«ДЕСЕМАНТИЗАЦИЯ КАК СПОСОБ РАЗВИТИЯ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА Воронеж 2012 М.Ф.ПАНКИНА ДЕСЕМАНТИЗАЦИЯ КАК СПОСОБ РАЗВИТИЯ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА (НА МАТЕРИАЛЕ ГЛАГОЛОВ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ПЕРЕМЕЩЕНИЯ В РУССКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ) Воронеж 2012 ...»

М.Ф.ПАНКИНА

ДЕСЕМАНТИЗАЦИЯ

КАК СПОСОБ РАЗВИТИЯ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА

Воронеж 2012

М.Ф.ПАНКИНА

ДЕСЕМАНТИЗАЦИЯ

КАК СПОСОБ РАЗВИТИЯ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА

(НА МАТЕРИАЛЕ ГЛАГОЛОВ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО

ПЕРЕМЕЩЕНИЯ

В РУССКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ)

Воронеж 2012 ББК 81.2 П 81 Научный редактор:

д-р филол. наук, проф., заслуженный деятель науки РФ З.Д.Попова Рецензенты:

доктор филологических наук, профессор Л.В.Ковалева доктор филологических наук, профессор В.М.Топорова Панкина М.Ф.

П 81 Десемантизация как способ развития значения слова/ Монография.Воронеж: изд-во «Истоки», 20012. - 122 с.

ISBN В монографии подробно рассматривается механизм десемантизации на материале глаголов самостоятельного перемещения в русском и немецком языках. На примере представленных в работе глаголов раскрывается проблема общетеоретического характера - продолжена разработка разных видов десемантизации.

Теоретические результаты данного исследования могут быть использованы в курсе лексикологии и фразеологии современных русского и немецкого языков, так как фразеосочетания, составившие предмет исследования, входят в основной словарный фонд языков, разнообразны и широко употребительны.

Компьютерная верстка и подготовка оригинал-макета, обложка – М.Ф.Панкина ББК 81. © Панкина М.Ф., ISBN…………………………………………...©Издательство «Истоки»,

СОДЕРЖАНИЕ

От автора……………………………………………………………………..….. ГЛАВА 1.

Теоретические основы исследования

1.1. Развитие полисемии как предмет изучения в лингвистической литературе……………

1.2. Десемантизация как один из способов развития значения слова……….. 1.3. Сочетаемость как предмет исследования…………………………………………………………………….. 1.4. Семантическая сочетаемость……………………………………………… 1.5. Цель и предмет исследования…………………

1.6. Методы исследования…………………………………………………........ 1.7. Источники исследования…………………………………………………... ГЛАВА 2.

Процесс десемантизации глаголов самостоятельного перемещения в русском языке……………..…………………………………………………… Выводы……………………………………………………………

ГЛАВА 3.

Процесс десемантизации глаголов самостоятельного перемещения в немецком языке…..……………………………………………………………. Выводы……………………………………………………………

Заключение………………………………………………………

Список использованных литературных источников и словарей………….... Список использованной литературы……………………………

Современную лингвистику характеризуют две основные тенденции:

с одной стороны, в е задачу входит адекватное описание и интерпретация отдельных языков с акцентом на их специфических особенностях, с другой – проявляется стремление лингвистов исследовать в типологическом ракурсе языковые универсалии на всех уровнях языка. Такой универсалией является полисемия (многозначность), способы развития которой издавна интересовали филологов.

Многие авторы выделяют детальные способы развития значений слова: расширение и сужение, переносы по функции, синекдоху, синестезию. В литературе вопроса упоминается и о таком способе развития значений слова, как деесемантизация. Обращение к механизмам десемантизации позволяет говорить о разных способах представления знаний и помогает также понять, каким образом происходит развитие новых значений.

Монографических работ о видах десемантизации нет. Этому посвящена наша публикация.

Обзор литературы показывает широкое понимание этого термина. В нашей работе речь идет только о десемантизации лексического значения слова, которое мы понимаем как способ развития полисемии.

Задача предлагаемого исследования – на материале глаголов самостоятельного перемещения в русском и немецком языках более подробно рассмотреть механизм десемантизации Практическая значимость исследования определяется возможностью использования ее теоретических результатов в курсе лексикологии, фразеологии современных русского и немецкого языков.

ГЛАВА I

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. Развития полисемии слова как предмет изучения в Полисемия (многозначность) – одно из наиболее существенных свойств всех его значимых единиц (Плунгян, Рахилина,1996:4). Лингвисты отмечают, что двумя важнейшими критериями в определении многозначности считается единство происхождения (этимология) и смысловая взаимосвязанность означаемых (Лайонз Дж, 1978). Понятие полисемии неразрывно связано с понятием «значение слова», которое, несомненно, является одним из важнейших в языкознании. Вопрос о значении слова, принадлежа, с одной стороны, к проблеме слова, с другой стороны, принадлежит к проблеме взаимоотношения между языком и мышлением. Каким бы пестрым ни казался состав языка, слова в нем живут не изолированно, а вступают в определенные отношения между собой, уточняющие их функции и значения. Еще Ф.де Соссюр определил, что между элементами языка устанавливаются соотношения двоякого характера: парадигматические (ассоциативные) и синтагматические.

Парадигматические связи объединяют слова по близости значения в так называемые лексико-семантические группы или семантические поля.

Синтагматические связи обнаруживаются в сочетании слов (Гак,1977:8).

Из числа зарубежных ученых, которые первыми в истории семасиологической науки выделили в слове основные значения как более устойчивые, следует, прежде всего, упомянуть Г.Пауля.

Г.Пауль отмечает, что возможность, или, лучше сказать, необходимость изменения значений вытекает из того факта, что значение, приобретаемое словом в каждом отдельном акте употребления, не обязательно должно совпадать со значением, присущим слову как таковому, согласно узусу. Под узуальным значением Г.Пауль понимает всю совокупность представлений, составляющих для члена данной языковой общности содержание данного слова, под окказиональным значением – те представления, которые говорящий связывает с этим словом в момент его произнесения и которые, как он полагает, свяжет в свою очередь и слушатель с данным словом. Окказиональное значение чаще всего богаче узуального по содержанию и же его по объему. Прежде всего надо заметить, что слово в окказиональном употреблении может выражать нечто конкретное, в то время как узуально оно обозначает лишь нечто абстрактное, некое общее понятие, под которое могут быть подведены различные конкретные представления (Пауль,1960:93-94).

По мнению Г.Пауля, отклонения окказионального значения от узуального содержат зародыши подлинного изменения значений.

Регулярное возобновление таких отклонений приводит к постепенному превращению индивидуального и мгновенного в общее и узуальное.

Между тем, что принадлежит одному лишь окказиональному, и тем, что принадлежит еще и узуальному значению данного слова, нет резкой границы. Переход окказионального значения в узуальное начинается для индивида с момента, когда при употреблении и восприятии слова к его узуальному значению впервые присоединяется воспоминание о прежнем употреблении и восприятии; переход завершается, когда это воспоминание достаточно упрочилось, когда употребление и восприятие протекают независимо от прежнего узуального значения данного слова (Пауль,1960:103-104).

Пауль считает, что изменения узуального значения соответствуют различным возможностям видоизменения окказиональных значений.

Одной из главных разновидностей смысловых изменений является специализация значения вследствие сужения объема и обогащения содержания (Пауль, 1960:106). Другая важная разновидность смысловых изменений, диаметрально противоположная первой, - это объединение содержания представления, связанное с расширением объема. Исходными для этого процесса были, вероятно, такие случаи употребления слова, когда, несмотря на присутствие в слове вех элементов старого его значения, не все они, а только некоторые из них оказывались существенными для говорящего и слушателя (Пауль,1960:110).

Одним из путей подхода к решению сложных вопросов, связанных с изучением слова и его значением, с исследованием законов изменений значений слов, является выяснение разных типов или видов лексических значений слова и способов или форм их связи в смысловой структуре слова (Виноградов,1953). Не проникая глубоко в семантические основы данной конкретной языковой системы, невозможно установить признаки и нормы конструктивного объединения значений в составе одного и того же слова, способы образования новых слов и значений, невозможно отличить омонимы от разных значений одного слова. Смысловые границы слова могут быть очень широки, а иногда и не вполне определенны. В языковой системе смысловая сущность слова не исчерпывается свойственными ему значениями. Слово заключает в себе указания на смежные ряды слов и значений. Оно насыщено отражениями других звеньев языковой системы, отношением к другим словам, соотносительным или связанным с его значениями (Виноградов, 1953:5-6). Наблюдения над способами объединения разных значений в слове, а также над закономерностями словоупотребления приводит к выводу, что не все значения слов однородны или однотипны, что есть качественные различия в структуре разных видов лексических значений.

Идея выделения в слове прямого как основного номинативного значения восходит в отечественной науке к исследованиям А.А.Потебни, М.М.Покровского, а понятие смысловой структуры слова с прямым номинативным значением было систематизировано и сформулировано В.В.Виноградовым. Под основным значением слова А.А.Потебня понимал то господствующее представление, по которому происходит наименование предметов, явлений данным словом и которое в тех случаях, где произошло его забвение как «исходной точки», помогает удержать слова в «памяти народной», т.е. обусловливает «истинный смысл» слова, вступая в семантической структуре слова в отношения предыдущего представления к последующему (Потебня, 1997).

М.М.Покровский называл основным значением то общее содержание представлений, которое является основанием для ассоциации слов по сходству или противоположности и позволяет словам проходить параллельную сходную историю в своем развитии (Покровский, 1959).

В.В.Виноградов определяет прямое номинативное значение в смысловой структуре слова как центральное, которое непосредственно соотнесено с предметами и явлениями материальной действительности и в силу этого может быть выявлено при ознакомлении с самими реалиями, артефактами; при этом последние выступают в качестве непременного условия и объективного критерия определения смысловой структуры слова. Прямые номинативные значения слова полностью детерминированы его соотнесенностью с предметным рядом, языковые факторы (сочетаемость, системные отношения) не накладывают на него никаких ограничений.

Основные номинативные значения слов, особенно тех, которые принадлежат к основному словарному фонду, очень устойчивы. Эти значения можно назвать свободными, хотя их свобода обусловлена социально-исторически и предметно-логически. Функционирование этих значений слов обычно не ограничено и не связано узкими рамками тесных фразеологических сочетаний. В основном, круг употребления номинативного значения слова, круг его связей соответствует связям и отношениям самих предметов, процессов и явлений действительного мира.

У слова может быть несколько свободных значений, в которых непосредственно отражаются разные предметы и явления действительности. Однако по отношению к основному номинативному значению все другие денотативные значения этого рода в слове являются производными. Эту производность вторичных номинативных значений нельзя смешивать с метафоричностью и с образностью. В той мере, в какой эти значения не отрываются от основного, они понимаются соотносительно с ним и могут быть названы номинативно-производными значениями. Часто они бывают же, теснее, специализированнее, чем основное номинативное значение слова. В системе языка номинативнопроизводное значение слова (также, как и терминологическое, научное) не может быть оторвано от основного свободного (Виноградов, 1953:12-13).

Связь значений в смысловой структуре слова, способы сочетания слов и значений в речи определяются внутренними семантическими закономерностями развития языковой системы. Здесь кроются основания и условия исторически сложившихся ограничений в правилах связывания значений слов и в семантических сферах их употребления. Вот почему далеко не все значения слов в живой функционирующей лексической системе непосредственно направлены на окружающую действительность и непосредственно ее отражают. И в этой сфере язык представляет собой продукт разных эпох. Многие значения слов замкнуты в строго определенные фразеологические контексты и используются для обмена мыслями в соответствии с исторически установившимися фразеологическим условиями их употребления. Многие слова в современной языковой системе вообще не имеют прямых номинативных значений. Они существуют лишь в составе немногочисленных фразеологических сочетаний. Их значение выделяется из этих сочетаний чаще всего путем подстановок синонимов. Однако и прямое номинативное значение слова может быть очень узким и очень ограниченным в своих предметно-смысловых возможностях.

Вокруг многозначного слова группируется несколько фразеологических серий. Большая часть значений слов фразеологически связана. Фразеологически связанное значение лишено глубокого и устойчивого понятийного центра. Общее предметно-логическое ядро не выступает в нем так рельефно, как в свободном значении. Оно не вытекает ни из функций составляющих слово значимых частей (если это слово производное), ни их отношений этого слова к реальной действительности.

Значение этого рода – «рассеянное»: оно склонно дробиться на ряд оттенков, связанных с отдельными фразеологическим сочетаниями (Виноградов, 1953:16-17).

закономерности, управляющие связью значений в пределах данной семантической системы. Новые, индивидуальные употребления слова дают себя знать сначала в отдельных фразеологических сочетаниях. На основе их может затем выкристаллизоваться общее фразеологически связанное, несвободное значений (Виноградов, 1953:23).

Смысловое содержание слова относительно редко исчерпывается одним значением: в большинстве случаев оно раскрывается как совокупность ряда значений (Кацнельсон, 2011:40). В.В.Виноградов видит в полисемии результат диспропорции между «ограниченными ресурсами»

языка, даже самого богатого, и «беспредельной конкретностью опыта»;

«язык оказывается вынужденным разносить бесчисленное множество значений по тем или другими рубрикам основных понятий» (Виноградов, 1957:15).Многозначность – неизбежное следствие основных особенностей устройства и функционирования естественного языка, одно из наиболее (Плунгян,Рахилина,1996:4).

Всестороннее исследование полисемии основывается на принципе функциональности, который отражает корреляции между следующими языковыми категориями: между функциями языка (высказывания) и семантической микросистемой многозначного слова (полисеманта), между функциональными стилями и типами лексико-семантических вариантов, между типами информации в тексте и аспектами лексического значения (денотативным, сигнификативным, прагматическим) (Ольшанский, 1987:3).

Полисемия (многозначность) языковых единиц представляет собой языковую универсалию, в которой проявляется отражательная и обобщающая способность мышления и языка, а также объективное противоречие между беспредельностью реального мира и конкретного опыта, бесконечностью человеческого познания с одной стороны, и ограниченными ресурсами языка, восприятия и памяти – с другой (Ольшанский, 1987:5).

Описание значений как изолированных и автономных сущностей – отчасти наследство идеологии структурализма, а отчасти вообще результат подхода к языку как к продукту. Одна из особенностей структуралистского подхода – «автономизация» языка: язык рассматривается как более или менее самодостаточный «объект», автономный как по отношению к человеку, так и по отношению к внеязыковой реальности. Акцент делался на внутренних имманентных правилах и законах строения и функционирования языковой системы (Кустова, 2004:19).

существенно разными акцентами. Это, с одной стороны, стремление встроить язык в систему других когнитивных механизмов человека; а с другой – выявить «посредническую» функцию языка между человеком и внеязыковой реальностью и показать, что язык и сам несет отпечаток человеческих способов освоения реальности, и в то же время, будучи средством концептуализации этой реальности, воплощением наивной (языковой) картины мира, накладывает отпечаток на восприятие реальности человеком – восприятие «сквозь призму языка». Такое смещение акцентов не означает, что следует отказаться от достижений структурализма. Одной из главных заслуг Ф.де Соссюра и его последователей является то, что они показали, каким образом из текучей субстанции смысла языковой знак выбирает и фиксирует, конституирует те значимые различия, которые являются вехами, «маршрутами»

движения мысли (Кустова, 2004:19-20).

Полисемия является следствием того, что для обозначения новых предметов, явлений и ситуаций, входящих в сферу опыта, человек не изобретает новых знаков, а использует уже существующие, приспосабливая (модифицируя) их для выполнения новых функций (Кустова, 2004:22).

«широкозначность». Термин был введен Н.Н.Амосовой; наряду с ним в литературе встречается его иноязычный эквивалент, «эврисемия».

Некоторые авторы, например Д.Н.Шмелев, говорят о «наиболее общих лексических значениях» слова. Как мы уже видели, многозначное слово обладает в языке несколькими значениями. В условиях речевого использования выбору одного из значений способствует контекст.

Широкозначное слово, напротив, вне контекста однозначно, но это единственное значение соотносится с несколькими разными объектами мысли. Слово, таким образом, имеет широкую семантическую референцию, его понятийный объем велик, а конкретное содержание уточняется (но не меняется) в условиях речи, т.е. в контексте.

как один из способов развития значения слова Одним из механизмов получения новых значений является десемантизация. Десемантизация – (от лат. “de” – частица отрицания и греческое “semantikoz”, означающее) потеря каким-либо явлением смысла, утрата словом лексического значения.

Под десемантизацией понимается редукция смысла: это процесс, в результате которого языковые единицы начинают частично или полностью терять свое значение (Гальперин,1976:285).

«Под десемантизацией понимается утрата связи с референтом» (Гак, 1976:85).

Под механизмами десемантизации в современной массовой культуре подразумеваются способы предоставления информации, приводящие к частичной утрате, упрощению или потере смысла.

О.В.Кравченко считает, что «под понятие десемантизации подпадают разнообразные языковые процессы и явления, которые объединяет наличие смысловых трансформаций, происходящих с регулярными значениями языковых единиц в тексте» (Кравченко,2010:16).

Н.И.Толстой называет переход одной семемы в другую путем изменения признаков транссемантизацией, в результате которой десигнатор (лексема) сохраняется, а изменяется десигнат (семема)и денотат (предметная соотнесенность) (Толстой, 1968).

В науке также употребляется термин деактуализация как синоним термину десемантизация. А.В.Зинченко предлагает использовать термин деактуализация для обозначения частичной утраты единицей первоначального значения, а термин десемантизация – для обозначения полной семантической трансформации. (Зинченко,2007:8).

Термин «десемантизация» употребляется в русской и зарубежной литературе (Гак 1965; 1966; 1998; Дмитриева 1971 и др.раб., Прокопович 1969, Greimas и др.). Проблеме десемантизации посвящены работы (Ванхала- Анишевски 1999; Иваницкий 2004; Колобаев 1988; Комина 1990).

В.П.Жуков считает, что десемантизация означает утрату всех или существенных элементов содержательной структуры слова, такое его семантическое опустошение, которое сопровождается качественным перерождением, например в компонент фразеологизма. (Жуков 1986, 116Наиболее полное освещение это семантическое явление получило в работах В.Г.Гака. В.Г.Гак рассматривает десемантизацию как одну из разновидностей косвенной номинации. На семантическом уровне десемантизация характеризуется как «устранение даже родовой архисемы», на семиотическом уровне – как утрата обозначающим соотнесенности с обозначаемым (Гак 1998,325). Десемантизация, по мысли Гака, затрагивает разные языковые уровни, например, в неодушевленных существительных отмечается десемантизация формы рода. В описательных оборотах (прийти в ярость, в отчаяние) глагол «десемантизируется и выступает как вербализатор существительного»

(Гак 1998,326) В.Г.Гак выделил общие условия десемантизации языкового знака в глагольно-именных сочетаниях. К ним относятся, в частности, транзитивное употребление словоформы, наличие у слова широкого, абстрактного значения, смысловая избыточность, специализация употребления (Гак 1966).

Доминирующая роль реализации признака десемантизации отводится контекстуальному окружению: чем сильнее зависимость слова от контекста, тем выше степень его десемантизации (Кузякин,1989:140).

Десемантизация ведет не только к изменению значения, но и к возникновению новых значений. Процесс десемантизации связан семантической сочетаемостью.

1.3.Сочетаемость слов как предмет изучения Проблема изучения сочетаемостных возможностей слов всегда привлекала к себе внимание лингвистов. Сущность сочетаемости базируется на лексико-семантической природе отношений между словами, т.е. это «отношения, основанные на линейном характере языка, исключающем возможность произношения двух элементов сразу»

(Соссюр,1933,121).

Начало научной разработки этого вопроса было положено М.В.Ломоносовым (Ломоносов,1952). Продолжили разработку вопроса о связях слов в словосочетании другие русские ученые (Буслаев Ф.И.;

Фортунатов Ф.Ф.; Шахматов А.А.; Виноградов В.В.).

Сочетаемость слов определяется диалектическим соединением внутри- и экстралингвистических факторов (Ахманова, Панфилов,1963;

Гак,1971в,524; Гинзбург,1972). При этом второй фактор можно считать одинаковым для всех языков, имея в виду, что «…значения слов, определяемые прежде всего действительностью, формируются под влиянием отраженного, зафиксированного и передаваемого на данном языке опыта целого поколения» (Ахманова, Виноградов, Иванов,1956,6).

Экстралингвистический фактор получает различное выражение в разных языках, поэтому сочетаемость слов является, прежде всего, языковой категорией.

Внутрилингвистические факторы обусловлены причинами, лежащими в самой системе языка (наличием синонимов, несовпадением объема значений слов и т.п.) Сочетаемость слов как одна из существенных характеристик языковых элементов стала в последнее десятилетие одной из центральных в семантических исследованиях, так как значение и употребление слова выявляется в его сочетаемости с другими словами. Интерес к явлению сочетаемости связан также с поисками общелингвистических правил, организующих элементы в высказывания (см. работы: Гинзбург, Хидекель,1953,13; Валимова,1963; Мельчук,1969,3). В изучении и описании языка аспект сочетаемости слов важен в разнообразных целях:

«…для установления зависимостей во фразе, уточнения многих лингвистических понятий (подчинение, управление, сильное управление, словосочетание и др.), для разработки автоматического анализа текста, перевода, культуры речи и мн.др.» (Котелова,1975,47).

В синтаксисе рассматривают сочетаемость в плане подчинительных отношений на уровне словосочетания (Шмелев,1961,10; Золотова,1965,47).

Словосочетание определяется и как минимальная единица речи, синтагма, по Л.В.Щербе, и как строительный материал, более крупный формальный блок, чем слово по отношению к предложению (Плотников,1984,81). В трактовке словосочетания у В.В.Виноградова на первый план выдвигается свойство словосочетания, состоящее в том, что оно выполняет номинативную функцию. «Словосочетание только в составе предложения и через предложение входит в систему коммуникативных средств языка». Но «словосочетания так же, как и слова, относятся к области номинативных средств языка, средств обозначения предметов, явлений, процессов и т.п.» (Виноградов,1954а, 10).

распространения слова» (Мещанинов,1945,38).

Отличительной чертой словосочетания является то, что, комбинируясь из слов, словосочетание каждый раз создается заново в каждом акте речи, и поэтому по отношению к слову, которое воспроизводится в речи, является единицей образуемой. Таким образом, словосочетание можно рассматривать как сложное образование, компонентами которого служат слова.

В понимании сочетаемости нет полного единства. Разные подходы к проблеме сочетаемости объясняются, прежде всего, тем, что сочетаемость представляет собой область наиболее тесного взаимодействия лексикосемантического и грамматического факторов. Сочетаемость может рассматриваться и в аспекте сочетаемости смыслов, и как реализация синтагматических ранговых отношений между словами, как возможность и обязательность сочетаемости, как допустимость и недопустимость одних элементов в связи с другими.

Именно этим объясняется трудность комплексного изучения этого явления. На данном этапе исследования важно более четко уяснить сущность сочетаемости.

В последние годы различают валентность слова, с одной стороны, и сочетаемость слова с другой. (Филичева,1967,47). Химический термин «валентность» экстраполирован в область лингвистики и получил распространение после выхода в свет работы Л.Теньера (Tesnire.,1953,4).

Л.Теньер применял термин «валентность» исключительно к глаголу, так как по его мнению, «глагол является режиссером всей вербальной фразы»

(Tesnire,1976,103). Он называет валентностью «число крючков, которыми располагает какой-нибудь глагол и, следовательно, число актантов, которыми он способен управлять» (Tesnire,1976,238). Валентность, таким образом, вытекает из свойств глагола и заложена в глаголе. Теперь мы понимаем, что «крючки» - это семы, по которым осуществляется сочетаемость.

В современной лингвистике понятие валентности получило широкое применение и при исследовании отношений между языковыми элементами других уровней. Б.М.Лейкина, например, говорит, о «валентности фонем, морфем, словоформ, конфигураций» (Лейкина,1961,4). Применение понятия валентности при исследовании различных уровней языка подтверждает замечание Ю.С.Степанова о том, что «современная лингвистика характеризуется экстраполяцией методов: одни и те же методы переносятся из одной сферы языка в другую, на другой материал»

(Степанов,1975,12).

В работах Л.Теньера речь идет, прежде всего, о синтаксической валентности глагола, призванной выявить разную степень зависимости элементов предложения от организующего центра – глагола, что объясняется, во-первых, его ведущей ролью в предложении (валентность чаще всего рассматривается в синтаксисе простого предложения) и, воОтносительно преобладания того или иного факторов у ученых в настоящее время нет единства мнений. Одни отдают предпочтение грамматическому фактору (Адмони,1958,111)., другие считают главным фактором, обусловливающим сочетаемость, лексический (Гарипова, 1964,6) или признают возможность равенства грамматического и лексического факторов (Котелова,1969,89), третьи находят компромиссное решение данного вопроса Шмелев,1964,138; Чеснокова,1968,6).

вторых, «многообразием возможностей глагола вступать в соединение с другими единицами предложения» (Степанова,1967,14). Валентность, как видим, определяется прежде всего на синтаксическом уровне, что восходит к определению синтаксической валентности (для слова), данному С.Д.Кацнельсоном, как свойству слова «определенным образом реализоваться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами» (Кацнельсон,1948,132).

Теория валентности дала толчок дальнейшему изучению синтаксических связей слов, в частности, изучению как правых, так и левых связей глагола. Понятием валентности объясняются в настоящее время основные закономерности соединения языковых единиц в линейном ряду.

В целом теория сочетаемости и теория валентности имеют точки соприкосновения. Так общим для обеих теорий является обращение и изучение правых связей слова, в частности глагола, а также – к области характеристики главного слова /в теории валентности – основного носителя валентности/, обращение к семантическому уровню (Арутюнова,1962; Золотова,1965,46; Котелова,1975,55; Groe, 1971,123и уровню логики, в связи с чем, например, в теории валентности появляются термины «логическая» и «семантическая валентность»

/Степанова, Хельбиг,1978,157/. Но, несмотря на эту общность, многие исследователи понятий «валентность» и «сочетаемость» относят их к разным уровням, соответственно, к уровню «языка» и уровню «речи»

(Засорина, Берков,1961; Морковкин,1979). При этом валентность определяется как потенциальная способность к сочетаемости однородных элементов языка, а сочетаемость – как реализация этой валентности.

И.В.Арнольд отличает валентность как «потенцию дистрибуции, как сумму возможных окружений» соответствующего элемента и как реализованную валентность (Арнольд,1967,12). И.Г.Ольшанский также различает валентность как потенцию, т.е. явление языка и сочетаемость как ее синтаксическую реализацию (Ольшанский,1966). С.Д.Кацнельсон фактически рассматривает валентность и сочетаемость как синонимы (Кацнельсон,1949,63-64). В.Г.Адмони употребляет термин «сочетаемость», подчеркивая, что «обязательная сочетаемость разрядов и форм слов является важнейшим способом организации развернутых синтаксических единиц («сочетательная потенция» и «сочетательная значимость») (Адмони,1964,25). Сочетаемость включает в себя одновременно возможность реализации и саму реализацию. Таким образом, теория сочетаемости опирается на свойства, заложенные в языке в самом слове, свойства, заданные языком.

Синтаксическая сочетаемость (валентность) рассматривается как способность слова вступать в те или иные связи с другими словоформами и занимать определенную позицию внутри высказывания, т.е.

синтаксическая сочетаемость слова есть выражение его принадлежности к грамматическим классам слов. Сочетаемость слов проходит всегда в рамках определенных грамматических конструкций. Здесь имеется в виду вполне очевидный с точки зрения традиционной грамматики факт, что непосредственная синтаксическая зависимость между словами может устанавливаться только лишь с учетом их принадлежности к определенным частям речи. Синтаксическая сочетаемость слов зависит, прежде всего, от категориального грамматического значения частей речи, к которым относятся сочетаемые слова, а также от особенностей структуры конкретного языка. Исследование синтаксической сочетаемости ставит своей целью выявить виды синтаксической связи между словами, определить структурные типы словосочетаний, установить их зависимость от формальных показателей сочетаемых слов. На первый план выдвигается исследование формы, т.е. структуры словосочетания, а содержание, смысл сочетаемости слов рассматривается попутно.

Например, в русском языке невозможна непосредственная синтаксическая связь между прилагательным и глаголом. «Грамматическая конструкция – это функционирующие модели, которые работают под влиянием семантических факторов, под влиянием внешних условий, намерений говорящего, и внутриязыковых правил, свойственных каждому конкретному языку» (Плотников,1984,81).

Лексическая сочетаемость более своеобразна и предполагает отвлечение от грамматических признаков. «Сочетаемость – одна из специфических сторон системы языка, тесно связанная с семантикой слова, с объемом лексических значений» (Лебедева,1984,6).

Принципиальных разногласий в определении синтаксической сочетаемости нет (она связывается с моделями синтаксических зависимостей и позиций сочетающихся слов). Лексическая сочетаемость не всегда трактуется однозначно, так как именно в области лексической сочетаемости проявляется тесное взаимодействие языковых уровней:

семантического, лексического и синтаксического (Головин, 1970,6).

Изучение лексической сочетаемости началось со второй половины 50-ых годов – начала 60-ых годов 20-го века, когда было установлено, что значение слова тесно связано с его сочетаемостью, и, поэтому, для того, чтобы наиболее полно изучить значение слова (это является основной задачей лексикологии), необходимо обращать внимание на сочетаемость (Виноградов,1953; Белошапкова,1961; Золотова,1965; Новицкая,1968).

Также и синтаксисты, занимаясь вначале традиционной проблемой изучения различных грамматических форм, пришли к необходимости изучения лексического наполнения грамматических форм (Шведова,1960;

Ярцева,1968). В конечном итоге синтаксисты, как и лексикологи, пришли к необходимости исследования лексической сочетаемости.

Начало изучению лексической сочетаемости положила статья В.В.Виноградова «Основные типы лексических значений слова»

(Виноградов,1953). В структуре многозначных слов В.В.Виноградов разграничил разные типы значений: прямое номинативное, номинативнопроизводное, фразеологически связанное и конструктивнообусловленное. Указал на тесную взаимосвязь лексического значения с лексической сочетаемостью. «Значение слова определяется не только соответствием тому понятию, которое выражается с помощью этого слова;

оно зависит от свойств той части речи, той грамматической категории, к которой принадлежит слово, от общественно осознанных и отстоявшихся контекстов его употребления, от конкретных лексических связей его с другими словами, обусловленных присущими данному языку законами сочетания словесных значений, от семантического соотношения этого слова с синонимами и вообще с близкими по значениям и оттенкам словам, от экспрессивной и стилистической окраски слова»

(Виноградов,1953,6). В связи с этим лексическая сочетаемость становится важнейшим средством характеристики значения слова и особенностей его парадигматических связей (Сукаленко,1970; Тагиев,1970).

В.В.Виноградов определяет особенности функционирования отдельных типов значения (основного номинативного, производнономинативного и фразеологически связанного) в речи. Так, он указывает, что основное номинативное и производно-номинативное значения свободны, не связаны узкими границами контекстного употребления, фразеологически связанные значения, напротив, реализуются лишь в строго ограниченных сочетаниях (о путях исследования лексической сочетаемости см. Убийко,1975).

«Выявление лексической сочетаемости слова предполагает определение круга слов, с которыми оно может сочетаться в связной речи и условий реализации сочетаний» (Котелова,1975,48).

Д.Н.Шмелев считает, что лексическая сочетаемость слов зависит «от их индивидуальных значений, более или менее непосредственно отражающих явления действительности» (Шмелев,1964,188-189).

Л.Г.Барлас понимает под лексической сочетаемостью такую сочетаемость, «которая ограничивается возможностями употребления только некоторых слов данного семантического ряда (иногда только одного слова) в соединении с другими, грамматически и семантически сочетаемыми с данным» (Барлас,1972,37).

По А.И.Смирницкому лексическая (по его терминологии фразеологическая) сочетаемость слов зависит от тех отношений, «которые существуют в реальной действительности между обозначаемыми этими словами процессами и предметами» (Смирницкий,1957,53). Поэтому синтаксически правильное сочетание «читать птицу» - пример А.И.Смирницкого – не правомерен с лексической точки зрения. Сюда можно отнести, в частности, такие популярные примеры, как (круглый квадрат, сапоги всмятку и т.д.), которые иллюстрируют построение грамматически правильных, но бессмысленных языковых выражений.

Ясно, что проблема норм сочетаемости не исчерпывается описанием на синтаксическом уровне. «Правильность сочетаемости определяется смыслом. Грамматически правильно оформленная фраза будет верной с точки зрения языковой нормы только в случае правильной передачи смысла» (Булгак,1971,28). Иначе говоря, условия семантической сочетаемости (осмысленности) в значительной мере независимы от грамматических конструкций, обслуживающих семантическую организацию языка. Введение семантического критерия сочетаемости дало основание назвать ее «лексической» и не «фразеологической», а «семантической сочетаемостью», отделив ее от «лексической сочетаемости» (Ицкович,1968,70-71).

Необходимость выделения семантического критерия в лексической сочетаемости отмечается многими лингвистами. «…Сочетаемость есть акт прежде всего семантический, имеющий под собой обычно логическое основание…» (Гвоздарев,1977,21).

По мнению Л.В.Щербы, в исследовании лексической сочетаемости слов «исходить…придется из мыслей, подлежащих выражению, а не их оборотов» (Щерба,1947,87). Правила, благодаря которым слова организуются в правильную речь, находят выражение в свойстве словесных знаков выделять для организации смысла открытые в значении связующие семантические компоненты. Л.В.Щерба писал, что то в значении слова, что составляет его понятийное содержание, является лексическим правилом его употребления (Щерба,1947,57).

Таким образом, лексическую сочетаемость можно рассматривать как проявление семантической сочетаемости слов (Шаляпина,1972,55-56).

Интерес к явлению семантической сочетаемости связан с общелингвистической тенденцией выявления закономерностей соединения единиц в высказывания. «Колоссальное влияние на семантическую интерпретацию высказывания оказывает лексико-фразеологическая сочетаемость слов, т.е. вся совокупность до сих пор, не разгаданных правил и законов взаимного “притяжения” или “отталкивания” отдельных слов» (Медникова,1969,39).Умение связывать слова друг с другом для выражения тех или иных мыслей является непременным условием активного владения языком. Рассматриваются, прежде всего, те регулирующие правила, которые позволяют или не позволяют словам определенным образом сочетаться друг с другом. Как все больше убеждаются исследователи, семантическая сочетаемость слов подчиняется определенным законам. Лингвисты, занимающиеся проблемами машинного перевода, предлагают создать грамматику сочетания смыслов (см. Москович, 1963/.

Общеизвестно, что для получения правильных высказываний должны быть соблюдены надлежащие соответствия между их семантическими составляющими. Как отмечается в лингвистической литературе Арутюнова,1978), словосочетание должно структуры лексических значений слов, входящих в него в качестве составных частей. “Очевидно, что способность образовывать «правильные» словосочетания зависит прежде всего от значения слова, выражающего признак, так что несовместимость смыслов является основной причиной, налагающей ограничения на условия сочетаемости рассматриваемых нами компонентов синтагм” (Полянский,1981,74).

Изучение семантических процессов, происходящих при сочетании лексем, привело к необходимости рассмотрения, сопоставления семантических полей сочетающихся лексем (Коссек,1966,98;

Попова,1969,2).

Г.С.Щур различает несколько типов членения семантического пространства на поля, используемые в современном языкознании (Щур,1974). Два принципа положены в основу объединения поля:

парадигматический и синтагматический.

Парадигматический принцип группировки лексических единиц представлен в полях Г.Ипсена, Й.Трира, Л.Вайсгербера (Ipsen,1924;

Trier,1934; Weisgerber,1953). Основой для вычленения этого типа полей служит наличие общих сем у группы слов, составляющих данное поле.

Начало синтагматического исследования полей положено В.Порцигом Porzig,1934). Он первым обратил внимание на наличие системных семантических зависимостей, которые существуют между словами типа «лаять» и «собака», «ржать» и «лошадь», «цвести» и «растение». Эти зависимости (wesenhafte Bedeutungsbeziehungen «существенные смысловые связи» по терминологии В.Порцига), обусловленные семантической совместимостью сочетающихся лексем, явились основанием для выделения семантических полей, которые представляют собой минимальное сочетание слов, ядром которого выступает глагол или прилагательное.

Э.Косериу предложил термин «лексические солидарности», под которыми он понимает отношения между двумя (принадлежащими различным семантическим полям) лексемами2, одна из которых целиком или частично входит как дифференциальный признак (сема) в другую.

Э.Косериу различает три типа ЛС в зависимости от того, что используется в качестве дистинктивного компонента: классема, архилексема или лексема (Косериу,1969,93-104).

В дальнейшем соблюдение подобного рода соответствий получило разное терминологическое обозначение: смысловой совместимости семантического согласования (Вундхаймеры,1957):семантической (Schmidt,1963); смысловой связанности (по терминологии Д.Дж.Каца и Дж.А.Фодора) (Katz, Fodor,1963).

Анализируя немецкое предложение «Das Wasser fliest», Э.Лейзи пишет, что слово «вода» означает текучее вещество и слово «течет»

содержит идею текучести, и именно поэтому наблюдается семантическое соответствие, которое автор называет конгруэнтностью. По Э.Лейзи, семантическое согласование имеет место тогда, когда объем класса, к которому по своему понятийному содержанию относятся сочетающиеся с глаголом существительные, должен быть равен объему класса существительных, допускаемых семантикой данного глагола, либо может быть более узким (Leisi,1961,68).

Способность слова с той или иной степенью строгости регламентировать семантические признаки своего окружения Б.А.Абрамов называет семантической избирательностью (Абрамов,1969,7). Однако автор не уточняет, чем именно определяется система регламентаций.

В.Шмидт использует понятие семантической валентности, под Сохранен термин Э.Косериу. В нашем употреблении это не лексема, а семема.

которой он понимает “заложенные в актуальном значении слова условия для сочетания слова с контекстуальными партнерами, т.е., иначе говоря, лексико-семантические условия, только при которых в речи может реализоваться определенное актуальное значение слова” (Schmidt,1963,47).

Смысловую совместимость В.Г.Вилюман усматривает в тех случаях, когда одно слово является семой другого (например, роза :: красота) или когда одно слово имплицирует другое (гвоздь :: молоток) (Вилюман,1971,28).

лингвистическую литературу Л. и А. Вундхаймерами, когда они в одной из семантического согласования, констатирующие ограничения на сочетаемость в семантических категориях. В настоящее время этот термин широко используется в работах, посвященных различным аспектам проблемы сочетаемости.

Компоненты сочетаний с семантическим согласованием имеют общие смысловые элементы уже как абстрактные словарные единицы, а не приобретают их в контексте, при употреблении их в качестве членов синтагмы. Именно так понимает семантическое согласование Ю.Д.Апресян /Апресян,1974,14/.

По мнению Ю.С. Степанова, термин “семантическое согласование»

не вполне точен, так как «буквально им утверждается, что семантическая общность слов существует заранее, до акта высказывания, у слов как единиц лексики, тогда как в действительности дело обстоит как раз наоборот – семантическая общность слов есть сущность акта высказывания, а предрасположенность отдельного слова к той или иной сочетаемости – лишь следствие, проекция этого свойства в сферу словаря, абстракция синтаксического свойства в сфере парадигматики” /Степанов,1981, 250-251/.

Б.А.Абрамов отмечает, “что анализ «семантического согласования»

требует определенной идеализации исходных условий, Вследствие этого исследователь должен ориентироваться только на так называемые прямые значения слов, употребляемых в «правильных» высказываниях, а все остальные случаи словоупотребления в речевых актах интерпретировать сообразно с их спецификой” /Абрамов,1969,6/.

На основании приведенных высказываний можно сделать вывод, что семантическую совместимость связывают с логическими категориями, с экстралингвистическими факторами, с сугубо семантическими ограничениями.

Определенным этапом в развитии теории семантической сочетаемости стало утверждение, что соединительным звеном между значениями отдельных слов на синтагматической оси являются семы (Meie,1969,17-21). Семы имеют семантическую валентность, т.е. каждая сема предполагает потенциальную сочетаемость с родственной семой других потенциальных наборов сем (Коссек,1966,97). Семантическая валентность основывается на комбинаторике элементов значения (Helbig,1971,9).

Установлением механизма взаимодействия наборов сем первыми занялись французские языковеды Б.Потье (Pottier,1964,№1) и А.Греймас (Greimas,1966).

Большой вклад в теорию синтагматического сочетания внес олтечественный лингвист В.Г.Гак, который предложил свою теорию семантической синтагматики. Основной закон семантического согласования, выведенный В.Гаком, заключается в том, что в словах, входящих в предложение, всегда есть общие, повторяющиеся семы, которые поддерживают друг друга и обеспечивают однозначность этих слов (Гак,1971,М., 1972,377). Автор предложил различать три вида отношений между семемами сочетающихся лексем: семантическое согласование, которое предполагает “наличие одного и того же компонента в двух членах синтагмы”; семантическое несогласование, которое предполагает “опущение общего компонента в одном из слагаемых”; рассогласование, которое означает “наличие в пределах синтагмы компонентов, несовместимых с точки зрения реальных предметных отношений” (Гак,1976,25-26). Эта плодотворная, на наш взгляд, концепция, в которой скрыты решения многих загадок.

Исследования в области семантической синтагматики занимались и Зинина,1986 и др.). Однако пока еще нет полной ясности в вопросе о механизме взаимодействия между значимыми единицами языка, складывающегося на синтагматической оси.

Разработка современных структурных методов анализа значения слова (Васильев,1971; Васильев, 1980; Гак, 1972г; Гак, 1977; Апресян, 1974; Уфимцева, 1974; Кузнецова, 1978) повлияла на содержание и направление семантических исследований. Сегодня уже нельзя возможности/невозможности сочетания тех или иных слов. Необходимо стремиться вскрыть глубинные сочетаемостные механизмы, выявить закономерности, лежащие в основе смысловой сочетаемости слов.

Обращение к семной структуре значений создало необходимые предпосылки для перехода от простой констатации большого числа возможностей сочетаемости на уровне значений к решению основной на сегодняшний день задачи – “получения сведения о том, какие признаки слов обусловливают их способность грамматически правильно и семантически осмысленно сочетаться с другими словами (одним словом, группой или классом слов)” (Телия,1976,255).

Стремление фразеологов разобраться в механизме семантической сочетаемости слов, порождающей новое значение, не равное сумме значений слов-компонентов, привело их к постановке задачи изучения лексической сочетаемости слов во всем ее диапазоне: от свободной до идиоматической. (Оголевец,1976) определяет свободную сочетаемость как способность слова соединиться в речи со всеми семантически совместимыми словами. Если же слово может сочетаться лишь с частью семантически совместимых слов, то его сочетаемость признается ограниченной. Изучаются разные виды лексических ограничений в Анищева,1981; Ходина,1982; Шишлянникова,1984 и др.).

Все, что сделано фразеологами, входит составной частью в общее учение о лексической и семантической сочетаемости слов. В теоретическом объяснении механизма лексической сочетаемости мы вполне согласны с тезисом Л.И.Ибраева: связь знаков друг с другом осуществляется вне знаков – через наше сознание как связь образов обозначаемых объектов (Ибраев,1981).

Л.И.Ибраев (1981,28-29) видит в изменении смысла знаков, вступивших в сочетание, основной закон языка. Это изменение дает созначение, коннотацию; появившийся новый образ становится смыслом (коннотатом) ситуативным (шире: историческим) или контекстным.

Словосочетания порождают новый смысл и тем самым преодолевают ограниченность значений слов и аффиксов. Мышление снимает различие семантических структур языков. Содержание сознания намного шире всех языковых значений. Сам язык образован связью знаков (Ибраев,1981,32.

Фразеологическая концепция сочетаемости базируется на разграничении в лексико-семантическом варианте слова лексемы и семемы. Сочетаемость лексем осуществляется в той мере, в какой соответствующие семемы допускают такую сочетаемость. В зависимости от статуса семем их сочетание может быть либо свободным, либо в той или иной мере связанным, обладающим определенной степенью идиоматичности и / или устойчивости.

Таким образом, в плане выражения сочетаются лексемы, а в плане содержания сочетаются семемы. “В нашем понимании сочетаемость лексем – это явление, основанное на сочетаемости соответствующих семем, в отвлечении от морфологических и синтаксических особенностей” (Копыленко, Попова,1989,31).

Рассмотрение сочетаемости семем ставит своей целью исследовать связи лексических единиц на синтагматической оси и выяснить, как варьируются смыслы семем, включающих общие семы в своей предметнологической части, в зависимости от тех отношений, в которые они вступают с другими языковыми единицами, т.е. с точки зрения взаимодействия лексических значений.

Семантическая сочетаемость предполагает обращение к семной структуре лексического значения слова “…не выяснив в слове системных, постоянных и общепризнанных семантических значимостей, невозможно сколько-нибудь определенно говорить как об элементах отбора, так и о (Уфимцева,1980,76).

А.Ю.Шкляр считает, что глубинные процессы, происходящие при сочетании лексем, непосредственно связаны с функционированием нескольких сем в структуре сочетающихся семем. Автор рассматривает семантическую сочетаемость как некоторый пучок семных сочетаний.

Исследователь полагает, что “благодаря семной сочетаемости лексическая единица обладает способностью к семантической сочетаемости с теми словами, которые имеют в своем значении соответствующие семы” (Шкляр,1989,170).

На данном этапе состояния науки о семантической сочетаемости установлено, что общие семы в семемах “могут находиться как в денотативной, так и в коннотативной частях семем” (Копыленко, Попова,1989,75).

Однако надо признать, что механизм десемантизации в аспекте семантической сочетаемости слов остается мало изученным, что можно объяснить имплицитным характером семантических процессов, происходящих при соединении лексических единиц в высказывания.

Предметом теории десемантизации как результата семантической сочетаемости должно стать раскрытие и описание различных функций, которые выполняются семами разных уровней иерархии. При исследовании десемантизации необходимо выявить, какие семы в зависимости от степени обобщенности играют основную роль в действии внутреннего механизма процесса десесемантизации слов.

Внести вклад в решение этой задачи входит в замысел нашей работы. Для исследования механизмов десемантизации мы избрали ЛСГ глаголов самостоятельного перемещения в русском и немецком языках.

Целью данного исследования является изучение механизмов десемантизации как способа развития полисемии слова на примере ЛСГ глаголов самостоятельного перемещения в рамках субъектной сочетаемости.

Выбор предмета исследования объясняется богатством и разнообразием синтагматических связей глагола. В когнитивной лингвистике обоснован тезис о том, что за разными частями речи стоят разные когнитивные (концептуальные) структуры. По определению Е.С.Кубряковой, когнитивное описание глагола состоит в определении того, «к наречению каких сущностей он приспособлен, какие структуры знания стоят за ним, какая информация вербализуется при подведении ее под тело такого знака, как глагол» (Кубрякова, 1992:84). Е.С.Кубрякова указывает на широту и неопределенность сферы референции, релятивность, наличие в лексическом значении предметных сем, предикативную функцию как на факторы, определяющие сложность природы глагола (Кубрякова,1978,102).

О семантической сложности глагола как части речи писал в свое время В.В.Виноградов (Виноградов,1972,337).

Подчеркивая роль глагола как смыслового центра предложения, высказывания (Erben,1958,14; Kushar,1968,123-125; Fourquet,1971,N7,57), нельзя забывать, что глагол является словом, существующим до предложения в словарном составе языка. Х.Ренике считает, что эти две стороны необходимо разграничивать. Он пишет, что есть область глагольной семантики и область синтаксиса (Renicke,1971,73).

Х.Бринкман также подчеркивает, что глагол имеет как семантическую, так и синтаксическую значимость (Brinkmann,1971,198).

Многие авторы подчеркивают мысль о связи глагола с субстанцией.

Так, например, А.А.Шахматов отмечал, что глагол как часть речи выражает представление о действии – состоянии, мыслимом в зависимости от представления о субстанции (Шахматов,1927,10). Идея о том, что субъект как понятийная категория имплицитно содержится в глаголе, высказывалась И.И.Мещаниновым (Мещанинов,1978,239).

Объективная трудность в изучении семантики глаголов, по мнению А.А.Уфимцевой, заключается в характере их логико-предметного содержания (Уфимцева, 1986). В отличие от имени понятийная основа глагола бывает настолько широка, что зачастую глагол может стоять на грани полной десемантизации, когда в предложении он берет на себя выполнение грамматических функций, выполняя роль строевого элемента.

Появление строевой функции во многих случаях не вытекает непосредственно из собственного значения глагола, но зависит от его позиции в предложении, от его лексико-грамматического окружения.

Изучению глаголов движения в русском и немецком языках посвящено много работ. В этих работах глаголы движения рассматриваются с различных точек зрения. Глаголы движения достаточно четко описаны в парадигматическом аспекте (Блягоз,1964;

Московская,1974; Ибрагимова,1975) и в синтагматическом аспекте (Гордеев,1974; Билимович,1975). Изучены их словообразовательные особенности (Сайкиева,1970; Сергеева,1970; Блягоз,1971; Муравьева,1975;

Богдасарова, Телегин,1982). Есть работы, в которых проводится анализ этих глаголов в художественных текстах (Куликова,1973).

Вопросам изучения сочетаемости глаголов движения посвящено несколько кандидатских диссертаций и статей (Сирота,1968).

(Новицкая,1968;

Гордеев,1973; Ибрагимова,1978, Атрощенко,1971, Дмитриева,1965).

Хорошо изучены глаголы движения в немецком языке (Монахов,1961;1975; Салькова,1967; Зинченко,1979; Минина,1970;

Соколова,1971;1981; Васильева,1980; Schmidt,1966; Diersch,1972), Авторы по-разному описывают условия реализации значения передвижения.

В.Шмидт использует структурные методы и пытается разграничить значения некоторых глаголов движения. Лексическое значение слова В.Шмидт рассматривает в тесной связи с его синтагматическими возможностями (Schmidt,1966).

Объектом исследования у Х.Дирш являются наиболее важные ЛСВ основных глаголов движения /gehen, fahren, laufen, fliegen, kriechen, schwimmen/. Установление синтагматического и парадигматического окружения данных глаголов позволило Х.Дирш выделить и разнообразные семантические признаки: «скорость», «направленность» и др.

(Diersch,1972,221).

В.Е.Салькова рассматривает глаголы с прямым значением передвижения /gehen, fahren, fliegen и др./ и глаголы с вторичным значением передвижения /brausen, krachen, poltern, summen, rattern, donnern/ /Салькова,1971/.

В.М.Михайленко анализирует глаголы, находящиеся на периферии глагольного поля «перемещение субъекта в пространстве» /sich stehlen, schlrfen, stapfen, stolpern, traben, waten и др./ (Михайленко,1975,62-70).

Связь между лексикой и грамматикой демонстрирует В.К.Горюнов на многозначных глаголах gehen, kommen, zittern. Автор считает, что от лексического материала зависит грамматическое значение словоформ, синтаксическая конструкция (Горюнов,1966).

П.Ф.Монахов исследовал большое количество сложных глаголов /в первую очередь, глаголы движения/, способных вступать в определенные отношения с наречиями, приставками, обозначая тем самым конкретную направленность движения. При этом у глаголов движения в качестве дифференциальных семантических признаков выделяются «скорость»

/laufen/, «способ передвижения» /gehen, fahren/, «предельность» /abfahren/ и др. (Монахов,1961,5).

Н.С.Пак рассматривает семантические поля сочетаемости глаголов gehen, laufen, которые выделяет на основе семантических и структурных критериев (Пак,1976).

Много работ посвящено сопоставительному изучению глаголов движения (Сырбу,1965; Сатарова,1967; Шоланке,1979; Васильева,1980,2Умарова,1981; Жанкасиева,1982; Сидорова,1987; 1985,44-51;

Шаповалов,1989).

Однако обзор научной литературы показывает, что, несмотря на фундаментальность исследований, ЛСГ глаголов движения изучена в большей степени в грамматическом аспекте. Нет специальных исследований связанных с проблемой семантической сочетаемости. Это объясняется тем, что при исследовании семантической сочетаемости чрезвычайно важен учет индивидуального значения каждого слова, поэтому изучение всего массива глагольной лексики представляет закономерные трудности.

Среди лингвистов нет единого мнения относительно наименования группы. Традиционно под глаголами движения понимается группа глаголов, обозначающих физическое перемещение в пространстве живых существ и неодушевленных предметов /как самостоятельное, так и каузированное/.

Михайленко,1976; Кормилицина,1977; Сергеева,1977; Багдасарова, Телегин,1982; Пастухова,1983) называют эту группу глаголов «глаголы движения». Другие (Блягоз,1964; Сырбу,1965; Минина,1970) называют их «глаголами перемещения». Сергеева Н.Н. (1970), Сайкиева С.М. (1970) употребляют термин «глаголы движения-перемещения». E,Leisi использует термин “Verben der Bewegung” (Diersch,1972).

Различны критерии выделения глаголов движения в отдельную ЛСГ.

Некоторые исследователи выделяют глаголы движения в ЛСГ на основе семантических признаков, обнаруженных для этой группы:

указание на субъект движения, способ передвижения, среду передвижения, общую направленность движения; указание точки отправления или прибытия, отношение к звуку, наличие стилистического компонента (Салькова,1967; Ибрагимова,1979; Васильева,1980).

З.У.Блягоз (1964) считает, что основным семантическим критерием для выделения глаголов перемещения в особую группу должно быть наличие идеи пространственного перемещения субъекта или объекта.

И.Н.Трифонова полагает, что основным семантическим критерием для выделения ЛСГ глаголов движения является самостоятельное движение в пространстве (Трифонова,1982,14).

В.М.Зинченко (1979) выделяет следующие признаки: «перемещение в пространстве», «нетранзитивность», «наличие/отсутствие указания на направленность движения», «способ передвижения», «скорость».

самостоятельность движения субъекта в пространстве, выражение воздействия на предмет или лицо в процессе движения, указание на (Васильева,1984,15).

В.Г.Гак называет три категории, характеризующие движение:

направление движения, самостоятельность движения, способ передвижения (Гак,1971,1972,369).

Различия названий и выделения критериев обычно связаны с задачей исследования.

В своей работе мы используем термин «самостоятельное перемещение в пространстве», под которым понимаем передвижение при помощи собственной энергии, т.е. передвижение человека, животного. Мы считаем, что это название четко выделяет исследуемую группу глаголов, которые обладают отличительными чертами, свойственными только этой группе, и выражают конкретный способ перемещения в пространстве.

К таким глаголам мы относим в русском языке так называемые парные глаголы: идти-ходить, бежать-бегать, лететь-летать, плыть-плавать, ползти-ползать, которые являются «центром, ядром, вокруг которого группируются все другие глаголы перемещения в русском языке»

(Аверьянова,1973,11).

В немецком языке к глаголам самостоятельного перемещения мы относим соответственно глаголы kommen, gehen, laufen, fliegen, schwimmen, kriechen, которые образуют ядро ЛСГ глаголов движения.

Х.Дирш считает, что носителями активного поступательного движения могут быть только живые существа, пользующиеся естественными средствами перемещения (см. Ибрагимова,1976,142).

Глаголы ехать-ездить в русском языке и глагол fahren в немецком языке мы не относим к глаголам самостоятельного перемещения, так как они обозначают перемещение с помощью транспортных средств.

Настоящим носителем движения (семантическим субъектом) является сам человек (см. Ибрагимова,1976,142).

У всех глаголов данной группы выделяется общий компонент значения, выражающий основную сущность семантического содержания глаголов и имеющий значение «перемещение в пространстве» (менять место). Все глаголы рассматриваемой группы имеют сложную структуру, где наряду с общим компонентом значения содержатся другие компоненты, конкретизирующие значения движения.

Важными для нашего исследования являются семантические признаки «самостоятельность перемещения», «указание на направленность движения», «темп движения».

Подлежащее при глаголах самостоятельного перемещения может обозначать людей, животных, вещи, абстрактные понятия, что также имеет важное значение для целей нашего исследования.

Исследование проводится с применением трех основных методик:

1).семемного анализа; 2) компонентного анализа; 3) сопоставительного анализа.

Семемный анализ. Изучение внутреннего строения слова, начатое В.В.Виноградовым (1953), позволило лингвистам выделить определенные типы семем. Исследователи разрабатывают типологии значений слова в зависимости от того, что ими берется за основание классификации (Головин,1967; Шанский,1972,326; Шмелев,1973).

Такая типология сочетаемости слов (лексем) и сложных значений (семем) разработана в настоящее время М.М.Копыленко и З.Д.Поповой (Копыленко,Попова,1970;1972;1978).

Каждое значение слова, согласно данной концепции, получает термин «семема» (Толстой,1963,30; Копыленко,1973,16-18), а звучание слова – термин «лексема». «Лексема – единица плана выражения, последовательность фонем, составляющая звуковой ряд слова. Семема – единица плана содержания, мыслительный образ, ассоциированный с данной лексемой, вызванный ею в сознании» (Копыленко,Попова, 1989,31). Совокупность семем, выраженных одной лексемой, обозначается термином «семантема». Семемы, входящие в одну семантему, находятся между собой в иерархических отношениях.

Авторы методики предлагают пять типов семем. Различаются денотативные и коннотативные семемы. Денотативные семемы содержат мысленные образы денотатов. Денотат – это реалия внешнего мира, отраженная и закрепленная сознанием в значении слова, обозначенная словом. Реалии, не имеющие языкового выражения, денотатами не являются. Итак, денотативные семемы – это, прежде всего, образы денотатов.

Денотативная семема, выраженная лексемой, специально для нее созданной, называется денотативной первичной семемой и обозначается символом Д1. «Семема Д1 является исходной, производящей; она отражает именуемый объект непосредственно» (Попова,1987,120).

Денотативная семема, выраженная лексемой, не специально для нее созданной, называется денотативной вторичной семемой и обозначается символом Д2.

Выделены две коннотативные семемы К1 и К2, которые образуются из денотативных семем, с которыми они имеют общую лексему (Копыленко,Попова,1989,13).

В каждом языке сравнительно немного лексем, имеющих семему К (коннотативную третью семему). Это такие лексемы, у которых денотативных семем нет совсем, и они употребляются только в составе идиом (попасть впросак – К3, антик (К3) с гвоздикой и т.п.

(Попова,1987,120).

Указанные типы семем, вступая в комбинации (авторы приводят все возможные типы двулексемных и трехлексемных сочетаний) образуют фразеосочетания; причем под термином «фразеосочетания» авторы понимают «все типы сочетаний лексем /фразеологизмы/ и /нефразеологизмы/» (Копыленко,Попова,1972,15).

Применение методики анализа по Д/К позволяет нам 1) проследить динамику в структуре семантемы глагола; 2) выявить семантические типы сочетаемости глагольных лексем, обозначающих самостоятельное перемещение в пространстве.

Компонентный анализ, успешно разрабатываемый многими лингвистами (Арнольд,1965; Гудавичус,197; Гулыга,Шендельс, 1976;

Стернин, 1979а; Попова,1980 и др.), позволяет нам описать семный состав глагольных семем и зафиксировать изменения в семном составе семем глаголов самостоятельного перемещения, которые происходят при их сочетаемости с существительными в позиции субъекта.

Положение о многокомпонентной структуре слова в настоящее время считается общепризнанным (Ельмслев,1962; Комлев,1969;

Апресян,1971; Гак,1971а,б; Аракин,1972; Уфимцева,1972; Распопов,1976;

Копыленко,Попова,1978; Стернин,1979а,б; Bolinger,1965$ Fillmor,1971,299).

Семема состоит из компонентов, представляющих собой своеобразную семантическую связку признаков разной степени абстрактности. Существуют различные точки зрения на характер компонентов, составляющих структуру слова, их количество и структуру выделения (Ельмслев,1962; Колшанский,1975,206; Стернин,1983;1985,41;

Карташова,1985).

Для обозначения микрокомпонентов значения, наибольшее признание получил термин «сема», который впервые был употреблен В.

Скаличкой (Гулыга,Шендельс,1976,294). Мы согласны с Л.А.Новиковым в том, что «термин сема предпочтительнее…в силу своей краткости и формальной соразмерной соотнесенности с названием единицы более высокого порядка - семемой» (Новиков,1982,116).

Авторы, занимающиеся разработкой семантической структуры слова (Арнольд, 1969,11-12; Гак,1971а, б; 1972 г, д; 1977,12-15; Стернин, 1979 а;

Greimas,1966; Pottier,1974) подчеркивают иерархическую природу ее устройства.

Нашей задаче наиболее соответствует трактовка структуры значения слова, разработанная В.Г.Гаком и признанная многими лингвистами.

Согласно концепции данного автора, значение слова обладает иерархической организацией, которая включает три типа сем: архисему (общие семы родового значения), дифференцирующие семы видового значения и потенциальные семы, отражающие побочные и возможные характеристики денотата. Архисемы отражают признаки, свойственные целым классам объектов. Дифференциальные семы составляют ядро значения слова, определяют его объем внутри лексико-семантической группы слов и отличают значение данного слова от значения его соседей.

Они отражают непосредственные различия объектов. Любые предметы и явления характеризуются признаками двоякого рода: описательными, которые отражают внешние особенности объекта (размеры, внешний вид, устройство и т.д.) и относительными, отражающими отношение данного предмета к другому (назначения, функции, местоположения и др.) Гак,1971а,80).

Возможны случаи изменения архисемы, например переход «перемещение в пространстве» к «изменению во времени». Ослабление архисемы или ее изменение приводит к переходу слова из одной ЛСГ в другую. Э.В.Кузнецова видит причину такого перехода в наличии у слова разных дифференциальных сем: “наличие в значении одного глагола нескольких категориальных (дифференциальных) сем глагольного характера, как бы они ни были связаны между собой, приводит к тому, что в своих вторичных значениях такие глаголы тяготеют к разным семантическим группам, в зависимости от того, какой категориальнолексический признак становится в них главным, а зачастую и единственным” (Кузнецова,1978,9).

Признаки объекта, имеющие второстепенное значение для его идентификации и сменяющие друг друга при его восприятии, отражаются в семантической структуре значения слова в виде потенциальных сем (Гак,1971а; 1974; 1977). При употреблении в прямом значении слова они отходят на задний план, и соответствующие признаки значения слова не обязательно актуализируются (Гак,1977,15).

В практике семантических исследований точка зрения В.Г.Гака на структуру значения получила широкое распространение.

“Под семантической структурой отдельного значения слова понимается совокупность элементарных смыслов, «сем», составляющих это значение. Каждая сема представляет собой отражение в сознании носителей языка различительных черт, объективно присущих денотату, либо приписываемых ему данной языковой средой, следовательно, являющихся объективными по отношению к каждому говорящему” (Гак,1971а,95). Мы также придерживаемся данной концепции. Сема понимается нами “как отражение в сознании человека отдельного признака, какой-то детали того объекта, который целиком предстает в семеме” (Попова,1987,122). Сема не манифестация семемы, а ее конструктивный элемент.

Эффективность метода компонентного анализа подчеркивается многими исследователями как при решении теоретических проблем семасиологии, так и в области лексикографии (Апресян,1968; Ахманова и др., 1970,43-44). Мы согласны с Т.С. Завахиной, которая трактует “компонентный анализ не как общую теорию плана содержания, а как один из методов семантического исследования, который может использоваться в качестве основного или вспомогательного” (Зевахина,1979,11).

Метод КА отвечает нашим целям, так как выявленные с его помощью предельные семантические единицы (семы) позволяют с достаточной научной объективностью говорить о семантической структуре слова, о системности смысловых отношений. “Достоинство анализа по семам заключается в том, что он дает возможность четко и полно представить весь объем значения и смысловую структуру языковых единиц, проследить, как происходит изменение данной единицы, и установить смысловые связи между разными значениями одной единицы, а также между разными единицами” (Гулыга, Шендельс,1969,12).

Сопоставительный метод, суть которого составляет операция сравнения, играет важную роль в процессах познания и общения. В любом сравнении – в логической операции или в художественной фигуре – ярко отражена обобщающая природа языка. “…На одних конкретных восприятиях не может успокоиться мысль, так как процесс обобщения присущ человеческой природе”, - А.А.Потебня (1894,84). “Сравнение тоже есть вид обобщения, так как оно останавливает внимание на сходных чертах сравниваемых образов” (Потебня,1968,425).

Сопоставительный метод находит применение и в прикладных лингвистических дисциплинах – в теории и практике составления двуязычных словарей и перевода, в методике преподавания второго языка.

Сопоставление разноструктурных языков дает возможность не только более четко вскрыть специфику изучаемых явлений в каждом языке, но и познать их общеязыковые и индивидуальные языковые свойства.

Сопоставительный метод, применяемый для исследования языковой семантики, средств выражения той или иной мысли, позволяет выявить семантические универсалии и специфику средств выражения общего и отдельного в разных языках. При сопоставлении проявляется своеобразие плана содержания каждого национального языка, так как одни и те же реалии семантизируются в разных языках по-разному. Этот прием позволяет выявлять общечеловеческие принципы устройства языковых систем разных народов.

В качестве источников послужили произведения русской и современной немецкой художественной литературы и периодических изданий 70-80-х годов, из которых извлечено 2500 примеров. В картотеку вошли предложения с глаголами самостоятельного перемещения в пространстве. Привлекались данные БСЭ, толковых словарей.

Процесс десемантизации глаголов самостоятельного перемещения 2.1. Десемантизация глаголов «идти-ходить»

Согласно 17-ти томному словарю современного русского литературного языка ядерным значением глагола «идти» является “менять место в пространстве, перемещаясь в том или ином направлении (о человеке, животном). Передвигаться, ступая ногами, шагая” (ССРЛЯ,Y,580.

В семеме глагола «идти» содержится не только сема средства передвижения (при помощи ног), но и пространственной среды, в которой происходит передвижение (по суше). В семеме данного глагола присутствуют также семы характера передвижения (размеренно, равномерно, в одном направлении). Таким образом, семема глагола «идти»

имеет следующую структуру: архисема «перемещаться», дифференциальная сема «средство передвижения» (при помощи ног), дифференциальная сема «среда передвижения»(суша), потенциальная сема направлении).

В результате нашего исследования было выявлено несколько семем статуса Д2 лексемы «идти», которые реализуются при сочетании с существительных в позиции субъекта..

Семема Д21 – перемещаться несамостоятельно по твердой земле, равномерно, непрерывно, поступательно, в одном направлении. Данная семема реализуется при сочетании с неодушевленными существительными в позиции субъекта, обозначающими механизмы, передвигающиеся по суше с помощью мотора, приводимого в действие электричеством или при помощи какого-либо топлива.

Так шли трамваи в ту ночь из города к заводу… /Герасимов,6/; Под мост, пропадая в туннеле, идет электричка /Проханов,133/; …поезд шел медленно, мы ехали шесть дней /Яковлев,33/.

Семантика субъектов дает четкую ориентацию на форму и среду передвижения: при помощи мотора, электричества, по суше. Сохраняется архисема «перемещаться», дифференциальная сема «среда перемещения»

(по суше), сема «равномерно, в одном направлении». Происходит утрата только лишь одной дифференциальной семы «средство перемещения» (при помощи ног), так как эта сема отсутствует в семеме субъекта.

неодушевленными существительными в позиции субъекта, обозначающими предметы, перемещение которых каузировано человеком, выполняется транспортом, средством связи. Семема «самостоятельное передвижение» заменяется на «несамостоятельное передвижение».

…телеграмм дошла до Барселоны и дальше не идет… /Кольцов, 48/;

… - Идут, идут библейские книги, сыне… /Иванов,1,61/; …В Туркмению идут сорок тысяч тонн мяса ежегодно… /Черниченко,23/.

Семема глагола «идти» утрачивает дифференциальные семы.

Перемещение груза от отправителя до получателя происходит несамостоятельно, оно опосредовано деятельностью человека на всех этапах передвижения. Информация о способе и среде перемещения (воздушным транспортом или сухопутным) в сочетаниях «почта идет…», «грузы идут…» отсутствует. Глагол «идти» передает только лишь факт движения груза в определенном направлении.

Семема Д22 – перемещаться самостоятельно / несамостоятельно по воде, равномерно, непрерывно, поступательно, в одном направлении.

Семема реализуется:

1.При сочетании с существительными в позиции субъекта, обозначающими скопление рыб.

Сейчас время путины, идет кета… /Иванченко,73/; По реке густо шла дохлая рыба /Веселый,155/; …показались коричневые акулы, они шли строем, впереди двухметровый вожак, за ним четыре поменьше /Сенкевич,147/.

«Рыба» - живое существо, обладающее способом перемещения (при помощи плавников) и для которого средой обитания является водное пространство. Дифференциальные семы семемы «идти» устраняется.

Сохраняется архисема, сема «способ перемещения» (равномерно), а также сема «направленность перемещения» (в одном направлении), которая может поддерживаться контекстом: «По реке густо шла рыба…»

2. При сочетании с существительными в позиции субъекта, обозначающими механизмы, которые предназначены для передвижения в воде.

Идут пароходы с пушками… /Кольцов,88/; Броненосец шел своим ходом, распахивая воды чужого моря /Новиков-Прибой,554/; Катер шел в открытом просторе /Проханов,3,72/; …идет русская эскадра /НовиковПрибой,310/..

Субъекты «пароходы», «катер», «эскадра» и т.д. – механизмы, предназначенные для передвижения в определенной среде – в воде.

Семема глагола утрачивает дифференциальные семы «средство перемещения» и «среда перемещения». Семы, характеризующие средство и среду перемещения, содержатся в семантике субъектов. Сохраняется архисема и сема «способ перемещения» (равномерно, по определенному направлению).

Семема Д23 – перемещаться самостоятельно/несамостоятельно по воздуху, равномерно, непрерывно, в одном направлении.

Семема реализуется:

При сочетании с существительными в позиции субъекта, обозначающими стаи птиц.

Лед словно от натуги посинел. От закрайка поднялся табун уток, подрезая крылом горизонт, развернулся и шел прямо на тягач /Кокоулин,36/.

«Птица» - живое существо, обладающее способом перемещения в воздухе при помощи крыльев. Дифференциальные семы семемы «идти»

(при помощи ног) и (суша) устраняются. Сохраняется архисем и сема (равномерно, в одном направлении).

2. При сочетании с неодушевленными существительными в позиции субъекта, обозначающими механизмы, предназначенные для передвижения в воздушном пространстве.

…с воем идет вертолет, настигая конницу /Проханов,2,61/; …шли, сверкая плоскостями, выравниваясь над деревней, самолеты /Бондарев,1,92/; …шли…эскадры /Стаднюк,1,177/; …дельтоплан шел…едва заметно снижаясь /Швец,17/;

…двенадцать «Юнкерсов»…идут сюда /Кольцов,572/; В предутренней мгле…идут пикирующие бомбардировщики /Кунин, 193/.

Семем «идти» утрачивает дифференциальные семы «средство перемещения» (при помощи ног) и «среда перемещения» (суша).

Семантика субъектов дает четкую ориентацию на средство перемещения и среду перемещения. Сохраняется архисема и сема «способ перемещения»

(равномерно, по определенному направлению).

Семема Д24 – перемещаться под действием силы тяжести, струей, по твердому основанию, равномерно, непрерывно, поступательно. Данная семема реализуется при сочетании с неодушевленными существительными в позиции субъекта, обозначающими жидкость.

…из разорванных мускулов шла густая сильная кровь… /Платонов,2,516/; Из предплечья шла темная кровь, сочась сквозь обрывок рукава кителя /Платонов,2,493/; В нескольких метрах от нас неторопливо и уверенно шел к Оби Васюган (река) /Колыхалов,12/; …на Новосибирской пересылке зимой в холодной мыльной идет одна холодная вода /Солженицын,51/.

Процесс движения жидкости передает глагол «течь». При передаче процесса движения субстанции в жидком агрегатном состоянии глаголом «идти» семема этого глагола утрачивает все дифференциальные семы.

Сохраняется архисема и сема «способ перемещения» (непрерывно, в одном направлении).

Семема Д25 – перемещаться волнами по воздуху, равномерно, непрерывно.

Данная семема Д2 реализуется:

1. При сочетании с существительными в позиции субъекта, колебательное движение материальных частиц в упругой среде, воспринимаемое органами слуха» (БСЭ).

Звук идет будто из- под земли… /Симашко,27/; Артиллерия гудела вдали, и гул ее шел не только по воздуху, но и передавался через содрагание земли /Платонов,2,467/; Высветились иглы высоковольтных опор…и побежали ослепительные блестки по фарфоровым гирляндам, идет и идет серебряный нежный перезвон /Кокоулин,55/; За окном шел широкий шорох: так по ночам шуршит весенними льдинами тронувшаяся река /Веселый,438/; Сюда идут нарастающие громовые удары /Кольцов,572/.

Распространение звука в пространстве происходит равномерно, в определенном направлении. Семема глагола «идти» утрачивает перемещения». Сохраняется архисема и сема «способ перемещения»

(равномерно, без перерывов).

2. При сочетании с неодушевленными существительными в позиции субъекта, обозначающими свет и отсутствие света.

Милый спокойный свет шел от лампы – маленьких полупрозрачных тюльпанов /Гроссман,3,31/; …ее привлек мерцающий, брезжущий свет луны в одном направлении – по остальной земле свет шел спокойно, а там что-то мешало ему светить /Платонов,2,232/; И снова жадная тьма шла за ним, забегая вперед… /Грин,149/.

«Свет» согласно ССРЛЯ – это “лучистая энергия, воспринимаемая глазом и делающая окружающий мир видимым”. Согласно БСЭ «свет» это “электромагнитные волны, суть которых колебательные движения в физической среде, обусловливающие распространение звука, света”.

Движение света осуществляется путем электромагнитных волн со скоростью, не воспринимаемой глазом человека. Семема глагола «идти»

утрачивает дифференциальные семы «средство передвижения», и «среда передвижения», но сохраняет сему «в определенном направлении».

3.При сочетании с существительными в позиции субъекта, обозначающими запах, дым, тепло.

…через паперть шел дым и восходил вверх вянущим седым потоком /Платонов,2,76/; В колхозе была тишина, из многих труб шел дым, слабый от безветрия и солнечной жары… /Платонов,3,76/; Снизу шло сладкое тепло от земли…от столетних платанов… /Бондарев,2,121/; От грузовика шел дух солярки… /Платонов,1,82/; Рабочие дорожники заканчивали асфальтирование дорожки – из-под катков шел горячий дым… /Гроссман,3,75/.

Денотативное значение лексемы «дым» - это “мельчайшие твердые частицы, выделяющиеся в воздухе при горении вместе с газообразными продуктами сгорания” (ССРЛЯ). Денотативное значение лексемы «тепло»

- это “теплый воздух, исходящий от чего-то нагретого, горячего” (ССРЛЯ). Денотативное значение «дух» в просторечии «воздух», «запах» это свойство вещества, воспринимаемое обонянием. Следовательно архисемой семем «дым, тепло, дух» является сема «воздух» окружающее земной шар невидимое газообразное вещество, которым дышат люди, животные”. Движение воздушных масс происходит под действием магнитного поля земли и не имеет ярко дифференцированных характеристик движения. Сохраняется архисема и сема «способ перемещения» (постоянно, без перерывов, в определенном направлении).

Семема Д26 лексемы «идти» перемещаться под действием силы тяготения, равномерно, непрерывно.

Данная семема реализуется:

При сочетании с неодушевленными существительными, обозначающими небесные тела.

Кто-то из матросов…обратил внимание на солнце:

- Смотрите, оно идет не слева направо, а совсем наоборот. Казалось, что дневное светило идет в обратную сторону /Новиков-Прибой,153/; На небе звезды хотя и шли куда-то, но медленно… /Платонов,2,494/; Облака наплывали на луну, и она шла в сером дыму, и дым застилал землю /Гроссман,187/.

Движение небесных тел, обусловленное законом всемирного тяготения, происходит непрерывно, в определенном направлении и воспринимается человеком как движение времени, как смена дня и ночи.

Семема «идти» при сочетании с лексемами «солнце, луна, звезды»

сохраняет архисему, а также потенциальную сему «способ перемещения»

(равномерно, в определенном направлении).

2.При сочетании с существительными, обозначающими ветер, движущиеся массы воздуха.

С моря перекатами шел воевой ветер и черным стоном штурмовал горы /Веселый,59/: …шел пыльный вихрь под тяжкой и медленной тучей… /Платонов,2,654/; …с юга, со степного гребня, набегом шел теплый и мокрый ветер /Шолохов,180/; Позади шла, не колеблясь, прочная туча дорожной пыли /Платонов,3,88/; …шли темные облака осени, гонимые угрюмой непогодой… /Платонов,2,620/.

Денотативное значение лексемы «ветер» - естественное горизонтальное движение слоев воздуха, происходящее постоянно, без перерывов. Денотативное значение лексемы «вихрь» - крутящийся столб воздуха (во время сильного кругового ветра) вместе с крутящимися в воздухе мелкими частицам пыли, снега. Архисемой семем «ветер, вихрь»

является сема «воздух». Денотативное значение лексем «облака, тучи» сгустившиеся водяные пары в виде массы плотного тумана, скопившегося высоко в воздухе. Движение ветра, туч, облаков обусловлено движением воздушных масс. Сохраняется архисема и сема «способ перемещения»

(без перерывов, в определенном направлении).

Семема Д27 лексемы «идти» - существовать в виде непрерывно перемещающихся частиц воды, снежинок (субстанций).

Данная семема реализуется при сочетании с неодушевленными существительными, обозначающими атмосферные осадки.

Погода в этот день стояла нелетная, шел дождь /Жуков,1,388/;

…Стемнело. На дворе идет мелкий дождь /Ходоснвич,104/; …под новый год, под Васильев вечер ливни шли, смыли снег с бугров… /Пастернак,4,80/;

Шел мокрый снег, смешанный с дождем /Кетлинская,340./; …снег шел всюду, не только на земле, но и на звездах, весь мир был полон снега /Гроссман,4,75/; Снег шел крупный, елочный снег /Булгаков,2,418/.

«Дождь» - атмосферные осадки, выпадающие из туч в виде капель воды. «Снег» - атмосферные осадки, выпадающие в виде звездообразных кристаллов или в виде хлопьев, представляющих собой скопление таких кристаллов. Движение атмосферных осадков дифференцируется только лишь по направлению движения. Семема глагола идти приобретает сему «бытийности», так как существование атмосферных осадков в виде дождя и снега обусловлено их движением в пространстве. Семема глагола утрачивает дифференциальные семы. Сохраняется архисема и сема «быть, существовать в пространстве».

Семема Д28 лексемы «идти» - существовать в виде узкой полосы пространства, расположенной прямолинейно, непрерывно и предназначенной для перемещения в пространстве.

Специфическое денотативное значение приобретает семема Д глагола идти при сочетании с существительными «тропа, дорога, лыжный след» и т.д. в позиции субъекта.

Дорога шла то лесом, то открытыми полянами /Пастернак,2,152/;

Именно отсюда, из Мозговы, шла тропа к тунгузам, на Варнаву /Рыбаков,2,25/; Узкая проселочная дорога шла тайгой /Кетлинская,323/;

Напали на лыжный след, он шел на лед и затерялся в полынье /Кетлинская,357/; Провода от электростанции на деревню шли под землей, в глухом кабеле /Платонов,2.280/; Из-за амбара были видны линия, мост и броневик белых. Линия шла с крутым уклоном из Порхаринска на полустанок… /Платонов,2,145/.

Архисемой семем «тропа, дорога, линия, лыжный след» является «путь сообщения», располагающийся в определенном пространстве и имеющий определенное направление. Компонентный состав семемы «идти» изменяется. Дифференциальные семы утрачиваются, в результате чего архисема, лишившись поддержки дифференциальных сем, переосмысляется и становится архисемой «существовать, быть», «располагаться в пространстве, без перерывов, имея известное направление».

Семема Д29 лексемы «идти» - функционировать, действовать, включая движение частей, деталей непрерывно, поступательно, равномерно. Данная семема реализуется при сочетании с существительными, обозначающими механизмы, непрерывное движение которых обусловливает их работу.

Медленно шли стенные часы над кроватью…/Платонов,2,472/; Как говорится: дом горит, а часы идут /Гроссман,3,68/; Пришли мы с ним к одному частнику: видим, мельница на дворе стучит. Входим – идет шведская машина /Платонов,2,299/; …и оттуда шел волнообразный гул работающей артиллерии, точно там шло обычное промышленное предприятие /Платонов,2,466/.

В данных сочетаниях семема глагола «идти» утрачивает все дифференциальные семы. Утратив поддержку со стороны дифференциальных сем, архисема трансформируется в архисему другого уровня «действовать, совершать работу», в основе которой лежит образ движения деталей механизма (направление движения стрелок часового механизма по кругу).

Семема Д210 лексемы «идти» - иллюзорно воспринимаемое движение предметов как бы навстречу фактически движущемуся человеку.

Данная семема получает свою реализацию при сочетании с неодушевленными существительными, обозначающими детали пейзажа, попадающие в поле зрения перемещающегося человека.

Пустыня шла мимо ее опущенных нош… /Платонов,2,319/; Снова шли навстречу деревья, раздвигаясь узкими кривыми проходами /Грин,149/; Черные молчаливые кусты шли навстречу неровными, густыми рядами… /Грин,147/; Нескончаемо долго шли французские поля, вкусная яркая зелень, расчерченная грифельной сеткой дорог /Кольцов,21/.

«Пустыня, деревья, кустарники, поля» - все это предметы неживой природы, не имеющие способов собственного передвижения в пространстве. Процесс передвижения для них не характерен.

Интегральной семой для рассматриваемых нами субъектов является сема «состояние покоя». При сочетании с глаголом движения «идти»

происходит столкновение противоречащих сем между субъектом и предикатом: «покой» - «движение». В словах, занимающих позицию субъекта и предиката, нет общих, повторяющихся сем, которые поддерживали бы друг друга. Семема глагола «идти» утрачивает перемещения». Однако утрата дифференциальных сем не приводит к изменению архисемы семемы глагола. Формы, обозначающие пространственно - направленное действие (навстречу, мимо) и обозначающие протяженность во времени (долго), обусловливают появление новых дифференциальных сем (в глазах, в поле зрения передвигающегося человека), которые поддерживают архисему «перемещаться» семемы глагола «идти» в значении «перемещаться в пространстве».

Семема К1 (коннотативная мотивированная семема) находится в логически мотивированной связи со своей денотативной семемой.

Семема К1 лексемы «идти» - существовать в виде непрерывного изменения смены событий, временных отрезков, смены образов в мозгу, смены импульсов состояния, смены составляющих процесса, смены эпизодов процесса.

Семема К1 реализуется:

обозначающими время.

Была еще середина лета, шло жаркое лето и время пятилеток /Платонов,3,80/; На лиственницы упала первая золотинка – осень идет /Иванченко,99/; Так шла жизнь, отец его годами не мог устроиться на работу… /Гроссман,1,126/; Ночь шла и ширилась, и закрывала стыдливым покровом опустошенную душу пьяного человека… /Грин,165/; - Эх, земляки, время идет, время катится, кто не пьет, не любит девок, тот спохватится! /Веселый,66/; …шел тогда тринадцатый год, неся на своих плечах войны и будущие революции /Семенов,2,90/; Шел второй год пятилетки, сходили с конвейера автомобили и тракторы… /Рыбаков,2,105/; Но если наша история идет такими циклами, если экономические и административные методы управления периодически вытесняют друг друга… /Клямкин,187/; …в тесноте прохладной траншеи идет деловитая и суматошная жизнь переднего края /Тендряков,49/.

«Время» - это “длительность существования всего происходящего, измеряемое годами, месяцами, днями, часами и т.д., т.е. последовательная смена часов, дней, лет и т.д.” (ССРЛЯ). Время – абстрактное понятие, исключающее сему «орган передвижения». Семема глагола «идти»

утрачивает дифференциальные семы. Архисема, лишенная поддержки дифференциальными семами, обобщается и трансформируется в архисему «длиться во времени». Компонентный состав семемы глагола «идти»

изменяется, денотативное значение глагола «идти» переосмысляется и обозначает «длиться равномерно, как бы в одном направлении».

2. При сочетании с существительными, обозначающими процесс мышления.

Вот так шли его мысли: “Теперь в Москву. И первым делом выжить” /Пастернак, 4,69/; Размышления о боях в пустыне, на краю русской земли, не волновали, шли вяло /Гроссман, 2,56/; Он дремал, больное тело его отдыхало, но в сознании его непрерывно шел тихий поток мысли и воображения /Платонов,2,495/; Поначалу мысли его шли как-то вразброс, но постепенно стали выстраиваться в определенную линию:

сын-отец /Гроссман,3,83/.

Процесс мышления – физиологический процесс, не имеющий ярко выраженных наблюдаемых характеристик. В системе языка нет глагола, значение которого передавало бы только движение мыслительного процесса. Функцию передачи движения мысли берет на себя глагол «идти», утрачивающий все дифференциальные семы и архисему «перемещаться». В сочетаниях с существительными, обозначающими мыслительный процесс, глагол «идти» передает абстрактную идею бытия, появления и развития мысли, непрерывную смену образов в мозгу.

3. При сочетании с существительными, обозначающими физиологическое и психологическое состояние человека.

Но следом, вплотную, шли за Штрумом сомнения, страдания, неверие /Гроссман,1,38/; Тревога, не покидавшая его в последние недели, шла с другой стороны, - его тревожило медленное, перебойное движение огромной машины управления /Кетлинская,393/; В слободе шел густой сон, даже пар над домами поднимался, но это часто и тихо дышала земля… /Платонов,2,54/; Стало душно, наплыл на глаза туман, он встряхнул головой, хотел избавиться от этого тумана, но почувствовал боль, она шла откуда-то снизу и распространялась по всему телу /Герасимов,77/.

«Тревога, страдание, сомнение, неверие, боль, сон» - все это различные состояния человека, ощущаемые им как изменение своего состояния от его возникновения до его окончания. Семемы лексем «страдание, сомнение, неверие, боль, сон, тревога» не содержат никаких дифференциальных сем, сопоставимых с дифференциальными семами глагола «идти». Архисема «перемещаться» семемы глагола «идти»

изменяется, переосмысляется и приобретает коннотативное значение для констатации факта состояния человека в самом общем виде.

4. При сочетании с существительными, обозначающими процесс речевой коммуникации.

Беседа шла весело /Дудинцев,4,84/; Если разговор шел за этим столиком, то носил вроде бы не официальный, а дружеский характер /Герасимов,60/; …но в то же время о нем шла молва, что ему удивительно везет, что он там пройдет, где любой другой спасует /Герасимов,38/;

…пока комитете…/Кольцов,608/; Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе /Булгаков,3,7/.

Архисемой семем «разговоры, молва, болтовня, речь» является «словесный обмен какими-либо сведениями, мнениями». Семема глагола «идти» утрачивает все дифференциальные семы, архисема «перемещаться»

переосмысляется и трансформируется в архисему «бытия, смены составляющих процесса обмена какими-либо сведениями, мнениями».