«Т.В. Волдина ХАНТЫЙСКИЙ ФОЛЬКЛОР: ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ Ответственный редактор докт. ист. нож Н.В. Лукина ИЗДАТЕЛЬСТВО томского УНИВЕРСИТЕТА 2002 УДК 398.4 ББК 63.5(2) В 67 Волдина Т.В. В 67 Хантыйский фольклор: история ...»

ПРАВИТЕЛЬСТВО ХАНТЫ-МАНСИЙСКОГО АВТОНОМНОГО ОКРУГА

КОМИТЕТ ПО ВОПРОСАМ МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ОБСКО-УГОРСКИХ НАРОДОВ

Т.В. Волдина

ХАНТЫЙСКИЙ ФОЛЬКЛОР:

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ

Ответственный редактор докт. ист. нож Н.В. Лукина

ИЗДАТЕЛЬСТВО

томского

УНИВЕРСИТЕТА

2002 УДК 398.4 ББК 63.5(2) В 67 Волдина Т.В.

В 67 Хантыйский фольклор: история изучения. - Томск:

Изд-во Том. ун-та, 2002. - 258 с.

ISBN 5-7511-1532-5 Первая монография, специально посвященная собиранию, публикации и исследованию устного народного творчества хантыйского этноса. Наибольшее внимание автор уделяет отечественной историографии проблемы. Особенностью предлагаемой работы является привлечение почти не используемых ранее источников по истории собирания и публикации фольклорных текстов непосредственно па территории проживания хантыйского этноса.

УДК 398. ЬЬК 63.Л(2) ECU" ft -I1\ A.M. С а г а л а е в Рецензент - д-р ист. наук

ISBN 5-7511-15.12-5 © Т.В. Волдина,

ВВЕДЕНИЕ

Все духовное богатство народа отражено в фольклоре. I мифах, легендах, сказках, песнях, преданиях, загадках, по словицах проявляется душа народа, его многовековая муд рость, его язык и история. Фольклорное наследие - это мощ ная энергия, наполняющая наш внутренний мир образами i светом многих и многих предшествующих поколений. В тех кто воспитан и живет в фольклорной традиции, - истинное * достойное продолжение жизни народа.

Хантыйский народ проживает в Северо-Западной Сибири на территории Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов Тюменской области, а также ш севере Томской области. Численность его составляет около 22,5 тыс. человек. Исторически ханты подразделяются на три основные группы: южную, северную и восточную Эти крупные группы делятся, в свою очередь, на более мелкие локальные, проживающие на отдельных участках бассейнов рек Оби, Иртыша и их притоков.

Хантыйский язык относится к финно-угорской группе уральской языковой семьи. Их ближайшие родственники пс языку и культуре - манси (в научной литературе эти два народа называют обскими уграми), следующим по языковой близости народом являются венгры. Более отдаленные родственники - народы, говорящие на языках финской группы, проживающие в России, Эстонии и Финляндии. Этим родством, которое было установлено учеными около середины Введение XIX в., во многом объясняется история изучения традиционной культуры хантов, включая и устное народное творчество.

Значительное место народно-поэтического творчества в традиционной хантыйской культуре, являющегося не только самостоятельной ее частью, но и отражением многих важнейших ее сторон, определило тот высокий интерес к хантыйскому фольклору самых разных исследователей на протяжении всего периода изучения данной культуры. Обобщение исторического опыта изучения хантыйского фольклора и результатов его исследования представляет большой научный интерес для специалистов самых разных областей знания, привлекающих в свои исследования данные хантыйского фольклора или изучающих его аспекты.

Хронологические рамки работы охватывают весь период изучения хантыйского фольклора, начиная с первых записей его образцов и с 40-х гг. XIX в. по конец XX в.

Понятием "фольклор" определяют различные явления народной культуры. В современной науке сосуществуют три основных определения фольклора [Гусев В.Е., 1991. С. 7-13]:

1) устно-поэтическое народное творчество;

2) комплекс словесных, словесно-музыкальных, игровых (драматических), словесно-музыкально-хореографических видов народного творчества;

3) народная художественная культура в целом (включая изобразительное, декоративно-прикладное искусство).

В настоящем исследовании автор придерживается определения фольклора как устно-поэтического искусства народа.

Хотя нередко в фольклорных произведениях, в том числе и хантыйских, с текстом неразрывно связаны элементы других видов искусства - музыкального, хореографического и театрального."

Необходимо различать фольклор как объект исследования и как предмет исследования [Гусев В.Е., 1991. С. 7-13].

Введение В качестве объекта фольклор привлекает внимание этнографии, искусствознания, литературоведения, лингвистики, культурологии, социальной психологии, педагогики, семиотики и многих других наук. Будучи одним из источников, материалом для решения специфических проблем указанных наук, фольклор может включаться в комплексное изучение как периферийный элемент других сложных систем. Но в качестве предмета специального исследования фольклор остается в ведении лишь фольклористики, для которой характерно комплексное изучение фольклора.

В предлагаемой работе более всего отражена роль фольклора как этнографического источника.

Фольклорный текст как объект исследования отличается от других словесных текстов тем, что он возникает в бьщу, бытом обусловлен и функционирует в быту [Чистов К.В., 1986. С. 19; Азбелев С.Н., 1975. С. 21-30]. Необходимо учитывать, что бытовая обусловленность и бытовые связи фольклора - это специфически конкретное выражение его исторических и социальных связей и зависимостей. Таким образом, фольклор есть отражение действительности. Объем, границы, масштабы этого отражения, не говоря о способах его, в фольклоре глубоко специфичны. Действительность входит в фольклор, будучи преломлена сквозь непосредственную народно-бытовую призму [Путилов Б.Н., 1975. С. 12Действительность обобщается не со стороны, а как бы изнутри.

Образовав специфическую подсистему, фольклор выполнял весьма важную роль в системе традиционной народной культуры [Чистов К.В., 1986. С. 20]. В фольклорной форме интегрировалась, закреплялась и аккумулировалась традиционная информация, выработанная этносом или его локальной группой. Мы имеем в виду этническое самосознание, этнические установки, предания о происхождении народа и его контактах с другими народами, историческую память, отливавшуюся в эпические произведения, передачу мифологической традиции и реализацию мифов и верований, осмысление обрядов и традиций материальной культуры, символизацию явлений материальной культуры, интеграцию стереотипов соционормативной культуры и т.д. В связи с этим можно сказать, что фольклор в целом является одной из форм выражения этнического самосознания (самосознания этноса).

Этническое сознание зависит не только от длительных по времени действия социальных и экономических причин, но и от факторов, совокупность которых формирует определенную этнополитическую ситуацию - с каким или какими этносами находится интересующий нас этнос в экономических, социальных, политических, культурных, религиозных и других взаимоотношениях и связях, носят ли эти связи характер сближения или отталкивания.

Фольклорное сознание, художественное сознание коллектива обусловлено мировоззрением народа и проявляет себя в традиции, опирается на традицию, вооружено ею и само ее порождает и двигает [Гусев В.Е., Штробах X., 1991. С. 135Традиционность - одна из определяющих особенностей народного творчества, исторически-фольклорного процесса.

Возраст фольклора исчисляется десятками тысяч лет, тогда как первые более или менее развитые формы письменности, позволившие появиться древнейшим формам литературы, существуют значительно меньшее время. Хранение фольклорных произведений - исключительно в памяти [Плисецкий М., 1975. С. 53-60]. Роль такого фактора, как человеческая память, объясняет происходящий в фольклоре эволюционный процесс: по-разному сохраняются образы времени и пространства, идеи и сюжеты. Поэтому специфическим признаком фольклора является его вариативность.

Как известно, фольклор распадается на жанры. Каждый жанр обладает специфическими особенностями, отражает различное отношение к действительности и определяет различные способы ее изображения. Различные жанры слагаются в разные эпохи, имеют разную историческую судьбу, преследуют разные цели и отражают различные стороны политической, социальной и бытовой истории народа. Есть жанры, в которых изображение исторической действительности составляет основную цель произведения (например, предания).

Язык фольклора как отражение важнейших компонентов культурной традиции стал предметом пристального внимания исследователей [Баландин А.Н., 1939; Кумахов М.А., 1991. С. 49-59]. Данные фольклорно-мифологического треста широко используются для изучения и реконструкции истории духовной культуры народа. Фольклор, несущий хронологически глубокую и разноплановую информацию об этносе, безусловно, интересен для истории культуры. Изучение языка фольклора углубляет теорию лингвистики и этнолингвистики, стимулирует историческое и типологическое осмысление многовекового устно-поэтического творчества, универсальных и уникальных явлений, его основных жанров.

Трудно переоценить роль фольклора в реконструкции протокультуры и праязыкового состояния, в разработке проблем семантики и прагматики, теории литературного языка. Лексика фольклора как отражение элементов протокультуры имеет прямое отношение к мифологии, архаичным и религиозным представлениям.

Целью данной работы является исследование процесса сбора произведений хантыйского фольклора и их публикации, а также анализ основных тем и проблем в посвященных ему исследованиях. Из двух линий этого процесса - отечественной и зарубежной - автор стремится наиболее полно отВведение разить первую. Это обосновано, с одной стороны, меньшей изученностью вопроса, а с другой - труднодоступностью иностранных источников. Особое внимание автор уделяет неизвестному прежде в науке направлению в изучении фольклора хантов, а именно собиранию, хранению и публикации его местными силами на территории проживания народа.

История собирания, публикации и научного функционирования фольклора хантов в целом не была прежде предметом специального изучения. Информация по отдельным вопросам этой обширной темы содержится во вводных статьях к публикациям текстов, в кратких исследованиях и библиографиях.

В России начало изучению хантыйского фольклора положено во второй части книги С.К. Патканова "Die IrtyschOstjaken und ihre Volkspoesie", в вводной статье "Об изучении языка и поэзии остяков", в которой кратко рассмотрена деятельность М.А. Кастрена, А. Алквиста, А. Регули, даны сведения о своем знакомстве с хантыйским фольклором [Patkanov S., 1900. П].

Деятельность по сбору хантыйского фольклора в 1930-х гг.

В.В. Сенкевич-Гудковой и И.С. Гудкова и вовлечению в нее студентов Ханты-Мансийского педагогического училища хорошо отражена во многих статьях этих исследователей [Сенкевич В.В., 1934. С. 98-105; 1935. С. 47-48; Гудков И.С., Сенкевич В.В., 1938. С. 102-104; 1940. С. 206-230].

В 1939 г. в связи "с растущими запросами организации этнографического и исторического изучения" хантов и манси Н.П. Никольским была составлена аннотированная библиография по этнографии, истории, археологии, антропологии, фольклору и языку этих народов (1939. С. 182-207). Она представляет собой первый опыт сводной регистрации этнографических, исторических, археологических и других раВведение бот, касающихся обских угров. В эту библиографию включена только литература на русском языке, оказавшаяся в поле зрения исследователя. Книги, вышедшие в Советском Союзе на хантыйском и мансийском языках, а также зарубежные издания в этом обзоре отсутствуют. В аннотациях к книгам и статьям дается упрощенное библиографическое описание.

Сведения о деятельности по сбору хантыйского фольклора Н.Ф. Прытковой дает ее "Отчет о работе на Севере (1941-1945)", опубликованный в "Советской этнографии" (1946. С. 159-161).

Сбор фольклора васюганских хантов исследователями Томского государственного пединститута освещается в одном из сообщений Я.Р. Кошелева и А.И. Каратаева (1959.

О собирательской деятельности первого хантыйского ученого Н.И. Терешкина можно узнать из статей Е.П. Лебедевой, М.П. Вахрушевой, A.M. Сенгепова, Ч. Таксами, С. Терешкина и других [Лебедева Е.П., 1958. С. 242-243; ВахрушеваМ.П, 1967. С. 148-150; Сенгепов A.M., 1968, 1977, 1980; Таксами Ч., 1989. С. 199-200; Терешкин С., 1997. С. 4].

В 1960 г. вышла статья А.Н. Баландина "Изучение обскоугорских языков в советский период" (1960. С. 47-70). В ней содержится информация о лингвистах Венгрии, Финляндии и России в XIX в., которые положили начало научному изучению фольклора хантов и манси. В ней также имеются сведения об исследованиях первой половины XX в., в которых встречается информация о собирателях и исследователях обско-угорского фольклора.

Исследованием истории изучения фольклора народов Севера в 1960-е гг. занималась З.Н. Куприянова. В 1969 г. у нее вышла статья "Собирание и изучение фольклора народов Севера в советскую эпоху (утро-самодийская группа)". Одним из рассматриваемых ею вопросов является собирание и изучение хантыйского фольклора до 1967 г. [Куприянова З.Н., 1969. С. 3-62]. Начиная с 1930-х гг. особое внимание в этом разделе статьи автор уделяет сотрудникам Института народов Севера (г. Ленинград): Н.И. Терешкину, В. Штейницу, Н.К. Каргер, Д.В. Зальцберг, Н.Ф. Прытковой, А.А. Алелекову, А.Г. Подлетину, А.Н. Баландину, Ю.Н. Русской и др.

Информация о некоторых собирателях хантыйского фольклора, содержащаяся в этой статье, является по существу единственным источником о них.

О сборе фольклора обско-угорских народов М.А. Плотниковым писал А. Литвинов (1975. С. 4).

Краткие сведения об этнографических экспедициях Н.В. Лукиной и В.М. Кулемзина содержатся в сообщениях "У ваховско-васюганских хантов" [Лукина Н.В., 1969. С. 146-149], "О работе проблемной научно-исследовательской лаборатории истории, археологии и этнографии Сибири Томского университета" [Лукина Н.В., Томилов Н.А., 1971. С. 167-169], "Коротко об экспедициях" [Лукина Н.В., 1976. С. 155-156], "Археология, этнография и антропология в Томском государственном университете им. В.В. Куйбышева" [Дремов В.А., Лукина Н.В., Чиндина Л.А., 1990. С. 214-227].

Информация о публикациях хантыйского фольклора имеется в вводных статьях В.М. Кулемзина и Н.В. Лукиной к составленным ими сборникам хантыйского фольклора на русском языке "Легенды и сказки хантов" (1973) и "Материалы по фольклору хантов" (1978).

В статье Н.В. Лукиной "Зарубежные публикации фольклора обских угров" (1982. С. 36-39) впервые дана полная сводка изданий хантыйского фольклора в Венгрии, Финляндии, Германии. Ею опубликована также краткая информация об истории изучения обско-угорского фольклора в предисловии к тому "Мифы, предания и сказки хантов и манси" (1990.

С. 28-31). В этой работе содержатся сведения об отечественВведение ных и зарубежных собирателях, публикациях первоисточников и исследованиях, посвященных устному народному творчеству хантов.

Известны статьи Н.В. Лукиной историографического плана, посвященные ученым, которые занимались сбором и изучением хантыйского фольклора или же в настоящее время являются его исследователями. Среди них: "М.Б. Шатилов как этнограф" [Лукина Н.В., 1994. С. 55-62], "Этнолог Т.А. Молданова" [Лукина Н.В., 1994. С. 5-8], "История изучения верований и обрядов" [Лукина Н.В., 1995. С. 45-64], "Роль К.Ф. Карьялайнена в изучении хантов" [Лукина Н.В., 1996. С. 15-16], "Язык, фольклор, этнография финно-угорских народов в трудах К.Ф. Карьялайнена" [Лукина Н.В., 1996а]. \ Исследованиям в Венгерской Народной Республике, а также экспедициям финских ученых в XIX - начале XX в.

посвящены статьи З.П. Соколовой (1974. С. 121-128; 1997.

С. 5-7).

О звукозаписях музыкального фольклора в фоноархиве Литературного музея им. Ф.Р. Крейцвальде АН СССР, опыте эстонских этномузыковедов писала И. Рюйтел (1980. С. 289С. 20-26; 1981. С. 302-309).

В статьях Е.Д. Айпина "По Югану: фольклорная экспедиция" и "Фольклорные изыскания", опубликованных в сентябре и октябре 1982 г. в "Ленинской правде", содержится информация о его собирательской деятельности.

О записи фольклора на Тюменском Севере писала В.П. Ворошилова (1983. С. 64-72).

О фольклористической деятельности В. Штейница писали К.В. Чистов и Е.А. Хелимский [Чистов К.В., 1985. С. 85;

Хелимский Е.А., 1992].

Небольшая информация об изучении хантыйского фольклора на кафедре финно-угорских языков в Дебреценовском университете содержится в сообщении А. Керестеша (1990.

С. 61-68).

О первых опытах сбора родного фольклора представителями северных окраин России - студентами Ленинградского института народов Севера - в середине 1920-х - начале 1930-х гг. писала Е.А. Кузакова (1992. С. 41).

Важное место в исследовании истории изучения хантыйского фольклора имеет литература справочного и библиографического плана. Изданная в Хельсинки в нескольких томах "Библиография по уралистике" включает в себя информацию об изданных работах по хантыйскому фольклору.

Она содержится в следующих томах: Библиография по уралистике. Этнография и фольклористика: В 2 кн. М.: АН СССР, 1989. Кн. 2, Ч. 2: Фольклористика; Библиография по уралистике. Этнография и фольклористика: В 2 кн. М.: АН СССР, 1989. Кн. 2. Ч. 1: Этнография; Библиография по уралистике:

1917-1987. Хельсинки: Ун-т, 1994. Т. 3: Языкознание.

На русском языке за рубежом вышла "Библиография сибиреведения", подготовленная Е. Скрибник [Bibliographia Sibirica / By E. Skribnik // Specimina Sibirica. Savariae, 1994.

T. IX] (на рус. яз.).

В 1994 г. вышел справочник "Российские фольклористы", составленный Л.В. Рыбаковой. Он содержит информацию о людях разных специальностей (филологи, музыковеды, хореографы, этнографы и др.), работающих в России с аутентичным фольклором многих народов. Справочник подготовлен по результатам анкетирования, проведенного с июня 1992 г. по июнь 1994 г. Из специалистов, изучавших или изучающих хантыйский фольклор, здесь имеются краткие сведения о Е.Н. Вожаковой (1994. С. 29.), Т.А. Молданове (1994. С. 86), Т.А. Молдановой (1994. С. 86), Н.В. Лукиной (1994. С. 78), О.В. Мазур (1994. С. 80), Н.В. Плужникове (1994. С. 102), Е.Т. Пушкаревой (1994. С. 105), И.К. Травиной (1994. С. 128), Ю.И. Шейкине (1994. С. 145).

Сбором информации об ученых, исследователях, поэтах и писателях Ханты-Мансийского округа занимаются сотрудники краеведческого отдела Ханты-Мансийской окружной библиотеки. Среди опубликованных материалов, изданных библиотекой, статьи в "Календарях памятных дат", указатели литературы, в том числе и о собирателях фольклора. Среди них указатели "Таисия Сергеевна Чучелина (к 80-летию со дня рождения)" (1992), "Мария Кузьминична Волдина (Вагатова): К 60-летию со дня рождения" (1996), статьи "Николай Иванович Терешкин" [Краеведческий календарь: Памятные даты Ханты-Мансийского округа на 1993 год, 1992. С. 9-10], "Слинкина Галина Ивановна" [Краеведческий календар^ь:

Памятные даты Ханты-Мансийского округа на 1995 год, 1994. С. 8-9].

С.П. Берендеевой (научная библиотека НИИ обско-угорских народов) подготовлены библиографические указатели "Лукина Надежда Васильевна" (1997), "Кулемзин Владислав Михайлович" (1998).

Краткая информация о биографии и деятельности многих собирателей и исследователей хантыйского фольклора содержится в биобиблиографическом словаре "Ученые и краеведы Югры", изданном в 1997 г. В.К. Белобородовым и Т.В. Пуртовой. Многие статьи были опубликованы ими ранее в сборнике материалов к этому биобиблиографическому словарю "Югорские краеведы" (1995).

В этих изданиях содержатся краткие статьи, посвященные Ю.К. Айваседе (Вэлла) [Югорские..., 1995. С. 14-15; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 21-22], B.C. Алачеву [Белобородое В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 22-23], П.С. Бахлыкову [Белобородое В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 36-37], Е.Н. Вожаковой [Югорские..., 1995. С. 25-26; Белобородое В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 52-53], М.К. Волдиной (Вагатовой) [Белобородое В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 55-56], B.C. Денисенко [Югорские..., 1995. С. 35-36; Белобородое В.К., Пуртова Т.В., С. 74-76], А.А. Дунину-Горкавичу [Югорские..., 1995. С. 39-42], А.А. Ерныхову [Белобородое В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 93], А.С. Зыкову [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997.

С. 108], Г.Д. Лазареву [Югорские..., 1995. С. 70; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 162-163], М.А. Лапиной [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 164-165], Т.А. Молданову [Югорские..., 1995. С. 79; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 181-183], Т.А. Молдановой [Югорские..., 1995. С. 79-80; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997.

С. 183-185], Е.А. Немысовой [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 193-195], С.А. Новицкому [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 201-202], А.С. Песиковой (Сопочиной) [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 216Н.Ф. Прытковой [Югорские..., 1995. С. 97-98; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 234-236], В.В. СенкевичГудковой [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 252-254], Г.И. Слинкиной [Югорские..., 1995. С. 107; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 266-267], Н.И. Терешкину [Югорские..., 1995. С. 113-114; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 291-292], Г.Н.Тимофееву [Югорские..., 1995.

С. 114-116; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 292-294], Н.В. Шабаршиной [Югорские..., 1995. С. 124-125], Е. Шмидт [Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 312-314], А.Я. Штернбергу [Югорские..., 1995. С. 127; Белобородов В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 312-314].

Деятельность хантыйских исследователей Т.А. Молдановой и Т.А. Молданова частично освещена в их собственных статьях. В предисловии к сборнику "Кань кунш олан" Т.А. Молданов упоминает о происхождении помещенных в него текстов (1997. Вып. 1. С. 5-11).

В сообщении К.Ю. Соловьевой содержатся сведения о неопубликованых фольклорных записях А.В. Адрианова, сделанных им у васюгано-ваховских хантов в начале XX в.

(1998. С. 40).

Тезисы доклада Д.В. Герасимовой "Вклад венгерских ученых XIX - начала XX в. в обско-угорское наследие" представляют собой краткую информацию о начальном этапе изучения обско-угорского фольклора (1998. С. 23-24).

О фольклорных записях в личном фонде П.Е. Хатанзеева в собрании Ямало-Ненецкого краеведческого музея им. И.С. Шемановского информирует сообщение С.Г. Данковцевой и А.В. Созоновой (1999. С. 283-285).

В зарубежных изданиях содержится значительная информация о выдающихся собирателях обско-угорского фольклора Венгрии, Финляндии и Германии. Достаточно большая литература посвящена А. Регули [Karjalainen K.F., 1908;

Gulya J., 1966a. P. 339-341; Szij E., 1996. S. 90-94 и др.]. Информация о деятельности А. Регули, И. Папай и других зарубежных собирателей фольклора содержится, как правило, в предисловиях к фольклорным изданиям, вышедшим в разное время. На русском языке в переводе Н.В. Лукиной вышла книга И. Папай "Памяти Антола Регули" (1993). О М.А. Кастрене на финском языке писал Б. Эстландер [Estlander В., 1929].

Хантыйскому материалу в архиве финно-угорского общества посвящена статья Э. Вертеш, которая занималась его публикацией [Vertes E., 1976].

Достаточно большая литература посвящена В. Штейницу, значительное место в которой занимают статьи его последователей. Деятельность В. Штейница хорошо представлена в четырехтомном издании "Ostjakologische Arbeiten" в предисловиях, написанных Г. Зауэром и В. Штейниц [Steinitz W.

Ostjakologische Arbeiten. Budapest, 1975. I. S. XV-XVH], Р. Якобсоном [Steinitz W., 1975. В. I. S. IX-XIV], Б. Шульце [Steinitz W., 1976. В. П. S. VII-VIII], Э. Ланг [Steinitz W., 1980. B. IV. S. VII-XV], Г. Зауэра [Steinitz W., 1989. В. Ш.

S. IX-XIV]. В IV томе этого издания помещены также дневниковые заметки об экспедиции В. Штейница к хантам в июле-октябре 1935 г. [Steinitz W., 1980. Bd. IV. S. 397-432].

Основной источниковой базой работы послужили данные, опубликованные в литературе и относящиеся ко всему исследуемому периоду. Это публикации текстов, публицистические и популярные издания, вышедшие за полтора столетия в нашей стране и за рубежом. Некоторые сведения из работ зарубежных исследователей на немецком языке, труднодоступных для отечественного читателя, переведены на русский язык автором этих строк.

Ввиду неизученности фольклористических наблюдений несправедливо забытых этнографов, историков, языковедов, писателей, краеведов, занимавшихся исследованием хантыйской культуры, сведения о которых приходилось собирать по крупицам, возникали большие сложности при отражении их вклада в изучение хантыйского фольклора.

Интерес к хантыйскому фольклору таких наук, как этнография, история и языкознание, начиная с середины XIX в.

до конца XX в. позволяет привлекать в качестве источника и труды по этим наукам.

Источником предлагаемого вниманию читателей исследования стали также сведения, впервые собранные лично автором в 1990-х гг. и относящиеся ко второй половине XX в. Они представлены расспросными данными, сведениями из архивов, фонотек и музеев, а также материалами газет, журналов. Данные о собирателях и исследователях, от которых получены письменные и устные сообщения по изучаемой теме, приведены в Приложении. В фонотеках окружного Центра культуры и искусства народов Севера и государстВведение венной телерадиокомпании "Югория", находящихся в г. Ханты-Мансийске, автором взята информация об имеющихся там аудиозаписях по хантыйскому фольклору 1960х гг. В архиве окружной газеты "Ханты ясанг" автор ознакомилась с подшивками 1957-1990-х гг. В г. Салехарде рукописные и печатные материалы по фольклору хантов любезно были предоставлены Центром национальных культур и краеведческим музеем им. И.С. Шемановского. Сведения о записях эстонских исследователей взяты из каталога фондов Эстонского литературного музея благодаря содействию эстонского этнографа Э. Саара.

Информация о деятельности научно-фольклорных архивов Ханты-Мансийского округа взята из отчетов о работе этих архивов, хранящихся в НИИ обско-угорских народов, и опубликованых материалов [Молданова Т.А., 1998. С. 12;

Шмидт Е., 1997], а также из бесед с сотрудниками архивов Е. Шмидт, Т.А. Молдановой, А.С. Сопочиной, Л.Р. Хомляк, С.С. Сопочиной. Большую помощь и содействие в знакомстве с материалами оказал Окружной научно-фольклорный фонд народов Севера в лице Т.А. Молдановой. Среди газетных и журнальных источников следует назвать материалы, опубликованные в 1990-е гг. в "Ханты ясанг", "Новостях Югры", "Красном Севере", "Северной панораме", "Югре", "Ямальском меридиане", "Северянах".

Автор выражает благодарность всем, кто оказал содействие и помощь в подготовке данного труда: собирателям и исследователям хантыйского фольклора, сотрудникам научно-исследовательских учреждений, архивов и библиотек, особая признательность - научному консультанту и руководителю, доктору исторических наук Надежде Васильевне Лукиной.

Основополагающим документом, которым руководствуются сегодня специалисты, работающие с фольклором, стала «Рекомендация о сохранении фольклора», принятая Генеральной конференцией ООН 15 ноября 1989 г. В ней подчеркнуто огромное значение фольклора, его роль и место в современной мировой культуре. Среди целей, поставленных в «Рекомендации...»: выявление фольклора, его хранение, обеспечение его сохранности, распространение и охрана, а также международное сотрудничество. Для достижения этих целей требуется проведение крупномасштабной собирательской и научно-исследовательской работы.

Надеемся, что данное исследование послужит основой для дальнейшего продуктивного изучения хантыйского фольклора, толчком для решения актуальных задач и дальнейшего развития этой отрасли науки.

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ

ХАНТЫЙСКОГО ФОЛЬКЛОРА В XIX В.

Научное изучение культуры и истории хантов (остяков) началось в XVIII в., хотя сведения об их обычаях и верованиях известны с более ранних времен. Как и у других народов, находящихся на ранней стадии развития, верования и обряды хантов были неразрывно связаны с устным народным творчеством, поэтому одно невозможно изучить в отрыве от другого.

Первая значительная работа о хантах была подготовлена в России: это широко известное специалистам "Краткое описание о народе остяцком... сочиненное Гр. Новицким в 1712г." (увидело свет в 1884 г.). Ее автор уделяет много внимания религиозным, мифологическим представлениям народа.

В XVIII в. Российской Академией наук были проведены экспедиции в Сибирь, одной из целей которых было этнографическое изучение местных народов. В трудах участников экспедиций Г.Ф. Миллера, П.С. Палласа, И.И. Георги, В.Ф. Зуева содержатся сведения о верованиях и обрядах хантов, отражающихся и в фольклорных сюжетах.

Однако о целенаправленном изучении фольклора обских угров можно говорить только с середины XIX в. Именно к этому периоду относятся научные путешествия, положившие начало собиранию произведений устного народного творчества хантов - важнейшего источника языковой и исторической информации.

Как известно, устное народное творчество фиксируется в эме словесных текстов, которые необходимы лингвистам для изучения языка. Этим обстоятельством объясняется тот факт, что преобладающая часть фольклорных текстов на языке народа была собрана лингвистами-угроведами.

Первые значительные записи хантыйского фольклора были сделаны молодыми начинающими учеными Венгрии и Финляндии. Их, особенно венгров, волновала тайна происхождения своего народа, и они надеялись найти ее разгадку в изучении языка, культуры и истории родственных народов. К середине XIX в. уже было установлено, что финны и венгры имеют в Сибири родственников по языку - хантов и манси.

В XIX в. в Венгрии и Финляндии стали возникать научные учреждения, которые ставили в качестве одной из важнейших задач своей деятельности изучение культуры и языков финно-угорских народов, установление исторических связей между ними. В Венгрии эта работа была сосредоточена в Венгерской академии наук, в Финляндии - в Финноугорском обществе.

Наиболее полные сведения о первых собирателях обскоугорского фольклора содержатся, как правило, в изданиях, вышедших за рубежом. В данной главе использованы данные, как опубликованные в России [Штейниц В., 1937.

С. 193-227; Баландин А.Н., 1960. С. 47-52; Лукина Н.В., 1990. С. 29; 1996. С. 99-100; Папай И., 1993. С. 24-27, 36-51;

Соколова З.П., 1997. С. 5-7], так и в доступных зарубежных изданиях на немецком языке [Zsirai М., 1951. S. 3; Erdelyi J., 1972. S. 7-10; Fokos D.R., 1963. S. 7-10; Vertes E., 1975. S. VХУШ; 1980. S. VII-XVIH]. Информация о деятельности С.К. Патканова взята из его работы "Иртышские остяки и их народная поэзия", переизданной на русском языке в 1999 г., и статьи о нем Ю.Л. Мандрикн (1999. С. 11-14).

Первым собирателем северохантыйского фольклора стал венгерский ученый Антал Регули. Его экспедиция к обским уграм состоялась в 1843-1845 гг. 8 октября 1844 г. он прибыл в Обдорск - один из центров северных остяков, с цеИстория изучения хантыйского фольклора в XIX в.

лью изучения их культуры и языка. Посетив селение Полуй рода Пастер-нер в нескольких километрах от Обдорска, он записывает несколько преданий о предке-охотнике на лося Пастер. Позднее через Лахорта-Пасс и Мужи он прибывает в Березово, где ему открылись те сокровища народного языка и культуры, изучение которых было главной его целью. Здесь он записал первую остяцкую песню из уст 70летнего певца. За ней последовали другие. За несколько недель он выполнил сверхчеловеческий труд, записывая тексты, часто даже без переводчика. "После того, как я узнал высокую ценность остяцкой поэзии, я решился заполучить все остатки, живущие еще в памяти отдельных стариков..." - писал А. Регули [см.: Папай И., 1993. С. 26].

Уже в первых записях обско-угорского фольклора А. Регули обращает внимание на этноисторические аспекты, например на описание быта древних героев и сходство их обычаев с другими финно-угорскими народами, из чего он делает вывод о возможности восстановления "истинной картины древней культуры всего финского племени" [Папай И., 1993. С. 18].

Общее собрание остяцкой народной поэзии А. Регули составляет 107,5 плотно записанных авторских листов. В нем содержатся 14 героических песен эпического содержания, одна медвежья песня полностью и отрывок другой. Большая часть героических песен записана им от певца с р. Сыгвы Максима Никилова.

После смерти А. Регули все его наследие попало в руки к его преемнику - известному исследователю П. Хунвальви, который не смог понять содержание текстов. Дело в том, что в записях, оставленных А. Регули, не было ключа для верного понимания обширного материала, который в связи с этим попал нерасшифрованным в архив Венгерской академии наук в Будапеште. Все попытки, предпринятые учеными для расшифровки упомянутых текстов, долгое время оставались безуспешными. Ключ к этому собранию смогли найти только через полвека.

Первым из собирателей хантыйского фольклора в Финляндии стал М.А. Кастрен, который, как и А. Регули, поставил задачу выявления родственных связей между финским народом и народами России путем сравнения этнолингвистических материалов. Его непродолжительная поездка к хантам на средства Российской академии наук состоялась в 1845 г. В ее обширную программу входила и запись фольклорного материала. Он записал тексты сказок южных (иртышских) хантов. Опубликованы лишь немногие из них [SteinitzW., 1963].

В 1854-1858, 1877 и 1883 гг. состоялись путешествия в Северо-Западную Сибирь другого финского исследователя А.Э. Алквиста, изучавшего обско-угорские языки в культурно-историческом аспекте. Во время своих экспедиций он собрал богатый лингвистический и этнографический материал, уделив внимание и фольклору. Хантыйские тексты, опубликованные им в оригинале и в переводе на немецкий язык [Ahlquist A., 1880], занимают в его труде лишь незначительную часть и имеют ценность скорее в лингвистическом отношении, чем в фольклористическом. Некоторые из этих текстов, а именно сказки и песни, записаны или самим А. Алквистом под диктовку местных уроженцев, или другими людьми под его руководством. Записи 6 песенных мелодий, осуществленных спутником А. Алквиста Э. Боэмом в д. Большой Атлым; тексты 4 песен, записанных А. Алквистом у Андрея Сорбина из Обдорска, а также загадки приводятся в его книге, представляющей собой путевые заметки, изданной на немецком языке [Ahlquist A., 1883]. Перевод этой книги на русский язык был осуществлен и опубликован Н.В. Лукиной [Алквист А., 1999].

История изучения хантыйского фольклора в XIX в.

На основании своих записей нескольких импровизированных песен А. Алквист дает характеристику всей остяцкой народной поэзии, говоря о бедности ее содержания и несовершенстве формы, отсутствии не только стихотворного размера и ритма, но и рифмы и аллитерации. По его мнению, остяцкие песни занимают промежуточное положение между поэзией и прозой, он называет их речитативами.

Впрочем, аналогичную характеристику он дает и пению других восточнофинских народов, песни которых он характеризует как "духовно бедные и халтурные попытки", как и остяцкие речитативы, сравнивая их с карельским рунным пением [Ahlquist A., 1883. S. 302-307]. Поверхностное знакомство с устным народным творчеством обских угров.не позволило этому ученому оценить его по достоинству. Тем не менее материалы А. Алквиста стали первыми образцами хантыйского фольклора, появившимися в печати.

Дальнейшее изучение фольклора обско-угорских народов показало ошибочность и поспешность выводов этого исследователя. Уже в XIX в. их поэзия по нравственной и научной ценности соизмерялась с Калевалой, отмечалось богатство песенного творчества.

В России первые краткие записи хантыйского фольклора известны с 1850-х гг., хотя глухие ссылки на него содержатся в ремезовской летописи конца XVII в. [Бударин М.Е., 1998. С. 380].

При этнографическом описании хантов Березовского края в одной из статей Н.А. Абрамова приводятся их предания и легенды, собраные, по-видимому, автором [Абрамов Н.А., 1858. С. 327^48].

В 1877 г. краткое содержание нескольких хантыйских мифов приведено И. Поляковым в его "Письмах и отчетах о путешествии в долину р. Оби" (1877. С. 187).

Небольшие фольклорные тексты васюганских хантов, относящиеся к происхождению отдельных местностей, камней и т.п., были записаны на русском языке и опубликованы Н.П. Григоровским (1884; 1892).

Серьезное намерение заняться изучением устного творчества хантов р. Васюган и селькупов имел известный исследователь Сибири Г.Н. Потанин, о чем свидетельствуют многочисленные записи образцов фольклора этих народов, произведенные его корреспондентами в разных местах Нарыма, которые хранятся в рукописном архиве исследователя (он находится в Научной библиотеке Томского госуниверситета).

Замысел Потанина не был осуществлен: в последние годы своей жизни он целиком ушел в обработку и исследование фольклорных материалов тюрко-монгольских народов.

Записи хантыйского фольклора из архива Потанина, относящиеся главным образом к 1880-1890 гг., в ряде случаев обстоятельно паспортизированные, являются незаменимым источником при установлении особенностей бытования и тех изменений, которые внесла жизнь в устную поэзию народа (изменение сюжетов, переосмысление образов и др.) [Кошелев Я.Р., Каратаев А.И., 1959. С. 324-325].

Начало полноценному научному собиранию, изданию и исследованию фольклора хантов в России положено С.К. Паткановым.

В 1886-1887 гг. в качестве государственного служащего Министерства госимуществ он был командирован в Тобольскую и Томскую губернии для сбора статистических данных и исследования экономического положения населения. Круг обязанностей, вменяемых ему государственной службой, позволил наблюдать за жизнью остяков и вогулов. Особенно привлекла его внимание эпическая поэзия остяков. "Я не владел в то время остяцким языком, поэтому большую часть героических сказаний записывал на русском и должен был История изучения хантыйского фольклора в XIX в.

следить за тем, чтобы в этом виде они не потеряли половины своего своеобразия и привлекательности", - писал С.К. Патканов об этом периоде своих исследований остяцкого фольклора [Патканов С.К., 1999. С. 207].

Возвратившись из поездки в Петербург, он изучает язык иртышских остяков по грамматическим работам М.А. Кастрена. В мае 1888 г. он вновь отправляется в Тобольскую губернию, где в течение восьми месяцев собирает образцы поэзии остяков. В декабре 1888 г. в течение двух недель он полностью посвятил себя изучению остяцкого языка и фольклора. В этот короткий период ему удалось записать целый ряд образцов народной поэзии остяков и перевести их на немецкий и русский языки. Это собрание включало в себя четыре сказки, три былины, два героических сказания, три медвежьи песни, гимн, молитву и двенадцать загадок. Все они опубликованы позднее во втором томе его книги "Иртышские остяки и их народная поэзия" [Patkanov S., 1900], "Остяцкая былина про богатырей гор. Эмдера" была опубликована также в русском переводе (1892).

Большая часть его текстов происходит из бассейна р. Конды: из Малокондинской волости (одно героическое сказание) и Красноярских юрт (большинство сказок). Они являются образцами нижнекондинского диалекта. На среднекондинском диалекте записаны две героические, медвежья и лирическая песни, а также гимн в Шумиловских юртах; две медвежьи и две лирические песни - в Есауловских юртах и одна сказка - в Нюркоевских. В юртах Лымкоевских и Ескинских на р. Демьянке записаны героическая песня и былина. Однако, как отмечает сам С.К. Патканов, перевод их большей частью был сделан на Конде, и многие формы и слова демьянского диалекта, не понимаемые там, были изложены на кондинском диалекте. По этой причине эти тексты не могут рассматриваться как совершенно тиИстория изучения хантыйского фольклора в XIX в.

пичные языковые образцы демьянского диалекта, хотя они и приближаются к нему [Патканов С.К., 1999. С. 209-210].

В приложении к текстам С.К. Патканов поместил остяцкие и вогульские мелодии, служащие для сопровождения героических и простых песен.

С именем С.К. Патканова связано начало серьезного изучения хантыйского фольклора, анализ которого представлен им в работе "Иртышские остяки и их народная поэзия" [Patkanov S., 1900. II]. Несмотря на то, что авторитетное мнение А. Алквиста о "бедности народной поэзии остяков" оказало воздействие на С.К. Патканова, в ней он "различал" уже "следующие типы": 1) эпическая поэзия (былины и героические сказания); 2) мифологическая и космогоническая поэзия (гимны, мифологические и космогони^еские саги); 3) медвежьи песни; 4) сказки; 5) лирическая поэзия (песни); 6) загадки. Давая характеристику жанров хантыйского фольклора, С.К. Патканов особое значение отводил первым трем видам, относящимся, по его мнению, к "наиболее древним временам" и "наиболее четко" представляющим мировоззрение народа.

Собранные им образцы эпической поэзии он относил к XIV-XVI вв. (главным доказательством такой версии служило отсутствие в фольклоре упоминаний о татарах и русских).

На их основе он попытался реконструировать жизнь остяков этого периода в статье "Стародавняя жизнь остяков и их богатыри по былинам и сказаниям" (1891; в этом же году она была тиражирована отдельным оттиском, но уже под названием "Тип остяцкого богатыря по остяцким былинам и героическим сказаниям"), показав связь народного эпоса с историей народа. За эту работу ему была присуждена Малая золотая медаль Императорского русского географического общества, членом которого он являлся.

В 1888 г. по заданию Венгерской академии наук вместе с исследователем мансийского фольклора Б. Мункачи в Северо-Западной Сибири побывал этнограф и антрополог К. Папаи. В его наследии находится собрание остяцких и остякосамоедских героических сказаний и сказок, но не на языке оригинала, а в переводе на венгерский язык (в объеме 8- авторских листов). Один из текстов этого собрания он издал в "Этнологических сообщениях из Венгрии" в 1894 г. [Папаи И., 1993. С. 41]. Особого интереса заслуживают его материалы, записанные в области pp. Bax и Васюган, как наиболее ранние.

Б. Мункачи, занимавшийся преимущественно изучением мансийского языка и фольклора, попутно вел записи и по хантам. Среди опубликованных им хантыйских материалов преобладают этнографические, и только один из них посвящен венгерско-хантыйским формам клятв [Munkacsy В., 1898]. Статья о традиционном хантыйском обществе, опубликованная им в 1894 г., могла быть написана также на основе фольклорных данных [Munkacsi В., 1894. 352-368].

В 1898-1899 гг. для расшифровки записей А. Регули и дальнейшего изучения хантыйского языка и фольклора Венгерская академия наук направила в экспедицию И. Папай туда, где велись эти записи. Хотя тогда И. Папай не знал точно, к какому диалекту относятся песни А. Регули, он начал изучать язык остяков, говорящих на обдорском диалекте.

В июле 1898 г. он посетил Березово, Обдорск и рыбацкие селения на Большой Оби. Первая эпическая песня была записана им от старика Сиберова из Кунжола. Целый ряд героических песен он записал от Николая Селимова из рода Паштэр. Благодаря помощи этого исполнителя И. Папай удалось в целом понять и песни, записанные А. Регули.

В конце марта 1899 г. И. Папай возвращается из Обдорска в Березов, где он работал с Грегором Торыкоптиным из История изучения хантыйского фольклора в XIX в.

Ас-Корта, который также помог ему в расшифровке неясных мест в записях Регули. От него же он получил большую часть материала для понимания остяцкой мифологии. Из его уст он записал две героические песни и ряд сказок, а также заклинания богов и заговоры. В Березове в изучении казымского диалекта ему помогал Василий Микишкин, от которого записано четыре медвежьих песни. В истоках р.

Вогулки он наткнулся на тот диалект, который был ближе всего к песням, записанным Регули, здесь с ним работал информант из Вош-пиртым корта.

Изучив все северные диалекты, И. Папай выбрал метод косвенной расшифровки: на основе своих собственных текстов он с большим усердием транскрибировал и перевел на венгерский язык три героические песни из записей Регуди на месте.

Из-за плохого состояния здоровья он вынужден был вернуться в Венгрию. После возвращения на родину он хотел издать героические песни А. Регули и только после этого опубликовать свой собственный материал. Но из наследия А. Регули ему удалось издать только четыре героические песни (4131 стихотворных строк) и одну медвежью песню [Рарау J., 1905]. Остальное он переписал в фонетической транскрипции (за исключением 5647 строк), перевел на венгерский язык (кроме оставшихся 1776-2347 стихотворных строчек остяцкой героической песни, опубликованной Д.Р. Фокош в 1965 г.) и подготовил к печати. Расшифрованные им материалы А. Регули опубликовали М. Жираи, Д.Р. Фокош-Фукс, Э. Вертеш [Reguly А., Рарау J., Zsiray M., 1944; 1951; Reguly А., Рарау J., Fokos D., 1963; 1965;

Рарау J., Vertes E., 1990-1995.1-VI; 1988].

Что касается собственных материалов И. Папай, то сам он смог опубликовать из них немногое: одну медвежью песню (413 строк) [Рарау J., 1905], 4 "формы заклинания богов" [Рарау J., 1905. S. 268]. При его жизни вышла также книга по изучению северохантыйского языка [Рарау J., 1910] с сказками на приуральском и шурышкарском диалектах.

Материал И. Папай находится в архиве рукописей Венгерской академии наук под № MS. 10 202/1-28 и содержит материал большого объема, разнообразный в жанровом и сюжетном отношении: 9 героических песен, 12 фрагментов героических песен, сказки и фрагменты сказок, примечания мифологического характера, этнографические записки, грамматические примечания и североостяцкий словарь. По приблизительным подсчетам, наследие И. Папай имеет объем сто печатных листов.

В 1890 г. в "Томских епархиальных ведомостях" была опубликована сказка о тридцати разбойниках на васюганском диалекте хантыйского языка, записанная начальником алтайской миссии Макарием в 1887 г. [Honti L., 1984. 185].

Краткий пересказ легенды, записанной в Локосовской волости Сургутского округа о происхождении двух хантыйских каменных идолов, опубликован Л. Луговским (1894. С. 1-3).

Числу 7 в мифологии и религии хантов посвящена статья Кузнецова-Тобольского (1897. С. 146-150).

Текст хантыйской сказки на васюганском диалекте с русским переводом приведен в "Материалах для изучения языка васьюганских инородцев (остяков) Нарымского края" в "Тобольских епархиальных ведомостях" (1890. № 13 (отдел неофиц.)- С. 1-24).

Записью хантыйского фольклора занимался и известный финский этнограф У.Т. Сирелиус, побывавший в экспедициях среди обских угров в 1889-1900 гг. [Sirelius U.T., 1983].

Образец текста, записанного им на р. Вах, опубликован в русском переводе Н.В. Лукиной в томе "Мифы, предания, сказки хантов и манси" (1990).

История изучения хантыйского фольклора в XIX в.

В 1900-1901 гг. финский лингвист X. Паасонен, как и М.А. Кастрен, занимался исследованием одного южного диалекта - р. Конды - и одного сургутского диалекта р. Югана. После смерти X. Паасонена был издан его словарь по этим двум диалектам, другие части его записей кондинские сказки - были изданы только в 1980 г. венгерской исследовательницей Э. Вертеш [Paasonen H., Vertes E., 1980. Bd. I-IV].

Подготовив к изданию четырехтомное собрание южнохантыйских текстов X. Паасонена, Э. Вертеш отмечала, что по своему объему оно приблизительно равно северохантыйскому собранию А. Регули. Сам X. Паасонен оценивал объем своего собрания слишком скромно. В одном из писем, датированном 11 апреля 1901 г., из Сургута, когда он зТакончил записи южнохантыйских текстов, он писал, что их объем составляет "около пяти печатных листов". Ранее, еще во время своего путешествия к южным хантам, 22 декабря 1900 г. он писал О. Доннеру: "Тексты я... значительное количество... имею в своем распоряжении... сказки... Я не имею ни одной песни (мой информант не певец), почти совсем нет заговоров и молитв, исполняемых при жертвоприношениях". Э. Вертеш отмечает, что в переданном ей наследии, к сожалению, вообще не было ни заговоров, ни молитв [Vertes Е., 1980. В. I. S. VII-VIII].

В публикациях X. Паасонена есть лишь сообщения, какого вида тексты ему удалось записать от его "южнохантыйского" информатора из Каменских и о его старике из Чингалинских юрт. Только в его письме из Сургута есть упоминание, что его информатор оказался отличным знатоком сказок, поэтому он надеялся записать из его уст так много текстов, сколько он только мог бы записать. Однако следует заметить, что сказками X. Паасонен называет все виды народной поэзии в прозе и стихах, в которых встречаются сказочные элементы.

В том же упомянутом письме X. Паасонен указывает причину его желания собрать как можно больше фольклорных текстов: "Я действительно не имею много доверия к словарям, добытым при таком обозначении слов, которые исследователь не смог проверить с помощью текстов, когда слово записывается с переводом так, как его однажды объяснил остяк, толстый череп которого не очень-то пробивается (оскорбительный тон в отношении информантов, которые помогали приехавшим к ним ученым проводить свои исследования, не делает чести X. Паасонену. - Т.В.}, и так готов словарь. Кроме этого, словарь остается без текстов. Особенно остяцкий фольклор, который очень богат запасом слов из-за параллелизма и в котором встречаются слова, не существующие в обычном языке общения, годится для того, чтобы обогатить словарь".

В состав материала из наследия X. Паасонена входят семь сказок, десять героических песен, один эпос, а также эпос, записанный в Чингалах частично в стихах, частично в прозе, и одна короткая "более новая" песня [Vertes Е., 1980. В. I. S. УШ].

Об информантах X. Паасонена известно только то, что он "нашел в деревне Демьянское одного остяка из деревни Каменские юрты, расположенной в устье Конды, который был известен как отличный знаток сказок". Паасонен работал с этим информантом до конца февраля 1901 г. Этот остяк перепроверил также тексты, записанные Паасоненом в Чингалинских юртах от одного старика.

Более 20 лет своей жизни посвятил изучению языка и культуры хантов лингвист и этнограф К.Ф. Карьялайнен, имевший также хорошую историческую подготовку. Начало его исследованиям было положено экспедицией в 1898-1902 гг. В 1898 г. он побывал на Иртыше и Конде, в 1899 г. - у хантов Ваха, зимой 1900-1901 гг. работал на Средней Оби (Сургут, Лунпокольское), летом 1901 г. - на История изучения хантыйского фольклора в XIX в.

Васюгане, затем на Нижней Оби и в низовьях Казыма, в 1902 г. - на Нижней Оби (Обдорск). В итоге был записан словарный материал по 16 диалектам, фольклорные тексты, мелодии (на фонограф).

В путевых заметках К.Ф. Карьялайнен очень мало сообщает о своих случайных текстовых материалах. Он сам перевел в транскрипцию текстовые записи, вероятно, начал делать перевод. После ранней смерти К.Ф. Карьялайнена его собрание десятилетиями лежало необработанным в архиве Финно-угорского общества в Хельсинки. Оно было обработано и издано только в 1975 г. венгерской исследовательницей Э. Вертеш [Karjalainen K.F., Vertes E., 1975], а 58 мелодий, записанных на фонограф, - А. Вяйсяненом В южнохантыйских записях Карьялайнена четыре женские песни (две из Сотниковских, две - от женщин, живущих в юртах Красноярских, но происходивших с Иртыша) зафиксированы в прозе, а начало былины, записанной из уст Нарыгина, и первые строки песни из Саводнии имеют стихотворную форму. По мнению Э. Вертеш, прозаические произведения должны были исполняться в стихотворной форме, но информанты Карьялайнена смогли только пересказать содержание. Длинное, ритмично произносимое название этих произведений и многие обороты речи указывают на их изначальную стихотворную форму.

Занятия К.Ф. Карьялайнена историей направили его внимание на материальную сторону жизни народов, на изучение верований и обрядов. Это, в сочетании с изучением фольклора, привело к подготовке главного историкорелигиоведческого труда К.Ф. Карьялайнена, опубликованного после его смерти в 1921-1927 гг. в трех томах на немецком языке [Karjalainen K.F., 1921,.1922, 1927]. В России он издан в русском переводе Н.В. Лукиной [Карьялайнен К.Ф., 1994, 1995, 1996].

Таким образом, вторая половина XIX в. в истории изучения хантыйского фольклора играет особую роль: впервые устное народное творчество хантов становится объектом внимания исследователей, заложивших основу для его дальнейшего изучения. Особенно большой вклад внесли ученые Венгрии и Финляндии: А. Регули, И. Папай, X. Паасонен, К.Ф. Карьялайнен и другие. Эти исследователи смогли записать большое количество произведений устного народного творчества хантов на языке разных групп. Среди записей этого периода преобладают героические и медвежьи песни.

В России конец XIX в. ознаменован работами С.К. Патканова, который положил начало записи на языке носителей и серьезному изучению произведений устного народного творчества хантов в нашей стране на научной основе.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

ИЗУЧЕНИЯ ХАНТЫЙСКОГО ФОЛЬКЛОРА В XX В.

Среди материалов хантыйского фольклора, записанных отечественными исследователями в первой четверти XX в., преобладают тексты на русском языке, часть из них вышла отдельными публикациями.

В 1903 г. опубликована статья Г.Н.Потанина "СказкаЧ:

двенадцатью персонажами. Двенадцать учеников", которая иллюстрируется хантыйскими сказаниями из материалов С.К. Патканова [Потанин Г., 1903. С. 10-11].

Пересказ на русском языке одного из героических сказаний иртышских хантов представлен в публикации М. Батурина "Два брата. Остяцкая легенда" (1907. С. 83-87).

В 1910г. в бассейне pp. Васюган и Вах побывал этнограф А.В. Адрианов. Среди его рукописных материалов, хранящихся в архиве Российского этнографического музея, содержатся записи легенд васюгано-ваховских хантов [Соловьева К.Ю., 1998. С. 40].

Г. Садовников опубликовал русский текст хантыйской былины о борьбе хантов с ненцами, записанной со слов русского - старожила с р. Вах (1912. С. 1-6).

Отдельные публикации фольклорных произведений васюгано-ваховских хантов на русском языке в начале XX в.

осуществлены также К. Доннером (1915), А. Штернбергом (1901. С. 12-15; переизд.: 1991. С. 109-112).

А.А. Дунин-Горкавич в труде "Тобольский Север. Этнографический очерк местных инородцев" (1901. Т.З. С. 38^1) вместе с описанием быта, традиций и культуры остяков и соседних с ними народов делает несколько замечаний о хантыйском фольклоре, а также представляет, как он пишет, "дословный перевод" образцов некоторых песен и рассказов, которые "поются на медвежьей вечерке", а в Приложении IV им опубликована "Легенда о богатырях", по рассказам остяков Пащерцевых юрт.

Мифологии хантов и ненцев посвящена работа П. Лопарева(1924).

Как мы видим, в первой четверти XX в. процесс изучения хантыйского фольклора выглядит менее активным по сравнению с предыдущим периодом. Внимание исследователей было направлено лишь на сюжетную сторону устного народного творчества хантов, которое собиралось бессистемно, только на русском языке и в небольших количествах.

Первым, кого следует отнести к собирателям этих лет, является М.А. Плотников. Отпрыск одного из семейств торговцев и рыбопромышленников Тобольского Севера, он проявлял огромный интерес к культуре и фольклору обскоугорских народов. По воспоминаниям поэта и прозаика С. Маркова, опубликованным в свое время в журнале "Сибирские огни" под названием "Сибирская рапсодия" [Литвинов А., 1975. С. 4], М.А. Плотников был образованным человеком и в начале 1920-х гг. работал в газете "Советская Сибирь" в Новосибирске. Он поразил С. Маркова, потратившего более десятка лет на изучение истории легенды о Золотой Бабе и изучавшего мансийский и хантыйский фольклор, своим знанием обско-угорского фольклора. М.А. Плотников показал С. Маркову большую толстую тетрадь, исписанную тонким убористым почерком, - это были его записи обскоугорской народной поэзии, собранной в разные годы в БереОтечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв.

зове, Саранпауле, Мужах, Обдорске, Самарове, Шеркалах, в хантыйских и мансийских приобских поселках [Литвинов А., 1975. С. 4].

На основе собранных текстов обско-угорского фольклора М.А. Плотников создал поэму "Янгал Маа", претендующую именоваться мансийским эпосом. В предисловии к нему он написал: "12 лет (1915-1927 гг. - Т.В.) потребовалось мне для того, чтобы из отдельных разрозненных былин, сказок, сказаний и шаманских песен составить "Янгал Маа"..."

[Плотников М.А., 1933].

Летом 1926 г. более 30 фольклорных произведений было записано исследователем М.Б. Шатиловым в результате этнографической экспедиции Томского краевого музея к хантам р. Вах. Краткое содержание их приводится в его работе "Ваховские остяки" (1931). Однако сами фольклорные записи М.Б. Шатилова, сделанные в бассейне р. Вах, остались неопубликованными и до сих пор не найдены [Лукина Н.В., 1994. С. 55-61].

Записанные М.Б. Шатиловым фольклорные произведения ваховских хантов легли в основу некоторых текстов сборника "Ине-Хон", вышедшего в г. Свердловске в 1935 г.

Этот сборник представляет собой стихотворную обработку хантыйских героических песен и легенд, осуществленную И.Н. Еланцевым, а предисловие и комментарии к нему подготовлены И. Пановым. В книгу вошли былина, посвященная духу-хозяину рыб; одна из песен, исполняемых на медвежьем празднике; предания ваховских хантов; сказка "Мышонок". К сожалению, многие особенности хантыйской героической поэзии в данной обработке были утрачены.

В конце 1920-х - начале 1930-х гг. хантыйский фольклор на русском языке записывал М. Ошаров. В разделе "Остяцкие сказки" в сборнике "Северные сказки" (1936.

С. 99-186) он опубликовал 36 небольших сказок, но среди них, как позднее было установлено, оказалось несколько текстов кетских сказок [Куприянова З.Н., 1969. С. 24].

В 1925-1926 гг. был образован северный факультет при Ленинградском институте живых восточных языков им.

А.С. Енукидзе (позднее этот факультет был преобразован в Институт народов Севера), где изучались языки народов Сибири и Дальнего Востока. Среди первых рабфаковцев были и представители хантыйского народа. С целью создания основы книги для чтения детям туземных школ и студентам подготовительной группы северного факультета с 1927/28 учебного года было начато составление машинописного сборника фольклорных материалов, обработанного преподавателем А.К. Подгорской. Он состоял из двух разделов: "Север" и "Восток". Материалы были собраны по отделам "Старый и новый быт", "Промысел", "Сказки и рассказы о животных". В нем имелись также пословицы, народные приметы, поговорки и загадки из студенческих сборников "О нашей жизни" (1929), "Тайга и Тундра" (1928-1933). В этих публикациях впервые фольклор народов северных и восточных окраин страны был представлен самими носителями языка [Кузакова Е., 1992. С. 41].

В журнале "Тайга и Тундра", издававшемся северным кружком северного факультета с 1928 по 1933 г. (вышло всего пять номеров), наряду с рассказами, очерками и другими литературными опытами были помещены и фольклорные тексты северных народов, записанные студентами, которые сами были носителями фольклора. Так, в № 1 за 1928 г. публикуются две хантыйские былички о лесных духах "Унху" (зап. М.А. Лоншаков) и "Женский лесной дух" (Vont-junk-ni) (зап. Т. Вогулькин).

Позднее при Ленинградском институте народов Севера была создана научно-исследовательская ассоциация, которая объединяла специалистов, знавших языки народов Севера и имевших опыт работы на Севере. Среди направлений деяОтечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв.

тельности этой ассоциации было привлечение студентов как к участию в экспедициях, так и к научной работе над собранными материалами.

Об этом периоде писала З.Н. Куприянова (1969. С. 19По ее сведениям, в Ленинграде в 1930-е гг. исследованием хантыйского языка занимались следующие сотрудники научно-исследовательской ассоциации Института народов Севера: Н.К. Каргер, Н.Ф. Прыткова, В. Штейниц, А.А. Алелеков и несколько позднее А.Н. Баландин. Все они выезжали в длительные командировки в районы расселения хантов и, собирая лингвистический материал, записывали образцы фольклора. Занятые разработкой теоретических вопросов по языку и созданием учебников, они не имели возможности обрабатывать фольклорные материалы, поэтому публикация образцов устного творчества в эти годы ограничивалась небольшими сборниками, преимущественно сказок.

Н.К. Каргер опубликована детская сказка на хантыйском языке "Sovre" ("Зайчишка") (1934).

Хантыйские сказки записывала Д.В. Зальцберг, которая работала преподавателем русского языка в Институте народов Севера в 1930-1936 гг. В этот период она занималась изучением хантыйского языка и с этой целью выезжала в Остяко-Вогульский округ.

В 1933-1937 гг. в лингвистических экспедициях Института народов Севера к хантам участвовала Н.Ф. Прыткова, во время которых ею было сделано много записей хантыйского фольклора. В 1934 г. Н.Ф. Прыткова совместно с Д.В. Зальцберг записали серию сказок от детей казымских хантов и опубликовали их в книге "Monset anavremeta (Сказки для ребят народа ханты)" (1935).

С декабря 1936 по май 1937 г. Н.Ф. Прыткова являлась научным сотрудником отдела Сибири Института этнографии Академии наук СССР и работала в Нижнеобской экспедиции этого института. Великая Отечественная война застала Н.Ф. Прыткову в очередной экспедиции. Оторванная от Ленинграда и от коллектива института, она продолжала исследования среди хантов р. Казым, затем переехала в ОстякоВогульск. В 1940-е гг. она возвратилась в Институт этнографии, где работала до последних дней жизни [Белобородое В.К., Пуртова Т.В., 1997. С. 234-235].

Фольклорные материалы хантов, собранные Н.Ф. Прытковой в довоенный период, утеряны. После ее смерти в 1965 г. в ее архиве находились полевые записи сказок, загадок и рукопись "Хантыйские загадки" (4 авторских листа), датированная 1947 г. Рукопись была подготовлена для публикации в Учебно-педагогическом издательстве, но по неизвестным причинам осталась неизданной [Куприянова З.Н., 1969. С. 20].

По данным З.Н. Куприяновой, обширными записями фольклорных текстов располагал А.А. Алелеков, изучавший диалекты хантыйского языка и собиравший образцы устного народного творчества. Он погиб на войне с белофиннами, а все материалы, находившиеся в его личном архиве, утеряны (1969. С. 20).

Научная экспедиция к ваховским хантам исследователя обско-угорских языков А.Н. Баландина состоялась в 1938 г.

Обработка собранных им в этой экспедиции фольклорных материалов завершилась в 1947 г., и они хранились в рукописном виде [Баландин А.Н., 1960. С. 59].

Одним из первых крупных фольклористических исследований, посвященных устному народному творчеству обских угров, является работа А.Н. Баландина "Язык мансийской сказки" (1939). Здесь рассматриваются характерные особенности не только мансийского, но и хантыйского фольклора.

Как отмечал А.Н. Баландин, в представлениях обскоугорских народов понятие "сказка" имеет более широкое значение, чем в европейском фольклоре. Рассматривая мансийскую сказку с точки зрения ее восприятия и осмысления Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XX в. народом, с учетом ведущих социальных мотивов и формальных особенностей, свойственных их различным видам, он выделил три их основных типа: мифологические, героические и бытовые [Баландин А.Н., 1939. С. 11]. Им рассмотрены некоторые лексические, морфологические и синтаксические особенности обско-угорского фольклора, а также художественные явления, бытующие в нем.

Летом 1940 г. Институтом народов Севера для сбора лингвистического материала по диссертации в Ханты-Мансийский округ был направлен А.Г. Подлетин. Во время этой командировки, с 27 июля по 26 сентября, он записал значительное количество фольклорных материалов в объеме двенадцати общих тетрадей (по 48 листов), по примерным подсчетам, - не менее 35 печатных листов. В них содержимся девяносто два текста, из которых сорок девять текстов являются сказками ("мось"), тридцать один - песнями ("ар") и двенадцать - загадками. Все тексты записаны на хантыйском языке карандашом, очень четким, разборчивым почерком, но без перевода на русский язык. Исключение составляет одна небольшая сказка "Мышь и лягушка", к которой дан подстрочный перевод. Во всех тетрадях указываются дата, место записи, фамилия и имя исполнителя и на хантыйском языке дается название жанра, к которому относится записанный текст. К некоторым текстам песен даны примечания на русском языке, по какому поводу и кем сложена та или иная песня. Свои записи А.Г. Подлетин вел на Казымской культбазе, а также в пп. Кондинский, Полноват и Низямы. Среди его лучших сказителей - М.И. Тарлина (Казымская культбаза), М.И. Ерныхов (Амня) и А.П. Уткин (Низямы), от которого записана одна сказка на 174 страницах [Куприянова З.Н., 1969. С. 21-22].

А.Г. Подлетин погиб под Ленинградом в годы Великой Отечественной войны. Его материалы из Института народов Севера были переданы в архив Института этнографии АН СССР [Подлетин А.Г. К. II, Оп. 1. № 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90].

Летом 1934 г. Научно-исследовательский музыкальный институт командировал в Остяко-Вогульский округ В.В. Сенкевич, изучившую хантыйский язык, для сбора музыкального фольклора хантов и социологического анализа их народного творчества. Первыми ее информантами стали студенты педагогического техникума п. Остяко-Вогульска, среди них выделялся как хороший певец Н. Гришин, песни которого В.В. Сенкевич перевела на свои первые фонограммы.

Затем в Войтеховских юртах (недалеко от Березова) она записала 59 образцов музыкального фольклора. Среди них песни медвежьего праздника, шаманские песни, женские лирические и детские песни. Кроме этого - 15 сказок, рассказанных преимущественно детьми.

Мелодии песен В.В. Сенкевич записывала на фонограф и на бумагу. Тексты фиксировались в тетрадь и проверялись с помощью информантов. Русский перевод составлялся позднее. Этой же методикой исследовательница пользовалась и при записи сказок, для перевода которых ею составлен был небольшой словарик [Сенкевич В., 1934. С. 98-105; Сенкевич В., 1935. С. 47-48]. Материалы, собранные В.В. Сенкевич во время этой поездки, опубликованы отдельной статьей "Сказки и песни хантэ" в журнале "Советский Север" (1935.

С. 151-159). В ней приводятся несколько обработанных автором переводов сказок и песен с небольшими комментариями.

В 1937 г. Наркомпросом РСФСР и Главным управлением Северного морского пути В.В. Сенкевич-Гудкова и И.С. Гудков были направлены в Остяко-Вогульск в качестве преподавателей в национальное Ханты-Мансийское педагогическое училище. По пути они побывали в Томском краеведческом музее, в рукописных фондах которого они переписали две "антирелигиозные" хантыйские песни, а недалеко от Сургута Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XX в. познакомились с лесным ненцем Н.Т. Валеевым, владевшим коми-зырянским, ненецким, мансийским и хантыйским языками (от него записано несколько песенных мелодий) [Гудков И.С., Сенкевич В.В., 1940. С. 206-210].

В течение 1937-1938 гг. В.В. Сенкевич-Гудковой и И.С. Гудковым собран богатый фольклорный материал от учащихся педучилища, фельдшерско-акушерской школы и слушателей школы политпросветработников, средней школы Остяко-Вогульска. Часть из них опубликована в окружной газете, звучала по радио и на специальных национальных вечерах.

В 1937 г. в педучилище В.В. Сенкевич-Гудкова и И.С. Гудков организовали "Кружок национального творчества" из студентов (ханты, манси, селькупы) для подготовки ихЧр:

самостоятельной научно-исследовательской полевой работе по записи фольклора и собиранию этнографического материала. Кружок неофициально делился на несколько секций:

творческую, переводчиков, художников и фольклористовсобирателей. В.В. Сенкевич руководила разделами орнаментики, музыкального фольклора, помощи писателям и переводчикам, а И.С. Гудков - собиранием словесного фольклора, ознакомлением с этнографией и народным бытом.

Это были первые опыты по организации фольклористической деятельности представителей обско-угорских народов на территории Ханты-Мансийского округа.

Кружок выпускал рукописный фольклорно-этнографический и литературно-этнографический альманах "Советский Север" (всего было издано четыре выпуска по 80 с.). Среди его авторов были ханты Д. Дунаев, К. Посохов, Д. Тарлин, Л. Вайветкин, Г. Вайветкин, Д. Тебетев. Все они стоят у истоков зарождения национальной литературы обских угров.

Многие из них погибли на фронтах Великой Отечественной войны.

При прохождении педагогической практики в национальных школах округа кружковцы по заданию В.В. СенкевичГудковой записали около 50 хантыйских и мансийских сказок и песен.

Как собиратели-фольклористы наиболее активно себя проявили студенты педучилища: А. Спинкина, Г. Бабкин, П. Соколков, М. Мулнышева, М. Мандраков, Е. Чемляков, Д. Морохов, И. Северов, К. Посохов, А. Сохтин, Г. Лазарев, X. Пухленкина, Онина, Даровина и др.; в качестве сказителей - студенты фельдшерско-акушерской школы: М. Григорьев из Вершйнских юрт Назымского национального Совета, A. Тарлин с р. Казым, Г. Артанзеев из юрт Овгорт (р. Сыня Ямало-Ненецкого округа) и Д.П. Тебетев из юрт Лохтоткурт Микояновского р-на, от которых записано множество песен, сказок и былин. И.С. Гудковым и В.В. Сенкевич-Гудковой записаны песни и былины от рыбаков, побывавших в Остяко-Вогульске на производственных курсах. Среди них B. Тарлин, В. Аликов, Шадрин и Олдормин [Гудков И.С., Сенкевич В.В., 1940. С. 206-210].

Летом 1938 г. состоялась фольклорная экспедиция В.В. Сенкевич-Гудковой, И.С. Гудкова и группы студентов по рекам Северной Сосьве, Оби, Казыму и Амне до Казымской культбазы. На Казыме записано 5 сказок, 2 былины, песни, детская скороговорка и 45 мелодий казымских хантов;

собраны сведения о сказителях и об условиях бытования фольклора. Большинство фольклорных произведений было исполнено представителями семьи талантливых певцов Тарлиных. Всего в этой экспедиции было записано 302 произведения народного творчества: хантов, манси, селькупов, коми-зырян и лесных ненцев. 250 из них хантыйские. Записано около 150 мелодий к былинам, песням, частушкам и т.д.

Хантыйский фольклор в материалах этой экспедиции был представлен всеми его жанрами. Эпос представлен Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв.

тремя старинными былинами и семью эпическими сказаниями о богатырях. Впервые записаны три былины о вождях: В.И. Ленине, И.В. Сталине и К.Е. Ворошилове. Записана 151 сказка; 21 песня медвежьего праздника; 16 охотничьих; 70 женских бытовых песен; одна детская считалка.

Записано 18 современных песен, 6 частушек с содержанием в духе того времени и 13 загадок [Гудков И.С., СенкевичВ.В., 1940. С. 208-209].

В.В. Сенкевич-Гудковой и И.С. Гудкову удалось побывать на медвежьем празднике казымских хантов в юртах Харехом-курт и полностью зафиксировать репертуар этого праздника: тексты и мелодии исполненных песен. Большую помощь им оказали два брата - В.А. Тарлин и Д.А. Тарлин, от которых они не только записали много песен медвежьего праздника, но и получили ценные указания и советы при переводе на русский язык текстов песен, записанных от других информантов. В 1940 г. они подготовили к печати сборник этих песен, но он был потерян в Новгороде во время Великой Отечественной войны. В 1973 г. В.В. Сенкевич-Гудковой посчастливилось найти часть черновиков с этими песнями и составить из них сборник "Хантыйские песни медвежьего праздника" (сведения взяты из печатной копии данного сборника из архива НИИ ОУН, в котором, к сожалению, отсутствуют точные выходные данные). В предисловии к этому сборнику В.В. Сенкевич-Гудкова дает общее представление о медвежьем празднике казымских хантов, а также жанровую характеристику исполняемых на нем песен.

Песни медвежьего праздника, по мнению В.В. СенкевичГудковой, представляют собой самый архаический жанр хантыйского фольклора. Она выделяет целый ряд архаических особенностей в мелодической и поэтической структурах как в ритуальной части песен медвежьего праздника, так и в его юмористической части.

Фольклорные тексты в оригинале с русским переводом, преимущественно казымских хантов, публиковались В.В. Сенкевич-Гудковой и И.С. Гудковым во многих статьях 1937-1940 гг. Это "Казымская песня", записанная от братьев Тарлиных в 1938 г., и "Октябрьская песня", записанная ими в 1937 г. от Д.А. Тарлина с р. Казым и Г.С. Артанзеева с р. Сыня [Гудков И.С., Сенкевич В.В., 1940. С. 96-98]. Только в русском переводе приводятся тексты в статьях "Современность в фольклоре хантов" [Сенкевич В.В., 1937. С. 106], "Антирелигиозный фольклор хантэ и манси" [Сенкевич В., Гудков И., 1939. С. 110-112], "Два года среди хантов" [Гудков И.С., Сенкевич В.В., 1940. С. 209] и др.

Идеологическая направленность в исследовательской деятельности того времени отразилась и в работах этих ученых.

Так, в своих статьях довоенного периода они основной акцент делают на "антирелигиозном" фольклоре, а именно на тех произведениях народного творчества, которые сложились при Советской власти и воспевали новые явления в жизни народов нашей страны.

В статье В.В. Сенкевич-Гудковой "Современность в фольклоре народов Севера" (1937. С. 103-108) выделяется ведущая тема в устном творчестве народов Севера того времени:

фольклор о вождях революции. Она выделяет также три основные группы песен Крайнего Севера: "1) песни, дающие конкретные зарисовки проникновения современности в национальный северный быт, 2) песни, описывающие современность, суммируя целый ряд общественных явлений, и 3) частушки, заимствованные от русских и всегда отражающие современность". Исследовательница сравнивает две хантыйские женские песни: "дореволюционную" и "современную", отмечая их традиционную связь, основанную на абсолютно тождественном мелодическом мотиве и однородности Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв.

сюжета, но отличающуюся во втором случае отражением общественных идеалов советского общества.

Статья "Антирелигиозный фольклор хантэ и манси", написанная В.В. Сенкевич-Гудковой и И.С. Гудковым в 1939 г., также посвящена атеистическому направлению в устном народном творчестве обских угров. На наш взгляд, многие примеры "дореволюционного" фольклора, которые приводят авторы в качестве подтверждения своих постулатов, не являются антирелигиозными (например, мотив борьбы охотника с лесным духом-менгком). В советский период, по мнению В.В. Сенкевич-Гудковой и И.С. Гудкова, наряду с воспеванием Ленина и Сталина, выделяется тема борьбы с шаманами (1939. С. 110-112).

В.В. Сенкевич-Гудкова в работе "Мамонт в фольклоре и изобразительном искусстве казымских хантов" рассматривает достаточно распространенный образ хантыйского фольклора "мув-хор" и связанные с ним представления, в том числе образы таких сакральных животных, как медведь, лось и щука [Сенкевич-Гудкова В.В., 1949. С. 156-158].

В довоенный период в ю. Пашторских Березовского района по заданию комиссии по созданию литературного хантыйского языка учитель С.А. Новицкий записал 12 сказок, четыре песни, ряд пословиц и загадок [Белобородое В.К., ПуртоваТ.В., 1997. С. 202].

Фольклорные записи на хантыйском языке в Казымской культбазе в 1934-1936 гг. были сделаны украинским этнографом и литератором B.C. Денисенко. С 1934 по 1944 г. он проживал в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах среди хантов, лесных и тундровых ненцев, манси и коми. В 1950 г. он снова побывал в этих краях. Об этих периодах своей жизни B.C. Денисенко написал книгу "На далекш Швноч!" (по-русски - "На далеком Севере", эта редкая книга и ее рукописный перевод были любезно предоставлены мне Т.А. Молдановой; страница с указанием года издания книги утрачена).

Описывая жизнь казымских хантов, B.C. Денисенко вспоминает о самодеятельных выступлениях представителей этой группы на сцене: дает описание сценок охоты, перевод текста импровизированной женской песни; передает содержание песни сопровождавшего его пожилого ханта и текст записанной им "легенды-сказки" о взаимоотношениях хантов и ненцев в далеком прошлом и многое другое.

Отдельные произведения хантыйского фольклора, записанные B.C. Денисенко, опубликованы на русском языке в журнале "Югра" Н.Б. Патрикеевым [Денисенко B.C.// Югра.

1993. № 4. С. 47].

Одним из собирателей хантыйского фольклора был П.Е. Хатанзеев - представитель национальной интеллигенции Обского Севера, посвятивший свою жизнь делу развития народного просвещения хантыйского и ненецкого народов. Начало сбора произведений устного народного творчества хантов было связано с его преподаванием хантыйского языка в Тобольском педагогическом училище и составлением первой книги для хантыйской начальной школы в конце 1920-х гг. Он записывал образцы хантыйского фольклора и в период его работы в Ханты-Мансийске и Салехарде в 1940-е гг. Однако П.Е. Хатанзеев не ставил перед собой задачу обработки и публикации собранного материала.

Многое из записанного им в эти периоды не сохранилось [Куприянова З.Н., 1969. С. 22-23].

В личном фонде П.Е. Хатанзеева в собрании Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея им. И.С. Шемановского хранятся несколько рукописей хантыйского фольклора.

Пример одной такой фольклорной записи приведен в сообщении С.Г. Данковцевой и А.В. Созоновой (1999. С. 284).

Шесть сказок на хантыйском языке с русским переводом, записанные П.Е. Хатанзеевым в 1953 г. от Г.Н. Талигина, а Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XX в. также другими собирателями, опубликованы в сборнике "Северные россыпи" (1962. С. 150-161).

Собиранием хантыйского фольклора в 1934-1938 гг. занимался П.К. Животиков, работавший в г. Ханты-Мансийске.

Он записывал сказки, песни, пословицы на казымском и среднеобском диалектах от учащихся педагогического училища и культпросветшколы. Осенью 1937 г. П.К. Животиков записал много текстов от талантливых сказителей, в частности от Д. Тарлина из п. Полноват. В 1940-1941 гг. он продолжил сбор фольклора с целью составления грамматики хантыйского языка на среднеобском диалекте. В 1942 г.

П.К. Животиков ушел на фронт и после войны к собиранию фольклора не возвращался. Опубликовать записанный материал ему не удалось. По данным З.Н. Куприяновой, в его архиве хранились три тетради полевых записей сказок (1969. С. 23).

Известно, что в 1940-е гг. образцы хантыйского фольклора в Ханты-Мансийском округе записывала К.Ф. Хватай-Муха.

Свою работу по изучению хантыйского языка с собиранием образцов устного творчества сочетала Ю.Н. Русская. Во время педагогической работы в Полноватской национальной школе и в Ханты-Мансийском педагогическом училище в 1941-1942 гг. она записывала, главным образом, образцы детского фольклора: считалки, детские песенки, скороговорки, загадки, сказки. В 1942 г. Ю.Н. Русская записывала сказки, загадки, бытовые и охотничьи рассказы в Кондинском (ныне Октябрьском) районе, в поселках Мулигорт, Нарыкары и Атлым.

В 1953 г., в качестве аспирантки Ленинградского государственного университета, она собирала лингвистический материал и записывала фольклорные тексты в поселках Полноват, Кислоры, Амня, Казым. Детский фольклор хантов был записан ею и в п. Аксарка Ямало-Ненецкого округа в 1959 г.

В 1962 г. она снова ездила в Ханты-Мансийский округ и записывала сказки в п. Мулигорт от сказительниц, с которыми работала еще в 1942 г. Весь собранный материал хранился в личном архиве Ю.Н. Русской и составлял около 20 печатных листов [Куприянова З.Н., 1969. С. 23-24].

Об исследованиях хантыйского фольклора в России до 1940-х гг. известно очень мало. Мы располагаем лишь отрывочными сведениями о том времени и о людях, которые занимались тогда сбором и публикацией хантыйского фольклора (Плеткова, Подлетин, Д.В. Зальцберг, Н.Ф. Прыткова, К.Ф. Хватай-Муха, Владыкина (Бахчинская) и др.). Нет полной информации и о роли студентов Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена в собирании и публикации хантыйского фольклора.

Несмотря на это следует отметить, что по сравнению с первой половиной XX в. процесс изучения хантыйского фольклора во второй четверти XX в. существенно отличается. Большую роль в этот период начинает играть государственная политика, направленная на развитие культуры и образования малочисленных народов Севера, приобщение их к идейным и культурным ценностям того времени. В этот период создается письменность и первые учебные пособия для малочисленных народов Севера, в том числе и для хантов.

Большая роль в решении этих задач отводилась сбору устного народного творчества.

Сбор и изучение хантыйского фольклора с этого времени сосредоточивается в таких научных центрах России, как Ленинград (это связано с появлением Института народов Севера) и Томск, имеющих давние традиции этнографического изучения народов Северо-Западной Сибири, а также на самой территории расселения хантыйского этноса - в ХантыМансийском и Ямало-Ненецком округах. Почти все занимавшиеся сбором хантыйского фольклора приезжали по специальным заданиям (М.Б. Шатилов, В.В. Сенкевич-Гудкова, Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв.

В. Штейниц, И.С. Гудков, Д.В. Зальцберг, Н.Ф. Прыткова, А.Н. Баландин и другие).

Среди произведений, которые записывают исследователи в этот период, преобладают детские сказки, загадки и другие небольшие по форме фольклорные произведения на родном языке. Их публикации представлены небольшими сборниками, которые должны были быть использованы в качестве книг для дополнительного чтения для детей на родном языке.

Важной особенностью собирательской и исследовательской деятельности с середины 1920-х гг. (когда появляется письменность и зарождается национальная интеллигенция) является то, что в нее включаются уже и представители самого хантыйского народа.

К сожалению, большая часть собранного в этот период материала не опубликована, а материалы многих собирателей, хранившиеся в личных архивах, по разным причинам не сохранились или место нахождения их неизвестно.

Очевидно, еще к довоенному периоду времени относится начало собирания произведений устного народного творчества первым хантыйским ученым, лингвистом Н.И. Терешкиным, в годы его учебы в Институте народов Севера и поступления в аспирантуру.

В послевоенный период, с 1946 по 1957 г., у него состоялись пять длительных командировок в Ханты-Мансийский округ с целью сбора лингвистического и этнографического материала по разным группам хантов. Так, в 1947-1949 гг. он работал в районе Средней Оби - в Шеркальском и Кондинском сельсоветах Октябрьского района Ханты-Мансийского округа. Основными поселками, в которых записывались образцы фольклора, были Низямы, Алешкины и Лохтоткурт. В эти же годы Н.И. Терешкин записывал фольклор в г. ХантыМансийске от представителей разных поселков р. Казым.

В летний период 1954 г. проходила пятимесячная научная командировка на р. Вах. Записи велись, главным образом, от жителей Ларьяка, Большого Ларьяка, Корликов, Лабаз-Егана (Охтеурский сельсовет), частично также Колцк-Егана и Соснового бора (Толькинский сельсовет).

В 1951, 1952, 1956, 1957 и 1959 гг., работая преимущественно в Сургутском районе, Н.И. Терешкин записывает образцы фольклорных произведений хантов на pp. Аган, ТромАган, Юган, Пим, Салым и на притоках Агана, ЮганоАганской и Юганской Оби.

Большую часть собранного в 1946-1957 гг. материала составили записи произведений устного творчества северных хантов на среднеобском и казымском диалектах, а также восточных - на ваховском, сургутском и салымском диалектах.

По данным Е.П. Лебедевой, общее число записанных в этот период текстов без перевода составляло более 60 печатных листов (1958. С. 243).

В 1968 г. Н.И. Терешкин совершает трехмесячную научную командировку в Ханты-Мансийский, Шурышкарский (Ямало-Ненецкий округ) и Сургутский районы с целью изучения лексикологии диалектов хантыйского языка для составления диалектологического словаря [Сенгепов A.M., 1968]. Во время этой поездки он, вероятно, тоже вел записи фольклорных текстов.

Фольклорные материалы Н.И. Терешкина представлены произведениями повествовательного и песенного характера героическими и лирическими песнями, сказками, преданиями, загадками, образцами фольклора, связанного с культом медведя. Они записаны от разных исполнителей. Сказки о животных, небольшие рассказы, загадки рассказывали учащиеся 5х классов. Обрядовые песни чаще исполняли женщины. По Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв. словам Н.И. Терешкина, знали и рассказывали сказки мужчины и женщины среднего и преклонного возраста.

Из большого числа исполнителей, от которых были записаны образцы фольклора, Н.И. Терешкин выделял наиболее талантливых сказителей - А.П. Уткина, А.А. Киприянова, С.П. Анкатшупова. Все они были людьми преклонного возраста - от 60 до 80 лет.

Исследователем уделялось внимание условиям бытования отдельных видов фольклора. По его наблюдениям, записанным З.Н. Куприяновой, героические сказки (терминология собирателя) в разной аудитории рассказываются по-разному.

Детям сказитель рассказывает только отдельные эпизоды из большой сказки; подросткам эта же сказка подается полнее, а когда собираются слушать взрослые, сказка рассказывается со всеми деталями, ее исполнение затягивается до глубокой ночи, иногда переносится на другой день [Куприянова З.Н., 1969. С. 25].

По просьбе Финно-угорского общества Финляндии Н.И. Терешкин перевел нерасшифрованные тексты на иртышско-кондинском диалекте хантыйского языка, записанные К.Ф. Карьялайненом в конце XIX в. Этот перевод Н.И. Терешкина был использован венгерской исследовательницей Э. Вертеш в подготовке примечаний при издании хантыйских фольклорных материалов К.Ф. Карьялайнена.

В 1980-е гг. по просьбе Н.И. Терешкина перепиской в латинской транскрипции и частичной обработкой его материалов занималась его преемница - венгерская фольклористка Е. Шмидт. Благодаря ей копии фольклорных записей Н.И. Терешкина после его смерти попали в созданный в начале 1990-х гг. Белоярский научно-фольклорный архив северных хантов и частично в архив НИИ обско-угорских народов. Оригиналы этих фольклорных записей хранятся в личном архиве Н.И. Терешкина - в семье ученого.

Некоторые тексты, записанные Н.И. Терешкиным, были опубликованы в оригинале и в переводе (на русском языке), они использованы в учебной литературе самим Н.И. Терешкиным (1959 и др.) и уже после его смерти его последователями.

Восемь сказок из его собрания опубликованы в русском переводе в томе "Сказки народов Севера" (1951. С. 51-75).

Среди них четыре сказки, записанные Н.И. Терешкиным в 1947 г. в юртах Помут от А. Абатина и четыре сказки в юртах Низямы у А.П. Уткина. Перевод на русский, сделанный Н.И. Терешкиным, К.Ф. Хватай-Муха и Н.Ф. Прытковой, максимально сохранил словесную фактуру и колорит оригинала.

Образцы фольклорных текстов на ваховском диалекте приведены Н.И. Терешкиным в первом выпуске монографического описания хантыйского языка, посвященного ваховскому диалекту (М., 1961). Они записаны принятой в работе фонологической транскрипцией и снабжены переводами на русский язык.

Готовились к изданию вторая часть (Очерки грамматики сургутского диалекта) и третья часть (Морфология западнохантыйских диалектов, в которых также планировалось представить образцы фольклорных текстов. Издать их Н.И. Терешкин не успел.

Два фольклорных произведения, записанные им в 1947 г.

в с. Низямы от В.П. Лыткина и А.П. Уткина, опубликованы в томе "Мифы, предания, сказки хантов и манси" (1990). Научный перевод и комментарии к тексту сделаны фольклористкой Е. Шмидт.

По данным А. Чемакина, в 1950-1960-е гг. организовывались разные экспедиции и выезды по сбору и обработке устного народного творчества в Сургутский, Октябрьский и Березовский районы Ханты-Мансийского округа. Так, у жителя п. Октябрьское - ханта A.M. Китусова записано до Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XX в. народных песен. К сожалению, в этом сообщении отсутствуют более конкретные сведения, в частности кем производилась запись фольклорных текстов [Чемакин А., 1965].

В 1959 г. в Ханты-Мансийске была издана репертуарная подборка песен для художественной самодеятельности Сборник хантыйских и мансийских песен и танцев", составленный В. Муровым. Автор публикует тринадцать традиционных хантыйских мелодий с новыми текстами, в которых отражена патриотическая тематика советского периода 1950х гг. [Муров В., 1959].

Сбором и изучением устного народного творчества хантов р. Васюган занимались исследователи Томского пединститута. Так, по сообщению Я.Р. Кошелева и А.И. Каратаева, летом 1957 г. фольклорной группой этого института записано свыше 200 произведений различных жанров. Среди них песни, сказки, легенды, а также предания. Интерес исследователей привлекли легенда о военном столкновении хантов с татарами, происшедшем, согласно преданию, в с. Айполово;

рассказы хантов об их встрече с русскими и о Ермаке Тимофеевиче; старинные народные сказки, записанные от пожилых сказочников. Среди своих информантов собиратели выделили 70-летнюю исполнительницу народных песен, превосходно игравшую на музыкальном инструменте тамре, Л.Ф. Могутаеву из с. Новый Васюган и 119-летнего Ф.А. Бардина из с. Тимельга. От Л.Ф. Могутаевой записано свыше 20 хантыйских песен, преимущественно лирических, и несколько сказок [Кошелев Я.Р., Каратаев А.И., 1959. С. 324-326].

Часть этих текстов, наряду с произведениями, собранными в разное время, вошла в сборник хантыйских фольклорных произведений "Легенды голубых озер" (1961). Составление, предисловие, примечание и обработка "новых текстов" принадлежат Н. Бабушкину и Я. Кошелеву.

В 1957 г. Л.И. Калинина записала хантыйскую сказку, опубликованную позднее в сборнике "Языки и топонимия Сибири" на васюганском диалекте хантыйского языка с переводом на русский язык (1966. I. С. 80-95). В 1970 г. во II выпуске этого сборника Л.И. Калининой публикуется серия фольклорных текстов на васюганском диалекте хантыйского языка с русским переводом (1970. П. С. 19-27). Они представляют собой переводы на васюганский диалект ваховских текстов, записанных Н.И. Терешкиным на р. Вах. Переводы были сделаны не непосредственно по ваховским текстам, а по русским переводам, помещенным под хантыйскими текстами в книге Н.И. Терешкина "Очерки диалектов хантыйского языка. 4.1. Ваховский диалект" (1961. С. 99-108).

На васюганский диалект эти тексты перевели ханты, носители данного диалекта: И.К. Могутаев, 1917 г. р.;

У.С. Арахпаева, 1898 г. р. и А.Я. Кармашева, 1908 г. р.

Запись сделана Л.И. Калининой в 1966 г. в п. Новый Васюган. Все тексты записаны в транскрипции.

В этом же 1970 г. в Ш выпуске сборника "Языки и топонимия Сибири" публикуется сказка, записанная Л.И. Калининой в п. Айполово Каргасокского района Томской области у А.Н.Бардина, 1899 г. р., владеющего как русским, так и родным хантыйским языками (1970. III. С. 46-60).

Значение этих публикаций, по мнению Л.И. Калининой, заключается в том, что они вышли в свет на васюганском диалекте, на котором до этого не было печатных текстов, а фольклорная традиция на хантыйском языке утрачена [Куприянова З.Н., 1969. С. 26].

Согласно каталогу хантыйских томов полевых записей в фонде лаборатории языков народов Сибири Томского государственного педагогического университета, составленному Т.И. Поротовой, среди материалов по топонимике и языку коренного (хантыйского) населения Васюгана, записанного Л.И. Калининой в 1956-1957 гг., встречаются сказки в объеме Отечественная история изучения хантыйского фольклора в XXв.

78 страниц, тексты на русском языке - 20 страниц; в 1966 г. тексты от А.Н. Бардина - 77 страниц, от И.К. Могутаева страницы [Каталог полевых записей..., 1998. С. 99-100].

Хантыйская сказка на русском языке, записанная А. Кондиным, опубликована в г. Салехарде в сборнике "Цвети, наш возрожденный край" (1961. С. 84-85).

В 1962 г. в г. Салехарде вышел в свет сборник ненецкого и хантыйского фольклора "Северные россыпи", составленный Л.С. Лаптевой. Все.тексты этого сборника даны на языке оригинала с русским переводом. В него вошли шесть песен на хантыйском языке, записанные И. Дулац, П. Хатанзеевым, В. Осиным, И. Олефир. Среди фольклорных текстов других жанров уже упомянутые ранее сказки из собрания П.Е. Хатанзеева, а также сказки, записанные от жителя юрт Нангки Я.М. Куйпина в 1914 (фамилия собирателя не указана), И. Чубаховым от Н.М. Носкина из п. Овгорт и С.С. Шульгина из п. Азовы Шурышкарского района Ямало-Ненецкого округа. В конце сборника помещены хантыйские загадки. из них записаны в 1942 г. ученицами подготовительного класса Ханты-Мансийского педагогического училища О.Г. Ерныховой и У.П. Каксиной из Казыма (они даны в обработке на языке оригинала и в переводе, осуществленном П.Е. Хатанзеевым, с хантыйского на русский язык в первом случае и с русского на хантыйский - во втором). 31 загадка взята из книги А.Алквиста и переведена на язык приуральских хантов П.Е. Хатанзеевым.

Большая заслуга в записи и публикации хантыйского фольклора на русском языке, безусловно, принадлежит этнографам Н.В. Лукиной и В.М. Кулемзину. Первая этнографическая экспедиция Н.В. Лукиной состоялась в 1959 г. к селькупам Нарымского края (Томская обасть). Тогда были сделаны первые краткие записи фольклора, хотя ее основной интерес был направлен на изучение материальной культуры. В 1961 г. она впервые встретилась с хантами р. Вах и алексанГлава дровскими хантами во время этнографической экспедиции Томского госуниверситета на север Томской области и к устью р. Вах. Руководителем этнографических экспедиций ТГУ в 1960-е гг. была доцент (а позднее профессор) ТГУ Г.И. Пелих. Во время этих экспедиций попутно с другим материалом фиксировался фольклор восточных хантов на русском языке (образцы 17 небольших текстов изданы в 1972 г. в Приложении к книге Г.И. Пелих "Происхождение селькупов").