WWW.DISS.SELUK.RU

БЕСПЛАТНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА
(Авторефераты, диссертации, методички, учебные программы, монографии)

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |

«П.А. Гудев КОНВЕНЦИЯ ООН ПО МОРСКОМУ ПРАВУ: ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ РЕЖИМА Москва ИМЭМО РАН 2014 УДК 347.79 ББК 67.404.2 Кон 64 Серия “Библиотека Института мировой экономики и международных отношений” основана в 2009 ...»

-- [ Страница 1 ] --

ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И

МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

П.А. Гудев

КОНВЕНЦИЯ ООН

ПО МОРСКОМУ ПРАВУ: ПРОБЛЕМЫ

ТРАНСФОРМАЦИИ РЕЖИМА

Москва

ИМЭМО РАН

2014 УДК 347.79 ББК 67.404.2 Кон 64 Серия “Библиотека Института мировой экономики и международных отношений” основана в 2009 году Рецензенты:

А.Н. Вылегжанин, доктор юридических наук

, профессор;

заведующий кафедрой международного права МГИМО(У) МИД РФ, вице-президент Российской Ассоциации морского права, заслуженный юрист Российской Федерации;

Г.Е. Гиголаев, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВИ РАН.

Кон Гудев П.А. Конвенция ООН по морскому праву: проблемы трансформации режима. – М.: ИМЭМО РАН, 2014. – 201 с.

ISBN 978-5-9535-0397- Монография посвящена современным тенденциям и противоречиям развития международного режима, сформированного Конвенцией ООН по морскому праву 1982 года. Цель исследования – проанализировать формы и пределы применения норм этого универсального договора, регулирующего процессы освоения и эксплуатации пространств и ресурсов Мирового океана. Спустя 30 лет после принятия Конвенции все еще продолжаются споры касательно трактовки её базовых положений. В условиях глобализации и формирования полицентричного миропорядка расширяется практика её использования в качестве инструмента международной конкуренции. Центральный вопрос исследования – сможет ли Конвенция стать подлинной «Конституцией морей», а сформированный ею режим быть востребованным в условиях развития институциональных элементов, принципов и практики глобального управления?

United Nations Convention on the Law of the Sea: Regime Transformation Problems. The 1982 United Nations Convention on the Law of the Sea (UNCLOS) is considered as the universal legal regulator towards maritime spaces and resources.

However, many states are directly and indirectly violating its basic Articles and political practice of. This situation gives background for the main question of this book: has the UNCLOS become a genuine «Constitution» of the Seas; would the regime, generated by it, remain unchanged in the new international conditions?

Публикации ИМЭМО РАН размещаются на сайте http://www.imemo.ru © ИМЭMO РАН, ISBN 978-5-9535-0397- П.А. Гудев

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. ОСНОВНЫЕ ИТОГИ III КОНФЕРЕНЦИИ ООН ПО МОРСКОМУ

ПРАВУ

1.1. Историко-идеологические предпосылки созыва Конференции........... 1.2. Международно-политическое значение Конференции

1.3. Политико-правовые последствия подписания Конвенции

2. ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛНЕНИЯ КОНВЕНЦИИ НА СОВРЕМЕННОМ

ЭТАПЕ

2.1. Нарушения конвенционного режима в зонах суверенитета приморских государств

2.2. Рост правопритязаний в зонах юрисдикции приморских государств.. 2.3. Трансформация конвенционного режима в зонах за пределами национальной юрисдикции

3. ПОЗИЦИЯ США В ОТНОШЕНИИ КОНВЕНЦИИ

3.1. Обоснование необходимости ратификации

3.2. Критика конвенционного режима

3.3. Условия присоединения

3.4. Перспективы присоединения

4. РЕЖИМ КОНВЕНЦИИ В ФОРМИРУЮЩЕЙСЯ СИСТЕМЕ

ГЛОБАЛЬНОГО ОКЕАНИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ

4.1. Концептуальные основы изменения конвенционного режима........... 4.2. Практические направления развития конвенционного режима..........

5. МЕСТО КОНВЕНЦИИ В ИЕРАРХИИ ИСТОЧНИКОВ

МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЯ

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АНТКОМ Комиссия по сохранению морских живых ресурсов Антарктики ВМС Военно-Морские Силы ВМФ Военно-Морской Флот ИМО Международная морская организация ИЭЗ Исключительная экономическая зона КУПЗ Комплексное управление прибрежной зоной МАРПОЛ Конвенция по предотвращению загрязнения с НМП Новый мировой порядок НМЭП Новой международный экономический НТП Научно-технический прогресс ОМУ Оружие массового уничтожения ОНЧ Общее наследие человечества Орган Международный орган по морскому дну ОСПАР Конвенция по защите морской среды СевероВосточной Атлантики ОУМР Особо уязвимый морской район ПОМ Подводная окраина материка Район Международный район морского дна СЗП Северо-западный проход СМП Северный морской путь ФАО Продовольственная и сельскохозяйственная ICJ International Court of Justice (Международный МРА Marine Protected Area (Морской защищенный PSSA Particularly Sensitive Sea Area (Особо уязвимый морской район, ОУМР) Межгосударственная программа ООН по UNEP Environment Programme)

ВВЕДЕНИЕ

В 2012 г. исполнилось ровно 30 лет с момента заключения Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и открытия ее для подписания. Это произошло 30 апреля и 10 декабря 1982 г.

соответственно. В декабре 2013 г. состоялся 40-летний юбилей с даты начала проведения III Конференции ООН по морскому праву, итоговым документом которой стала вышеупомянутая Конвенция. ноября 2014 г. исполняется ровно 20 лет с момента вступления Конвенции в силу.



За прошедшие десятилетия система международных отношений претерпела значительные трансформации. Распался миропорядок, строившийся на противоборстве двух сверхдержав, миновал так называемый «момент однополярности» и начало формироваться новое мироустройство, сочетающее в своей структуре элементы иерархичности и полицентричности1.

Изменились условия развития межгосударственной экономической и политической конкуренции – она нарастает вместе с ростом глобальной взаимозависимости. Наряду с государствами все более активную роль стали играть негосударственные субъекты мировой экономики и политики – транснациональные корпорации, международные межгосударственные и неправительственные организации. В ряде регионов мира развиваются интеграционные процессы, в том числе связанные с созданием наднациональных режимов и органов2. Усложняется архитектура международных институтов. Этот новый мир существенно отличается от того, в котором происходила разработка и принятие Конвенции 1982 г.

В этих условиях особую актуальность приобретает ряд вопросов, касающихся самой Конвенции, практики ее применения и развивающегося на её основе политико-правового режима, формирование которого еще окончательно не завершено. Насколько этот режим соответствуют изменившейся международной экономической и политической реальности? Какие противоречия исполнения конвенционного режима и конфликты между Стратегический глобальный прогноз 2030. Расширенный вариант. – Под ред. А.А.

Дынкина. – М.: Магистр, 2012. – С. 37-96.

См.: Транснациональные политические пространства: явление и практика. – Отв.

ред. М.В. Стрежнева. – М.: Весь мир, 2011.

Введение государствами, которые связаны с его нарушением, проявляются в различных регионах мира? Есть ли будущее у режима Конвенции, и каковы объективные и субъективные пределы его имплементации?

Ответы на эти вопросы могут быть получены лишь путем анализа и обобщения как предшествующей, так и текущей практики применения её норм и положений, а также прогнозной оценки перспектив развития и трансформации конвенционного режима.

В научной литературе и политической публицистике за Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. закрепился статус своеобразной «Конституции морей». Многие дипломаты, юристымеждународники и политологи считают ее выдающимся достижением международного сообщества, уступающим по своему значению лишь Уставу ООН3. Большинство специалистов в области международного права склонны рассматривать Конвенцию в качестве «всеобъемлющего уникального международного договора, исторической вехи в области кодификации и прогрессивного развития международно-правовых норм, призванных регламентировать режим использования Мирового океана и регулировать основные виды деятельности по его использованию, изучению и освоению»4. Такая, во многом идеалистическая оценка Конвенции обусловлена целым рядом объективных изначальных обстоятельств:

- Её разработка в рамках III Конференции ООН по морскому праву заняла рекордные 9 лет: с 3 декабря 1973 г. по 10 декабря г. Если же считать отправной точкой 18 декабря 1967 г. – дату формирования Комитета по морскому дну (Ad Hoc Committee on the Peaceful Uses of the Sea-Bed and the Ocean Floor beyond the Limits of Конституция для океанов. Высказывания Председателя Третьей Конференции Организации Объединенных Наций по морскому праву Томи Т.Б. Ко (Сингапур) http://www.un.org/depts/los/convention_agreements/texts/koh_russian.pdf обращения 12.07.2013).

Larson D. Conventional, customary, and consensual law in the United Nations convention on the law of the sea// Ocean Development and International Law. – 1994. – vol. 25. – №1. – p. 83. – Цит. по: Колодкин А.Л., Гуцуляк В.Н., Боброва Ю.В.

Мировой океан. Международно-правовой режим. Основные проблемы. – М.:

Статут, 2007. – С. 25.

the National Jurisdiction, Резолюция ГА ООН 2340(XXIII)), – то эта цифра может быть увеличена до внушительных 15 лет.

- К этому процессу было привлечено значительное количество государств: так, если в I Конференции ООН по морскому праву г. участвовало всего 86 стран, то в данном случае их число увеличилось до 1605. Кроме того, к участию в Конференции были допущены не только все члены ООН, но и целый ряд межгосударственных и неправительственных организаций в качестве наблюдателей6.

- Разработка Конвенции изначально преследовала весьма амбициозную цель: охватить все аспекты использования пространств и ресурсов Мирового океана в их совокупности, учитывая, что все они взаимосвязаны между собой.

Несмотря на универсальный характер Конвенции 1982 г., спустя 30 лет после момента ее принятия все еще ведутся споры относительно применения и трактовки тех или иных ее статей. Более того, значительное количество государств по-своему интерпретируют ее базовые положения, другие – прямым образом нарушают те или иные конвенционные нормы. Около четверти государств-участников Конвенции действуют подобным образом.

Это существенным образом дискредитирует и подрывает сформированный ею режим.

Не всегда эти нарушения имеют какое-либо практическое воплощение. Зачастую, речь идет лишь о том, что на уровне национального законодательства, например в Конституции того или иного государства, сохраняются или же вводятся нормы, которые Полный список участников представлен здесь: Заключительный Акт Третьей Конференции Организации Объединенных Наций по морскому праву. Раздел II «Участие в Конференции» – С. 230-231 Электронный ресурс: Официальный сайт ООН URL: http://www.un.org/depts/los/convention_agreements/texts/final_act_rus.pdf (дата обращения 11.07.2013).

Пункт 7 Резолюции ГА ООН №3067 (XXVIII) «Сохранение исключительно для мирных целей дна морей и океанов и его недр в открытом море за пределами действия существующей национальной юрисдикции, а также использование их ресурсов в интересах человечества и созыв конференции по морскому праву» от ноября 1973 г. Электронный ресурс: Официальный сайт ООН URL:

http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=A/RES/3067(XXVIII) (дата обращения 13.07.2013).

Введение идут в разрез с конвенционными установками. Если же проследить страновой состав «нарушителей», то ситуация здесь выглядит следующим образом: в большинстве своем это государства ЮгоВосточной Азии, Латинской Америки и Африки. Наиболее распространёнными примерами нарушений являются: ограничение права мирного прохода через территориальное море приморского государства, в особенности в отношении военных кораблей;

претензии на расширение своих прав и полномочий, прежде всего, касательно обеспечения безопасности, в прилежащей зоне;

ограничение свободы судоходства в Исключительной экономической зоне.

Причина этого во многом заложена в тех механизмах и моделях ведения переговоров и принятия решений, которые были использованы в ходе проведения III Конференции ООН по морскому праву. Консенсусный подход, предполагающий лишь общую поддержку и отсутствие письменных возражений, закладывал основы будущего несогласия с теми или иными конвенционными нормами. Пакетный подход, когда целый ряд вопросов объединялся в одну тематику и уже по ней в целом принималось окончательное решение, также не способствовал тому, чтобы все противоречия были нивелированы. Закрытый характер переговоров, отсутствие стенограмм заседаний, обсуждение в группах по интересам, с одной стороны, способствовали разработке универсального соглашения, а с другой – давали возможность наиболее искушенным в дипломатии участникам более искусно отстаивать свои интересы, игнорируя устремления других государств.

Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что институты, предусмотренные Конвенцией 1982 г. для урегулирования споров и конфликтов, – Международный Суд, Международный Трибунал по морскому праву, Арбитраж и Специальный Арбитраж, – за редким исключением, не задействованы для решения этих задач. Ни Совет Безопасности ООН, ни ООН в целом, по тем или иным причинам не Употребление в данной работе термина «приморские» вместо конвенционного «прибрежные» (coastal) обусловлено тем обстоятельством, что семантическое значение слова «приморское» более точно отражает положение государства, имеющего непосредственный выход к морю. Более того, с точки зрения некоторых отечественных исследователей, можно полагать, что в процессе перевода текста Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. на русский язык, этот аспект не был учтен должным образом.

участвуют в контроле над исполнением конвенционных норм со стороны других государств. По мнению ряда экспертов, назрела объективная потребность изменения существующей ситуации и разработки тех или иных инструментов, которые бы гарантировали соблюдение положений конвенционного режима.

Неучастие крупнейшей морской и военно-морской державы – Соединенных Штатов – в Конвенции ООН по морскому праву г. еще более подрывает установленный ею режим. При этом США не только не присоединились к вышеуказанной Конвенции, но и к целому ряду других международных договоров, которые касаются Мирового океана (Конвенция о биологическом разнообразии, Конвенция об охране подводного культурного наследия). Каждый раз такой шаг со стороны США объясняется тем, что эти международные соглашения в целом или же их отдельные положения не соответствуют американским национальным интересам. Их учет всегда ставится Вашингтоном превыше всего, а соблюдение норм национального законодательства зачастую объявляется более приоритетным, чем следование договорным нормам8.

Несмотря на то, что США не участвуют в Конвенции 1982 г., они являются, единственным государством, которое силами своих экспертов, прежде всего действующих и бывших представителей Военно-морских сил, ведет постоянный мониторинг неисполнения конвенционных норм и формирует повестку их международного обсуждения. Именно военно-морское экспертное сообщество США с регулярной периодичностью выпускает «Справочные руководства по морским правопритязаниям»9. Авторитетные американские эксперты ведут значительную работу на этом направлении: в 2012 г. увидело свет уже третье издание книги Эшли Роуча и Роберта Смита Об этом применительно к Арктике см.: Гудев П.А. Приоритеты США в Арктике // Мировая экономика и международные отношения. – 2013. – №9. – С. 49-60.

Maritime Claims Reference Manual. U.S. Department of Defense, Under Secretary of Defense for Policy, June 23, 2005. The Navy Judge Advocate General’s Corps.

http://www.jag.navy.mil/organization/documents/mcrm/MCRM.pdf (дата обращения:

27.03.2014).

Введение «Чрезмерные морские правопритязания»10. Этот труд – наиболее фундаментальное исследование по данной проблематике.

Что касается нашей страны, то в ст. 15(4) Конституции Российской Федерации декларируется, что «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»11. В этом отношении Россия взяла на себя обязательства по приведению своего национального законодательства в соответствии с положениями международных договоров и конвенций, участницей которых она является.

26 февраля 1997 г. Президентом РФ Б.Н. Ельциным был подписан Федеральный закон №30-ФЗ «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву и Соглашения об осуществлении части XI Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву». Затем сразу же после ратификации Конвенции 16 июня 1997 г. премьер-министр В.С.

Черномырдин поставил свою подпись под Постановлением Правительства №717 «О порядке утверждения перечней географических координат точек, определяющих линии внешних границ континентального шельфа Российской Федерации». Тем самым был инициирован процесс применения положений ст. Конвенции 1982 г. к определению протяженности российского континентального шельфа за пределами 200-мильной зоны от исходных линий.

Российская Федерация стала первым государством из всех приморских, в том числе арктических, подавшим 20 декабря 2001 г.

официальное представление (заявку) в Комиссию по границам континентального шельфа в отношении Северного Ледовитого и Тихого океанов. Тем самым был пройден своеобразный Roach J. Ashley, Smith W. Robert. Excessive Maritime Claims. – 3rd ed. – Leiden:

Martinus Nijhoff Publishers, 2012. – 925 p.

Статья 15 (4). Глава 1. Основы конституционного строя. Раздел первый.

Основные положения. Конституция Российской Федерации Электронный ресурс:

URL: http://www.constitution.ru/10003000/10003000-3.htm (дата обращения:

30.03.2014).

исторический рубеж: Конвенция стала во все большей степени рассматриваться в качестве ключевого и универсального правового регулятора в Арктике, морском районе, который долгие годы в силу климатических условий и военно-политического противостояния времен «холодной войны» был фактически закрыт для большинства неарктических государств.

Перспективы расширения возможностей по осуществлению различных видов морехозяйственной деятельности в Арктике, обусловленные прогнозируемым уменьшением ледового слоя, вызвали повышенный интерес со стороны других приморских и внутриконтинентальных государств. Предоставленные им в рамках Конвенции 1982 г. возможности по осуществлению тех или иных видов экономической деятельности как в зонах юрисдикции арктических государств (например, в ИЭЗ), так и за ее пределами (например, в открытом море), стали рассматриваться ими в качестве главного свидетельства изменения политико-правового статуса этого морского региона. Разработанное арктическими странами национальное морское законодательство было объявлено зависимым от положений Конвенции 1982 г.

Однако такое абсолютизированное отношение к Конвенции не совсем корректно, как минимум, в силу того, что сам сформированный ею режим, отличается высокой степенью фрагментарности, о чем свидетельствуют факты нарушения конвенционных норм и практика их расширительного толкования.

Кроме того, положения ст. 76 Конвенции о проведении линии разграничения между континентальным шельфом и Международным Районом морского дна вплоть до сегодняшнего момента не могут рассматриваться в качестве обычных норм международного права12.

Учитывая, что в ходе переговоров в рамках III Конференции ООН по морскому праву (1973-1982) достичь консенсуса относительно применения принципа общего наследия человечества (ОНЧ) не удалось и многие государства выступали против вводимого режима, попытки считать концепцию ОНЧ обычной нормой международного Harrison J. Making the Law of the Sea: a study in the development of international Law. – N.Y.: Cambridge University Press, 2011. – P. 51-59.

Введение права – не что иное, как опасное политико-правовое заблуждение13.

Спекуляции на тему необходимости распространения концепции ОНЧ на весь арктический регион, а не только ресурсы дна и недр пока еще не сформированного здесь Международного района морского дна, и вовсе не соответствуют нормам международного морского права.

При анализе применения норм Конвенции в отношении Арктики и в других сходных случаях следует также учитывать и целый ряд особых обстоятельств, связанных с глобальной трансформацией самого конвенционного режима.

Во-первых, режим открытого моря становится все менее морехозяйственной деятельности. В перспективе можно ожидать, что масштабы регулирования в этом районе Мирового океана будут значительно увеличены. Реализация свобод открытого моря во всем большей степени ставится в зависимость от исполнения задач по защите и сохранению морской среды и ее биологического разнообразия.

Во-вторых, продолжается практика расширения полномочий приморских государств в зонах их непосредственной юрисдикции, прежде всего, в ИЭЗ. В пределах ИЭЗ приморские государства не наделены какой-либо компетенцией в сфере обеспечения безопасности, тем менее, практика расширительного толкования понятия «безопасность» предполагает наличие таких её видов, как продовольственная, ресурсная, экологическая. Китай, например, доказывает, что использование гидролокаторов военными кораблями иностранных государств оказывает негативное воздействие на морских млекопитающих и состояние рыбных запасов в его ИЭЗ, что дает ему легальные основания настаивать на запрете этого вида деятельности.

Это приводит к тому, что их обеспечение в пределах ИЭЗ становится все более распространенным. Результатом является ограничение прав третьих стран в этих морских акваториях. В силу Такого мнения, в частности, придерживается заместитель Генерального секретаря Международного Органа по морскому дну М. Лодж. – См.: Lodge W. M.

The Common Heritage of Mankind // The Law of the Sea Convention at 30: Success, Challenges and New Agendas. – Ed. by D. Freestone. – Leiden, Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2013. – P. 60.

данных тенденций уже проявляются изменения в восприятии тех или иных конвенционных норм руководством многих государств и даже международными экспертами. Весьма вероятно, что ограничение свободы судоходства в исключительной экономической зоне все больше будет рассматриваться как вполне законная практика.

В-третьих, все чаще «экологический императив»

интерпретируется государствами в качестве движущей силы развития международного морского законодательства.

Экологическая проблематика становится доминирующей в области регулирования морской деятельности. Можно предположить, что именно она будет выполнять в перспективе одну из решающих функций в процессе институционализации глобального права, пытающегося подчинить себе существующие международные правовые нормы. При этом государства будут продолжать оставаться ключевыми субъектами, использующими международные нормы в своих интересах, что, свою очередь, будет способствовать росту дальнейших противоречий.

Применительно к арктическому региону всё это означает, что Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г., апелляции к необходимости безукоризненного соблюдения положений которой все чаще раздаются со стороны неарктических государств, нельзя рассматривать в качестве единственного применимого правового регулятора14. Исторически сложившаяся практика арктических стран, прежде всего по реализации в этом морском регионе своего национального морского природоохранного законодательства, не должна подменяться обязательством следовать исключительно нормам Конвенции. Фактически не оспариваемый в течение столетия особый правовой статус этого морского региона не должен окончательно сбрасываться со счетов в тех или иных вопросах (например, относительно регулирования судоходства на трассе российского Северного морского пути).

Несмотря на то, что Северный Ледовитый океан не может быть приравнен к «замкнутому или полузамкнутому морю» в рамках ст.

122 Конвенции 1982 г., предусматривающей возможность введения региональной координации, вряд ли объективным будет его отождествление как по площади и глубинам, так и по экологической См.: Гудев П.А. Перспективы формирования международного режима в Арктике // Международная жизнь. – 2014. – №2. – С. 88-101.

Введение уязвимости, с другими океанами. В этой связи разработка особой модели регионального управления, основанной в первую очередь на взаимодействии пяти арктических государств, по примеру других морских регионов (Балтийское, Средиземное моря), представляется целесообразной. В условиях, когда национальный уровень регулирования со стороны каждой из арктических стран зачастую приводит к росту противоречий, а вопрос возрождения секторального подхода не находит консенсуса между ними, региональный уровень взаимодействия и координации представляется единственно востребованным. Только при такой модели управления возможно своевременное реагирование на любые чрезвычайные ситуации в регионе (авария танкера, разлив нефти).

Глобальный уровень, опирающийся исключительно на режим Конвенции 1982 г., в отличие от регионального, как представляется, будет наименее эффективным в таких условиях. Особый уровень ответственности арктических государств за всеобъемлющую безопасность в Арктике может и должен, наряду с историческими правооснованиями, служить основой их особых полномочий в отношении регулирования различных видов морехозяйственной деятельности в этом регионе.

Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. и ее режим были и остаются предметом научных и политических дискуссий, разворачивающихся по широкому кругу трудных вопросов интерпретации и применения её норм и положений. Начало этим экспертным дебатам было положено еще в период разработки самого документа. С самого начала здесь был слышен голос отечественных специалистов.

Советская политическая и международно-правовая литература посвящённая анализу конвенционного режима весьма объемна.

Однако для нее зачастую характерно преимущественно апологетическое отношение к данному международному договору, что обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, активное участие Советского Союза в разработке текста Конвенции мотивировалось не только защитой своих собственных экономических и стратегических интересов, сколько стремлением продемонстрировать готовность защищать интересы развивающихся стран, значительная часть из которых обрела независимость лишь во второй половине ХХ столетия. Такая идеологическая направленность ограничивала возможность вынесения критических оценок. ВоП.А. Гудев вторых, пик публикационной активности по анализу конвенционного режима, по изучению различных аспектов международного морского права в связи с его разработкой и принятием, пришелся преимущественно на вторую половину 1980-х – начало 1990-х гг. Соответственно, эти работы увидели свет до того, как Конвенция вступила в силу в ноябре 1994 г. и до того, как было принято Соглашение об осуществлении Части XI Конвенции, ставшее первой крупной ревизией этого международного договора. Несмотря на эти идейно-политические и хронологические ограничения, в ИМЭМО АН СССР в 1980-е гг. был также подготовлен ряд фундаментальных исследований, в которых предельно объективно анализировались проблемы функционирования конвенционного режима16. Большая часть положений этих работ продолжает сохранять свое научное значение вплоть до сегодняшнего времени.

Окончательное вступление Конвенции в силу в 1994 г. привело к тому, что произошло относительное снижение внимания отечественных исследователей к международным политическим и правовым проблемам развития сформированного ею режима.

Работы, обобщающие правоприменительную практику Конвенции за прошедшие с момента ее принятия десятилетия, достаточно редки17.

Анализ конвенционного режима, за исключением сугубо правовых исследований по конкретно-фрагментарным аспектам международного морского права, привлекает все меньшее внимание Мировой океан и международное право. Основы современного правопорядка. – Отв. ред. Мовчан А.П., Янков А. – М.: Наука, 1986; Мировой океан и международное право. Правовой режим морских прибрежных пространств. – Отв.

ред. Мовчан А.П., Янков А. – М.: Наука, 1987; Мировой океан и международное право. Открытое море. Международные проливы. Архипелажные воды. – Отв. ред.

Мовчан А.П., Янков А. – М.: Наука, 1988; Мировой океан и международное право.

Защита и сохранение морской среды. – Отв. ред. Мовчан А.П., Янков А. – М.:

Наука, 1990; Мировой океан и международное право. Правовой режим морских научных исследований и передача технологий. – Отв. ред. Мовчан А.П., Янков А.

– М.: Наука, 1991.

Барсегов Ю.Г. Мировой океан: право, политика, дипломатия. – М.:

Международные отношения, 1983; Любимов Л.Л. Мировой океан: арена противоборства и сотрудничества. – М.: Международные отношения, 1988;

Мировой океан: экономика и политика. Международные проблемы освоения. – Под ред. Е.М. Примакова – М.: Мысль, 1986.

Мелков Г.М. 25 лет Конвенции ООН по морскому праву: достигнутые результаты и возможные перспективы // Российский ежегодник международного права, 2007. – Спб: Россия-Нева, 2008. – С. 107-132.

Введение отечественных экспертов, так как сам режим рассматривается как некая устоявшаяся, статичная модель. Хотя, очевидно, что с принятием и вступлением Конвенции в силу само развитие международного морского права не остановилось. Более того, можно утверждать, что сам режим Конвенции все еще находится в стадии формирования и адаптации под новые международно-политические условия. Институциональные и даже правовые основы его применения по-прежнему крайне неустойчивы и периодически расшатываются в различных районах Мирового океана в силу различных коллизий и действий отдельных государств.

Современная зарубежная историография изучения конвенционного режима более обширна и расширяется каждый год на сотни работ. Под эгидой ООН ежегодно выходит библиографический сборник (The Law of the Sea. A selected Bibliography), в котором индексируются все ключевые исследования по данной проблематике. Каждая юбилейная дата, связанная с Конвенцией 1982 г., приводит к появлению ряда новых крупных публикаций, в которых подводятся промежуточные итоги функционирования конвенционного режима и перспектив его развития18.

В связи с такого рода отставанием отечественной науки в исследовании современных тенденций применения конвенционного режима крайне важно попытаться взглянуть на системные тенденции и противоречия, которые проявились еще в ходе разработки и принятия Конвенции, но продолжают сохраняться и развиваться в области исполнения и трактовки конвенционных норм сегодня.

Наиболее перспективной методологией для этого может быть сочетание методов и подходов исторической и политической науки, а также международно-правового анализа. Именно такая научная задача комплексного исследования динамики развития режима Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. ставилась в ходе подготовки данной работы.

Кроме целей осуществления научного исследования, автор ставил перед собой практическую задачу – выявить те изменения в международном морском законодательстве, те тенденции Среди таких работ можно выделить: The Law of the Sea Convention at 30: Success, Challenges and New Agendas. – Ed. by D. Freestone. – Leiden, Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2013.

трансформации конвенционного режима и его адаптации к новым международным политическим и экономическим условиям, которые должны быть учтены при формирования морской политики Российской Федерации на основных ее функциональных и региональных направлениях.

Автор выражает искреннюю признательность своим коллегам из Центра североамериканских исследований и других подразделений ИМЭМО РАН, давшим ценные советы в ходе подготовки данной монографии, участвовавшим в обсуждении ее концепции и отдельных идей, а также внутренним и внешним рецензентам. Хотелось бы также высказать слова благодарности ныне действующим и уже ушедшим из науки и жизни специалистам Центра «Мировой океан» и Центра научного сопровождения Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации ФГБНИУ СОПС, в частности, д.воен.н. В.П. Синецкому.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву

1. ОСНОВНЫЕ ИТОГИ III КОНФЕРЕНЦИИ ООН ПО МОРСКОМУ ПРАВУ

1.1. Историко-идеологические предпосылки созыва Конференции Созыв III Конференции ООН по морскому праву (1973- гг.), направленной в том числе на пересмотр положений Женевских конвенций 1958 г., был обусловлен целым рядом политических, международно-правовых и иных условий и обстоятельств.

Во-первых, развитие научно-технического прогресса в 1950е гг. стимулировало появление новых форм освоения и использования пространств и ресурсов Мирового океана, помимо уже традиционных – рыболовства и судоходства19. Развитие технологий связи, прежде всего оптико-волоконных, превращало Мировой океан в глобальное коммуникационное пространство.

Появление возможностей для проведения глубоководных исследований способствовало развитию новых научных знаний об океанических процессах и появлению подводной археологии.

Расширение практики проведения научных исследований позволило выявить залежи минеральных и энергетических ресурсов не только шельфовых зон, но и глубоководных районов. Первые опыты глубоководного бурения, проведенные в 1960-е гг., дали основания полагать, что океанические запасы нефти и газа могут покрыть все мировые потребности в энергоресурсах. Энергетические кризисы 1973 и 1979 гг. стали импульсом к разработке шельфовых месторождений. Основные работы по добыче были начаты в Северном море. На 1960-1970-е гг. приходится период начала прокладки по морскому дну первых нефте- и газотрубопроводов20.

Все эти виды морехозяйственной деятельности требовали выработки единых правил поведения государств в Мировом океане.

Главный же недостаток Женевских конвенций 1958 г. заключался в том, что они не являлись единым универсальным договором, что в свою очередь привело к тому, что те или иные государства были участниками лишь некоторых из этих конвенций. Так, например, О влиянии научно-технического прогресса на освоение и использование пространств и ресурсов Мирового океана см.: Мировой океан и международное право. Основы современного правопорядка. Отв. ред. Мовчан А.В., Янков А. – М.:

Наука, 1986. – С. 44-62.

Более подробно см.: Vallega A. Sustainable Ocean Governance. A geographical perspective. – N.-Y., L.: Routledge, 2001. – P. 5-12.

СССР отказался присоединиться к Конвенции о рыболовстве и охране живых ресурсов открытого моря, считая, что регулирование вылова в открытом море противоречит базовым принципам международного морского права.

Во-вторых, в 1960-е гг. произошла целая серия инцидентов с нефтеналивными танкерами. Одной из наиболее крупных катастроф, причинившей значительный ущерб состоянию морской среды, стала авария итальянского танкера класса суэцмакс «Torrey Canyon», плавающего под либерийским флагом и построенного в США, у югозападного побережья Великобритании в марте 1967 г. Все это привело к тому, что проблематика защиты морской среды и ее биологического разнообразия стала одной из центральных тем международно-политической повестки дня. Экологическая риторика стала претендовать на одну из центральных ролей в процессе развития международного морского законодательства.

В-третьих, приморские государства были заинтересованы в дальнейшем расширении своей юрисдикции, а в некоторых случаях и суверенитета, над сопредельными морскими пространствами с целью максимального использования их живых и неживых ресурсов.

Отправной точкой этих правопритязаний можно считать известные прокламации Президента США Г. Трумэна, открывшие своеобразный «ящик Пандоры».

В первой из них, «О политике США в отношении естественных ресурсов недр и морского дна континентального шельфа»21, было заявлено, что естественные богатства поверхности и недр континентального шельфа, находящегося под водами открытого моря, но прилегающего к берегам США, принадлежат США и подчиняются юрисдикции и контролю со стороны США. Во второй, «Политика США в отношении прибрежного рыболовства в Proclamation 2667 - Policy of the United States With Respect to the Natural Resources of the Subsoil and Sea Bed of the Continental Shelf. September 28, 1945 Электронный http://www.presidency.ucsb.edu/ws/index.php?pid=12332#axzz1WslARwo обращения 12.04.2013).

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву определенных районах открытого моря»22, декларировалось, что в связи с необходимостью защиты рыбных ресурсов США будут устанавливать охранные зоны в тех районах открытого моря, которые прилегают к берегам США и в которых осуществляется активная рыбопромысловая деятельность. И хотя положения этих прокламаций никак не затрагивали статус вод открытого моря, в отношении которых сохранялся принцип свободы судоходства, и не были попыткой расширить границы территориального моря, тем не менее, они существенным образом видоизменили, если не подорвали, существующую в течение столетий доктрину свободы морей.

Справочно: Американские представители неоднократно подчеркивали, что ни контроль над рыбными ресурсами, ни контроль над недрами шельфа не означают расширение суверенитета США23. В советской историографии этот акцент на распространение именно «юрисдикции», а не «суверенитета», трактовался, как попытка США использовать эту разницу в правовом статусе для беспрепятственного проникновения американских энергетических компаний на шельфы других государств24.

В ответ на американские инициативы другие страны также стали выступать с декларациями о своих правах над ресурсами морского дна за пределами своего территориального моря, а также водами с целью контроля над эксплуатацией живых ресурсов. Так поступили в 1949 г. в отношении континентального шельфа все арабских государств и эмиратов (Абу-Даби, Бахрейн, Дубаи, Катар, Кувейт, Саудовская Аравия и др.). Латиноамериканские страны (Аргентина, Гондурас, Коста-Рика, Перу, Чили, Эквадор) путем формирования 200 мильных рыбоохранных зон расширили свою Proclamation 2668 - Policy of the United States with Respect to Coastal Fisheries in Certain Areas of the High Seas. September 28, 1945 Электронный ресурс: The http://www.presidency.ucsb.edu/ws/index.php?pid= 22.03.2013).

Гиголаев Г.Е. Политика США в отношении пространств и ресурсов Мирового океана в годы холодной войны (середина 1940-х – начало 1970-х гг.) // Американский ежегодник 2012. – М.: Весь мир, 2013. – С. 211-226.

Овлащенко А. Эффект метабазиса. Международно-правовые аспекты экологизации морского природопользования во второй половине ХХ – начале ХХI века. Saarbrucken: Palmarium Academic Publishing, 2013. – С. 55-56; Писарев В.Д.

США и Мировой океан. – М.: Наука, 1977. – С. 44.

юрисдикцию с целью защиты национального рыболовства от посягательств других государств. Более того, некоторые из них выступали также за существенное расширение внешних границ территориального моря – вплоть до 200 морских миль25.

Эти правопритязания не удалось урегулировать ни в рамках работы Первой (1958), ни Второй (1960) Конференций ООН по морскому праву26. Соответственно, необходимо было выработать новую пространственно-правовую иерархию Мирового океана, помимо уже устоявшегося разделения на внутренние воды и территориальное море, находящиеся под суверенитетом приморского государства, а также открытое море, находящееся за пределами такого суверенитета.

Наконец, в середине 1960-х гг. были получены первые данные о прогнозных запасах полиметаллических конкреций, содержащих марганец, никель, кобальт и медь, в глубоководных районах Мирового океана. Развивающиеся страны высказывали опасения относительно того, что их перспективная разработка будет по силу лишь индустриально развитым государствам, обладающим техническими возможностями для глубоководного бурения и добычи. В этих условиях их свободная разработка могла принципиальным образом изменить конъюнктуру рынка и нанести конкурентный урон тем компаниям, прежде всего в развивающихся странах, которые занимались бы разработкой соответствующих ресурсов на континенте/материке. Такая ситуация усиливала бы разрыв в экономическом развитии между развитыми и развивающимися государствами, что было невыгодно последним.

Anand R.P. Changing concepts of freedom of the Seas: a historical perspective // J.M.

Van Dyke, D. Zaelke and G. Hewison (eds), Freedom for the Seas in the 21st Century:

Ocean Governance and Environmental Harmony. – Washington, DC, Covelo, California, Island Press, 1993. – Р. 79; Kraska J. Maritime Power and the Law of the Sea.

Expeditionary operations in World Politics. – N.-Y.: Oxford University Press, 2011. – P.

234-236.

Гиголаев Г.Е. Женевские конференции ООН по морскому праву и многосторонние переговоры по формированию правового режима Мирового океана в годы холодной войны // Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений. Сборник научных статей. – М.: Русский Фонд содействия Образованию и Науке, 2012. – С. 41-56.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву Кроме того, применение критерия «эксплуатабельности»27, введенного в рамках Конвенции о континентальном шельфе 1958 г. в отношении разработки ресурсов континентального шельфа, могло привести к тому, что совершенствование технологий могло бы в конечном итоге привести к разделу всей площади морского дна Мирового океана исключительно между приморскими государствами. Как отмечает Ю.Г. Барсегов: «Этот критерий фактически позволял государствам расширять границы своих шельфов, включая в данное понятие всю подводную окраину материка (в т.ч. материковый склон и подъем) до самых абиссальных глубин. Это вело к подмене первоначальной основы концепции континентального шельфа, а также вновь ставило вопрос о его внешних границах»29.

Таким образом, налицо был определенный конфликт интересов как между развивающимися и развитыми странами, так и между приморскими и внутриконтинентальными державами. Более того, все большее количество государств, освободившись от колониальной зависимости, стремились к адаптации международного морского законодательства под свои политико-экономические нужды.

В этой связи, начиная с конца 1950-х гг. первоначально в рамках американского научно-экспертного сообщества (материалы Комиссии по изучению организации мира, выступления главы Пенсильванского университета Э. Уолкера), а затем и политического руководства (выступления Президентов Джона Кеннеди и Линдона Ст. 1 относит к шельфу поверхность и недра морского дна в районах, примыкающих к берегу континента или острова, но находящихся вне зоны территориальных вод до глубины 200 метров или же за этим пределом до того места, до которого глубина позволяет разработку (курсив мой – Г.П.). – См.:

Конвенция о континентальном шельфе. Женева, 29 апреля 1958 г. Электронный http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/conts.pdf (дата обращения 19.05.2013).

Баймуратов М.А., Досковский В.Г. Международно-правовой режим континентального шельфа. – Одесса: Юридическая литература, 2001. – С. 10.

Барсегов Ю.Г. Мировой океан: право, политика, дипломатия. – М.:

Международные отношения, 1983. – С. 168-169.

Джонсона) все более широкое звучание стала получать концепция «общего наследия человечества»30 (здесь и далее – ОНЧ).

Идеологически она была направлена на недопустимость перехода дна Мирового океана и его ресурсов под прямое управление со стороны каких-либо государств, катализатором чего, как уже отмечалось выше, стали прокламации Президента Гарри Трумэна, а правовым основанием – критерий «эксплуатабельности», введенный Конвенцией о континентальном шельфе 1958 г. Попыткам распространить свой суверенитет на эти районы и их ресурсы, равно как и применить к ним концепцию «юрисдикции», была противопоставлена идея «интернационализации» контроля над использованием ресурсов морского дна31.

В 1967 г. представитель Мальты Арвид Пардо предложил, чтобы будущий режим морского дна базировался на идее ОНЧ с целью исключить любое обращение в национальную собственность богатств, содержащихся в недрах океанов, и способствовать их разработке в интересах всего человечества32.

Американский сенатор Клайборн Пэлл настаивал на необходимости создания наднационального органа по лицензированию ресурсной деятельности в районе морского дна с весьма широкими полномочиями, в том числе и в области защиты См.: Овлащенко А. Эффект метабазиса. Международно-правовые аспекты экологизации морского природопользования во второй половине ХХ – начале ХХI века. – Saarbrucken: Palmarium Academic Publishing, 2013. – С. 87-89, 104-105, 250Мировой океан: экономика и политика. Международные проблемы освоения.

– Под ред. Примакова Е.М. – М.: Мысль, 1986. – С. 439-440; Вылегжанин А.Н.

Морские природные ресурсы (международно-правовой режим). – М.: СОПС РАН, 2001. – С. 143-144.

Более подробно см.: Клименко Б.М. Общее наследие человечества (международно-правовые вопросы). – М.: Международные отношения, 1989. – С.

16-19; 37-43.

Заявление А Пардо. – U.N. Doc. A/C.1/PV.1515 Электронный ресурс:

http://www.un.org/Depts/los/convention_agreements/texts/pardo_ga1967.pdf обращения 10.06.2013).

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву морской среды и борьбы с загрязнениями, а также своеобразной Морской полиции под контролем Совбеза ООН33.

Квинтэссенцией же взглядов относительно того, что из себя должен представлять новый режим океанического управления можно считать работу Э.М. Боргезе «Проект статута международного режима мирного использования открытого моря и морского дна за пределами национальной юрисдикции»34, выполненную по заказу Центра по изучению демократических институтов (Санта-Барбара, Калифорния). В ней океаническое пространство рассматривалось как единое целое, в рамках которого ни живые морские ресурсы, ни загрязнения и сбросы отходов не знают юридических и политических границ. Такая прозрачность и проницаемость границ, по мнению авторов работы, создавала некий уровень взаимозависимости между всеми уровнями управления – национальным, региональным и международным, и требовала более согласованных действий в их рамках35.

В итоге, именно эта тематика – выработка нового правового режима в отношении дна Мирового океана и его ресурсов – стала главным поводом для созыва Конференции.

В 1969 г. была принята Резолюция о мораториуме, где было сказано, что «государства и лица, физические и юридические, обязаны воздерживаться от всех видов деятельности в области эксплуатации ресурсов дна и недр Мирового океана за пределами действия национальной юрисдикции; какие-либо претензии в Pell C. The Oceans Man's Last Great Resource \\ Saturday Review. – 1969. – October Электронный ресурс : A Free Website for Periodicals, Books, and Videos URL: http://www.unz.org/Pub/SaturdayRev-1969oct11-00019?View=PDF обращения 28.05.2013); Governing the use of ocean space. Hearing, Ninetieth Congress, first session, on S.J. Res. 111, S. Res. 172 [and] S. Res. 186. November 29, http://www23.us.archive.org/stream/governinguseofoc00unit/governinguseofoc00unit_d jvu.txt (дата обращения 22.05.2013).

Borgese E. Mann. The ocean regime: A suggested statute for the peaceful uses of the high seas and the sea-bed beyond the limits of national jurisdiction. Center for the Study of Democratic Institutions (Santa Barbara, Calif), 1968.

Borgese E. Mann. The Process of creating an International Ocean Regime to protect the Ocean's Resources \\ J.M. Van Dyke, D. Zaelke and G. Hewison (eds). Freedom for the Seas in the 21st Century: Ocean Governance and Environmental Harmony. – Washington, DC, Covelo, California, Island Press, 1993. – Р. 27.

отношении любой части этого района или же его ресурсов не могут быть признаны»36.

Затем в 1970 г. была принята специальная «Декларация принципов, регулирующих режим дна морей и океанов и их недр за пределами действия национальной юрисдикции»37, закреплявшая за этими пространствами статус ОНЧ. А 17 декабря 1970 г. ГА ООН в своей резолюции 2750(С) (XXV) приняла решение о созыве в 1973 г.

Конференции с целью принятия всесторонней Конвенции по морскому праву38.

Справочно: Некоторые авторы по-своему трактуют эти события, считая, что «Генеральная Ассамблея ООН создала в 1970 г. режим «океанического соуправления» (international ocean governance), в рамках которого все государства имеют равные права на эксплуатацию открытого моря и несут одинаковую ответственность за судьбу его ресурсов»39. С этой «расширенной» формулировкой можно согласиться лишь условно.

Вышеуказанная Резолюция была целиком и полностью посвящена исключительно правовому статусу морского дна и его недр за пределами зон национальной юрисдикции приморских государств. С одной стороны, в ней было заявлено, что «существующий правовой режим открытого моря не обеспечивает действенных правил регулирования процесса эксплуатации вышеуказанной области и разработки ее ресурсов». С другой стороны, было сделано важное уточнение, что ничто в данном режиме не должно затрагивать «правового статуса поверхлежащих по отношению к Району вод и воздушного пространства над этими водами». Таким образом, единственное о чем можно с уверенностью утверждать так это то, что в рамках этого документа были заложены основы создания международного UN General Assembly Resolution 2574 d (xxiv) Электронный ресурс: URL:

http://untreaty.un.org/cod/diplomaticconferences/lawoftheseadocs/res/a_res_2574_xxiv.pdf (дата обращения 17.06.2013).

UN General Assembly Resolution 2749 (xxv) Электронный ресурс: URL:

http://www.un.org/ga/search/view_doc.asp?symbol=A/RES/2749(XXV)&referer=http:/ /www.un.org/Depts/dhl/resguide/r25.htm&Lang=R (дата обращения 10.06.2013).

UN General Assembly Resolution 2750 (xxv) Электронный ресурс: URL:

http://www.un.org/ga/search/view_doc.asp?symbol=A/RES/2750(XXV)&referer=http:/ /www.un.org/Depts/dhl/resguide/r25.htm&Lang=R (дата обращения 10.06.2013).

Фененко А. Ситуация в сфере использования приполярных зон // Международные отношения России в новых политических пространствах: Космос.

Приполярные зоны. Воздушные и морские пространства. Глобальная информационная среда. – Под ред. Богатурова А.Д. – М.: URSS, 2011. – С. 115;

Писарев В.Д. Система океанического соуправления // Там же. – С. 90.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву (глобального) режима регулирования ресурсной деятельности в Международном районе морского дна.

1.2. Международно-политическое значение Конференции Первая из одиннадцати сессий III Конференции ООН по морскому праву состоялась в Нью-Йорке в период с 3 по 15 декабря 1973 г. Изначально было очевидно, что обсуждение не будет ограничено лишь вопросами, связанными с режимом разработки глубоководных ресурсов, так как существующие на тот момент нормы международного морского права во все большей степени рассматривались как не отвечающие новым политическим и экономическим условиям.

В результате, работа в рамках Конференции была разделена между 3 комитетами. Первый комитет был уполномочен рассматривать вопросы, связанные с формированием режима разработки ресурсов морского дна за пределами национальной юрисдикции. Перед вторым комитетом была поставлена задача по исследованию проблем, касающихся режима территориального моря, прилежащей зоны, исключительной экономической зоны, континентального шельфа, международных проливов, архипелажных вод, открытого моря, а также прав государств, не имеющих выхода к морю.

Работа третьего комитета была целиком посвящена вопросам защиты морской среды, морским научным исследованиям и передаче технологий40.

Такая широкая проблематика, значительное количество участников, а также беспрецедентно долгий период проведения, потребовали применения особых процедур в рамках Конференции.

Во-первых, для индустриально развитых государств было очевидно, что формула принятия решений на основе принципа большинства не является адекватной в данной ситуации, так как развивающиеся страны могли бы иметь существенный перевес в голосовании. Даже использование опыта предыдущих конференций, где решения принимались квалифицированным большинством в 2/ голосов, не гарантировало учета интересов всех государств. В итоге, Об организации работы III Конференции см.: Мировой океан и международное право. Основы современного правопорядка. Отв. ред. Мовчан А.В., Янков А. – М.:

Наука, 1986. – С.70-77.

была достигнута договоренность о том, что все решения в ходе Конференции будут приниматься на основе консенсуса. По мнению некоторых зарубежных экспертов, именно это стало главной «инновацией» III Конференции ООН по морскому праву41.

Консенсус означал, что достижение какого-либо соглашения проходило не путем голосования, а путем переговоров, поиска компромисса и взаимных уступок42. При этом, следует учитывать, что консенсус не требовал согласия всех участников с предложенным решением, он означал лишь их общее согласие, а также отсутствие каких-либо официальных возражений. В этом состояло принципиальное отличие консенсусного метода от принципа единогласия, когда решение считается принятым, если за него проголосовали все участники43. Позднее в тексте самой Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., а именно в ст. 161(8)(е) будет указано, правда, применительно к деятельности Совета Международного органа по морскому дну, что консенсус «означает отсутствие какого-либо официального возражения».

Несмотря на то, что в «Правилах процедуры» III Конференции не содержалось непосредственного упоминания о консенсусе, в § Правила 37 было указано: «Прежде чем, какой-либо вопрос по существу ставится на голосование, должно быть установлено, что все усилия по достижению общего согласия были предприняты»44. В тексте же «Джентльменского Соглашения» 1974 г. было заявлено:

Buzan B. Negotiating by Consensus: Developments in Technique at the United Nations Conference on the Law of the Sea // The American Journal of International Law. – 1981.

– Vol. 75. – No. 2. – Pp. 324-348 Электронный ресурс: American Society of International Law URL: http://www.jstor.org/stable/2201255 (дата обращения 16.07.2013).

Vignes D. Will the Third Conference on the Law of the Sea Work According to the Consensus Rule? // The American Journal of International Law. – 1975. – Vol. 69. – No.

1. – Pp. 119-129. Электронный ресурс: American Society of International Law URL:

http://www.jstor.org/stable/2200197 (дата обращения 16.07.2013).

Более подробно см.: Даниленко Г.М. Правотворческий процесс в международном морском и космическом праве // Международное морское, воздушное и космическое право: общее и особенное. – М.: Институт государства и права РАН, 1992. – С. 27-28.

The Rules of Procedures for UNCLOS III. – Cited in: Harrison J. Making the Law of the Sea: a study in the development of international Law. – N.Y.: Cambridge University Press, 2011. – P. 42-43.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву «Учитывая тесную взаимосвязь проблем океанского пространства и необходимость рассматривать их как единое целое и желательность принятия Конвенции по морскому праву, которая получила бы самое широкое признание, Конференция должна предпринять все усилия, направленные на достижение согласия по вопросам существа путем согласованного мнения (консенсуса), и по таким вопросам голосование не проводится до тех пор, пока не будут исчерпаны все усилия, направленные на достижение согласованного мнения (консенсуса)» 45.

В результате, с одной стороны, процедура принятия решений на основе консенсуса была важна для того, чтобы обеспечить максимально широкую поддержку разрабатываемой Конвенции. С другой стороны, текст решений, принятый на основе консенсуса, зачастую был неясным, неоднозначным, так как был основан на достижении какого-либо компромисса46. Более того, достижение видимого консенсуса могло скрывать под собой несогласие с тем или иным решением, которое впоследствии приводило к его неисполнению.

Так, например, представители КНР в ходе III Конференции ООН по морскому праву предлагали закрепить в тексте будущей Конвенции формулировку, согласно которой никакие иностранные государства не могли бы осуществлять военную деятельность в пределах 200-мильной ИЭЗ приморского государства. Это предложение было поддержано Эквадором, Перу и Мадагаскаром.

Однако, оно не получило дальнейшего развития потому, что против него были крупнейшие военно-морские державы, отстаивающие принцип свободы судоходства (как в отношении гражданских судов, так и военных кораблей). В результате, вплоть до сегодняшнего дня Китайская Народная Республика (КНР) продолжает проводить планомерную политику по ограничению зарубежной военной морской деятельности в пределах своей ИЭЗ (см. раздел 2.2.2).

Цит по: Мировой океан и международное право. Основы современного правопорядка. Отв. ред. Мовчан А.В., Янков А. – М.: Наука, 1986. – С. 86.

Freestone D. The Law of the Sea Convention at 30: Success, Challenges and New Agendas // The Law of the Sea Convention at 30: Success, Challenges and New Agendas.

– Ed. by D. Freestone. – Leiden, Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2013. – P. 2-3;

Tanaka Yoshifumi. The International Law of the Sea. – N.-Y.: Cambridge University Press, 2012. – Р.28-29.

Подобный случай – достаточно хрестоматийным пример последствий использования «консенсусного метода» в рамках III Конференции ООН по морскому праву47.

Вторым принципиальным процедурным отличием III Конференции стал «пакетный подход» при принятии решений. Он предполагал, что все основные вопросы, связанные с введением новых или же кодификацией уже устоявшихся норм морского законодательства, ввиду их взаимозависимости между собой и глобального значения, должны решаться «единым пакетом», то есть одновременно. В результате, можно полагать, что именно такой подход привел к принятию такого универсального документа, как Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. С другой стороны, именно «пакетный подход» стал основной причиной запутанности, излишней сложности в процессе принятия решений на Конференции, требуя от государств-участников обязательного умения вести торг и находить компромиссы48, что, вне всяких сомнений, было не сильной стороной дипломатии целого ряда развивающихся стран. Кроме того, к негативным последствиям такого подхода можно отнести также то, что в «переговорный пакет» на равных основаниях включались все проблемы, как имеющие еще неясный и неустоявшийся характер, так и уже урегулированные действующими нормами международного права. Таким образом, по мнению некоторых экспертов, создавались условия для частичной ревизии традиционных общепризнанных норм в обмен на договоренности в новых областях регулирования49.

Третье принципиальное отличие заключалось в том, что дискуссии на Конференции проходили в рамках различных групп интересов, что может быть охарактеризовано как «групповой подход». Совещания рабочих групп были признаны более эффективными, чем проведение пленарных заседаний, прежде всего, из-за слишком большого числа их участников. Были сформированы следующие группы: группа прибрежных государств; группа Kraska J. Maritime Power and the Law of the Sea. Expeditionary operations in World Politics. – N.-Y.: Oxford University Press, 2011. – P. 145.

Harrison J. Making the Law of the Sea: a study in the development of international Law. – N.Y.: Cambridge University Press, 2011. – P. 44-46.

См.: Даниленко Г.М. Правотворческий процесс в международном морском и космическом праве // Международное морское, воздушное и космическое право:

общее и особенное. – М.: Институт государства и права РАН, 1992. – С. 34.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву государств-архипелагов; группа 77, состоящая из развивающихся стран; группа государств Океании; группа внутриконтинентальных государств; группа государств, имеющих выход в проливы; группа государств, обладающих протяженным континентальным шельфом. Наконец, четвертое отличие – это неформальный (закрытый) характер встреч в рамках «групп по переговорам, созванным в частном порядке»51, которые проводились без ведения какой-либо стенограммы и заключительных протоколов, что существенным образом увеличивало «закулисность» принятия тех или иных решений.

Таким образом, III Конференция ООН по морскому праву стала абсолютно беспрецедентным мероприятием как в истории кодификации норм морского права, так и в истории международных отношений в целом. Это был своеобразный политикодипломатический эксперимент, направленный в числе прочего на апробацию новых форм и методов ведения переговоров и принятия решений. Неслучайно, в одной из фундаментальных отечественных работ, касающихся Мирового океана, III Конференция ООН по морскому праву справедливо охарактеризована как «модель»

многосторонних переговоров универсального характера по глобальным проблемам современности, затрагивающим интересы всех государств52. «Пакетный» подход, «консенсусная» система, роль неформальных обсуждений – все это было направлено на максимально широкое вовлечение в значительной степени изначально направленную дискуссию абсолютно всех участников, создание ощущения полной сопричастности в выработке нового Более подробно о «дипломатии неофициальных переговоров» см.: Барсегов Ю.Г.

Мировой океан: право, политика, дипломатия. – М.: Международные отношения, 1983. – С. 120-130.

Например, особо была отмечена работа группы Эвенсена и группы Кастаньеды.

– См.: Конституция для океанов. Высказывания Председателя Третьей Конференции Организации Объединенных Наций по морскому праву Томи Т.Б. Ко (Сингапур) Электронный ресурс: Официальный сайт ООН URL:

http://www.un.org/depts/los/convention_agreements/texts/koh_russian.pdf обращения 12.07.2013).

Мировой океан: экономика и политика. Международные проблемы освоения. – Под ред. Примакова Е.М. – М.: Мысль, 1986. – С. 292.

универсального договора, представляющего собой выражение некой общей «воли мирового сообщества».

Для большинства развивающихся стран Конференция представлялась той заманчивой возможностью заявить о себе и упрочить свое влияние на международно-политической арене. Для Советского Союза она была удобным идеологическим поводом продемонстрировать верность интернациональному долгу, нацеленному на поддержку развивающихся государств. Для Соединенных Штатов это был максимально удобный механизм по приостановке и регламентации нарастающих ресурсных амбиций со стороны большинства других держав.

Итоговый документ III Конференции – Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. явилась основой для формирования режима тотального контроля над процессами освоения и эксплуатации пространств и ресурсов Мирового океана, поставив их в зависимость от соблюдения определенных экологических требований и нормативов53.

1.3. Политико-правовые последствия подписания Конвенции Одним из главных последствий подписания Конвенции стала смена существовавшей ранее дуалистической системы разделения пространств Мирового океана на многостороннюю или же мультилатералистскую.

Дуалистическая система состояла из двух групп пространств:

первая группа – это пространства, расположенные вблизи береговой линии, на которые распространялся суверенитет приморского государства и которые со временем приобрели юридический статус территориального моря; вторая группа – это морские пространства за пределами зоны суверенитета приморских стран, то есть открытое море.

В рамках Конвенции 1982 г. были выделены уже 5 ключевых пространственных категорий: внутренние морские воды, Наиболее критическая, но одновременно отчасти и конспирологическая, оценка III Конференции ООН по морскому праву и ее итогового документа – Конвенции 1982 г., как в значительной степени инициированных со стороны американского руководства процессов, содержится здесь: Овлащенко А. Эффект метабазиса.

Международно-правовые аспекты экологизации морского природопользования во второй половине ХХ – начале ХХI века. Saarbrucken: Palmarium Academic Publishing, 2013. – С. 95-133.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву территориальное море, архипелажные воды, 200-мильная исключительная экономическая зона (ИЭЗ), открытое море. Кроме того, были сформированы режимы: прилежащей зоны;

международных проливов; континентального шельфа;

Международного района морского дна. Некоторые эксперты не без оснований полагают, что тем самым был совершен переход к так называемому зональному подходу в сфере управления пространствами и ресурсами Мирового океана54.

Важное значение имело урегулирование в рамках Конвенции 1982 г. такого наболевшего вопроса, как ширина территориального моря. Была установлена его максимальная ширина в 12 морских миль. При этом, следует учитывать, что окончательное решение этого вопроса было в значительной степени обусловлено введением института 200-мильной Исключительной экономической зоны, что, в свою очередь, фактически предопределило отказ от существовавшей ранее дуалистической системы разделения пространств Мирового океана.

Справочно: Режим 200-мильной ИЭЗ своими истоками обязан послевоенной практике латиноамериканских государств, выступавших в том числе за существенное распространение своего суверенитета. Перед началом III Конференции ООН по морскому праву стало очевидно, что эти претензии, к которым присоединилось значительное количество развивающихся государств, противоречат экономическим и военным интересам ведущих военно-морских держав. В результате, в 1971 г. со стороны Кении в рамках Африкано-Азиатского правового консультативного комитета был предложен компромиссный вариант – институт ИЭЗ. В соответствии с этим предложением, ресурсы в пределах этой зоны должны были быть переданы под юрисдикцию приморского государства при сохранении свободы судоходства. Затем в качестве одного из вариантов концепции ИЭЗ 7 июня 1972 г. на Конференции стран Карибского региона в Декларации Санто-Доминго была высказана идея относительно патримониального моря (patrimonial sea), предполагавшая введение полного суверенитета над всеми ресурсами при сохранении свободы судоходства и полетов. 2 августа 1973 г. Венесуэла, Мексика и Колумбия внесли это предложение в Комитет по морскому дну. К 1975 г.

просуществовав несколько лет в параллельном режиме с концепцией Tanaka Yoshifumi. A dual approach to ocean governance. The cases of zonal and integrated management in international law of the sea. – Bodmin: The Ashgate international law series, 2008. – P. 5.

патримониального моря, режим ИЭЗ стал рассматриваться в качестве приоритетного, став впоследствии частью V Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. В отличие от Женевских конвенций 1958 г., в рамках Конвенции 1982 г. была создана система урегулирования международных морских споров. Также были сформированы три новых института: Международный орган по морскому дну;

Международный трибунал по морскому праву; Комиссия по границам континентального шельфа.

Конвенция 1982 г. не только признала природоресурсные амбиции большинства государств, но путем введения института 200мильной ИЭЗ легализовала расширение государственной юрисдикции вглубь открытого моря. С другой стороны, в её рамках была существенным образом видоизменена и ограничена сама концепция «суверенитета».

Суверенитет был ограничен тем, что составной частью Конвенции стала единая система урегулирования споров;

«суверенные права» были поставлены в прямое подчинение задачам сохранения, защиты окружающей среды; обосновывалась необходимость международного/двухстороннего сотрудничества в живыми/неживыми ресурсами56. Трансформация «суверенитета»

заключалась в том, что была введена иерархическая система понятий:

«суверенные права», «преимущественное право», «зона юрисдикции». Кроме того, в Конвенции равные или же почти равные права были предоставлены государствам-участникам и «компетентным международным организациям». Фактически, Nandan S.N. The Exclusive Economic Zone: A Historical Perspective Электронный http://www.fao.org/docrep/s5280T/s5280t0p.htm (дата обращения 14.05.2013);

Барсегов Ю.Г. Мировой океан: право, политика, дипломатия. – М.:

Международные отношения, 1983. – С. 134-166; Вылегжанин А.Н. Морские природные ресурсы (международно-правовой режим). М.: СОПС РАН, 2001. – С.

78-85.

Borgese E.Mann. The oceanic circle: Governing the seas as a global resource. – United Nations University Press, 1998. – Р. 120.

Ibid. – Р. 121.

Основные итоги III Конференции ООН по морскому праву были заложены основы привлечения межгосударственных организаций к процессам формирования океанической политики.

Наконец, устоявшиеся рамки «национального суверенитета»

были подорваны путем принятия концепции общего наследия человечества. До вступления в силу Конвенции за международными водами был официально закреплен статус открытого моря, который согласно Конвенции об открытом море 1958 г. подразумевает, что «никакое государство не может претендовать на подчинение какойлибо части его своему суверенитету». Свобода открытого моря подразумевает свободу судоходства, рыболовства, прокладки подводных кабелей и трубопроводов (ст. 2)58. Соответственно, международные воды имели статус «res nullius» (ничья, бесхозная вещь) и res communis (вещь общего пользования) – то есть их ресурсы и пространства могли быть использованы любым государством.

Конвенция провозгласила Международный район морского дна и его ресурсы – общим наследием человечества (ст. 136). Это означало, что добыча минеральных и энергетических ресурсов должна производиться под контролем Международного органа по морскому дну, глубоководные районы морского дна были выведены из сферы контроля индивидуальных государств и управление ими было провозглашено в интересах всего человечества. Фактически, наряду с Антарктидой, атмосферой и космическим пространством, часть Мирового океана стала сферой, на которую было распространено международное управление59.

В целом, Конвенция по праву может считаться «Конституцией морей» в том смысле, что она явилась тем базисом, на основе которого вплоть до сегодняшнего дня продолжается формирование режимов глобального контроля над процессами освоения и эксплуатации пространств и ресурсов Мирового океана. Она обусловила рост целого ряда договоров и соглашений, направленных на защиту морской среды и ее биоразнообразия, выполняя по отношению к ним функцию своеобразного правового «зонтика»60.

Конвенция об открытом море. Женева, 29 апреля 1958 г. Электронный ресурс:

Официальный сайт ООН URL: http://www.un.org/russian/law/ilc/hsea.pdf (дата обращения 23.07.2012).

Vallega A. Sustainable Ocean Governance. A geographical perspective. – N.-Y., L.:

Routledge, 2001. – P. 73.

Rothwell D.R., Stephens T. The International Law of the Sea. – Oxford-Portland: Hart Publishing, 2010. – P. 470-472.

2. ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛНЕНИЯ КОНВЕНЦИИ НА СОВРЕМЕННОМ

Универсальность Конвенции 1982 г., обусловленная в том числе «пакетным» характером ее разработки, предполагает, что государства-участники обязаны исполнять все ее положения, не имея возможности игнорировать какие-либо из них. В ст. 309 на этот счет заявлено, что «никакие оговорки к настоящей Конвенции или исключения из нее не могут делаться, кроме случаев, когда они явно допустимы в соответствии с другими статьями настоящей Конвенции». Ст. 310 Конвенции лишь разрешает государствам при подписании/ ратификации/ присоединении к ней выступать с декларациями или заявлениями при условии, что они «не предполагают исключения или изменения юридического действия положений настоящей Конвенции в их применении к этому государству»61.

Тем не менее, значительное количество стран (практически 1\ государств-участников) не только по-своему трактуют те или иные нормы Конвенции, высказывают необоснованные претензии на те или иные акватории, но и прямым образом нарушают ее базовые положения62. Не всегда, конечно, эти нарушения имеют какое-либо практическое воплощение, зачастую, речь идет исключительно о том, что на уровне национального законодательства продолжают действовать нормы, идущие вразрез с положениями Конвенции.

Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Электронный ресурс: Официальный сайт ООН URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/lawsea.shtml (дата обращения 29.04.2013).

На сегодняшний день наиболее подробный список всех правопритязаний на пространства и ресурсы Мирового океана содержится здесь: Roach J. Ashley, Smith W. Robert. Excessive Maritime Claims. – 3rd ed. – Leiden: Martinus Nijhoff Publishers, 2012. – 925 p. Следует, правда, учитывать, что данная работа отражает исключительно позицию США по этому вопросу, традиционно отстаивающих принцип свободы судоходства и не являющихся участниками Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.

Проблемы исполнения Конвенции на современном этапе Однако даже такая ситуация, безусловно, способствует размыванию конвенционного режима63.

Существенное количество нарушений связано с некорректным применением на практике положений ст. 7 Конвенции 1982 г.

касательно установления прямых исходных линий, которые используются для отсчета территориального моря, прилежащей и исключительной экономической зон. Нарушения же в морских пространствах, как находящихся под суверенитетом приморских государств, так и попадающих под их непосредственную юрисдикцию, а также за пределом этой юрисдикции – представляют собой наиболее хрестоматийные примеры того, как неисполнение норм Конвенции 1982 г. искажает ее целостность, подрывает ее законность, порождает конфликты, угрожает порядку в Мировом океане и, зачастую, представляет угрозу морской среде64.

Важно учитывать, что все существующие и потенциальные споры о толковании и применении конвенционных норм, будучи юридическими спорами, в немалой степени имеют то или иное политическое содержание. Это связано с тем, что «все юридическое в основе своей имеет политическую природу», а «всякий правовой спор является политическим спором между государствами»65.

Соответственно, любое неисполнение конвенционных норм, практика их расширительного толкования, равно как и само участие/неучастие того или иного государства в Конвенции 1982 г., неизбежным образом детерминированы конкретными внутри- и внешнеполитическими обстоятельствами.

Озабоченность размыванием «целостности» Конвенции была выражена в докладе Генерального Секретаря ООН от 3 марта 2003 г. – См.: Мировой океан и морское право. Доклад Генерального секретаря. – А/58/65 Электронный ресурс:

ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N03/266/70/PDF/N0326670.pdf?OpenElement обращения 29.03.2014).

Churchill R. The Persisting problem of non-compliance with the Law of the Sea Convention: Disorder in the Ocean // The Law of the Sea Convention at 30: Success, Challenges and New Agendas. – Ed. by D. Freestone. – Leiden, Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2013. – Р. 139-146.

Мировой океан: экономика и политика. Международные проблемы освоения. – Под ред. Примакова Е.М. – М.: Мысль, 1986. – С. 565-566.

2.1. Нарушения конвенционного режима в зонах суверенитета Существенное количество нарушений и правопритязаний происходит в зонах, находящихся под непосредственным суверенитетом приморских государств – это внутренние воды, территориальное море, международные проливы, архипелажные воды.

Справочно: Приморское государство в целях обеспечения своей безопасности, экономических и иных интересов, осуществляет суверенитет (выделено автором – Г.П.) над примыкающим к его побережью морским поясом – внутренними морскими водами и территориальным морем. При этом к внутренним водам относят также исторические заливы и другие исторические воды66. Суверенитет приморского государства распространяется на территориальное море, на дно территориального моря, на дно исторических заливов, иных внутренних морских вод, а также на недра дна этих морских районов. Суверенитет государства-архипелага распространяется на архипелажные воды, ограниченные архипелажными исходными линиями, а также на дно таких вод, ровно, как и на их природные ресурсы. Если пролив перекрывается территориальным морем припроливных государств (или государства), то воды пролива и морское дно под ними имеют статус территориального моря и его дна и находятся, как и природные ресурсы в пределах этих пространств, под суверенитетом таких государств67.

Несмотря на то, что эти пространства фактически являются частью территории приморских государств, одновременно с этим они выполняют роль своеобразного коммуникационного пространства. В этой связи, диалектика конфликтности использования этих пространств обусловлена двумя причинами.

Во-первых, здесь сталкиваются интересы, с одной стороны, государств и судоходных компаний, осуществляющих морские перевозки, а с другой, – приморских стран по защите морской среды.

До сих пор остается до конца не урегулированным вопрос: как найти нужный баланс между свободой судоходства и защитой морской среды.

Международно-правовая квалификация морских районов в качестве исторических вод (теория и практика государств) / Под ред. А.Н. Вылегжанина. – М.: МГИМО, 2012.

Вылегжанин А.Н. Морские природные ресурсы (международно-правовой режим). – М.: СОПС РАН, 2001. – С. 101-103.

Проблемы исполнения Конвенции на современном этапе Во-вторых, в этих пространствах сталкиваются стратегические интересы военно-морских держав и интересы приморских стран по обеспечению собственной безопасности. Так, реализация права мирного прохода военных кораблей через территориальное море приморских государств имеет приоритетное значение для крупнейших военно-морских держав. Однако проход военных кораблей через территориальное море приморских государств может являться источником угрозы их безопасности, что вынуждает их принимать меры, нарушающие положения Конвенции1982 г.

2.1.1. Внутренние воды. Согласно ст. 8(1) Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. к внутренним водам относятся воды, расположенные в сторону берега от исходной линии территориального моря. На внутренние воды распространяется полный суверенитет государства (ст. 2(1)). В отличие от территориального моря, право мирного прохода не применяется по отношению к внутренним водам68 (ст. 8(2)).

Особая ситуация захода во внутренние воды приморского государства связана с ситуацией бедствия. В Международной конвенции по поиску и спасанию на море 1979 г. дано определение «бедствия»: «ситуация, при которой существует обоснованная уверенность, что судно или человек подвергаются серьезной и непосредственной опасности и нуждаются в немедленной помощи»69. Соответственно, в целях обеспечения безопасности и сохранения жизней любое иностранное судно в случае бедствия имеет право зайти в любой зарубежный порт. При этом судно, терпящее бедствие и заходящие в зарубежный порт, обладает иммунитетом70 в отношении местных законов. Более того, на судно, терпящее бедствие, не распространяются правила, касающиеся загрязнения морской среды. Они применимы только к тем судам, Единственным исключением является ситуация, когда установление прямых исходных линий приводит к включению во внутренние воды районов, которые до того не рассматривались как таковые.

Международная конвенция по поиску и спасанию на море. Гамбург. 1979 год Электронный ресурс: Сайт «законы и право». Раздел «Правовые акты URL: http://zaki.ru/pagesnew.php?id=1296&page= обращения 20.04.2013).

Однако, судно, терпящие бедствие, обладает иммунитетом только тогда, когда местные законы нарушаются по причине «форс-мажора». Например, если судно, терпящие бедствие, участвует в работорговле, то оно теряет такой иммунитет.

которые добровольно/ по собственному желанию (ст. 218, 220(1)) заходят в тот или иной порт, или береговой терминал.

В современных условиях ситуация с судами, терпящими бедствие, напрямую увязывается с увеличением рисков для морской среды. Это связано, прежде всего, со все увеличивающимися размерами судов и тем количеством грузов, которые они перевозят.

В случае любого инцидента экономическим и природоохранным интересам приморского государства может быть нанесен значительный ущерб. Это приводит к тому, что некоторые государства отказываются предоставить убежище судам, терпящим бедствие, в своих портах и гаванях с целью защитить и сохранить морскую среду.

В декабре 1999 г. Франция отказалась предоставить прибежище танкеру «Эрика»; в 2001 г. несколько приморских государств средиземноморского региона отказались предоставить убежище терпящему бедствие танкеру «Кастор»; в ноябре 2002 г. Испания не приняла у себя танкер «Престиж» и отбуксировала его обломки в открытое море71.

В этой связи следует отметить, что право захода в иностранные порты судов, терпящих бедствие, – давно устоявшаяся норма обычного международного права. Более того, ст. 195 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. говорит на этот счет: «При принятии мер по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения морской среды государства действуют таким образом, чтобы не переносить, прямо или косвенно, ущерб или опасность загрязнения из одного района в другой или не превращать один вид загрязнения в другой». Ситуация, когда терпящее бедствие судно направляется вглубь открытого моря, создает еще большую опасность для большего количества приморских государств.

2.1.2. Территориальное море. Как уже указывалось выше, одним из принципиальных итогов принятия Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. стало закрепление 12-мильного лимита территориального моря.

Однако, этот установленный Конвенцией лимит оспаривается целым рядом государств. Первоначально, около 24 стран заявляли о Tanaka Yoshifumi. The International Law of the Sea. – N.-Y.: Cambridge University Press, 2012. – Р. 81-82.

Проблемы исполнения Конвенции на современном этапе большем лимите территориального моря72, но, в конце концов, были вынуждены принять конвенционные ограничения. Сегодня, по данным на январь 2012 г., всего 7 государств не соглашаются с введенными Конвенцией 1982 г. лимитами. Эти государства – Бенин (200 миль); Эквадор (200 миль); Сальвадор (200 миль); Перу ( миль); Филиппины (более 12 миль, определяются координатами);

Сомали (200 миль); Того (30 миль)73.

Учитывая, что 200-мильный лимит Исключительной экономической зоны – фактически устоявшаяся норма обычного международного права, 200-мильный лимит территориального моря на сегодняшний день таковым являться никак не может. Наоборот, 12-мильный лимит территориального моря, можно полагать, либо уже приобрел или приобретет в ближайшее время статус закрепившейся нормы обычного международного права.

распространяющийся в числе прочего на морское дно и его недра, поверхлежащие воды и воздушное пространство, предполагает полный суверенитет приморского государства. Однако прямым исключением из этого правила является право «мирного прохода»

для судов всех государств.

Режим мирного прохода через территориальное море является реализацией на практике принципа свободы судоходства. В этой связи на Гаагской конференции по кодификации международного права 10 апреля 1930 г. было заявлено: «Этот суверенитет над территориальным морем является, однако, ограниченным условиями, установленными международным правом; в действительности, так как свобода судоходства имеет такое большое значение для всех государств, право мирного прохода через территориальное море является общепризнанным»74.

Эти государства: Албания, Ангола, Аргентина, Бразилия, Камерун, Кабо Верде, Габон, Германия, Гана, Гвинея, Гвинея-Биссау, Гаити, Конго, Мадагаскар, Либерия, Мадагаскар, Мальдивы, Мавритания, Никарагуа, Нигерия, Панама, Сенегал, Сьерра-Леоне, Сирия (не ратифицировала Конвенцию), Танзания, Тонго, Уругвай. – См.: Roach J. Ashley, Smith W. Robert. Excessive Maritime Claims. – 3rd ed. – Leiden: Martinus Nijhoff Publishers, 2012. – Р. 139-143.

Ibid. – Р. 144-148.

Cit. in.: Tanaka Yoshifumi. The International Law of the Sea. – N.-Y.: Cambridge University Press, 2012. – Р. 85.

Это правило было окончательно кодифицировано в статье Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.: «Суда всех государств, как прибрежных, так и не имеющих выхода к морю, пользуются правом мирного прохода через территориальное море»75. При этом право мирного прохода не включает в себя право на осуществление свободы полетов.

Статья 18(1) Конвенции 1982 г. определила, что такое «проход». В частности, было заявлено: «Под проходом понимается плавание через территориальное море с целью: a) пересечь это море, не заходя во внутренние воды или не становясь на рейде или у портового сооружения за пределами внутренних вод; или b) пройти во внутренние воды или выйти из них, или стать на таком рейде или у такого портового сооружения». Конвенция также обязывает, чтобы проход был непрерывным и быстрым (ст. 18(2)).

Статья 19(1) Конвенции 1982 г. говорит: «Проход является мирным, если только им не нарушается мир, добрый порядок или безопасность прибрежного государства…». Далее в ст. 19(2) делаются уточнения: «Проход иностранного судна считается нарушающим мир, добрый порядок или безопасность прибрежного государства, если в территориальном море оно осуществляет любой из следующих видов деятельности: a) угрозу силой или ее применение против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости прибрежного государства или какимлибо другим образом в нарушение принципов международного права, воплощенных в Уставе Организации Объединенных Наций; b) любые маневры или учения с оружием любого вида; c) любой акт, направленный на сбор информации в ущерб обороне или безопасности прибрежного государства; d) любой акт пропаганды, имеющий целью посягательство на оборону или безопасность прибрежного государства; e) подъем в воздух, посадку или принятие на борт любого летательного аппарата; f) подъем в воздух, посадку или принятие на борт любого военного устройства; g) погрузку или выгрузку любого товара или валюты, посадку или высадку любого лица, вопреки таможенным, фискальным, иммиграционным или санитарным законам и правилам прибрежного государства; h) любой Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Электронный ресурс: Официальный сайт ООН URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/lawsea.shtml (дата обращения 29.04.2013).

Проблемы исполнения Конвенции на современном этапе акт преднамеренного и серьезного загрязнения вопреки настоящей Конвенции; i) любую рыболовную деятельность; j) проведение исследовательской или гидрографической деятельности; k) любой акт, направленный на создание помех функционированию любых систем связи или любых других сооружений или установок прибрежного государства; l) любую другую деятельность, не имеющую прямого отношения к проходу».

Таким образом, в Конвенции 1982 г. приведен исчерпывающий список ситуаций, когда проход считается «немирным» и может быть запрещен или же приостановлен. С точки зрения большинства правоведов, использование термина «деятельность» в статье Конвенции 1982 г. означает, что нарушение самого права мирного прохода основывается исключительно на том, в какой-манере этот проход был осуществлен, и никак не зависит от типа судна или корабля.

Эту же позицию активно отстаивают и Соединенные Штаты, хоть и не ратифицировавшие Конвенцию 1982 г. В частности, они считают, что все суда, включая и военные корабли, могут пользоваться правом мирного прохода вне зависимости от характера груза, вооружения, вида двигателя, флага, пункта отправления и назначения. Признание прохода как немирного должно основываться исключительно на оценке деятельности того или иного судна, а не на характере перевозимого им груза, виде двигателя. Приморские государства не имеют никаких полномочий требовать уведомления или же получения специального разрешения на мирный проход со стороны любых судов, в том числе и военных кораблей76.

Тем не менее, относительная неясность того, какой из пунктов статьи 19 – пункт 1 или пункт 2 – является приоритетным для исполнения, а также является ли пункт 2 ст.19 уточнением пункта этой же статьи, приводит к тому, что некоторые приморские государства расценивают проход как «немирный», оперируя Senate Executive Report, 110th Congress, 1st Session, Exec. Rpt. 110-9 (December 19, 2007). – Р. 12-13, 20 Электронный ресурс: Office of General Counsel http://www.gc.noaa.gov/documents/UNCLOS-Sen-Exec-Rpt-110-9.pdf обращения 12.07.2013); Kraska J. Maritime Power and the Law of the Sea.

Expeditionary operations in World Politics. – N.-Y.: Oxford University Press, 2011. – P.

117-118.

исключительно положениями ст. 19(1) даже в том случае, если этот проход не противоречит положениям ст. 19(2).

Так, например, ограничение прохода через территориальное море судов с ядерными силовыми установками, или же перевозящими ядерные и другие опасные вещества, – достаточно распространенная практика.

Статья 23 Конвенции 1982 г. констатирует: «Иностранные суда с ядерными двигателями, а также суда, перевозящие ядерные и другие опасные или ядовитые по своей природе вещества, при осуществлении права мирного прохода через территориальное море должны иметь на борту документы и соблюдать особые меры предосторожности, установленные для таких судов международными соглашениями». Статья 22 дает лишь такие преференции приморскому государству: «Прибрежное государство в случае необходимости и с учетом безопасности судоходства может потребовать от иностранных судов, осуществляющих право мирного прохода через его территориальное море, пользоваться такими морскими коридорами и схемами разделения движения, которые оно может установить или предписать для регулирования прохода судов …. В частности, в отношении танкеров, судов с ядерными двигателями и судов, перевозящих ядерные и другие опасные или ядовитые по своей природе вещества или материалы, может быть выдвинуто требование следовать по таким морским коридорам».

Однако это не мешает некоторым государствам требовать, как уведомления, так и разрешения на проход судов с ядерными силовыми установками или же перевозящими ядерное топливо/ядерные отходы. В 1992 г. Индонезия, Малайзия и Сингапур отказали японскому судну «Akatsuki Maru», перевозящему переработанный плутоний из Европы в Японию через Мыс Доброй Требуют разрешения 9 участников Конвенции 1982 г. (Бангладеш, Египет, Йемен, Малайзия, Мальдивы, Оман, Самоа, Сейшелы, Саудовская Аравия), а также 2 государства неучастника Конвенции – Иран и Сирия. Уведомительный порядок отстаивали Джибути, Канада, Ливия (не ратифицировала Конвенцию), Мальта, ОАЭ (не ратифицировали Конвенцию), Пакистан и Португалия. – См.: Tanaka Yoshifumi. The International Law of the Sea. – N.-Y.: Cambridge University Press, 2012.

– Р. 92-93.

Проблемы исполнения Конвенции на современном этапе Надежды, в проходе через их территориальные воды в Малаккском проливе78.

Уведомительный порядок прохождения таких судов действительно может быть разрешен в рамках вышеупомянутой статьи 22 Конвенции. Такое право обусловлено тем обстоятельством, что незнание приморского государства о проходе такого судна не дает ему возможности воспользоваться теми прерогативами, которые ему предоставлены в статье 22(2) Конвенции 1982 г. по установлению морских коридоров. Разрешительный же порядок явно противоречит положениям Конвенции 1982 г.

Право мирного прохода, как уже отмечалось выше, исторически, традиционно играет важную роль в военно-морской деятельности крупнейших морских держав. Однако проход военных кораблей может угрожать безопасности приморского государства.

Соответственно, в международном праве существует определенная дилемма: обладают ли военные корабли правом мирного прохода через территориальное море приморского государства. Некоторые эксперты настаивают даже на том, что право мирного прохода военных кораблей через территориальное море – это вовсе не право, а проявление доброй воли со стороны приморского государства.

В Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне г. говорится о том, что «суда всех государств, как прибрежных, так и не прибрежных, пользуются правом мирного прохода через территориальное море» (ст. 14(1))79. Эта статья расположена в рубрике Конвенции, которая обозначена как «Правила, применяемые ко всем судам». В статье 23 заявлено: «Если какой-либо военный корабль не соблюдает правил прибрежного государства, касающихся прохода через территориальное море, и игнорирует обращенное к нему требование об их соблюдении, прибрежное государство может потребовать от военного корабля покинуть территориальное море».

Соответственно, эти положения Конвенции 1958 г. могут Rothwell D.R., Stephens T. The International Law of the Sea. – Oxford-Portland: Hart Publishing, 2010. – P. 223; Kraska J. Maritime Power and the Law of the Sea.

Expeditionary operations in World Politics. – N.-Y.: Oxford University Press, 2011. – P.

344-345.

Конвенция о территориальном море и прилежащей зоне Электронный ресурс:

https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/tsea.pdf (дата обращения 27.04.2013).

рассматриваться как прямое доказательство наличия у военных кораблей права мирного прохода через территориальное море.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |


Похожие работы:

«Министерство науки и образования Российской Федерации Владивостокский государственный университет экономики и сервиса _ А.П. ЛАТКИН Е.В. ГОРБЕНКОВА РОССИЙСКО-ЮЖНОКОРЕЙСКОЕ ДЕЛОВОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В ПРИМОРСКОМ КРАЕ из 1990-х в 2000-е Владивосток Издательство ВГУЭС 2011 ББК 65.05 Л 27 Латкин, А.П., Горбенкова, Е.В. Л 27 РОССИЙСКО-ЮЖНОКОРЕЙСКОЕ ДЕЛОВОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В ПРИМОРСКОМ КРАЕ: из 1990-х в 2000-е [Текст] : монография. – Владивосток : Изд-во ВГУЭС, 2011. – 228 с. ISBN 978-5-9736-0191-...»

«1 МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ СОЦИАЛЬНОЕ САМОЧУВСТВИЕ И ПОЛОЖЕНИЕ ПОЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ В РЕГИОНЕ Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта № 11-13-27005а/Т Хабаровск-2012 2 УДК 316.35.023.6 ББК 60.542.18 С692 Авторский коллектив: Байков Н.М., д.соц.н., профессор (введение, п. 2.1, заключение); Березутский Ю.В., к.соц.н., доцент (введение, п. 3.2); Бойкова Е.В, преподаватель...»

«ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕКОВЕДЕНИЯ (оО.бЬО.О-V К В.П. Казначеев ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕКОВЕДЕНИЯ Vtu, Под научной редакцией академика Петровской академии наук и искусств А.И. Субетто НГОНБ Новосибирск Новосибирская гос. обл. нжуч.библиотека тм 2€зз jh-OO Москва - Новосибирск 1997 ББК 20.1 УДК В.П. Казначеев. Проблемы человековедения. Науч.ред. и послесловие А.И. Субетто - М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 1997. - 352 с. ISBN 5 - 7563 - 0035 - X Известный российский...»

«Sidorova-verstka 7/15/07 2:08 PM Page 1 М.Ю. Сидорова ИНТЕРНЕТ-ЛИНГВИСТИКА: РУССКИЙ ЯЗЫК. МЕЖЛИЧНОСТНОЕ ОБЩЕНИЕ Издание осуществлено по гранту Президента Российской Федерации МД-3891.2005.6 Издательство 1989.ру МОСКВА 2006 Sidorova-verstka 7/15/07 2:08 PM Page 2 УДК 811.161.1:004.738.5 ББК 81.2 Рус-5 С 34 Издание осуществлено по гранту Президента Российской Федерации МД-3891.2005. Сидорова М.Ю. С 34 Интернет-лингвистика: русский язык. Межличностное общение. М., 1989.ру, 2006. Монография...»

«ТЕЛЕКОММУНИКАЦИОННОЕ ПРАВО Ю. В. Волков РЕГУЛИРОВАНИЕ ЛОКАЛЬНЫХ СЕТЕЙ (От концепции до инструкции) Монография Екатеринбург 2010 УДК 347.76/.(763.8) ББК 67.404.3 Рецензенты: Бахрах Д.Н. - заслуженный деятель науки России, профессор, доктор юридических наук, профессор Уральской государственной юридической академии. Соколов Ю.Н. - кандидат юридических наук, доцент Уральской государственной юридической академии. Монография рассмотрена и одобрена на кафедре информационного права и естественнонаучных...»

«информация • наука -образование Данное издание осуществлено в рамках программы Межрегиональные исследования в общественных науках, реализуемой совместно Министерством образования и науки РФ, ИНОЦЕНТРом (Информация. Наука. Образование) и Институтом имени Кеннана Центра Вудро Вильсона, при поддержке Корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США), Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США). Точка зрения, отраженная в данном издании, может не совпадать с точкой зрения доноров и организаторов Программы....»

«УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ИНСТИТУТ СОЦИОЛОГИИ РАН ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ В ПРАКТИКАХ РОССИЙСКИХ СОЦИОЛОГОВ: ПОСТСОВЕТСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ Москва Научный мир 2010 УДК 316 ББК 36.997 Т 11 Коллективная монография подготовлена при финансовой поддержке РГНФ, исследовательский проект Науковедческий анализ теоретикометодологических ориентаций российских социологов в постсоветский период, № 07-03-00188а. Издание поддержано грантом РФФИ, № 10-06-07166д. Теория и методология в практиках российских...»

«ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЙ ФЕДЕРАЛЬНОЕ КАЗЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ВОРОНЕЖСКИЙ ИНСТИТУТ ФСИН РОССИИ П. Б. Стукалов ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВЕКА: ВСЕРОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОЮЗ И ЕГО ИДЕОЛОГИ ВОРОНЕЖ 2011 1 УДК 94(47) ББК 63.3(2) С88 Н а у ч н ы й р е да к тор доктор исторических наук Л. М. Искра Ре ц е н з е н ты : кандидат исторических наук А. Ю. Минаков доктор политических наук Н. П....»

«В.Е. Егоров Государственно-правовое регулирование организованного туризма (историко-теоретическое правовое исследование) Псков 2011 УДК 34 ББК 67я73+75.81я73 Е 30 Рецензенты: С.В. Васильев, доктор юридических наук, профессор, декан юридического факультета Псковского государственного университета Ю.Б. Шубников, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой Юридического института Санкт-Петербургского государственного университета сервиса и экономики Егоров В.Е. Государственно-правовое...»

«РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Институт проблем безопасного развития атомной энергетики А. А. Саркисов, Л. Б. Гусев, Р. И. Калинин ОСНОВЫ ТЕОРИИ И ЭКСПЛУАТАЦИИ СУДОВЫХ ЯДЕРНЫХ РЕАКТОРОВ Под редакцией академика РАН А. А. Саркисова Москва Наука 2008 УДК 621.039 ББК 31.4 С20 Рецензенты: академик РАН Н. С. Хлопкин, доктор технических наук В. И. Швеев Основы теории и эксплуатации судовых ядерных реакторов / А. А. Саркисов, Л. Б. Гусев, Р. И. Калинин ; под общ. ред. акад. РАН А. А. Саркисова ; Ин-т проблем...»

«ПРАЙС-ЛИСТ 2012 УЧЕБНИКИ И УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ УЧЕБНЫЕ ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЕ ПОСОБИЯ (АЛЬБОМЫ) ЭЛЕКТРОННЫЕ АНАЛОГИ ПЕЧАТНЫХ ИЗДАНИЙ КОМПЬЮТЕРНЫЕ ОБУЧАЮЩИЕ ПРОГРАММЫ ВИДЕОФИЛЬМЫ СЛАЙД-ФИЛЬМЫ ПЛАКАТЫ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ И НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ ЛИТЕРАТУРА УЧЕТНАЯ ДОКУМЕНТАЦИЯ НОРМАТИВНАЯ И УЧЕБНО-ПРОГРАММНАЯ ДОКУМЕНТАЦИЯ МЕТОДИЧЕСКИЕ ПОСОБИЯ, РЕКОМЕНДАЦИИ, УКАЗАНИЯ ПРИМЕРНЫЕ УЧЕБНЫЕ ПЛАНЫ И ПРОГРАММЫ Москва ФГБОУ УМЦ ЖДТ Уважаемые коллеги! Федеральное...»

«М. Е. Лустенков ПЕРЕДАЧИ С ПРОМЕЖУТОЧНЫМИ ТЕЛАМИ КАЧЕНИЯ: ОПРЕДЕЛЕНИЕ И МИНИМИЗАЦИЯ ПОТЕРЬ МОЩНОСТИ Монография Могилев ГУ ВПО Белорусско-Российский университет 2010 УДК 621.83.06:004 Рекомендовано к опубликованию Советом Белорусско-Российского университета 24 сентября 2010 г., протокол № 1 Рецензенты: д-р техн. наук, проф., проф. кафедры Основы проектирования машин Белорусско-Российского университета Л. А. Борисенко ; д-р техн. наук, проф., проф. кафедры Технология и оборудование...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Амурский государственный университет Биробиджанский филиал РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Монография Ответственный редактор кандидат географических наук В. В. Сухомлинова Биробиджан 2012 УДК 31, 33, 502, 91, 908 ББК 60 : 26.8 : 28 Рецензенты: доктор экономических наук, профессор Е.Н. Чижова доктор социологических наук, профессор Н.С. Данакин доктор физико-математических наук, профессор Е.А. Ванина Региональные процессы современной...»

«Министерство образования Республики Беларусь УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ И.Ю.Самойлова ДИНАМИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА И.БРОДСКОГО: ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Монография Гродно 2007 УДК 882 (092 Бродский И.): 808.2 ББК 81.411.2 С17 Р е ц е н з е н т ы: заведующий кафедрой культуры речи и межкультурных коммуникаций Белорусского государственного педагогического университета им. М.Танка доктор филологических наук, профессор И.П. Кудреватых; доктор...»

«А.А. ХАЛАТОВ, И.В. ШЕВЧУК, А.А. АВРАМЕНКО, С.Г. КОБЗАРЬ, Т.А. ЖЕЛЕЗНАЯ ТЕРМОГАЗОДИНАМИКА СЛОЖНЫХ ПОТОКОВ ОКОЛО КРИВОЛИНЕЙНЫХ ПОВЕРХНОСТЕЙ Национальная академия наук Украины Институт технической теплофизики Киев - 1999 1 УДК 532.5 + УДК 536.24 Халатов А.А., Шевчук И.В., Авраменко А.А., Кобзарь С.Г., Железная Т.А. Термогазодинамика сложных потоков около криволинейных поверхностей: Ин-т техн. теплофизики НАН Украины, 1999. - 300 с.; ил. 129. В монографии рассмотрены теплообмен и гидродинамика...»

«РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ НЕФТЕХИМИЧЕСКОГО СИНТЕЗА им. А.В.ТОПЧИЕВА Н.А. Платэ, Е.В. Сливинский ОСНОВЫ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ МОНОМЕРОВ Настоящая монография одобрена Советом федеральной целевой программы Государственная поддержка интеграции высшего образования и фундаментальной науки и рекомендована в качестве учебного пособия для студентов старших курсов и аспирантов химических факультетов университетов и технических вузов, специализирующихся в области химии и технологии высокомолекулярных...»

«Ж. Ван Мигем ЭН ЕРГЕТИКА АТМОСФЕРЫ Перевод с английского под редакцией и с предисловием Л. Т. МАТВЕЕВА Ленинградский Гидрометеорологический ин-т БИБЛИОТЕКА Л-К 195196 Малоохтинский пр., SS | ГИДРОМЕТЕОИЗДАТ ЛЕНИНГРАД 1977 УДК 551_.5,1 Перевод с английского Ю. JI. Матвеева В монографии последовательно излагаются основы и современное состояние одного из наиболее важных разделов динамики атмосферы — учения об источниках и преобразовании энергии атмосферных процессов. В первой части монографии...»

«ГЕОДИНАМИКА ЗОЛОТОРУДНЫХ РАЙОНОВ ЮГА ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ Федеральное агентство по образованию ГОУ ВПО Иркутский государственный университет Геологический факультет А. Т. Корольков ГЕОДИНАМИКА ЗОЛОТОРУДНЫХ РАЙОНОВ ЮГА ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ 1 А. Т. КОРОЛЬКОВ УДК 553.411 : 551.2(571.5) ББК 26.325.1 : 26.2(2Р54) Печатается по решению научно-методического совета геологического факультета Иркутского государственного университета Монография подготовлена при поддержке аналитической ведомственной целевой...»

«БЕЗОПАСНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИКУЛЬТУРНОЙ РОССИИ Челябинск 2013 МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ЧЕЛЯБИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ БЕЗОПАСНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИКУЛЬТУРНОЙ РОССИИ КОЛЛЕКТИВНАЯ МОНОГРАФИЯ Челябинск 2013 УДК 371:34 ББК 74.04(2):67.4 Б Безопасность социальной сферы в условиях современной...»

«Е. С. Кузьмин Система Человек и Мир МОНОГРАФИЯ Е. С. Кузьмин УДК 1 ББК 87 К89 Научный редактор В. И. Березовский Кузьмин Е. С. Система Человек и мир : монография : в 2 т. / Е. С. Кузь К89 мин ; [науч. ред. В. И. Березовский]. – Иркутск : Изд во Иркут. гос. ун та, 2010. – Т. 1, 2. – 314 с. ISBN 978 5 9624 0430 1 Сегодня перед Россией остро стоит задача модернизации как единствен ного условия выживания. Модернизация триедина: мировоззренческая, политическая и технологи ческая. Е. С. Кузьмин,...»






 
2014 www.av.disus.ru - «Бесплатная электронная библиотека - Авторефераты, Диссертации, Монографии, Программы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.