WWW.DISS.SELUK.RU

БЕСПЛАТНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА
(Авторефераты, диссертации, методички, учебные программы, монографии)

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 |

«Трансгрессия мифа об Иуде Искариоте в XX-XXI вв. Москва – 2014 УДК 1:2 ББК 87:86.2 З-26 Рецензенты: В.С. Глаголев - д. филос. н., профессор; К.И. Никонов - д. филос. н., профессор. Замлелова С.Г. З-26 Приблизился ...»

-- [ Страница 1 ] --

Светлана Замлелова

Трансгрессия мифа об Иуде Искариоте в XX-XXI вв.

Москва – 2014

УДК 1:2

ББК 87:86.2

З-26

Рецензенты:

В.С. Глаголев - д. филос. н., профессор;

К.И. Никонов - д. филос. н., профессор.

Замлелова С.Г.

З-26 Приблизился предающий… : Трансгрессия

мифа об Иуде Искариоте в XX-XXI вв. : моногр. / С.Г. Замлелова. – М., 2014. – 272 с.

ISBN 978-5-4465-0327-8 Монография Замлеловой Светланы Георгиевны, посвящена философскому осмыслению трансгрессии христианского мифа об Иуде Искариоте в XX-XXI вв. В первой главе автор обращается к причинам реактуализации мифа об Иуде Искариоте в Новейшее время. На основе анализа функций мифа предложен вывод о закономерности распространения апологетического взгляда на апостолапредателя в культуре христианской ойкумены XX-XXI вв.

Вторая глава посвящена рассмотрению философских и богословских трактовок образа Иуды Искариота, для чего автор обращается к сравнительному анализу нарратива текста Четвероевангелия, «Евангелия от Иуды» из Кодекса Чакос и многочисленных литературных, богословских и философских текстов российских и зарубежных авторов XX-XXI вв. При этом трансформация мифа об Иуде Искариоте рассматривается в рамках теории «трансгрессии мифа». В ходе исследования получены оригинальные выводы, подтверждающие гипотезу автора об антропологическом сдвиге.

В оформлении обложки использована картина Н.Н. Ге (1831-1894) «Совесть. Иуда» (1891).

ISBN 978-5-4465-0327-8 УДК 1: ББК 87:86. © Замлелова С.Г., Встаньте, пойдем:

вот, приблизился предающий Меня.

(Мф 26:46)

ВВЕДЕНИЕ

В разные периоды истории Иуда Искариот оставался многоликим, поскольку всегда существовали многообразные версии относительно его личности и его деяния. Но в каждую эпоху превалирует какой-то один образ, остальные отступают на второй план. Несмотря на вариативность, библейский образ Иуды эволюционировал от гонимого и презираемого к почитаемому и вызывающему сочувствие. Не раз говорилось, что попытки реабилитировать апостолапредателя свидетельствуют о подсознательном влечении реабилитировать себя перед традиционной моралью1. Однако, почему именно Новейшее время, а точнее – XX-XXI вв. – стало временем растущей потребности в самооправдании, и почему именно иудин грех оказался в числе злодеяний современного человечества, должных быть оправданными, – на этот вопрос ответа дано не было. До сих пор не были назваЮнг К.Г. Либидо. Его метаморфозы и символы. Т. 2. СПб., 1994.

С. 45-46.

ны объективные причины, по которым человечество оказалось вынуждено оправдываться именно сегодня и по которым именно сегодня Иуда Искариот стал актуальной и востребованной фигурой.

Миф об Иуде, в соответствии с которым Иуда не просто «амнистирован», но «реабилитирован», утвердился в XX в. во многом при помощи искусства. Искусство обладает огромной силой внушения. Но, кроме того, произведение искусства (музыкальная композиция, живописное изображение, нарративный текст) обладает свойством отображать мировоззрение, характерное для той или иной эпохи.

Предметом нашего исследования послужат тексты трудов богословов, писателей и философов XXXXI вв., творчество которых не просто касается мифа об Иуде Искариоте, но содержит апологии апостолапредателя. Объектом – составляющие протомиф об Иуде Искариоте мифемы и мифологемы. Под мифемами мы понимаем структурные единицы мифа, подобно тому, как, например, фонема, является единицей звукового строя языка2. Что же касается мифолоесли мифы имеют смысл, то он определен не отдельными элементами, входящими в их состав, а тем способом, которым эти элементы комбинируются; 2) миф есть явление языкового порядка, он является составной частью языка; тем не менее язык в том виде, в каком он используется мифом, обнаруживает специфические свойства; 3) эти специфические свойства располагаются на более высоком уровне, чем обычный уровень языковых выражений, иначе говоря, эти свойства имеют более сложную природу, чем свойства языковых высказываний любого другого типа. Если допустить эти три положения в качестве рабочей гипотезы, то из них немедленно следуют два очень важных вывода: 1) как и всякий лингвистический объект, гем, речь идет о мифологическом повествовании, о тексте, сообщающем о необыкновенных существах и их деяниях3.

При этом нас интересуют не любые интерпретации образа Иуды, но исключительно носящие апологетический характер. Другими словами, мы намереваемся проследить эволюцию апологетических тенденций в интерпретации образа Иуды Искариота в XX-XXI вв. в христианском мире. Миф об Иуде, по мнению К.Г. Юнга, «бесконечно стар»4 и является отображением такого человеческого влечения, как замиф образован составляющими единицами; 2) эти составляющие единицы предполагают и наличие таких единиц, которые обычно входят в языковые структуры, а именно фонемы, морфемы и семантемы, но по отношению к этим последним они являются тем, чем сами семантемы являются по отношению к морфемам, а морфемы – по отношению к фонемам. Каждая последующая форма стоит на более высокой ступени сложности, чем предыдущая. По этой причине составляющие элементы, характерные для мифов (наиболее сложные из всех), мы назовем большими структурными единицами. Эти большие составляющие единицы, или мифемы…» ( Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985. С. 188.) «Искусство мифологии определяется своеобразием своего материала. Основная масса этого материала, сохранявшаяся традицией с незапамятной древности, содержалась в повествованиях о богах и богоподобных существах, героических битвах и путешествиях в подземный мир – повествованиях («мифологема» – вот лучшее древнегреческое слово для их обозначения), которые всем хорошо известны, но которые далеки от окончательного оформления и продолжают служить материалом для нового творчества. Мифология есть движение этого материала: это нечто застывшее и мобильное, субстанциональное и все же не статичное, способное к трансформации»



(Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов. Киев, 1996. С. 13.) Юнг К.Г. Либидо. Его метаморфозы и символы. Т. 2. СПб., 1994.

висть. В том смысле, что в тайнике сердца каждый человек хочет смерти героя. К.Г. Юнг считает, что в мифы обращаются как раз-таки «всеобщие и неизменно обновляющиеся мысли человечества»5. Евангельские события, в прочтении К.Г. Юнга, «представляют собой чистейшее сгущение типических мифов»6. По слову С. Кьеркегора, «Постичь состояние христианства в любую эпоху, можно, поняв, как оно трактует Иуду»7.

Продолжая эту мысль, можно утверждать, что проследив, как в христианском мире трактуется Иуда, можно постичь состояние христиан.

В 2006 г. Национальным Географическим Обществом было опубликовано так называемое «Евангелие от Иуды», вызвавшее огромный общественный резонанс и провозглашенное сенсацией. Уже накануне публикации «Евангелия от Иуды» в западной прессе стали появляться статьи, обещающие скорый информационный взрыв8. Тема, связанная с образом Иуды Юнг К.Г. Либидо. Его метаморфозы и символы. Т. 2. СПб., 1994.

Цит. по: Cane A. The Place of Judas Iscariot in Christology.

Aldershot, 2005.

11 января 2006 г. итальянская газета «La Stampa» заявила, что «Евангелие от Иуды» заставит христианский мир пересмотреть свое отношение к Иуде Искариоту. 12 января 2006 г. в «Times»

появилась статья Р. Оуэна «Иуда Непонятый. Ватикан восстановит имя оболганного апостола». В статье утверждалось, что Ватикан готовит кампанию по переоценке роли Иуды Искариота. 13 января 2006 г. в той же «Times» вышла статья Б. Макинтайра «Обвинен, подставлен или оклеветан. Три веские причины освободить Иуду Первого», а в «The Guardian» – статья Д. Крейса «Иуда Искариот: его жизнь и добрые деяния».

Искариота, оказалась в центре общественного внимания.

Случайность ли это? Мы утверждаем, что получившие распространение в XX-XXI вв. апологии Иуды Искариота не являются случайным фактом. Скорее, это явление культуры. С учетом глобализационных процессов, национальные культуры внутри христианИ снова речь шла о том, что Ватикан намеревается восстановить репутацию апостола-предателя. 16 января 2006 г. в «Toronto Star» появилась статья Р. Димано «Новое рождение Иуды: готовы ли мы пересмотреть свое отношение к негодяю?», сводимая в общих чертах все к тем же утверждениям.

12 марта 2006 г. британская газета «The Mail of Sunday» опубликовала передовицу «Мировой эксклюзив: Евангелие от Иуды Искариота: величайшая в мире археологическая находка угрожает 2000-летнему христианскому учению». Там же помещалась статья под названием «Спустя 2000 лет – голос Иуды (Мировой эксклюзив: Церкви замерли в ожидании публикации “Потерянного Евангелия”, которое может поставить под угрозу саму основу христианского вероучения)». 2 апреля 2006 г. в той же газете вышла статья, озаглавленная: «Евангелие от Иуды докажет, что Воскресения не было». 7 апреля 2006 г. в Новостях Би-би-си вышел репортаж «Не очень-то тайные Евангелия», в котором «Евангелие от Иуды» называлось «чуть ли не блокбастером». Д.М. Робинсон назвал буффонадой организованную сенсацию по случаю публикации в апреле 2006 г.

«Евангелия от Иуды». В Вашингтоне 6 апреля 2006 г. состоялась пресс-конференция, посвященная выходу в свет «Евангелия от Иуды». 9 апреля по телеканалу Национального Географического Общества был показан документальный фильм на тему все того же «Евангелия от Иуды». В майском номере журнала «National Geographic» вышел фоторепортаж Э. Кокберна «Евангелие от Иуды». А 19 мая состоялась премьера фильма «Код да Винчи». Все это лишь небольшая часть той реакции, что предшествовала и сопровождала обнародование «Евангелия от Иуды» и проявилась почти на всех европейских языках почти во всех странах Европы, а также и в Северной Америке (Робинсон Д.М. Тайна истинного Евангелия от Иуды. Харьков, Белгород, 2007. С. 128-129, 12-14, 38-39).

ского мира приобрели множество общих черт и вполне могут быть рассмотрены как единое целое. Кроме того, общество потребления, описанное Ж. Бодрийяром9, есть явление бесспорно общее для всех стран христианского ареала. Существует связь между культурой общества потребления и распространением апологий Иуды Искариота, в связи с чем можно говорить об антропологическом сдвиге, имеющем место на пространстве современной христианской экумены и связанным с образом Иуды Искариота. Анализируя культуру общества потребления, мы приходим к выводу, что человек общества потребления воплощает черты, традиционно приписываемые Иуде Искариоту.

Именно с этим и связаны многочисленные попытки не просто оправдать Иуду, но и представить его персонажем особенным, облеченным высокой миссией, не похожим на прочих смертных.

Источниками исследования служат тексты философов, теологов, писателей, интерпретирующих образ Иуды Искариота. Рассматриваются тексты российских / советских и зарубежных авторов.

В области отечественной теологии и философии мы обращаемся к работам М.Д. Муретова («Иуда предатель»), прот. П. Алфеева («Иуда-предатель»), прот. С. Булгакова («Труды о Троичности»), Б.П. Вышеславцева («Этика преображенного Эроса»), Н.О. Лосского («Условия абсолютного добра»).

Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., 2006.

Базилика Сан Аполлинаре Нуово. Равенна. Мозаика. 530-е гг.

Романская роспись на кессонном потолке Фра Беато Анжелико. Армадио дельи Ардженти.

Монастырь Сан Марко, Флоренция. Фреска. 1450 г.

В области отечественной литературы – Л.Н. Андреева («Иуда Искариот и другие»), Д.С. Мережковского («Иисус неизвестный»), А.Н. и Б.Н. Стругацких («Отягощенные злом, или сорок лет спустя»), Ю.М. Нагибина («Любимый ученик»), С.Г. Михайлова («Иуда Искариот: предатель или святой?»).

Что касается зарубежной теологии и философии, мы рассмотрим труды следующих авторов: А. Швейцера (Цит. по: Цветков И., прот. Религиознофилософские взгляды Альберта Швейцера // Православный собеседник №2 (12), 2006), Х.Д. Шонфилда («Пасхальный заговор» (The Passover Plot)), Д.Г. Флуссера («Иисус»), Э. Пейджелс («Гностические Евангелия» (The Gnostic Gospels)), Х. Маккоби («Иуда Искариот и миф о еврейском зле» (Judas Iscariot and the Myth of Jewish Evil)), У. Классена («Иуда: предатель или друг Иисуса?» (Judas: Betrayer or Friend of Jesus?)), А. Кейна («Место Иуды Искариота в христологии» (The Place of Judas Iscariot in Christology)), Г. Кросни («Утерянное Евангелие: поиски Евангелия Иуды» (The Lost Gospel: The Quest for the Gospel of Judas Iscariot)), Г. Вюрста, М. Мейера и Б.Д. Эрмана («Евангелие от Иуды по Кодексу Чакос»), С. Жижека («Кукла и карлик.

Христианство между ересью и бунтом»).

В области зарубежной литературы – У.Б. Йейтса («Голгофа»), Р. Джефферса («Дорогой Иуда» (Dear Judas and Other Poems)), Х.Л. Борхеса (Три версии предательства Иуды // Проза разных лет (М., 1984) и Секта тридцати // Письмена Бога. (М., 1994)), Р. Грейвса («Царь Иисус»), Н. Казандзакиса («Последнее искушение Христа»), Д. Райта («Святой Иуда (Пробштейн Я. Джеймс Райт: идея добра)), Ф. Йерби («Иуда, мой брат» (Judas, My Brother)), Г. Панаса («Евангелие от Иуды»), Т. Колдуэлла, Д. Стерна («Я, Иуда» (I, Judas)), М. Каллагана («Время для Иуды» (A Time for Judas)), М. Дикинсона («Потерянный Завет Иуды Искариота (The Lost Testament of Judas Iscariot)), Н. Мейлера («Евангелие от Сына Божия»), Э. Кассе («Евангелие от Иуды»), С.К. Стеда («Меня звали Иуда» (My Name Was Judas)), Д. Арчера, Ф. Молони («Евангелия от Иуды (The Gospel According to Judas)).

Кроме того, взгляды нескольких авторов, как, например, Г. Кемпа, К. Куллена, Э.С. Бейтса, И. Моссинсона, М. Брелиха, Д.Ш. Спонга, Ф. Кермода, рассматриваются в связи с работой С. Грубар «Иуда: предатель или жертва?» (М., 2011).

Изучению мифа как такового посвящено немало трудов как в отечественной, так и в зарубежной традиции. Среди отечественных исследователей мифа необходимо, в первую очередь, отметить труды В.Я. Голосовкера (1890-1967), А.Ф. Лосева (1893-1988), И.М. Дьяконова (1915-1999), Е.М. Мелетинского (1918Ю.М. Лотмана (1922-1993), В.Н. Топорова (1928А.В. Гулыги, В.М. Найдыша,10 и др.

Голосовкер В.Я. Имагинативный абсолют. М., 2012. Лосев А.Ф.

История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития.

Кн. 1. М., 1992; Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. Лосев А.Ф.

Диалектика мифа. М., 2008. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа.

М., 2006. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: ИсследоваОсмысление мифа достаточно широко и всесторонне представлено в работах Э. Тайлора (1832-1917), Э. Кассирера (1874-1945), Б. Малиновского (1884К. Кереньи (1897-1973), Д. Кэмпбелла (1904М. Элиаде (1907-1986), К. Леви-Строса (1908Р. Кайуа (1913-1978), Р. Барта (1915-1989), Ф.Х. Кессиди (1920-2009),11 и др.

В области философии мифа, а также в сфере исследования возрождения мифа в новейшее время интересны работы А.Л. Доброхотова, В.А. Колотаева, И.В. Кондакова, А.В. Костиной, Э.В. Сайко, Н.А. Хреноние в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995. Гулыга А.В. Миф как философская проблема // Античная культура и современная наука. М., 1955. Найдыш В.М. Мифология. М., 2009.

Найдыш В.М. Философия мифологии. От античности до эпохи романтизма. М., 2002. Найдыш В.М. Философия мифологии.

XIX – начало XXI в. М., 2004. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М., 1990. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф – имя – культура // Труды по знаковым системам. VI. Тарту, 1973.

Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000.

Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989; Барт Р. Мифологии. М., 2008; Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. М., 2003. Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное. М., 2003. Кассирер Э. Философия символических форм. Т.2. Мифологическое мышление. М., 2002. Кереньи К.

Дионис. Прообраз неиссякаемой жизни. М., 2007. Кессиди Ф.Х.

От мифа к логосу (Становление греческой философии). М., 1972. Кэмпбелл Дж. Мифический образ. М., 2002. Леви-Строс К.

Мифологики. Т. 1. Сырое и приготовленное. М., СПб., 1999; Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985. Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М, 2004. Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996;.

М., Элиаде М. Миф о вечном возвращении. М., 2000. Генон Р.

Символика креста. М., 2008.

ва, В.М. Хачатуряна, О.А. Кривцуна, В.М. Розина, А.С. Дриккер, И.П. Давыдова12 и др.

В области взаимодействия культурологии и антропологии основополагающими представляются труды таких отечественных исследователей, как М.М. Бахтина (1895-1975), Г.С. Кнабе (1920-2011), А.Я. Гуревича (1924-2006), С.С. Аверинцева (1937Ю.М. Лотмана (1922-1993)13.

Доброхотов А.Л., Калинкин А.Т. Культурология. М., 2010. Колотаев В.А. Миф в системе построения культурной идентичности // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. Кондаков И.В.

Архитектоника мифа // Миф и художественное сознание ХХ в.

М., 2011. Костина А.В. Реклама как современная мифология // Традиционная культура. Научный альманах №1, 2000. Сайко Э.В. Миф – феномен социальной эволюции, этап становления и способ организации мышления // Мир психологии №3, 2003.

Хренов Н.А. От эпохи бессознательного мифотворчества к эпохе рефлексии о мифе // Миф и художественное сознание ХХ в.

М., 2011. Хачатурян В.М. Миф в культуре: к проблеме архаической компоненты в неомифологии // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. Кривцун О.А. Художественная аура как немифологическое пространство искусства // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. Розин В.М. Возобновление мифа в эпоху культурных трансформаций модернити // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. Дриккер А.С. Мифологическое сознание и его метафизический предел // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. Давыдов И.П. Эпистема мифоритуала. М., 2013. Давыдов И.П. Православный акафист русским святым (религиоведческий анализ). – Благовещенск, 2004. http://terrareligiosa.jimdo.com/%D1%81%D0%BA%D1% 80%D0%B8%D0%BF%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0% B9/ (30.05.13.) Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. Аверинцев С.С.

Связь времен. Киев, 2005. Аверинцев С.С. Попытки объясниться:

Беседы о культуре. М., 1988 http://www.gumer.info / bibliotek_Buks / Literat/aver/pop_ob.php (30.05.13.) Лотман Ю.М. Об искусстве: Структура художественного текста. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Статьи. Заметки. Выступления. СПб, Еще в 20-е гг. ХХ в. советскими филологами и лингвистами разрабатывались идеи взаимосвязи и взаимовлияния психической деятельности и художественного творчества14.

В области философии искусства необходимо отметить работу французского исследователя И. Тэна (1828-1893)15.

В середине ХХ в. активные междисциплинарные исследования историко-культурного бытия человека проводились и в США. Известность, в частности, получили работы Э.Х. Эриксона (1902-1994), К. Кенистона, Б. Вольмана 16 и др. Труды американских ученых демонстрировали связь между мировоззренческими и поведенческими установками личности и социальными событиями.

В 50-70 гг. ХХ в. французскими учеными было разработано направление, получившее название истории ментальностей. Это направление занималось реконструкцией образа мысли, присущего человеку 2005. Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. СПб., 2001.

Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М.; 1989. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов» М., 1993. Кнабе Г.С. Культурология.

История мировой культуры. М., 2003.

Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. Эйхенбаум Б.М. О литературе. М., 1987. Жирмунский В.М. Теория литературы: Поэтика. Стилистика. Л., 1977.

Тэн И. Философия искусства. М., 1933.

Эриксон Э.Х. Идентичность: юность и кризис. М., 2006. Keniston K.

Psychological Development and Historical Change // The Family in History. N.Y., 1973. Wolman B. The Psychoanalytic Interpretation of History. N.Y. 1971.

определенной среды и эпохи17. Удалось показать, что история человеческой психологии, история восприятия человеком мира является основой для интерпретации исторических событий.

Междисциплинарные исследования на стыке истории искусства, антропологии, исторической психологии проводились такими учеными, как Э. Панофский (1892-1968)18, Х. Зедльмайр (1896-1984)19, А. Хаузер (1892-1978)20 и др. Так, например, по мысли А. Хаузера, в произведении всегда находит отражение синтез психологического, художественностилистического и социологического.

Научных трудов об Иуде Искариоте написано довольно мало. Как правило, это труды по истории христианства, где Иуде отведено отнюдь не первостепенное место. Он появляется постольку, поскольку без него немыслимо понимание новозаветных событий. При этом никто почти не останавливает внимание на эволюции трактовок образа Иуды Искариота. По утверждению американской исследовательницы С. Грубар, «среди исследователей, изучающих роль и задачи Иуды, царит даже еще большее расхоMandrou R. Introduction a la France modern. Essai de psychologie historique 1500-1640. Paris, 1961. Mandrou R. La France aux XVII sicle. Paris, 1974. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства.

СПб., 1999.

Зедльмайр Х. Искусство и истина. М., 1999. Зедльмайр Х. Утрата середины. М., 2008.

Hauser A. Social History of Art and Literature. L., 1951.

ждение во мнениях относительно его вымышленной или исторической природы, поступков и изречений, чем среди тех, что изучают деяния и учение Иисуса»21.

Необходимо специально отметить работу американского религиоведа К. Паффенрота «Иуда: образы потерянного апостола»22. К. Паффенрот собрал множество интерпретаций образа Иуды Искариота.

Его труд представляет именно коллекцию образов, К. Паффенрот не стремится ни проследить эволюцию, ни предложить объяснение возникновению тех или иных трактовок. Британский библеист Х.С. Пайпер в статье «Современные Евангелия от Иуды: канон и отступничество» предлагает критический обзор произведений вокруг имени Иуды Искариота23. «Иуда: предатель или друг Иисуса?» – именно так названа книга богослова У. Классена24, ставшая, пожалуй, наиболее полным собранием всевозможных трактовок образа Иуды Искариота, появлявшихся за всю христианскую историю. У. Классен излагает свою версию предательства Иуды, склоняясь к тому, что Иуда был скорее другом, нежели предателем Иисуса.

Во Введении к «Евангелию от Иуды по Кодексу Чакос»25 М. Мейер также рассматривает литературу, Грубар С. Иуда: предатель или жертва? М., 2011. С. 32.

Paffenroth K. Judas: Images of the Lost Disciple. Nashville, TN:

Westminster John Knox, 2001.

Pyper H.S. Modern Gospels of Judas: Canon and Betrayal // Literature and Theology (2001) 15(2). P. 111-122. Цит. по: Gathercole S.

The Gospel of Judas. Rewriting Early Christianity. Oxford, 2007.

Klassen W. Judas: Betrayer or Friend of Jesus? Fortress Press. 2004.

Мейер М. Евангелие от Иуды по Кодексу Чакос. М., 2008.

посвященную Иуде Искариоту и также не стремится объяснить, в связи с чем к началу XXI в. Иуда из предателя сделался другом Иисуса. Впрочем, было бы странно ждать подобных разъяснений от М. Мейера, являющегося горячим сторонником неохристианской мифологии. В книге Д.М. Робинсона «Тайна истинного Евангелия от Иуды»26 не только прослеживается история Кодекса Чакос, но и дается обзор трактовок образа Иуды Искариота, начиная с первых веков христианства и заканчивая нашим временем. Однако Д.М. Робинсон не объясняет, почему менялись взгляды на апостола-предателя.

В работе «Иуда: предатель или жертва?», на которой следует остановиться подробнее, С. Грубар поставила перед собой задачу исследовать «эволюцию образа двенадцатого апостола в западном художественном сознании»27. С. Грубар отмечает, что стремилась установить, как менялось восприятие Иуды в разные эпохи, с чем связаны разные интерпретации этого образа. Свой труд С. Грубар охарактеризовала как «антологию многочисленных псевдобиографий» Иуды Искариота. С. Грубар связывает трансформацию образа Иуды Искариота с эволюцией антисемитизма.

В частности, изменение отношения в христианском мире к образу Иуды Искариота в XX в. С. Грубар соотносит с Холокостом. Так, по ее мнению, после ОсвенРобинсон Д.М. Тайна истинного Евангелия от Иуды. Харьков, Белгород, 2007.

Грубар С. Иуда: предатель или жертва? М., 2011. С. 3.

Там же. С. 7.

цима невозможно стало и дальше демонизировать Иуду: «Все больше писателей в XX в. заговорили о состоянии человечества, отстаивая субъективный характер Иуды»29. Именно в связи с Холокостом, по мнению С. Грубар, ускорился процесс обретения «того образа, в котором он [Иуда] предстает уже в начале XXI в.»30 Такая точка зрения представляется ограниченной и поверхностной. Невозможно согласиться, что любые антропологические изменения в христианском мире связаны исключительно со степенью распространения и накала антисемитизма. Такой подход практически исключает или, во всяком случае, умаляет влияние на человека ряда объективных факторов, определяющих во многом психологический климат в обществе.

С. Грубар ссылается на целую плеяду авторов31, придерживающихся аналогичной точки зрения. В то же время, даже в среде западных исследователей с таким подходом согласны отнюдь не все, зачастую он вызывает резкую критику32. В частности немецкий исследователь П. Динцельбахер, собравший множество концепций об Иуде, старается опровергнуть достаточно распространенную в среде исследователей еврейского происхождения точку зрения о том, что обГрубар С. Иуда: предатель или жертва? М., 2011. С. 348.

Там же. С. 349.

Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. М., 2009. О том же P. Dinzelbacher – см. Грубар С. Иуда: предатель или жертва? М., 2011. С. 22.

раз Иуды-злодея долгое время эксплуатировался с антисемитскими целями. «Не удивительно, – считает С. Грубар, – что следствием бесчестной, низкой пропаганды, эксплуатирующей образ Иуды, стало противоречивое отношение как христиан, так и иудеев к трактовке его образа в западной культуре»33. Именно против такой позиции выступает П. Динцельбахер:

«Едва ли мне известны какие-либо источники, в которых бы поступок [Иуды] представлялся как поступок типичного еврея»34.

В последнее время появилось достаточно много работ, посвященных «Евангелию от Иуды» из Кодекса Чакос и теме предательства Иуды как таковой, но лишь немногие из этих работ посвящены анализу произошедших перемен в восприятии современным человеком евангельских событий. Любопытна в этом смысле работа британского исследователя Т. Райта, считающего, что, во-первых, «Евангелие от Иуды» не сообщает ничего ни об Иуде, ни об Иисусе. Вовторых, из этого документа не следует, что Иуда оправдан. В-третьих, энтузиазм по поводу «Евангелия от Иуды» изобличает истинные мотивы самих энтузиастов. Т. Райт считает, что, согласно новому мифу, человечеству, во всяком случае, христианской его части, необходима сегодня новая религия, религия свободы, каковой вполне может стать гностицизм, потеснив традиционное христианство. Такого рода религиозное учение «в большей степени созвучно наГрубар С. Иуда: предатель или жертва? М., 2011. С. 22.

деждам либеральных интеллектуалов, начиная с 1960-х годов и по сию пору»35. Что связано, по мнению Т. Райта, с близостью гностического учения современной версии протестантизма. Но Т. Райт не называет объективных причин такого рода сближения.

Вообще, об обнаружении связи современной культуры с гностицизмом высказывались многие современные исследователи. Так, канадский богослов Ф.Д. Ли утверждает, что в XX в. гностицизм стал неотъемлемой частью североамериканского протестантизма36. По мнению Ли, эта близость выражается в том, что современный протестантизм, как и гностицизм, проповедует индивидуализм, граничащий с нарциссизмом, дистанцированность от общества. Современный американский протестантизм учит воспринимать тварный мир как зло. Но зло нельзя любить и беречь, поэтому современным протестантским сознанием мир воспринимается не более как источник ресурсов.

Аналогичную точку зрения о связи современной протестантской культуры с гностицизмом высказывали и такие исследователи, как Э. Пэйджелс37, Г. Блум38, С. О`Риган39. Однако с этой точки зрения невозможно объяснить, почему гностицизм и связанная с гностиРайт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. М., 2009. С. 108.

Lee P.J. Against the Protestant Gnostics. NY., 1987.

Pagels E. The Gnostic Gospels. NY., 1976.

Bloom H. The American Religion: The Emergence of the PostChristian Nation. NY., 1992.

O`Reagan C. Gnostic Return in Modernity. NY., 2001.

цизмом апология Иуды Искариота разделяются не только протестантскими культурами.

Следует отметить работы современных отечественных писателей С.Г. Михайлова и О.Н. Николаевой.

В книге «Иуда Искариот: предатель или святой» С.Г. Михайлов весьма категорично настаивает на предвзятости в оценке Иуды Искариота христианской традицией. Писатель представил весьма подробный обзор трактовок образа Иуды Искариота, появившихся в Новейшее время, и объяснил множащиеся апологии Иуды стремлением разрушить стереотипы и установить истину. Но такое объяснение не может считаться исчерпывающим хотя бы потому, что возможности его применения практически безграничны.

Что касается книги О.Н. Николаевой «Поцелуй Иуды»41, это одно из наиболее полных собраний версий предательства Иуды. Ссылаясь на К.Г. Юнга, О.Н. Николаева утверждает, что, оправдывая Иуду, человечество оправдывает себя. Впрочем, на вопрос, почему подобное происходит именно с современным человеком, автор не дает ответа.

Цель нашего исследования – философский анализ семантики апологетических интерпретаций образа Иуды Искариота в XX-XXI вв. в ареале христианского мира. А также анализ связи между характером апологетических интерпретаций образа Иуды ИскаМихайлов С.Г. Иуда Искариот: предатель или святой. М, СПб., Николаева О.Н. Поцелуй Иуды. М., 2007.

риота и объективных социально-экономических факторов. Мы стремимся показать, как именно коррелирует характер апологий Иуды Искариота с типом культуры, распространенной в христианском мире XX-XXI вв. Для этого нам предстоит решить несколько задач. А именно:

1. Проследить апологии Иуды Искариота и установить связь между характером апологий и современной культурой.

2. Показать, что изменения мифа об Иуде Искариоте обусловлены функциями мифа.

3. Обосновать характер трансформации мифа об Иуде Искариоте к XX-XXI вв. как трансгрессию мифа.

При всем неослабевающем интересе к образу Иуды Искариота, а также интересе к трактовкам этого образа, до сих пор не было предложено объективных и беспристрастных объяснений распространения его апологий и характера этих апологий. Наши выводы позволяют ответить на вопросы: как и почему на протяжении христианской истории меняется отношение христиан к Иуде Искариоту, а также почему, в силу каких объективных причин Иуда Искариот в XXXXI вв. из гонимого и презираемого персонажа Нового Завета превратился в уважаемого и заслуживающего сочувствия. Выводы фиксируют и объясняют антропологический сдвиг, произошедший в христианском мире в XX-XXI вв.

Кроме того, на примере Иуды Искариота показано, как именно трактовки его образа связаны с антропологическими и социологическими изменениями, как связано восприятие образа Иуды с психологическим портретом человека эпохи42.

Наше исследование является междисциплинарным и осуществляется на стыке нескольких гуманитарных дисциплин, а именно: литературоведения, религиоведения, философии, антропологии, культурологии. Достижения литературы, философии и богословия вполне могут быть рассмотрены совокупно в виду их общности по интересующему нас направлению. Эти дисциплины объединяют следующие признаки: прежде всего, исторический фактор: культура Запада до XVI в. носила религиозный характер43. Общим является и принцип реализации трех дисциплин, который можно было бы определить как рационализация интуиций. Для чего, во всех трех случаях, важны как интеллектуальная подготовленность, так и навыки создания текстов. Важно учесть, что во всех трех случаях создание текста представляет творческий процесс. Схожи и авторские интенции в процессе творчества. Общим является воздействие на массовое сознание. При том, что, например, иные богословские работы могут иметь гораздо более широкую аудиторию, нежели работы, относимые к художестДанное исследование может положить начало целой иудологии, учитывая то обстоятельство, что фигура Иуды Искариота всегда пользовалась повышенным вниманием. Внутри иудологии могут быть созданы разные направления. А Иуда может рассматриваться как своего рода призма, сквозь которую исследователь видит общество.

Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 431.

венной литературе. Уместным было бы вспомнить размышления о философии П.Л. Лаврова: «Философия есть понимание всего сущего, как единства, и воплощение этого понимания в художественных образах и нравственных действиях»44. Очевидно, что подход П.Л. Лаврова к философии применим и к другим гуманитарным дисциплинам. Ведь воплощенная в художественных образах, философия становится литературой. В самом общем смысле и богословие может быть определено как понимание сущего, воплощенное в образах и нравственных действиях.

С развитием религиоведения тексты Священного Писания стали исследоваться при помощи критических методов христианскими теологами, как, например, представителями Тюбингенской или немецкой религиозно-исторической школы. Те вольности, те отступления от церковного канона в интерпретациях текстов Священного Писания, ставшие затем весьма распространенными в работах как теологов, так и светских писателей и философов XX века, свидетельствовали, в первую очередь, о широком распространении рационалистического взгляда на библейскую историю. Десакрализации подвергались священные библейские фигуры, а лица, облеченные отрицательным, в традиционном смысле, значением, зачастую оправдывались и обретали весьма благовидное объяснение своим деяниям, осуждаемым Церковью и традицией. Как, например, в случае с Каином, Кореем, Иудой Искариотом.

Лавров П.Л. Три беседы. Цит. по: Зеньковский В.В. История русской философии. М., 2011. С. 342.

Глава 1. ПЕРЕСМОТР ХРИСТИАНСКОГО

МИФА ОБ ИУДЕ ИСКАРИОТЕ

Современные теологические и философские трактовки образа Иуды Искариота существенно отличаются от традиционно-христианского понимания образа апостола-предателя. Чтобы понять характер произошедших перемен, нам необходимо обратиться к рассмотрению христианского мифа об Иуде и показать, что изменения этого мифа обусловлены функционально. Важно установить, какими функциями обладает миф и с действием каких функций связано новое прочтение мифа об Иуде. Ведь миф не просто хранит заложенное в него человеком – с помощью мифа человек переосмысливает наиболее значимые события и течения. Можно, кроме того, говорить о мифологичности аналитики воспринимаемого – событий, собственных интенций, произведений культуры. В то же время восприятие поверхностное, ориентированное на извлечение информации, лишено мифологичности. Глубинное восприятие всегда связано с узнаванием и заставляет воображение двигаться по пути мифа, по пути человеческого опыта и ассоциаций. Возможно, еще и поэтому миф обладает живучестью, возрождаясь в том или ином виде даже после критики или демифологизации45. Миф европейской культуры Новейшего времени существует как сконструированная реальность, поскольку он лишен абсолютной спонтанности и зачастую содержит в себе рефлексию самого себя. Особенностью любого, в том числе и современного, мифа можно считать, вопервых, его способность вбирать и отображать то, что называется «дух времени». Во-вторых, конструировать на этой основе новую реальность.

Нас интересуют как характер изменений мифа об Иуде Искариоте, так и причины изменений данного христианского мифа. Поэтому мы обратились к рассмотрению мифа как такового. Можно говорить о том, что новый миф об Иуде Искариоте, как и любой другой миф, вобрал в себя и отобразил «дух времени»

и, следовательно, оказал влияние на действительность. Рассмотрев общие функции мифа, мы сможем на конкретном примере проследить связь между мифом и реальностью, установить, как, в соответствии со своими функциями, новый миф об Иуде Искариоте отобразил человека Новейшего времени и как повлиял на него. Трансформация мифа не может быть произвольной и не может обойтись без последствий.

Если продолжить мысль М. Элиаде46, можно говорить о том, что старые мифы адаптируются к новым условиям, чтобы затем диктовать свои собственные. Христианство, пришедшее к язычникам, оказалось во Бультман Р. Новый Завет и мифология // Социальнополитическое измерение христианства. М., 1994. С. 302-339.

Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996. С. 163-190.

многом сведено к привычному локальному мифу. Как бы то ни было, христианство внедрило повсеместно новые правила и распространило новый миф. В свою очередь и христианство стало почвой для вызревания нового мифа. На христианской основе мифологическое сознание претерпевает очередную трансформацию. Когда природа вытесняется артефактом, эйдетическое сознание вытесняется интактным, то есть логическим с преобладающим вербальным началом47. На очередном этапе истории интактное, рациональное сознание оказывается единственно возможным и необходимым для социокультурной адаптации.

Функциональные причины изменений Несмотря на то, что имя Иуды Искариота давно стало нарицательным, в Новейшее время отношение к этому новозаветному персонажу в христианском мире значительно либерализовалось. Иуда более не воспринимается как «отъявленный негодяй»48. Напротив, попытки оправдать Иуду множатся. Можно утверждать, что в сознание современного человека прочно вошел другой, не новозаветный, миф об Иуде Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение.

М., 1988. http://publ.lib.ru/ARCHIVES/B/BLUM_Floyd/_Blum_F.

html (02.02.13).

Абрахам а Санта Клар. Ertz-Schelm. Цит. по: Робинсон Д.М. Тайна истинного Евангелия от Иуды. Харьков, Белгород, 2007.

С. 208-209.

Искариоте. Деяние Иуды не является зачастую фактом, заслуживающим осуждения. Создается впечатление, что содеянное Иудой вписывается в современную парадигму как обыденность.

В 2006 г. было обнародовано так называемое «Евангелие от Иуды», что вызвало во всем мире заметный резонанс. По поводу документа было заявлено, что он подлинный, что создан он в Египте в период с III по IV вв49. Однако мнения по поводу «Евангелия от Иуды» разделились. Кто-то с завидным энтузиазмом бросился на защиту нового мифа о происхождении христианства, кто-то, напротив, постарался дать решительный отпор как самому мифу, так и его апологетам.

Между тем, было бы ошибкой думать, что миф об Иуде был впервые подвергнут столь решительному пересмотру. Не говоря уже о гностических источниках50, относимых ко II в. н.э., предлагавших свою точку зрения на христианство вообще и на Иуду в частности, или, например, о доминиканском священнике В. Феррере (1350-1419)51, утверждавшем, что душа повесившегося Иуды устремилась к Голгофе, попросила прощения, получила его и вознеслась в рай, поРайт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. М., 2009. С. 11. Krosney H. The Lost Gospel: The Quest for the Gospel of Judas Iscariot.

Washington, 2006, P. 269-274.

Св. Ириней Лионский. Против ересей. Доказательство апостольской проповеди. М., 2008. http://www.rulit.net/author/lionskijirinej/tvoreniya-get-230196.html (30.05.13.); Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. М., 2009. С. 25-36.

Klassen W. Judas: Betrayer or Friend of Jesus? Fortress Press. 2004.

пытки оправдать Иуду время от времени осуществлялись.

С. Грубар отмечает, что на протяжении христианской истории отношение к Иуде менялось неоднократно. В разные исторические эпохи человечество по-разному воспринимало апостола-предателя. Иуда стал своего рода катализатором, отношение к нему, как к носителю определенных черт, менялось в зависимости от социальных процессов в ту или иную эпоху. Сначала Иуда воспринимался как безусловный злодей, затем он стал перевоплощаться то в страстного поборника Иисуса, то в его героического сподвижника, то, наконец, в его спасителя52. Восприятие Иуды в христианском мире прошло «фазы непростой эволюции»53, С. Грубар выделяет следующие фазы:

«“юность” в Античности и Средние века, “возмужание” и превращение в героя-любовника в эпоху Ренессанса, “зрелость в Новое время”, “гибель” и “жизнь после смерти” в XX-XXI вв.» Новый миф об Иуде стал частью современной культуры, что отобразило искусство и, прежде всего, текст. Нас в данном случае интересует именно текст, как первичный объект мифологического исследования 55. Поэтому мы разбираем Грубар С. Иуда: предатель или жертва? М., 2011. С. 16.

Там же. С. 17.

«Таким образом, любой текст, первичный или производный, оригинальный или подражательный, подлинный или подделанный, личный или безличный, авторский или анонимный, простой или сложный, ясный или зашифрованный, древний иудодицею 56, представленную в тексте. Отражая действительность, текст создает проекцию общественного сознания. После чего уже само мировоззрение попадает в зависимость от текста. Сначала текст фиксирует внутреннюю потребность значительной части общества, потребность в идеалах и структурированных ценностях, в объяснении явлений жизни.

Если тексту удается эта фиксация, в этом случае зафиксированное обращается в нарратив, в самостоятельно существующий текст – в миф. Миф начинает воспроизводиться, множиться, образуя систему, которая уже формирует отношение человека к окружающему миру, объясняет этот мир и придает ему смысл. Мы обращаемся к мифу не как к порождению невежества и суеверия, не как к выдумке или фантастическому вымыслу, но как к тексту, повествующему о «не-обыкновенной» личности с «не-обыкновенным поведением»57.

или современный, письменный или устный, услышанный или неуслышанный, прочитанный или непрочитанный, воспринятый или невосприняый, остается единственно возможным превичным объектом исследования и единственный источником “сырого” материала для исследователя мифологии» (Пятигорский А.М. Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа. М., 1996. С. 55).

Термин предложен писательницей О.Н. Николаевой. Количество появившихся за минувшее столетие исследований образа Иуды Искариота, преимущественно апологетического характера, позволили Николаевой говорить о том, что «вырастает целая иудология, если не иудодицея» (Николаева О.Н. Поцелуй Иуды. М., 2007. С. 34).

Пятигорский А.М. Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа. М., 1996. С. 95.

А.Ф. Лосев прекрасно показал, что миф не есть эйдос, «не есть произведение или предмет чистой мысли»58. Миф никогда не создается нарочно, он выражает интенции и потребности человека, он не находится где-то там. Напротив, миф всегда рядом с человеком. Все, чем человек окружает себя и есть миф, поскольку все вещи всегда нагружены смыслом.

И человек, по возможности, избирает те вещи, которые могут облегчить ему тяжесть бытия. Если же вещи, окружающие человека мифичны, значит, миф и жизнь есть одно59.

Мифическое бытие, прежде всего, необычно. Поэтому любая обычная вещь, наделенная необычным качеством, становится мифом. Конечно, вещи обретают свойства через восприятие и осознание личностью. Поэтому вещь может стать мифом, только будучи осмысленной. А.Ф. Лосев называет мифом историю личного бытия. И повествует миф не об идеях, но о событиях. Не лишним будет вспомнить определение мифа, данное А.Ф. Лосевым: «миф есть в словах данная чудесная личностная история»60. Основываясь на этом определении, мы рассматриваем евангельскую историю как миф. История Иуды Искариота, как одного из близких ко Христу персонажей Евангелий, также есть миф.

Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2008. С. 35.

А.Ф. Лосев так и пишет о мифе: «это и есть сама жизнь» (Там же.

Там же. С. 147.

Миф – явление глубоко и всесторонне изученное, что связано, конечно, с древностью мифа, а также с его местом и ролью в человеческой культуре.

Универсальной теории мифа до сих пор не существует, поскольку не существует единого подхода к определению, что же такое миф. Хотя, например, В.М. Найдыш настаивает на том, что такая теория непременно должна появиться, поскольку для этого сложились объективные предпосылки61. В работах Е.М. Мелетинского62 и В.М. Найдыша63 представлена история изучения мифа, показаны различные подходы к мифу как в отечественной, так и в зарубежной науке. Среди новейших теорий мифа называются ритуализм, функционализм64, структурализм, символические теории, а также теории французской социологической школы и аналитической психологии.

По мнению основоположника функционализма Б. Малиновского, миф должен рассматриваться как жизненноважный элемент цивилизации. Поскольку миф – это не просто объяснение чего-либо и не проНайдыш В.М. Философия мифологии. XIX – начало XXI в. М., 2004. С. 464-484.

Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 2006.

Найдыш В.М. Мифология. М., 2010; Найдыш В.М. Философия мифологии. XIX – начало XXI в. М., 2004.

Элементы культуры имеют свои функции и во взаимодействии обеспечивают культуре целостность и жизнеспособность. Поэтому ее элементы могут быть поняты и проанализированы с учетом функций в составе целого. И.П. Давыдов считает оптимальным функциональный подход. Именно исследуя функции мифа, можно понять, что такое миф и каково его значение для культуры. (Давыдов И.П. Эпистема мифоритуала. М., 2013.

С. 110).

сто вымысел. Миф – основание веры, морали, мудрости65. Действие мифа осуществляется не только во время его пересказа, миф действует постоянно – в обычаях, обрядах, правилах. Миф связывает различные поколения и определяет отношение человека к прошлому. Миф укрепляет традицию и наделяет ее «большей ценностью и престижем, прослеживая ее происхождение от более высокой, лучшей и более сверхъестественной реальности изначальных событий»66. Основной функцией мифа, считал Б. Малиновский, является не объяснение сущего и не рассказ о прошлом, но укрепление и кодификация веры, оправдание морали, а также помощь человеку в практических делах, поскольку миф «подтверждает действенность обряда и содержит практические правила, направляющие человека»67.

Подход к мифу Б. Малиновского был заимствован М. Элиаде, определявшим миф как сакральную историю, повествующую о некоем основополагающем событии. «Миф рассказывает, каким образом реальность достигла своего воплощения и осуществления, будь то всеобъемлющая реальность, космос или только ее фрагмент: остров, растительный мир, человеческое поведение или государственное установление»68. В мифе сообщается о важнейших соМалиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М, 2004. С. 292.

Там же. С. 332.

Малиновский Б. Миф в примитивной психологии // Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998. С. 99.

Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996. С. 15.

бытиях, в результате которых человек стал тем, кем и является в настоящее время. Человек есть следствие или результат тех событий, что произошли после образования мира и появления человека. Человек настоящего создан этими мифологическими событиями69. Знание мифов позволяет приблизиться к тайне происхождения всех вещей. Подобного рода знание не просто объясняет мироздание, но и обещает его восстановление в случае катастрофы70. Миф рассказывает человеку, что все мироустройство имеет сверхъестественную историю, и это сообщает человеческой жизни и всему окружающему человека миру большую ценность и значимость71. Миф дает человеку уверенность в поступках, так как нечто подобное уже было когда-то сделано, явив при этом результаты и последствия72. Миф представляет человеку модели поведения, придает смысл и ценность существованию. Благодаря мифу, человек воспринимает космос разумным и значимым. Миф помогает человеку выжить и преодолеть себя73.

Мы видим, что миф является вербальным механизмом, позволяющим усваивать традиционное поведение, а также объясняющим мироустройство. Миф воспроизводит смысл любого традиционного поведения, конструируя, таким образом, поведенческое Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996. С. 21.

Там же. С. 24.

Там же. С. 29.

Там же. С. 144.

Там же. С. 147.

пространство, стимулируя один тип поведения и подавляя другой. Фиксируя связь между миром повседневности и космосом74, миф хранит информацию о простом и сложном, о высоком и низменном. Миф объясняет происхождение космоса и человека, появление тех или иных природных и культурных объектов. Миф рассказывает о героях и основателях рода.

Миф является частью верований и обрядов. Миф хранит наблюдения, связанные со сменой времен года.

Миф предсказывает гибель мироздания, ориентируя человека в будущем.

Даже процитированные выше исследования подводят нас к заключению о том, что миф, объединяя прошлое, настоящее и будущее, создает смысловые структуры, общие для многих людей. Посредством этих структур человек вступает во взаимоотношения с себе подобными. Сама же структура находится в постоянном изменении и развитии. Ее назначение – устанавливать порядок и поддерживать смысловые связи человека с окружающим миром. Объяснения и понимания требует не только природа, но и культура, мир артефактов. В отличие от животных, человек существует в созданном им самим социокультурном мире, для поддержания целостности которого необходимо вести себя определенным образом. Мораль и правила приемлемого поведения также сохраняются в мифе. Миф дробит целостный мир на элементы, после чего присваивает им имена и Бергер П, Лукман Т. Социальное конструирование реальности.

М., 1995. С. 180.

объясняет их происхождение. В результате человек оказывается окруженным смысловыми схемами. Накладывая на окружающий мир ту или иную схему, человек конструирует новую реальность знаков и смыслов, что позволяет, не меняя физический мир, изменять его смысловые параметры75. Так, в зависимости от доминирующей парадигмы, определенной доминирующими мифами и смысловыми схемами, человек конструирует новую реальность, манипулируя знаками и смыслами.

В одно и то же время миф объясняет окружающий человека мир и позволяет влиять на этот мир через трансформацию его смысловой стороны. Таким образом, при помощи мифа человек создает правила восприятия мира. Миф является временной схемой, формирующей восприятие в тот или иной период.

Миф не существует сам по себе, но всегда связан с конкретной реальностью. Взаимовлияние мифа и человека постоянно. Как временная схема, миф меняется, исходя из потребностей человека. И уже исходя из изменений мифа, меняется человек. «Миф можно рассматривать как правила, лежащие в основе этого мира и позволяющие управлять этим миром через знаки и смыслы, конвенционально установленные в соответствии с элементами окружающего мира»76.

Качественное изменение мифа связано зачастую с его десакрализацией или заменой сакрального неШинкаренко В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства. Миф и сказка. М., 2009. С. 89.

Там же. С. 91.

сакральным прежде. Как показывает С.Н. Зенкин, разграничение божественного и сакрального отнюдь не уничтожает потребность в переживании священного.

Более того, «множатся конкретные исследования, авторы которых демонстрируют живучесть и даже исторический “реванш” сакрального, активность его проявлений в современной культуре и общественной жизни»77. Но «сакральное» отнюдь не подразумевает «религиозное». При этом на страже культуры находится именно религиозный миф. В том же случае, если «на смену высокому мифу приходит низкий – беда:

цивилизация идет вперед, но культура распадается»78. Можно предположить, что активизация мифологического сознания, равно как и трансформация мифа, помимо прочих факторов, могут быть связаны с историческим этапом, а именно – с переходными эпохами в истории человечества. Или, другими словами, с теми эпохами, когда происходит распад одной системы ценностей и наступает период формирования другой. Применительно к Новейшему времени речь может идти о переходе от культуры модерна или, пользуясь терминологией П.А. Сорокина79, чувственной культуры к новой культурной форме.

К.Г. Юнг, сравнивая личностные комплексы и мифы, утверждал, что «мифы религиозного происхождения можно интерпретировать как вид ментальной терапии Зенкин С.Н. Небожественное сакральное. М., 2012. С. 12.

Гулыга А.В. Миф как философская проблема // Античная культура и современная наука. М., 1985. С. 275.

Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 443.

Чимабуэ. Верхняя Базилика церкви Сан-Франческо, Ассизи. Фреска. XIII в.

Иуда возвращает деньги.

Ж. Ж. Тисо. Бумага, акварель.

Бруклинский музей.

для обеспокоенного и страдающего человечества в целом – голод, война, болезнь, старость, смерть»80.

Коллективное бессознательное, по К.Г. Юнгу, образует основу душевной жизни всех и каждого. Коллективное бессознательное сверхлично и содержит образы поведения, одинаковые для всех индивидов81.

Эти образы К.Г. Юнг называет архетипами. Проявлением же архетипов являются мифы. Миф оказывается формой выражения коллективных образов, что объясняет трансформацию старых мифов или возникновение новых в ситуации исторического перелома или смены одной культурной формации другой. Изменения, происходящие с человеком, антропологические сдвиги вызывают к жизни мифы о новых героях или подвергают переоценке хорошо известных героев и антигероев, как, например, в случае с рассматриваемым нами мифом об Иуде Искариоте. Другими словами, миф не просто не одинаково актуален в разные исторические эпохи, но и воспринимается поразному.

При этом структура всякого мифа такова, что при его восприятии, равно как и при восприятии произведения искусства, читатель, слушатель или зритель идентифицирует себя с героем мифа. В определенном смысле – иллюзорно – воспринимающий уподобляется герою мифа, он сам становится на время этим героем, проживая переданные мифом события.

Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991. С. 46.

И.П. Давыдов справедливо критикует Б.И. Бермана82, утверждающего, что восприятие агиографической литературы связано с ощущением соприсутствия, с иллюзией приобщения к чужой святости83. Весьма вероятно, что такие случаи возможны. Но едва ли стоит говорить о подобном прочтении житий как о массовом явлении. Иначе придется признать, что агиография – это скорее соблазн для христиан, нежели душеспасительное чтение. Однако критика справедлива именно в отношении конкретной ситуации, то есть восприятия христианами житий святых, но не мифа вообще. В иных случаях вполне возможно возникновение ощущения соприсутствия и сопричастности. В рассказе «Студент» А.П. Чехов передает ощущения простых людей, слушающих евангельские главы о суде над Христом84. О том же пишет и М.Е. СалтыБерман Б.И. Читатель жития (Агиографический канон русского средневековья и традиция его восприятия) // Художественный язык средневековья. М., 1982.

Давыдов И.П. Православный акафист русским святым (религиоведческий анализ). Благовещенск, 2004. http://terrareligiosa.jimdo.com /%D1%81%D0%BA%D1%80%D0%B8%D0%BF%D1%82%D0%BE %D1%80%D0%B8%D0%B9/ (30.05.13).

«–Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Петр, – сказал студент, протягивая к огню руки. – Значит и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь, бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь! В евангелии сказано:”И исшед вон, плакаяся горько”. Воображаю: тихий-тихий, темный-темный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания… Студент вздохнул и задумался. Продолжая улыбаться, Василиса вдруг всхлипнула, слезы, крупные, изобильные, потекли у нее по щекам, и она заслонила рукавом лицо от огня, как бы стыдясь своих слез, а Лукерья, глядя неподвижно на студента, покраснела, и выражение у нее стало тяжелым, напряженным, как у человека, который сдерживает сильную ков-Щедрин в романе «Господа Головлевы»85. При этом, воспринимая евангельский текст, герои Салтыкова-Щедрина идентифицируют себя не с Христом, а с его антагонистами. Можно предположить, что широко тиражируемый новый миф об Иуде Искариоте, где Иуда выступает не как предатель, но как жертва обстоятельств или спаситель Христа, встретит аналогичное восприятие и найдет «благодарного читателя». Создание и восприятие мифа не являются сознательным, рациональным процессом. Миф прежде всего связывается с интуитивным, непосредственным восприятием мира человеком86. По отношению к мифу человек руководствуется не рассудком, а верой.

Вера, как при создании, так и при использовании или приятии мифа означает не что иное, как интуитивное боль». (Чехов А.П. Студент // Полное собрание сочинений в 30 т.

Т. 8. М., 1977. С. 307-308).

«С своей стороны, и Порфирий Владимирыч, с не меньшею аккуратностью, с молодых ногтей чтил “святые дни”, но чтил исключительно с обрядной стороны, как истый идолопоклонник.

Каждогодно, накануне великой пятницы, он приглашал батюшку, выслушивал евангельское сказание, вздыхал, воздевал руки, стукался лбом в землю, отмечал на свече восковыми катышками число прочитанных евангелий и все-таки ровно ничего не понимал. И только теперь, когда Аннинька разбудила в нем сознание “умертвий”, он понял впервые, что в этом сказании идет речь о какой-то неслыханной неправде, совершившей кровавый суд над Истиной... Всех простил! – вслух говорил он сам с собою, – не только тех, которые тогда напоили его оцтом с желчью, но и тех, которые и после, вот теперь, и впредь, во веки веков будут подносить к его губам оцет, смешанный с желчью... Ужасно! ах, это ужасно!» (СалтыковЩедрин М.Е. Господа Головлевы // Собрание сочинений в 2 т.

Т. 1. М., 1984. С. 417-418).

Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 70.

приятие образов коллективного бессознательного.

Именно об этом писал К. Леви-Строс, утверждая, что «мифы мыслят в людях без их ведома»87.

Н.А. Хренов считает, что интерес к тому или иному мифу, а также восприятие мифа могут быть разделены на две, сменяющие друг друга фазы: на фазу стихийной активности мифа и мифологического сознания и на фазу рефлексии о мифе88. Другими словами, появление мифа встречается большинством на интуитивном уровне, миф, действительно, начинает мыслить в людях без их ведома. И только меньшинство способно к полноценной и одновременной с появлением мифа рефлексии, следствием чего возможна, но необязательна, всеобщая рефлексия. Со временем миф видоизменяется – угасает или качественно (формально или содержательно) меняется. Но в период своей активности миф охватывает массовое сознание, становясь своего рода посредником между обществом и культурой, в которой миф и находит свое выражение, как, впрочем, и в мифоритуале89.

Прежде чем возникнет рефлексия, прежде чем миф станет осознанным, он должен проявить активность на бессознательном уровне, «миф должен проявиться как факт творчества, которое, как всякое творчество, по своей сути, во многом является неЛеви-Строс К. Мифологики. Т. 1. Сырое и приготовленное. М., СПб., 1999. С. 20.

Хренов Н.А. От эпохи бессознательного мифотворчества к эпохе рефлексии о мифе // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. С. 47.

Давыдов И.П. Эпистема мифоритуала. М., 2013. С. 88-102.

осознаваемым бессознательным»90. Рефлексия по отношению к мифу, познание и трактовка мифа являются, таким образом, самопознанием. Нельзя утверждать, что две, сменяющие друг друга фазы существования и восприятия мифа чередуются в строгой последовательности, что между этими двумя фазами можно провести четкую границу. И что в период рефлексии о старом мифе не появляются мифы новые, идущие на смену старым и завладевающие постепенно массовым сознанием.

Миф, как архаический и религиозный, так и политический и научный91, востребован в любую эпоху, поскольку всегда и везде содержит в себе символическое обобщение принципов бытия, понятных и близких действительности. В связи с чем представляется верным заключение о том, что мифы с различным нарративом, принадлежащие разным культурноисторическим эпохам, разнятся по структурнофункциональному признаку. Вследствие чего, различные по времени возникновения мифы, «вписываясь в гетерогенные ценностно-смысловые контексты, обретают дифференцированный и своеобразный смысл, не переставая быть, по своей природе, теми Хренов Н.А. От эпохи бессознательного мифотворчества к эпохе рефлексии о мифе // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. С. 51.

Религиоведение: учеб. для бакалавров / Под ред. И.Н. Яблокова.

М., С. 89-96.

же мифами, что архаические мифы первобытной древности»92.

Востребованность мифа на всем протяжении истории объясняется, в первую очередь, наличием в мифе вечного, того, что имеет свойство повторяться, как в повседневной жизни людей, так и в природе.

Исследуя мир и стараясь сохранить результаты своих исследований, человек создает миф. В символах и аллегориях миф содержит невыразимое подчас знание.

Выражая в мифе осознанное и отображая неосознанное или бессознательное, человек с помощью мифа добивается примирения с самим собой и с окружающим миром. В миф закладываются человеком его мировоззрение, его ценности и оптимальные модели поведения. Именно поэтому миф – самоценное явление, не могущее быть замещенным рациональными формами познания мира.

Конечно, анализ мифа может быть более полным и подробным. Но мы не ставили целью рассмотреть философию мифологии во всей ее полноте, поскольку это тема отдельного исследования. Однако даже на приведенном нами материале можно сделать выводы о функциях мифа, представляющихся базовыми, а именно: 1) миф является важнейшим элементом всякой культуры, хранилищем как рациональной, так и сакральной информации о космосе (объяснительная и сакрализационная функции). 2) Миф – это память человечества, его важнейшим свойством может Кондаков И.В. Архитектоника мифа // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. С. 85.

быть названа способность влиять на человека (дескриптивная или историческая, мемориальная функция). 3) Правила поведения, необходимые человеку для поддержания целостности созданного им мира, сохраняются в мифе (культурополагающая и законодательная функции). 4) С помощью мифа человек конструирует новую реальность. Миф одновременно объясняет мир и позволяет человеку влиять на него (гносеологическая и социально-политическая функции). 5) Миф меняется в зависимости от потребностей человека. Исходя из изменений, произошедших в мифе, меняется и сам человек (компенсаторная и оправдательная функции)93.

Среди отмеченных функций мифа наибольший интерес представляют для нас компенсаторная и оправдательная функции. В соответствии с этими функциями миф адаптируется к изменениям, происходящим в культуре. Отсюда следует вывод, что изменения, претерпеваемые мифом об Иуде Искариоте, так же обусловлены переменами, характерными для культуры, сложившейся в новых исторических условиях.

Культура, ориентированная на прагматику, на земное благополучие и процветание, должна, казалось бы, уничтожить миф. Но этого не происходит по той простой причине, что миф связан с бессознательным, интуитивным, с воображением. То есть с теми, присущими каждому человеку свойствами, что не исДавыдов И.П. Эпистема мифоритуала. М., 2013. С. 115-116.

чезают ни при каких обстоятельствах. И европейская культура Новейшего времени, как, пожалуй, ни одна другая, оказалась богата мифами самого разного толка. В том числе, и реминисценциями христианства.

Однако большая часть этих разнообразных современных мифов ориентирует человека на материальное благополучие. Идет ли речь о новейших демократических или видоизменившихся христианских мифах, человеку в любом случае, прямо или обиняком предлагается стремиться к успеху в земных делах, предлагается материальное преуспеяние. Современный миф зачастую ориентирует человека не на аскезу и подвиг, не на вечное блаженство и самосовершенствование, но на прямо противоположные ценности. При этом характерной чертой любого мифа является простота и доступность широким массам, с чем связана гармонизирующая и культурополагающая94 роль мифа.

Новоевропейская культура основана на ценности личности, на индивидуализме и утверждении технического прогресса, облегчающего существование человека, долгое время боровшегося с природой. Эти простые и всем понятные положения сложились в политический миф о правах человека, об обществе потребления, об универсальном способе построения общества и регулирования отношений. Но любой миф, будучи культурополагающим, направлен и на К. Клакхон называет эту функцию мифа «функцией культурного поиска». Клакхон К. Мифы и обряды: общая теория // Обрядовая теория мифа: сборник научных трудов. СПб., 2003. С. 165.

разрешение «вечных конфликтов», таких как «индивид-общество», «человек-универсум» и пр. По-своему пытается решить эти конфликты и современный миф.

В связи с чем многие старые мифы обретают новые толкования и новые смыслы, объясняя и одновременно образую новую реальность. Примером как раз и служит миф об Иуде Искариоте. Для христианина религиозный опыт основывается на подражании Христу, «на литургическом повторении жизни, смерти, Воскресения Господа и на одновременности жизни христианина и того времени, которое начинается в Вифлееме и временно завершается Вознесением»95.

Пересмотр мифа об Иуде разрушает христианскую цикличность и даже провозглашает конец литургического времени, поскольку смысл происходящего в Новом Завете кардинально меняется. Меняется христианский миф вообще, что, с учетом рассмотренных нами функций мифа, чревато изменениями мировосприятия человека христианской экумены.

Новый миф об Иуде мог появится только в культуре общества потребления. В Евангелии Иуда совершает выбор, предпочитая высокому низкое, царство мира сего Царствию Небесному. Оправдание Иуды связано с десакрализацией христианского мифа, с попыткой современного человека «наладить отношения» с универсумом. Эпоха потребления, когда человеку удалось подчинить природу, обеспечив себе сытое и спокойное существование, существование Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996. С. 168.

без борьбы, нацеленное на комфорт, достаток и получение удовольствия, неизбежно поставила вопрос о смысле такого существования и его цене. Культура, ориентированная на земное благоденствие, абстрагируется от страха смерти и загробной участи. Но страх не исчезает, он перемещается в глубинные слои подсознания, находя выход в агрессии. Характерно, что произведения искусства эпохи потребления или эпохи устроения Града земного зачастую оказываются насыщены насилием. Что, с одной стороны, отображает состояние социокультурной среды, порождающей такого рода искусство, с другой – оказывает на ту же среду формирующее влияние.

Если верно определение, данное К. Леви-Стросом, что миф – «это некое логическое построение, помогающее осознать переход от жизни к смерти»96, то верным окажется и утверждение, что мифы, к которым обращается человек, призваны либо рассказать о том, что ждет человека за гробом, и тем самым заглушить страх смерти, либо подтвердить человеку его непричастность к злу и, следовательно, освободить от угрозы посмертного воздаяния, что опять же связано с подавлением страха смерти.

Обращаясь к мифу, подчиняясь законам мифологического мышления, культура формирует идентичность для той или иной общности. Когда одна картина мира сменяется другой, в обществе, как правило, появляется множество разных взглядов на одно и то же Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985. С. 196.

явление, что связано с неустоявшейся еще системой ценностей. В этих условиях разные страты предлагают свое видение реальности, свои ценности и свои взгляды. Вся пестрота, все многообразие взглядов находит свое выражение в культуре и, прежде всего, в искусстве, которое в таких случаях изобилует экспериментальными образцами. Эти образцы отображают разные ценности и взгляды на эстетику самых разнообразных страт. Но такого рода множественность не бывает однородной, элементы, ее составляющие, не могут сосуществовать мирно. Напротив, единицы множественности неизбежно вступают между собой в конкурентную борьбу за право доминировать и владеть умами. До тех пор, пока то или иное направление не начнет доминировать над остальными, все множество взглядов и точек зрения остается неструктурированной массой.

Можно утверждать, что новый миф об Иуде Искариоте необходим современному человеку в силу общей для всех мифов объяснительной функции.

Миф об Иуде является одним из центральных христианских мифов, поскольку объясняет взаимоотношения Града земного и Града небесного, человека, приверженного земным сокровищам и Бога, предлагающего человеку сокровища небесные. Другими словами, этот миф ориентирует человека в состоянии выбора между высоким и низменным. Культура Новейшего времени, замкнутая на потреблении, переориентирует человека в его отношениях с Богом.

И именно этой цели служит новый миф об Иуде Искариоте. Его задача – стать знанием, не вызывающим сомнения. Такое знание отражает содержание повседневности и воспринимается многими как реальность. Или, по слову А.Ф. Лосева, «как наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей степени напряженная реальность»97.

Миф можно назвать концентрацией реальности, поскольку миф обладает главным, что нужно человеку – смыслом. «Миф – это смыслонесущая реальность, и оттого она неизмеримо более сильна, нежели реальность как таковая»98. В дальнейшем на основе сложившейся мифологии в обществе появляется идеология, закрепляющая мировоззренческую систему и утверждающая однозначность вчерашних мифов, превращая тем самым миф в догму.

Так, ушедшее и прожитое в истории художественной культуры время от времени вновь становится актуальным. Искусство, наравне с философией и религией, остается для человека способом приобщения к бытию. Массовая культура и, прежде всего, массовое искусство, рассматривается исследователями как «совокупный миф», как современная мифология. Речь идет о слиянии реального и идеального, об обращении не к познанию, а к вере, не к сознанию, а к подсознанию, о растворении личности в сфере коллекЛосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 24.

Лобок А.М. Антропология мифа. Екатеринбург, 1997. С. 31.

тивно-бессознательного99. О том же рассуждает и Р. Барт в «Мифологиях»100. Так, например, по его мнению, мифом в современном мире может стать все, что угодно101 или, точнее, все, что угодно может подвергнуться мифологизации102. Интересным в связи с нашим исследованием представляется и мысль о том, что всякое сокрытие своей сущности «требует беспрерывного мифотворчества»103. Именно об этом говорит и К.Г. Юнг применительно к мифу об Иуде Искариоте104.

В то же время, в одном культурном пространстве сосуществуют разные пласты, разные семиотические системы, которые, сталкиваясь в семиосфере, выживают и трансформируются. Вот почему «говорить о полном исчезновении чего-либо в этом пространстве следует с большой осторожностью»105.

Массовая, доступная большинству культура, как и сам миф, обладает свойством обратного действия:

вбирая в себя типические черты общества, она затем щедро возвращает их обратно, формируя таким образом ценностные ориентиры и стереотипы массовоСайко Э.В. Миф – феномен социальной эволюции, этап становления и способ организации мышления // Мир психологии, 2003, №3. С. 9.

Барт Р. Мифологии // Избранные работы: Семиотика. Поэтика.

М., 1989. С. 48-71.

Там же. С. 118.

Юнг К.Г. Либидо. Его метаморфозы и символы. СПб., 1994. Т. 2.

Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2004. С. 101.

го сознания106. Если классическая культура или культура модерна складывались вокруг принципа целостности и завершенности, основываясь на «глубоком чувстве естественной упорядоченности мироустройства, наличия в нем гармоний и порядков (доступных рациональному постижению)»107, то культура, пришедшая на смену модерну, характеризуется, в первую очередь, гетерогенностью и изменчивостью. У этой культуры нет единого основания, она предлагает уравнивание всех смыслов и ценностей, попадающих в ее ареал. Модели, порожденные этими смыслами, не связаны с единым смысловым и ценностным центром, но существуют как совокупность разнородных элементов108. В такой культуре доминирует принцип множественности и уравнивания. Отсутствие единого центра приводит к исчезновению системы ценностей, следствием чего становится исчезновение в культуре (науке, философии, религии, искусстве и пр.) единой модели мира и ориентация на Хаос как основание любой модели. В таких условиях неизбежна дерационализация сознания, связанная, в свою очередь, с его мифологизацией, с ростом мистических настроений, широким распространением всевозможных суевеКостина А.В. Реклама как современная мифология // Традиционная культура. Научный альманах, 2000. №1. С. 88.

Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Шевырев В.С. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире: философия и наука. М., 1972. С. 29.

Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Тысяча плато. М., Екатеринбург, 2010. С. 6-45.

рий, податливостью на разного рода сенсации, в том числе и в сфере духовного109. Например, социологические опросы в России показывают, что каждый пятый россиянин доверяет приметам и гороскопам.

При этом вера в сверхъестественное свойственна 40% россиян; приметам верят 22%, гороскопам – 21%.

Меньше тех, кто верит в гадание по руке и привороты – по 8%, в инопланетян – 6%, в зомби –2%110. ИнтеНа рубеже XX-XXI вв. всплеск мистицизма переживает отечественная духовная культура. Радикальные социальноэкономические преобразования в нашей стране конца XX в.

привели к противоречивым изменениям в системе духовной культуры. Со второй половины 1980-х гг. в нашу повседневную жизнь вошли казавшиеся давно исчезнувшими языческие суеверия, оккультизм, магия, спиритизм, колдовство и пр. Эти явления успели стать чуть ли не будничными. Растет число людей, пытающихся решать встающие перед ними жизненные проблемы на спиритических сеансах, вызывая духов и призраков. Модой стало обращение к гадалкам, предсказателям судеб. Исключительно популярна астрология. Астрологические календари регулярно публикуются во многих, в том числе и весьма «солидных», газетах и журналах. Нередкие гости на телеэкране – колдун и предсказатель, уверенно «предсказывающие» нам близкое и далекое будущее. Солидные господа, поблескивая перстнями на пухлых руках, внушительным голосом с авторитарными интонациями высокомерно убеждают зрителей в реальном существовании сверхъестественных существ – нечистой силы, домовых, «барабашек» и прочей нечисти. Любой аляповатый бред, «подтвержденный» слухами или свидетелями весьма сомнительного (а иногда и явно патологического) вида, выдается за очевидную реальность, за доказанный (научный) факт» (Найдыш В.М. Мифология. М., 2010.

С. 414-415).

Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведен 27- октября 2012 г. Опрошено 1600 человек в 138 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4%.

http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=113308 (30.05.13).

ресно, что за десять лет эти показатели изменились.

По данным 2001 г., «вера в приметы распространена у 47% опрошенных, в колдовство – у 33%, причем 7% проявляют к магии и колдовству активное отношение»111. Разумеется, описываемое явление имеет место не только в России, «это явление мирового, общецивилизационного уровня; оно характерно и для культурной жизни развитых стран Запада, где научная общественность уже неоднократно высказывала свою крайнюю озабоченность интенсивной пролиферацией паракультурных форм сознания»112.

В.М. Найдыш утверждает, что современный миф представляет собой некий сплав колдовства, экстрасенсорики, демонологии с идеями существования иных миров, параллельных реальностей, инопланетной жизни113. Сюда же, вероятно, можно отнести и видоизмененные, переосмысленные христианские и ветхозаветные мифы. А также целый ряд политических и светских мифов, связанных со всевозможными тайнами, разоблачениями, заговорами, кодами и пр., что не менее красноречиво свидетельствует о тяге к тайному и непостижимому, о мифологизации сознания. Достаточно обратиться к книжным прилавкам, чтобы увидеть, какую часть среди общего объема наименований книжной продукции занимают заголовСинелина Ю.Ю. О критериях определения религиозности населения // СОЦИС, 2001, №7. Цит. по: Костина А.В. Праздник как актуализация мифологического в культуре постсовременности // Миф и художественное сознание ХХ в. М., 2011. С. 355.

Найдыш В.М. Мифология. М., 2010. С. 415.

Там же. С. 416-417.

ки, начинающиеся со слов «Код…», «Тайна…», «Правда…» и т. д. Уместно здесь вспомнить и конспирологию, как направление, ориентированное на развитие и доказательство самых невероятных гипотез относительно действия тайных сил114.

Характерно, что и новый миф об Иуде Искариоте связан как с сенсацией, устроенной СМИ по случаю публикации «Евангелия от Иуды» из Кодекса Чакос, так и с тайной в отношении действительной, но якобы скрываемой до сей поры роли Иуды в евангельских событиях. Другими словами, новый миф об Иуде Искариоте не просто адаптируется к новым культурноисторическим условиям и примиряет человека с новой действительностью, но вполне отвечает запросам современного мифологического сознания.

Сплав разнородных и даже чужеродных идей образовал довольно живучую модель, по-своему объясняющую сегодня вопросы антропологии и онтологии. Нам важно продемонстрировать особенности современной мифологии, что поможет нам более «Как постмодернизм в своей ироничной игре легко соединяет несоединимое – рационализм и мифы, современное и традиционное, тоталитарное и либеральное, осмысленное и бессмысленное, так и конспирология действует без правил и законов: здесь все может случиться, и самая невероятная гипотеза – например, о том, что Америкой правят инопланетяне, вступившие в заговор с секретными отделами ЦРУ и главой Федеральной резервной системы – вполне может быть направлением самых тщательных расследований, объединяющих толпы страстных конспирологов, которые тратят время, деньги, силы и нервы для сбора подтверждающих это фактов и аргументов» (Дугин А.Г. Конспирология. М., 2005. http:// conspi.ru/publ/a_dugin_konspirologija/2 (30.05.13)).

подробно рассмотреть обновленный миф об Иуде Искариоте, объяснить генезис перемен этого мифа, а также убедиться в том, что новый миф об Иуде Искариоте есть трансгрессия евангельского мифа.

Резюмируя, можно сделать следующие выводы:

миф, будучи проявлением архетипов, меняется в ситуации исторического перелома или смены культурных формаций, что обусловлено функциями мифа.

Меняется парадигма, меняется и сам человек, что порождает мифы о новых героях, отвечающих историческому моменту. Ведь миф связан с непосредственным восприятием мира человеком. Миф содержит образ, который создан раз и навсегда, потому что в этом образе люди во все времена могут узнать себя115. Другое дело, что образ может быть переоценен, поскольку разные эпохи предлагают свою систему ценностей и свою шкалу оценки добра и зла.

В одно и то же время миф влияет на массовое сознание и сам же складывается под влиянием сознания большинства. Текст, никогда не существующий сам по себе, воссоздает мировоззрение, слагаясь в проекцию общественного сознания. Сначала текст фиксирует миф, отобразивший внутреннюю потребность большей части общества в идеалах и ценностях.

Затем зафиксированное обращается в новый миф, который при обращении к нему и воспроизведении, объясняет мир и придает ему смысл. Миф порождается обществом, вбирается затем культурой, после Барт Р. Мифологии // Избранные работы: Семиотика. Поэтика.

чего вновь возвращается в общественное сознание.

Этот процесс не может быть назван разовым. Меняясь, трансформируясь, миф продолжает оказывать влияние на человека. Мы намереваемся соотнести это положение с мифом об Иуде Искариоте, который, будучи пересмотренным, вошел в массовую культуру.

Между тем, по мнению Р. Барта, современная массовая культура сама по себе претендует на то, чтобы быть мифологией116, поскольку обращается, как мы установили выше, к вере и подсознанию.

Творчество как отображение социальных Древнейшая мифология включала в себя зачатки не только религии и философии, но также искусства, причем, в первую очередь, словесного. Словесное творчество унаследовало от мифа «и конкретночувственный способ обобщения и самый синкретизм»117. Рассматриваемый миф об Иуде Искариоте дошел до нас не в виде преданий, чье авторство невозможно установить. Этот миф зафиксирован в авторском тексте прежде всего самими евангелистами.

Затем философы и теологи, романисты и поэты предложили свое видение образа Иуды Искариота. Именно поэтому нам необходимо обратиться к философии искусства, и шире – к философии творчества, являюБарт Р. Мифологии // Избранные работы: Семиотика. Поэтика.

М., 1989. С. 130.

Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 2006. С. 7.

щегося своего рода зеркалом эпохи. Наша задача – понять объективные предпосылки трансформации мифа об Иуде. Почему был отвергнут традиционный миф? Почему современные мыслители наделили апостола-предателя вполне определенными чертами?

Какова связь обновленного мифа об Иуде с духом времени?

Каждая эпоха создает собственную картину мира и собственную, характерную для данной исторической среды, культуру. Античный человек, человек Средневековья или Ренессанса, наконец, человек Новейшего времени отличаются друг от друга мировосприятием, восприятием себя в контексте природы и культуры.

Все то, что произведено человеком, все материальные и духовные ценности принято называть культурой. Другими словами, культура это то, «что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности»118. Г. Риккерт включает в культуру религию, церковь, право, государство, нравственность, науку, язык, литературу, искусство, хозяйство, технику и т.д. Человек не просто вмешивается в природу, но и создает «вторую природу», мир артефактов. И речь не идет об исключительно материальных объектах. «…Искусственные пороРиккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // Культурология. ХХ век. Антология. М., 1995. С. 69.

ждения – это и вещи, и знаки, и представления, и переживания, и обычаи, и законы, и поступки…» С каждым новым историческим периодом культура претерпевает изменения, затрагивающие, так или иначе, все ее сферы. Во всех своих проявлениях каждая эпоха демонстрирует единство. Современные друг другу поэт и художник, музыкант и философ, не сговариваясь и без всякого умысла, воспроизводят одни и те же эстетические ценности120. Конечно, в любую эпоху возможны проявления и даже столкновения традиционного и авангардистского способов самовыражения. Но это отдельная тема, в данном случае речь не идет о крайних проявлениях, скорее – о нормальном, обычном ходе вещей, о ровном протекании творческого процесса.

Внутри каждой культуры появляются свое искусство, своя философия. Со сменой исторических эпох меняются способы мышления и способы художественного видения, определяющиеся культурой в целом, что позволяет увидеть общее в развитии разных видов искусства одной эпохи, а также общее между стилями искусства и стилями мышления.

Культура эпохи не просто предлагает идеи, она представляет собой составную, но цельную систему, воздействующую как целое и формирующую так наДоброхотов А.Л., Калинкин А.Т. Культурология. М., 2010. С. 5.

Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.

зываемый «дух времени»121. Этот дух времени во многом определяет цельность и единство эпохи, позволяя наблюдать в одной из областей культуры конкретной эпохи то, что уже очевидно в других122. Дух времени – это та часть духовной жизни, которая овладевает значительной частью людей и «торжествует над ней»123. Все стороны жизни в значительной мере инспирируются этим духом, повсюду человек воплощает дух эпохи, воспринятый им из своей культуры, во внешних формах. Рассуждая о литературе, М.М. Бахтин утверждал, что «ее нельзя понять вне целостного контекста всей культуры данной эпохи»124.

И даже социально-экономические факторы не воздействуют напрямую ни на изобразительное искусство, ни на литературу, а лишь опосредованно через культуру в целом.

Единство и связность культуры позволяет, при знакомстве с одной из ее сторон, реконструировать другие стороны. Иными словами, представления, например, об искусстве эпохи помогут составить представление и о современных этому искусству религии, философии, науке и пр125. Х. Ортега-и-Гассет, аналиТак, например, археология сознания пытается реконструировать мировоззрение древних по сакральным профанным «материальным остаткам» (См. Тульпе И.А. Мифология. Искусство.

Религия. М., 2012. С. 28).

Там же. С. 222.

Гете И.В. Избранные философские произведения. М., 1964.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 209.

Зедльмайр Х. Искусство и истина. М., 1999. С. 32.

зируя проблему внутреннего единства культуры, проводит параллель между живописью и философией, отмечая, что и та, и другая прошли один и тот же путь: предметы – ощущения – идеи126. Каждая культура порождает свою систему взглядов, свой миф и свой язык. Язык той или иной культуры понятен не только ее творцам, но и аудитории, на которую рассчитаны произведения культуры, будь то произведения искусства или труды по богословию. «Художественные произведения определяются совокупностью общего состояния умов и нравов окружающей среды»127. Искусство средневековой Европы, в особенности архитектура, отображает во многом моральный кризис, переживаемый человеком того времени128.

В таких условиях сформировался человек экзальтированный, склонный к унынию и крайностям129.

Отвращение к миру как к пучине зла и скверны, отчаяние, чувствительность, доходящая до экстаза, – Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.

Тэн И. Философия искусства. М., 1933. С. 55.

«В IX в. сорок из семидесяти лет были голодными годами. Монах Рауль Глабер рассказывает, что вошло в обычай есть человеческое мясо; один мясник был сожжен за то, что выставил его на продажу. Прибавьте к этому, что при всеобщей грязи и нищете, при забвении самых обыкновенных правил гигиены, чума, проказа и эпидемии свили себе прочное гнездо» (Там же.

«Чувство неуверенности – вот, что влияло на умы и души людей Средневековья и определяло их поведение, – считает Ж. Ле Гофф. – Ментальность, эмоции, поведение формировались в первую очередь в связи с потребностью в самоуспокоении» (Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада.

М., 1992. С. 32).

все это составило благодатную почву для распространявшегося христианства. Архитектура средневековой Европы – это готические соборы, огромные сооружения причудливых, утонченных форм, напоминающие дамский убор, указывающие «своими крайностями на странность чувств, неясное вдохновение, бурные и бессильные стремления, свойственные веку монахов и рыцарей»130. Интересна в этой связи параллель, проводимая Э. Панофским между готической архитектурой и схоластикой131.

В эпоху позднего Средневековья человеческая психика претерпевает существенные перемены.

В этот период, для которого характерны рост городов, выделение новых страт, развитие ремесел, растет интерес человека к самопознанию, к сути отношений с другими людьми, к разным сторонам проявТэн И. Философия искусства. М., 1933. С. 46.

«…С наступлением XII столетия и зародилась высокая схоластика – тогда же система высокой готики заявила о себе первыми достижениями в Шартре и Суассоне, причем отличительные черты высокой схоластики – в противоположность схоластике ранней – на удивление аналогичны отличительным чертам, присущим искусству высокой готики – в противоположность искусству готики ранней. Доктрины “классической” высокой схоластики либо увязли в школярских традициях, либо подверглись вульгаризации. Аналогичным образом “классическая” высокая готика либо, говоря словами Дегио, приобретала характер доктринерства, либо подавлялась и упрощалась (особенно в нищенствующих орденах), или же доводилась до верха утонченности и усложнялась до “паутинности” Страсбурга, узорной вышивки Фрайбурга и текучей ажурности Хоутона и Линкольна…» (Панофский Э. Перспектива как «символическая форма». СПб., 2004. С. 218-221).

ления личности132. А в эпоху Возрождения, связанную с развитием капитализма, оформляются такие черты как индивидуализм, инициативность, предприимчивость. Французский исследователь Р. Мандру утверждает, что существует связь между характером развлечений и спецификой деятельности. Так, например, распространение в XVI-XVII вв. азартных игр напрямую связано, по мнению Р. Мандру, с риском, присущим предпринимательской деятельности133.

П.А. Сорокин отмечал, что основой всякой культуры является ценность. Любая культура представляет собой единство составных частей, пронизанных одним смыслом, одной ценностью. Господствующая ценность определяет социально-экономический уклад и формы деятельности человека. Так, например, считает П.А. Сорокин, для культуры Запада Средних веков главной ценностью был Бог. Именно поэтому все сферы человеческой деятельности средневекового Запада были связаны с религией и контролировались ею. Литература и музыка, живопись, архитектура и философия носили исключительно религиозный характер. Но уже «начиная с XII в., на Западе формируется новая культура, основанная уже не только на сверхрациональном принципе, но и частично на рациональном, чувственном. Начиная с XVI в., сформировалась сенсорная, эмпирическая, светская культура, основанная на том принципе, что Барг М.А. Эпохи и идеи. М., 1987. С. 149.

Mandrou R. Introduction a la France modern. Essai de psychologie historique 1500-1640. Paris, 1961. P. 88.

объективная действительность реальна лишь в той мере, в какой мы можем воспринять ее через органы чувств»134.

Разные цивилизации всегда по-своему относились к богатству и бедности, любви и смерти, детству и старости. Изучение развития человека и перемен, происходящих с человеком по мере его развития, возможно только при обращении к продуктам культурной деятельности человека. Умонастроения, присущие определенному месту и времени, образ человека эпохи, можно воссоздать по плодам человеческой деятельности – по произведениям литературы и искусства, на основании деловой переписки и стереотипов поведения135. Поскольку образ типичного человека той или иной эпохи является наиболее заметным, он входит в культуру, становится предметом искусства и мысли. Даже не изображая его прямо, культура так или иначе постоянно обращается к нему.

Таким образом, можно обозначить следующую схему:

условия места и времени – соответствующий условиям миф – образ типичного человека эпохи – отображение этого образа в культуре. Несмотря на разнообразие человеческих проявлений, несмотря на обилие противоречий, присущих человеческим сообщеСорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 431.

«Не только литература, искусство, но и весь облик любой эпохи зависит, прежде всего, от тех представлений о челеовеке, что ей присущи и отличают ее от других эпох. В литературе, в искусстве представления эти выражаются резче, а во многих случаях и раньше, чем в других областях жизни и культуры…»

(Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб., 1996. С. 47-48).

ствам разных цивилизаций и эпох, всегда существуют черты, зависящие от типа культуры, в которой человек формируется.

Направление, получившее название истории ментальностей и сложившееся в 50-70 гг. ХХ в. во Франции, занималось именно реконструкцией образа мысли, присущего человеку определенной среды и эпохи. Другими словами, на основе анализа той или иной культуры история ментальностей воссоздает человеческий типаж, характерный для места и времени. Было продемонстрировано, что исторические события могут быть интерпретированы через призму человеческой психологии136.

По отношению к истории человек не является посторонним и безгласным существом. Осуществляя свою деятельность, любой человек становится творцом истории. Перемены, происходящие в психологии людей, изменение восприятия человеком себя и окружающего мира представляют своего рода ключ к пониманию исторических событий. Прошлое невозможно понять с точки зрения ученого, занимающегося исследованием, спустя столетия. В то же самое время биография отдельно взятой личности ушедшей эпохи не может быть осмыслена вне истории и культуры.

В середине ХХ в. активные междисциплинарные исследования историко-культурного бытия человека проводились и в США. Известность, в частности, поКривцун О.А. Творческое сознание художника. М., 2008. С. 283.

лучили работы Э.Х. Эриксона, К. Кенистона, Б. Вольмана137 и др. Исследования американских ученых демонстрировали связь между мировоззренческими и поведенческими установками личности и социальными событиями. На примере биографий М. Лютера, М. Ганди и других выдающихся личностей Эриксону удалось показать, как биография отдельного человека может быть понята и переосмыслена с точки зрения истории культуры138.

Отечественная наука, благодаря, прежде всего, трудам М.М. Бахтина, С.С. Аверинцева, Ю.М. Лотмана, А.Я. Гуревича, Г.С. Кнабе139, явила новые междисциплинарные подходы в изучении истории культуры.

В 20-е гг. ХХ в. советские филологи и лингвисты расЭриксон Э.Х. Идентичность: юность и кризис. М., 2006. Keniston K. Psychological Development and Historical Change // The Family in History. N.Y., 1973. Wolman B. The Psychoanalytic Interpretation of History. N.Y. 1971.

Erikson E.H. Young Man Luther: A Study in Psychoanalysis and History. N.Y., 1993. Erikson E.H. Gandhi's Truth: On the Origins of Militant Nonviolence. N.Y., 1993.



Pages:     || 2 | 3 | 4 |


Похожие работы:

«ОГЛАВЛЕНИЕ 4 Введение УДК 617.5:618 Глава 1. Кесарево сечение. От древности до наших дней 5 ББК 54.54+57.1 История возникновения операции кесарева сечения 6 С85 Становление и развитие хирургической техник и кесарева сечения... 8 Современный этап кесарева сечения Рецензенты: История операции кесарева сечения в России Глава 2. Топографическая анатомия передней В. Н. Серов, академик РАМН, д-р мед. наук, б р ю ш н о й стенки и т а з а ж е н щ и н ы проф., зам. директора по научной работе...»

«М. В. Фомин ПОГРЕБАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ И ОБРЯД В ВИЗАНТИЙСКОМ ХЕРСОНЕ (IV–X вв.) Харьков Коллегиум 2011 УДК 904:726 (477.7) 653 ББК 63.444–7 Ф 76 Рекомендовано к изданию: Ученым советом исторического факультета Харьковского национального университета имени В. Н. Каразина; Ученым советом Харьковского торгово — экономического института Киевского национального торгово — экономического университета. Рецензенты: Могаричев Юрий Миронович, доктор исторических наук, профессор, проффессор Крымского...»

«Ю.Н.Филатов ЭЛЕКТРОФОРМОВАНИЕ ВОЛОКНИСТЫХ МАТЕРИАЛОВ (ЭФВ-ПРОЦЕСС) Под редакцией профессора В.Н.Кириченко Москва 2001 УДК 677.494:677.46.021.5 Ю.Н.Филатов. Электроформование волокнистых материалов (ЭФВпроцесс). М.:., 2001. - 231 стр. В монографии описаны основы т.н. ЭФВ-процесса современной наукоемкой технологии, использующей сильное электрическое поле для сухого формования из полимерных растворов микроволокнистых материалов ФП (фильтров Петрянова) и их аналогов. Основное внимание в монографии...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации ФГБОУ ВПО Амурский государственный университет Биробиджанский филиал Н. Н. Деева СОЦИАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ УПРАВЛЕНИЯ РЫНКОМ ТРУДА В РЕГИОНЕ (на примере приграничных регионов Дальнего Востока) Монография Биробиджан 2012 1 УДК 316.3/4 ББК 65.240 : 65.050.2 Д 11 Рецензенты: доктор социологических наук, профессор Н. М. Байков доктор социологических наук, профессор Н. С. Данакин доктор экономических наук, профессор Е. Н. Чижова Деева, Н.Н. Д 11...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Казанский государственный технический университет им.А.Н.Туполева ТЕПЛООБМЕНА ИНТЕНСИФИКАЦИЯ ТЕПЛООБМЕНА И.А. ПОПОВ ТЕПЛООБМЕН ГИДРОДИНАМИКА И ТЕПЛООБМЕН ВНЕШНИХ И ВНУТРЕННИХ СВОБОДНОКОНВЕКТИВНЫХ ТЕЧЕНИЙ ВЕРТИКАЛЬНЫХ ТЕЧЕНИЙ С ИНТЕНСИФИКАЦИЕЙ Под общей редакцией Ю.Ф.Гортышова Казань УДК 536. ББК 31. П Попов И.А. Гидродинамика и теплообмен внешних и внутренних свободноконвекП тивных вертикальных течений с интенсификацией. Интенсификация...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия (СибАДИ) П.И. Фролова ФОРМИРОВАНИЕ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ГРАМОТНОСТИ КАК ОСНОВА РАЗВИТИЯ УЧЕБНО-ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ КОМПЕТЕНТНОСТИ СТУДЕНТОВ ТЕХНИЧЕСКОГО ВУЗА В ПРОЦЕССЕ ИЗУЧЕНИЯ ГУМАНИТАРНЫХ ДИСЦИПЛИН Монография Омск СибАДИ УДК ББК 81. Ф Научный редактор С.А. Писарева, д-р пед. наук, проф. (РГПУ...»

«В.Ю. Кудрявцев, Б.И. Герасимов ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТОПЛИВНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА (НА ПРИМЕРЕ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ) Научное издание КУДРЯВЦЕВ Вадим Юрьевич, ГЕРАСИМОВ Борис Иванович ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТОПЛИВНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА (НА ПРИМЕРЕ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ) Монография Редактор З.Г. Ч ер нов а Компьютерное макетирование З.Г. Черново й Подписано в печать 07.07.2005. Формат 60 84 / 16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура Тimes New Roman. Объем: 5,22 усл. печ. л.; 5,2...»

«Т.Н. ЗВЕРЬКОВА РЕГИОНАЛЬНЫЕ БАНКИ В ТРАНСФОРМАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ: ПОДХОДЫ К ФОРМИРОВАНИЮ КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ Оренбург ООО Агентство Пресса 2012 УДК 336.7 ББК 65.262.101.3 З - 43 Рецензенты: Доктор экономических наук, профессор Белоглазова Г.Н Доктор экономических наук, профессор Парусимова Н.И. Зверькова Т.Н. З - 43 Региональные банки в трансформационной экономике: подходы к формированию концепции развития. Монография / Зверькова Т.Н. – Оренбург: Издательство ООО Агентство Пресса, 2012. – 214 с....»

«Министерство образования и науки Республики Казахстан Институт зоологии П.А. Есенбекова ПОЛУЖЕСТКОКРЫЛЫЕ (HETEROPTERA) КАЗАХСТАНА Алматы – 2013 УДК 592/595/07/ ББК 28.6Я7 Е 79 Е 79 Есенбекова Перизат Абдыкаировна Полужесткокрылые (Heteroptera) Казахстана. Есенбекова П.А. – Алматы: Нур-Принт, 2013. – 349 с. ISBN 978-601-80265-5-3 Монография посвящена описанию таксономического состава, распространения, экологических и биологических особенностей полужесткокрылых Казахстана. Является справочным...»

«ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования ЮжНыЙ ФЕДЕРАЛЬНыЙ уНИВЕРСИТЕТ Факультет психологии И. П. Шкуратова СамоПредъявленИе лИчноСтИ в общенИИ Ростов-на-Дону Издательство Южного федерального университета 2009 уДК 316.6 ББК 88.53 Ш 66 Печатается по решению редакционно-издательского совета Южного федерального университета рецензент: доктор психологических наук, профессор Джанерьян С.Т...»

«Высшее учебное заведение Укоопсоюза Полтавский университет экономики и торговли (ПУЭТ) ПОЛИМЕРНЫЕ ОПТИЧЕСКИЕ ВОЛОКНА МОНОГРАФИЯ ПОЛТАВА ПУЭТ 2012 УДК 678.7 ББК 35.71 П50 Рекомендовано к изданию, размещению в электронной библиотеке и использованию в учебном процессе ученым советом ВУЗ Укоопсоюза Полтавский университет экономики и торговли, протокол № 5 от 16 мая 2012 г. Авторы: Т. В. Сахно, Г. М. Кожушко, А. О. Семенов, Ю. Е. Сахно, С. В. Пустовит Рецензенты: В. В. Соловьев, д.х.н., профессор,...»

«Межрегиональные исследования в общественных науках Министерство образования и науки Российской Федерации ИНО-центр (Информация. Наука. Образование) Институт имени Кеннана Центра Вудро Вильсона (США) Корпорация Карнеги в Нью-Йорке (США) Фонд Джона Д. и Кэтрин Т. Мак-Артуров (США) Данное издание осуществлено в рамках программы Межрегиональные исследования в общественных науках, реализуемой совместно Министерством образования и науки РФ, ИНО-центром (Информация. Наука. Образование) и Институтом...»

«Н.П. ЖУКОВ, Н.Ф. МАЙНИКОВА МНОГОМОДЕЛЬНЫЕ МЕТОДЫ И СРЕДСТВА НЕРАЗРУШАЮЩЕГО КОНТРОЛЯ ТЕПЛОФИЗИЧЕСКИХ СВОЙСТВ МАТЕРИАЛОВ И ИЗДЕЛИЙ МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСТВО МАШИНОСТРОЕНИЕ-1 2004 УДК 620.179.1.05:691:658.562.4 ББК 31.312.06 Ж85 Рецензент Заслуженный деятель науки РФ, академик РАЕН, доктор физико-математических наук, профессор Э.М. Карташов Жуков Н.П., Майникова Н.Ф. Ж85 Многомодельные методы и средства неразрушающего контроля теплофизических свойств материалов и изделий. М.: Издательство...»

«axl-rose ([email protected]) 1 ПРАВО И ИНТЕРНЕТ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ 2-е издание, дополненное И.М. РАССОЛОВ Рассолов Илья Михайлович - доктор юридических наук, специалист в области информационного права, права и управления. Заведующий кафедрой информационного, предпринимательского и торгового права Российского государственного торговоэкономического университета, член Общественного совета Московского бюро по правам человека. Член Союза писателей Москвы. За последние годы автором написаны и изданы...»

«Ju.I. Podoprigora Deutsche in PawloDarer Priirtysch Almaty • 2010 УДК 94(574) ББК 63.3 П 44 Gutachter: G.W. Kan, Dr. der Geschichtswissenschaften S.K. Achmetowa, Dr. der Geschichtswissenschaften Redaktion: T.B. Smirnowa, Dr. der Geschichtswissenschaften N.A. Tomilow, Dr. der Geschichtswissenschaften Auf dem Titelblatt ist das Familienfoto des Pawlodarer Unternehmers I. Tissen, Anfang des XX. Jahrhunderts Ju.I. Podoprigora П 44 Deutsche in Pawlodarer Priirtysch. – Almaty, 2010 – 160 с. ISBN...»

«МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ КОЗЬМЫ МИНИНА В.Т. Захарова ИМПРЕССИОНИЗМ В РУССКОЙ ПРОЗЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА Монография Нижний Новгород 2012 Печатается по решению редакционно-издательского совета Нижегородского государственного педагогического университета имени Козьмы Минина УДК ББК 83.3 (2Рос=Рус) 6 - 3-...»

«И. Н. Андреева ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ КАК ФЕНОМЕН СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ Новополоцк ПГУ 2011 УДК 159.95(035.3) ББК 88.352.1я03 А65 Рекомендовано к изданию советом учреждения образования Полоцкий государственный университет в качестве монографии (протокол от 30 сентября 2011 года) Рецензенты: доктор психологических наук, профессор заведующий кафедрой психологии факультета философии и социальных наук Белорусского государственного университета И.А. ФУРМАНОВ; доктор психологических наук, профессор...»

«А.О. АЮШЕЕВА ФОРМИРОВАНИЕ ИНТЕГРИРОВАННЫХ СТРУКТУР АГРОПРОМЫШЛЕННОГО КОМПЛЕКСА РЕГИОНА: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ МОНОГРАФИЯ НОВОСИБИРСК 2013 УДК 338.436.33 ББК 65.32-43 А 998 Рецензенты: Профессор Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления, доктор экономических наук Л.Р. Слепнева Бурятский филиал Сибирского университета потребительской кооперации, доктор экономических наук М.В. Намханова Аюшеева А.О. А 998 Формирование интегрированных структур агропромышленного...»

«Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Тверской государственный университет Научно-исследовательский Центр тверского краеведения и этнографии Е. Г. Милюгина, М. В. Строганов РУССКАЯ КУЛЬТУРА В ЗЕРКАЛЕ ПУТЕШЕСТВИЙ Монография Тверь 2013 УДК 008+821.161.1.09 ББК Ч106.31.1+Ш33(2=411.2)-00 М 60 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта по подготовке...»

«ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО ТРАНСПОРТА ИРКУТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ С.В. Белоусова СОЦИАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО КАК ИНСТРУМЕНТ ОБЕСПЕЧЕНИЯ КАЧЕСТВА ЖИЗНИ ИРКУТСК 2012 1 УДК 316.334.2 ББК 60.56 Б 43 Рекомендовано к изданию редакционным советом ИрГУПС Рецензенты зав. кафедрой Мировая экономика и экономическая теория, д. э. н., профессор Г.И. Новолодская; главный советник отдела социологических исследований и экспертного обеспечения экспертного управления губернатора...»






 
2014 www.av.disus.ru - «Бесплатная электронная библиотека - Авторефераты, Диссертации, Монографии, Программы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.