«М.Н. Колоткин Социально-политическая история балтийских поселенцев Сибири (1917 - середина 1930-х гг.) Новосибирск – 2010 1 УДК 94(57)(474) ББК 63.3(2) К - 61 Ответственный редактор – Заслуженный деятель науки ...»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ГОУ ВПО СИБИРСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГЕОДЕЗИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

М.Н. Колоткин

Социально-политическая история

балтийских поселенцев Сибири

(1917 - середина 1930-х гг.)

Новосибирск – 2010

1

УДК 94(57)(474)

ББК 63.3(2)

К - 61

Ответственный редактор – Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор М.В.Шиловский Рецензент Доктор исторических наук, профессор Сибирской государственной геодезической академии А.Г.Осипов Колоткин М.Н.

Книга посвещана изучению прибалтийских диаспор в сибирском регионе от времени возникновения и до середины 1930-х гг. В ней акцентировано социально-политические аспекты жизнедеятельности балтийских этносов в годы социальных катаклизмов. Привлечены уникальные материалы.

Монография адресована специалистам-историкам, аспирантам, преподавателям и всем, кто интересуется межнациональными отношениями.

БАЛТИЙСКИЕ ДИАСПОРЫ СИБИРИ: Социально-политический аспект (1917 - середина 1930-х гг.): Монография Новосибирск: СГГА, 2010.- с.

ISBN----------------УДК 94(57)(474) © ГОУ ВПО Сибирская государственная геодезическая академия (СГГА, 2010) © Колоткин М.Н., ISBN------------СОДЕРЖАНИЕ Введение………………………………………………………………………. 1. Формирование прибалтийских диаспор в Сибири в дореволюционный период (XVII в.- февраль 1917 г.)………………………… 1.1. Исторические особенности расселения выходцев из Балтии в Сибири и их основные группы

1.2. Хозяйственная и культурная жизнь выходцев из Балтии в дореволюционной Сибири……………………………………… 1.3. Участие выходцев из Балтии в общественнополитической жизни региона…………………………………………………… 2. Балтийские поселенцы Сибири в годы социальных катаклизмов (1917-1920 гг.)……………………………………………………. 2.1. Выходцы из Балтии в период борьбы за власть в России (март 1917 - май 1918 гг.)………………………………………… 2.2. Участие в антибольшевистском движении (вторая половина 1918 - начало 1920 гг. )………………………………. 2.3. Балтийские поселенцы в борьбе с "белым" движением в Сибири …………………………………………. 3. Выходцы из Балтии в период стабилизации положения в стране и укрепления коммунистического режима (1920-1925 гг.)…………… 3.1. Оптационная компания и реэвакуация…………………………… 3.2. Социально-экономические и политические процессы у балтийских поселенцев Сибири в период НЭПа (1920-1925 гг. ) ……………………….. 3.3. Усиление коммунистического влияния на балтийские диаспоры в первой половине19 20-х гг

3.4. Культурное развитие балтийских поселенцев в 1920-1925 гг ……………………………………………………………… 4. Балтийские поселенцы в Сибири (середина 1920-х - середина 1930-х годов)……………………………… 4.1. Усиление унитаристских тенденций в отношении к балтийским диаспорам в Сибири ……………………………………… 4.2. Кооперирование и трагедия сплошной коллективизации (1926- гг.) ………………………………………………………………………………. 4.3. Культурные процессы в среде выходцев из Балтии во второй половине 1920-х - первой половине 1930-х годов

Заключение ………………………………………………………………… Список принятых сокращений…………………………………………… Приложения ……………………………………………………………….. Список использованных источников и литературы ……………………

ВВЕДЕНИЕ

Межнациональные отношения на протяжении всей российской истории являлись одной из главных составляющих жизни страны. И в настоящее время завязали в тугой узел целый комплекс внутренних и геополитических факторов.

На проблемы межнациональных отношений, доставшиеся в наследство от прошлого, наложились последствия "парада суверенитетов"1990-х гг., острейшие вопросы экономических взаимосвязей, правовые и социальные. Национальные элиты, отбросив коммунистическую идеологию и взяв на вооружение национальную идею, в борьбе за власть пытаются обеспечить права и свободы "титульной" нации путем попрания элементарных человеческих прав представителей иных национальностей, живущих вместе с ними. Наглядным примером в этом отношении являются государства Балтии, где русскоязычная диаспора поставлена в положение изгоев, путем выведения их в неправовое поле и фактическим вытеснением1.

Вместе с тем, в ходе исторического развития, складывания Российской империи и ее преемника - СССР, целенаправленной политики правительств и активных миграционных процессов, за пределами территорий коренных этносов оказалась значительная часть людей, составившая категорию экстерриториальных народов. По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. 54,3 млн. человек (около 20% населения) проживали за пределами своих национальногосударственных образований и более 6 млн. не имели их на территории Союза вообще. Так, за пределами Литвы находилось 4,7% литовцев, Латвии - 4,9%, и Эстонии - 6,2%.

Данная категория населения определяется специалистами в качестве "национальных групп" или "национальных меньшинств" и рассматривается как одна из существенных составляющих этносов.

Главная особенность этой категории обуславливается тем, что помимо прав, которые могут быть обеспечены в рамках общего режима прав человека, обязательно должны присутствовать гарантии этнической, культурной, языковой самобытности меньшинств, сохраняющие их идентичность, не дающие раствориться в окружении инонационального большинства. Отсюда несомненна актуальность избранной темы и в теоретико-методологическом плане, поскольку по этой проблеме продолжаются научные дискуссии, актуализированные современностью. Не случайно, Государственной Думой ФС России и Правительством разработаны альтернативные варианты "Закона о национальных меньшинствах", в котором заложены принципы всестороннего учета интересов национальных меньшинств как основного субъекта права на национальнокультурную автономию. Причем, правом на обладание таковой должны пользоваться представители всех компактных групп или диаспор по всей территории Российской Федерации. Законопроект направлялся субъектам Российской Федерации для получения их мнения. Поступило 250 замечаний от 60 субъектов См.: Юсуповский А.М. Россия -Балтия: нации в заложниках у политики // Кентавр, 1994, N 5, С.49-62.

РФ, из них 130 замечаний учтены при доработке законопроекта2.

В принятых в марте 1996 года Правительством РФ "Основных положений региональной политики в Российской Федерации" отмечается, что региональная политика в области национально-этнических отношений должна обеспечивать формирование модели федеративного устройства, отвечающей современным социально-экономическим реалиям и историческому опыту России и направленной на сохранение территориальной целостности государства, а также создание правовых, организационных и материальных основ учета и удовлетворения национально-культурных интересов народов3.

Федеральный закон "О национально-культурной автономии", вступивший в действие 25 июня 1996 года, определил механизм правовых условий взаимодействия государства и общества для защиты интересов граждан Российской Федерации в процессе выбора ими путей и форм своего национальнокультурного развития. В нем впервые определены понятия и принципы, а также правовой статус культурно-национальной автономии4.

Национальные меньшинства, как показывает опыт России, дореволюционной, советской и нынешней, показали свою удивительную историческую устойчивость, что определяется, по нашему мнению, вне зависимости от численности носителей, прежде всего определенной целостностью, наличием специфической субсоциальной системы, имеющей свои механизмы саморегуляции. Поэтому проблема самосохранения и гармоничного развития национальных меньшинств как в прошлом, так и настоящем, определяет научную актуальность и политическую значимость рассматриваемой темы, в том числе и с точки зрения региональной.

Сибирь всегда была многонациональным регионом с преобладающей долей русского населения. Удельный вес около 40 этносов, живущих здесь, составлял около четверти всего населения. Самой значительной группой из них были выходцы из Европейской России, так называемые "западные национальности" по терминологии 1920 - 1930-х гг. составляющие около 70% нерусского населения региона. Выходцы из Балтии - литовцы, латыши, латгальцы и эстонцы, оказавшиеся здесь вследствии длительных и сложных миграционных процессов, насчитывали к 1920 г., по нашим данным, более 400 тыс. человек5.

Как верно отметил известный сибирский историк В.А.Демидов, сложилась на долгие годы такая историографическая традиция, когда внимание специалистов преимущественно "сосредоточивалось на изучении коренных сибирских народностей, получивших в той или иной форме национальную государственность, а другие народы, составлявшие значительную часть нерусского населения Сибири, обычно оставались вне поля зрения исследователей"6. Это тем боРоссийские вести, 1994, 2 июня.

Российская газета, 1996, 9 апреля.

Российская газета, 1996, 25 июня.

Колоткин М.Н., Харитонов Б.П. Определение численности прибалтийских поселенцев в Сибири в 20-3-е гг.:

опыт использования ЭВМ // Вопросы истории Сибири XX века.- Новосибирск: НГУ -1993. - С.88-95.

Демидов В.А. Изучение проблем национально-государственного строительства в Сибири // Гуманитарные исследования в Сибири. Итоги и перспективы. - Новосибирск, 1984.- С.228.

лее удивительно, что и по численности, и по влиянию на социальноэкономическую, политическую, общественную и культурную жизнь региона их роль была очень заметной. Отчасти это можно объяснить трудностями выявления национальных меньшинств в инонациональной среде.

Конфигурация многих этнических территорий была очень сложной, некоторые из них имели значительные инонациональные включения или были разбиты инонациональными массивами на отдельные этнические "острова". Представители балтийских диаспор расселялись отдельными группами, дисперсно, в основном внутри единого бассейна земледельческой колонизации региона конца XIX - начала XX вв. Они проживали в большей или меньшей степени во всех территориально-административных образованиях Сибири. Тем не менее, основной ареал расселения ограничивался районом вдоль транссибирской магистрали от Омска до Иркутска, а также к северу и югу от нее. Причем в Западной Сибири их количество, по сравнению с Восточной, было преобладающим.

Выходцы из Балтии внесли определенный вклад в социальноэкономическое развитие региона, прежде всего сельское хозяйство. Экономика их хозяйств отличалась высоким для своего времени уровнем товарности производства, передовой агрикультурой. Окрестное население заимствовало ряд нововведений в свою практику, в частности травосеяние, разведение кормовых культур, выведение продуктивных пород скота и т.д. Весьма заметной также была роль балтийских диаспор в общественно-политической жизни Сибири.

Таким образом, практический интерес к этим проблемам в свете современных реалий в Российской Федерации и государствах Балтии, насущная проблема гармонизации национальных отношений обуславливают актуальность разработки проблемы. Важной предпосылкой специального исследования истории балтийской диаспоры является наличие в исторической литературе значительных лакун и отсутствие обобщающих работ по теме. К тому же изучение механизма воздействия государственных и партийных структур на отдельные национальные меньшинства в течении длительного временного интервала, а также в период социальных катаклизмов, позволяют извлечь определенные практические уроки и рекомендации по выработке оптимального варианта национальногосударственной политики на современном этапе.

Проблема балтийских диаспор Сибири изучена сравнительно слабо. Ведущие западные специалисты по политической истории России 1920-1930 гг Р.В.

Дэниэлс, Н. Верт, Дж. Хоскинг, Э. Карр, Р. Пайпс, Р. Сервис и др. затрагивают, в основном, общеполитические процессы в стране и не касаются Сибири, тем более в плане проблем на региональном уровне. Даже среди немногочисленных публикаций, пеосвященных Сибири (Д. Трэдголд, Н. Поппе, Н. Перейра), рассматриваемые нами сюжеты не нашли своего отражения7. В нашей стране это Treadgold D.W. The Great Siberian Migration:Covernement and Reasant in Resettltment from Emancipation to the обстоятельство связано с тем, как уже отмечалось, что основное внимание исследователей привлекали преимущественно "титульные" этносы, получившие статус различных национально-государственных образований. Поэтому работы ученых, как правило, не выходили за рамки границ компактного проживания этих народов. Хотя всем известно, что в стране трудно найти хоть один регион с мононациональным населением.

Публикации 1920-х - первой половины 1930-х гг. принадлежали работникам партийных и советских органов, занятых непосредственно в сфере национально-государственного строительства. Они оперативно освещали свой опыт практической работы среди национальных меньшинств в масштабах страны8 и Сибири9. Эти статьи являются важным источником по рассматриваемой проблеме, поскольку содержат уникальный фактический материал, в том числе статистический. Вместе с тем авторы пытаются дать оценки отдельным массовым кампаниям 1920-х годов (перепись 1927 г.), выявить основные тенденции в сфере культурных процессов среди латышей, латгальцев, эстонцев и литовцев в различных районах Сибири. И.Ласис составил краткий очерк издававшейся в Сибири в 1920-1930-е гг. газеты "Сибирияс Циня", перечислил фамилии ее первых редакторов. С этой точки зрения в статьях данного времени присутствуют элементы научного анализа проблемы и их можно рассматривать и как исследовательские. Однако, оценивая с историографической позиции работы 1920х гг., следует заметить, что в подавляющем большинстве своем их авторы не претендовали на серьезные теоретические обобщения и рассматривали конкретные вопросы с позиций господствующей идеологии, в духе концепции пролетарского интернационализма и противопоставления положения трудящихся различных национальностей под властью "реакционных", "антинародных" режимов в Прибалтике и Советской России. Разработка этих вопросов сосредотачивалась в основном в Комиссии по изучению национального вопроса Коммунистической академии под руководством С. Диманштейна.

Однако в условиях складывающегося тоталитаризма национальная проблематика с середины 1930-х годов уходит на задний план, а изучение проблемы национально-территориальных меньшинств вообще прекращается. Утвердившаяся административно-командная система и реальная практика в сфере национальных отношений проявилась и в упрощенном подходе к методологиFirst World War-Princeton. 1957; Poppe N. The Economic and Cultural Dewelopment of Siberia// Russia Enters the Twentieth Centuru.-L.1971 Перейра Н. Областничество и государственность в Сибири во время гражданской войны // Гражданская война в России: перекресток мнений.- М. : Нация.- 1994.- С. 201-214.

Драудин Т. К вопросу о национальных секциях. Из жизни латышских коммунистических организаций // Жизнь национальностей, 1920, 18 янв.; Петерсон. Четыре года работы среди эстонцев Советской России // ЖН, 1921, 5 янв.; Пийв Я. Эстонцы в России // ЖН, 1920, 11 янв.; Розин А.С. Руководство просвещением национальных меньшинств // Просвещение национальных меньшинств в РСФСР. М., 1928. - С.63-68; Гасилов Г.В. Социальное воспитание среди нацмен. Там же, С.98-128; Ширман Т.Д. Политпросветработа среди нацмен. Там же.

С.129-147; Абрамов С. Организационные формы руководства работой среди нацмен //Революция и национальности, 1935, N 6; Ласис И. Латышская большевистская печать в СССР // Р и Н, 1932, N 5.

Мазудре Я. Культурно-просветительная работа в латышских колониях Сибири // Жизнь национальностей, 1923, N 2; Шалюпа М.

Нацменьшинства Сибири // Революция и национальности, 1930, N 1, С.89-92; Биходжин Г. Шахтеры Кузбасса // Р и Н, 1932, N 4.

ческим проблемам национального вопроса. Он стал считаться решенным раз и навсегда.

О начале нового историографического этапа правомерно говорить только с середины 60-х годов. Его начало можно связать с именами сибирских историков П.Н.Иванова и Л.А.Голишевой10, которые включили в сферу историографического изучения не только коренные народности, но и экстерриториальные национальности. В работах П.Н.Иванова содержится разнообразный материал о методах работы организаций РКП(б)-ВКЩб) в среде инонационального населения, в том числе и выходцев из Балтии, приводятся некоторые сведения о борьбе с конфессиональными структурами и создании сети культурнопросветительных учреждений - школ, клубов, изб-читален и т. д. Однако суженность источниковой базы, проявившееся в частности в игнорировании национальной периодики, размытость объекта исследования не позволили П.Н.Иванову в полной мере проследить специфику положения экстерриториальных народов, во многом отличных от коренных.

В кандидатской диссертации Л. А.Голишевой и ее многочисленных статьях обстоятельно раскрыта деятельность Сибнаца и национальных отделов губернских и уездных Советов, а также ряда национальных секций парткомов региона. Интересны сюжеты, связанные с возникновением балтийских диаспор, уточнены ряд моментов, в частности время образования национальных секций для работы в среде балтийских народов в Томске. О создании одной из них латышской, написали небольшую статью М.Чугунов и М.Сочнев11.

Первые публикации о деятельности партийной печати, созданной для идеологического воздействия и просвещения национальных меньшинств, появились в середине 60-х годов. Эстонский исследователь В.Грюнберг опубликовал статью об участии газеты "Сибери Тээлине" в политическом просвещении эстонцев Сибири, а Л.А.Гильди рассматривал вопрос и национальной прессе в структуре всей партийно-советской периодической печати Сибири12. Что касается последнего автора, то он сумел показать организаторскую функцию печати в привлечении национальных меньшинств в общественно-политическую жизнь страны, уточнил время и тираж создания отдельных сибирских национальных газет. Однако некритическое отношение к источникам привело к тому, что автор неверно интерпретировал некоторые выводы, или, вслед за источником, просто привел их в исследовании, не перепроверив по другим каналам.

Иванов П.Н. Деятельность партийных организаций Сибири по осуществлению ленинской национальной политики (1921 - 1925 гг.). - Новосибирск, 1966; Он же. Коммунистическая партий - организатор строительства социализма в национальных районах Сибири (1921-1937 гг.) // Руководство партийных организаций национальным строительством в Сибири. - Новосибирск, 1975; Науч. труды Новосибирского пед. ин-та. Вып. (1970), Вып.98 (1974), Вып.146 (1979) и др.; Голишева Л.А. Национальные отделы в Сибири и их деятельность (конец 1 919- 1923 гг.) Канд. дисс; Она же. Деятельность национальных отделов среди национального крестьянства Сибири в период перехода к нэпу // Советское крестьянство - активный участник борьбы за социализм и коммунизм. - Барнаул, 1969; См. также: Томску -375 лет. - Томск, 1979; Вопросы истории Сибири - Вып.1.

Томск, 1964; Вып.2. Томск, 1965 и др.

Чугунов М.,Сочнев М. Материалы к деятельности латсекции Томского губкома РКП(б). 1920-1924 гг.// Известия АН Латвийской ССР.- Рига, 1963, N 8.

Грюнберг В. Об одной сибирской эстонской газете // Коммунист Эстонии, 1967, N 4, С.44-50; Гильди Л.А.

Деятельность партийных организаций Сибири по восстановлению и развитию местной периодической партийно-советской печати. 1921-1925 гг. Канд. дисс- Л., 1969.

Так, литературную страничку к эстонской газете "Сибери Тээлине" он называет журналом. Не соответствует действительности и неоднократно приводимое в его работах утверждение о том, будто бы видный партийный функционер Ем.Ярославский, работавший в двадцатых годах в составе Сиббюро ЦК РКП(б), публиковал свои статьи в местных газетах и журналах под псевдонимом Я.Безайс" и на основании этого приписывает ему многочисленные корреспонденции и "обнаруживает" ряд его новых произведений13. Это грубая ошибка, так как, это не псевдоним Ем.Ярославского, а фамилия реального человека. Ян Янович Безайс, член РКП(б) с 1913 г., в указанный момент являлся редактором общесибирской газеты "Сибирияс Циня" - органа латышской секции Сиббюро ЦК и был заметным партийным работником регионального масштаба14.

Определенный прогресс в изучении проблемы национальных меньшинств, и в частности балтийских поселенцев наметился в 1970-е годы. Расширилась география исследований, появились специальные работы, в которых рассматривались отдельные национальные группы в региональном и общесоюзном масштабах. Особо отметим диссертационную работу А.0.Бейки на латышском языке15. Несомненная научная ценность ее заключается в том, что он рассмотрел историю одной из наиболее крупных секций Сибири - латышской, ввел в оборот новые материалы, выявил систему практических мер со стороны партийных и комсомольских структур по массированному идеологическому воздействию на латышских поселенцев Сибири. Характеризуя сложные процессы политической и хозяйственной жизни латышей региона, автор не лакирует действительность, а описывает реальные проблемы, перегибы и большие трудности в этой работе. А.Бейка довел свое исследование до 1922 г.

Монография В.Г.Раевского16 выгодно отличается от публикаций предшественников по ряду показателей: более широким кругом источников, постановкой новых вопросов и аргументацией выводов. Впервые была создана целостная картина возникновения и развития латышской секции партии большевиков в стране, показана роль аппарата в утверждении и насаждении в латышских трудовых массах новой идеологии, подробно освещены основные направления агитационно-пропагандистской и хозяйственной деятельности партии и комсомола. Однако основное внимание в своем исследовании автор уделил периодам Октябрьской революции и гражданской войны, а материалы по сибирским латышам были заимствованы у А.Бейки.

В основательной работе академика АН Эстонии В.А.Маамяги17 на обГильди Л.А. Партийная организация Сибири - организатор восстановления и создания системы местной печати (конец 1919 -1925 гг.) // Уч. записки Ленингр. гос. пед. ин-та. Т.314. - Л., 1967. - С.41.; Он же. Кадры партийно-советской печати Сибири в годы восстановления народного хозяйства // Уч. записки ЛГПИ.Т.282. - Л., 1966. - С. 307.

См. о нем: ГАНО, Ф.П-1, оп. 1, д. 86, л. 2. Упоминается также: Колоткин М.Н. Национальные секции Сиббюро ЦК РКП(б) и их идейно-организационное укрепление // Из истории идейного и организационного укрепления партийных организаций Сибири.- Новосибирск, 1981, - С.31.

Бейка А.О. Латышские секции РКП(б) и РКСМ в Сибири ( конец 1919 - 1922 гг.): Автереф. канд. дисс- Рига, 1973.

Раевский В.Р. Латышские секции РКП(б) (1917-1925 гг.) -Рига, 1977.

Маамяги В.А. Эстонские поселенцы в СССР (1917- 1940) Таллин, 1976; Изд.2, 1990; Он же. Эстонские национальные комсомольские организации в СССР // Известия АН Эстонской ССР. Сер.общ. наук. - Таллин, 1974.

щесоюзном материале рассматриваются вопросы, связанные с участием эстонского населения в событиях гражданской войны в России, реэвакуацией беженцев, колхозно-кооперативном строительстве, развитии культуры. Автор характеризует типы эстонских поселенцев, в том числе Сибири, организацию их хозяйств, приводит некоторые статистические данные о количестве и территориальном распределении эстонцев в регионе. По его данным, в Сибири к маю 1924 г. в 169 населенных пунктах проживало более 33 тыс. эстонцев.

Главной особенностью этого историографического периода явилось изучение проблемы преимущественно в историко-партийном ключе. Так, в трудах В.А.Демидова и И.А. Молетотова18 раскрываются условия, организационные формы и методы работы коммунистических групп национальных меньшинств Сибири на временном отрезке, предшествующем "большому скачку". Указанные труды имеют несомненные достоинства и в теоретико-методологическом аспекте, так как в них определяются подходы к проблеме реализации национальной политики коммунистическим аппаратом в отношении экстерриториальных групп населения, обосновывается необходимость тщательного учета общего и особенного в этой чувствительной и деликатной сфере. Успешность работы среди инонационального населения ставится в зависимость от социального и культурного уровня национальностей, конкретно-исторических условий их жизни. Как верно отмечают авторы, процесс национального строительства затруднялся недостаточно четкой национальной ориентацией ряда групп населения, связанной, в частности, с незавершенностью процессов этнической консолидации, а также отсутствием надежных данных о национальной принадлежности населения в территориальном разрезе. К сожалению, это направление не получило дальнейшего развития в трудах сибирских историков.

Однако на рубеже 80 - начала 90-х гг. в русле преимущественно историкопартийной проблематики появляются принципиально новые исследования, авторы которых сосредотачивают свое внимание только на вопросы изучения экстерриториальных национальностей Сибири в качестве специального объекта исследования. Инициаторами этих разработок становятся историки Томского и Новосибирского университетов.

Среди представителей томской школы необходимо выделить труды И.

В.Нам и Н.И.Наумовой19. Основательность подхода к проблеме И. В. Нам заДемидов В.А. Октябрь и национальный вопрос в Сибири (1917- 1923 гг.) - Новосибирск, 1978; Изд.2., доп. Он же. Национальные секции Сиббюро ЦК РКП(б) и их деятельность ( дек. 1919 - март 1921 гг) // Партийное строительство в Сибири в период борьбы за построение социализма. - Новосибирск, 1974; Он же. Советское национально-государственное строительство в Сибири. Уч. пособие. - Новосибирск, 1981.; Молетотов И.А. Сибкрайком. Партийное строительство в Сибири.(1924 - 1930 гг.). Новосибирск, 1978.

Нам И.В. Национальные меньшинства Сибири в период борьбы за победу Советской власти (март 1917 - середина 1918 гг.). Канд.дисс. - Томск,1982; Она же. Газеты Сибири как источник изучения национальных меньшинств в период борьбы за победу Советской власти //Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. - Томск, 1980; Она же. Съезды национальных меньшинств Сибири (1917 - начало 1918 г.)// Октябрь и гражданская война в Сибири. - Томск, 1993; Она же. Самоорганизация национальных меньшинств Сибири в условиях революции и гражданской войны. // История "белой" Сибири. - Кемерово, 1995; Она же.

«Национальные меньшинства Сибири и Дальнего Востока в условиях революции и гражданской войны (1917гг.)». Докт. Дисс.-Томск, 2008. Наумова Н.И. Национальная политика колчаковщины. Автореф.канд. дисс.

- Томск, 1991; Она же. Национальный вопрос во внешней политике колчаковского правительства // Вопросы истории общественно-политической жизни Сибири периода Октября и гражданской войны. - Томск, 1982; Она ключается в том, что ей удалось осуществить подробный анализ национальных меньшинств Сибири периода Октября, исследовать пути формирования диаспор, долю отдельных национальностей в составе населения региона, раскрыть социально-экономическое положение большинства из них, включая выходцев из Балтии, показать борьбу коммунистов латышской, эстонской и литовской секций против своих политических противников, раскрыть роль организаций помощи балтийских беженцев в Сибири и т. д. И хотя хронологические рамки работ захватывают отрезок чуть больше года (с марта 1917 по середину гг.), проанализированы многие стороны не изученной прежде работы властных структур в инонациональной среде в период утверждения Советской власти.

Н.И.Наумова, на наш взгляд, успешно и в полном объеме раскрыла национальную политику колчаковского правительства, рассмотрев ее на уровне всех социально-этнических общностей - нации, народности и национальных меньшинств (групп) в главных сферах общественной жизни - экономической, политической и духовной. Н.И.Наумовой впервые аргументированно удалось доказать непосредственную связь между пагубной великодержавной политикой Колчака и его военным поражением.

Интересные исследования по проблеме экстерриториального населения региона опубликовали новосибирские ученые В.В.Демидов и Р.Г.Рафиков20. Первый из них, занимаясь историей национального крестьянства Сибири, проанализировал методы работы Сибкрайкома ВКП(б) в начальный период "социалистической реконструкции" народного хозяйства, привлекая для этого, в том числе, материалы национальной прессы - латышской газеты "Сибирияс Циня", эстонской "Сибери Театая" и латгальской "Тайснейбы", сумел показать ход сложных, противоречивых преобразований в национальной деревне, особенно в период коллективизации. Однако нельзя согласиться с В.В.Демидовым в том плане, что "столь значительные успехи в коллективизации национальных хозяйств свидетельствовали о том, что партийные организации, нашли в целом правильные пути к решению практических вопросов национальной политики"21. Р.Г.Рафиков, исследуя проблему культурного развития национальных меньшинств Западной Сибири, подробно обосновал и изучил систему "национально-культурная политика" в динамике, показал включенность экстерриториальных народов Западной Сибири в общие культурные процессы и их этногрупповую специфику, изучил вопросы национального школьного строительства, ликвидации неграмотности, разрешения кадровой, языковой и конфессиоже. Соотношение классового и национального в политических установках белогвардейцев //Сибиряки в борьбе за власть Советов, за защиту социалистического Отечества. - Новосибирск, 1990 и др.

Демидов В.В. Деятельность партийных организаций Сибири по вовлечению трудящихся национальных меньшинств в социалистическое строительство (1926 - 1932 гг.). Канд.дисс.-Новосибирск, 1982; Он же. Партийное руководство культурным строительством в национальной деревне Сибири (1926- 1929 гг.) //Партийное руководство культурным строительством в Сибири.-Новосибирск, 1984 и др.; Рафиков Р.Г. Культурное развитие экстерриториальных народов Западной Сибири в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.). Канд.дисс. - Новосибирск, 1993; Он же. Партийное руководство культурным строительством народов Западной Сибири в 1920 гг. // Историография партийного руководства социалистическим строительством в Сибири.- Новосибирск, 1990 и др.

Демидов В.В. Партийное руководство колхозным строительством среди национальных меньшинств в Сибири (1929- 1932 гг.) // Деятельность партийных организаций Сибири по социалистическому преобразованию и развитию деревни. - Новосибирск, 1982. - С. нальной проблем в годы первой пятилетки. Однако в круг изучаемых национальных групп вошли в основном "восточные национальности" - татары, казахи и т.п, несколько меньше-немцы, а представители балтийских диаспор представлены в исследовании недостаточно репрезентативно.

Рассматривая общую историографическую традицию, следует назвать группу работ, выполненную на междисциплинарном уровне - на стыке с этнографией, филологией, правом и т.п.22. Значение их для целей данного исследования заключается прежде всего в том, что они позволяют глубже проникнуть в объект, обогатить методы и подходы для раскрытия проблемы. Особо выделим среди них работы этнографа И.В.Лоткина23, который исследуя современные этнические процессы у латышского и эстонского населения Западной Сибири, одну из глав своей диссертации посвятил истории формирования балтийских колоний в дореволюционный период, а также тем изменениям, которые произошли в численности и расселении сибирских латышей и эстонцев в советский период. В частности ему удалось установить, что в с 1802 по 1917 г. в Западной Сибири была основана 121 латышская колония, где проживало около 74 тыс.

человек, а в 67 эстонских поселениях региона находилось около 40 тыс. переселенцев.

Юрист Л.Ф.Болтенкова в своей монографии24, написанной на общесоюзном материале, внесла терминологическую ясность в понятие "национальные меньшинства", подробно исследовала их правовой статус, а также описала вовлечение экстерриториальных национальностей в развитие народного хозяйства страны, их социальнокультурное развитие в период с 1917 г. по 1936 г., привлекая для этого материалы центральных архивов и сибирскую периодику.

Распад СССР и образование СНГ резко усилил интерес к национальным проблемам. Появились сотни работ25, авторы которых вполне обоснованно берут под сомнение прежние постулаты об окончательном решении национального вопроса, новой исторической общности, сближения и последующего слияния наций при коммунизме и т.п. В связи с коренным пересмотром методологических основ проблемы, возникает насущная необходимость переосмысления целого комплекса спорных, а порою, и практически не изученных аспектов жизни национальных меньшинств на макро - (общероссийском) и мезо - (региональном) уровнях. Так, мы полностью разделяем мнение историка и политолога В.И.Вдовина, что в Российской Федерации регулирование национальных отношений, по существу, не имеет принципиальных основ, не будучи в должной мере ни национально-территориальным, ни национально-культурным. В этом Арутюнов С.А., Королев СИ. Этнопсихология как наука // Современная зарубежная этнопсихология- М,1979;

Кон И.С. Национальные особенности психологии людей // Социальная психология, М., 1975; Социальная психология и общественная практика. - М., 1985 и др.

Лоткин И.В. Современные этнические процессы у латышей и эстонцев в сельских районах Западной Сибири.

- Канд.дис. - Новосибирск, 1993., Лоткин И.В. Прибалтийская диаспора Сибири: история и современность.

Учеб.пос.-Омск, 2003.: Он же Исследование прибалтийских диаспор Сибири российскими и зарубежными учеными. – Известия Томскогополит. ун-та, 2005, Т.308 № Болтенкова Л.Ф. Интернационализм в действии. - М.1988.

Пунжин СМ. Проблема защиты прав меньшинств в международном праве // Государство и право, 1992, N8;

Тишков В. Русские как меньшинства (пример Эстонии)// Общественные науки и современность, 1993, N 6;

Титма М. Эстония: что у нас происходит. - Таллин,- 1989 и др.

"беспринципном" регулировании (вполне объяснимом с исторической точки зрения) и кроется основная причина нынешнего кризиса"26.

Историографический анализ проблемы позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, сделаны лишь первые попытки в изучении балтийских диаспор Сибири, отсутствуют крупные монографические исследования по этому вопросу. Во-вторых, подавляющая часть работ исследователей, так или иначе затрагивающих отдельные фрагменты жизни балтийских экстерриториальных групп выполнены в историко-партийном ключе по жесткой схеме: было плохо, однако после принятия очередного партийного решения стало хорошо. Реальные факты и противоречия, не укладывающиеся в это "прокрустово ложе" или игнорировались, или преподносились как исключения из правил, отдельные недостатки, перегибы, в целом не меняющие общей картины. В-третьих, самодовлеющее значение имела количественная сторона проблемы, в ущерб более тонкой, качественной. Практически ничего не говорилось об огромной цене, которую пришлось заплатить за достигнутое.

Таким образом предшествующими поколениями историков заложена определенная историографическая база по изучаемой теме, однако в целом проблема балтийских диаспор Сибири требует основательного осмысления, а отдельные ее аспекты - тщательного изучения.

Территориальные рамки монографии охватывают в современных границах Новосибирскую, Томскую, Омскую, Кемеровскую, Иркутскую, часть Читинской и Тюменской областей, а также Алтайский и Красноярский края. Эта огромная территория к востоку от Урала обладала единством основных черт строительства советского государственного аппарата в рамках «сибревкомовской» Сибири, наличием единого партийного руководства, общностью социально-экономической и политической обстановки. Специфика региона в изучаемое время отличалась от центральных районов России низким уровнем урбанизации и плотности населения, пёстрым национальным составом, культурной отсталостью, относительной зажиточностью крестьянства и слабо развитой инфраструктурой.

В монографии не рассматриваются национальные республики, где преобладали коренные народности, а доля экстерриториальных балтийских меньшинств была крайне незначительной. В работе учтены изменения, происходившие в административно-территориальном делении Сибири в 1920-1930-е гг.

Хронологические рамки работы охватывают один из наиболее сложных и переломных периодов в развитии нашей страны, имеющий выход и на современность. Специальная глава предваряет основное содержание книги и включает освещение процесса оформления балтийских диаспор в Сибири в дореволюционный период, начиная с XVI века, когда выходцы из Балтии впервые проникли в регион. Экскурс в дореволюционную историю потребовался в силу необходимости более глубоко понять и выявить социально-экономические и политические предпосылки генезиса балтийской ветви национальных меньшинств Сибири.

Вдовин В.И. Этнополитика и формирование новой государственности в России // Кентавр, 1994, N 2. С. 19.

Основные хронологические рамки работы - февраль 1917 -середина 1930-х гг. Начальная грань определяется тем, что Февральская революция, упразднив монархию, а также все сословные, вероисповедные и национальные ограничения, вызвала подъем национально-освободительного движения в стране. Для национальных меньшинств впервые возникла реальная возможность если не в получении независимости, то хотя бы в более широкой автономии, расширении своих политических и юридических прав.

Верхняя хронологическая грань исследования связана с окончательным складыванием авторитарной системы в стране, установлением сталинской диктатуры, что привело к середине 1930-х гг. к упразднению муниципальных (национальные сельсоветы), политических (секции ВКП(б) и ВЛКСМ), культурно-просветительных (национальные газеты, клубы, школы и т.д.) институтов, обслуживающих балтийскую ветвь экстерриториального населения и фактически ее ликвидацию с формально-юридической точки зрения. В некоторых случаях процессы отслеживаются и в более поздний период.

Методологию книги составляют фундаментальные принципы историзма и объективности, которые позволяют видеть исторические процессы в их реальном развитии и взаимосвязи. Что касается принципа историзма, то он требует в качестве обязательного условия изучение не отдельных фактов жизни и деятельности общности, а всей их совокупности, всестороннего исследования взаимосвязи каждого из происходящих явлений с другими, а также проверки отдельных выводов и оценок "уроками истории", т.е. последующей общественнополитической практикой.

Сложившаяся в настоящий момент новая методологическая ситуация, для которой характерен плюрализм в изучении исторического прошлого, определили выбор методов и подходов исследования: системный, историкосоциологический, историко-статистический. В основе системного подхода лежит представление, что любое явление можно рассматривать, с одной стороны, как подсистему, элемент более крупного образования, а с другой - как самостоятельную сложную систему. В этом смысле балтийскую ветвь экстерриториального населения можно рассматривать и как часть более сложного образования - своих материнских этносов, а также в виде самостоятельного объекта.

На основе историко-социологического метода в монографии исследуются балтийские диаспоры не просто как некое явление, а как специфические институты, интернированные индивидами или общностями в процессе совместной деятельности в конкретных условиях и проявляющиеся в их отношении друг к другу, во взаимодействии экономической, политической, социальной и идеологической сторон жизнедеятельности, во взаимосвязи объективных и субъективных условий и факторов этой деятельности. Для нас крайне важной была "микросреда", массовые формы стихийного или сознательного поведения больших человеческих групп под влиянием внешнего идеологического и иного воздействия, осознания этноконфессиональной принадлежности, всплеска национального самосознания и т.д. Для сопоставления явлений по определенным признакам использован сравнительный метод.

Автор не отказывается и от классово-политического подхода к изучаемым явлениям, за исключениям, однако его крайностей, так как считает, что нельзя свести исторический опыт только к опыту основных классов, в том числе класса - гегемона, а тем более к опыту одной партии. Мы стремились избежать также инверсионной логики мышления и конъюнктуры, при которой то, что было вчера белым, представляется сегодня черным, и наоборот. При написании работы использовались достижения как зарубежных, так и отечественных ученых в области методологии, историософии и политологии (М.Блока, А.И.Ракитова, Ю.В.Бромлея, Б.Г. Могильницкого и др.)27.

При определении численности балтийских поселенцев в регионе в 20-30-е гг. применялись методы математического моделирования, основанные на графической интерполяции, обработка которых проводиласьпо специальной программе. Главная проблема заключалась в том, что эту задачу нельзя было решить традиционными методами исторического исследования. Наука пока не в состоянии выявить точную меру зависимости между социальными и демографическим процессами, и в особенности меру воздействия отдельных социально-демографических факторов на то или иное изменение в численности населения. Основная причина, на наш взгляд, видится прежде всего в необычайной сложности процессов общественной жизни и в противоречивом, разнонаправленном действии одних и тех же факторов в различных исторически сложившихся социально-экономических и политических условиях.

В региональном плане для выходцев из Балтии в Сибири можно выделить достаточно сложную демографическую ситуацию, ключевыми моментами которой являются следующие этапы:

1. Постепенное возрастание численности, связанное с переселением с конца 90-х годов XIX века, вплоть до начала первой мировой войны.

2. Бурная волна беженцев и эвакуируемых из оккупированных Германией районов Балтии в Сибирь в годы войны.

3. Естественные потери населения, связанные с гражданской войной.

4. Волна реэвакуации в 1920-1922 гг., в ходе которой значительная часть эстонцев, латышей и литовцев выехали на родину.

5. Стабилизация осевших в Сибири поселенцев.

6. Политические репрессии (1929- 1937 гг.) Что характерно, М.В.Шиловский придерживается анологичным анализам основных потоков внешней миграции в истории Сибири. Таким образом, объектом исследования послужил достаточно сложный динамический массив. Первичный материал, служащий в качестве исходного, был взят из широкого круга опубликованных и архивных источников. Однако использованные способы верификации не смогли решить проблемы. Полученные из архивных источников данные о численности выходцев из Балтии оказались крайне неточными и противоречивыми. На одно и то же время зафиксироБлок М. Апология истории.- М.,1986; Ракитов А. И. Историческое познание.- М. 1982; Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. - М., 1987; Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. М., 1989.

Шиловский М.В. Основные потоки внешней миграции в истории Сибири XX века//Миграционные потоки в азиатской России в конце XIX-начало XX вв.- Новосибирск – 2009-с.32- вано несколько различных численных характеристик, нередко отличающихся друг от друга на целый порядок, что, безусловно, связано с общей неналаженностью статистики в переломное время.

Применяемые в статистике и социологии методы обязательно требуют, чтобы источники информации использовались в совокупности, дополняли и контролировали друг друга. Нарушение этих принципов ведет к стохастическим ошибкам - различию между характеристиками выборки с одной стороны, и характеристиками генеральной совокупности с другой. Она различна для каждого отдельного признака и вычисляется отдельно.

Поэтому автор выделил три группы имеющихся в распоряжении источников по следующим критериям:

1. Наименее достоверные - данные, полученные из отчетов национальных отделов и секций губерний и уездов Сибири, нацотделов Советов и органов народного образования (циркулярные письма, планы, ежемесячные отчеты, протоколы пленумов и собраний, беспартийных крестьянских конференций, стенограммы и т.д.) 2. Условно достоверные - данные, полученные в результате специальных обследований, проведенных государственными и партийными органами Сибири выборочно по отдельным районам, национальным сельсоветам во второй половине 1920 - начале 1930-х гг.

3. Достоверные - данные Всесоюзных переписей населения страны 1920 и 1926 гг., а также обследований 1930-х гг.

Для математической обработки в соответствии с такой градацией всем имеющимся данным были присвоены веса: данным с максимальной достоверностью присвоен вес Р = 3, а с минимальной – Р = 1.

На примере латышского населения в соответствии с архивными данными была составлена приведенная ниже таблица:

По всем данным в соответствующих рядах были получены средне-весовые значения численности по формуле вычисления:

R - средневесовая численность, - символ суммы, Р -экспертный вес оценок, i - порядковый номер элемента выборки, Ri -численная исходная по разным источникам в различных регионах.

В результате вычислений средневесовой численности латышей по губерниям Сибири была составлена таблица:

Губернии Численность по годам (в тыс. чел) Енисейская 40,0 73,8 40,0 19,2 14, Новониколаевская 40,0 20,0 3,1 5, Всего по Сибири 336,0 378,5 152,4 372,3 47, В принципе для интерполяции можно было применить известную интерполяционную полиному, но характер решаемой задачи и степень приблизительности исходных данных позволили применить графическую интерполяцию. Методика заключалась в следующем: в смежных углах были сняты недостающие данные и внесены в таблицу, а наши данные были обработаны29 по программе, специально составленной для данного случая.

В итоге, использование приведенной методики впервые позволило с большой долей достоверности определить численность выходцев из Балтии в Сибири в 1920-1930-е гг. В 1921 г. в Сибири находилось 253 тыс. латышей и латгальцев. К 1923 г. после массовой волны реэвакуации в Латвию их осталось тыс. человек. В последующие годы в силу целого комплекса причин (сталинские репрессии, изменения в демографической ситуации) здесь осталось около 30 тыс. человек.

Колоткин М.Н., Харитонов Б.П. Определение численности поселенцев Прибалтики в Сибири в 20-30-е годы.

Опыт использования ЭВМ.// Вопросы истории Сибири ХХ века. Новосибирск. 1993 г.

По аналогичной методике была рассчитана численность эстонцев и литовцев региона. Максимальное количество эстонских поселенцев, главным образом за счет беженцев, было в Сибири в 1920 г. (около 140 тыс. человек), но уже к 1929 г. их численность стабилизировалась на отметке 30 тыс. Главной особенностью литовцев было то, что в основной массе они проживали в сибирских городах и рабочих поселках, и лишь небольшая часть - в сельской местности.

На отток литовцев из Сибири определяющим образом повлияли массовые мобилизации 1920-1921 гг. на Западный фронт в войне против Польши. Поэтому уже к 1922 г. в шести сибирских губерниях проживали около 17 тыс. литовцев, которые впоследствии дисперсно рассеялись на сибирских просторах.

Касаясь методологии, необходимо отметить, что применялись также и другие методы. Метод case studies, т.е. анализа малых по объему событий, ориентировал автора прежде всего на анализ уникальных, неповторимых и невоспроизводимых в других условиях событий. Данный метод означает, что внимание исследователя сосредотачивается на том, что отличает данное событие от других, а не на том, что является общим для любых событий истории. Жизнь балтийских экстерриториальных народов в инонациональном окружении, в этом смысле, является достаточно показательной.

Проблема обеспечения законных прав национальных меньшинств сложна в теоретико-методологическом аспекте тем, что в данной области практически не существует схожих ситуаций. Общие подходы создают лишь определенную базу, но не могут привести к решению конкретных проблем. Важно отметить и то обстоятельство, что на сегодняшний день само определение "национальные меньшинства" для целей научного анализа имеет существенные расхождения.

Выдвигаются различные варианты объяснения этого феномена. В международном праве классическим считается определение, предложенное Ф.Капопорти это по сравнению с остальной частью населения государства меньшая по численности, не занимающая господствующего положения группа, члены которой - граждане этого государства - обладают с этнической, религиозной или языковой точек зрения характеристиками, отличающимися от характеристик остальной части населения, и проявляют, пусть даже косвенно, чувство солидарности в целях сохранения своей культуры, своих традиций, религии или языка"30. В основном на тех же признаках основаны и другие определения. Академик Ю.В.Бромлей понимает под национальными меньшинствами "части народов, основная масса которых живет в других странах, занимая свою этническую территорию, и составляет меньшинство как своих народов, так и населения стран проживания"31. Крупный российский авторитет в сфере международного права по этой проблеме Р.А. Тузмухамедов, анализируя зарубежное и российское законодательство, приходит к следующим выводам:

1. Меньшинство должно состоять из граждан данного государства. Необходимость такого критерия объясняется хотя бы тем, что лишь в этом случае государство может юридически обоснованно защищать права как отдельного Капопорти Ф. Исследование о правах лиц, принадлежащих к этническим, религиозным и языковым меньшинствам. - Нью-Йорк, 1979. -С.45.

Бромлей Ю.В. Указ. соч.- С. 36.

лица, так и групп, которые они составляют.

2. Меньшинство должно отличаться от остального населения государства культурой, языком, религией, традициями. Быть самобытным, желать и стремиться такую самобытность. В свою очередь государство, на территории которого проживает меньшинство, должно уважать такую самобытность и содействовать ее сохранению и развитию.

3. Меньшинство должно достаточно долго жить в данном государстве, быть укоренившимся32.

Автору близок подход Л. В. Малиновского, который предлагает считать под национальным меньшинством исторически конкретную форму этнической общности, образовавшуюся при отрыве части исходной общности (нации, народности) в результате изменения границ, а также миграции части населения данной национальности в другую местность или за рубеж, где она и проживает в инонациональном окружении и в соответствующих политических, географических и социальных условиях33. Как видим, данные признаки включают как объективные - численное меньшинство, недоминирующее положение, принадлежность к гражданству государства и т.п. и субъективные признаки, главным из которых является стремление к сохранению присущих характеристик.

Главной особенностью национально-государственного строительства, начавшегося в России после октября 1917 г., была его нацеленность на уничтожение фактического неравенства народов. Так, в "Декларации прав народов России", принятой Совнаркомом 2 ноября 1917 г. в п.4 провозглашалось "свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России"34. Однако национально-государственное строительство осуществлялось в русле основной идеи построения общества, не знающего классовых и национальных различий. Вслед за В.И.Лениным, утверждавшим, что "пролетарская партия стремится к сближению и дальнейшему слиянию наций"35, И.В.Сталин пришел к выводу, что СССР станет "одним из зональных экономических центров для отдельных групп наций с отдельным общим языком"36.

Поэтому важной методологической проблемой можно считать вопрос о соотношении "классового" и "национального". Детерминированность данных категорий, невозможность их противопоставления или соподчинения - таков главный вывод, к которому можно придти, анализируя труды классиков марксизма-ленинизма. В.И.Ленин в статье "Революционный пролетариат и право наций на самоопределение" утверждал: "Нелепо противопоставлять социалистическую революцию и революционную борьбу против капитализма одному из вопросов демократии, в данном случае национальному"37. Его соратник Л.Д.Троцкий в работе "Программа мира" писал: "Право на национальное самоТузмухамедов Р.А. Национальные меньшинства под защитой международного права // Государство и право.N 2.- С. 116.

Малиновский Л. Национальные меньшинства: теория и практика // Коммунист, 1990, N 10.

Декреты Советской власти. - Т.1. М., 1957. - С.40.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т.31, С.167.

Сталин И. В. Соч., 1.11, С. 349.

Ленин В.И. Полн. собр. соч., Т.27, С.62.

определение не может быть устранено из пролетарской программы мира; но оно не может претендовать на абсолютное значение: наоборот, оно ограничено для нас встречными и глубоко прогрессивными тенденциями развития...". И далее "...пролетариат не может позволить "национальному принципу" встать поперек дороги неотразимому и глубоко прогрессивному стремлению современного хозяйства планомерно организоваться на всем нашем континенте и далее на всем земном шаре"38. Как видим, оба подхода к национальной проблематике лежали в общем русле господствующей теории мировой революции.

Вместе с тем в работах В.И.Ленина можно найти обобщенную формулировку демократического принципа "возмещающего неравенства". Использование этого принципа предполагало соблюдать по отношению к прежде угнетенным народам такое неравенство, "которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывалось в жизни фактически"39. О большой методологической значимости этого принципа говорит то обстоятельство, что и в современных научно-теоретических разработках российских ученых он не утратил своего значения. Правда, большинство из них пришли к выводу о том, что этот принцип на практике понимался упрощенно, механистически, что привело к дисбалансу между форсированным развитием экономики и постепенно складывающимися новыми социальными отношениями. Духовная сфера не поддавалась насильственному реформаторству и явно не поспевала за материальным, а искусственное "выравнивание уровней культурного развития", как подчеркивает Л.И.Беленчук, было формальным, количественным. По существу "различия в культурных уровнях национальностей надолго законсервировались"40.

Другим важным методологическим принципом стала идея об уникальности и самоценности национальных культур. А.В.Луначарский в декабре 1918 г.

сформулировал ее таким образом: "При социализме в общем ходе развития более цивилизованные народы,... оказывая своим менее цивилизованным братьям необходимую помощь, ни в коем случае не должны навязывать им своих европейских форм цивилизации; наоборот, они должны уважать и ценить их самобытность, предоставляя каждому народу возможность развивать свою собственную оригинальную культуру, которая может явиться бесценным и незаменимым вкладом в общечеловеческое достояние"41.

Однако практика показала, что в 1920-1930-е годы главенствовал принцип революционной целесообразности, рациональности и утилитаризма. В полемике с Н.И.Бухариным И.В.Сталин назвал принцип возмещающего неравенства простым "оборотом речи", ни к чему не обязывающим. "Если мы, - говорил И.В.Сталин - перегнем нашу палку в сторону крестьянских (национальных М.К.) окраин, то может получиться трещина в системе диктатуры пролетариата"42.

Троцкий Л.Д. К истории русской революции. - М., 1990, -С. 135.

Ленин В.И. Полн. собр. соч., Т.45, С.359.

Беленчук Л.Н. Поиск путей национально-культурного строительства в СССР в 20-30-е годы // Национальные отношения и национальные процессы в СССР: вопросы истории. - М., 1990, - С.86.

Вестник жизни, 1919, N4, С. 14.

Сталин И.В. Марксизм и национально-колониальный вопрос. Сб. статей и речей. - М., 1939, -С. 164.

По мере утверждения авторитарного режима и устранения сталинских оппонентов в государственной политике возобладала практика унификации национальных культур, абсолютизация представлений о подчиненности национального вопроса классовому, что при реализации данных постулатов обернулось для всех народов, включая русский, настоящей драмой.

Объектом исследования в данной работе являются балтийские диаспоры, представленные в виде определенных этносоциальных общностей, члены которых идентифицируются между собой единством исторических судеб, сходными типами хозяйственной деятельности, исторически сформировавшимися ценностями и нормами, оторванностью от материнского этноса, а также рассматриваемые в динамике происходящих политических и социально-экономических процессов.

В литературе по национальной проблематике наблюдаются значительные расхождения в постановке задач, в составе конкретных вопросов, выделяемых для анализа. В настоящей книге цель и задачи формулируются, исходя из научной значимости и политической актуальности, степени изученности и сложившегося в ходе практической работы собственного видения темы.

Основной целью работы является конкретно-историческое исследование процесса формирования балтийских диаспор, их социально-экономической, политической и культурной жизни в Сибири в период социальных катаклизмов 1917 - середины 1930-х годов, воздействие на эти процессы партийных и государственных структур и их взаимовлияние на общественно-политическую жизнь региона в 1920-1930-е годы.

Для достижения поставленной цели предполагается решить ряд конкретных исследовательских задач:

1. Определить факторы и пути образования балтийских диаспор в Сибири, их весовые характеристики на различных этапах.

2. Осветить процесс политического размежевания в период революции и гражданской войны.

3. Рассмотреть формы, методы и направления работы властных структур (партийного и государственного аппарата) в разных сферах политической жизни выходцев из Балтии с точки зрения унификации общественного сознания в духе господствующей коммунистической идеологии.

4. Показать включенность балтийских диаспор Сибири в общие общественно-политические процессы, а с другой стороны - их региональную и этническую специфику.

5. Проанализировать основные направления культурного развития балтийских поселенцев, состояние материальной базы, воздействие на этот процесс государственных, политических, национально-культурных структур, организаций и объединений.

Источниковую основу исследования составил широкий круг как опубликованных материалов, так и документов, хранящихся в 60 фондах 14 архивов России и за ее пределами. Характеризуя источниковую базу монографии необходимо отметить, что получение объективной информации о балтийских диаспорах ушедшей эпохи является достаточно сложной проблемой. Решать ее можно было только путем привлечения широкого спектра достоверных и информационно-насыщенных источников, верификацией различных их видов, применением адекватных исследовательских приемов. В основу отбора и группировки источников положена эпистемологическая типология фактов, выявляющая тип отражаемых исторических ситуаций, событий или процессов, предложенная А.И.Ракитовым43. В соответствии с этим можно выделить по происхождению и характеру следующие группы: материалы партийно-советских органов, других государственных и общественных организаций, периодическая печать, статистические данные, воспоминания современников.

При работе с источниками автор руководствовался необходимостью выявить как можно больший их круг, независимо от характера происхождения, места нахождения, политических позиций, а также критически осмыслить достоверность, объективность и смысловую сторону информации, сделав собственные выводы.

Одной из самой представительной частей источниковой базы книги являются официальные документы властных структур высшего и среднего эшелона (материалы партийных съездов и конференций, национальных совещаний, пленумов ЦК РКП(б)-ВКП (б), ВЦИК, правительства, Центральных бюро национальных секций, Сиббюро ЦК РКП(б), Сибкрайкома и т.д.) В них четко прослеживается суть национальной политики партии и государства, описывается политическая обстановка того времени, раскрывается идеологическая подоплека многих государственных и партийных решений. Эта категория источников, которые тотально регламентировали жизнь граждан страны, одновременно отражал дух и противоречия своего времени, административный нажим и торопливость в решении национальных проблем. Наиболее точно эту позицию выразил региональный лидер Сибири Р.И. Эйхе, который заявил: "Для нас, большевиков, нет интересов Сибири, интересов Кавказа, Украины. Для нас интересы революции в целом - прежде всего и выше всего"44.

Официальные документы органов власти Сибири, которые являлись проводниками директив центра в регионе, достаточно полно отражают особенности и содержание национального вопроса в Сибири. Многочисленные нормативные источники - резолюции и постановления, циркуляры, протоколы и стенограммы, планы и инструкции дают возможность проследить ход и особенности работе в среде национальных меньшинств, в том числе балтийских экстерриториальных народов, а также формы и методы работы властных структур среди субъектов управления. Немало этих документальных материалов публиковалось в их официальных органах - "Известия Сиббюро ЦК РКП(б)","Известия Сибкрайкома ВКП(б)", "Известия" губкомов, а также в специальных изданиях45.

Источники различных организаций и учреждений, работающих в нациоРакитов А.И. Указ. соч. С.196-211.

Эйхе Р.И. Западная Сибирь на переломе.- Новосибирск: ОГИЗ.- 1930.- С. 82.

Сибирская краевая партийная конференция. 25-30 марта 1927 г. Стенограф, отчет. Новосибирск, 1927; Пленум Сибирского краевого комитета ВКП(б). 11-14 сентября 1927 г. Стенограф, отчет. - Новосибирск. 1927; Материалы к отчету крайкома ВКП(б) 6-й партконференции - Новосибирск, 1932; Важнейшие постановления крайкома ВКП(б) по вопросам культстроительства в крае (с 6 мая по 18 октября 1931 г.) - Иркутск, 1931 и др.

нальной среде, представлены широким блоком документов. Донесения, отчеты, сводки, справки и другие материалы создают тот фон, который необходим для понимания особенностей работы в среде национальных меньшинств. Именно здесь масштабно отражены важнейшие общественно-политические и культурно-просветительные мероприятия (организационно-кадровая работа, ликвидация неграмотности, оптация и реэвакуация, коллективизация и т.д.), происходившие в регионе.

Особый интерес представляют источники организационных структур национальных секций РКП(б) и ВКП(б), национальных отделов Советов и органов народного образования, редакций национальных газет, комитетов по просвещению, эвакуационных комитетов, работавших среди нацменьшинств. Однако в качестве общего недостатка этого вида источников можно отметить фрагментарность, низкую репрезентативность, неравномерность освещения событий. Главный же, органически присущий этому виду источников, порок заключается в политической конъюнктуре, подгонке информации, к преувеличению достижений и преуменьшению трудностей и недостатков. Тонкая, многоуровневая специфика балтийских экстерриториальных народов, как правило, давалась на усредненном уровне.

Поэтому отбор архивного материала проводился методом сплошного и выборочного просмотра документов. Сплошному просмотру подверглись документы и протоколы заседаний Сиббюро ЦК РКП(б), фонды агитационнопропагандистского отдела, подотдела национальных меньшинств и национальных секций Сиббюро ЦК и Сибкрайкома, фонды подотделов национальных меньшинств и секций балтийских народов губернских, ряда окружных и уездных комитетов РКП(б) - ВКП(б). Материалы эстонской секции Сиббюро ЦК были изучены в бывшем партийном архиве Института истории партии при ЦК КП Эстонии (г.Таллин) в конце 1980-х гг.

Значительная часть сведений о культурно-просветительной деятельности в среде выходцев из Балтии получена из фондов Народного комиссариата просвещения и Комитета по просвещению национальных меньшинств при коллегии Наркомпроса Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), а также фондов Сибирского отдела народного образования и губернских отделов.

В фондах Наркомнаца и ЦК Помгол отложились многочисленные отчеты и информационные сводки о деятельности Представительства Наркомнаца при Сибревкоме, сибирских губернских отделов национальностей, раскрывающих вопросы кооперативно-колхозного строительства, борьбе с голодом, культуры и просвещения среди балтийских поселенцев.

Важные сведения о реэвакуации беженских масс, работе оптационных комиссий, реакции властных структур на проблемы оптации и реэвакуации, деятельности консульств балтийских государств в Сибири находятся в фондах административных отделов и чрезвычайных эвакуационных комиссий государственных архивов Иркутской, Томской, Новосибирской областей, Алтайского и Красноярского краев. Ряд материалов об агитационно-пропагандистских формах работы в национальной среде извлечен из фонда 17 ЦК РКП(б) РЦХИДНИ, а также фондов местных партийных органов. Они представляют возможность выявить роль и место национального вопроса в решении социальноэкономических и политических задач, ибо национальная проблематика обсуждалась и решалась в связи с постановкой общих вопросов политической жизни.

Из огромного массива документального материала было довольно сложно найти необходимые сведения и факты, связанные с балтийскими диаспорами.

Сам характер официальной информации давался, как правило, либо в виде общих оценок, либо отдельных примеров. Причем, нередко обобщающие характеристики грешили декларативностью и лакировкой действительности. Все эти обcтоятельства с большой остротой выдвинули задачу корректировки официальных данных показателями других источников.

Третью группу составили статистические материалы. Они использовались при характеристике количественного состава и динамики численности балтийских поселенцев, их населенных пунктов, уровню образования и т.д. К этой группе источников относятся переписи, обследования, сводные данные текущей статистики. Использование их позволило автору уточнить и выявить такие демосоциальные характеристики, как численный состав и этническую принадлежность каждой балтийской национальной группы, географию расселения, в какой-то мере определить степень этнической интеграции и ассимиляции балтийских диаспор. На этой базе была создана карта расселения балтийских поселенцев, приводимая в приложении к монографии. Конечно, и этой группе источников присущи недостаточная репрезентативность, но вместе с тем на их базе, возможно проследить и некоторые качественные характеристики. При этом, безусловно, учитывалось, что многочисленные обследования и опросы, проводились национальными управленческими структурами по сугубо прагматическим целям, а в качестве исполнителей выступали представители партийного, комсомольского и сельского актива, придерживавшиеся господствующей политической линии.

Видное место национальному вопросу уделяла периодическая печать, в которой наряду с официальными материалами, широко публиковались корреспонденции о различных сторонах жизни национальных меньшинств вообще, и балтийских поселенцев в частности. Ценность этого вида источников заключается прежде всего в оперативности, злободневности, использовании большого числа интересных фактов, доносящих до нас атмосферу и неповторимый колорит своего времени.

В работе были использованы материалы центральных газет и журналов:

- "Правда", "Известия ЦК РКП(б)", "Вестник Коммунистической академии", "Коммунистическая революция", "Жизнь национальностей " и др., а также ряда сибирских изданий - "Советская Сибирь" (Новосибирск), "Красный путь" (Барнаул), "Власть труда" (Иркутск), "Красное знамя" (Томск), "Красноярский рабочий" и др. Привлекалась пресса политических противников Советской власти – газеты "Заря", "Правительственный вестник" (Омск) и др., позволившая глубже выяснить политические настроения, их методы борьбы с коммунистами.

Особый интерес вызывает чрезвычайно мало используемая пресса национальных секций парткомов Сибири на языках балтийских народов- эстонские "Сибери Тээлине", "Сибери Театая", "Коммунар", латышская "Сибирияс Циня" и латгальская "Тайснейба". Выявленные и впервые введенные в научный оборот материалы этого вида источников существенно дополнили общую картину.

Редакционные статьи, корреспонденции с мест, заметки селькоров и рабкоров, письма и жалобы отражали более-менее типичные воззрения на все события, происходившие в среде поселенцев, позволили выявить обратную связь и реакцию населения на происходящие события. При этом, безусловно, учитывался тот факт, что эта пресса являлась составной частью агитационнопропагандистского материала, а публикации прошли через жесткое сито цензуры.

В группу неформальных источников традиционно включены материалы эпистолярного жанра - мемуары, письма, воспоминания. Здесь большим подспорьем стали сведения, собранные автором в Новосибирском отделении общества "Мемориал", личных встречах с живыми участниками событий и их родственниками - А.Д.Логиным, В.А.Балцер и др. С учетом объективности этого вида источников проводилась взаимопроверка и взаимодополнения.

В целом использование источников в их совокупности позволяет решить исследовательские задачи, поставленные автором монографии.

1. ФОРМИРОВАНИЕ БАЛТИЙСКИХ ДИАСПОР В СИБИРИ В

ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД (XVII В. – ФЕВРАЛЬ 1917 г.).

1.1. Исторические особенности расселения выходцев из Балтии в Сибири и их основные группы После похода Ермака, о котором Н.М.Карамзин сказал, что он "был роду безвестного, но душою великой", в Сибирь потянулись неиссякаемыми ручейками потоки вольнонародной и принудительной колонизации. О её значении писатель В.Г. Распутин заметил: «После свержения татарского ига и до Петра Великого не было в судьбе России ничего более огромного и важного, более счастливого и исторического, чем присоединение Сибири, на просторы которой старую Русь можно было уложить несколько раз. Только перед этим одним фактом наше воображение в растерянности замирает – словно бы застревает сразу за Уралом в глубоких сибирских снегах»46.

Русские переселенцы играли ведущую роль в колонизации региона. Вместе с тем этот процесс, также как и освоение европейцами Северной Америки, был по сути интернациональным. В нем участвовали народы Московской Руси, а затем многонациональной Российской империи. Поскольку Прибалтика до начала XVIII в. находилась за пределами российского государства, приобщение ее жителей к сибирским просторам происходило не в инициативном, а в принудительном порядке. Они попадали за Урал, будучи взятыми в плен во время постоянных войн России со Швецией и Польшей.

Распутин В. Сибирь без романтики // Роман-газета, - 1984,- N 17, -С. 66.

Согласно сведениям академика Г.Ф.Миллера "пленные литовцы еще в 1594 г. несли службу в Тобольске под командованием головы Своитина Руносова". В наказе князю Андрею Елецкому, отправленному в Сибирь для закладки города на р.Таре говорилось: "А как город поукрепят, и князю Ондрею с товарищи над Кучумом царем промышлять большими посылками, чтоб над ним поиск учинить, а себя от него уберечь. И проведав про него подлино, послать на него посылку большую конных всех и из Тобольска с вогненым боем: Тобольских и Тюменских литву, и атаманов, и казаков, и служилых татар, и башкирцев..". Говорилось и о том, что "да из Тюмени велено выбрать литвы, и черкас, и казаков конных 40 человек". Хорошо известно, что в тобольской дружине было 40 литовцев47. В "Грамоте царя Федора Иоанновича в Тару воеводе Федору Елецкому с товарищами по поводу тамошних дел и вестей о Кучуме и нагайцах", посланной 16 августа 1595 г., в общем списке служилых людей называются литовцы. Численность их вместе с казаками в Березово составляла 70 человек. В челобитной казака Василия Ананьева, написанной не ранее 1616- гг., имеется упоминание о присланном в "Томский город" литовском десятнике48. В отписке кетского воеводы Григория Елизарова в Москву, посланной в декабре 1609 г., в числе государевых служилых людей называется литвин Яцко Высоцкий. Встречаются имена тобольского литвина Матвея Вишневского и Яна Федьковского, пе-лымского литвина Клима Грицкова и др.

Царь Михаил Федорович в грамоте в Тобольск воеводе боярину Матвею Годунову о жаловании литвина Яна Кучи 3 июня 1620 г., отмечал его заслуги в открытии соляного озера близ Тары, а также в военных сражениях и дипломатической службе. Вместе с Яном Кучей честь открытия соляного озера разделяет и литовский ротмистр Бартош Станиславов, который в 1613 г. побывал там и доставил в Тобольск соль. Это озеро снабжало солью значительную часть Сибири.

В Пелыме имелась даже литовская слобода, которая пострадала при пожаре летом 1621 г.49 События иностранной военной интервенции начала XVIII века привлекли в пределы России большое количество иноземцев, часть из которых не смогла вернуться на родину и была переселена в Сибирь. При правлении царя Михаила Федоровича большая часть из них была постепенно удалена в дальние сибирские города. Так, в 1619 г. в Сибирь было сослано сразу 75 человек ''литовских людей", в 1620 г. - Антон Добрынский с "36 товарищами поляками и литвой" в 1621 г. – «литовские люди» из литовского полка. В 1633 г.

за Урал отправляется партия «колодников» литовских и русских людей, попавших в плен в ходе войны с Польшей. В 1634-1635 гг. в Енисейский острог прибывает еще одна большая партия ссыльных: "литва" и "воровские волжские казаки". В 1636 г. сюда же доставляют пятерых "иноземцев литовских людей" с семьями50. Надо отметить, что литовцы в этот период были практически во всех сибирских городах и даже служили в Мангазее - бывшей в течение пяти Миллер Г.Ф. История Сибири. Т.1., - 1937.- С. 288, 357, 359, 367.

Там же, - Т. 1, - С. 396, 445.

Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2. - 1941. - С. 34, 151, 164, 216, 236, 252, 266, 292.

Бродников А.А. Енисейский острог. Красноярск, 1994, С.57.

десятилетий XVII века одним из важнейших центров русских промыслов в Сибири51. Так, в 1645 г. в Сибири значилось около 1,5 тысяч ссыльных, из которых почти половину составляли пленные шведы, поляки и литовцы52.

Как правило, литовцы из числа военнопленных, как имеющие богатый опыт военного дела, определялись в Сибири в ратную службу. Из присланных в Енисейск был сформирован отдельный отряд - "станица", общей численностью 60 человек. Обычно литовцы несли службу исправно, участвовали в многочисленных походах, где определенная часть их гибла. Для военнопленных существовал еще один стимул: исправная служба давала шанс вернуться на родину в случае заключения перемирия с Польшей и обмена пленными. В конце 1636 г. к енисейскому воеводе обратилось пятнадцать литовцев, прибывших в город в 1633 г. За годы службы они вместе с другими служилыми людьми ремонтировали и строили остроги, собирали ясак, ходили против "немирных иноземцев", брали аманатов. Все это было рассказано в челобитной с просьбой отпустить их на родину. В феврале 1637 г. челобитчики уже находились в Москве, где из приказа Казанского дворца их отослали в приказ Полонянных дел53. Из данного контингента очень немногие оставались в Сибири и обзаводились семьями.

По мере присоединения территорий, населенных латгальцами, литовцами, латышами, эстонцами к России, начиная со второй половины XVII в., уменьшается, а затем вообще исчезает категория военнопленных. Вместе с тем в Сибирь начинается ссылка уголовных и политических преступников, участников антифеодальных выступлений.

В 1641-1642 гг. с сентября по апрель было принято ссыльных,"русских и литовских людей и черкас и мордвы" 134 человека. Материалы сыска 1651 года "про перебежчиков Свейской земли, про корелян и латышей и по всяких причинных людей", - как считает известный исследователь Сибири В.И.Шунков, - показывает присутствие в Сибири и лиц, пришедших из новгородских пятин54. Причем характерно, что почти целиком "в службу, а не пашню" верстались ссыльные литовцы, шедшие в Сибирь большими партиями. Зато в 1600 г. в Тару было выслано "на пашню" 43 ссыльных - латышей и русских55.

В 1803 г. за участие в восстании против балтийского барона УнгернаШтернберга из Ямбургского уезда по приказу царя была сослана большая группа крестьян. В указе говорилось: "В страх другим и в наказание ослушников выбрать в деревнях тех, кои наиболее оказали неповиновение или были к тому начальным поводом и сослать их в Сибирь на поселение. А чтобы помещик не остался в убытке, выплатить ему из казны по 100 рублей за мужска полу душу"56.

В конце 1803 г. в большие морозы потянулась в Сибирь вереница ссыльБахрушин СВ. Научные труды. Т.З. Ч. 1: Вопросы русской колонизации Сибири в 16-17 вв. - М: АН СССР. С.163,187.

Покшишевский В.В. Заселение Сибири (Историко-географические очерки). - Иркутск, 1951. - С.55.

Бродников А.А. Указ. соч., С. 58-59.

Шунков В.И. Очерки по истории колонизации Сибири в 17-начале 18-го веков.- М., -Л.: АН СССР, - 1946. - С.

15-51.

Шунков В.И. Указ. соч., - С. 18, 20, 21.И. ПСЗ. - Т. 27., N 20 - С. 964.

ных и в Тюкалинском уезде возникла новая деревня Рыжкова (Чухонская колония). Позже в эту деревню стали селить ссыльных эстонцев, латышей и финнов.

К 1846 г. здесь насчитывалось уже до 900 жителей. В связи с быстрым ростом населения и нехваткой земель, часть жителей Рыжкова переселилась по течению р.Оми, где были основаны села Рига, Ревель, Гельсингфорс и Нарва. На новые земли переселилось 365 семей эстонцев, 108 семей финнов и 101 латышская семья. В последующие годы население колоний увеличивалось, из старых деревень выделяются новые отдельные хутора - Ново-Рига, Ново-Ревель, Орловка, Ивановка, Ковалево57.

Одним из старейших поселений эстонцев в Тобольской губернии было селение Вирукюля, основанное участниками крестьянского восстания в 1858 году. Процесс затронул и Восточную Сибирь, где в 1860-1861 гг. бывшими каторжниками были основаны крупные поселения у подножья Саян в Минусинском уезде Енисейской губернии - Верх-Суэтук и Верхняя Буланка58.

Всего с 1807 по 1881 г. в Сибирь было сослано 635 319 человек, из них приблизительно 1% (около 6 тыс.) из прибалтийских губерний59. Поскольку учета ссыльных по национальному признаку не производилось, а в числе принудительно отправленных из Прибалтики были русские, немцы, поляки и представители других национальностей, общее число насильственно переселенных литовцев, латышей, латгальцев и эстонцев можно приблизительно определить в 3 тыс. человек. С 1882 по 1898 г. в Сибирь поступило 148032 ссыльных60. Поскольку пропорция от Прибалтики сохранялась, то общую сумму осужденных можно приблизительно определить в 1 тыс. человек. Следовательно, весь XIXв.

в регион прибыло приблизительно 4 тыс. балтийских ссыльнопоселенцев. Однако в 1900 г. царское правительство было вынуждено отменить ссылку в Сибирь за "общие преступления" (уголовные), сохранив ее как средство борьбы с нарастающим революционным движением.

Что касается политических ссыльных, то их количество в течение второй половины XIX – начала ХХ вв. непрерывно возрастало. На 1 января 1898 г, по данным МВД, в административной ссылке за "государственные преступления", "политическую неблагонадежность", "порочное поведение" в Сибири находилось 1760 чел.61 В канун февральской революции всех политических ссыльных в регионе насчитывалось 624262. Установить точную долю выходцев из Балтии в этой группе обитателей края практически невозможно. Через Сибирь прошли представители 39 национальностей. При ведущей роли русских (от 33,3 до Ядринцев Н.М. Рига, Ревель, Нарва и Гельсингфорс в Сибири // Неделя, 1878, N 3; Колесников А.Д. О национальном составе населения Омской области (Исторический процесс формирования населения Среднего Прииртышья в этническом и национальном отношениях) // Материалы к третьему научному совещанию географов Сибири и Дальнего Востока. - Вып.1. - Омск. - 1961. - С.100.

Маамяги В.И. Эстонские поселенцы в СССР (1917- 1940 гг.) - Таллин, 1976, - С.20.

Ссылка в Сибирь. Очерк ее истории и современного положения. Спб., 1900. Приложение N 1.- С.2. Сюда входят ссыльнокаторжные, сосланные по суду, административно-ссыльные, а также члены семей, последовавшие за сосланными.

Ссылка в Сибирь... Приложение NN 2-3, - С.3-13.

Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце 19-го столетия. - М., 1970. - 0.168.

Хазиахметов Э.Ш. Сибирская политическая ссылка 1905 -1917 гг. (облик, организации и революционные связи). - Томск, 1978. - С.19.

53,3% от числа ссылаемых), за ними шли поляки, евреи, латыши, украинцы, грузины, литовцы, эстонцы.

Приводимые Э.Ш.Хазиахметовым данные по результатам обследований отдельных мест заточения и поселения политических ссыльных в 1907-1917 гг., дают следующие данные по национальному составу. Наиболее высока доля прибалтов была в Нарымской ссылке в 1915 г. Из 186 опрошенных - 33,3% являлись латышами, по 0,6% литовцами и эстонцами. В Енисейской ссылке из 1278 опрошенных - 12,4% были латышами, в Иркутской тюрьме в 1912 - гг. их доля составляла 11,9% (из 1313 опрошенных), в Красноярской и Александровской тюрьмах в 1909-1910 гг. - 11,0% (из 488 опрошенных). Наиболее значительной доля литовцев (1,4%), была в 1915 г. среди 141 опрошенного политического ссыльного в Енисейском уезде, а доля эстонцев составляла здесь 5,0%. В целом же доля латышей в колониях колебалась от 33,3 до 0,6%, литовцев от 1-2 до 1,4%, эстонцев от 0,3 до 5% 63.

Как показывают подсчеты Н.Н. Щербакова, латыши были третьей по численности группой среди ссыльных большевиков (334 человека), уступая только русским (1711 человек) и евреям (379 человек). В сибирской ссылке находилось также немало эстонских и литовских социал-демократов. Причем, после русских латыши по численности составляли преобладающую группу в Нарымском крае, а представители левого крыла СДКПиЛ - "розламовцы" насчитывали самую большую группу в Иркутской области.

Общая доля выходцев из Прибалтики в сибирской ссылке составляла 14,1% - 404 чел. и превосходила по этому показателю Петербург (13,2% - чел.), Украину (12,7% - 363 чел.) и другие регионы, уступая только Московскому промышленному округу (17,4% -500 чел.)64.

Среди политических ссыльных, выходцев из Прибалтики, внесших значительный вклад во внутреннюю жизнь Сибири, следует в первую очередь назвать латыша П.Б.Баллода (1837-1918). Приговоренный в 1864 г. за организацию "карманной типографии" к 7 годам каторжных работ, он отбывал их в Акатуе, Александровском заводе, где познакомился с Н.Г.Чернышевским. Все годы заключения был старостой политкаторжан. В 1870 г. вышел на поселение в Иркутскую губернию. С 1873 г. служил на приисках Ленской золотопромышленного товарищества, затем Ниманскои золотопромышленной компании, в 1887гг. был главноуправляющим приисками. С 1898 г. и до самой смерти Баллод проживал в Благовещенске. Участвовал в создании и финансировании газеты "Амурский край" (1899-1910). В 1901-1902 гг. совершил путешествие в Африку, Китай, Японию, активно помогал политическим ссыльным65.

Активное участие в общественной жизни Кустаная накануне 1917 г. принимала ссыльная социал-демократка, эстонка Марие Эдер-Ежова66. Активно заХазиахметов Э.Ш. Указ. соч., Приложение N 2.

Щербаков Н.Н. Влияние ссыльных большевиков на классовую борьбу, общественно-политическую и культурную жизнь в Сибири (1907-1917 гг.)- Автореф.... доктор ист. наук.- Иркутск, 1987.-О. ;СО (СО.

Дейч Л.Г. П.Д.Баллод и его сослуживцы // Каторга и ссылка, 1929, N 4; Сочнев М.Н. Новые материалы о жизни и деятельности П.Д.Баллода // Известия АН Латв.ССР, 1961, N 1; Валескалн П.И. Революционер- демократ П.Д.Баллод. - Изд. 2-е. Рига, 1987.

Эдер-Ежова М. Шестьдесят лет в рядах ленинской партии. -Таллин, 1972, - С.115.

нимался частной медицинской практикой в качестве врача среди населения Нарымского края ссыльный пролетарский революционер Б.Я.Озоль67. Перечень подобных примеров можно продолжать.

Однако наиболее крупную группу выходцев из Балтии, осевших в Сибири в конце XIX- начале XX вв., составили добровольные переселенцы. Начало массового переселенческого движения относится к 90-м годам XIX в. Если до 1880 г. ежегодное число переселенцев в Сибирь не превышало 2 тыс. человек, а в начале последнего десятилетия XIX в. достигло 50 тыс., то с 1896 г., благодаря Сибирской железной дороге, оно возросло до 200 тыс. и уже за 2,5 года (1907-1909) в регион прибыло более 2 млн. человек68.

К переезду на новые места прибалтийских крестьян принуждало жестокое безземелье. По результатам сенаторской ревизии 80-х гг. XIX в. в Эстонии (Лифляндская и Эстляндская губернии) в среднем 77% сельского населения не имели земли. Если в 50 губерниях Европейской России в 1905 г. из общего земельного фонда на долю помещиков приходилось 25,8% земли, на долю крестьян - 35,1% и государства - 39,1%, то в Лифляндской губернии эти показатели соответственно выглядели так: 54,3%, 34,8% 10,9%. Данные по Эстляндии были "рекордными": 73,9%, 23,7% и 2,4%69. Безземельные крестьянские массы, не нашедшие работу на местных мызах и хуторах, частично нанимались на промышленные предприятия, искали заработки в других сферах трудовой деятельности. Значительная часть из них стремилась переселиться во внутренние губернии России, надеясь получить там землю. По подсчетам Х.А. и А.Х. Мооре, начиная с 60-х гг. XIX века до начала XX в., в другие губернии России из Эстонии переселилось не менее 11% сельского населения70.

Подобное положение наблюдалось и в Латвии. Курземе и Видземе отличались большим удельным весом помещичьего землевладения. Если в целом по Российской империи имения занимали 25, 8% всей земельной площади, то в Курземе одни лишь частные владения 42,35%, а в Видземе - даже 51,49% земли. По данным чиновников царского правительства, в конце XIX - начале XX вв. в Курляндской губернии (Курземе) насчитывалось около 300 тыс. безземельных крестьян, а во всей Лифляндской губернии (Видземе) - около 600 тысяч71.

Что касается экономического положения переселившихся, то обследование 161-го "Списка балтийских крестьян, ходатайствовавших о переселении в Сибирь, со сведениями о семейном и экономическом положении", проведенное Е.И.Муравской, дали следующие результаты: безземельные составляли от 54 до 87%, арендаторы - от 46 до 13 %. Оценка их имущества оказалась такой: из обследованных имели движимую и недвижимую собственность до 100 руб. Щербаков Н.Н. Влияние пролетарских революционеров на культурную жизнь Сибири (1907-1917). Иркутск, 1984, - С. 40, 221.

Русские. Этно-социологические очерки. - М., 1992.- С.14.

История Эстонской ССР. - Таллин, 1958. - С. 310-311.

Мооре Х.А., Мооре А.Х. К вопросу об историко-культурных подобластях в районах Прибалтики // Советская этнография. - N 3.- 1960. - С.38.

Балевица Л.А. Развитие капитализма в сельском хозяйстве Видземе и Курземе накануне первой империалистической войны (1908- 1914 гг.): Автореф. дис.канд. истор. наук. - Рига. -1966.-С. 9; Очерки истории КП Латвии. - Т.1. - Рига. - 1962. - С.13.

27,1%, от 101 до 200 руб. - 38,6%, от 201 до 300 руб. - 16,7%, от 301 до 400 руб.

- 9,3%, от 401 до 500 руб. - 2%72. Таким образом, переселялись в основном бедняки.

Массовое переселение латгальцев (Витебская губерния) началось в 70-80-е гг.XIX в. и достигло апогея в 1890-е гг. За период с 1885 по 1897 гг. из Витебской губернии в Сибирь переселилось 8570 человек. Несмотря на противодействия властей, крестьяне снимались с мест целыми семьями. За время с 1897 по 1901 г. из губернии в Сибирь переселилось 23995 человек. По количеству переселенцев Витебская губерния в начале XX века занимала одно из первых мест в России73.

В начале 90-х гг. на постройку "Великого сибирского пути" из Двинского, Режицкого и Люцинского уездов Витебской губернии выехало около 15 тыс.

человек. После окончания контракта (1893 г.) многие из них, забрав свои семьи из Латгалии, остались в Сибири на постоянное жительство. Так, люцинские землекопы-латгальцы, работавшие на участке железной дороги Омск-Каинск, после окончания работ решили заняться сельским хозяйством. Первыми основателями ряда населенных пунктов в барабинских степях были бурлаки из Люцинского уезда. Во главе этой партии переселенцев стоял Тимофей Марнауза, именем которого названа одна из деревень - Тимофеевка (основана в 1895 г).

Недалеко от них, в 1903 г., безземельными крестьянами, приехавшими из деревни Быково Режицкого уезда, была основана деревня Борисоглебка Первыми жителями ее были семьи Бренч, Сондор, Пуйсан, Балтус и др. Стремление многих латгальских переселенцев селиться близ Каинска объяснялось тем, что в этом городе имелся католический собор74.

Волна переселений продолжалась без перерыва, в различные годы с большим или меньшим подъемом. В 1900-1914 гг. из пяти западных губерний РосМуравская Е.И. Миграция прибалтийского крестьянства во второй половине 19 - начале 20 вв. - Рига, 1986, С.76.

Ефремова Л.С. Латышская крестьянская семья в Латгале. 1860-1939 гг. - Рига, 1982. - С. 36-37.

ГАНО, Ф. 859, оп. 1, д. 10, л. 51; Воспоминания В. П. Пуйсана, записанные ответственным секретарем Новосибирского общества "Мемориал" сии (Минской, Гродненской, Виленской, Могилевской и Витебской) в Сибирь переселилось 482,6 тыс. человек75.

И хотя столыпинская аграрная реформа не затронула многие прибалтийские губернии, в которых не было крестьянской общинной земельной собственности, в Латгалии дело обстояло иначе. Здесь основную массу переселенцев составляли безземельные крестьяне и те, которые ее имели в размере 5 десятин на двор. Такие крестьяне составляли 64,4% переселенцев и только 2, 2% крестьян-переселенцев имели свыше 15 десятин земли. Часть малоимущих крестьян, лишенных денежных средств, были вынуждены возвратиться на родину и пополнить ряды батраков76. Накануне первой мировой войны в Сибири проживало свыше 20 тыс. выходцев из Латгалии77.

Наиболее распространенными районами расселения латгальцев являлись Минусинская котловина, Барабинские степи, а также окрестности Томска и Красноярска, где образовывались целые колонии из переселенцев. Немало их проживало в сопредельных районах Западной и Восточной Сибири, лежащих по Енисею78.

В Томскую губернию латгальцы начали переселяться с конца 90-х гг. XIX века. В 1897-1898 гг. ими были заселены село Койбинка в Вороно-Пашенской волости и село Бороковка, ставшее позднее волостным центром. Первыми жителями Бороковки были Александр Эйсан, Петр Карваль, семьи Люц, Рымшан, Павлюкевич и др. Зажиточные переселенцы начинали с обустройства хозяйств, а бедняки шли работать на железную дорогу, чтобы заработать необходимые средства. Один из основателей села А.Павлюкевич вспоминал: " Я сам работал на железной дороге два года. Крестьяне экономически жили плохо. Сахара на семью употребляли в год фунта четыре. Грамотных было столько, что мне пришлось одному расписываться за 280 человек при получении зарплаты"79.

Часть переселенцев из Балтии прибыла до 1903 г., но основная их масса - в 1907-1908 гг. Среди зарегистрированных переселенцев из Витебской губернии в Томскую в 1894 было немало таких, которые осваивали таежные урманы. Переселенцы-латгальцы, как правило, селились вблизи имеющихся костелов в смешанных селениях вместе с латышами, эстонцами, немцами. В начале века латыши и латгальцы жили в 50 волостях Томской губернии, компактно - в волостях, более чем в 25 населенных пунктах80. В 1909 г. в Тобольской, Томской и Енисейской губерниях было около 125 деревень, населенных латгальцами, общая численность которых накануне первой мировой войны превышала Турчанинов Н. Итоги переселенческого движения за время с 1896 по 1909 гг. - Спб, - 1910. - С. 33-35; Турчанинов Н., Домрачев А. Итоги переселенческого движения за время с 1910 по 1914гг. - Пг. - 1916. - С. 30-34.

Заварина А.А. Русское население восточной Латвии во второй половине XIX - начале XX века: Историкоэтнографический очерк*. - Рига, - 1986, - С. 84.

История Латвийской ССР. Сокр. курс. - 2 изд. - Рига, 1971. - С. 324.

Эйсуль А. Латгальцы // Сибирская советская энциклопедия.- Зап. - Сибогиз, - 1931 - 1932 гг. - стлб. 25-26;

Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900 - 1917гг.) - Новосибирск, 1976. С. 134.

РАНО, Ф. 859, оп. 1, д. 301, л. 18.

ТОЦХИДНИ, Ф. 1, оп. 1, д. 1568, л. 2 об.

тыс. человек81.

Не менее значительным был поток эстонских и литовских переселенцев.

Согласно переписи 1897 г. только в Тарском и Тюкалинском уездах проживало латышей - 3112, эстонцев - 1947, литовцев -11082. Среди зарегистрированных переселенцев Томской губернии в 1894 г. был 41 двор литовцев из Ковенской губернии, основавших в окрестностях Томска и Каинска 5 отдельных поселков83. Крестьянство Литвы, которая в конце XIX века включала Ковенскую губернию, три уезда Виленской, пять уездов находившейся в подчинении варшавского генерал-губернатора Сувалкской, а также небольшой части Курляндской и Гродненской губерний, также испытывало трудности с землей. По этой причине за 1868 - 1915 гг. из Литвы эмигрировало около четверти населения84.

Движение прибалтийских переселенцев за 20 лет (1885-1904гг.) можно видеть из следующей таблицы: Помимо планового переселения, очень широко было представлено самовольное переселение и движение ходоков, что обуславливалось многочисленными препятствиями со стороны царской администрации, выразившихся в отказе на получение разрешения. Только после 1898 г. порядок выдачи документов был значительно упрощен.

История Латвийской ССР. Т.2. - Рига, 1954, - С.370.

Колесников А.А. Указ. соч., - С. 101.

Кауфман А.А. Томские переселенцы по подворному исследованию 1894 г. // Община. Переселение. Статистика. - М., Изд. Г.А.Лемана и Б.Д.Плетнева. - 1915. - С. 267.

Очерки истории Коммунистической партии Литвы. - Т. 1., (1887-1920). - Вильнюс. - 1973. - С. 17, 278.

Переселение в Сибирь. Прямое и обратное движение переселенцев семейных, одиноких, на заработки и ходоков. - Вып. 18. Текст и таблицы. - Спб.: Изд. переселенческого управления.- 1906.- С. 2-3.