WWW.DISS.SELUK.RU

БЕСПЛАТНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА
(Авторефераты, диссертации, методички, учебные программы, монографии)

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 7 |

«В.Н. Черепица ИСТОРИЯ И ПОВСЕДНЕВНОСТЬ В ЖИЗНИ АГЕНТА ПЯТИ РАЗВЕДОК ЭДУАРДА РОЗЕНБАУМА Монография Гродно 2005 УДК 355.124.6 ББК 68.54 Ч46 Рецензенты: кандидат исторических наук, доцент А.Г.Устюгова; кандидат ...»

-- [ Страница 1 ] --

Министерство образования Республики Беларусь

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ»

В.Н. Черепица

ИСТОРИЯ И ПОВСЕДНЕВНОСТЬ

В ЖИЗНИ АГЕНТА ПЯТИ РАЗВЕДОК

ЭДУАРДА РОЗЕНБАУМА

Монография

Гродно 2005 УДК 355.124.6 ББК 68.54 Ч46 Рецензенты: кандидат исторических наук, доцент А.Г.Устюгова;

кандидат исторических наук, доцент Э.С.Ярмусик.

Рекомендовано советом исторического факультета ГрГУ им. Я.Купалы Черепица, В.Н.

История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Ч46 Розенбаума : монография. – Гродно : ГрГУ, 2005. – 319 с. : ил.

ISBN 985-417-712- В монографии повествуется о шпионско-провокаторской деятельности в лоне пяти разведок человека, чье имя до сих пор еще ни разу не появлялось на страницах печати. Будучи агентом, что называется, второго уровня, он эффективно боролся со всякими проявлениями революционности не только в России, но и в Польше на протяжении почти сорока лет. При всем отрицательном отношении автора книги к Эдуарду Розенбауму как типу, в его повседневной жизни можно найти много интересного и поучительного. Книга написана на основе уникальных архивных документов, впервые вводимых в научный оборот.

Илл. 27, библиогр. 32.

УДК 355.124. ББК 68. ISBN 985-417-712-2 © Черепица В.Н., © Оформление ГрГУ им Я.Купалы,

ВВЕДЕНИЕ

В ноябре 1940 года в маленьком западнобелорусском городке Лиде сотрудниками местного отдела НКВД по подозрению в связях с разведкой фашистской Германии был арестован недавно внедрившийся в советские органы госбезопасности агент Эдуард Розенбаум. Разумеется, о загадочном прошлом этого бывшего офицера царской и польской армии в горотделе уже знали, но в ту пору арестовывать его не было резона, ибо, начиная с апреля того же года, от него регулярно поступала важная информация о деятельности в Лиде подпольной антисоветской организации «Союз польских патриотов», одним из создателей которой и был сам осведомитель. Когда же в мае 1940 года начались аресты членов этой организации, то выяснилось, что за щедрыми агентурными услугами Розенбаума стоит не только выполнение им задания немецкой разведки с целью спровоцировать недовольство горожан репрессивными действиями советских властей, но и желание как можно быстрее заслужить доверие к себе со стороны НКВД, снять по отношению к своему прошлому всякие подозрения.

В ходе первых же допросов Эдуарду Розенбауму стало ясно, что он глубоко заблуждался, недооценивая опыт и возможности борьбы органов НКВД со шпионами и провокаторами. Крушение столь хитроумного плана вызвало у арестованного полную растерянность, а затем и признание в своей принадлежности не только к фашистской военной разведке, но и о былом многолетнем сотрудничестве с царской и кайзеровской разведкой, с II отделом польского генштаба и управлением политической полиции. Чуть позже, придя в себя, профессиональный шпион и провокатор стал отказываться от ранее данных показаний, но тень надвигавшейся на него расплаты за содеянное была столь реальной, что он вынужден был, рассчитывая на помилование, пойти на «чистосердечное признание». Однако все усилия Розенбаума в этом направлении оказались тщетными. За несколько дней до нападения фашистской Германии на Советский Союз военный трибунал НКВД приговорил его по совокупности преступлений к высшей мере наказания – расстрелу. Правда, в связи с начавшимися военными действиями и срочной эвакуацией всех арестованных вглубь страны этот приговор так и не был приведен в исполнение.

Несомненная значимость операции советских чекистов по раскрытию шпионско-провокаторской деятельности Эдуарда Розенбаума, а также загадочность его исчезновения после вынесенного ему приговора – не эти сюжеты легли в основу данной книги. Автору ее показалось куда более важным показать всю предшествующую жизнь агента пяти разведок – как бы отрицательно он ни относился к нему как типу. Естественно, по своему месту в истории провокаций как метода борьбы с общественно-революционным движением Розенбаум стоял на несколько ступенек ниже «великого провокатора» Евно Азефа, тем не менее, в их биографиях можно найти много общего, типичного. Более того, следственное дело Розенбаума позволяет, не вдаваясь в морально-этическую и прочие оценки мотивов его поступков, рассмотреть главное кредо его жизни практически изо дня в день.

Провокаторская деятельность Эдуарда Розенбаума – это классический пример работы в разведке агента, что называется, второго уровня. Но этот шпионский ранг нисколько не умаляет ее значения для исследования самой провокации как системы. Наоборот, почти сорокалетний период службы агента (1902–1940) в царской охранке и полевой жандармерии, в кайзеровской военной разведке и гитлеровском абвере, во II отделе польского генштаба, управлении политполиции раскрывает широкие возможности для ознакомления с опытом работы этих структур в среде своих противников.

Впечатляет список чинов охранки, с которыми поддерживал связь Розенбаум в разные периоды своей службы: генералы Новицкий и Витберг, полковники Казанцев, Рева и Оже-де-Ранкур, подполковник Кулябко, ротмистры Савельев, Розмарица и др. В полевой жандармерии он был подчинен генералу Мухину и ротмистру О-Рурку. В качестве агента немецкой разведки он работал с генералами и офицерами германского генштаба Герингом, Шиллером, Кункелем, Виллигероде, Шилле, Габербушем, Фитцем, Арндтом, Лянге, Бауэром и др. Находясь на службе в польском речном военном флоте, Розенбаум установил связь со II отделом генерального штаба польской армии и по заданию его сотрудников – полковника Неверовского, майоров Крагельского и Садовского, капитана Филиновича – он занимался разведывательной деятельностью на окупированной территории Западной Белоруссии, а также среди польских военнослужащих. Часть выполняемых им заданий проводилась под эгидой II отдела и управления политполиции (полковники Перковский. Святополк-Мирский, подполковник Табачинский, майоры Яцынич и Гржибовский). Будучи агентом-резидентом-маршрутником, он свыше десяти лет тесно сотрудничал с руководителями польской политполиции – генералами Розвадовским, Поплавским, Комарчевским, Маковским, Демб-Бернацким, КостекБернацким, полковником Корвин-Пиотровским и др.



По заданиям царской охранки Розенбаум занимался шпионско-провокаторской деятельностью в городах: Елизаветграде, Киеве, Одессе, Харькове, Полтаве, Виннице, Проскурове, Тифлисе, Баку, Владивостоке, Варшаве, а также на Черноморском торговом флоте. Неоднократно в качестве агента участвовал в обеспечении охраны императора Николая II и членов царской семьи, многих коронованных особ иностранных государств, приезжавших с визитами в Россию. В числе раскрытых им антиправительственных организаций значилось несколько студенческих нелегальных землячеств Киевского университета, а также местное эсеровское объединение под названием «Свободная Россия». Им были выданы охранке также крупные большевистские организации в Харькове, Одессе, Баку и меньшевистская организация в Тифлисе. Во время службы в полевой жандармерии объектом его внимания были, как правило, одиночки из числа большевистских агитаторов. За годы работы в царской охранке и в полевой жандармерии по его наводкам были арестованы около десяти тысяч революционно настроенных лиц.

Результатом сотрудничества Эдуарда Розенбаума с польской военной разведкой и политполицией стало раскрытие нелегальной деятельности ряда прокоммунистических организаций в Польше: «Вольны Роботник» («Свободный Рабочий»), «Чэрвоны Штандар» («Красное Знамя»), «Вольносць для люду Працуенцего»

(«Свобода Трудящихся»), «Дер Штерн» («Звезда»), «Владза Класу Процуенцему» («Власть Трудящемуся Классу»), «Польска Работнича» («Рабочая Польша») и др. Им самим, а также с помощью завербованных им агентов в городах Варшаве, Кракове, Лодзи, Люблине, Познани, Бельско, Августове, Беластоке, Ровно, Ковеле, Бресте, Гродно, Слониме, Пинске и др. были выданы, а затем арестованы в разные периоды около 50 тысяч членов этих организаций.

Особое место в цепи этих провокационных действий занимает раскрытие им «Союза польских патриотов».

Действуя в двух мирах – в мире разведки – тайной полиции, с одной стороны, и в мире нелегальных, по большей части, революционных организаций – с другой, Эдуард Розенбаум всегда следовал одной, изначально избранной, цели – борьбе с коммунизмом во всех его проявлениях. В этом смысле он действовал настойчиво и целенаправленно, что в определенном отношении оправдывало факт его нахождения одновременно в лоне нескольких разведывательных служб разной государственной принадлежности. Последнее делает жизнь агента-провокатора исключительно интересной в глазах историка. Этот интерес еще более усиливается благодаря знакомству с периодами его студенческой, армейской и флотской жизни. Много нового в познании истории русской культуры содержат те страницы исследуемой биографии, которые повествуют о работе Розенбаума в качестве импрессарио русских театральных и концертных трупп. Организацию их гастролей в Польше он успешно сочетал с агентурно-разведывательной деятельностью. Знакомство с внешне монотонной жизнью Эдуарда Розенбаума и его окружения открывает большие возможности для освещения повседневного быта как агентов различного уровня специализации, так и тех социальных слоев, в среде которых осуществлялась шпионско-провокаторская работа.

Всестороннее освещение повседневной жизни главного героя – желание вряд ли до конца осуществимое. Обстоятельства, условия и уровень его провокаторской деятельности были таковы, что они до сих пор не нашли практически никакого отражения в литературе и мемуарных источниках. Те же, кто стоял во главе разведок, сотрудником которых он являлся, не считали возможным опускаться до упоминания в своих мемуарах о связях с агентом подобного ранга; активисты революционных организаций в свою очередь ничего не знали о его связях с тайной полицией, да и его внедрение в жизнь той или иной организации чаще всего внешне было подобно укусу комара, а это почти не задерживалось в памяти.

Тем более ничего не могли поведать о жизни резидента Розенбаума его многочисленные агенты – сотрудники, завербованные им преимущественно из рабочей среды. Сказанное отнюдь не означает, что потеряна всякая надежда на возможность появления имени Розенбаума на страницах книг и журналов.

Основным источником для составления биографии агента Эдуарда Розенбаума служат несколько томов материалов его судебно-следственного дела, хранящегося в текущем архиве Управления комитета государственной безопасности (УКГБ) по Гродненской области Республики Беларусь 1. При всех специфических недостатках этого вида источника применительно к 30–40 годам минувшего столетия (скудность документации, крайняя тенденциозность как материалов следствия, так и обоснования приговора, чрезмерный лаконизм), материалы данного дела можно признать составленными достаточно профессионально. Важное место в комплексе этих документов занимают «Собственноручные показания обвиняемого Эдуарда Эдуардовича Розенбаума», написанные им на 442 листах большого формата, где получила освещение вся его агентурная деятельность с 1906-1907 годов по 1939 год. Фактически продолжением этих показаний можно считать и другой документ, озаглавленный «Моя деятельность в германской военной разведке в бывшей Польше» на 18 листах такого же формата.

Эти документы составлялись Розенбаумом в минской следственной тюрьме НКВД буквально из дня в день (с 28 декабря 1940 года по 20 апреля 1941 года). Рассчитывая на спасение за счет чистосердечного признания, обвиняемый неоднократно в ходе допросов утверждал, что его «собственноручные показания полностью соответствуют действительности, а следовательно, являются правдивыми». Проверка этих данных в ходе исследований осуществлялась посредством соотнесения их с материалами следствия (допросами самого Розенбаума и свидетелей по делу, агентурными сведениями сотрудников НКВД, справками и запросами, посылаемыми следственными и судебными органами в разные инстанции, включая Архив Октябрьской революции). В результате использования данных источников удалось обозначить не только главные вехи жизни агента Розенбаума, но и показать ее повседневное течение в русле основных его занятий.

Большую роль в раскрытии темы сыграли обобщенные труды, посвященные истории военной и политической разведки, событиям советско-польской войны, революционно-освободительному движению в Польше и Западной Белоруссии в 1920–1930-е годы.

В них прямо или косвенно говорится о тех многочисленных событиях, участником или очевидцем которых был Эдуард Розенбаум. Ссылки на них даются в примечаниях, помещенных в конце книги. Там же находятся в качестве приложения и копии отдельных документов из судебно-следственного дела Э.Э.Розенбаума.

Всем лицам, оказавшим мне любезное содействие в работе над книгой, я приношу мою глубокую благодарность.

Глава I. ОТ «СОЮЗА РУССКОГО НАРОДА»

К ЦАРСКОЙ ОХРАНКЕ

О первых шагах жизни Эдуарда Розенбаума известно крайне мало. Даже год его рождения в разных источниках подается поразному. В анкете, составленной на него 1 ноября 1940 года при первом допросе в Лидском горотделе НКВД, таковым значится год. Данная дата, записанная, вероятно, со слов допрашиваемого, скорее всего отражала его наивные расчеты на снисхождение к себе по причине солидного возраста, чем реальное положение вещей. Два месяца следственной тюрьмы и почти ежедневные допросы дали понять Розенбауму, что такие уловки ничего не значат по сравнению с теми вопросами, на которые от него требовали ответов. Поэтому, спустя два месяца, в своих «Собственноручных показаниях» настоящей датой своего рождения он назвал 6 апреля 1878 года (по старому стилю). Что же касается места своего появления на свет, то его Розенбаум никогда не скрывал, более того, его название «Одесса» он называл и записывал с особой, типичной для одесситов, внутренней гордостью. Часто в его общении с людьми это слово было своеобразным паролем, позволявшим с ходу устанавливать должный контакт с окружающими.

О своем происхождении наш герой на извилистых поворотах жизни говаривал разное, нередко называя своего отца – потомственного дворянина Лифляндской губернии – то армейским генералом, то флотским адмиралом. «Наследственные владения» последнего также в зависимости от ситуации меняли не только свои размеры, но и место расположения. Иногда разговоры о них ограничивались лишь Латвией, в другой раз они распространялись на юг, в пределы Каменец-Подольской и Киевской губерний. Между тем в большинстве официальных документов, касающихся родителей, значилось, что отцом будущего агента (чем бы он ни занимался, эта профессия была в его жизни главной) был обрусевший немец, служащий Одесской таможни Эдуард Теодорович Розенбаум.

Мать Эдуарда Розенбаума – урожденная Дюврэ-Куэ Каролина Сигизмундовна – до своего замужества была артисткой балета. Где и как, на каких сценах она танцевала, что объединило в Одессе этих двух совершенно непохожих людей, сказать трудно. Во всяком случае, в памяти Розенбаума сохранились материнские упреки в адрес отца со ссылками на «загубленную молодость, красоту и талант».

Продвижение по службе Розенбаума-старшего шло не так, как это могло быть, доходы семьи были скромными, что чаще всего и было предметом семейных конфликтов. Несмотря на это, он своей роли главы семейства жене никогда не уступал и молча, терпеливо переносил все обращенные в его адрес нападки. В силу многолетнего нахождения на казенной службе и свойственного большинству немцев уважительного, вплоть до педантизма, отношения к начальству и властям, Эдуард Теодорович воздействовал на становление единственного сына в верноподданическом духе. Мать же, считая себя не просто полькой, а «полькой, в жилах которой течет французская кровь», несмотря на свой ранний разрыв с театром, вносила в семейную жизнь атмосферу возвышенно-романтического отношения ко всему окружающему миру. Такое состояние души иногда заводило ее в разговорах с близкими людьми в состояние некоторой оппозиционности по отношению к властям, впрочем, не заходившей далее обид на начальство своего мужа да критики «мужлана-городового», как-то обидевшего ее традиционным «здрасте» с подкручиванием вверх рыжего уса. Столкновение этих родительских воспитательных стихий находило в душе мальчика, не имевшего рядом никого ближе и роднее маменьки и папеньки, попеременное тяготение ко всему тому, что им было дорого.

В 1896 году он окончил гимназию и несколько лет по протекции знакомых отца служил весовщиком при портовых складах и магазинах. К работе этой Эдуард не питал никакого интереса:

высокомерие опытных коллег его раздражало, а распущенность и хамство вечно пьяных грузчиков злили. Единственное, что ему нравилось в порту, так это нарядные пассажирские пароходы, веселая публика на них, музыка... и гудки, как бы зовущие к где-то существующей, неизменно светлой жизни. И молодой человек стал подумывать о профессии морского штурмана. В начале 1902 года, не достигнув и пятидесяти лет, от неожиданного желудочного кровоизлияния умер Розенбаум-старший, что в корне изменило планы сына на будущее. Между тем подходило время отбывать ему воинскую повинность, и в сложившейся ситуации он не смог придумать ничего лучшего, как поступить в том же году в Елизаветградское кавалерийское училище, что в Херсонской губернии. Учился он с желанием, и длиннополая шинель, сапоги со шпорами, шашка на боку – все это волновало воображение будущего кавалериста, но лошадь, выездка и прочее никак не давались ему; быть же посмещищем у тех своих товарищей, что будто бы родились в седле, он не хотел. На втором году учебы в училище он подал рапорт об увольнении, который беспрепятственно начальством был удовлетворен. Не желая ехать домой, к глубоко страдавшей от неудач сына матери, он, по совету ротмистра жандармерии Розмарицы, поступил зимой 1904 года вольноопределяющимся на службу в 11-ю артиллерийскую бригаду, которая дислоцировалась в небольшом городке Луцке. Тогда же состоялась и его вербовка в число царской охранки с получением задания «присматривать за неблагонадежными». Непосредственный начальник Розенбаума, командир 5-й батареи Сергей Владимирович Лукашевич, сумел заметить в нем служебное рвение, умение ладить с товарищами, и уже через год с небольшим он подал прошение вышестоящему командованию о переводе вольноопределяющего Розенбаума в прапорщики. Высочайший указ об этом был опубликован в специальном разделе военной газеты «Русский Инвалид» от 25 октября 1905 года.

Этот номер газеты новоиспеченный прапорщик затем долгие годы хранил вместе с другими важными для себя документами. Что же касается агентурной деятельности Розенбаума в армейской среде, то она по разным причинам была тогда малорезультативной.

Революция 1905–1907 годов еще более укрепила в нем верноподданические чувства и желание служить в армии. Он дважды по рекомендации подполковника Лукашевича ездил в Петербург в Михайловское артиллерийское училище для сдачи экзамена на чин подпоручика артиллерии и дважды по иронии судьбы срезался там на экзамене по аналитической геометрии и механике, а готовиться к третьим испытаниям еще через год (как замечал позднее он) не было уже ни энергии, ни желания. В последний раз приезд из столицы в Луцк совпал с выходом в свет правительственного указа о том, что прапорщики могут оставаться в дальнейшем на военной службе с правом производства до чина штабс-капитана через каждые шесть лет. Этот указ Розенбаума в каком-то смысле удовлетворял.

С 1905 по 1909 годы в чине прапорщика он служил еще около полугода в 11-й артбригаде, затем во второй запасной артбатарее и, наконец, в 6-м мортирном артдивизионе, который был расквартирован в Киеве. Отсюда по неизвестным причинам он уволился в запас и в сентябре 1909 года поступил на юридический факультет местного университета Святого Владимира.

В бытность студентом университета Розенбаум входил в состав студенческой монархической организации, находившейся под влиянием «Союза русского народа». Возглавлял организацию студент В.С.Голубев, издававший и газету монархически настроенных студентов «Двуглавый орел». Студенты, не принадлежащие к этой организации, называли таковую «Черной сотней». Как-то после одного из собраний Голубев предложил Розенбауму сообщать ему о важнейших событиях из жизни «студентов-прогрессистов», с презрением относившихся к «Двуглавому орлу», а также о постановлениях, выносимых на тайных собраниях землячеств. Таковых же в университете в ту пору было несколько. Сам Розенбаум входил в землячество польских студентов «Огниско» («Очаг»), был хорошо знаком с руководителем землячества украинских студентов «Украина-Подолье» Иваном Моргачевским и председателем землячества «Кавказ» Виктором Дубянским. Трудно сказать, был ли Голубев связан с жандармерией, но как председатель студенческого отдела «Союза русского народа» он постоянно вращался в кругу лиц, поддерживающих правительство. Передавая информацию о своих идейных противниках Голубеву, Розенбаум постепенно вовлекался в сферу интересов органов политического сыска. В своих сообщениях о подпольной деятельности землячеств он говорил преимущественно об их повседневной жизни, характеризовал поступки руководителей, круг их общения. Что же касается постановлений их собраний, то к их числу Розенбаум отнес переданные им Голубеву две-три прокламации, содержавшие призывы к организации студенческих демонстраций в связи с отлучением Святейшим Синодом Л.Н.Толстого от Церкви и преданием его анафеме, а также призывы к отправлению делегации киевских студентов в Ясную Поляну, на похороны писателя.

Благодаря участию в монархической организации и общению с Голубевым, Розенбаум в скором времени познакомился с профессором политической экономии, редактором-издателем местной монархической газеты «Киевлянин» Дмитрием Ивановичем Пихно (1853–1913), бывшим и главой киевского отделения «Союза русского народа». Более того, какое-то время по приглашению профессора он был даже занят в корректуре газеты. Общался он также с судебным инспектором Иваном Александровичем Григоровичем, с военными судьями Киевского военно-окружного суда генералом Смирновым и полковником Мочульским. Приблизительно в то же время он познакомился с подполковником Оже-де-Ранкуром – начальником Киевского железнодорожного жандармского управления. В доме Оже-де-Ранкуров он оказался благодаря дружеским отношениям с сыном подполковника Анатолием, бывшим в 1905 году кадетом последнего класса Киевского Владимирского кадетского корпуса. Затем он учился в Павловском военном училище в Петербурге, был произведен в офицеры.

Спустя годы, в 1924 году, в Польше Розенбаум встретил Анатолия Оже-де-Ранкура уже в качестве артиста русской опереточной труппы П.Н.Андреева-Трельского. Друг молодости не пожалел усилий для его зачисления в труппу в качестве передового (импрессарио) труппы. От него же Розенбаум узнал, что отец его умер, а сам он служил в «годы смуты» в армии Юденича. По-разному сложились судьбы и руководителей студенческих землячеств. Все они, по сведениям Розенбаума, были арестованы. После освобождения из ссылки В.В.Дубянский служил доцентом Киевского университета на кафедре геологии, и последний раз Розенбаум видел его во времена гетманского правления. Что касается В.С.Голубева, то он после окончания с отличием университета Св.Владимира продолжал заниматься национально-патриотической деятельностью. В 1914 году добровольцем ушел на фронт и, уже будучи георгиевским кавалером, погиб смертью храбрых под Варшавой2.

Подполковник Оже-де-Ранкур представил Эдуарда Розенбаума начальнику Киевского охранного отделения подполковнику А.Н.Кулябко. Последний предложил монархически настроенному студенту-юристу сообщать ему все заслуживающие внимания охранки сведения о студенческой социально-революционной организации «Кавказ» и о землячестве «Украина-Подолье». Необычность названия последней была связана с тем, что студенты – выходцы из Правобережной Украины (преимущественно Подольской и Киевской губерний) именовали свою организацию «Подолье», а левобережцы из числа жителей Черниговской и Харьковской губерний – «Украина», хотя в целом и организационно объединение было единым по духу. К землячеству «Кавказ» принадлежали все студенты – выходцы с Кавказа и Закавказья без различия в национальности, но преобладали здесь грузины. Благодаря дружеским отношениям Розенбаума со студентом-математиком Григорием Рубановичем –членом землячества «Украина-Подолье», ему удавалось всегда быть в курсе дел в этом объединении. Из числа наиболее видных деятелей землячества Розенбаумом подполковнику Кулябко были сообщены фамилии студентов: Владимира Кудрявцева, Дмитрия Данько, Ивана Морачевского, Александра Головинского. Арестам и задержаниям в Киевском университете в 1909 году подверглись около 50 человек.

В 1907 году по заданию охранки Розенбаум выезжал на полгода на Кавказ, где работал под руководством подполковника жандармерии Казанцева. В Тифлисе и Баку им был раскрыто и выдано несколько революционных групп, в результате чего подверглись аресту десятки людей, включая активистов – Шарладзе, Натиева и др. В 1910 году в Харькове под контролем генерал-майора Винберга он раскрыл большевистскую организацию, состоявшую главным образом из рабочих и студентов. В числе арестованных активистов был некий Первозванцев. Всего же по его доносам подверглись арестам около 200 человек. В это время агент Розенбаум работал под псевдонимом «Самойлов». Уже тогда как штатный агент охранки он получал в месяц до 500–600 рублей; кроме того, он имел право бесплатного проезда на железнодорожном транспорте, оплачивались также и все его путевые расходы. Среди городов, в которых побывал в рассматриваемый период Розенбаум, значились Елизаветград, Полтава, Винница, Проскуров и др. Спустя годы, на вопрос следователя, что его побудило пойти на работу в охранку, он отвечал: «Пошел я на эту работу, во-первых, из-за материальных выгод и желания выделиться, а, во-вторых, из-за своих антисоциалистических убеждений. Будучи сторонником незыблемости самодержавной власти, я был врагом всяких революций, а потому бдительно следил за всякими проявлениями революционности в армии, среди студентов и рабочих».

Как и большинство агентов охранки, Розенбаум действовал в революционной среде достаточно продолжительное время. Даже выезды в командировки предполагали его нахождение там не менее трех месяцев – срок вполне достаточный для внедрения в антиправительственное сообщество и обеспечения поставки для начальства более или менее регулярных сведений о них. Дело в том, что охранка ценила и оберегала своих осведомителей, приобретенных с большим трудом. Имея иногда детальные сведения о работе той или иной организации, жандармы не прибегали к арестам, опасаясь провалить агента и лишиться ценнейшей информации. В одном из циркуляров той поры об организации и ведении сыска, к примеру, предписывалось: «Все стремления политического сыска должны быть направлены к выяснению центра революционных организаций и уничтожению в момент наибольшего проявления их деятельности. Поэтому не следует ради обнаружения какой-нибудь типографии... срывать дело розыска»3. Следует заметить, что Розенбаум на протяжении всей своей агентурно-провокаторской деятельности твердо придерживался этого правила, что не только обеспечивало успех дела, но и собственную безопасность.

По возвращении в Киев Эдуард сразу же направился к подполковнику Кулябко. Как правило, конспиративные встречи студента и начальника охранки проходили в кафе «Аполло» и кафешантане «Шато де флер». Все полученные Розенбаумом сведения сообщались Кулябко устно, а иногда, по распоряжению последнего, – письменно. На эти встречи подполковник приходил в штатском платье, причем надевал пенсне, которого, находясь в военной форме, он никогда не носил. Вообще старался больше ходить в штатском платье. Весьма примечательно, что Кулябко в ту же пору привлек к доносительству, включив в число своих сотрудников, будущего убийцу П.А.Столыпина – Дмитрия Богрова, поступившего на юридический факультет в том же 1909 году, как и Розенбаум.

Не исключено, что Розенбаум – монархист – и Богров – анархистсоциалист – хорошо знали друг друга, но по политическим мотивам их отношения вряд ли были дружелюбными. Однако охранка их объединяла. Только Розенбаум встречался с Кулябко в общественных местах, а Богров – в самом охранном отделении, в служебном кабинете начальника. В Киевском охранном отделении Богров начал работать примерно тогда же, когда и Розенбаум. Только если для первого эта работа в Киеве завершилась в связи с отъездом в Петербург в феврале месяце 1910 года, то последняя встреча второго агента с Кулябко состоялась осенью того же года4.

На этом свидании Розенбаум сообщил начальнику охранки о своем желании бросить учебу в университете и «посвятить себя морю». К этому времени материнское романтическое начало, повидимому, стало в Эдуарде брать верх над отцовским стремлением к порядку. В подтверждение серьезности своих намерений он пояснил, что уже зачислен штурманским своекоштным учеником на пароход добровольного флота «Владимир», который в скором времени отправляется из Одессы на Дальний Восток. Сказанному Николай Николаевич нисколько не удивился (вероятно, об усилиях агента в этом направлении он уже знал), а только предложил Эдуарду Эдуардовичу сразу же по прибытии в Одессу явиться к жандармскому подполковнику Н.А.Рева, исполнявшему в то время обязанности помощника одесского градоначальника И.В.Сосновского. В качестве рекомендательного письма к подполковнику Рева Кулябко вручил Розенбауму свою визитную карточку, на которой карандашем тотчас же написал: «Предъявитель сего верный человек – Розенбаум Эдуард Эдуардович, который может быть полезен по борьбе с революционными элементами».

Приехав в Одессу в первых числах декабря 1910 года, Розенбаум сразу же пошел к командиру парохода «Владимир», капитану 1-го ранга И.Г.Скальскому, а затем отправился к полковнику Рева. После передачи ему визитки Кулябко Рева стал расспрашивать молодого человека, явившемуся к нему уже в форме штурманского ученика добровольного флота, почему он, имея возможность получить высшее образование, решил сделаться моряком. Внимательно выслушав будущего штурмана, полковник обратился к патриотическим чувствам Розенбаума и после крепкого чая предложил ему вести наблюдения за распространением революционных настроений в среде моряков, которые стали чрезвычайно быстро проявляться здесь в связи с делом лейтенанта Шмидта, первым поднявшим в 1905 году флаг революции на броненосце «Потемкин», и попросил о всем замеченном сообщать ему частной корреспонденцией по частному адресу: «Одесса, Херсонская улица, 12». Пообещав это самым добросовестным образом делать, Эдуард Розенбаум 15 декабря 1910 года в составе экипажа парохода «Владимир» отправился в далекий рейс во Владивосток.

На пароходе «Владимир» никакого революционного влияния штурманский ученик не обнаружил, о чем он и сообщил из Владивостока полковнику Рева. Кроме всего, для Розенбаума это был первый рейс на пароходе, во время которого он был полностью поглощен постижением морского дела, морской навигации, астрономии, океанографии... В ходе морской практики он твердо решил после отбытия 12–месячного плавания, которое требовалось для права быть допущенным к экзаменам на штурмана дальнего плавания, сдавать их при одном из училищ мореплавания. Из этого рейса на «Владимире» Эдуард Розенбаум вернулся в Одессу апреля 1911 года, после чего отправился в отпуск к матери, жившей в Киеве, на один месяц, т.к. на 28 мая 1911 года был назначен второй рейс во Владивосток. Судя по всему, в это время он избегал встречи с подполковником Кулябко. Виной тому была переполнявшая его душу борьба сомнений и чувств. Думается, что в итоге тяга к морю уберегла его от возможного участия в киевских торжествах, прерванных террористическим актом Богрова и смертью П.А.Столыпина. Впрочем, шанс такого участия мог быть вполне осуществимым. По некоторым данным, в один из приездов в Киев (весной-летом 1911 года) он был вызван к начальнику ЖУ Василию Дементьевичу Новицкому, который назначил его как агента в охрану ожидавшейся к прибытию в город царской семьи и дал ему при этом новый псевдоним «Драуде Муабнезор» (обратное чтение его имени и фамилии). С этим псевдонимом он работал до февраля 1917 года.

Во второй рейс на Дальний Восток «Владимир» уходил с группой практикантов из Бакинского училища дальнего плавания под руководством преподавателя того же училища Осташкина. Среди практикантов, а их было около 60-ти человек, Розенбаум во время похода выявил нескольких революционно настроенных юношей, а именно: Сергея Черницына, Владимира Коньковского, Ростислава Ракитина, о которых он сообщил полковнику Рева. Кроме того, по прибытии во Владивосток путем общения с военными моряками ему удалось узнать о существующей в команде броненосца «Аскольд» нелегальной организации под названием «Передовой моряк», во главе которой стоял штурманский офицер, младший лейтенант Борисов. Об этом также было сообщено в Одессу в августе 1911 года из Владивостока, где «Владимир» стоял около двух недель. Через несколько дней после возвращения из плавания в Одессу (12 ноября 1911 года) Розенбаум отправился в Херсон с намерением сдавать весной следующего года штурманские экзамены при местном училище дальнего плавания. К этим экзаменам его готовил старший преподаватель училища Гаврюшин. Ближе к весне последний посоветовал кандидату в штурманы сдавать экзамены не в Херсоне, а в Баку, где, по словам репетитора, заседает более снисходительная экзаменационная комиссия. Совет Гаврюшина был принят к исполнению. И Эдуард поехал в Бакинское училище, но там из-за нехватки полутора месяцев до обязательного 12-ти месячного плавания его к экзаменам на штурмана дальнего плавания тоже не допустили. Так Розенбаум поневоле распрощался с мечтами о морской карьере и через какое-то время при помощи полковника Ревы устроился в Одессе в фирму «Проводник» городским агентом по продаже автопокрышек.

В это время в порту то здесь, то там вспыхивали так называемые «беспорядки», и Розенбаум, сохранивший свою ученическую морскую форму, стал все чаще появляться на торговых и пассажирских судах российского флота. Бывая там, он прислушивался к разговорам моряков, завязывал выгодные знакомства, что вывело его на нелегальную организацию «Молодой моряк», которой руководил штурман с парохода «Иерусалим» Сергей Гаврилов. Об этом факте неудавшийся моряк донес полковнику Рева, и вскоре там были произведены аресты около 30 моряков. Первыми они коснулись активистов из «Молодого моряка» – самого Гаврилова, помощников капитана Юлия Теяра, а также штурмана Ивана Кахмани с парохода «Пермь» и старшего матроса Вольского с парохода «Великий князь Константин», ходившего крымским рейсом, и др. Параллельно с работой в порту Розенбаум, согласно директиве начальника местной транспортной охранки, установил контакты со студентами Одесского университета, носившего тогда название Новороссийского. Таким образом, ему удалось выявить деятельность здесь нелегального студенческого землячества, основу которого составляли армяне и грузины. О существовании этого объединения стало известно благодаря тем «дружеским» отношениям, что завязались между Эдуардом и студентом-естественником Георгием Георгиеску (греком по национальности), сыном известного в Одессе владельца пекарен и булочных. Вскоре Георгиеску и несколько активистов были арестованы, после чего землячество перестало заниматься противозаконной деятельностью.

В начале 1914 года, в связи с командировкой полковника Рева в Петербург, его функции в работе с Розенбаумом были переданы ротмистру Одесского жандармского управления Савельеву. Последний познакомил Эдуарда (для координации действий в студенческой среде) с прибывшим недавно в распоряжение Одесского ЖУ ротмистром жандармерии А.В.Розмарицей. Следует заметить, что в связи с обострением русско-германских отношений и приближением войны революционное движение в стране несколько замедлилось на фоне общего патриотического подъема, охватившего народные массы. И тем не менее попытки оживления антиправительственного движения в стране имели место. В феврале 1914 года Розенбауму удалось предотвратить антивоенную манифестацию студентов Новороссийского университета и Одесского художественного училища. Во время этой сходки 12 студентов были арестованы, включая ее зачинщиков: Крестникова, Агашвили, Терзиманова и др. В апреле совместно с Розмарицей он раскрыл антивоенную и антиправительственную деятельность еврейского социал-революционного кружка, возглавляемого бывшим студентом местного университета, служившим в это время секретарем у известного городского адвоката Л.Г.Фурмана, Хаимом Пергаментом. На основании донесения об этом оба активиста были арестованы. В конце мая 1914 года совершенно случайно от штурмана пассажирского парохода «Пушкин» Алексея Федченко, сотрудничавшего с охранкой Одесской морской полиции, Розенбаум узнал о выпуске в Константинополе революционной организацией «Передовой моряк» своего печатного органа – газеты «Моряк». Три экземпляра ее было доставлено ротмистру Савельеву.

В июне в настроении масс наступил резкий перелом в пользу национально-патриотического движения. Повсеместно проводились манифестации с ношением портретов царя, подкидыванием на «ура» проходящих по улицам молодых подпоручиков. Эта волна патриотического подъема захватила и Розенбаума. 17 июля была объявлена всеобщая мобилизация, по которой он был призван в армию и направлен в 64-ю артиллерийскую бригаду. С этого момента было закончено его сотрудничество с российской жандармерией внутренней охраны.

Глава II. В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ Призыв в армию в связи со всеобщей мобилизацией изменил лишь место сыскной деятельности Розенбаума, что же касается объекта приложения его усилий, то он практически оставался тем же; видимое изменение в нем проявилось лишь в смене формы одежды и рода занятий. Поменялось и его начальство. Ротмистр Савельев сообщил об уходе в армию своего агента командиру 4го полевого жандармского эскадрона полковнику Вельяминову, а тот передал сведения о Розенбауме своему помощнику ротмистру графу О-Рурку. В это время 4-й эскадрон квартировал в Киеве, всех же полевых жандармских эскадронов в России тогда было не более десяти. После объявления войны часть 4-го эскадрона под командованием ротмистра графа О-Рурка оказалась приписанной к штабу 1-й действующей армии, каковой в начале войны командовал генерал Ранненкампф. Основная задача О-Рурка с его жандармами состояла в наблюдении за частями, входящими в состав армии, как в дисциплинарном, так и в политическом отношениях, а также в периодическом (не реже раз в месяц) их инспектировании.

Приехав с этой целью в 64-ю артиллерийскую бригаду, он первым делом вызвал к себе прапорщика Розенбаума и сразу же напрямую сказал ему, что он знает от подполковника Кулябко, других начальников о его сотрудничестве до войны с жандармерией внутренней охраны и в форме вежливой, но достаточно категоричной, исключающей отказ, предложил работать вместе по слежке за офицерским составом и нижними чинами 64-й артбригады.

«Если у вас появятся какие-либо важные для нас сведения. – сказал граф О-Рурк, – то немедленно давайте об этом знать в штаб 1-й армии, в третий отдел. Сам я постараюсь бывать здесь у вас как можно чаще. В экстренных случаях можете обращаться к заведующему разведывательной частью при начальнике артиллерии корпуса поручику жандармерии Гейденреху. О вас я ему сообщу».

Первое время ничего примечательного Розенбаум в армейской среде не замечал, и только в конце 1914 года он обратил внимание на неуставные отношения прапорщика Мордвинова с нижними чинами. Прапорщик Мордвинов служил в 9-й батарее и дружил с писарем Фрумкиным. Оба собирали в укромных местах вокруг себя солдат и о чем-то подолгу беседовали, сохраняя при этом все меры предосторожности. О подозрительном поведении прапорщика и нижних чинов Розенбауму сообщил фельдфебель 2-й батареи подпрапорщик Завистовский, отличавшийся исключительной требовательностью к дисциплине подчиненных и считавшийся большим службистом. После его сообщения Розенбаум начал сам наблюдать за Мордвиновым, а затем нашел и способ познакомиться с ним. Оказалось, что он – бывший студент-юрист Новороссийского университета, человек явно социалистических воззрений.

Этого прапорщику Розенбауму было вполне достаточно, чтобы донести о нем ротмистру О-Рурку, не входя в содержание его бесед с солдатами. После этого О-Рурк вел расследование этого дела лично: несколько раз разговаривал с командиром батареи, с самим прапорщиком Мордвиновым. В итоге Мордвинов был откомандирован из бригады, а писарь Фрумкин, солдаты Скуратов и Пирог были арестованы и отправлены под жандармским конвоем в штаб 1-й армии. Их дальнейшая судьба доносителя не интересовала. Тем не менее он был уверен, что «зернышко, брошенное прапорщиком Мордвиновым дало всход», так как среди артиллеристов все больше стала распространяться критика военного командования, в которой были замешаны прапорщики 64-й бригады Иосиф Кременецкий и Антон Павленко. Получив информацию об этом, О-Рурк опять приехал в бригаду; оба подозреваемых в пропаганде были арестованы, но потом освобождены и отправлены в резерв чинов штаба 1-й армии. Все это имело место в августесентябре 1914 года во время боев в районе Сувалок, у деревень Рачки и Олыка. Тогда же в результате немецкого артобстрела Розенбаум был тяжело контужен, эвакуирован с фронта, после чего длительное время лечился в госпитале.

После выздоровления он был направлен в 105-ю парковую артбригаду, находившуюся в составе 4-й армии, которой командовал генерал Леш. Сама же армия принимала участие в боевых действиях Западного фронта (командир генерал Эверт), штаб фронта находился в Минске. В обязанности 105-й парковой артбригады входило снабжение всем необходимым того же номера артбригады. Как парковой, так и полевой бригадой командовал генералмайор Мухин, которого Розенбаум знал еще с 1905 года по службе в 11-й артбригаде. В то время Мухин был командиром 1-го дивизиона, стоявшего в г.Дубно, а прапорщик Розенбаум служил в 5-й батарее 2-го дивизиона той же бригады, квартировавшей в г.Луцке. Генерал Мухин (в тот период полковник) был частым гостем в доме командира 6-й батареи подполковника Василия Васильевича Заливкина, в котором почти ежедневно бывал и Эдуард. Подполковник и его жена Екатерина Николаевна были страстными любителями карточной игры в винт, и у них часто по вечерам собиралась компания, в состав которой, кроме супругов, входили штабскапитан Антуфьев, подпоручик Хонжалов и прапорщик Розенбаум. Когда же в Луцк приезжал Мухин, прекрасно игравший в винт, то эти вечера превращались в «незабываемый праздник». Поэтому по прибытии Розенбаума к новому месту службы Мухин встретил его не просто как подчиненного, но как доброго знакомого.

Во время стоянки бригады в одной из деревень между Слуцком и Синявкой перед Рождеством 1915 года, будучи у генерала Мухина по делам службы, прапорщик был приглашен им слегка «повинтить». В то время пока они были одни, генерал, перебирая карты, спросил: «Вы, кажется, работали с полевой и внутренней жандармерией?», на что получил утвердительный ответ. После этого Мухин заметил: «В таком случае понаблюдайте за политическими настроениями в парке, и если что-либо заметите – сообщите мне, а о дальнейшем я позабочусь сам; не забывайте, что у нас почти нет кадровых офицеров, кроме поручика Вересова и капитана Рота. Особенно понаблюдайте за делопроизводителем Зайцевым, так как считаю его элементом неблагонадежным, а также за чинами унтер-офицерского состава, который у нас исключительно из запасных, причем большинство из них из рабочих крупных предприятий – бывшие рабочие Ижевского завода, а там, как известно, революционная зараза пустила глубокие корни».

Сказанное генералом его партнер воспринял как программу действий, про себя отметив, что еще в довоенное время офицеры 11-й артбригады называли его «слуга царю, отец солдатам». Человеком он был требовательным, но добрым и отзывчивым для всякого, кто честно служил Царю и Отечеству, а сам себя он называл неизменно: «Я солдат моего государя».

Наблюдая за указанными генералом лицами, Розенбаум в их поведении ничего предосудительного не замечал, так как в делах службы они были исполнительными и аккуратными людьми, а войти в более близкие с ними отношения он не мог. Поэтому при одной из встреч с генералом Мухиным на его вопрос: «Ну, что же?..», прапорщик ответил, что в поведении указанных генералом лиц ничего существенного не замечено. Ответственное отношение личного состава к своим обязанностям подтвердил и подполковник Коновалов; давая ему аттестацию, он полностью подтвердил сказанное прапорщиком Розенбаумом.

В 105-й артиллерийской парковой бригаде Розенбаум пробыл до конца 1916 года, т.е. до своего откомандирования в резерв чинов штаба Минского военного округа, находившегося тогда в Смоленске. После прохождения там медицинской комиссии он был зачислен по состоянию своего здоровья на службу в тылах армии, а конкретно – в 3-й запасной артиллерийский дивизион, стоявший в местечке Ветка Гомельского уезда, по реке Сож вверх от Гомеля. Прибыл он туда 23 декабря 1916 года и был назначен младшим офицером во 2-ю батарею, которой командовал капитан Винклер. Командиром же дивизиона был кадровый офицер конной артиллерии, «отходивший» на этой должности после тяжелого ранения на фронте – полковник Алексей Николаевич Федоров. В этом дивизионе Розенбаум пробыл до 1 февраля 1917 года, пока не пришел из штаба округа приказ о его переводе во 2-й запасной артдивизион в Смоленске для пополнения некомплекта офицерских кадров. В этом дивизионе он пробыл до Февральской революции, после чего 2-й дивизион был переформирован в 1-й артиллерийский дивизион Смоленского Совета солдатских и рабочих депутатов, а сам Розенбаум оказался в нем на должности заведующего хозяйством. Дивизионом командовал полковник Виктор Николаевич Воропаев, бывший кадет Полоцкого кадетского корпуса, юнкер Михайловского артиллерийского училища. Несмотря на разницу в возрасте и чине прапорщик и полковник очень близко сошлись на почве неприятия наметившихся изменений в стране и ожидания неминуемого краха всего и вся, чем гордились они в былой России. В это время связь Эдуарда Розенбаума с жандармерией и ее разведкой полностью прекратилась в силу наступившего политического переворота. В целом же этот период в агентурной деятельности Розенбаума, как в зеркале, отразил серьезные промахи русской военной разведки, допустившей в процессе перехода органов с мирного на военное положение целый ряд провалов при вербовке агентурной сети, наличие случаев получения непроверенных данных, значительное число двойных агентов5.

Таким агентом в это время уже был и Эдуард Розенбаум, но конкретные условия действующей армии не позволяли ему работать на германскую разведку. Такие возможности у него появились несколько позже.

Глава III. ПО ЗАДАНИЮ ГЕРМАНСКОЙ

РАЗВЕДКИ

Служа завхозом в 1-м дивизионе Смоленского Совета солдатских и рабочих депутатов, Розенбаум квартировал у местной домовладелицы Ольги Германовны Юркевич – дочери бывшего сенатора и камергера царского двора Германа Августиновича Тобизена. По соседству у нее же снимали квартиру два бывших прапорщика русской армии братья Лозинские – поляки, родом из г.Влоцлавка, стремившихся вернуться назад на родину. Когда в Смоленск прибыла германская комиссия от графа Мирбаха, бывшего в ту пору послом в Москве, братьям удалось получить от нее визы в Польшу. По их совету Розенбаум и полковник Воропаев также обратились за помощью к немцам для выезда в Киев, где проживали их родственники. К удивлению просителей чиновники комиссии пошли им навстречу и выдали соответствующие разрешения. Было это в конце июня 1918 года.

Прибыв в Киев, Розенбаум в поисках работы решил обратиться в Министерство путей сообщения гетмановского правительства, но ввиду незнания украинского языка в приеме на службу ему было отказано. Тогда по совету своего друга Эрика Карловича Линдстрема, бывшего чиновника Русского банка внешних связей, подвизавшегося у немецкой разведки, он обратился с такой же просьбой о работе в Германское центральное хозяйственное управление, располагавшееся в помещении бывшей гостиницы «Континенталь».

Директором управления был немецкий генерал Шиллер. Прошение Розенбаума на немецком языке было принято, рассмотрено, а через несколько дней (1 июня 1918 года) он получил должность ревизора сахарных заводов всей Правобережной Украины. Хороший оклад, командировочные и суточные позволяли ему тогда жить вполне прилично. В задачу его входило получать от директоров заводов и передавать в управление сведения о погрузочноразгрузочных работах в этой области для транзита в Германию.

Так он работал до конца ноября 1918 года, т.е. до дня отречения германского императора Вильгельма II от престола. Весть об этом событии застала Розенбаума на станции Калиновка (между Винницей и Казатиным), где располагался крупный сахарный завод. Ввиду наступавших новых политических событий он поспешил незамедлительно возвратиться в Киев, но здесь своего управления ревизор уже не застал, оно выехало в Германию, а на Киев наступал Петлюра.

Причин для беспокойства у Розенбаума было более чем достаточно. И главное состояло в том, что рвалась его связь с германской разведкой. Впрочем, об этом следует сказать особо и в четкой хронологической последовательности. В 1913 году начальник Киевского ГЖУ генерал Новицкий давал званый вечер, на котором присутствовали представители всех иностранных учреждений в Киеве, в том числе и германский консул барон фон Геринг. На этом вечере агент охранки Розенбаум выступал в роли светского кавалера фон Розенбаума. Тогда же и состоялось знакомство двух немцев. В ходе непродолжительного общения консул пригласил зайти молодого человека к нему в ближайшее время на прием. На следующий день запланированная встреча состоялась. В ходе беседы Розенбаум признался, что служит в охранке, что консула совсем не удивило, и он тут же предложил ему как немцу работать на пользу Германии: собирать необходимые сведения о российских воинских частях и вооружении, обещая хорошо эту деятельность оплачивать. И тут же в подтверждение сказанному выдал ему одну тысячу марок. В последующем ежемесячно Розенбаум получал уже по две тысячи. После согласия работать на германскую военную разведку фон Геринг, номинально считавшийся консулом, а реально являвшийся офицером генерального штаба, связал Розенбаума с Германом Карловичем Кункелем, работавшим в то время директором Одесского отделения русско-французских заводов резиновой мануфактуры «Проводник». Резидентом германской военной разведки в Одессе являлся директор «Всеобщей электрической кампании Симэнс и Гальсне» барон Теодор фон Виллигероде, а Кункель являлся его заместителем. Оба директора были широко известны в городе как деловые люди и, разумеется, никому не было известно о том, что оба они – полковники германского генштаба.

Работая по протекции охранки на «Проводнике» и выполняя ее задания в порту и университете, Розенбаум одновременно служил и немцам, встречаясь по делам разведки с Кункелем в его рабочем кабинете – главном отделении фирмы. Иногда такие встречи проходили на квартире директора, что располагалась на Французском бульваре, или на собственной вилле на берегу моря. Информация, передаваемая агентом, касалась мест дислокации артиллерийских частей Одесского военного округа, об их организации, о разделении по классу орудий, численном составе батарей и местном командном составе от командира батареи и выше. Особенно немцев интересовала береговая артиллерия. Все задания, даваемые Кункелем агенту, походили одно на другое и касались лишь различных родов оружия. Так как генеральный штаб в Петербурге издавал так называемые дислокационные книжки, в которых, кроме названия полка, указывались места его стоянки, иногда в них имелось описание формы одежды каждого из них, а книжки эти рассылались по штабам военных округов, где их так же, как топографические карты, имели право приобретать лишь офицеры по представлении удостоверения, то Розенбауму было поручено добыть эти книжки и карты. Все полученные задания агентом были выполнены. На этой работе прошел весь 1913 год. Часто из-за малейшей неточности агенту приходилось вновь и вновь возвращаться к выполненной работе. По словам Розенбаума, сказанным им спустя тридцать лет, «Кункель, будучи в общежитии «джентльменом» в полном смысле этого слова, в делах, касающихся разведки, был очень строг, требователен и пунктуален».

С началом войны барон Вилленгероде и Кункель чувствовали себя вполне свободно и оставались на своих местах. Более того, от Розенбаума как прапорщика запаса, призванного в 64-ю артбригаду, они требовали сведений о назначении отправляемых на фронт частей.

Однако уже в конце ноября 1914 года деятельности германского шпионского центра в Одессе был положен конец. В фондах начальника Гродненского губернского жандармского управления (Национальный исторический архив Беларуси в г.Гродно, ф.366, оп.1, д.465, лл.2170–2171) имеется документ, отражающий последние дни фирмы «Проводник» и ее связи в Гродненской губернии: «Следствием по делу фирмы «Проводник» в Одессе выявлена причастность служащего ее Густава Эккерта к преступной военношпионской деятельности. Обыск и арест его обеспокоили директора Одесского отделения фирмы Германа Карловича Кункеля, который на следующий день после ареста Эккера, запершись у себя в кабинете, сжег хранившиеся у него секретные документы. По полученным агентурным сведениям, Кункель пользовался услугами разъездных агентов». На основании этой информации начальник Гродненского ГЖУ полковник Н.И.Шамшев предписал 17 декабря 1914 года своим подчиненным выявить: «имеются ли отделения фирмы «Проводник» в Гродненской губернии, а также – кто в них служит и имеются ли у них связи с Гродненской крепостью?». По результатам проведенной работы в число подозрительных лиц попали следующие сотрудники Гродненского филиала фирмы «Проводник»: Юлий–Роберт Вевер (заведующий филиалом), Готфрид Якобсон (бухгалтер), Иона Хозе (помощник бухгалтера), Фейга Лихтенштейн (конторщица), Петр Васильевич Васильев (артельщик), Семен Николаевич Котляров (механик), Лея Кантор (приказчица), Стефания Франчук (приказчица), Николай Алексеевич Сухих (ученик механика), Павел Николаевич Детченя (ученик механика). Все они имели сношения со служащими Гродненского крепостного гаража, но никаких компрометирующих их сведений тогда обнаружено не было.

С отправкой на фронт контакты Розенбаума с германской разведкой прервались до 1918 года. Во время работы в Германском центральном хозяйственном управлении в Киеве Розенбаум опять оказался в поле зрения германской разведки. Поводом для восстановления контактов стало следующее. В августе 1918 года, будучи в служебной командировке, он встретился в поезде со своим давним знакомым, бывшим офицером Казачьей конной батареи есаулом Александром Чулошниковым, служившим у гетмана Павла Скоропадского и работавшего на добровольческую армию генерала Деникина. От него стало известно, что в условиях оккупации гетмановской Украины германскими войсками генерала Эйхгорна деникинский генерал Кирпичев формирует свою армию на этой территории с согласия и гетмана, и германских властей. Прибыв после этой встречи в Киев, ревизор сразу же направился к лейтенанту фон Фитцу – адъютанту генерала Шиллера. Войдя в его кабинет, он спросил лейтенанта, знает ли он что-либо о действиях генерала Кирпичева, на что тот ответил утвердительно. После этого Розенбаум передал ему то, что услыхал от Чулошникова. На это фон Фитц ответил, что германское командование здесь заинтересовано в успехе генерала Кирпичева, так как ему чрезвычайно важно усилить Добровольческую армию Деникина в связи с событиями, разворачивающимися в Донбассе. Об этом разговоре Фитц доложил Шиллеру, так что, когда Розенбаум явился к последнему по делам сахарного транзита, то генерал дал ему поручение-приказание: в районах своего объезда сахарных заводов встретиться с эмиссарами ю.Южно-русской Добровольческой армии и получить от них сведения, касающиеся их работы. При этом разговоре присутствовал лейтенант фон Фитц, тут же при Розенбауме напомнивший генералу, что Розенбаум уже работал с германской разведкой, на что генерал ответил: «Тем лучше».

После этого разговора Розенбаум при объезде заводов стал активно заниматься поисками информации о формировании нового отдела Добровольческой армии Деникина. Первым делом он заехал в Винницу, где жили его знакомые – семейство Жалковских. Глава семейства Дмитрий Васильевич был преподавателем немецкого языка в реальном училище, жена его Мария Емельяновна в дореволюционное время являлась активной деятельницей в «Союзе русского народа». Рассчитывая на ее патриотические настроения, Розенбаум решил, что от этой дамы кое-что можно узнать о добровольцах. Его расчет оказался правильным. Между разговорами на самые разные темы выплыло, что набором в Южнорусские Добровольческие отряды в Виннице ведает штабс-капитан 19-й артиллерийской бригады, стоявшей до войны в городе, Сергей Александрович Мордвинов, а в соседнем Литинском уезде этой же деятельностью занят бывший командир 4-го отдельного дивизиона, стоявшего ранее в Литине, подполковник Алексей Алексеевич Сциборский. Вербовка, особенно офицерского состава, заметила дама, идет достаточно результативно, и они группами отправляются в Киев, в распоряжение генерала Кирпичева.

При посещении Бершадского сахарного завода ревизор повстречался со своими знакомыми еще со студенческих времен – Левицким Иосифом Иосифовичем и его женой Марией Антоновной, урожденной Пржебыловской. В это время супруги по заданию польской контрразведки (дефензивы) уже работали на Украине при гетманской власти, а потому владели кое-какой информацией, и ею не преминул воспользоваться их старый приятель. Все сведения о комплектовании Добровольческих отрядов незамедлительно шли через Фитца к Шиллеру. Данная работа проходила достаточно успешно. В Одессе в эти формирования вступали почти все, способные носить оружие. Местные немецкие колонисты составили соединение в несколько десятков тысяч, командование которым принял на себя бывший русский артиллерист немецкого происхождения генерал фон Шелль. Снабжением этих отрядов оружием занимались генерал Кирпичев и есаул Чулошников, имевшие в этом деле полномочия и помощь, как от гетманского правительства, так и от германского командования. В ходе общения с эмиссарами Деникина Розенбаума неоднократно приглашали записаться в формировавшиеся отряды, но он постоянно отвечал отказом, полагая, что служба у немцев вернее и спокойнее, а главное, ему не хотелось подставлять свою голову под пули, хотя в то время он еще рассчитывал на то, что окончательный перевес будет на стороне добровольцев, если они будут действовать в тесном союзе с Германией. На деле же все оказалось иначе, и ему пришлось приноравливаться к новым порядкам. Связь с германской разведкой опять оказалась прерванной.

Глава IV. ПОБЕГ С КРАСНОЙ ДНЕПРОВСКОЙ

ФЛОТИЛИИ И ДЕНИКИНСКОЕ

ПЛЕНЕНИЕ

После оставления в конце ноября – начале декабря 1918 года германскими войсками Киева отряды формирующегося отдела Добровольческой армии, а также дезорганизованные и малочисленные войска гетмана Скоропадского на подступах к городу, под Фастовым, Мотовиловской и Бояркой, терпели поражение за поражением, и вскоре, 14 декабря, в Киев вошел Петлюра. В итоге всего этого Скоропадский бежал в Германию, Кирпичев в Крым;

отряды Южно-русской Добровольческой армии были частью разбиты, частью пленены, значительное количество добровольцев ушло в Крым, некоторые из них остались в подполье на Украине. В это время Розенбаум жил у своего тестя Ивана Васильевича Нечипоренко, работавшего машинистом на частном буксирном пароходе купцов Лапотицких «Нева». В сложившейся ситуации он вспомнил о своем флотском прошлом и по совету тестя стал готовиться к экзамену на право судовождения при Киевском речном училище.

Иван Васильевич в этом деле оказал зятю большую помощь, переговорив на сей счет со своим знакомым директором училища Станиславом Леоновичем Билли. В феврале 1919 года Розенбаум сдал экзамены на право вождения речных судов и по протекции Билли был принят помощником капитана на пароход бывшего водного округа путей сообщения «Остер», который в марте, в связи с приходом в Киев Советской власти, вместе со своей командой был введен в состав Днепровской Красной флотилии под командованием В.А.Полупанова. Так агент двух разведок оказался на советской службе. Недели через две после этого Полупанов снял с должности капитана парохода Михаила Александровича Розенбаума (это был просто однофамилец – В.Ч.) и назначил на его место нашего героя, тотчас же приказав позаботиться об установке на «Остере» радиотелефона, поскольку он переходил в распоряжение штаба флотилии.

Когда в августе 1919 года Киев был взят Деникиным, Красная флотилия вместе с войсками большевиков вынуждена была отступать по направлению на Гомель. Вместе с флотилией уходил и «Остер». Вот как описывал позднее свое тогдашнее состояние его начинающий капитан: «По дороге я остро почувствовал неудержимую тоску по оставляемому Киеву. В то же время я не терял надежды на будущие успехи Добровольческой армии и тем самым на неминуемое возрождение старой царской России, что было кульминационным пунктом моих мечтаний». Судя по всему, подобными же настроениямии была охвачена и верхушка команды: помощник капитана Яков Краснокутский, рулевой Линников и боцман Головко, ибо они тотчас же откликнулись на намек Розенбаума не идти с красными, а бежать с парохода при первом удобном случае. Такой случай преставился в первую же ночь после обмена мнений по данному поводу.

Около 11 часов вечера «Остер» подошел к пристани «Глебовка», а так как на нем иссякал запас дров для пароходной машины, то с разрешения помощника командующего флотилией в экстренном порядке началась их дозагрузка. Темная августовская ночь оказалась вполне удобной для осуществления задуманного.

По команде капитана заговорщики тихонько и по одному, пользуясь шумной увлеченностью команды погрузкой, под прикрытием штабелей дров стали пробираться к находящемуся неподалеку лесу на болоте. Собравшись вместе и спрятавшись, беглецы решили переждать здесь отход парохода. Через час послышался первый гудок парохода, означавший окончание погрузки. Вслед за ними зазвучали тревожные ночные свистки, что, как догадались беглецы, означало начало их поиска. Они спешным порядком углубились в лес, наткнулись на болото, где провели несколько часов по пояс в болотной жиже. Убедившись, что погони нет, а пароход ушел вверх по реке, беглецы во главе со знавшим эту местность Линниковым пошли через чащобу и болота в село Глебовку, которое находилось от пристани на расстоянии 13–15 верст. Здесь остановились у знакомого рулевого Линникова – священника местной церкви, который накормил моряков и обеспечил им ночлег.

Помог батюшка и в поиске у рыбаков старого баркаса, который общими усилиями удалось за пару дней наскоро законопатить. На третий день, попрощавшись со священником, беглецы отошли самоплавом вниз по течению в сторону Киева.

Прибыв в Киев, все разошлись по своим домам, а Розенбаум отправился к тестю, чтобы получить приют, а главное, с целью сориентироваться в происходящем в городе. На следующий день, написав рапорт на имя командующего деникинской Днепровской флотилией, он отправился в штаб таковой просить о предоставлении ему службы. Принял его флаг-офицер флотилии, и когда проситель, помимо устного рассказа о своих похождениях в последние дни, подал еще и рапорт о численности Красной флотилии, то он предложил подателю сего явиться в штаб к командующему вечером того же дня, около девяти часов. При этом рапорт офицер оставил у себя для передачи по назначению.

Вечером командующий флотилией действительно принял Розенбаума, долго и в подробностях расспрашивал о Красной флотилии, об обстоятельствах побега с «Остера», после чего предложил ему прибыть для получения окончательного ответа по вопросу о службе на следующий день. Сославшись при этом, что он в связи с зачислением нового человека должен осведомиться об условиях и правилах этого в персональном отделе штаба армии.

Розенбаум вернулся в дом к тестю, а через час или два сюда пришел флотский офицер и потребовал отправиться с ним в штаб.

Офицер привел просителя на Фундуклеевскую улицу, где, как оказалось, находился штаб деникинской контрразведки. Не говоря Розенбауму ни худого, ни хорошего слова, он ввел его в комнату, где находилось множество (до сотни) людей, которые располагались как придется, так как здесь не было никакой мебели. Нашел себе место на полу и Розенбаум. Здесь, обманутый в своих надеждах, он пробыл до рассвета. В пять часов утра 23 августа года его вместе с другими людьми, находившимися в этом помещении, под конвоем повели в Лукьяновскую тюрьму. Там всех их поместили в камеры по 15 –20 человек в каждую.

Через две недели этого сидения Розенбаум был вызван на допрос к прибывшему в тюрьму следователю Устругову. В ходе его последний сухо сказал задержанному, что командующий посчитал его сведения в рапорте неполными и неточными, имея в виду также место, куда Красная флотилия направлялась. Розенбауму, выразившему желание тут же в рапорте все уточнить и дополнить (как в устной, так и в письменной форме), следователь в резкой форме отказал, сославшись на занятость, и перенес допрос на следующий день. Этого следующего допроса Розенбаум уже не дождался ввиду резкого обострения военных действий. Под Киевом разворачивались бои между красными и белыми, и белые в конце концов вынуждены были отступить на Дарницу и Бровары. Всех арестованных из тюрьмы выпустили со словами: «Идите, куда хотите...».

С горьким осадком на душе против добровольцев вышел из заключения Розенбаум; одно лишь радовало его самочувствие – справка с подписью какого-то деникинского чина и печатью. В справке было написано: «Предъявителю сего подпоручику фон Розенбаум Эдуарду Эдуардовичу разрешается свободное проживание во всех местностях, занятых частями Добровольческой армии».

Пробыв несколько дней в Киеве, Розенбаум в очередной раз вынужден был покидать его, направляясь на юг, в Одессу. Тая в душе обиду на добровольческое правительство, он твердо решил в армию не поступать, а зарегистрироваться «Резерве капитанов торгового, морского и речного флотов», штаб которого находился в Одесском порту на Платоновском молу, в помещении бывшей морской полиции. Заведующим этого резерва являлся в прошлом капитан парохода «Великая Княжна Ксения Александровна» Николай Николаевич Арсеньев, а его заместителем – капитан Василий Александрович Юков, которого Розенбаум знал еще с той поры, когда последний служил на пароходе «Владимир». При помощи Юкова удалось зарегистрироваться в капитанский резерв и получить соответствующий документ на право проживания в Одессе.

Ну а дальше до получения места надо было как-то жить, и «капитан не у дел» ударился в коммерцию или, попросту говоря, в спекуляцию. А так как самым выгодным было спекулировать спиртом, то он этим и занялся.

В то время сборным местом всех одесских спекулянтов, а также местом заключения их сделок была кофейня-кондитерская на углу Екатерининской и Лонжероновской улиц. Здесь Розенбаум, не забывавший своего польского происхождения по матери, повстречал многих поляков, знакомых еще по дореволюционному времени, так же, как и он, промышлявших спиртом. Были среди них князь Витольд Святополк–Мирский, Мечислав Порховский и Станислав Солтан. Завязать отношения с этой компанией было несложно в силу доброго знакомства Розенбаума с князем еще в ту пору, когда последний в качестве инженера путей сообщения работал на постройке железнодорожной ветки Одесса – Бахмач. Технология операций со спиртом была достаточно проста. Князь Святополк–Мирский получал в штабе деникинского генерала фон Шелля разрешение на приобретение спирта по казенной цене, а другие перепродавали его по ценам значительно более высоким.

За счет этого как-то перебивались. Параллельно с «коммерцией»

Розенбаум был вынужден ежедневно посещать «Резерв капитанов»

для росписи в дежурной книге с тем, чтобы не потерять приписки к нему и не оказаться в армии. Через какое-то время с помощью князя Витольда Эдуарду удалось получить в Одесском консульстве Польши польский паспорт и установить контакты с капитаном торгового парохода «Витязь» Барташевичем, занимавшимся перевозкой польских репатриантов в Польшу. Ему казалось, что «Витязь» – неплохой вариант на случай осложнения его ситуации. Так проходили для Розенбаума последние месяцы 1919 года и первые дни нового, 1920 года.

В середине января, когда сдача Одессы красным стала вполне очевидной («Витязь» к этому времени уже покинул порт приписки), Розенбаум решил пробираться в Крым – последний оплот белого движения, прекрасно понимая, что если он попадет в руки красных, то они его за бегство с Красной Днепровской флотилии по головке не погладят. Под вечер 23 января ему удалось втиснуться на некогда родной пароход «Владимир», где отдельные члены команды его еще помнили, и утром 24 января 1920 года под разрывы снарядов красной артиллерии пароход отошел в Севастополь.

Прибыв к концу следующего дня к месту назначения, Розенбаум первым делом направился в польское консульство для получения визы на выезд в Польшу. Однако ее без разрешения командования Добровольческой армии выдавать не имели права. Потратив немало усилий для получения сертификата от добровольцев, Розенбаум 1 февраля приобрел, наконец, и визу, а через неделю – и статус польского репатрианта. 7 февраля 1920 года в составе достаточно большой группы репатриантов он отплыл пароходом «Черномор» из Севастополя в Варну. В пути следования репатриант постепенно входил в новое для него состояние – научиться чувствовать себя не только немцем, русским, но и поляком.

В Варне репатрианты в ожидании поезда (через Софию и Вену) на Польшу жили более двух недель в грязных дырявых бараках.

Но нет худа без добра: в них Розенбаум повстречал своего двоюродного брата Владислава де Сен-Лорана, совсем недавно владевшего в Николаеве несколькими доходными домами и «Лондонской» гостиницей, а теперь также направлявшегося в Польшу со своей восемнадцатилетней дочерью Галей. Владислав, имевший средства, предложил Розенбауму выход из утомительного ожидания – ехать в Варшаву вместе и частным путем через Румынию. Для Розенбаума, не имевшего за душой ни копейки, это было прекрасное предложение, и он, конечно же, согласился.

Прибыв благополучно в Бухарест, репатрианты получили там денежную помощь от польского посольства и через пару дней поездом через Черновцы и Краков направились в Варшаву. Все они с волнением в сердце ожидали встречи с новой жизнью.

Глава V. В ПОЛЬСКОМ ВОЕННОРЕЧНОМ ФЛОТЕ В Польше до первой мировой войны Розенбаум бывал неоднократно. Как правило, задания охранки здесь были для него необременительными, и он с удовольствием знакомился с польским бытом. В Варшаве и Кракове Розенбаум чувствовал себя почти как в Одессе и Киеве, и только через несколько недель пребывания в Польше он начал ощущать в себе какую-то скованность, провинциальность, и его вновь притягивали к себе российские просторы и личные служебные перспективы. Впрочем, о реальности их агент тогда всерьез не задумывался. Новая, обретшая независимость страна, за время отсутствия здесь Розенбаума внешне и внутренне изменилась. Новые штрихи в ее облик вносили приготовления к войне с Советами. Это сразу же увидел чуть-чуть понюхавший пороха польский беженец, решивший с первого дня своего пребывания в Варшаве связать свою судьбу с польским флотом. К этой мысли его подталкивало не столько былое увлечение морем, сколько горький жизненный опыт прагматика: на флоте всегда спокойнее, чем в армии под пулями. На морях же Польша не думала ни с кем воевать. Было бы несправедливым не заметить одновременно и искренней потребности у этого человека отблагодарить страну, давшую ему приют, в ее борьбе с расползавшимся вглубь и вширь большевизмом, мечтавшим о «мировой революции».

Утром 25 февраля 1920 года Розенбаум, наспех приведя себя, насколько это было возможно, «в строевой флотский вид», направился в Департамент морских дел (справ морских). Начальником Департамента был бывший командир новейшего в начале века русского дредноута Черноморского флота «Императрица Екатерина II», адмирал Казимир Порембский, уже тогда контр-адмирал.

Среди сотрудников Департамента были и другие лица, известные или знакомые Розенбауму еще по России: подполковник Малецкий, майоры Сакович и Жейма, капитан Губерт. Здесь ему выдали для заполнения опросный лист и предложили, заполнив его, явиться на следующий день сюда же к 11 часам утра. Все это было четко исполнено, причем в подтверждение правильности сделанных Розенбаумом ответов его опросный лист подписали подполковник Малецкий и майор Сакович. В тот же день адмирал Порембский, заверив его бумаги своей подписью и резолюцией о принятии Розенбаума на службу условно до верификации в чине поручика, направил их военному министру Лежневскому. Через два дня после этого Розенбауму было предложено явиться в Департамент, где 4 марта 1920 года он получил предписание прибыть в пятидневный срок в Пинскую действующую флотилию в распоряжение ее командира майора Эдуарда Садовского в г.Мозырь, где в то время она базировалась. При этом Розенбауму было выплачено жалованье до 1 апреля, т.е. за месяц, и выдано пособие на обмундирование в размере 600 польских марок. Так началась его служба в польском военном флоте.

Прибыв в указанные сроки в Мозырь, поручик узнал от начальника штаба 9-й пехотной дивизии майора Крегельского, что за два дня до его приезда Пинская флотилия ушла выше Мозыря по реке, в Балажевичи. Когда под вечер Садовский действительно появился в штабе, то оказалось, что оба друг друга хорошо знают.

На Черноморском флоте командир польской флотилии служил при царе на броненосце «Синоп», после чего командовал подводной лодкой «Щука». Покончив со своими делами в штабе, он предложил Розенбауму двигаться в Балажевичи (от Мозыря около 20 верст) на его моторной лодке.

По дороге на базу майор Садовский стал расспрашивать прибывшего офицера, знаком ли он с речным плаванием на Припяти, на что получил утвердительный ответ, так как, плавая по Днепру и его притокам (Сож, Припять, Десна), Розенбаум действительно хорошо изучил форватер Припяти от устья до самого Пинска. Это удовлетворило Садовского, и он назначил Розенбаума приказом по флотилии старшим офицером таковой с исполнением должности инспектора по форватеру, дав в его распоряжение катер «Буг»

и мощную землечерпалку. Уже на следующий день с этой техникой он отправился на исследование и расчистку форватера на Припяти от Мозыря до Пинска. Весь март и половина апреля были серьезным экзаменом для Розенбаума как в этой должности, так и в целом по речному плаванию. В эту пору в советско-польском конфликте было затишье, как будто перед бурей.

15 апреля 1920 года из штаба дивизии на флотилию пришел приказ об установлении между ними постоянной связи через специального офицера, высылаемого из флотилии в распоряжение начальника штаба майора Крегельского. На эту должность майор Садовский назначил поручика Розенбаума и подпоручика Кароля Гаубе. Здесь состоялось более близкое знакомство офицера связи Розенбаума с начальником штаба, в ходе которого последний не только доверительно сообщил ему, что одновременно является и офицером II отдела («двуйки») генштаба, т.е. разведки, и прямо предложил в этом направлении работать вместе, и Розенбаум на это как-то сразу согласился В это время началось наступление польской армии на Чернобыль. Первая встреча Розенбаума с красными состоялась под Наровлей, а затем под Ломочами. Бой под Ломачами разворачивался следующим образом. Заметив появление судов Красной флотилии, а на сухопутье – армейские части, командование 9-й пехотной дивизии приняло решение отправить отряд польской флотилии для заманивания большевистских судов под обстрел береговой артиллерии поляков, установленной не левом берегу Припяти в густом кустарнике. С этой целью туда были отправлены «Генерал Шептицкий», где командиром был Розенбаум, броневик «Трахтомиров»

во главе со Станиславом Гриневицким и шесть металлических плоскодонных моторных лодок, вооруженных каждая двумя пушками системы Гочкиса и семью пулеметами Кольта. Операцией руководил майор Эдуард Садовский.

На каждой лодке было по одному офицеру и по 16 матросов.

Отрядом моторок командовал капитан Богдан Яроцинский. Посланные впереди парохода и броневика, эти люди с близкой дистанции обстреляли отряд Красной флотилии, а затем, развернувшись, стали отступать, демонстрируя бегство перед превосходящими силами противника. За моторками отправился в погоню красный броневик «Волга». Увлекшись погоней, «Волга» попала под обстрел картечью береговой артиллерии, а также орудийную шрапнель «Шептицкого» и «Трахтомирова». Как бывший российский артиллерист, Розенбаум очень гордился тем, что меткая стрельба с «Шептицкого» под его управлением разрушила корму красного броневика. В результате этого «Волга» вынуждена была сдаться со всей командой. Четыре другие единицы красных, получив повреждения разной степени тяжести, вынуждены были отступить. 20 пленных краснофлотцев, снятых с «Волги» по приказу майора Садовского, были расстреляны командой моторной лодки «Гвязда» («Звезда») неподалеку от дороги на Мозырь. Позже, после взятия первых населенных пунктов красных, Розенбаум получил от майора Крагельского задание произвести здесь разведку среди оставшегося населения в целях выяснения степени распространения здесь коммунистического влияния. За это дело бывший агент охранки брался с нескрываемой охотой, для чего он переодевался в крестьянскую одежду и заводил среди местных жителей разговоры, провоцирующие последних на откровенность. Таким образом ему удалось раскрыть коммунистическую ячейку в д.Свинюхи, что между Ломачами и Чернобылем. После чего по приказанию майора Крегельского туда был послан смешанный отряд солдат 35-го пехотного полка и матросов флотилии под командой поручика Левицкого и подпоручика Таубе. Все 18 членов этой ячейки во главе с ее руководителем, сельским учителем Иосифом Шавлюком были отвезены в штаб 9-й пехотной дивизии и преданы военно-полевому суду в Пинске, по приговору которого десять человек вместе с Шавлюком были приговорены к смертной казни, а остальные восемь – отправлены в концлагерь под Калиш.

Розенбаум постепенно начинал входить в забытую роль секретного агента, однако 12 мая по приказу Пилсудского началось общее наступление польской армии на Киев, и в этой ситуации Розенбаум опять был возвращен к флотилии, где получил под командование уже упоминавшийся штабной пароход «Генерал Шептицкий». Это был обычный речной пароход, вооруженный одной трехдюймовой пушкой и шестью пулеметами «Кольт». На «Генерале Шептицком» в сопровождении речных броневиков «Трахтомиров», «Проворный» и шести моторных лодок «эскадра» Розенбаума вскоре отправилась на Киев. Броневиками командовали поручики Станислав Гриневицкий («Трахтомиров») и Станислав Нагорский («Проворный»). Вооружение кораблей сопровождения было таким же, как и флагмана.

В Киев группа Розенбаума прибыла 22 мая 1920 года. В то время город был уже занят частями 3-й польской армии под командованием генерала Рыдз-Смиглого. Здесь отряд в составе флотилии пробыл до 31 мая, т.е. до начала отступления поляков из-под Киева. Флотилия выступила в спешном порядке в сторону Чернобыля, т.к. было получено донесение о том, что красные сосредоточивают свои силы у устья Припяти. Приходилось спешить, чтобы войти в Припять под прикрытием стоявшей в 25 верстах от устья в Чернобыле тяжелой польской артбатареи под командованием капитана Черника. 2 июня 1920 года флотилия благополучно прибыла в Чернобыль, где оставалась несколько дней. С приближением Красной Армии войска Сикорского остались под Чернобылем для сдерживания ее наступления, в то же время польская флотилия в спешном порядке отступала на Пинск. Ее задачей было пройти как можно скорее за Волянский железнодорожный мост через Припять, возле полустанка «Припять», ниже Лунинца, и взорвать его за собой. С большим трудом и в последние минуты полякам это удалось сделать, так как Красная флотилия гналась за польской буквально по пятам.

Тревога отступающих, если не страх, дополнительно усиливалась из-за их причастности к тому, что произошло незадолго на пути к Волянскому мосту. Как-то десантный отряд матросов флотилии привел на пароход «Шептицкий» группу пленных партизанкоммунистов, задержанных при их вооруженном нападении на польские уланские сторожевые посты. В это время на пароходе находился командующий флотилией майор Садовский. Когда ему доложили о пленных, он уже готовился к переходу на пароход «Покорный», а потому, недолго задумываясь, распорядился поступить с ними «по своему усмотрению вплоть до расстрела». После отплытия «Покорного» Розенбаум и подпоручик Владислав Кучинский тотчас же решили это неприятное дело утрясти по-своему – евреев из числа пленных (12 человек) расстрелять, а двух белорусов взять с собой. Розенбаума и Кучинского совсем не волновала дальнейшая судьба пленных, они полагали, что те, кто наверху, лучше знают, что с ними делать: казнить или миловать6. Думается, что упомянутых белорусов ждала не менее трагическая участь, ибо «наверху» уже были обеспокоены тем, что в настроениях большинства белорусов по отношению к польскому войску и администрации присутствует откровенная ненависть «из соображений, что Польша – это паны, неволя», а потому в штабах большинство начальства было настроено на применение к белорусам крайних мер.

Позднее в своих показаниях Розенбаум так объяснял мотивы этого поступка: «К этому решению побуждала нас природная ненависть к евреям, которых каждый из нас считал язвой на людском организме, виновниками российской революции, самыми главными приверженцами большевизма, с которыми мы никак не могли примириться. Старый закал воспитания был еще живуч, да и новый лозунг «Бей жидов – спасай Польшу» уже крепко сидел в нас». Быстро составив текст приговора, начинавшийся «Именем Речи Посполитой...», о расстреле 12 евреев и пленении двух белорусов – «невинных жертв последних», поручили его исполнение боцману Станиславу Яблонскому, «который сам начальство об этом просил».

После того как пленные были расстреляны, приговор был подписан Розенбаумом, Кучинским и Яблонским, а затем передан в штаб флотилии.

За Волянским мостом река делала крутой, почти под углом в 900, поворот влево, скрываясь за высокой горой. За ней погоня была для польской флотилии уже не так страшна, тем более что взорванный мост перекрыл путь судам противника. Ночь и весь следующий день флотилия, притушив котлы и без огней, отстаивалась за горой, и только землечерпалка-экскаватор без перерыва расчищала впереди русло. Несмотря на проводимые работы, мели и перекаты затрудняли начавшееся под вечер движение флотилии. На следующий день было принято решение: несколько глубокосидящих судов («Волга», «Покорный»), предварительно попортив машины, по дороге затопить. С остальными судами флотилия дошла до Пинска, но в связи с малым уровнем воды в Бугском канале провести их до Вислы также не было возможности. Поэтому по приказу Морского департамента их затопили на Пинском озере в тех местах, где была достаточно большая глубина. Для отступательной операции польской армии данный эпизод был поистине уникальным, диктуемым безвыходностью ситуации. В целом отступление, по мнению польского командования, проходило продуманно и организованно. Генерал Владислав Сикорский в своих воспоминаниях об этом периоде войны писал: «Отступая от Днепра, мы не оставили на Полесье ничего, что имело какую-либо ценность. Эвакуация проходила исключительно организованно. В ходе ее бывали моменты, что мы сдерживали отступление с одной лишь целью – спасти ценные материалы, имущество и вооружение. Так, например, было с Полесской военной флотилией, ради спасения которой мы сдерживали отход наших войск под Петриковым, так было с сотней вагонов на узловой станции Лунинец. Все, что представляло для нас несомненную ценность, было вывезено на родину»7.

Подходил к концу июнь 1920 года. Из Пинска в это время поляки спешно эвакуировались. Срочно грузиться по вагонам было приказано и поредевшей флотилии. Причем на железнодорожные платформы были погружены отдельные катера, небольшой пароход «Татьяна», переименованный в «Сикорский», а также все чешских моторных лодок. Отправкой эшелонов командовал капитан Богдан Яроцинский, назначенный командующим Пинской флотилией вместо майора Эдуарда Садовского, отозванного в оперативно-разведывательный отдел Морского департамента. Эшелоны были направлены на Модлин (бывшая русская крепость Новогеоргиевск), находившийся при впадении Нарвы в Вислу.

В Модлин эшелоны с речными судами прибыли 4 июля года, и здесь в спешном порядке на их базе начали формировать Вислинскую военную флотилию. Командующим ее был назначен капитан Яроцинский, а поручик Розенбаум – флаг-офицером при нем. На него как на уже опытного моряка были возложены наиболее ответственные задания по формированию новой флотилии:

Департамент морских дел выдал ему открытые листы на право реквизиции для нужд флотилии необходимых судов. 14 таких судовпароходов акционерного общества «Фаянс» оперативно с Вислы были приведены в Модлин, где уже затем совместными усилиями Розенбаума и инженера-полковника Черницкого (бывшего судостроителя русского Балтийского завода) были переделаны в броневики.

По делам, связанным с формированием флотилии, Розенбауму часто приходилось бывать в Морском департаменте у заведующего разведкой и оперативным отделом капитана Филяновича.

Последний связал Эдуарда с заведующим морской разведкой II отдела генштаба полковником Станиславом Невяровским. Тот, будучи посвященным в прошлую жизнь заместителя командующего формирующейся речной флотилии, предложил ему повнимательнее следить за работавшими в Модлинском порту вольнонаемными рабочими и военнопленными большевиками на предмет предотвращения распространения среди них советской пропаганды.

Это обязательство поручик Розенбаум на себя охотно принял.

Между тем 30 июня 1920 года формирование Вислинской речной флотилии было закончено. На это время в ее составе было 14 вооруженных броневиков (на каждом по 2 орудия и 6 пулеметов), 40 моторных лодок (по два орудия системы Гочкина и по пулемета на каждой). Личный состав – 70 офицеров во главе с капитаном Яроцинским и 1000 матросов. Для связи с армейским командованием от флотилии был назначен подпоручик Владислав Пешканский. Интересы II отдела на флотилии представлял поручик Иосиф Левицкий. Все сведения, добываемые им, Розенбаум был обязан передавать капитану Филяновичу или напрямую (в случае необходимости) подполковнику Невяровскому.

Вскоре при выполнении задания «двуйки» Левицким и Розенбаумом были взяты под подозрение два офицера 27-го пехотного полка, Багинский и Вечеркевич, стремившихся установить связь с коммунистической организацией в порту. На эти попытки установления этих связей Розенбаума вывел слесарь-оружейник Иосиф Годло. С его помощью были уличены в коммунистической пропаганде среди обслуги порта и матросов флотилии оружейный мастер Станислав Мрозовский, электромонтер Мордко Варшавский, машинист Ежи Грыневич, а также военнопленные из красных – Семен Севастьянов и Михаил Лукин. После их ареста при посредстве жандармерии, а потом в ходе следствия и суда удалось установить, что первые трое были членами польской компартии. Все пятеро были приговорены в связи с обстоятельствами военного времени к пожизненному заключению в самой суровой польской тюрьме «Кресты» под Кельцами. После ареста коммунистических агитаторов политическое брожение в порту и на флотилии поутихло.

В это время Красная Армия была на подступах к Варшаве. Отдельные ее части вышли к Плоцку, в районе которого они форсированно стремились переправиться на правый берег Вислы. Воспрепятствовать этому должны были 1-я армия генерала Сикорского и в ее составе Висленская речная флотилия. По приказу командующего флотилией, согласованному со штабом 12-й пехотной дивизии, в помощь ее частям был назначен передовой отряд флотилии из четырех судов и 16 моторных лодок под командованием поручика Розенбаума. Непосредственно под его командой находился пароходброневик «Варненчик». Другими судами («Вавель», «Министр», «Стефан Баторий») соответственно командовали поручики Ян Садовский. Станислав Нагорный и Франтишек Квятковский.

Заняв Плоцк, красные смогли там продержаться совсем недолго – несколько часов, и под обстрелом сухопутной артиллерии, а также орудий с судов Висленской флотилии, вынуждены были отказаться от форсирования реки в этом районе8. За этот бой под Плоцком Розенбаум был награжден «Крестом храбрых» («Кшиж Валечных»). В то время когда поляки обороняли Плоцк, красная конница во главе с С.М.Буденным форсировала Вислу под Кальварией в районе Сандомира. Все попытки поляков перебросить свою флотилию к месту прорыва обороны вверх по реке из-за мелководья оказались тщетными. В этой ситуации основная часть флотилии осталась в Модлине, другая пошла на Варшаву, а третья – под Красный Крест (Чэрвоны Кшиж») – местность ниже Влоцлавка на правом берегу Вислы, где стали появляться отряды большевиков. Здесь произошел бой между отрядом флотилии и красным отрядом, в результате которого поляки потеряли один пароход, а также убитыми – двух офицеров и 12 матросов, но атака красных была отбита. Успехи Красной Армии на других участках фронта достигались на пределе сил, а вскоре инициатива постепенно начала переходить к противнику. 16 августа началось наступление польских войск, получившее в истории по своим итогам название «чудо на Висле». В изменившейся ситуации 17 августа в Минске начались советско-польские переговоры, итогом которых стал Рижский мирный договор, подписанный 18 марта 1921 года.

Глава VI. НА СЛУЖБЕ ВО II ОТДЕЛЕ

ПОЛЬСКОГО ГЕНШТАБА

И В ТАЙНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ

ПОЛИЦИИ

С прекращением советско-польских военных действий Вислинская флотилия была расквартирована в г.Торуни на Поморье. Здесь же находился флотский экипаж всех военно-морских сил Польши, которым командовал полковник генштаба Станислав Невяровский, продолжавший параллельно оставаться и начальником II отдела генштаба. Полковник постоянно жил в Варшаве, но в Торунь по кадровым вопросам приезжал довольно часто. В один из таких визитов, где-то в первых числах сентября 1920 года, он вызвал к себе в кабинет поручика Розенбаума и без лишней дипломатии предложил последнему официально оформить свои отношения со II отделом под псевдонимом «Антоний Ружа». При этом Невяровский сказал, что свяжет Розенбаума и с тайной политической полицией, с которой II отдел работает теперь в тесном контакте. «Поверьте, – добавил он, – что от этого вы и материально будете в двойном выигрыше». Кивок головой Розенбаум в знак согласия полковник расценил как наиболее удобный момент для перехода к деловой части встречи: «Я поручаю вам взять под свой контроль немецкое население на Поморье и, в частности, в Торуни. В последнее время антипольские настроения среди его жителей усилились.

Это касается не только торговцев, интеллигенции, но и чиновников в муниципальных учреждениях, ибо последние представлены почти исключительно немцами. Ваша задача состоит в том, чтобы войти в немецкое общество, завязать связи с людьми, имеющими в нем влияние, и доносить обо всем, что только вредит польскому делу, нам в генштаб, если полученная информация будет касаться войска, а если гражданского населения, то с этим обращайтесь к начальнику тайной политической полиции в Торуни комиссару Мечиславу Перковскому, которому я вас сегодня представлю»9.

Обещанная встреча состоялась в обед того же дня в лучшем ресторане города «Пале Кришталь». Мечислав Перковский сразу же узнал в Розенбауме компаньона по «спиртному» делу в Одессе: протянув ему руку, он улыбнулся, но о прошлом вспоминать не стал. После обеда полковник Невяровский, комиссар полиции Перковский и новоиспеченный агент поехали в управление полиции, где последнему было дано задание познакомиться, а затем войти в доверие к заведующему санитарным отделом городской управы доктору фон Вольпе и к заместителю бургомистра, купцу фон Пернау с тем, чтобы последние «помогли» ему проникнуть в центр антипольского движения. В заключение делового свидания полковник Невяровский предложил Розенбауму явиться к нему через неделю в Варшаву для осуществления всех формальностей, связанных с его регистрацией во II отделе генштаба.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 7 |


Похожие работы:

«Казанцев А.А. Большая игра с неизвестными правилами: Мировая политика и Центральная Азия Москва 2008 Казанцев А.А. БольШАЯ ИгРА С НЕИзВЕСТНыМИ ПРАВИлАМИ: МИРоВАЯ ПолИТИКА И ЦЕНТРАльНАЯ АзИЯ В работе анализируется структура международных This monograph analyzes the structure of international взаимодействий, сложившаяся в Центральной Азии relations in Post-Soviet Central Asia and Caspian Sea в 1991-2008 годах, и ее влияние на региональные region. In the first part of the book the author studies...»

«ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ    Уральский государственный экономический университет              Ф. Я. Леготин  ЭКОНОМИКО  КИБЕРНЕТИЧЕСКАЯ  ПРИРОДА ЗАТРАТ                        Екатеринбург  2008  ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ Уральский государственный экономический университет Ф. Я. Леготин ЭКОНОМИКО-КИБЕРНЕТИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ЗАТРАТ Екатеринбург УДК ББК 65.290- Л Рецензенты: Кафедра финансов и бухгалтерского учета Уральского филиала...»

«ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Кафедра романской филологии Факультет романо-германской филологии СИСТЕМНЫЕ И ДИСКУРСИВНЫЕ СВОЙСТВА ИСПАНСКИХ АНТРОПОНИМОВ Издательско-полиграфический центр Воронежского государственного университета Воронеж 2010 УДК 811.134.2’373.232.1 ББК 82.2Исп. С40 Рецензенты: доктор филологических наук, профессор Г.Ф. Ковалев (Воронежский...»

«В.В. Тахтеев ОЧЕРКИ О БОКОПЛАВАХ ОЗЕРА БАЙКАЛ (Систематика, сравнительная экология, эволюция) Тахтеев В.В. Монография Очерки о бокоплавах озера Байкал (систематика, сравнительная экология, эволюция) Редактор Л.Н. Яковенко Компьютерный набор и верстка Г.Ф.Перязева ИБ №1258. Гос. лизенция ЛР 040250 от 13.08.97г. Сдано в набор 12.05.2000г. Подписано в печать 11.05.2000г. Формат 60 х 84 1/16. Печать трафаретная. Бумага белая писчая. Уч.-изд. л. 12.5. Усл. печ. 12.6. Усл.кр.отт.12.7. Тираж 500 экз....»

«В.Т. Смирнов И.В. Сошников В.И. Романчин И.В. Скоблякова ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ: содержание и виды, оценка и стимулирование Москва Машиностроение–1 2005 МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ ОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ В.Т. Смирнов, И.В. Сошников, В.И. Романчин И.В. Скоблякова ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ: содержание и виды, оценка и стимулирование Под редакцией доктора экономических наук, профессора В.Т. Смирнова Москва...»

«МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ (ФГБОУ ВПО СПбГТЭУ) КАЧЕСТВО И БЕЗОПАСНОСТЬ ПРОДУКЦИИ В РАМКАХ ГАРМОНИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ В ОБЛАСТИ ЗДОРОВОГО ПИТАНИЯ НАСЕЛЕНИЯ Коллективная монография САНКТ-ПЕТЕРБУГ 2012 УДК ББК И Качество и безопасность продукции в рамках гармонизации государственной...»

«РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ФИЗИКИ АТМОСФЕРЫ им. А. М. ОБУХОВА УНИВЕРСИТЕТ НАУК И ТЕХНОЛОГИЙ (ЛИЛЛЬ, ФРАНЦИЯ) RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES A. M. OBUKHOV INSTITUTE OF ATMOSPHERIC PHYSICS UNIVERSITE DES SCIENCES ET TECHNOLOGIES DE LILLE (FRANCE) V. P. Goncharov, V. I. Pavlov HAMILTONIAN VORTEX AND WAVE DYNAMICS Moscow GEOS 2008 В. П. Гончаров, В. И. Павлов ГАМИЛЬТОНОВАЯ ВИХРЕВАЯ И ВОЛНОВАЯ ДИНАМИКА Москва ГЕОС УДК 532.50 : 551.46 + 551. ББК 26. Г Гончаров В. П., Павлов В....»

«169. Юдин В.В. Тектоника Южного Донбасса и рудогенез. Монография. Киев, УкрГГРИ. 2006. 108 с., (с геологической картой ). 1 УДК 551.24+662.83(477.62) ББК 26.3 (4 Укр - 4-Дон) Юдин В.В. Тектоника Южного Донбасса и рудогенез. Монография.- К.: УкрГГРИ, 2006._10-8 с. - Рис. 58 Проведено детальное изучение тектоники в зоне сочленения Донецкой складчато-надвиговой области с Приазовским массивом Украинского щита. Отмечена значительная противоречивость предшествующих построений и представлений. На...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Нижегородский государственный архитектурно-строительный университет А.В. Пылаева РАЗВИТИЕ КАДАСТРОВОЙ ОЦЕНКИ НЕДВИЖИМОСТИ Монография Нижний Новгород ННГАСУ 2012 УДК 336.1/55 ББК 65.9(2)32-5 П 23 Рецензенты: Кокин А.С. – д.э.н., профессор Нижегородского государственного национального исследовательского университета им. Н.И. Лобачевского Озина А.М. – д.э.н.,...»

«Арнольд Павлов Arnold Pavlov Стратегии терморегулирования при различных видах стресса Монография Популярность шумна и изменчива, По натуре она такова. Только слава – надёжная женщина, Но она не жена, а вдова. (Н.К.Доризо) Донецк 2011 1 УДК: 612.55:616.45-001.1/.3 ББК: 52.5 П 12 Павлов А.С. Стратегии терморегулирования при различных видах стресса. - Донецк: Издательство Донбасс, 2011. – 112 стр. Рецензенты: Доктор биологических наук, профессор А.В.Колганов Доктор биологических наук, профессор...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Московский государственный университет экономики, статистики и информатики (МЭСИ) Е.В. Черепанов МАТЕМАТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ НЕОДНОРОДНЫХ СОВОКУПНОСТЕЙ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ДАННЫХ Москва 2013 УДК 519.86 ББК 65.050 Ч 467 Черепанов Евгений Васильевич. Математическое моделирование неоднородных совокупностей экономических данных. Монография / Московский государственный университет экономики, статистики и информатики (МЭСИ). – М., 2013. – С. 229....»

«1 Валентина ЗАМАНСКАЯ ОН ВЕСЬ ДИТЯ ДОБРА И СВЕТА. (О тайнах художественного мышления Александра ШИЛОВА – разгаданных и неразгаданных) Москва - 2008 2 УДК 75.071.1.01+929 ББК 85.143(2)6 З-26 ISBN 978-5-93121-190-9 Первая монография о творчестве Народного художника СССР, Действительного члена Академии художеств Российской Федерации Александра Максовича ШИЛОВА – исследование не столько специально искусствоведческое, сколько культурологическое. Автор применяет обоснованный им в прежних работах...»

«ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ АЗОВСКИЙ МОРСКОЙ ИНСТИТУТ МАКОГОН Ю.В., ЛЫСЫЙ А.Ф., ГАРКУША Г.Г., ГРУЗАН А.В. УКРАИНА ­ ДЕРЖАВА МОРСКАЯ Донецк Донецкий национальный университет 2010 УДК 339.165.4(477) Публикуется по решению Ученого Совета Донецкого национального университета Протокол № 8_ от_29.10.2010 Авторы: Макогон Ю.В., д.э.н., проф., зав.кафедрой Международная экономика ДонНУ, директор Донецкого филиала НИСИ. Лысый А. Ф., канд. экон. наук., проф., директор Азовского морского института...»

«МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСТИТЕТ ЭКОНОМИКИ, СТАТИСТИКИ И ИНФОРМАТИКИ (МЭСИ) КАФЕДРА УПРАВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ РЕСУРСАМИ КОЛЛЕКТИВНАЯ МОНОГРАФИЯ ИННОВАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ УПРАВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ РЕСУРСАМИ Москва, 2012 1 УДК 65.014 ББК 65.290-2 И 665 ИННОВАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ УПРАВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ РЕСУРСАМИ: коллективная монография / Под редакцией к.э.н. А.А. Корсаковой, д.с.н. Е.С. Яхонтовой. – М.: МЭСИ, 2012. – С. 230. В книге...»

«Московский городской психолого-педагогический университет Научный центр психического здоровья РАМН Московский НИИ психиатрии К 100-летию Сусанны Яковлевны Рубинштейн Диагностика в медицинской психологии: традиции и перспективы Москва 2011 ББК 48 Д 44 Редакционная коллегия: Зверева Н.В., кандидат психологических наук, доцент (отв. ред.) Рощина И.Ф. кандидат психологических наук, доцент Ениколопов С.Н. кандидат психологических наук, доцент Д44 Диагностика в медицинской психологии: традиции и...»

«Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова Центр научного сотрудничества Интерактив плюс Наука и образование: современные тренды Серия: Научно–методическая библиотека Выпуск III Коллективная монография Чебоксары 2014 УДК 08 ББК 94.3 Н34 Рецензенты: Рябинина Элина Николаевна, канд. экон. наук, профессор, декан экономического факультета Зотиков Николай Зотикович, канд. экон. наук,...»

«Е.А. Урецкий Ресурсосберегающие технологии в водном хозяйстве промышленных предприятий 1 г. Брест ББК 38.761.2 В 62 УДК.628.3(075.5). Р е ц е н з е н т ы:. Директор ЦИИКИВР д.т.н. М.Ю. Калинин., Директор РУП Брестский центр научно-технической информации и инноваций Государственного комитета по науке и технологиям РБ Мартынюк В.Н Под редакцией Зам. директора по научной работе Полесского аграрно-экологического института НАН Беларуси д.г.н. Волчека А.А Ресурсосберегающие технологии в водном...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию РФ Владивостокский государственный университет экономики и сервиса _ ОБЕСПЕЧЕНИЕ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ РЫБОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ (методологический аспект) Монография Владивосток Издательство ВГУЭС 2009 ББК 65.35 О 13 ОБЕСПЕЧЕНИЕ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ РЫБОХОО 13 ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ (методологический аспект) / авт.-сост. А.П. Латкин, О.Ю. Ворожбит, Т.В. Терентьева, Л.Ф. Алексеева, М.Е. Василенко,...»

«Международная Академия Информатизации Цыганков В.Д., Соловьев С.В., Шарифов С.К., НАУЧНЫЕ ОСНОВЫ ПРИБОРОВ БИОМЕДИС   Отличительные особенности  научного подхода  БИОМЕДИС Москва 2013 1  УДК 615.844 С 14     Цыганков В.Д., Соловьев С.В., Шарифов С.К. Научные основы приборов БИОМЕДИС Отличительные особенности научного подхода. М. БИОМЕДИС. 2013. – 126 с. Коллективная монография посвящена теоретическим аспектам и прикладным вопросам разработки и применения гаммы медицинских приборов биорезонансной...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Ивановский государственный энергетический университет имени В.И. Ленина А.И. Тихонов Живая планета или поиск нового подхода к миропониманию Иваново 2011 ББК 20 Т46 Тихонов А.И. Живая планета или поиск нового подхода к миропониманию / ГОУВПО Ивановский государственный энергетический университет имени В.И. Ленина. – Иваново, 2011. – 84 с. ISBN В данной монографии...»






 
2014 www.av.disus.ru - «Бесплатная электронная библиотека - Авторефераты, Диссертации, Монографии, Программы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.