«Межрегиональные исследования в общественных науках Министерство образования и науки Росийской Федерации АНО ИНО-центр (Информация. Наука. Образование) Институт имени Кеннана Центра Вудро Вильсона (США) Корпорация ...»

Межрегиональные исследования

в общественных науках

Министерство образования

и науки Росийской

Федерации

АНО «ИНО-центр

(Информация. Наука.

Образование)»

Институт имени Кеннана

Центра Вудро Вильсона (США)

Корпорация Карнеги

в Нью-Йорке (США)

Фонд Джона Д. и

Кэтрин Т. Мак-Артуров

(США)

Межрегиональный институт

по общественным наукам

при Иркутском

государственном университете

(МИОН при ИГУ)

Амурский государственный

университет Данное издание осуществлено в рамках программы «Межрегиональные исследования в общественных науках», реализуемой совместно Министерством образования и науки РФ, «ИНО-центром (Информация.

Наука. Образование)» и Институтом имени Кеннана Центра Вудро Вильсона при поддержке Корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США) и Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США).

Точка зрения, отраженная в данном издании, может не совпадать с точкой зрения доноров и организаторов Программы.

Интеграция экономических мигрантов в регионах России Формальные и неформальные практики Научный редактор кандидат экономических наук Н.П. Рыжова Иркутск «Оттиск»

УДК 60.7(2) ББК 331.556.4(47) И Печатается по решению Научного совета программы «Межрегиональные исследования в общественных науках»

Издание выполнено в рамках сетевого межрегионального проекта «Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации». Проект осуществлялся силами Иркутского МИОН, Балтийского МИОН, Воронежского МИОН, Дальневосточного МИОН, Ростовского МИОН, Саратовского МИОН, Томского МИОН, Уральского МИОН.

Научный редактор:

Н.П. Рыжова Авторский коллектив:

Е. Белозерова (гл. 1. § 3), Т. Гребенщикова (гл. 1. § 6), К. Григоричев (гл. 3. § 6), Э. Гунтыпова (гл. 3. § 4), Л. Емельянова (гл. 1. § 5), Т. Журавская (гл. 3. § 5), Н. Иванова (Шармашкеева) (гл. 2. § 2), С. Лебедева (гл. 3. § 2-3), К. Мут (гл. 1. § 4), Н. Рыжова (Введение, гл. 1. § 1-2, гл. 2. § 1, 3, гл. 3. § 1, 5, Заключение), Л. Шиффауер (гл. 1. § 7).

Интеграция экономических мигрантов в регионах России. Формальные и неформальные практики / Науч. ред. Н.П. Рыжова. – Иркутск: «Оттиск», 2009. – 264 с.

В коллективной монографии рассматриваются проблемы трансграничной миграции в Россию разных категорий экономических мигрантов: рабочих, предпринимателей и студентов. Рассмотрены формальные и неформальные правила игры, складывающиеся в процессе их экономической интеграции.

Исследование выполнено на примере региональных кейсов в Амурской, Воронежской, Иркутской, Калининградской областях и Республике Бурятия.

Данный труд является одним из результатов проекта «Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации», осуществлявшегося при поддержке «ИНО-центра».

ISBN 978-5-93219-234- © Коллектив авторов, © АНО «ИНО-центр (Информация.

Наука. Образование)», © Иркутский госуниверситет, © Амурский госуниверситет,

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. «Гастарбайтеры»

§ 1. Рынок труда иностранных рабочих: что на исследовательской повестке?

§ 2. Взаимная экономическая адаптация китайских рабочих и их российских работодателей в трансграничном городе

§ 3. Зависят ли права китайского трудового мигранта от его статуса (случай строительных предприятий Благовещенска)?

§ 4. Социальные сети таджикских мигрантов в Иркутске: наблюдения американской студентки... § 5. Калининград. Посредничество в сфере трудовой миграции как доходный вид бизнеса

§ 6. Трудовые мигранты из Средней Азии в Иркутске.

Трансформация рынка посреднических услуг........... § 7. Формальные институты посредничества в миграционном процессе на примере строительной отрасли в Иркутске

ГЛАВА II. Предприниматели-мигранты

§ 1. «Этничность» экономической деятельности предпринимателей-мигрантов

§ 2. Китайские предприниматели в Бурятии. Бизнессети и сообщества

§ 3. Практики трансграничного предпринимательства в контактной зоне Благовещенск-Хэйхэ............... ГЛАВА III. Иностранные студенты

§ 1. Адаптация иностранных студентов в регионах России: изменение исследовательских задач.......... § 2. Образовательная миграция в России и мире.......... § 3. Привлечение иностранных студентов в вузы Воронежа: вернуть утраченные позиции?.............. § 4. Китайские студенты в БГСХА: стратегические перспективы академии и сложности взаимной адаптации

§ 5. Благовещенск и Хэйхэ: обучение как трансграничные практики

§ 6. Как сибирские вузы рекрутируют иностранных студентов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

Сведения об авторах

ВВЕДЕНИЕ

В России, относительно недавно столкнувшейся с активными миграционными потоками, отрабатываются модели миграционной политики. При этом повторяются многие ошибки, пройденные другими странами, равно как совершаются собственные1.

Признание желательности и даже необходимости миграционного притока сочетается с преимущественно запретительной или ограничительной риторикой. По-прежнему активно обсуждаются потенциальные этнические, национальные проблемы, которые неминуемо возникнут (или уже возникли) в связи с притоком иноэтничных граждан. “Квинтэссенцией” идеальной для избегания этих проблем миграционной политики является, видимо, Программа переселения соотечественников. Программа, запретительная по отношению к большому количеству потенциальных, но “не желательных” мигрантов, а также по отношению к выбору мест проживания мигрантами “желательными”. Как и ожидалось многими экспертами, Программа в регионах не заработала: переселенцы не поехали в Иркутскую и Амурскую области; даже в Калининградской области прием переселенцев значительно ниже ожидавшегося2.

Приток временных трудовых ресурсов, в том числе из “нежелательных” стран (таких, например, как Китай) едва ли стал существенно меньше в последние годы, даже несмотря Мукомель В. Российское восприятие миграционного опыта США:

наступить на чужие грабли или найти свои?// Демоскоп. Weekly.

2008. № 351–352.

(URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2008/0351/analit01.php).

Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации: Монография/ Науч. ред. проф.

В.И. Дятлов. Екатеринбург: Изд-во Урал ун-та, 2009.

на экономический кризис и административные действия по ограничению торговли и работы временных мигрантов. Такие результаты политики, построенной на бюрократических преградах, предсказуемы из опыта других стран. Ограничения, «легальные» и бюрократические преграды на пути миграции становились там не абсолютными барьерами, но лишь фактором, который учитывали мигранты при формировании поведенческих семейных стратегий, при выстраивании миграционных сетей или инфраструктуры сообществ»1. Анализируя миграционные процессы, важно понимать, что любой, самый продуманный барьер, ограничивающий мигранта, будет работать с большими исключениями. Поскольку есть и другая, даже более влиятельная сила, продавливающая эти барьеры изнутри – речь идет о бизнесе, заинтересованном в использовании относительно более дешевого труда. Кроме того, на эконометрических моделях доказано, что миграция стала для многих развитых стран важным источником экономического роста. Таким образом, гипотетические долгосрочные интересы «социальной стабильности», вызовами для которых становится изменение этнического, религиозного состава населения, нередко противоречат текущим микроэкономическим и долгосрочным макроэкономическим задачам. Все они вместе сложно согласуются с собственными стратегиями выживания потенциальных и реальных мигрантов, их семей и представляемых ими социальных сообществ, равно как и сообществ принимающих.

Россия не является пионером в области решения этих противоречий. И в XIX в., а особенно с середины XX в. развитые страны Запада начали импортировать значительное количество рабочей силы. В результате сложились две «модели» миграции и инкорпорирования, доминировавшие в академической и экспертной среде. Модель поселения – согласно которой мигранты и их семьи постепенно адаптируются к принимающему обществу. Модель использования временного труда – согласно которой временные, рабочие мигранты остаются в принимающем обществе ограниченное время и поддерживают тесный Castles S. Migration and Community Formation under Conditions of Globalization// International Migration Review. Vol. 36. No. 4. Host Societies and the Reception of Immigrants: Institutions, Markets and Policies. (Winter. 2002). PP. 1143-1168.

контакт со страной исхода2. Первая модель реализовывалась Великобританией, которая предлагала принцип «свободы перемещения населения в рамках Содружества», т.е. привлекая трудовые ресурсы из колоний. Вторая характерна для Германии, где была разработана соответствующая юридическая база, создано специальное ведомство по делам гастарбайтеров и сформирована необходимая инфраструктура для рекрутирования и проживания трудовых мигрантов. Впрочем, имели место и гибридные модели – например, в иммиграционной политике Франции сочетались оба подхода. С одной стороны, использовались временные работники, прежде всего из Южной Европы с учетом их этнической и культурной совместимости с местным населением. С другой, – принимались на постоянное местожительство иммигранты из колоний, главным образом из Алжира, являвшиеся французскими гражданами3.

Однозначно определить, какая из двух моделей реализуется сейчас в России, сложно. С одной стороны, ежегодно изменяется политика привлечения временных трудовых мигрантов, с другой, – существует Программа переселения соотечественников, призванная привлечь новых постоянных граждан. Основную массу мигрантов составляют граждане иностранных государств, въехавшие для временной работы. Однако срок этого пребывания весьма размыт и в большей степени зависит от жизненных стратегий самих мигрантов, а не административных ограничений принимающей страны. Но, насколько важно на самом деле сделать выбор между двумя моделями этой политики? Какая работает на решение текущих задач, а какая более перспективна в стратегическом плане?

Можно было бы предположить, что временная модель решает задачи текущего момента (покрытие потребности в рабочей силе), а поселенческая направлена на решение долгосрочных задач (решение проблемы депопуляции). Однако, практика западных стран показала, что реальные эффекты оказались весьма сходными в обоих модельных построениях: независимо от типа реализуемой политики, все государства столкнулись с проблемами слабо контролируемого нарастания иноэтничных миграционных потоков. Трудовые мигранты не желали уезCastles S. Migration and Community … Цапенко И. «Ренессанс» экономической миграции на Западе// Вопросы экономики. 2002. № 11. С. 108-121.

жать, более того, сформированные мигрантами неформальные социальные сети облегчали въезд новых мигрантов. То есть «гастарбайтеры» нередко становились постоянными поселенцами. При этом далеко не все они интегрировались в принимающие общества; многие создавали маргинализированные группы, соответствующие жизненные стратегии закреплялись.

В свою очередь это приводило к нарастанию напряженности в обществе, этническим и религиозным конфликтам, транслирующимся из поколения в поколение. Исследователи доказывают, что эти эффекты во многом были получены из-за ошибок, допущенных на этапах организации адаптации миграций.

Интересно, что осознание этих ошибок шло с опозданием – в т.ч. и потому, что инструментарий, который использовался для объяснения и предсказания миграционных потоков, и политические решения, которые определяли подходы к управлению потоками и их ограничению, не соответствовали повседневным, реальным стратегиям мигрантов, их семей и принимающих сообществ. Как отмечает Кастельс, «и методологический индивидуализм неоклассики, и легальный позитивизм бюрократии игнорировали характер миграции как коллективного процесса, основывающегося на нуждах и стратегиях семей и микросообществ. Рациональность стратегии выживания семьи часто ставила в тупик предсказательные модели экономических теорий»1. В современных исследованиях стратегий адаптации мигрантов преобладают методические подходы интерпретативной (качественной) социологии, ставящие во главу угла понимание поведения конкретного человека, правил игры, конституирующих экономическое поведение отдельных групп мигрантов, рутинных практик, которые создаются в процессе взаимодействия мигрантов и принимающих структур (или лиц). В исследовании мы опирались на подобные подходы. Нашей целью было изучение практик2 социальной и экоCastles S. Migration and Community… Термин «практики» (теоретически проработанный в работах П.

Бурдье, Н. Флигстина, П. Бергера и Т. Лукмана) встречается в современных социологических работах в разных контекстах. В данном исследовании практики – это повседневные, устойчивые, рутинизированные взаимодействия между экономическими мигрантами и представителями принимающего общества номической адаптации мигрантов и принимающего общества, правил игры, которые создаются в процессе этой адаптации.

Сложность отнесения российской ситуации к одному из модельных построений связана и с несовершенством самих моделей. Изменившийся геополитически, экономически, технологически мир изменил и исследовательскую оптику для понимания и объяснения феномена миграции. Она теперь немыслима без концепта «трансмигрантов», людей, живущих одновременно в отправляющем и принимающем обществах, вместо ассимиляции к новой культуре поддерживающих связи со странами исхода, создающими социальные поля, пересекающие географические, культурные и политические границы3.

Оптика «транснационализма» отодвигает традиционные концепции, и в том числе дуальную модель миграции, на второй план, хотя и не отвергает их полностью. Авторитетные исследователи выделяют четыре направления, вокруг которых формируются теории миграций: происхождение, причины миграций, направления и продолжительность миграционных потоков, использование труда мигрантов и социокультурная адаптация иммигрантов4. Очевидно, это деление не потеряло своей актуальности и сейчас. Несмотря на то, что все эти четыре направления так или иначе пересекаются и создают теоретические построения разных уровней, очевидно, что для нашего исследования наибольшее значение имеет четвертый “topic”.

А именно теории социокультурной адаптации мигрантов, среди которых наиболее существенное значение имеют теории ассимиляции, этнического плюрализма и теории, связанные с созданием трансграничных социальных пространств5.

(работодателями, посредниками, представителями различных институтов).

Click-Schiller N., Basch L., Blanc-Szanton C. Towards a Transnationalization of Migration: Race, Class, Ethnicity, and Nationalism Reconsidered// The Annals of the New York Academy of Sciences, 2002. PР. 645-669.

Portes A., Basch R. Latin Journey: Cuban and Mexican Immigrants in the United States. Berkeley: University of California Press, Faist T. Transnationalization in international migration: implications for the study of citizenship and culture // Ethnic and Racial Studies. 2000. V. 23. N. 2. P.189–222.

Так, Портес указывает, что «исследование текущего состояния иммиграции с попыткой использования усвоенных концепций ассимиляции, плавильного котла, культурного плюрализма и других подобных концепций прошлого века есть попытка идти против течения, использование рамок предыдущей эры для интерпретации случаев современного мира»1.

Впрочем, такой «отказ» от проверенных концепций еще не означает, что «найдена» теория высокого уровня, позволяющая понимать миграционные процессы, идущие по всему миру. По мнению Портеса, в настоящее время как таковая теория миграций отсутствует, поэтому исследователи постоянно попадают в некие «ловушки» объяснительных смыслов.

«При отсутствии теории, мы имеем сегодня главным образом аморфную массу данных об иммиграции в разных странах и серию концептов, состояние которых редко превосходит те, что задаются в рамках идеи нации-государства. Необходимы сравнительные проекты, которые сфокусируются на исследовательских темах высокого уровня абстракции, а не на решении политических задач, и используют при этом общую кросснациональную методологию»2.

Основное отличие этой методологии от «классических» подходов состоит в том, что мигрантам вместо необходимости освоения новой культуры, ассимиляции к ней, приписывается возможность создания социальных полей, пересекающих географические, культурные и политические границы3. «… число людей, которые включены в транснациональную деятельность различных видов – экономическую, политическую и социальную – может представлять значительную часть населения обеих территорий, как отправляющей, так и принимающей. В этом смысле – они становятся частью нового механизма адапPortes A. Immigration Theory for a New Century: Some Problems and opportunities // International Migration Review. 1997. V. 31.

Portes A. Immigration Theory... P.820.

Click-Schiller N., Basch L., Blanc-Szanton C. Towards a Transnationalization of Migration: Race, Class, Ethnicity, and Nationalism Reconsidered// The Annals of the New York Academy of Sciences.

2002. P. 645-669.

тации, довольно сильно отличающегося от тех, что были найдены при изучении иммиграции в конце столетия»4.

Наиболее выпукло транснационализм проявляется в «глобальных городах», представляющих собой сосредоточие международных институтов и активно привлекающих трансмигрантов5. А также на тех государственных границах, где более интенсивны информационные, людские, товарные, культурные, технологические потоки – например, в Европейском союзе или на границе США и Мексики.

Род занятий трансмигрантов может быть различным – от экспертов международных организаций до сотрудников транснациональных корпораций, от гастарбайтеров (guest workers) до крупных бизнесменов.

Можно обоснованно предполагать, что формы транснационализма выглядят несколько иначе на периферийных границах, сильно оторванных от центров экономической силы. На таких, например, как российско-китайская граница (в нашем случае это исследование Амурской, Иркутской областей и Республики Бурятия). Эта граница разделяет экономически отсталые территории, она была закрытой, барьерной еще 20 лет назад, разделяла людей с различным языком, культурными нормами и практиками, людей с разной «исторической памятью», но вступающих в контакт и продуцирующих трансграничный поток.

Или на границах Калининградской области, относящейся, конечно, к трансграничной Европе, но к весьма периферийной ее части. Граница по периметру этого региона остается барьерной и разделяет территории относительно менее развитые экономически и имеющие непростые социально-культурные связи. Конечно, в отличие от случаев, которые изучаются в глобальных городах, анализируемые в нашем исследовании случаи городов, расположенных в приграничных регионах, не могут привлекать сколько-нибудь заметное количество международных экспертов или сотрудников транснациональных корпораций. Трансграничный поток здесь опосредуется не глобальными изменениями мира, а активными повседневными кросс-граничными контактами.

Portes A. Immigration Theory… P. 813.

Sassen S. The global city : New York, London, Tokyo. Princeton :

Princeton University Press, 1991.

Данная монография, подготовленная по результатам исследовательского подпроекта «Стратегии и практики адаптации мигрантов» в рамках сетевого проекта «Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации», посвящена изучению практик адаптации транснациональных мигрантов и принимающего общества на примере четырех регионов (Амурской, Воронежской, Иркутской и Калининградской областей и Республики Бурятия).

Исследование велось через изучение отдельных случаев. Таких как адаптация строительных рабочих из Таджикистана в Иркутске и из Китая в Благовещенске, изменение видов деятельности в Бурятской государственной сельскохозяйственной академии и Благовещенском педагогическом университете и других. Мы стремились получить сравнимые кейсы – то есть выполнить компаративное исследование, для чего применялись единые вопросники для проведения глубинных и экспертных интервью.

Для аналитических целей было выделено три типа трансмигрантов: рабочие, предприниматели и студенты. В адаптации каждого типа экономических мигрантов есть общие черты.

Для тех, кто едет зарабатывать (и для наемного персонала и для мелких предпринимателей), принимающая среда – экономический ресурс, который нужно использовать, место работы, а не жизни. Следовательно, они могут стремиться сохранить традиционные для себя условия жизни, и не быть ориентированными на «адаптацию» или «интеграцию». Студенты вынуждены больше времени проводить в окружающей среде и в большей степени общаться с ее представителями – то есть они в большей мере ориентированы на понимание и усвоение культурных норм. Но с другой стороны их цель – получить образование и, как правило, вернуться на родину, и поэтому они не должны испытывать потребности/необходимости изменять традиционные свои культурные, повседневные практики.

Структура книги очень проста – 3 раздела, по одному на каждый из выделенных типов транснациональных мигрантов.

В каждом разделе представлены региональные кейсы и небольшой теоретический очерк, призванный эти кейсы объединить.

Несколько слов об авторском коллективе. Как указывалось выше, основной корпус текстов предоставлен участниками коллективного проекта. Кроме того, в книге размещены два текста, представляющих «внешний» взгляд на изучаемый феномен – это статьи иностранных студенток Карен Мут и Леони Шиффауер, стажировавшихся в Иркутском госуниверситете в 2008 и 2009 годах по программам обмена. Их научным консультантом выступал Виктор Иннокентьевич Дятлов, и именно благодаря их совместной работе в нашей книге появились эти интересные тексты. Впрочем, помощь Виктора Иннокентьевича в подготовке этой книги состояла не только в индивидуальной работе с иностранными студентами. Без его мудрых советов и замечаний, без профессионального руководства двухлетним межмионным сетевым проектом эта книга вообще не была бы написана.

Также мы хотели бы поблагодарить ИНО-центр и руководителей и сотрудников программы МИОН, которые способствовали созданию нашего коллектива и поддерживали нашу работу.

ГЛАВА I

«Гастарбайтеры»

§ 1. Рынок труда иностранных рабочих:

что на исследовательской повестке?

Исследователи рынка труда современной России неоднократно отмечали среди остальных важных его характеристик расширение доли рынка иностранной рабочей силы, в том числе занятой нелегально. Эта ситуация вынуждает государственные органы, например Госкомстат, все чаще обращать внимание на эту проблему, оценивать, прогнозировать объем и структуру легального и нелегального привлечения иностранных рабочих, формировать механизмы, направленные на снижение проблем в использовании труда временных мигрантов.

Но также ситуация заставляет исследователей как в России, так и за рубежом вновь и вновь обращаться к этой теме1.

Благодаря этим усилиям основные векторы и объемы потоков трудовых мигрантов в Россию в целом определены, хуже, но все-таки изучено влияние их использования на различные Витковская Г. С. Российское общество перед лицом массовой трудовой иммиграции // Государственная национальная политика:

проблемы и перспективы. Екатеринбург, 2005; Демографическая модернизация России. 1900-2000 /Под ред. А. Вишневского. М.:

Новое издательство, 2006; Зайончковская Ж.А. Россия: миграция в разном масштабе времени. Научные доклады. Вып. 1. М.:

Центр изучения проблем вынужденной миграции в СНГ, 1999;

Красинец Е., Кубишин Е., Тюрюканова Е. Нелегальная миграция в России. М., 2000; Миграция в современной России: состояние, проблемы, тенденции. Сборник научных статей/ под общей редакцией К.О.Ромодановского, М.Л.Тюркина. М.: ФМС России, 2009; Миграция и безопасность в России/ Под ред. Г. Витковской и С. Панарина; Моск. Центр Карнеги. - М.: Интердиалект, 2000; Миграция населения (Приложение к журналу «Миграция в России». Под общ. ред. О.Д. Воробьевой). Вып. 1-6. М., 2001;

Мукомель В.И. Миграционная политика России: постсоветские контексты. М., 2005; Олимова С., Боск И. Трудовая миграция из Таджикистана. Международная Организация по Миграции, 2003;

Перепелкин Л.С., Стельмах В.Г. Нелегитимная иммиграция и неофициальная занятость в Российской Федерации: зло, благо или неизбежность? //Общество и экономика. 2005. № 4. С. 49-62; и отрасли и экономику отдельных российских регионов. А тема адаптации мигрантов и принимающего общества становится сейчас своего рода исследовательской модой: об этом свидетельствует большое количество публикаций последних лет2;

защищаемые диссертации на соискание ученых степеней3;

Арутюнян Ю.В. О потенциале межэтнической интеграции в московском мегаполисе // Социологические исследования. 2005. № 1; Витковская Г.С. Кавказские мигранты в России: оценка и факторы адаптации, отношение местного населения // Государство и антропоток. (URL: http://antropotok.archipelag.ru/text/ad03.htm);

Горячев Ю.А., Захаров В.Ф., Курнешова Л.Е., Омельченко Е.А., Савченко Т.В. Интеграция мигрантов средствами образования:

опыт Москвы. М.: Издательский дом «Этносфера», 2008; Гудков Л. Почему мы не любим приезжих? // Демоскоп Weekly. 2005. № 231 – 232 (URL: http://demoscope.ru/weekly/2006/0231/tema01.

php); Дятлов В. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»: фактор стабильности и конфликта в регионе //Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / Редкол.: В.И. Дятлов, С.А. Панарин, М.Я. Рожанский. М.; Иркутск: Наталис, 2005; Кузнецов И.М. Интеграционный потенциал мигрантов // Нужны ли иммигранты российскому обществу? /Под ред. В.И. Мукомеля и Э.А.

Паина. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2006. С. 79-94; Мошняга В. Молдавские строители в России: проблемы интеграции в принимающий социум // Демоскоп. 21 ноября – 4 декабря 2005.

(URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0223/analit04.php);

Татарко А.Н. Взаимосвязь стратегий межкультурного взаимодействия и социально-психологической адаптации мигрантов (на примере карачаевцев и балкарцев) // Молодые москвичи. Кросскультурное исследование. М.: РУДН, 2008; Тишков В. Рыночная экономика и этническая среда // Общество и экономика. 2005. № Разгонникова Н.В. Управление процессом адаптации мигрантов к новым социокультурным условиям (на примере Астраханской области). Автореф. дисс. на соискание учёной ст. канд. соц. наук.

Волгоград, 2009; Джамангулов К.Э. Международная трудовая миграция на постсоветском пространстве: Автореф. дисс. … канд.

соц. наук. Новосибирск, 2007; Файзуллина А.Р. Миграционная политика в современной России: федеральный и региональный аспекты. Автореф. дисс. на соискание учёной ст. канд. полит.

наук. Уфа, 2007.

конференции, проводимые по этой тематике или включающие секции по теме адаптации мигрантов1.

Тем не менее, взаимная адаптация иностранных рабочих как социальной группы и принимающей их социальной среды, раскрыта неадекватно мало. Ведь традиционный подход к изучению адаптации мигранта через оценку психологического, физиологического, социо-экономического уровня адаптации личности выпускает важнейшие характеристики проблемы.

Оценивая, насколько индивид приспособлен к среде, мы, с одной стороны, не обращаем внимания на сам процесс адаптации, на экономическое и социальное поведение индивида и группы, и, с другой стороны, исключаем из анализа то, что и среда приспосабливается к индивиду. Другой весьма распространенный ракурс изучения проблемы адаптации мигрантов – оценка (ин)толерантности общества, потенциала роста ксенофобии и т.д. – также, на наш взгляд, не вполне «попадает в цель», если цель – изучить, «как» и «почему» (не) происходит приспособление, а не оценить, «насколько». Кроме того, проводя различные замеры общественного мнения, получая усредненные или детализированные оценки уровня конфликтогенности по отношению к мигрантам, мы забываем, что принимающей средой временного, трансграничного мигранта является его работодатель, посредник, отчасти – представитель ФМС и прочих институтов, контролирующий законность его пребывания; но гораздо реже – «обыватель», т.е. человек, участвующий в опросах.

Таким образом, стремление понять, как происходит взаимное приспособление трудовых мигрантов и принимающих их социальных групп, стало основной целью исследований авторов, представленных в данной главе. Мы изучали практики, т.е. рутинизированные повседневные (взаимо-) действия между иностранными рабочими как социальной группой и рабоМеждународные конференции: «Гуманитарные проблемы миграции: межкультурная коммуникация, язык и социальнокультурная адаптация» (Тюмень, 2006); «Актуальные проблемы социально-психологической адаптации мигрантов в современном мире» (Пенза, 24-25 октября 2008 года); «Миграционные процессы, миграционная политика и законодательство в постсоветских странах как отражение произошедших перемен» (Суздаль, октябрь 2005 года).

тодателями, формальными и неформальными посредниками, различными институтами.

Поскольку объектом исследования была адаптация трансмигранта, т.е. человека, приехавшего в Россию на ограниченное время и с заданной конкретной целью (продать свой труд за деньги), то в основном изучались экономические практики, а социо-культурные оставались фоном. Мы полагаем, что в отличие от переселенца, приехавшего на постоянное место жительства, трудовой мигрант не нуждается в глубоком усвоении культурных образцов поведения, психологических установок, социальных норм и ценностей, актуальных в этой стране, но не связанных непосредственно с выполняемой работой, знаний и навыков. Следовательно, и успешность, конечный результат адаптации для временного иностранного рабочего – это успешность реализации им своей цели и результативность выполнения им работы.

В частности, рассматривались следующие вопросы. Как именно работают деловые схемы бизнеса по привлечению иностранных нелегальных рабочих? Насколько спрос на труд этой категории работников обеспечивается свободным предложением труда, как на этот рынок влияют барьеры, в частности, коррупция и государственные границы, и какие механизмы и практики позволяют эти барьеры обходить? Каким образом в реальной трудовой практике взаимодействуют работодатели и трудовые мигранты, не имеющие легального статуса, возникают ли на этом поле трудовые конфликты и как они решаются? Как влияет изменение миграционного законодательства на «деловые схемы бизнеса», связанные с поставками иностранных работников в Россию? Можно ли ожидать в близкой перспективе полную или преимущественную легализацию этого рынка?

Впрочем, поскольку экономические практики неотделимы от социальных взаимодействий, поиск ответов на эти вопросы имеет важнейшее значение для понимания и даже прогнозирования того, как происходит, и как будет происходить социокультурная адаптация иностранных рабочих в том случае, если они остаются в России надолго или принимают решение остаться навсегда. Например, полученные в процессе нашего исследования знания (см. гл. 1. § 2) о том, что прямые контакты китайских рабочих даже с руководством российских предприятий почти невозможны вне посредничества бригадира, не говоря уже о том, что контакты с российскими гражданами вне рабочего места практически исключены. Это позволяет говорить о том, что таким образом создается основа для анклавной адаптации; для социализации китайских мигрантов в замкнутой диаспоре в будущем.

Результаты, полученные в ходе исследования социальной сети таджикских мигрантов в Иркутске (см. гл. 1. § 4), подтверждают, что и другие (и по стране исхода, и по российскому законодательству) группы мигрантов также адаптируются в принимающей среде через сетевые связи, в основном сформированные по этническому признаку. Вероятно, этот путь интеграции не является оптимальным – ведь создание и поддержание диаспор в данном случае является и средством защиты от ущемления прав, дискриминации, и реакцией на институциональную неопределенность, коррупцию. Изучение формальных институтов (см. гл. 1. § 7) посредничества показывает, что даже создаваемые в последние годы профсоюзы, явная цель которых – защита прав трудовых мигрантов выполняют скорее неявные задачи экономического характера. А значит сложность решения трудовых споров опять «подталкивает» иностранных рабочих к обращению к землякам, диаспорам.

С другой стороны, в некоторых случаях (с таджикскими, узбекскими мигрантами) мы хотя бы можем говорить о том, что у этих иностранных рабочих есть гипотетическое право выбора обращения в один из списка институтов. В других же случаях (с китайским мигрантами) никакого выбора нет:

единственное лицо, олицетворяющее здесь государство, правозащитные структуры, работодателя, карающий орган – это китайский бригадир или посредник. Характерно, что обращение/ необращение к посреднику не связано с наличием легального статуса (см. гл. 1. § 3).

Кстати, большая часть региональных кейсов этой главы посвящена именно изучению института посредничества. Это не случайно – посредники являются основным механизмом экономической, а также и социальной адаптации иностранных рабочих в современной России. Как в научной литературе1 так Витковская Г. Новое миграционное законодательство Российской Федерации: правоприменительная практика. Введение / Под ред.

и в средствах массовой информации2 роль посредников в адаптации трудовых мигрантов уже обсуждалась. Основные выводы исследователей сводятся к тому, что, во-первых, трудовые мигранты прибегают преимущественно к неформальным посредникам. «Желающие устроиться на работу в России нередко прибегают к услугам посредников, в роли которых выступают государственные и частные агентства по трудоустройству и частные вербовщики (родственники, представители национальных диаспор и др.) как в России, так и в стране происхождения. … Подавляющее большинство таких посредников работают неофициально, слабо регламентирована деятельность Г. Витковской, А. Платоновой и В. Школьникова / МОМ, ФМС России, ОБСЕ. М.: ИТ АдамантЪ, 2009. С. 19-36; Эксплуатация трудовых мигрантов в российском строительном секторе.

Доклад Международной правозащитной организации Human Rights Watch. 10 февраля 2009 года. (URL: http://www.hrw.org/ru/ reports/2009/02/09); Зайончковская Ж.А., Мкртчян Н.В. Рынок труда в оценках управленцев и работодателей // Зайончковская Ж.А., Мкртчян Н.В. Внутренняя миграция в России: правовая практика. М., 2007. С. 24-36; Мигранты и диаспоры на Востоке России: практики взаимодействия с обществом и государством.

Сборник науч. трудов / под ред. В.И. Дятлова и др. М.; Иркутск:

Изд-во Наталис, 2007; Козина И.М., Карелина М.В., Металина Т.А. Трудовые практики иностранных рабочих в России // Социологические исследования. М., 2005. № 2. С. 44-52.

«Кто эти посредники? Тут настоящий разнобой: посредничеством занимаются разнообразные агентства, представители этнических и культурных объединений, наконец, просто «бывалые люди» (их традиционно называют «бригадиры»)… Схема работы посредника:

в Екатеринбург приезжает какой-нибудь Али, едет к своему родственнику или знакомому «дяде Махмуду» и говорит: «Дядя Махмуд, хочу работать...». Тот ему отвечает, что здесь для работы нужно получить регистрацию, разрешение и т.д., которые стоят денег. У Али, естественно, денег нет. Тогда «дядя» оформляет для него разрешение в долг, но не отдает его «племяннику», а с документами этого Али и еще десятка таких парней приходит к директору какого-нибудь предприятия и предлагает ему «закрыть»

вакансии, к примеру, грузчиков. Договорились о цене, и в конце месяца «бригадир» Махмуд получает деньги за всех, а потом распределяет заработок, откладывая себе в карман солидный процент». (URL: http://business-top.ru/tb/stat/rat/?ID=1384).

даже официальных агентств занятости как в России, так и в странах происхождения мигрантов. … Как правило, агентства по трудоустройству практически не отвечают за соблюдение работодателем обещанных условий, и нередко отправляемые ими мигранты, если и не оказываются в ситуации принудительного труда, то все равно подвергаются нарушениям со стороны нарушающего свои обязательства работодателя. Имеются случаи, когда посредники «делают» мигрантам фальшивую регистрацию и разрешение на работу»1.

Второй важный вывод – неформальный характер отношений между посредником и иностранным рабочим нередко становится причиной эксплуатации последних и противоправных действий в их отношении: «аналогичным образом влияние нелегальности пребывания в стране сказывается и на проблеме выполнения работодателем своих финансовых обязательств в отношении выплаты людям заработанных денег. Случаев, когда нелегальных мигрантов «кинули»: не заплатили, сдали полиции/милиции, не заплатили обещанного, достаточно. Об этом говорит каждый десятый опрошенный»2.

Отсюда многие авторы приходят к заключению, что единственный путь для «наведения порядка» – жестче контролировать, регламентировать деятельность посредников, либо даже передать эти функции в руки государства. «Властями России и ряда стран происхождения, в частности, Киргизии и Таджикистана, обсуждаются предложения по усилению регулирования деятельности агентств по трудоустройству и ужесточению контроля»3. Еще хуже, что только такой путь решения проблемы видят и власти: «Константин Ромодановский уверил коммунистку, что его соратников «сильно беспокоит ситуация, связанная с институтом посредников», которые наживаются на мигрантах. Так что в ближайшее время в правительство поступит предложение создать при ФМС ВГУП, которое «сумеет ликвидировать институт посредников, чтобы Эксплуатация трудовых мигрантов…(Human Rights Watch).

Мошняга В. Молдавские строители в России: проблемы интеграции в принимающий социум // Демоскоп. № 223 – 224. 21 ноября - декабря 2005.

(URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0223/analit04.

php#10).

Эксплуатация трудовых мигрантов … (Human Rights Watch).

ситуация полностью находилась в управлении государства, а не частных лиц»4.

Наш авторский коллектив надеется, что представленные региональные кейсы (в целом глава 1, но особенно § 5-6) смогут доказать, что подмена формирующихся рыночных институтов на рынке труда иностранных рабочих институтами административными не улучшит ситуацию, но может привести к очередному витку коррупционных практик и нарастанию ксенофобии.

§ 2. Взаимная экономическая адаптация китайских рабочих и их российских работодателей в трансграничном О Благовещенске, расположенном на российско-китайской границе, нередко рассуждают как о городе, где есть или в скором времени может появиться чайнатаун, где доля китайских граждан в структуре населения настолько высока, что следует беспокоиться о различных аспектах безопасности. Однако, как показывают наши исследования, хотя столица Амурской области и обладает рядом уникальных характеристик, определяемых ее трансграничным положением, эти беспокойства неоправданны5.

Количество китайцев, постоянно проживающих в Благовещенске, практически незаметно в общей структуре населения, да и доля временно проживающих в Благовещенске трудовых мигрантов сопоставима со средними показателями по России и не составляет сколько-нибудь значимой социальной или политической проблемы. Интересным научным феноменом является взаимное приспособление жителей трансграничных городов в процессе повседневных трансграничных экономических, социальных, культурных обменов. Ранее я уже обращалась к «Мы потеряем Урал и Сибирь»// Взгляд (деловая газета). 2009. июня. (URL:http://www.vz.ru/politics/2009/6/5/294595.html).

Рыжова Н. Благовещенск. В поисках «чайнатауна»// Этнографическое обозрение. 2008. № 4. С. 17-31.

изучению взаимной адаптации трансграничных предпринимателей1, в этой статье – попытка описать основные экономические практики адаптации китайских рабочих и социальной среды, принимающей этих рабочих.

Как свидетельствуют официальные статистические данные, количество китайцев, постоянно проживающих в Амурской области, очень мало и составляет сотые доли процента от совокупного населения. Этнический состав населения области за межпереписной период (с 1989 по 2002 гг.) изменился в сторону еще большего повышения его однородности: произошло сокращение долей всех этнических групп (за исключением армян, китайцев и корейцев) в пользу роста преобладающей группы – русских. Русских было 86% в 1989 г., стало 92% в 2002 г. В 1989 г. в области проживало 200 китайцев, в 2002 г.

перепись учла 851 чел.

Конечно, количество постоянно присутствующих в области и в административном центре китайских граждан больше – здесь и торговцы, и временные рабочие, и студенты вузов, и предприниматели. Использование предприятиями области иностранных рабочих (не только китайцев, но и представителей других государств) ежегодно растет. В 1995 году показатель доли иностранных работников в трудоспособном населении составлял 0,9%, в 2005 – 3,4%, в 2007 – 6,4%.

В абсолютных показателях численность трудовых мигрантов составляла 4 тыс. чел. в 1995, в 2005 – 13 тыс. чел., в – 26,7 тыс. чел. Частично рост доли занятых иностранных граждан в экономике области определяется не ростом спроса, а давлением и стимулированием к легализации, формируемыми федеральным законодательством. Речь идет, во-первых, о законе 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», по которому значительно упростилось привлечение трудовых мигрантов из стран СНГ, Рыжова Н. Трансграничный рынок в Благовещенске: формирование новой реальности деловыми сетями «челноков» // Экономическая социология. Электронное издание, 2003. – Т. 4 (№ 5);

Рыжова Н.П. Трансграничный народный рынок в БлаговещенскеХэйхэ // «Мост через Амур». Внешние миграции и мигранты в Сибири и на Дальнем Востоке: Сб. м-лов междунар. исследовательского семинара. М.; Иркутск: Наталис, 2004. – С. 153-169.

и в результате, в частности, около 2200 трудовых мигрантов легализовались за период 2007 года (материалы интервью автора с представителями ФМС). Второй нормативный акт, повлиявший на увеличение численности статистически регистрируемых мигрантов, – Постановление Правительства РФ N 683 «Об установлении на год допустимой доли иностранных работников, используемых хозяйствующими субъектами, осуществляющими деятельность в сфере розничной торговли на территории Российской Федерации». Это Постановление вынудило часть китайских «челноков» («народных торговцев» – китайский термин) «трудоустроиться» в амурских торговых центрах.

Вообще было бы наивно полагать, что миграционная ситуация стала полностью «легальной». Да, как таковых «нелегальных мигрантов» – единицы, т.к. граница присутствующими гражданами, не имеющими статуса резидента, пересекается в подавляющем большинстве случаев легально. Но, несмотря на все подвижки к легализации, по-прежнему много трудовых мигрантов (преимущественно из КНР), въехавших по коммерческим или гостевым визам, но занимающимся трудовой или предпринимательской деятельностью. А также есть большая группа трудовых мигрантов, въехавших – по документам – для работы на одних предприятиях, а работающих на других.

Согласно информации о рейдах, проводимых совместно налоговыми и миграционными службами, 15 процентов работодателей не уведомили налоговиков о привлечении иностранцев, то есть официально не оформили с рабочими трудовые отношения2. По моим оценкам, доля таких организаций больше.

Сотрудники ФМС и представители бизнеса согласны с тем, что в настоящее время и в ближайшей перспективе значение использования труда иностранных граждан будет только возрастать:

«Просто так рабочих не найдешь… Мы работаем с районными центрами занятости… Развешиваем наши объявления в магазинах, на сельсоветах, на остановках...

люди приезжают из деревень, но картина следующая – старики спившиеся, молодежь обкуренная. Человек 10 набираем. В течение полугода из этих 10 остаетПресс-служба УФНС России по Амурской области// Амурская правда. 2007. 23 окт.

ся 1-2 человека» (интервью, руководитель, производство, «Однозначно нужны мигранты. Без них нашей области и не будет. Мы … ездим на проверки, и по документам, и так наблюдаем – в сельском хозяйстве только 2 предприятия из всех могут обходиться своими, российскими гражданами. А в остальных – как говорят директора колхозов – половина самогон гонит, а вторая половина его пьет, потом меняются местами» (интервью, представитель ФМС, 2008).

Бизнес и миграционная служба, заочно соглашаясь с безальтернативностью привлечения трудовых мигрантов, не согласны в том, какие трудовые мигранты нужны. ФМС, да и региональные власти, а, судя по Программе переселения соотечественников и федеральные власти, хотели бы видеть выходцев из Средней Азии, еще точнее – «выходцев из Советского Союза». А для бизнеса понятнее, дешевле, а значит эффективнее ввозить китайских рабочих. Доля китайских трудовых мигрантов составляла в совокупном количестве в 2007 году 72%, и этот показатель также ежегодно растет.

Наибольшую потребность в трудовых мигрантах испытывают сельское, лесное хозяйства и строительство. Но если в сельском и лесном хозяйствах общение между линейными руководителями и рабочими можно свести к нулю, и обходиться при этом одним переводчиком, то специфика строительной отрасли вынуждает взаимодействовать бригадиров, начальников участков со строителями ежедневно. Без переводчиков, которых нужно по нескольку на каждый строящийся объект, это практически невозможно.

«А как нам с ними разговаривать?» «Переводчики это дорого, а сколько их надо – около каждого рабочего приставить?!» (интервью, руководитель, строительство, Другая сложность, с которой столкнулись строительные организации, – существенные различия в технологиях «У них же технологии совсем другие, да и на качество им наплевать… Например, штукатурщики. Мы сначала покрываем раствором поверхность кладки, а только потом начинаем штукатурить. Не происходит «бухтения». Они так не делают, а нам потом объект сдавать» (интервью, руководитель, строительство, 2008).

С учетом предыдущей языковой проблемы ситуация становится угрожающей: российский бригадир требует переделать, грозится не заплатить, а китайский рабочий уверен, что его обманывают, т.к. он все сделал в соответствии со своими представлениями о правильном. Поскольку у китайских рабочих обычно нет документально подтвержденной квалификации (большая их часть не училась в специальных учебных заведениях), то варианты этого «правильного» могут варьироваться в очень широких пределах. Приглашая рабочих без квалификационных бумаг (или точнее – с бумагами, «выправленными» вместе с другими необходимыми документами), российская строительная фирма несет дополнительные риски. Если приедут совершенно «не те» (а доучиваться на месте они, как правило, ни в коем случае не хотят – это потеря денег и времени), то нужно будет их «высылать» обратно. И нести при этом дополнительные расходы. Кроме того, строительная компания несет дополнительные затраты, связанные с повседневным обеспечением трудовых мигрантов – нанимает повара, арендует (или оборудует) жилье и т.д.

Отвлечемся немного от специфики строительной отрасли и приведем цитату эксперта промышленного предприятия, которое из-за похожих проблем решило совершенно отказаться от привлечения китайской рабочей силы:

«Привлечение китайской рабочей силы нам обходилось дороже, чем использование своей рабочей силы. Они работали на тех же условиях оплаты труда, что и наши работники,… но помимо этого мы предоставляли бесплатное общежитие, кухню, санузлы и т.д. … Мы еще компенсировали им расходы на питание в сумме р. в месяц. Плюс затраты на оформление одного китайского работника, что выливалось в сумму 11 тыс. р. на работника. … Разрешение выдавалось на год. В результате содержание этого работника обходилось дороже, чем оплата труда российского работника. То есть экономически это было не выгодно, но мы вынуждены были привлекать, т.к. не справлялись с выполнением заказов (интервью, руководитель, производство, 2008).

В отличие от производственных предприятий, где потребность в работниках отдельных специальностей измеряется единицами, строительные компании нуждаются в привлечении десятков штукатуров, маляров, каменщиков и т.п. Отказаться от привлечения трудовых мигрантов невозможно. Поэтому была выработана следующая специфическая схема бизнеса.

Вместо непосредственного взаимодействия российских линейных руководителей с трудовыми мигрантами привлекается китайский посредник, который гарантирует выполнение работы заданного объема и качества путем привлечения трудовых мигрантов (своих соотечественников). Оформление миграционных документов обеспечивает российская сторона, она принимает на временную работу китайских рабочих, она же осуществляет контроль выполняемых работ, ведет соответствующую документацию. Кроме того, российская сторона начисляет заработную плату китайским трудовым мигрантам в соответствии с действующими в России нормативами. Но, выплачивая заработную плату и являясь работодателем, российская строительная фирма фактически не может управлять своим (китайским) персоналом, поскольку персонал пребывает в полной уверенности, что их наняла китайская строительная компания. Китайский «посредник» (он же китайская строительная фирма) нанимает китайских рабочих на китайской стороне, получает на российской стороне заработную плату по доверенности от китайских рабочих, несет полную ответственность за качество работы. При этом «посредник» согласует с российской стороной сроки, качество работы и сумму заработной платы, которую получат китайские рабочие. На этом этапе заключаются неформальные договоры (протоколы работ), которые не являются юридическим основанием для оплаты работ.

Если ввезено избыточное количество рабочих (либо на какойто момент времени рабочие не обеспечены объемом работ), то китайский «посредник» находит работы «на стороне»:

«Въезжают 200, но реально работают 150 к примеру.

Остальные въехавшие работают где угодно. Мы этого не знаем и не можем проконтролировать. Хотя и должны» (интервью, руководитель, строительство, 2008).

Решая языковые, квалификационные и прочие сложности, о которых говорилось выше, данная схема создает российской строительной компании иные сложности. В том числе проблемы сдачи объекта:

«Чтобы сдать объект в эксплуатацию, нужно кучу документов. Что там эти китайцы делают – кто их знает… Поэтому ведется документация русским мастером, прорабом, начальником участка. На чисто «русском» объекте документацию ведут те же люди, что и управляют рабочими. Здесь функции разделены»

(интервью, руководитель, строительство, 2008).

и сложности управления:

«Поскольку работа сдельная, то они не заинтересованы в дешевых видах работ. И они не будут их выполнять. Они вообще без своего главного ничего не будут выполнять. Без посредника и переводчика мы работать с ними не можем, у нас фактически нет рычагов давления на них, управления ими». «Заставить работника работать по нашему усмотрению, где мы хотим, мы не можем. Только согласованно с N. Хотя это, конечно, незаконно» (интервью, руководитель, строительство, Однако в любом случае данная деловая схема является на сегодняшний день наилучшим вариантом соотношения выгод и затрат. В результате на трансграничном строительном рынке Благовещенск-Хэйхэ существует две параллельные реальности.

Реальность «Российская»: фирма ввозит иностранных рабочих как бы для своих нужд; оформляет все требуемые документы;

выплачивает иностранным рабочим заработную плату по доверенности, выписанной на китайского посредника; оформляет документацию на строящийся объект. И реальность «Китайская»: фирма нанимает строительных рабочих в Китае для отправки их в Россию как бы на строящихся ими там объектах;

вывозит рабочих на строительные объекты в РФ; отчитывается в КНР по объемам экспортируемых подрядно-строительных работ и услуг по поставке строительных рабочих.

Существование разных реальностей отражается, например, в большом разрыве в данных статистического российского и китайского учета. Согласно данных китайской статистики, общая стоимость экспорта подрядно-строительных работ и услуг по поставке строительных рабочих из провинции Хэйлунцзян в регионы РФ составила в 2006 году 195 млн дол.1. Основными партнерами провинции Хэйлунцзян являются приграничные регионы российского Дальнего Востока. Означает ли это, что ДФО импортировал в 2006 году подрядно-строительных работ и услуг по поставке строительных рабочих на сумму 195 млн дол.? Нет, совсем не означает. Общая сумма импорта услуг (транспортных, туристских, строительных и всех прочих) ДФО из КНР составила всего 47,6 млн дол.2 Т.е. разрыв между китайскими и российскими статистическими данными как минимум 4-кратный, но если учесть, что транспортные услуги составляют основную долю всего импорта услуг, то это несоответствие еще больше.

Здесь стоит еще раз вернуться к вопросу о том, из чего складывается доход китайской фирмы. Из двух составляющих: из разницы между суммой заработной платы рабочих, полученной китайским «посредником» по доверенности от российской компании и суммой реально выплаченной им (их законным представителям) на китайской стороне. И из суммы дохода, полученного от выполнения работ «на стороне».

По оценкам экспертов, заработная плата китайских рабочих (при 12 часовом рабочем дне 6 дней в неделю) составляет около 45 тыс. руб. Они получают на руки около 4 тыс. юаней, т.е. не более 15 тыс. руб. Разница – около 30 тыс. руб. на одного человека в месяц, т.е. 6 млн руб. в месяц на ввезенных человек. Для нас здесь интересны два вопроса: 15 тыс. руб. ( тыс. ю.) – это много или мало? И почему китайские рабочие согласны отдавать эту разницу?

В провинции Хэйлунцзян средняя заработная плата в строительстве, согласно официальным статданным, в 2006 году Информационный интернет-портал Russian. China. Org URL: http://russian.china.org.cn/international/archive/china-russian/ txt/2008-02/17/content_10003692.htm) Внешнеэкономическая деятельность Амурской области. Сборник.

Амурстат. Благовещенск, 2007.

составляла 1123,8 ю./мес.3 Эксперты полагают, что реальная средняя заработная плата в 2008 году в строительстве составляла около 2 тыс. ю. То есть вахтовая работа в Благовещенске для китайского рабочего как минимум в два раза выгоднее, чем работа в Хэйхэ. С учетом того, что в провинции Хэйлунцзян по-прежнему высока доля безработных среди низкоквалифицированных рабочих, которые и составляют основную массу занятых в описываемом бизнесе работников, понятна заинтересованность этих рабочих. Однако не стоит думать, что так будет всегда и предприятия Дальнего Востока обеспечены рабочей силой на долгие годы. По крайней мере эксперты отмечают, что поиск квалифицированных кадров – уже задача сложная:

«Если пять лет (назад), когда мы начинали брать людей-специалистов из Китая, там было очень сложно найти квалифицированную работу, и уровень зарплаты был невысоким. То сейчас экономика Китая на подъеме и … найти неквалифицированную рабочую силу, которая ничего не умеет, в принципе, не проблема, а вот найти квалифицированных работников, чтобы они могли здесь зарабатывать и давать отдачу, практически на сегодняшний день нереально. То есть люди там нормально трудоустроены и получают» (интервью, руководитель, производство, 2008).

Кроме того, привлекательность вахтового метода, а тем более описанная схема бизнеса будет существовать до тех пор, пока существенен разрыв между уровнем заработной платы в Амурской области и провинции Хэйлунцзян. В 1996 году в Хэйхэ заработная плата составляла 4018,5 ю./год, в 2006 – 13290 ю./год в сопоставимых ценах, то есть заработная плата выросла за этот период в 3,3 раза. За то же время заработная плата в Благовещенске выросла только в 2 раза (в сопоставимых ценах). Разрыв в уровнях заработной платы между городами-близнецами остался. Но он сократился: в середине 90-х он был 3,3; а в середине 2000-х уже менее 3.

Я описала в общих чертах, почему российские фирмы заинтересованы в наличие подобных деловых схем. Почему китайские рабочие согласны работать без выходных, по 12 часов Heilongjiang Statistical Yearbook 2006. www.chinadatacenter.org.

в день, жить в малоприспособленных условиях (обычно там же, где идет стройка), выезжая на заработки за границу. Остается вопрос – заинтересованы ли они в том, чтобы работать на российскую фирму напрямую, без посредника? Ответ отрицательный, так как, по единодушному мнению опрошенных российских и китайских экспертов, китайская фирма-посредник эффективно защищает экономические и социальные интересы трудовых мигрантов, в т.ч. от силовых ведомств:

«Вообще они приезжают группами и тем самым защищают свои права. Какая гарантия, что если он приедет один, то его не будут заставлять работать много, а платить мало? Если мы начнем заставлять одного – это одно дело. А если их группа – они возьмут палки...».

(Интервью, руководитель, производство, 2008). «Мы защищаем интересы наших рабочих. Нам не нужны дешевые работы. Они (российская фирма. – Н. Р.) все равно русским больше платят» (Интервью, посредник, 2008) «Они (рабочие. – Н. Р.) боятся. Боятся милиции. Паспорта все у меня. У них копии. Если милиция проверит, никто по-русски не разговаривает из них. Потом мне искать. Я не боюсь милиции. У нас с документами все нормально» (интервью, посредник, 2008).

И последний практический вопрос. А почему китайская строительная фирма не строит сама? Почему участвует в таких схемах? Из-за склонности нарушать законодательство? И получать меньшую прибыль? Ведь фактически в описанной схеме она получает долю от заработной платы, обеспечивая трудоустройство одних и потребность в трудовых ресурсов других1. Конечно, нет.

Анализ экспертных интервью, полученных в Иркутске, Калининграде, Улан-Удэ позволяет однозначно утверждать, что подобные посреднические схемы существует везде. Специфика Благовещенска – лишь в доле дохода посреднической структуры. В Калининграде посредники получают около 20% от ежемесячного заработка, в Иркутске доля выше, но в Благовещенске рабочие получают лишь 30% от заработанных денег.

Такие специфические схемы бизнеса существуют во всех отраслях в Амурской области – в сельском хозяйстве2 и строительстве, в торговле и лесном бизнесе. Получить разрешение на какую-либо предпринимательскую деятельность можно только при наличии вида на жительство или получении гражданства.

Такой «стратегической установки» в российских регионах нет.

Получить указанные документы чрезвычайно сложно. Китайцы сейчас, также как и 15 лет назад, воспринимаются как потенциальная угроза безопасности.

«У нас своя фирма. Мы с этой (русской фирмой) вместе работаем. У них есть лицензия. У нашей фирмы её нет.

Её не дадут. … Я в России уже 15 лет, и сестра здесь.

Все родственники здесь работают» (интервью, посредник, 2008).

Ситуация институционального вакуума, характерная для начала миграционного обмена с КНР, трансформировалась сейчас в ситуацию постоянного изменения правил игры (например, запреты, разрешения, ограничения на торговлю на рынках мигрантами сменяют друг друга постоянно и непредсказуемо). Возможно, это делается для того, чтобы направлять бизнес в сторону легализации, однако на самом деле ситуация ведет преимущественно к изменению деловых схем, подстройке действующих коррупционных моделей поведения, внешнему облагораживанию бизнеса мигрантов, но не полному выходу из тени. Представляется, что такая «игра с законом»

ведется потому, что наличие многих китайских товаров, проНесмотря на постоянно ведущиеся переговоры на уровне администраций провинции и области, на официально заключаемые договоры, сельское хозяйство, также как и все другие сферы, не свободно от неформальных экономических практик трансмигрантов.

Одна из распространенных схем ведения бизнеса – оформление его на подставных лиц. Другой важной составляющей реальной экономики являются «подпольные цеха» (производства по переработке сельхозпродукции, ведущиеся без получения соответствующих разрешений). Также как в других отраслях экономики, в сельском хозяйстве заняты трансмигранты, въехавшие по гостевым визам и соответственно не имеющие разрешения на трудовую деятельность. Но желание получить разрешения сталкивается с тем, что сделать это невозможно.

изведенных в Китае нередко с нарушением авторского права, ввезенных по более или менее серым схемам бизнеса пока выгодно российскому рынку, или некоторым его отдельным игрокам, присутствие китайского капитала также необходимо российской провинциальной экономике.

§ 3. Зависят ли права китайского трудового мигранта от его статуса (случай строительных предприятий Импорт трудовых ресурсов и трудовая иммиграция являются неотъемлемой составляющей экономической действительности современной России. Этот единственный пока способ восполнения собственных убывающих трудовых ресурсов.

При этом ученые не исключают рисков, связанных с усилением мигрантофобии или появлением этнокультурных конфликтов1, однако сценарий с опорой исключительно на собственные трудовые резервы практически безнадежен.

Для некоторых регионов нехватка рабочей силы становится одним из основных ограничителей экономического роста. Например, это Амурская область, потерявшая 20% населения за пореформенный период. Потребность в иностранной рабочей силе возрастает здесь ежегодно и можно прогнозировать, что в ближайшие годы тенденция сохранится – даже несмотря на начавшийся в 2008 году экономический кризис. Для многих предприятий области использование труда иностранных работников – единственный выход из сложившейся ситуации с дефицитом трудовых ресурсов.

Активно привлекают иностранных рабочих строительные, торговые и сельскохозяйственные компании. В строительных фирмах – как с российской собственностью, так с нерезидентным капиталом – трудится не менее 25% от общего количества занятых китайцев. По официальным данным, в строительстве в последние годы было занято от 3 до 4 тыс. китайских гражНужны ли иммигранты российскому обществу/ под ред. В.И. Мукомеля и Э.А. Паина. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2006.

дан, это более 1% от общего числа занятых в Амурской области2.

Несмотря на эти значительные для регионального рынка труда цифры, жители Благовещенска («принимающее общество») практически ничего не знают о том, где и как живут китайские рабочие, как работают, где отдыхают, где покупают продукты и как лечатся. Их присутствие в нашем городе совершенно не означает того, что они «внедряются», адаптируются, интегрируются... Напротив, их жизнь протекает параллельно с «принимающей средой», как бы в другой, непересекающейся реальности. С чем связан такой замкнутый образ жизни в чужой стране? Можно ли говорить о том, что хотя бы элементы социальной, культурной, экономической адаптации имеют место? Влияют ли на адаптацию права, которыми обладают мигранты в соответствии с полученным статусом? Поиск ответов на эти вопросы очень важен с точки зрения предотвращения антимигрантских, ксенофобских настроений, которые пока не характерны для Благовещенска как массовое явление, но уже имеют место отдельные случаи избиения и даже убийства китайских граждан.

Исследование проводилось на двух предприятиях Благовещенска, привлекавших иностранных рабочих. По предприятию «А», привлекавшему и отказавшемуся от привлечения трудовых мигрантов, было взято только 1 интервью – с представителем администрации. По предприятию «Р» – 4 интервью с администрацией, а также несколько интервью с китайским посредником, работающим на это предприятие. Общение с рабочими оказалось невозможным, в том числе из-за языкового барьера, но главным образом из-за того, что нас к ним не допускал посредник. Кроме того, были получены интервью в ФМС и дополнительными источниками данных стали материалы СМИ.

Исследователи состояния рынка труда современной России неоднократно обращались к феномену трудовых мигрантов. При этом в фокус исследований нередко попадала проблема легальности статуса мигранта. Легальный статус имеет иностранный работник, легально въехавший на территорию, имеющий легальное пребывание и легальную занятость. НеВнешнеэкономическая деятельность Амурской области. Стат.

сборник. Амурстат, Благовещенск, 2007.

легальный мигрант – лицо, незаконно въезжающее в поисках работы в другую страну, а также лицо, пересекающее границу на законных основаниях (по частным приглашениям, в качестве туристов и т.п.) с последующим нелегальным трудоустройством, также, лицо, объявленная цель въезда которого не соответствует его намерениям1.

Поскольку термин «нелегальный мигрант» имеет однозначно негативную окраску, Международным бюро по труду рекомендуется использовать термин «мигрант с неурегулированным статусом»2. Однако тогда в одну категорию попадают мигранты, приехавшие, например, на заработки, но имеющие определенные недостатки с соблюдением всех формальностей (в том числе и не по своей вине). И мигранты, сознательно игнорирующие нормы российского законодательства3. Возможно, более логичным было бы разделение на:

Законопослушных, легальных мигрантов, цель поездки которых соответствует их реальному пребыванию и деятельности на территории другой страны;

мигрантов с неурегулированным статусом, которые при возможности хотели бы легализовать свой статус;

мигрантов-нелегалов, сознательно игнорирующих российское законодательство в личных интересах4.

При этом мигрант может быть легальным по двум параметрам – въезду и пребыванию, но незаконно трудоустроенным.

Поэтому для определенности в нашем исследовании мы оперируем такими понятиями, как легально занятый, легально проживающий или легально въехавший мигрант (см. схемы 1 и 2).

Карякина Т.Н. Социальная этнография и демография: Учебнометодическое пособие. Волгоград, 2005.

Международное бюро труда (www.ilo.org/publus). Мукомель В. Нельзя регулировать то, о чем ничего не знаешь// Демоскоп Weekly.

2005. № 207-208.

URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0207/tema01.php).

Интервью с заместителем директора Федеральной миграционной службы Михаилом Тюркиным. Радио Маяк. 2004 год (URL: http:// old.radiomayak.ru/schedules/6852/18944-audio.html).

Отдельно можно выделить группу мигрантов, нелегально ввезенных и эксплуатируемых в принудительном порядке. Однако эта группа мигрантов не является предметом нашего исследования.

Самой распространенной схемой приезда на работу в Амурскую область, как показало наше исследование, является легальный въезд, легальное пребывание, но нелегальная занятость, тогда как вариант нелегального въезда практически не используется (см. схемы 1 и 2). Распространена схема, когда мигрант лишь въезжает в страну легально, но дальше не регистрируется и не оформляет трудовых отношений с работодателем. С легальным въездом в Амурскую область проблем не возникает. Самый простой способ въехать в страну – по туристической визе. Условия такой визы позволяют собрать минимум документов для её оформления.

Впрочем, туристическая виза выдается на небольшой срок, и поэтому, по окончанию её действия мигрант становится одновременно и нелегально пребывающим, и нелегально занятым.

Именно такие случаи регистрируются контролирующими органами (ФМС) в числе наиболее злостных нарушений. Законодательство РФ предусматривает довольно жесткие способы наказания как самих мигрантов (вплоть до выдворения за пределы страны), так и работодателей, нанявших нелегальную рабочую силу (до 800 тысяч рублей для юридических лиц).

Другие способы въезда (коммерческая, учебная и рабочая визы) требуют оформления довольно большого количества документов. Например, кроме заявления, паспорта и прочих стандартных документов, необходимых для оформления туристической визы, для рабочей визы требуются следующие документы: приглашение ФМС России, копия регистрационного свидетельства российской организации, подтверждение на право трудовой деятельности, выданное органами миграционного контроля, и его копия, медицинские сертификаты и справка об отсутствии ВИЧ-инфекции (для въезжающих на срок более 90 дней), свидетельство о квалификации. Учебная, коммерческая визы также довольно сложны в оформлении и получении1.

Кстати, как показало наше исследование, легальный въезд по рабочей визе еще не гарантирует того, что пребывание и занятость такого мигранта также будут полностью легальными до конца срока пребывания в России. Рабочего с трудовой визой, нанятого китайским посредником, могут легко «отправить» на другое предприятие, и он автоматически становится мигрантом с неурегулированным статусом.

Можно предположить, что правовой статус мигранта должен определять, каким объемом гражданских прав и гарантий (на жилье, на медицинскую помощь, на свободу передвижения и т.п.) он будет обладать, да и будут ли они у него вообще.

Многие эксперты уверены, что правой статус определяет процесс и характер адаптации2. Но так ли это?

Официальный сайт посольства России в Китае (http://www.russia.

org.cn/rus/?SID=85&ID=1543) Мошняга В. Молдавские строители в России: проблемы интеграции в принимающий социум // Демоскоп Weekly. 21 ноября – декабря 2005. (URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0223/ analit04.php).

Понятно, что нелегалу не приходится рассчитывать на защиту своих прав. Он целиком зависит от посредника и работодателя. Трудно представить, что даже при возникновении у него такой потребности, нелегал сумеет адаптироваться в принимающем обществе. По крайней мере, до легализации статуса это и теоретически и фактически невозможно.

Но и наличие легального статуса не определяет бытовых условий или свободы передвижения, т.е. прав легальных рабочих. Как и не предлагает каких-то рецептов адаптации.

В обследованных нами случаях все трудовые мигранты, вне зависимости от своего статуса (легальный рабочий, рабочий, с неурегулированным статусом, т.е. въехавший по туристической визе или рабочий с закончившейся визой), жили прямо на стройке, на тех этажах, где сделаны перекрытия. А китайские бригадиры, имеющие возможность снять вполне приличное жилье, жили там же, но на первых этажах. Очевидно, охраняя выход от прорывов своих подчиненных на волю.

Наличие медицинского полиса – тоже чистая формальность, которую они не используют даже при возникновении такой потребности «Когда наш работник простужается, или заболел, лучше перевезем его в Китай лечиться. На пароходе быстро и недорого. У нас один человек в прошлом году заболел аппендицитом. Надо было сделать операцию. Здесь быстро не получилось его положить в больницу. В Китай повезли. Через начальника таможни. Там сделали операцию. Если здесь делать, долго ждать надо. А если сначала здесь ждать, потом в Китай везти, я заплачу много. Очереди у вас большие. Целый день ждать будешь.

Если сильно болеешь, все равно ждешь. И русскому врачу трудно объяснить, что конкретно болит. Особенно, кто не знает русский язык совсем» (интервью, посредник, Выходит, что легальные мигранты сознательно отказываются от своих прав? Или они не стоят в ситуации выбора?

«Я переводчик и начальник. Все работники через меня.

Каждый день посылаю работников, где они нужны. С русским начальником обсуждаем сроки, считаем объемы, зарплату. Завтра поеду в банк переводить зарплату работникам. Сумма большая» (интервью, посредник, Это слова реального защитника (и одновременно нарушителя) прав и интересов китайских рабочих. Основной защитный механизм заключается в своевременности выплаты заработной платы – вне зависимости от того, выдала ли деньги на зарплату российская фирма. Если он не заплатит три месяца подряд, то по китайским законам рабочие могут подать него в суд. Он же решает проблемы с их здоровьем, он вызволяет рабочих, попавших в затруднительную ситуацию с милицией. Рабочие полагаются только на него, и все вопросы урегулируются через этого начальника. Однако за это «китайский начальник»

получает неформальное право безраздельно управлять их свободой: забирает паспорта, ограничивает передвижение, высылает на родину за непослушание. Например, на наш вопрос, выходят ли рабочие в город прогуляться, бригадир ответил:

«Они боятся. Боятся милиции. Паспорта все у меня. У них копии. Если милиция проверит, никто по-русски не разговаривает из них. Потом мне искать. А я не боюсь милиции. У нас с документами все нормально» (интервью, посредник, 2008).

С какой целью забираются паспорта у работников, несмотря на то, что это запрещено российским законодательством?

Прямого ответа на этот вопрос не было, но косвенные намеки указывали на то, что так рабочих легче контролировать.

Рабочие находятся в подчинении у китайского представителя, а он защищает их интересы, ограничивая их свободы.

«Мы с китайскими рабочими работаем через фирму. Все условия работы согласовываем с фирмой-посредником, представляющей интересы китайцев. Все согласовывается с директором этой фирмы. Составляется протокол работ. Заставить работника работать по нашему усмотрению, где мы хотим, мы не можем. Только согласованно с L. Вообще, работник китайский полностью зависит от бригадира. Если есть задолженность по заработной плате, бригадир следит за этим. Звонит мне каждый день» (интервью, посредник, 2008).

В заключение вернемся к вопросу о том, насколько правовой статус определяет процесс и характер социальной адаптации мигранта? Закон РФ предоставляет легальному мигранту возможность обладания практически теми же правами, что и гражданину России. В реальности практически никакими своими правами китайские мигранты в Благовещенске не пользуются. То есть исследование показывает, что статус легальности и процесс адаптации пока никак не связаны между собой.

Большая часть работников на обследованных нами предприятиях имела легальный статус, однако ни о какой адаптации не было и речи.

§ 4. Социальные сети таджикских наблюдения американской студентки Введение Иркутск, Россия. Солнечный август 2006 года.

Мы шли на занятия в Центр независимых социальных исследований и образования, где учились по программе обмена, когда один из строителей, красивших старый деревянный дом, узнал и окликнул нас, потому что вчера Саша2 – так его звали – подсказывал дорогу моей подруге. Мы спешили, и поэтому договорились встретиться на следующий день. Во время следующей встречи Саша говорил о себе (прежде всего, о том, что он таджик), о своей красивой родине, о том, что он надеется когда-нибудь вернуться домой навсегда. Саша удивился, узнав, что я слышала раньше о Таджикистане. Действительно, Средняя Азия давно интересовала меня, хотя о таджикских иммигрантах в России я не знала почти ничего.

Подготовить эту статью мне помогали разные люди, и я очень благодарна всем им: Виктору Дятлову, Наталье Рыжовой, Георгию Дерлугьяну, Татьяне Поддубных, Алле Орловой, Елизавете Алексеевой, Людмиле Кошелевой, и, конечно, всем людям, которые в беседах открывали мне свой мир.

Все имена – псевдонимы.

Когда мы с Сашей познакомились, я искала тему для дипломной работы – я была студенткой социологического факультета последнего курса Нортвестернского университета (Чикаго). Я не планировала заниматься именно международной миграцией, но именно это знакомство убедило в том, насколько интересна и перспективна тема. Конечно, я часто слышала и читала о миграции в Америку, но об этом феномене в России не знала почти ничего.

Мы стали беседовать с Сашей почти каждый день. Он познакомил меня со своими друзьями, также из Таджикистана, и скоро я была погружена в мир таджикских трудовых мигрантов. Я бывала на стройках, проводила время со своими новыми друзьями в кафе, вместе с ними наблюдала за выборами президента Таджикистана, побывала на празднике таджикской культуры. Жизнь мигранта открывалась с разных сторон; в этой статье реконструирована одна, но очень важная сторона этой жизни – социальная сеть. Данный феномен часто привлекал и привлекает социологов – структура сети, отношения между людьми и сообществами, в нее входящих, и, конечно, причины ее формирования. Проведенный обзор теоретических источников, его сопоставление с моими эмпирическими данными показывают, что в целом модели поведения таджикских мигрантов в России сходны с моделями поведения таких групп, как итальянские, латиноамериканские и мексиканские иммигранты в США, карибские иммигранты в Великобритании и т.д.1 Впрочем, есть и принципиальные отAdler, R. H. Human Agency in International Migration: The Maintenance of Transnational Social Fields by Yucatecan Migrants in a Southwestern City// Mexican Studies/ Estudios Mexicanos, 2000.

# 16. PP. 165-187; Anderson E. Beyond the Melting Pot Reconsidered // International Migration Review, 2000. # 34. PP. 262-270;

Bashi, V. Networking the Globe// Survival of the Knitted: Immigrant Social Networks in a Stratified World, 1-50. Palo Alto: Stanford University Press, 2007 (URL: http://www.rci.rutgers.edu/~vbashi/ vbashi-1-Introduction.pdf, accessed January 16, 2007); Bommes M.

Migration, Belonging, and the Shrinking Inclusive Capacity of the Nation State// Worlds on the Move: Globalization, Migration and Cultural Security. Ed. by Jonathan Friedman and Shalini Randeria, New York: Toda Institute for Global Peace and Policy Research, 2004 PP. 209-227; Foner N. Beyond the Melting Pot Three Decades личия результатов моего исследования от выводов, к которым пришли авторы других работ – в конце статьи я на них специально остановлюсь.

На следующих страницах я, прежде всего, изложу методику исследования, затем кратко охарактеризую исторический контекст и социально-экономическое положение Таджикистана в связи с миграционными процессами. И, наконец, представлю свои выводы о функционировании социальной сети таджиков в Иркутске – её структуре, механизмах и функциях. Конечно, эти выводы не дадут полного описания таджикской сети в Иркутске, тем не менее, я надеюсь, что этот очерк может оказаться полезным и предоставит хорошие возможности для будущего исследования.

Замечания по методике исследования Я стремилась к реализации метода включенного наблюдения – насколько это было возможным для американской студентки и сообщества таджикских мигрантов. В период с августа по декабрь 2006 года было проведено около 30 интервью-бесед (в основном групповых) с разными людьми в Иркутске. Большинство моих собеседников – таджикские мужчины, занятые в строительном бизнесе (семь человек – представители других национальностей, 2 человека – женщины). Хотя у меня был базовый список вопросов о семье, работе, жизни до миграции, взаимодействиях с российским обществом и будущих планах, я не старалась контролировать или направлять разговоры.

Иногда наши встречи вовсе не были похожи на интервью, как, например, когда один из моих информантов привёз меня на собрание по поводу строительства нового гаража. В подобных случаях я редко говорила сама, стараясь больше наблюдать за Later: Recent Immigrants and New York’s Ethnic Mixture// International Migration Review, 2000. # 34. PP. 255-262; Hamilton S., DeWalt B.R., Barkin D. Household Welfare in Four Rural Mexican Communities: The Economic and Social Dynamics of Surviving National Crises// Mexican Studies/Estudios Mexicanos, 2003. #19 (3).

PP. 433-462; Portes A. Introduction: Toward a Structural Analysis of Illegal (Undocumented) Immigration // International Migration Review, 1978 #12. PP. 469-484; Tilly Ch. Transplanted Networks// Immigration Reconsidered. Ed. by Virginia Yans-McLaughlin. New York: Oxford University Press, 1990. PP. 79-95.

взаимодействиями и отношениями между этими мужчинами, которые, кажется, забывали о моем присутствии.

С большинством информантов я познакомилась благодаря именно социальной сети, которая была предметом исследования: Саша познакомил меня с несколькими своими друзьями, один из них, Алексей, занимал высокую позицию в Таджикском Национально-Культурном Обществе (НКО). Алексей в свою очередь познакомил меня с разными другими людьми. С некоторыми информантами я познакомилась благодаря своим связям в Байкальском государственном университете экономики и права – например, с женщиной, чей муж работал в строительстве, через него я вышла на таджиков, которые работали на одной из его строек.

Социально-экономическая справка и история Таджикистана Таджикистан располагается в Средней Азии, имеет общие границы с Китаем, Афганистаном, Узбекистаном, и Киргизией. Во второй половине 1990-х годов, когда миграция в Россию из большинства стран СНГ уменьшилась, миграция из Таджикистана даже выросла1. Точное количество мигрантов неизвестно из-за распространенности нелегальных практик.

По результатам недавнего исследования Международной Организации по Миграции (МОМ) «около 900 тыс. таджикских граждан ежегодно путешествуют за границу с рабочими целями, большей частью в Россию»2. Для сравнения – в целом население Таджикистана составляет меньше 7,5 миллионов3.

Таджикская ССР была одной из этнических республик, созданных во времена Сталина, соответственно в ней реализовывалась советская национальная политика. По мнению Коллетт Харрис, члена Института Исследований Развития Университета Суссекса, «Таджикистан никогда не был интегрирован Трудовая миграция из Таджикистана // Moscow: International Organization for Migration, 2003.

Tajikistan wants to ask Russia to amnesty deportees// Interfax. 2007.

January, 8. (URL: http://www.interfax.ru/e/B/0/28.html?id_issue=11656632).

Tajikistan// The World Factbook. U.S. Central Intelligence Agency (URL: https://www.cia.gov/cia/publications/factbook/geos/ ti.html).

(с СССР. – Прим. ред.) по-настоящему. Понятие таджикской национальности изобрел Сталин, сами же люди его мало замечали, предпочитая называть себя в соответствии с местностью или областью»4. Девятого сентября 1991 г., после распада СССР, Таджикистан стал независимой страной. Дополнительным негативным фактором, помимо экономического кризиса, связанного с распадом СССР, стала кровавая гражданская война. В мае 1992 г. оппозиция, включая и демократические и исламистские группы, попыталась взять власть из рук коммунистов, которые до тех пор управляли государством5. Война стала «междуусобной борьбой между разными таджикскими военными деятелями разных областей»6. Десятки тысяч беженцев потянулись за границу. С 1992 по 1993 г. один из пяти таджиков стал беженцем или внутренним перемещенным лицом7. К 1994 г. война номинально закончилась, обе стороны подписали договор о прекращении огня, но население продолжало воевать по крайней мере до 1997 г., когда государство и оппозиция наконец подписали мирный договор, включивший оппозицию в органы государственного управления8.

Впрочем, и до независимости и опустошающей гражданской войны Таджикистан был одной из самых бедных советских республик. Перестройка и последующий распад СССР привели к снижению реальных среднедушевых доходов на 50%9. Ситуация еще ухудшилась из-за военных действий. К их окончанию «большинство бюджетных зарплат было меньше $10 в месяц»10. При этом инфляция доходила в середине 90-х годов Harris C. Control and Subversion: Gender Relations in Tajikistan.

London: Pluto Press, 2004. Р.28.

Harris C. Control…; Pike J. Tajikistan Civil War. Global Security, 2005. April, 27. (URL: http://www.globalsecurity.org/military/world/war/ tajikistan.htm).

Derluguian, G. Bourdieu’s Secret Admirer in the Caucasus. Chicago:

University of Chicago Press, 2005.

Трудовая миграция из Таджикистана. Moscow: International Organization for Migration, 2003. P. 18.

Pike, J. Tajikistan Civil War…; Tajikistan. The World Factbook…;

Harris C. Control and Subversion… Harris C. Control and Subversion… до 1000% годовых1. Не смотря на непрерывный экономический рост, начавшийся в 1997 г., около 64% таджиков все еще живут за чертой бедности2. В 2005 г. валовой национальный продукт составлял лишь $364 в год на человека3.

Неполная занятость и безработица – серьезные текущие проблемы для Таджикистана. Хотя официальная доля безработных в 2003 г. составляла лишь 2,1%, реально этот показатель был существенно выше. По экспертным оценкам, от 12 до 30%4. Неполная занятость также высока, и по оценкам ее доля составляет около 40%5. Почти 52,5% безработных – молодые люди от 18 до 29 лет6. Многие молодые люди экономически зависят от своих родителей еще долгое время после окончания школы.

Существует множество причин, по которым люди уезжают за границу на заработки; это рост населения, провалы социального страхования, переселение крестьян в город, связанное, в том числе, с изменениями системы землепользования, отсутствие потребительского кредитования, неудовлетворенный спрос на потребительские товары, экология, политика7.

Главные причины, из-за которых мои информанты, по их мнению, выехали в Россию на заработки – это безработица и нехватка денег. По словам одного из них, «денег и работы мало в Таджикистане. Если бы не это, мы бы сюда не приехали».

Human Development Report, cited in Harris C. Control and Subversion… Background Note: Tajikistan// U.S. Department of State. Bureau of South and Central Asian Affairs, 2007. (URL: http://www.state.

gov/r/pa/ei/bgn/5775.htm); Tajikistan. The World Factbook… Background Note: Tajikistan… Tajikistan. The World Factbook… ; Трудовая миграция из Таджикистана… Background Note: Tajikistan… Трудовая миграция из Таджикистана… Brubaker R. International Migration: A Challenge for Humanity// International Migration Review. Special Issue: UN International Convention on the Protection of the Rights of All Migrant Workers and Members of Their Families, 1991. № 25. P. 946-957; Massey D.

A Synthetic Theory of International Migration// World in the Mirror of International Migration. Ed. by Vladimir Iontsev and Irina Ivakhniouk. M: MAX Press, 2002.

Но все же не только экономические причины повлияли на решение о миграции. Несколько мужчин, включая Сашу, приехавшие в Россию впервые более десяти лет назад, подчеркнули, что главной проблемой, из-за которой они уехали в Россию, была гражданская война. Некоторые мои собеседники, уехавшие после окончания войны, также сослались на эту проблему как на причину миграции, поскольку она разрушила страну, привела к росту безработицы и общему экономическому упадку.

Ещё одной причиной миграции стал поиск «цели в жизни»

и «своего места». По статистике, безработица непропорционально в большей степени касается молодых людей. Поэтому многие из них, не находя для себя занятия на родине, оставаясь социально неадаптированными, выезжают на заработки.

Когда я спросила одного из своих информантов, что тот делал раньше, до приезда в Россию, он ответил: «Я сидел и отдыхал». Он также сказал, что был «хулиганом», и сейчас благодарен Богу за то, что начал заниматься строительством.

Мужчины также говорили о старых связях, которые «тянули» их в Россию. Дедушка одного из информантов продавал фрукты в Иркутске со времен Советского Союза. У других были друзья, которые приехали из России и рассказали о возможностях для работы.

Иркутск стимулирует приток мигрантов особенно в строительный бизнес – ведь спрос на труд в этой экономической сфере традиционно высок. Старые деревянные дома, которых в Иркутске много, почти постоянно нуждаются в ремонте; в городе ведется и новое строительство. По словом одного из строителей, Иркутск «никогда не достроится». Стройки легко найти по всему городу. Для мигрантов это означает постоянный источник работы.

Характеристики социальной сети Перейдем к обсуждению структуры, механизмов и целей социальной сети таджикских трудовых мигрантов в Иркутске. Социальная сеть включает почти всех таджикских мигрантов, присутствующих в городе, связана с людьми, находящимися в Таджикистане, а также включает не-таджиков.

Эта сеть имеет довольно высокую степень мультиплексности, термин использованный социологом Алехандро Портесом, для характеристики «степени, с которой отношения между участниками сети включают перекрывающиеся институциональные сферы»1. Сеть таджикских мигрантов в Иркутске имеет частично перекрывающиеся связи родства, дружбы, работы, знакомства, этничности и религии. Плотность сети распределена неравномерно: некоторые члены имеют высокую «центральность», т.е. связаны со многими участниками сети, а другие связаны с сетью периферийно, т.е. имеют один-два контакта.

По мнению Портеса, власть члена социальной сети часто зависит от степени его центральности в рамках сети, и если эта степень высока, то он меньше подчинён социальному контролю. По моим оценкам, это не всегда так. Рассмотрим случай Алексея, человека имеющего высокую позицию в Таджикском Национально-Культурном Обществе. Он имеет разветвленные связи – почти все, с кем я беседовала, были знакомы с ним, или, по крайней мере, слышали о нем. Он обладает несколько большей властью, чем другие участники сети. Например, именно он собирал деньги для финансирования праздника таджикской культуры (на который внесли деньги практически все). Интересно, что он почти никогда не имел своих сигарет, а просто брал их у кого-нибудь, кто был в это время рядом.

Впрочем, не его позиция в сети предоставляет атрибуты этой власти. Наоборот, полученная власть позволила занять соответствующее место в сети. Один из источников власти Алексея – его легальный статус мигранта. Это означает, что он не боялся милиции, и, следовательно, обладал большей свободой.

Второй источник власти Алексея – это его позиция в Таджикском НКО, которая предоставила доступ к информации и связям, существовавшим в организации. Несмотря на то, что социальная позиция в сети у этого информанта высока, его подчинённость социальному контролю также значительна. Это происходит потому, что связи в сети двунаправлены – один из важнейших выводов, к которому я скоро вернусь. Алексей связан со многими людьми, но они также связанны с ним, и это даёт им право притязать на его время и свободу. Каждый раз, когда я с ним встречалась, он казался тревожным, постоянно куда-то спешил, чтобы решать какие-то новые задачи.

Portes A. Economic Sociology and the Sociology of Immigration:

A Conceptual Overview// The Economic Sociology of Immigration:

Essays on Networks, Ethnicity, and Entrepreneurship. Ed. by Alejandro Portes. New York: Russell Sage Foundation, 1995. Р. 10.

Он постоянно говорил по телефону с людьми, которые просили его помощи. Центральность Алексея в сети не давала ему свободы, а напротив, ограничивала его время даже в большей степени, чем время и свободу других, не центральных членов сети.

Структура сети Функции социальной сети вполне традиционны – отправка материальных ценностей, в том числе денег и передача информации. Например, информация о моем исследовании также передавалась по каналам социальной сети – люди, с которыми я знакомилась в ноябре, слышали о нем от тех, с кем я разговаривала в августе. Основной же функцией сети является поиск работы.

Строительный бизнес в Иркутске, как показало исследование, организован через систему бригад. Конкретная схема бизнеса для выполнения определенной работы выстраивается на основании переговоров между участниками сети2, которые занимают разные позиции в ее структуре. На высшем уровне деловой схемы находятся строительные фирмы и хозяева, у которых есть деньги и планы по строительству или ремонту.

На следующем уровне располагаются начальники. Обычно это россияне, которые выстраивают систему контактов и взаимодействий между бригадирами и фирмами или хозяевами. Начальники обычно управляют несколькими бригадами и предоставляют бригадирам управление индивидуальными работниками. Бригадиры составляют следующий уровень схемы; они связывают начальников и работников. Также они выполняют такую же работу, как простые рабочие, но, как правило, уровень их квалификации существенно выше. Они несут ответственность за работу своих бригад, за своевременную поставку материалов. Если работники не выходят на работу или делают ее плохо, ответственность в поиске нового рабочего лежит на Реконструкция деловых схем бизнеса осуществлена на основании заметок, сделанных во время моего участия в ряде переговорных процессов с участием начальников, бригадиров и рядовых работников. Важно подчеркнуть, что описываемые схемы не являются исчерпывающими, и, возможно, в том же Иркутске могут существовать и другие варианты организации работы в строительном бизнесе.

бригадире. Это означает, что бригадирам нужны хорошие связи и информация о том, кто и по каким специальностям свободен в настоящее время, где можно своевременно получить (приобрести) материалы. Бригадиры обычно также являются иммигрантами. Иногда они выстраивают эксклюзивные трудовые отношение с начальником, на которого будут работать.

Не все бригадиры работают вместе со своими бригадами на тех же работах. Некоторые из них, после того как процесс запущен, лишь иногда приходят с проверкой, а остальное время работают в другом месте. Иногда бригадиры получают около 10% от суммы гонорара вместо зарплаты.

На низшем уровне бизнес-схемы находятся простые работники, формирующие бригады. Бригады – это непостоянные, текучие организации, а не просто десять или двадцать мужчин, которые вместе переходят с одной стройки на другую.

Бригадир, используя свои связи, подбирает нужных работников для данной работы. Чаще всего бригады формируются по этническому признаку (китайская, таджикская и т.д.), полагаю, что так происходит потому, что бригадир имеет большее количество контактов внутри своей национальной группы. В любом случае это правило не жестко соблюдается.

На небольшие, внештатные работы хозяин может напрямую нанять работников (без начальников или бригадиров). В таком случае уже работник выступает как бы бригадиром и приглашает помощников по своим контактам. В некоторых случаях он может сделать всю работу самостоятельно, получая полное вознаграждение. Некоторые бригадиры целенаправленно обходят начальников и стараются заключить контакты напрямую с фирмами или хозяевами.

Описанные схемы не могли бы действовать без социальной сети, личных контактов и доверия, на которых они держатся.