«Т.Н. Долотова СОВРЕМЕННЫЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ: РУССКИЙ ЯЗЫК И КУЛЬТУРА РЕЧИ Учебно-методическое пособие Ставрополь, 2010 Печатается по решению УДК 808.2 редакционно-издательского совета ...»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ СТАВРОПОЛЬСКОГО КРАЯ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

СТАВРОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Т.Н. Долотова

СОВРЕМЕННЫЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ

ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ:

РУССКИЙ ЯЗЫК И КУЛЬТУРА РЕЧИ

Учебно-методическое пособие Ставрополь, 2010 Печатается по решению УДК 808. редакционно-издательского совета ББК 81.2 Рус- Ставропольского государственного Д 64 педагогического института Рецензенты:

доктор филологических наук, доцент Т.Г. Борисова, кандидат филологических наук И.Р. Пигалева Долотова Т.Н.

Д 64 Современные педагогические технологии филологического образования: русский язык и культура речи: Учебно-методическое пособие / Под ред. Я.Н. Скрипник. – Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2010. – 320 с.

В настоящее пособие включен теоретический и практический материал, позволяющий расширить и систематизировать знания о языковой норме, о вариантах и видах норм, о коммуникативных качествах хорошей речи. Особое внимание уделяется весьма актуальным сегодня проблемам правильности, чистоты и выразительности устной и письменной речи.

Все положения иллюстрируются примерами из русской классической и современной литературы, а также из текстов современных СМИ. В пособии приводится рекомендательный список литературы по каждой теме, предлагается перечень контрольных вопросов и заданий. Практическую часть составляют задания, направленные на формирование умений и навыков рационального речевого поведения. В приложении даются образцы составления деловых бумаг и служебных документов, в том числе таких, как автобиография, резюме, доверенность, протокол и др.

Предназначено студентам высших учебных заведений.

УДК 808. ББК 81.2 Рус- © Долотова Т.Н., © Ставропольский государственный педагогический институт,

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данное учебно-методическое пособие предназначено студентам, овладевающим культурой устной и письменной речи, искусством общения, навыками рационального речевого поведения, что, безусловно, важно для каждого человека, независимо от того, каким видом деятельности он занимается.

В пособии рассматриваются ключевые вопросы курса, ставшие сегодня особенно актуальными: вопросы о языковой норме, об основных признаках литературного языка, об особенностях речевого взаимодействия людей. Цель этого пособия – углубить представления студентов о нормативном аспекте культуры речи, о специфике межличностного и социально-ориентированного общения, о коммуникативных качествах речи, обеспечивающих эффективность речевого взаимодействия коммуникантов.

В учебно-методическое пособие включены:

- материал лекционных занятий, синтезирующий и обобщающий теоретические положения в области норм современного литературного языка, функциональных стилей и основных коммуникативных качеств речи, а также речевого общения как многопланового процесса развития контактов между людьми;

- контрольные вопросы и задания;

- практическая часть, материал которой направлен на формирование и развитие у студентов навыков анализа и оценки языковых явлений в области культуры речи;

- приложение, в котором содержатся образцы деловых бумаг и служебных документов (заявления, расписки, автобиографии, резюме с описанием его разновидностей, протокола и.др.) - список литературы, необходимой для подготовки студентов к занятиям.

Таким образом, данное учебно-методическое пособие направлено на формирование у студентов трех видов компетенции: языковой, коммуникативной (речевой) и общекультурной.

МАТЕРИАЛЫ ЛЕКЦИЙ

РАЗДЕЛ I. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК – ОСНОВА КУЛЬТУРЫ РЕЧИ

Тема №1. Литературный язык как высшая форма национального языка План 1. Определение понятия «литературный язык». История литературного языка.

2. Основные признаки литературного языка.

3. Членение литературного языка в функционально-стилистическом отношении.

Литература:

1. Алефиренко Н.Ф. Официально-деловой стиль и культура делового общения. – М., 2000.

2. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. – М. 1990.

3. Ожегов С.И. Вопросы нормализации современного русского литературного языка // Русская речь. – 1990. – № 4. С.12-16.

4. Пешковский A.M. Объективная и нормативная точка зрения на язык // Избранные труды. – М., 1959.

5. Плещенко Т.П., Федотова Н.В., Чечет Р.Г. Стилистика и культура речи. – Минск, 2001.

6. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. – М., 1997.

1. Русский язык относится к славянской группе индоевропейской семьи языков. Внутри славянской группы выделяются, в свою очередь, три группы-ветви:

восточная (языки белорусский, русский, украинский), южная (болгарский, македонский, сербскохорватский и словенский) и западная (польский, словацкий, чешский, верхний лужицкосербский, нижний лужицкосербский). Все славянские языки произошли из одного источника – праславянского языка, который распался в VI VII вв. н.э.

Все восточные славяне первоначально составляли один народ, язык которого принято называть древнерусским (древневосточнославянским). Примерно в XIV XV вв. из единой древнерусской народности складываются народности белорусская, русская (или великорусская) и украинская. Соответственно складываются и три языка. С середины XVII в. и в первой половине XIX в. заканчивается формирование национального русского языка. Развитие языка происходит, по словам И.И. Срезневского, «в народе» и, когда возникает письменность, – «в книге». В 1825 году А. С. Пушкин опубликовал статью «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова», в которой писал: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство над всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XII в. древнегреческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи: словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей».

Современный русский язык – это язык от Пушкина до наших дней, в более строгих рамках – язык послевоенного времени, точнее, язык живущих поколений. В предпушкинское и пушкинское время «простонародное и книжное наречие» (т.е. разговорный и литературный язык) вступили в этап решительного сближения, в результате которого начала складываться та совокупность языковых средств, которая дана была литературе начала XIX в. как материал словесности. А.С. Пушкин расширил и утвердил права народного языка в литературе, показав одновременно, что литературный язык не должен порывать с книжной традицией. А.С. Пушкин создал образцы нового языкового употребления во всех жанрах художественной литературы, в критикопублицистической и научно-исторической прозе, но открыл новые приемы и способы использования материала словесности.

Русский национальный язык неоднороден по своему составу. Прежде всего в нём выделяется язык литературный – высшая форма национального языка. Литературный язык – это язык государственных и культурных учреждений, школьного обучения, радио и телевидения, науки, публицистики, художественной литературы, то есть всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме. Литературный язык обслуживает различные сферы человеческой деятельности: политику, культуру, делопроизводство, законодательство, словесное искусство, бытовое общение, межнациональное общение.

Таким образом, литературный язык – это лишь часть национального языка, который включает, кроме того, местные говоры (диалекты), городское просторечие, а также профессиональные, жаргонные и другие элементы, противостоящие литературному языку как ненормативная речь.

Литературный язык превосходит все остальные разновидности национального языка широтой своего применения (функционирования). Диалекты, городское просторечие и т. д. обслуживают в основном потребности бытового, устного общения, а литературный язык используется и в бытовом, и в научном, и в официально-деловом, и в межнациональном общении, а также как язык литературы и искусства.

Литературный язык принимается обществом как образцовая форма национального языка, и именно поэтому используется во всех сферах общения.

История литературного языка. Язык русской нации к моменту появления литературного языка был весьма неоднороден. Он состоял из диалектов, просторечия и некоторых других обособленных речевых разновидностей. Первым книжным, литературным языком славян был старославянский язык. Это язык выполненных во второй половине IX в. Константином (Кириллом) и Мефодием и их учениками переводов с греческого языка христианских и богослужебных книг. В основе старославянского языка лежал македонский диалект древнеболгарского языка. Термин «старославянский язык» нельзя понимать буквально:

это не старый славянский язык, а язык книжный, созданный на основе одного из диалектов древнеболгарского языка первыми проповедниками христианства в славянских странах.

Позднее первоначальные старославянские формы (язык «в книге») постоянно смешивались с восточнославянскими формами (язык «в народе»). В результате образовался язык, который получил название церковнославянского. Однако старославянский язык еще до своего преобразования в церковнославянский сыграл большую роль в становлении древнерусского литературного языка, предпосылки образования которого возникли еще до распространения на Руси старославянской письменности. Так, древнерусский язык имел богатые традиции употребления в устном народном творчестве, в исторических преданиях, в разного рода публичных выступлениях («посольские речи», обращение князей и воевод к народу, к войнам, выступления на вече, на княжеских съездах), в формулах т.н. обычного права и т.д. Старославянские тексты послужили русским книжникам образцами, ориентируясь на которые они вели литературную обработку своего родного языка.

Таким образом, обстоятельства образования древнерусского литературного языка были своеобразны, а его состав сложен. Как считал В.В.Виноградов, процесс формирования русского литературного языка определялся взаимодействием и объединением четырех (неравноправных) составляющих: 1) старославянского языка; 2) деловой, государственно-правовой и дипломатической речи;

3) языка фольклора и 4) народно-диалектных элементов. Объединяющая и регулирующая роль сначала принадлежала старославянскому языку.

Разговорный язык (язык «в народе») развивался быстрее, чем литературный (язык «в книге»). Особенно заметным расхождение между ними стало в XVII в., в начале формирования русской нации. За литературным языком закрепилось наименование «словенского», позднее его стали называть славяно-российским (или славяно-русским) языком.

Интересна эволюция понятия литературный. У древних римлян litteratus – это «тот, кто знал буквы», т.е. «был грамотным». Litteras scire – «уметь читать», litteras nescire – «не уметь читать»; illitteratus – «неграмотный». Следовательно, litteratura – латинский эквивалент греческого grammatical – означало «умение писать и читать». Квинтилиан определял грамматику как «науку о правильном говорении и умении толковать поэтов». Несколько позднее litteratus приобретает новый оттенок значения. Это не только «умеющий читать и писать», но и «высокообразованный». В этом применении слово уже ближе к будущему общеевропейскому значению – «обработанный».

Новый этап в осмыслении прилагательного литературный наступает в эпоху Возрождения и позднее в XVII – XVIII вв., когда латынь как язык науки постепенно уступает место будущим национальным языкам. Именно в эпоху Возрождения литературный язык втягивается в орбиту филологического изучения. В это время ещё не существовало исторической точки зрения на язык. Замечая, что живые языки как-то изменяются, как-то «движутся» и, не умея объяснить эти изменения исторически, мыслители этой эпохи выдвинули теорию «порчи языка». Живые языки изменяются, следовательно, «портятся».

Но если общенародный язык «портится», причём его теоретики не могут предотвратить этот неизбежный и «роковой» процесс, то литературный язык, в создании которого участвуют и сами филологи, может быть «фиксирован» и тем самым застрахован от «порчи». Так, Данте подчеркивал, что народный язык («язык кормилицы») славен потому, что на нём говорят все, а грамматику (обработанную речь) делают славной выдающиеся писатели. Они препятствуют «таким изменениям в языке, которые подчиняются произволу». Следовательно, они улучшают язык.

2. Итак, общий для всех литературный язык – высшая форма национального языка, которая исторически сложилась на базе русской письменности, литературы.

Как средство общения в масштабе нации, государства, литературный язык противостоит, с одной стороны, диалектам (особенностям местных, территориально ограниченных говоров), с другой, – жаргонам и арго (особенностям речи узких социальных прослоек и групп, деклассированных элементов). За пределами литературного языка находится и просторечие. Лексика ограниченной сферы употребления требует вдумчивого с ней обращения. Не обязательно полностью исключать ее из своей речи. Если приходится общаться в узкопрофессиональной среде, то можно свободно использовать в речи принятые там специальные слова и профессионализмы. Но если нет уверенности, что все слушатели знакомы со специальной лексикой, то следует раскрыть, объяснить каждое необщеупотребительное слово.

Литературный язык, являясь наддиалектной подсистемой (формой существования) национального языка, характеризуется следующими чертами: 1) обработанность, 2) нормированность (нормативность); 3) кодифицированность, стабильность; 4) полифункциональность; 5) стилистическая дифференцированность (наличие функциональных стилей); 6) наличие письменной и устной форм; а также обязательность для всех носителей языка, высокий социальный престиж в среде носителей данного национального языка. Подробно остановимся на каждой из черт литературного языка.

Литература относится к языку с неизмеримо большей требовательностью, чем, скажем, производственная или семейная жизнь человека, и оказывает на него заметное воздействие. Это воздействие выражается в том, что писатели, публицисты, учёные «о б р а б а т ы в а ю т» язык. Они берут из общенародного языка такие слова, выражения, правила грамматики и фонетики, которые могут служить действительно всему обществу. Языковые средства, не способные служить всему обществу, отсеиваются, признаются нелитературными. Литературная обработка разговорной речи выражается и в её обогащении и развитии.

М. Горький справедливо заметил: «Язык создаётся народом. Деление языка на литературный и народный значит только то, что мы имеем, так сказать, «сырой» язык и обработанный мастерами».

Основным признаком литературного языка является н о р м а т и в н о с т ь (или н о р м и р о в а н н о с т ь). Целая система норм охватывает все стороны литературного языка: произношение, лексику, словообразование, морфологию, синтаксис, правописание. Литературный язык, будучи нормированным, подвержен изменениям в значительно меньшей степени, чем «живой», «народный» язык.

Нормативный аспект культуры речи связан с общеязыковыми нормами разных уровней языковой системы, суть которых определяется на основе трёх оппозиций: консерватизм / динамизм; безвариантность / вариативность; всеобщность / локальность нормы. Идеальной можно считать норму с левыми элементами оппозиции: консервативную, безвариантную, всеобщую. Консерватизм нормы обеспечивает «связь времён», безвариантность и всеобщность полностью отвечают статусу литературного языка как многофункционального языка всей нации.

Литературные нормы осознаются не только как единообразные, общепринятые, общеобязательные, но и как правильные, образцовые. Они объективно закреплены в языке и реализуются в речевой практике. Без обязательности норм литературный язык не может существовать и успешно выполнять коммуникативную функцию. Нормы литературного языка обеспечивают его устойчивость и преемственность, понятность для разных поколений. По справедливому замечанию Л.В. Щербы, «суть всякого литературного языка в его стабильности, в его традиционности».

Литературный язык – язык к о д и ф и ц и р о в а н н ы й (кодификация – систематизация норм, свод языковых правил). Он является основным средством, обслуживающим коммуникативные потребности общества. Следовательно, кодифицированные нормы литературного языка – это такие нормы, которым должны следовать все носители литературного языка. Любая грамматика современного литературного языка, любой его словарь есть не что иное, как его кодифицирование. Кодификация как осознанная норма, закрепленная в сводах правил, свойственна лишь литературному языку. При этом литературный язык противопоставлен некодифицированным подсистемам национального языка – территориальным диалектам, городским койне (городскому просторечию), профессиональным и социальным жаргонам.

Особого внимания заслуживает разговорная разновидность литературного языка. Она представляет собой самостоятельную и самодостаточную систему внутри общей системы литературного языка (со своим набором единиц и правилами их сочетания друг с другом), используемую носителями литературного языка в условиях непосредственного, заранее не подготовленного общения при неофициальных отношениях между говорящими.

Разговорный литературный язык не кодифицирован: в нем, безусловно, действуют определенные нормы (благодаря чему, например, легко отличить устную речь носителя литературного языка от устной речи носителя диалекта или просторечия), но эти нормы сложились исторически и никем сознательно не регулируются и не закрепляются в виде каких-либо правил и рекомендаций. Тем самым кодифицированность/некодифицнрованность – еще один, причем весьма существенный, признак, различающий книжную и разговорную разновидности литературного языка.

Современный книжно-литературный язык – это мощное средство коммуникации. В отличие от другой разновидности разговорного литературного языка (и тем более в отличие от таких подсистем национального языка, как диалекты и просторечие), он п о л и ф у н к ц и о н а л е н: пригоден для использования в самых разных сферах общения, для разных целей и для выражения самого разнообразного содержания.

Таким образом, литературного языка может быть охарактеризова как на основе лингвистических свойств, присущих данной подсистеме национального языка, так и посредством идентификации носителей этой подсистемы, выделения их из общего состава людей, говорящих на данном языке. Первый способ определения – лингвистический, второй – социологический.

Примером лингвистического подхода к выяснению сущности литературного языка может служить определение, данное М.В. Пановым: «Если в одной из синхронных разновидностей языка данного народа преодолевается нефункциональное многообразие единиц (оно меньше, чем в других разновидностях), то эта разновидность служит литературным языком по отношению к другим».

В этом определении отражены такие важные свойства литературного языка, как его последовательная нормированность (не только наличие единой нормы, но и ее сознательное культивирование), общеобязательность его норм для всех говорящих на данном литературном языке, коммуникативно целесообразное использование средств (оно вытекает из тенденции к их функциональному разграничению) и некоторые другие. Определение обладает дифференцирующей силой: оно отграничивает литературный язык от других социальных и функциональных подсистем национального языка.

Однако для решения некоторых задач при исследовании языка собственно лингвистический подход к определению литературного языка бывает недостаточен. Например, он не дает ответа на вопрос, какие слои населения надо считать носителями данной подсистемы, и в этом смысле определение, основанное на чисто лингвистических соображениях, неоперационально. На этот случай имеется иной, «внешний» принцип определения понятия «литературный язык»

– через совокупность его носителей.

В соответствии с этим принципом литературный язык – это та подсистема национального языка, на которой говорят лица, обладающие следующими тремя признаками: (1) данный язык является для них родным; (2) они родились и/или длительное время (всю жизнь или большую ее часть) живут в городе; (3) они имеют высшее или среднее образование, полученное в учебных заведениях с преподаванием всех предметов на данном языке. Такое определение соответствует традиционному представлению о литературном языке как языке образованной, культурной части народа. Покажем на примере современного русского литературного языка, насколько существенны указанные признаки для выделения совокупности носителей литературной формы национального языка.

Во-первых, лица, для которых русский язык не родной, даже в том случае, когда говорящий владеет им свободно, обнаруживают в своей речи черты, в той или иной степени обусловленные влиянием родного языка. Это лишает исследователя возможности считать таких людей однородными в языковом отношении с лицами, для которых русский язык – родной.

Во-вторых, вполне очевидно, что город способствует столкновению и взаимному влиянию разнодиалектных речевых стихий, смешению диалектов.

Влияние языка радио, телевидения, прессы, речи образованных слоев населения в городе проявляется гораздо интенсивнее, чем в деревне. Кроме того, в деревне литературному языку противостоит организованная система одного диалекта (хотя и – в современных условиях – значительно расшатанная воздействием литературной речи), а в городе – своего рода интердиалект, составляющие которого находятся между собой в неустойчивых, меняющихся отношениях. Это приводит к нивелировке диалектных речевых черт или к их локализации (ср.

«семейные языки») либо к полному их вытеснению под давлением литературной речи. Поэтому люди, хотя и родившиеся в деревне, но всю свою сознательную жизнь живущие в городах, также должны быть включены, наряду с коренными горожанами, в понятие «жители городов» и, при прочих равных условиях, в понятие «носители литературного языка».

В-третьих, критерий «высшее или среднее образование» важен потому, что годы учения в школе и вузе способствуют более полному, более совершенному овладению нормами литературного языка, устранению из речи человека черт, противоречащих этим нормам, отражающих диалектный или просторечный узус.

Если необходимость трех указанных выше признаков в качестве совокупного критерия для выделения общности говорящих на литературном языке как будто не может вызвать сомнений, то их достаточность требует более детальных обоснований. И вот почему.

Интуитивно совершенно ясно, что внутри таким образом выделенной общности довольно велики различия в степени владения литературной нормой. В самом деле, университетский профессор – и рабочий со средним образованием, журналист или писатель, профессионально имеющие дело со словом, – и заводской инженер или геолог, профессии которых не основываются на использовании языка, учитель-словесник – и шофер такси, коренной москвич – и выходец из костромской деревни, с детства живущий в столице, – все эти и другие представители разнородных социальных, профессиональных и территориальных групп оказываются объединенными в одну совокупность «носители литературного языка». А между тем очевидно, что владеют они этим языком по-разному и мера приближения их речи к идеально литературной весьма различна. Они располагаются как бы на разном расстоянии от «нормативного ядра» литературного языка: чем глубже языковая культура человека, чем прочнее его профессиональная связь со словом, тем ближе его речь к этому ядру, тем совершеннее владение литературной нормой и, с другой стороны, тем обоснованнее сознательные отступления от нее в практической речевой деятельности.

Что же объединяет столь разнородные и в социальном, и в профессиональном, и в культурном отношении группы людей, помимо выдвинутых нами трех признаков?

Все они в своей речевой практике следуют литературной языковой традиции (а не, скажем, диалектной или просторечной), ориентируются на литературную норму.

Исследователи отмечают одно важное свойство русского литературного языка наших дней: в отличие от таких языков, как, например, латинский, использовавшийся в качестве литературного в ряде стран средневековой Европы, а также от искусственных языков типа эсперанто, которые изначально литературны и не имеют ветвления на функциональные или социальные подсистемы, – русский литературный язык гетерогенен, т.е. неоднороден по составу (это свойство присуще и многим другим современным литературным языкам). Кажется, что этот вывод противоречит главной аксиоме, связанной со статусом литературного языка, – аксиоме о единстве и общеобязательности нормы для всех говорящих на литературном языке, о его кодифицированности как об одном из основных свойств. Однако в действительности и названная аксиома, и свойство гетерогенности не только уживаются вместе, но и дополняют, поддерживают друг друга. В самом деле, рассмотренное с собственно языковой, коммуникативной и социальной точек зрения свойство гетерогенности литературного языка оборачивается такими характернейшими для него явлениями, как вариативные способы выражения одного и того же смысла (на этом покоится система перефразирования, без которой немыслимо подлинное владение любым естественным языком), множественность реализации системных потенций, стилистическая и коммуникативная градация средств литературного языка, использование некоторых разрядов языковых единиц как средств социального символизма (ср. социальные различия в способах прощания, предусматриваемых нормой современного русского литературного языка: от социально не маркированного до свидания до просторечного пока и жаргонного чао) и т.п. Норма литературного языка, обладая свойством единства и общеобязательности, не запрещает, а предполагает различные, вариативные способы речи. И с этой точки зрения вариативность – как одно из проявлений более общего свойства гетерогенности – естественное, нормальное явление в литературном языке.

Гетерогенность литературного языка проявляется также в его локально и социально обусловленной вариативности: при общем и едином наборе средств литературного языка (фонетических, лексических, грамматических) и правил их использования эти средства различаются частотностью употребления их разными группами говорящих.

Гетерогенность литературного языка имеет как социальные, так и языковые проявления; она отражается в трех основных формах: 1) в неоднородности состава носителей – субстратная гетерогенность; 2) в варьировании языковых средств в зависимости от социальных характеристик говорящих (возраста, социальной принадлежности, профессии, уровня образования, территориальной характеристики и др.) – социальная, или стратификационная, гетерогенность; 3) в варьировании языковых средств в зависимости от коммуникативных и стилистических факторов – функциональная гетерогенность.

Членение литературного языка в функционально-стилистическом отношении «ступенчато»: первое, наиболее очевидное, – это дихотомия книжно-письменного и разговорного языков. Называя это разделение литературного языка на две функциональные разновидности «самым общим и самым бесспорным», Д.Н. Шмелев писал по этому поводу: «На всех этапах развития литературного языка, даже при преодолении так или иначе проявлявшейся отчужденности языка письменности, при потускнении ореола просто грамотности и владения особым книжным языком, у говорящих в общем никогда не исчезает ощущение различия между тем, “как можно сказать”, и тем, “как следует написать”».

Книжный язык – достижение и достояние культуры. Он является основным носителем и передатчиком культурной информации. Все виды непрямого, дистантного общения осуществляются средствами книжного языка. Научные труды, художественную литературу, деловую переписку, законодательство, газетно-журнальную продукцию и даже такие устные по форме, но в целом строго кодифицированные сферы использования литературного языка, как радио и телевидение, невозможно себе представить без книжного языка.

3. Следующую ступень членения литературного языка составляет деление каждой его разновидности – книжного и разговорного языков – на функциональные стили. По определению В.В.Виноградова, функциональный стиль – это «общественно осознанная и функционально обусловленная, внутренне объединенная совокупность приемов употребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального языка, соотносительная с другими такими же способами выражения, которые служат для иных целей, выполняют иные функции в речевой общественной практике данного народа». Коротко говоря, варианты литературного языка, обусловленные различными сферами общения, и есть функциональные стили.

Ф у н к ц и о н а л ь н ы е с т и л и – это прежде всего разговорный и книжные стили речи. Книжные включают научный, официально-деловой, публицистический стили, и особо стоит стиль художественной литературы. Для каждого функционального стиля характерны определенные средства языка: слова, их формы, фразеологизмы, словосочетания, типы и виды предложений. Причём принадлежность этих средств к тому или другому стилю осознается при сопоставлении их с нейтральными средствами (от лат. neutralis–не принадлежащий ни тому, ни другому роду, средний), т.е. общеупотребительными. Именно эти средства, являющиеся межстилевыми, создают единство литературного языка.

Функциональный стиль языка – это его разновидность, которая обслуживает какую-либо сторону общественной жизни: обыденное общение, официальноделовые отношения, агитационно-массовую деятельность, науку, словеснохудожественное творчество.

В современном русском книжном литературном языке выделяются следующие функциональные стили: научный, официально-деловой, публицистический, а также художественный (или литературно-художественный). Однако не все ученые склонны выделять в качестве самостоятельного литературнохудожественный стиль, поскольку в прозаическом или поэтическом тексте могут использоваться как элементы всех указанных стилей литературного языка, так и единицы некодифицированных подсистем – диалектов, просторечия, жаргонов. Отбор и употребление этих средств писатель подчиняет художественным и эстетическим целям, которых он стремится достичь в своем произведении. Показательными в этом отношении ученые считают прозу И.Э. Бабеля, М.М. Зощенко, В.П. Астафьева, В.М. Шукшина, некоторые стихотворения Е.А.

Евтушенко, А.А. Вознесенского и др.

Разговорная разновидность литературного языка – это самостоятельная и самодостаточная система внутри общей системы литературного языка, со своим набором единиц и правилами их сочетания друг с другом, используемая носителями литературного языка в условиях непосредственного, заранее не подготовленного общения при неофициальных отношениях между говорящими.

Разговорный язык не членится столь же определенно на функциональные стили, что вполне понятно: книжный язык сознательно культивируется, общество в целом и различные его группы и институты заинтересованы в функциональной гибкости книжного языка (без этого невозможно эффективное развитие таких сфер общественной жизни, как наука, законотворчество, делопроизводство, массовая коммуникация и др.); разговорный же язык развивается спонтанно, без направляющих усилий со стороны общества. Однако и здесь можно наблюдать некоторые различия, определяемые (а) сферой применения разговорного языка, (б) коммуникативными целями речи, (в) социальными характеристиками говорящего и слушающего и психологическими отношениями между ними, а также некоторыми другими переменными. Так, различаются семейные разговоры и диалоги сослуживцев, разговор с ребенком и общение взрослых, речевые акты осуждения или упрека и речевые акты просьбы или увещевания и т.д.

Функциональные стили членятся на речевые жанры. Речевой жанр представляет собой совокупность речевых произведений (текстов или высказываний), обладающую, с одной стороны, специфическими чертами, отличающими данный жанр от остальных, а с другой – определенной общностью, которая обусловлена принадлежностью некоторой группы жанров к одному функциональному стилю.

Так, в пределах научного стиля выделяются такие речевые жанры, как статья, монография, учебник, рецензия, обзор, аннотация, реферат, научный комментарий текста, лекция, доклад на специальную тему и др. Официальноделовой стиль реализуется в текстах таких речевых жанров, как закон, постановление, указ, резолюция, дипломатическая нота, коммюнике, различные виды юридической документации: исковое заявление, протокол допроса, обвинительное заключение, акт экспертизы, кассационная жалоба и др.; широкое распространение имеют такие жанры официально-делового стиля, как заявление, справка, объяснительная записка, отчет, объявление и т.п. Публицистический стиль включает такие речевые жанры, как корреспонденция в газете, очерк, репортаж, обзор на международные темы, интервью, спортивный комментарий, выступление на собрании и т.п.

В функционально-стилистических разновидностях разговорного языка речевые жанры не столь четко противопоставляются друг другу, как речевые жанры языка книжного. Кроме того, жанрово-стилистическое многообразие разговорной речи еще недостаточно изучено. Имеющиеся же в этой области исследований результаты позволяют выделять следующие речевые жанры разговорного языка. По числу говорящих и характеру их участия в общении выделяют рассказ, диалог и полилог (т.е. «разговор нескольких лиц»: данный термин возник на основе ошибочного вычленения в заимствованном из греческого слове «диалог» части со значением «два» и, соответственно, понимании его как «разговора двух лиц»). По целевой направленности, характеру ситуации и социальным ролям участников общения можно выделить такие разновидности, как семейный разговор за обеденным столом, диалог сослуживцев на бытовые и на профессиональные темы, выговор взрослого ребенку, разговор человека с животным (например, с собакой), перебранка, разнообразные жанры речевой инвективы (инвектива – обличение, резкое выступление против кого-либо или чеголибо) и некоторые другие.

Литературный язык существует в двух формах – устной и письменной.

У с т н а я речь – это речь произносимая, звучащая. Исторически данная форма речи первична по отношению к письменной речи. Важным здесь является правильное произнесение звуков, слов, предложений, соблюдение интонаций, правильная постановка ударения. В устной речи большую роль играют место логического ударения, степень чёткости произношения, наличие или отсутствие пауз. Устная форма речи закреплена за всеми функциональными стилями русского языка, однако она имеет несомненное преимущество в разговорнобытовом стиле речи. Выделяют следующие функциональные разновидности устной речи: устную научную речь, устную публицистическую речь, виды устной речи в сфере официально-делового общения, художественную речь и разговорную речь. Разговорная речь оказывает влияние на все разновидности устной речи. Это выражается в проявлении авторского «я», т.е. личностного начала в речи с целью усиления воздействия на слушающих. Поэтому в устной речи используются эмоционально и экспрессивно окрашенная лексика, образные сравнительные конструкции, фразеологизмы, пословицы, поговорки, даже просторечные элементы. Количество подобных разговорных элементов обусловливается особенностями конкретной коммуникативной ситуации. Устная речь обращена к адресату непосредственно, а письменная – опосредованно. Устная речь нередко зависит от того, как её воспринимают. Её сопровождают такие дополнительные средства, как характер взгляда, пространственное расположение говорящих, мимика и жесты. Необратимость, поступательный и линейный характер развёртывания во времени одно из главных свойств устной речи. Устная речь может быть подготовленной и неподготовленной.

П и с ь м е н н а я речь графически закрепленная, т.е. связана с написанием.

Она должна оформляться правильно и точно с точки зрения орфографии и пунктуации. Письменная речь использует книжный язык. Порядок слов в предложении закреплённый. В письменной речи используются конструкции разной сложности. Этой форме речи свойственны сложные предложения разных типов, вставные конструкции, причастные и деепричастные обороты. Письменная речь является основной формой существования речи в научном, публицистическом, официально-деловом и художественном стилях. В ней находят определённое отражение условия и цель общения (описание научного эксперимента, заявление об отпуске, информационное сообщение в газете), которые и диктуют выбор языковых средств, типичных для того или иного стиля. Письменная речь обычно обращена к отсутствующим и на неё не влияет реакция тех, кто её читает. Если говорящий создаёт, творит речь сразу, одновременно работая над содержанием и формой, то пишущий имеет возможность обрабатывать, редактировать, совершенствовать написанный текст.

Письменная форма как основная форма реализации книжного языка обусловливает еще одно важное его свойство, отмеченное М.В. Пановым: «Письмо удлиняет время жизни каждого текста (устная традиция постепенно меняет текст); тем самым оно усиливает способность литературного языка быть связью между поколениями. Письмо стабилизирует язык, замедляет его развитие – и этим его усовершенствует: для литературного языка медленное развитие – благо».

Итак, литературный язык характеризуется следующими свойствами, отличающими его от других подсистем национального языка:

- нормированность: при этом литературная норма является результатом не только языковой традиции, но и целенаправленной кодификации, закрепляемой в грамматиках и словарях;

- последовательная функциональная дифференцированность средств и связанная с этим постоянно действующая тенденция к функциональному разграничению вариантов;

- полифункциональность: литературный язык способен обслуживать коммуникативные потребности любой сферы деятельности;

- коммуникативная целесообразность: это свойство естественным образом вытекает из членения литературного языка на функциональные стили и речевые жанры;

- стабильность и известный консерватизм литературного языка, его медленная изменяемость: литературная норма должна отставать от развития живой речи (ср. известный афоризм А.М. Пешковского: «Нормой признается то, что было, и отчасти то, что есть, но отнюдь не то, что будет»). Это свойство литературного языка имеет исключительное культурное значение, поскольку оно обеспечивает связь между сменяющими друг друга поколениями носителей данного национального языка, их взаимопонимание.

В социальном и коммуникативном отношениях одним из важнейших свойств литературного языка является его высокая социальная престижность:

будучи компонентом культуры, литературный язык представляет собой такую коммуникативную подсистему национального языка, на которую ориентируются все говорящие, независимо от того, владеют они этой подсистемой или какой-либо другой.

Контрольные вопросы и задания 1. Какова история русского литературного языка?

2. В чем состояла эволюция понятия литературный?

3. Дайте характеристику каждому из основных признаков литературного языка.

4. Охарактеризуйте книжную и разговорную разновидности литературного языка.

1. Понятие нормы в культуре.

2. Языковая норма, ее особенности.

2. Вариативность норм.

1. Введенская Л. А. Русский язык и культура речи. – Ростов н/Д., 2001.

2. Головин Б. Н. Основы культуры речи. – М. 2000.

3. Данцев Д.Д., Нефедова Н.В. Русский язык и культура речи. – М. 2004.

4. Лихачев Д.С. О речевой культуре // Слово лектора. – 1989. – № 4. СТР.

5. Культура русской речи / Под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева. – М., 2002.

1. В разных областях деятельности человека понятие нормы оказывается существенным, но строится на основе различных конструктивных признаков. Ср., например, норму выпадения осадков (среднее количество осадков в то или иное время года), норму прибавочной стоимости (отношение массы прибавочной стоимости к переменному капиталу, выраженное в процентах), норму права (свод общеобязательных правил поведения, общежития), норму медицинских показателей здоровья (совокупность меры этих показателей в некоторых допустимых пределах) и т.д.

В 70-е годы XX века Ю.М.Лотман в своей работе о структурной культурологии высказал идею, что культура в принципе есть система норм и запретов, ограничений и разрешений. Принято говорить о нормах социальных, нравственных (этических), эстетических и языковых. Нормы складываются из трех понятий: длжно, запрещено и разрешено (плюс, минус, ноль). Наиболее обязательными в культуре являются нормы социальные. Например, длжно: соблюдать правила уличного движения, платить налоги, содержать семью, при пожаре звонить по номеру 01, соблюдать в квартире тишину после 23 часов; запрещено: переходить улицу на красный свет, красть, убивать, распространять наркотики. сквернословить в публичных местах, курить и сорить в общественном транспорте.

Социальные нормы контролируются жестко: их нарушение влечет за собой определенные санкции (штраф, лишение свободы).

Все, что не запрещено, – разрешено. Здесь человек волен выбирать: переходить ли улицу, ходить ли в церковь, худеть или полнеть, развиваться, делать карьеру или оставаться на прежнем уровне и т.д.

Но то, что входит в область разрешенного в социальной нормативной сфере, может быть поощряемым или непоощряемым в этической сфере норм, которая гораздо гибче и регулируется нравственными нормами. Вместо понятий «длжно»/»запрещено»/«разрешено» здесь используются понятия «следует»/«не иследует».

Нравственные нормативные установки человек формирует у себя сам или под воздействием родителей, воспитателей. Но они всегда гораздо более индивидуальны, чем социальные установки (человек решает сам: уступать или не уступать место в общественном транспорте, лгать или говорить всегда правду).

В любой нормативной сфере актуальными являются два вопроса. Первый вопрос – запрещено ли то, что не разрешено? Второй – можно ли одновременно делать запрещенное и должное? Ответ на первый вопрос зависит от того общества, в котором задается этот вопрос. "Если нечто эксплицитно не разрешено, это не значит, что оно запрещено" – это ответ в демократическом духе. "Если нечто не разрешено, то оно тем самым запрещено" – ответ в тоталитарном духе.

Норма обусловлена различными контекстами – историческим, профессиональным, конфессиональным, этническим, возрастным, бытовым. Естественно, что системы норм меняются в историческом развитии. Наряду с социальными и этическими существуют нормы языковые и эстетические. Они тоже меняются, но поразному, с разной скоростью и в зависимости от эпохи, их породившей и их упраздняющей. По замечанию Яна Мукаржовского, история искусства – это постоянный мятеж против нормы, и каждое выдающееся произведение искусства всегда ее ломает. Самые жесткие эстетические нормы в культуре были во времена классицизма, наиболее нормативного из всех типов культуры Нового времени: знаменитые "три штиля", правило трех единств в драме – действие должно было проходить в одном месте (единство места), на протяжении не более одних суток (единство времени) и быть сосредоточено вокруг одной интриги (единство действия).

Ломка всех норм наблюдалась в начале XX в. В литературе реализм – установка на среднюю норму литературного языка – сменился модернизмом с его установкой на деформацию семантических норм. В современной культуре, однако, господствует плюрализм норм, который принято называть постмодернизмом.

Литературный язык развивается, его развитие сопровождается определенными изменениями языковых норм. Так, после Октябрьской революции была отменена старая орфография. В сущности, это было разумное мероприятие: из алфавита убрали букву "ъ" на конце слова, так называемый "ер", так как он уже ничему не соответствовал, и букву "ять", так как она по произносительным нормам совпадала с обыкновенным "е" (когда-то это были разные звуки, произносившиеся по-разному и имевшие разное происхождение). Однако такая резкая смена орфографической нормы имела явный политический смысл. И интеллигентам "из бывших" новая орфография казалась дикой, как все затеи большевиков.

Существуют московская (старомосковская) и ленинградская (петербургская) произносительные нормы. Так, москвич произносит слово дождь как [дош’т’] или [дош’], а ленинградец – как [дошт’]. Но постепенно эти две нормы конвергируют (т.е. сближаются), причем в сторону ленинградской, менее архаической.

Теперь даже дикторы московского радио – оплота языковой нормы – редко говорят "московскый". Может быть, только в Малом театре актеры старшего поколения еще не перестали так говорить.

Существуют суждения об условной (законодательно-этической), а не объективной природе языковых норм. Подобная точка зрения разделяется и некоторыми исследователями русского языка. Конечно, представленные в виде своеобразного кодекса (в словаре, грамматике и т. п.) нормы языка чем-то напоминают правовые нормы (характер закона, например, имеют орфографические нормы, нарушение которых влечет за собой даже определенные социальные санкции). Однако отождествлять нормы языка и нормы права было бы ошибочным. Языковые нормы, особенно нормы такого развитого литературного языка, как русский язык, – это явление более сложное и многоаспектное, отражающее и общественно-эстетические взгляды на слово, и внутренние, независимые от вкуса и желания говорящих закономерности языковой системы в ее непрерывном развитии и совершенствовании.

Социальная обусловленность языка вообще, а литературного языка в особенности, естественно ставит изменение свойств и структуры литературного языка в определенную зависимость от общественно-исторических преобразований. Прежде всего это касается, конечно, самой социальной базы, т. е. состава носителей литературного языка.

Неудивительно поэтому, что структура национального языка до недавнего времени и строилась в основном на противопоставлении: «литературный язык»

– «территориальные диалекты». Однако сейчас социальная база русского литературного языка несравнимо расширилась.

Коренные изменения общественного уклада, всеобщее образование, массовая печать, радио, телевидение сделали литературный язык истинно всенародным достоянием, главным средством языкового общения подавляющей части населения. С другой стороны, уходят в прошлое, нивелируются территориальные диалекты. Они не только перестали быть питательной средой для литературного языка, но сейчас уже в самой глухой деревне трудно отыскать стариков-старожилов, сохранивших диалектную речь в чистом виде.

Современный русский литературный язык противостоит не реликтовым проявлениям территориальных диалектов и не речевым особенностям отдельных социально-профессиональных групп (в том числе и молодежному «жаргону»), а более широкому кругу языковых фактов, которые можно было бы назвать «ненормированная речь». Норма – основной признак литературного языка. Все, что не соответствует норме, является отступлением от общепринятых правил, принадлежит к ненормированной речи.

2. Важнейшим признаком литературного языка, как было отмечено, является наличие норм, которые оказываются одним из главных условий единства национального языка.

Языковые нормы (иначе – нормы литературного языка, литературные нормы) – это правила использования языковых средств в определённый период развития литературного языка, т.е. правила произношения, правописания, словоупотребления, грамматики.

Языковое явление считается нормативным, если оно характеризуется такими признаками, как:

• соответствие структуре языка;

• массовая и регулярная воспроизводимость в процессе речевой деятельности большинства говорящих;

• общественное одобрение и признание.

Следовательно, норма представляет собой образец единообразного, общепризнанного употребления элементов языка (слов, словосочетаний, предложений).

Языковые нормы не придуманы филологами, они отражают определённый этап в развитии литературного языка всего народа. Нормы языка нельзя ввести или отменить указом, их невозможно реформировать административным путём.

Деятельность ученых-языковедов, изучающих нормы языка, заключается в другом: они выявляют, регистрируют, описывают и кодифицируют (т.е. систематизируют, закрепляют в сводах правил) языковые нормы, а также разъясняют и пропагандируют их. При этом н о р м а л и з а ц и я рассматривается как исторически длительный отбор из языковых вариантов единых, наиболее употребительных единиц, к о д и ф и к а ц и я – как выработанный свод правил, который приводит в систему нормированные варианты, образуя целостный свод (кодекс), зафиксированный в грамматиках, справочниках, стилистиках, риториках, словарях. Кодификация (термин предложен чешским лингвистом профессором В.Гавранком) как свод языковых правил может существовать отдельно от носителей языка. Кодификатором называют того, кто безукоризненно владеет русской речью, бережет достоинство литературного языка. Это в первую очередь ученый-языковед, писатель, журналист, общественный деятель, артист, учитель, преподаватель вуза, редактор, корректор и др. Средства кодификации – словари, справочники по языку, учебники для средней и высшей школы, научные лингвистические исследования, устанавливающие норму.

К конструктивным признакам языковой нормы относятся:

- план кодификации;

- план функционирования речевой деятельности, в процессе которых происходит реализация кодифицированных норм.

К основным источникам языковой нормы относятся:

• произведения писателей-классиков;

• произведения современных писателей, продолжающих классические традиции;

• публикации средств массовой информации;

• общепринятое современное употребление;

• данные лингвистических исследований.

Характерными чертами языковых норм являются:

• относительная устойчивость;

• общеобязательность;

• соответствие употреблению, обычаю и возможностям языковой системы.

Речевой нормой называется совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций языковой системы, отобранных и закреплённых в процессе общественной коммуникации. Норма не делит средства языка на хорошие и плохие. Она указывает на коммуникативную целесообразность языковых средств. Норма зависит от условий, в которых осуществляется речь. Языковые средства, уместные в одной ситуации, могут оказаться нелепыми в другой.

Языковые нормы – явление историческое. Некоторые из них были выработаны давно и сохраняют свою силу до настоящего времени, а некоторые подверглись измениям. Таким образом, нормы характеризуются, с одной стороны, стабильностью, устойчивостью (они способствуют преемственности культуры и связи поколений), с другой стороны, исторической изменчивостью, подвижностью (динамизм нормы – ее способность реагировать на запросы развивающегося общества). Очевидно, что обязательность и стабильность литературных норм не отрицают их подвижности, их развития. Магистральным условием развития языковых норм является социальное одобрение говорящих.

Таким образом, литературно-языковые нормы – это исторически и эстетически обусловленные средства языка, словарно кодифицированные и специально принятые, обеспечивающие речевые потребности народа.

3. В достаточно частотных и регулярных случаях кодификация не представляет трудностей и адекватна объективно существующей норме. Сложнее обстоит дело тогда, когда в речи возникают варианты, случаи видоизменения слова. Именно в этой ситуации возникает проблема выбора и проблема сопоставления, оценки вариантов с точки зрения их литературности. При кодификации принято выделять (с учетом существующих вариантов) три степени нормативности:

- норма 1-ой степени (строгая, жесткая, не допускающая вариантов);

- норма 2-ой степени (нейтральная, допускающая равнозначные варианты);

- норма 3-ой степени (более подвижная, допускающая использование разговорных, а также устаревающих или устаревших форм).

Сложность заключается в том, что наряду с очевидными случаями большего или меньшего «равенства» вариантов и такими же очевидными случаями явной неприемлемости для литературного употребления одного из вариантов (например, просторечного) имеется широкая зона сомнительных явлений, допустимых, по мнению одних, и недопустимых, с точки зрения других. Именно в этих случаях лингвисты активно вмешиваются в стихийный процесс функционирования нормы и ее вариантов, предписывая говорящим и пишущим, какую форму они должны употреблять, т.е. занимаются нормализацией языка. Таким образом, термином «нормализация» обозначается сложный комплекс видов деятельности лингвистов, предполагающий: 1) изучение проблемы определения и установления нормы литературного языка; 2) исследование в нормативных целях языковой практики в ее отношении к теории; 3) приведение в систему, дальнейшее совершенствование и упорядочение правил употребления в случаях расхождения теории и практики, когда появляется необходимость укрепления норм литературного языка.

Эти задачи решает ортология (греч. orthos – прямой, правильный) – составная часть науки о культуре речи, которая изучает нормы литературного употребления языка, их происхождение, возможные варианты, предпочтительность одного из них и т.п.

Изменению нормы предшествует появление ее вариантов. Вариативность – обязательность и допустимость в пределах данной нормы. Термин «вариативность»

характеризует способы существования и функционирования дублетных элементов языковой системы на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях.

Так называемые императивные нормы не допускают вариантов. Императивный означает «повелительный, не допускающий выбора»; противоположное значение имеет слово диспозитивный, т.е. допускающий выбор. Диспозитивные нормы – восполнительные, не строго обязательные, допускающие стилистически нейтральные или различающиеся варианты (штрмы и шторма, тфтели и тефтли, кусок сыра – кусок сыру, зачетная книжка – зачетка, поехало трое студентов – поехали трое студентов). В русском языке немало вариантов норм, которые сосуществуют на определённом этапе развития языка, активно используются его носителями, а иногда и конкурируют. Таким образом, норма может быть представлена равноправными вариантами и вариантами «неравноправными», имеющими разную степень допустимости в литературном языке.

Равноправные варианты. Они, как правило, соединены союзом «и»:

автозавдский и автозаводскй, запаснй и запсный, кондуктора и кондукторы.

Варианты нормы, из которых о д и н, не снабженный пометой, признаётся основным. Дополнительный вариант имеет специальную помету: помета доп.

(«допустимо») означает: возможно использование в разговорной речи; помета доп. устар. («допустимо устаревающее») указывает, что оцениваемый ею вариант постепенно утрачивается, а в прошлом он был основным.

Словари включают в себя также варианты, находящиеся за пределами литературной нормы. Для указания этих вариантов вводятся так называемые запретительные пометы: «не рекомендуется» (не рек.), «неправильно» (неправ.), «грубо неправильно» (грубо неправ.). Некоторые словари содержат пометы типа спец. (специальное), профессион. (профессиональное), факульт. (факультативное), малоуп. (малоупотребительное).

Контрольные вопросы и задания 1. Какие признаки характерны для нормативного языкового явления?

2. Дайте определение понятий «нормализация» и «кодификация».

3. Назовите конструктивные признаки языковой нормы.

4. Каковы источники языковой нормы?

5. Что представляют собой степени нормативности?

6. Охарактеризуйте систему нормативных помет, принятую для оценки произносительных, акцентных и морфологических вариантов.

1. Классификация норм.

2. Характеристика норм.

1. Введенская Л. А. Русский язык и культура речи. – Ростов н/Д., 2001.

2. Головин Б. Н. Основы культуры речи. – М. 2000.

3. Данцев Д.Д., Нефедова Н.В. Русский язык и культура речи. – М. 2004.

4. Культура речи / Под ред. проф. В.П. Малащенко. – Ростов н/Д., 2001.

5. Русский язык и культура речи / Под ред. проф. В.И. Максимова. – М., 2002.

1. В литературном языке различают следующие типы норм:

1) нормы письменной и устной форм речи;

2) нормы письменной речи;

3) нормы устной речи.

К нормам, общим для устной и письменной речи, относятся:

• лексические нормы;

• грамматические нормы;

• стилистические нормы.

Специальными нормами письменной речи являются:

• нормы орфографии;

• нормы пунктуации.

Только к устной речи применимы:

• нормы произношения;

• нормы ударения;

• интонационные нормы.

Нормы, общие для устной и письменной речи, касаются языкового содержания и построения текстов.

Существуют различные факторы нормы. Это литературно-художественная употребляемость данной формы, приемлемость для большинства говорящих на этом языке как на родном, словарная кодифицированность, востребованность в повседневном общении, а также требования нравственности, закрепленные в исторической памяти народа. Сегодня в значительной мере определяющим фактором нормы выступает разговорная речь. Однако расширенное ориентирование на стихию разговорной речи, на разговорную речь как «законодателя» нормы опасно.

В соответствии с основными уровнями языка и сферами использования языковых средств выделяются следующие типы норм:

фразеологические употребления устойчивых играет большую роль (а не словообразовательные образования слов вскипятить (не скипятить) морфологические образования грамматиче- нет туфель (а не туфлей) синтаксические объединения слов в слово- В полку сохранился целый орфографические написания слов участвовать (не учавствовать) пунктуационные постановки знаков препи- Что в имени тебе моём?

2. Лексические нормы, или нормы словоупотребления, – это нормы, определяющие правильность выбора слова из ряда единиц, близких ему по значению или по форме, а также употребление его в тех значениях, которые оно имеет в литературном языке.

Лексические нормы отражаются в толковых словарях, словарях иностранных слов, терминологических словарях и справочниках. Избежать лексических ошибок помогут также словари паронимов, синонимов, омонимов, антонимов.

Соблюдение лексических норм – важнейшее условие точности речи и её правильности. Их нарушение приводит к лексическим (лексико-фразеологическим) ошибкам разного типа:

- неправильный выбор слова из ряда единиц, в том числе смешение паронимов, неточный выбор синонима, неправильный выбор единицы семантического поля (костяной тип мышления; проанализировать жизнедеятельность писателей; николаевская агрессия, Россия переживала в те годы много казусов во внутренней и внешней политике);

- нарушение норм лексической сочетаемости (стадо зайцев; под гнетом гуманности; тайный занавес; закоренелые устои; прошел все стадии развития человека);

- противоречие между замыслом говорящего и эмоционально-оценочными коннотациями слова (Пушкин правильно выбрал дорогу жизни и пошел по ней, оставляя несмываемые следы; Он внес непосильный вклад в развитие России);

- употребление анахронизмов (Ломоносов поступил в институт; Раскольников учился в вузе);

- смешение лингвокультурологических реалий (Ломоносов жил за сотни миль от столицы);

- неверное употребление фразеологических оборотов (Молодость била из него ключом; Надо вывести его на свежую воду; Пушкин – поэт с большой буквы этого слова).

Весьма частотны лексико-фразеологические ошибки, которые обусловлены неправильным употреблением слов в составе фразеологических оборотов (ср.:

глас вопящего в пустыне вместо глас вопиющего в пустыне; жить как Христос за пазухой; брать быков за рога; власть предержащие вместо власти предержащие (вариант в ед.ч. власть предержащая, ошибочное употребление появилось под влиянием фразеологизма власть имущие).

Очень часто в рекламных текстах и текстах СМИ встречается так называемая дефразеологизация (распад фразеологизма), которая использоваться в качестве художественного приема, усиливающего выразительность текста, например:

Тверской губернатор на приеме в Кремле заморил червячка.

В сети Интернет появилась снабженная фотографией информация о том, как во время делового обеда тверской губернатор в своей тарелке обнаружил червяка.

Содержащий эту информацию текст червем сомнения расползся по Интернету.

Через некоторое время эта страница в Интернете была закрыта, но открылась другая, в которой уже от имени червя содержались комментарии к инциденту.

Среди прочих была и такая запись: «Я последний червяк демократии».

Нормы орфографии – это правила обозначения слов на письме. Орфографические нормы, обеспечивая единообразие в написании слов, способствуют более быстрому, незатрудненному общению носителей языка посредством написанного текста. Эти нормы включают правила обозначения звуков буквами, правила слитного, дефисного и раздельного написания слов, правила употребления прописных (заглавных) букв и графических сокращений.

Нормы пунктуации определяют употребление знаков препинания.

Средства пунктуации имеют следующие функции:

• отграничение в письменном тексте одной синтаксической структуры (или её элемента) от другой;

• фиксация в тексте левой и правой границ синтаксической структуры или её элемента;

• объединение в тексте нескольких синтаксических структур в одно целое.

Нормы орфографии и пунктуации закреплены в "Правилах русской орфографии и пунктуации" – единственном наиболее полном и официально утвержденном своде правил правописания. На основе указанных правил составлены различные справочники по орфографии и пунктуации, наиболее авторитетными среди которых считается "Справочник по орфографии и пунктуации" Д.Э. Розенталя, неоднократно переиздававшийся, в отличие от самого официального свода правил, изданного дважды – в 1956 и 1962 годах.

Орфоэпические нормы регламентируют правильность произношения. Они способствуют более быстрому и более лёгкому взаимопониманию говорящих.

Ошибки в произношении отвлекают от содержания речи. Свод закономерностей правильного (нормализованного) произношения содержит орфоэпия, которая рассматривается как часть фонетики – раздела языкознания, изучающего звуки в потоке речи, их сочетаемость и изменения.

Произносительные нормы русского языка как необходимый элемент культуры речи представляют собой одновременно и устойчивое, и динамичное явление, – это, с одной стороны, производное языковой системы и её речевого функционирования; а с другой, результат речевой практики и сложившихся традиций (узусов) произношения. На их пересечении – тот нормативный спектр, который и определяет закономерности произношения в современном русском языке.

Требование единства фонетических (орфоэпических) норм, как показывает речевая практика, выполняется не всегда. В обычном разговорном произношении наблюдается ряд отступлений от орфоэпических норм.

Вплоть до XX в. образцовым служило московское произношение в том виде, в котором оно сложилось к концу XIX в. Разговорный язык Москвы характеризовался аканьем (отраженном в написании типа каторыя, тарговля), еканьем (десетъ, петерых, тысеча), в з р ы в н ы м [г], о чем можно судить по написаниям с к на месте г (днек, дорк, стерёк вм. денег, дорог, стерёг) и т.д.

Орфоэпическая система современного русского языка во многом построена на так называемом старомосковском произношении, но оказалась толерантной ко множеству фактов и моделей петербургского (ленинградского) произношения, ориентирующегося преимущественно на орфографические нормы. В современном русском литературном языке уже по существу сформировалась единая произносительная норма, заимствовавшая часть черт из московского варианта, а часть – из петербургского (ленинградского).

Таким образом, к концу XX столетия русская литературная произносительная норма, долгое время существовавшая в двух вариантах, московском и петербургском, обрела наконец единое выражение. Это, однако, не говорит о том, что отсутствие двух равноправных произносительных норм является гарантом отсутствия региональных вариантов литературной произносительной нормы.

Орфоэпические нормы определяют выбор произносительных вариантов, если фонетическая система в данном случае допускает несколько возможностей.

Так, в словах иноязычного происхождения в принципе согласный перед буквой е может произноситься как твердо, так и мягко, при этом орфоэпическая норма иногда требует твердого произношения (например, ан[тэ]нна, [тэ]мп), иногда – мягкого (например, [д'э]кларация, [т'э]мперамент, му[з'э]й). Фонетическая система русского языка допускает как сочетание [шн], так и сочетание [ч'н] (ср.: було[ч'н]ая и було[шн]ая, но орфоэпическая норма предписывает говорить коне[шн]о, а не коне[ч'н]о).

Для успешного овладения орфоэпическими нормами необходимо:

1) усвоить основные правила русского литературного произношения;

2) научиться слушать свою речь и речь окружающих;

3) слушать и изучать образцовое литературное произношение, которым прежде всего должны владеть дикторы радио и телевидения, мастера художественного слова;

4) осознанно сопоставлять свое произношение с образцовым, анализировать свои ошибки и недочеты;

5) исправлять ошибки путем постоянной речевой тренировки при подготовке к публичным выступлениям.

Рассмотрим нормы произношения гласных и согласных звуков, нормы произношения заимствованных слов и отдельных грамматических форм.

Нормы произношения гласных. Известно, что произносительные нормы современного русского языка складывались веками. Так, например, в Древней Руси все население, говорившее по-русски, окало, т.е. произносило звук [о] не только под ударением, но и в безударных слогах (подобно тому, как это происходит и в наши дни в диалектных говорах Севера и Сибири): в[о]да, др[о]ва, п[о]йду и т.д.). Однако оканье не стало нормой национального русского литературного языка. Что же этому помешало? Изменение состава московского населения. Москва в XVI-XVIII вв. принимала многих выходцев из южных губерний и вбирала черты южнорусского произношения, в частности аканье: в[а]да, др[а]ва, п[а]йду. И это происходило как раз в то время, когда закладывались прочные основы единого литературного языка с его нормами.

В произношении гласных наиболее характерной чертой является их изменение в зависимости от положения (позиции) в ударном или безударном слогах.

Так, современному русскому литературному языку свойственно аканье, т.е.

произношение [о] в безударном слоге, стоящем перед ударным, после твёрдых согласных как звука, близкого к [а]: в[]да, к[]рова, с[]бака. В остальных безударных слогах, независимо от того, находятся ли они до или после ударного слога, заметно изменяется произношение не только [о], но и [а]. Оба звука произносятся как неясный, в большей или меньшей степени сокращённый (редуцированный) ы-образный звук: звук, средний между [а] и [ы], условно обозначаемый знаком [ъ] (ер): ск[ъ]в[ъ]р[]да, пров[ъ]л[ъ]к[ъ], г[ъ]л[]ва, п[ъ]р[]воз, п[ъ]р[]ход, ст[ъ]р[]на.

В 1-ом предударном слоге после [ш], [ж], [ц] на месте [а] по современной норме произносится несколько сокращенный звук [а]: ш[]лить, ш[]пчонка, вож[]ка, ц[]рица. Однако в нескольких словах перед мягкими согласными в соответствии с прежней нормой произносится редуцированный звук, средний между [а] и [ы]: ж[ы]леть, пож[ы]лею, к сож[ы]лению, лош[ы]дей, ж[ы]кет, ж[ы]смин, двадц[ы]ть, тридц[ы]тью.

Нормы произношения согласных.

1. На месте удвоенных букв согласный может быть долгим (касса – ка[с]а) или кратким (суббота – су[б]ота).

Долгий согласный должен произноситься в следующих случаях:

- на месте интервокальной группы согласных после ударения: ванна, гамма, из класса;

- на стыке приставки и корня, предлога и знаменательного слова: рассердился, беззлобный, с собакой.

Краткий согласный произносится:

- в интервокальной группе перед ударением (кроме случаев, отмеченных выше): суббота, иллюминация, коммуна, терраса, территория;

- на месте удвоенной согласной в положении перед согласными: классный, программный, группка.

2. По старомосковским нормам орфографическое сочетание -чн- всегда должно было произноситься как [шн] в словах: булочная, нарочно, копеечный, пустячный, сливочный, яблочный и под. В настоящее время произношение сохранилось лишь в некоторых словах: конечно, скучно, яичница, пустячный, скворечник, девичник. В подавляющем большинстве других слов произносится [чн], как и пишется: игрушечный, сливочный, яблочный, мучной, закусочная, рюмочная и т.д.

Произношение [шн] сохранилось сегодня также в женских отчествах, оканчивающихся на -ична: Никитична, Ильинична и т.п.

По старомосковским нормам сочетание -чт- произносилось как [шт] в слове что и в словах, производных от него: ничто, кое-что и др.; в настоящее время это правило сохраняется (за исключением слова нечто [чт]). Во всех остальных словах орфографическое -чт- произносится всегда как [чт]: почта, мечта, мачта.

3. В словах мужчина, перебежчик на месте жч, в форме сравнительной степени наречий жёстче, хлёстче на месте стч, а также на месте сочетаний зч и сч заказчик, песчаник, хозрасчёт, расчёска и др. произносится [ш’]: му[ш’]ина, перебе[ш’]ик, хлё[ш’]е и т.д.

4. При стечении нескольких согласных в некоторых словах один из них не произносится: уча[с’н’]ик, ве[с’н’]ик, по[зн]о, пра[зн]ик, сове[сл’]ивый, максимали[с]кий и т.п..

5. Твердые согласные перед мягкими согласными могут смягчаться:

а) обязательно смягчается н перед мягкими з и с: лице[н’з’]ия, прете[н’з’]ия;

б) смягчается н перед мягким т и д: а[н’т’]ичный, ка[н’д’]идат.

Ошибочным является произнесение мягкого [з’] перед твердым [м] в суффиксе -изм в словах типа идеализм, социализм, атеизм.

Нормы произношения заимствованных слов. Многие заимствованные слова имеют орфоэпические особенности, о которых необходимо помнить.

1. В некоторых словах иноязычного происхождения на месте безударного о произносится звук [о]: бомонд, трио, боа, какао, биостимулятор, вето, брутто, нетто, авизо, оазис, реноме. Заметим, что лишь в немногих заимствованных словах в 1-м предударном слоге сохраняется [о], и то несколько ослабленное: б[о], д[о]сь/, б[о]рд. (Сохраняется [о] и в некоторых сложных словах, например, в слове компартия).

Во 2-м предударном слоге при отсутствии редукции гласных возможно произношение [о] в словах к[о]нс[о]ме, м[о]дерат[о], б[о]леро.

Невелико количество слов, в которых на месте буквы о произносится гласный [о] в заударных слогах после согласных и гласных: вет[о], авиз[о], кред[о], ради[о], кака[о], х[о]с. Произношение таких слов, как поэзия, кредо и др. с безударным [о] факультативно.

Иноязычные по происхождению имена собственные также сохраняют безударное [о] как вариант литературного произношения: Б[о]длер, 3[о]ля, В[о]льтер, Д[о]лорес, Р[о]ден, Ш[о]пен, В[о]льтер, Сакрамент[о] и др. Произношение безударного [о] в этом случае имеет стилистическое значение. Так, при объявлении об исполнении произведения композитора уместнее произносить Ш[о]пен, а в повседневной речи можно и Ш[а]пен.

2. В некоторых заимствованных словах после гласных и в начале слова звучит достаточно отчетливо безударное [э]: эгида, эволюция, дуэлянт и др.

3. В устной речи определенные трудности вызывает произношение в заимствованных словах твердого или мягкого согласного перед [э], обозначенным в написании буквой е: [тэ]мп или [т'э]мп?; бас[сэ]йн или бас[с'э]йн? В одних случаях перед [э] (е) произносится мягкий согласный. В других случаях в этой позиции произносится твердый согласный. Но есть случаи, в которых возможны варианты. Такая сложная картина произношения согласных звуков перед [э] (е) объясняется следующим образом. До сравнительно недавнего времени ( 2 - десятилетия назад) в русском языке позиция парных по мягкости-твердости согласных перед звуком [э] была слабой, т.е. все парные согласные перед [э] могли произноситься только мягко. Этот фонетический закон подверг своему действию и заимствованные слова, которые сначала (в соответствии с языкомисточником) произносились с твердым согласным перед [э]. Существовала тенденция к смягчению согласных перед [э] во многих иноязычных словах. Однако в самом русском языке в это время формируется новая фонетическая позиция:

перед [э] могут стоять как мягкие, так и твердые согласные, т.е. эта позиция для согласных звуков становится сильной по твердости-мягкости.

В иноязычных нерусифицировавшихся словах согласные перед е не смягчаются, как в исконно русских. Это относится прежде всего к зубным согласным (кроме л) – т, д, с, з, н, р. Твердый [т] произносится в таких словах, как атеизм, ателье, стенд, эстетика. Сохраняется твердый [т] и в иноязычной приставке интер-: ин[тэ]рвью, ин[тэ]рвенция, а также в ряде географических названий и других собственных именах: Амс[тэ]рдам, Дан[тэ].

Звук [д] не смягчается в словах кодекс, модель, модерн и др., а также в таких географических названиях и фамилиях, как Дели, Родезия, Декарт, Мендельсон.

Звуки [з] и [с] произносятся твердо лишь в немногих словах: [сэ]нтенция, мор[зэ]. Также твердые [з] и [с] встречаются в именах и фамилиях, таких, как Жозеф, Сенека. Звук [н] также остается твердым в именах и фамилиях, например, Ре[нэ], [нэ]льсон), т.е. вообще, как правило, в иноязычных именах собственных рекомендуется твердое произнесение согласных перед е: Декарт, Флобер, Минелли, "Декамерон", Рейган.

Частотным является произношение заимствованных слов с твердым [н], но появляются случаи, когда [н] перед е смягчается: неолит, неологизм. Между тем в большинстве слов иноязычного происхождения согласные перед е смягчаются в соответствии с нормами русского литературного произношения, поэтому совершенно недопустимо такое произношение, как про[фэ]ссор, аг[рэ]ссор, [бэрэ]т и т. д.

В настоящее время произношение твердого или мягкого согласного перед [э] для многих слов стало их индивидуальной характеристикой, поэтому для получения верных рекомендаций следует обращаться к орфоэпическому словарю.

Мягкое произнесение:

пресса [р'э], академия [д 'э], демократический [д'э], интеллект [т 'э], конкретный [р'э], кофе [ф 'э], крем [р'э], музей [з'э], Одесса [д 'э], дебют [д'э], прессинг [р'э], термин [т'э], федеральный [д'э], юриспруденция [д'э],берет [б'э р'э], шинель [н'э], депеша [д 'э] компетентный [т'э], корректный [р'э], патент [т'э], пионер [н'э], декрет [р'э].

Твердое произнесение:

бартер [тэ], протекция [тэ], тандем [дэ], де-юро [дэ], компьютер [тэ], детектив [дэтэ], индексация [дэ], интервал [тэ], интервью [тэ], грейпфрут [рэ], кодекс [дэ], лазер [зэ], модель [дэ], продюсер[сэ],диспансер [сэ], идентичный [дэ, рейтинг [рэ], реноме [мэ], темп [тэ], энергия [нэ], менеджер [мэ], тезис [тэ], тест [тэ], де-факто [дэ], деградировать[дэ]. резюме [мэ], бутерброд [тэ], аннексия [нэ], интенсивный [тэ].

Возможно как твердое, так и мягкое произнесение:

дезинформировать [д'э/дэ] бассейн [с'э/сэ] кредо [р'э/рэ] сессия [с'э/сэ] декада [д'э/дэ] прогресс [р'э/рэ] дефис [д'э/дэ] депрессия [д'э/дэ] декан [д'э/дэ] претензия [т'э/тэ] бизнесмен [м'э/мэ], лазер [з'э/зэ] 4. В заимствованных словах, начинающихся с приставок де-, дез- (перед гласными), а также в первой части сложных слов, начинающихся с нео-, при общей тенденции к смягчению наблюдаются колебания в произношении мягкого и твердого д и н:

[д'э и дэ] [д'э и дэ] [нэо и доп. н'эо] девальвация дезинформация неоколониализм 5. В заимствованных словах с двумя (и более) е нередко один из согласных произносится мягко, а другой сохраняет твердость перед -е: гнезис [г'энэ], реле [рэл'э] и др.

6. Твердый [ш] произносится в словах парашют [шу], брошюра [шу]. В слове жюри произносится мягкий шипящий [ж']. Также мягко произносятся имена Жюльен, Жюль.

7. При произнесении некоторых слов иногда появляются ошибочные лишние согласные или гласные звуки. Следует произносить: инцидент, не инци[н]дент;

прецедент, не преце[н]дент; компрометировать, не компроме[н]тировать;

конкурентоспособный, не конкурент[н]оспособный; чрезвычайный, не ч[е]резвычайный; учреждение, не уч[е]реждение; будущий, не буду[ю]щий;

жаждущий, не жажда[ю]щий.

8. В отдельных словах иноязычного происхождения на месте буквы «г» произносится придыхательный звук [h]: [h]абитус, бу[h]алтер (сравни со словом бюстгальтер, в котором возможно произношение [h] наряду с [г]). С этим звуком могут произноситься некоторые из иностранных имен собственных, например, Гейне: [hэi]нэ.

Нормы произношения, как и другие языковые нормы, с одной стороны консервативны и соответствуют орфоэпическим традициям наиболее образованной части общества, но, с другой стороны, произносительные нормы динамичны и изменяются в силу ряда внешних (социальных) факторов и внутренних тенденций развития языковой системы. Поэтому пользоваться следует только последними изданиями словарей нормативного произношения.

К орфоэпическим нормам примыкают нормы акцентологические, регламентирующие постановку ударения в словах. Раздел языкознания, изучающий акцентные средства языка, т.е. ударение и связанные с ним языковые явления, называется акцентологией (от лат. accentus – ударение, акцент и греч. logos – слово, учение). Ударением называется такое фонетическое выделение одного из слогов неодносложного слова, которое осуществляется бльшим напряжением артикулирующих органов, создающим бльшую отчетливость тембра (и тем самым отчетливость качества выделяемого гласного) и бльшую длительность гласного звука. В речевом потоке различается ударение фразовое, тактовое и словесное. С л о в е с н ы м ударением называется выделение при произношении одного из слогов двусложного или многосложного слова. Словесное ударение является одним из основных внешних признаков самостоятельного слова.

Для обозначения ударения существует термин акцент, а типы ударения слов называются акцентными типами. В русском языке различают несколько акцентных типов, т.е. типов распределения ударения на основе или на окончании во всех формах того или иного слова. Так, один акцентный тип характеризуется тем, что во всех формах ед. числа ударение стоит на основе (город, города, городу и т.д.), а во всех формах мн. числа на окончании (города, городов, городам). Для другого акцентного типа свойственно ударение на окончании во всех формах ед. числа (волна, волны, волне) и на основе во всех формах мн. числа (волны, волн, волнам).

Русскому языку свойственно с и л о в о е (динамическое) ударение, при котором ударный слог выделяется по сравнению с неударными при помощи большей силы, длительности, напряжённости голоса.

Русское ударение разноместное: оно может находиться на любом слоге (первом, втором и т.д.) и на разных морфемах (на корне, суффиксе, приставке, окончании, постфиксе), например: выход, выходит, выходить; берег, бережок, набережный, берега; родился (сов. вид). Следовательно, р а з н о м е с т н о с т ь – это возможность разных слогов и морфем быть ударными, причем не только в родственных, но и в структурно одноплановых словах (деревянный – глиняный – стальной). Разноместность ударения используется в русском языке для различения: а) омографов и их грамматических форм (рган – оргн); б) отдельных форм различных слов (мю – мою); в) в некоторых случаях служит средством лексической дифференциации слова (хос – хас: хас – полный беспорядок, неразбериха; нагромождение чего-либо; хос – в греческой мифологии: зияющее неизмеримое пространство, бездна, первозданная стихия, первичный источник всякой жизни; иначе говоря: зияющая бездна, наполненная туманом и мраком, из которой произошло все существующее); г) для придания слову стилистической окраски, например: млодец, т.е. храбрец, удалец (добрый млодец) – в народно-поэтической речи и нейтральное молодц, т.е. крепкий молодой человек, удалец (бравый молодц); нейтральное девца и народнопоэтическое двица, нейтральное шпрцы и профессиональное шприцы', современное окроввленный и устаревшее окровавлнный; нейтральное лаврвый лист и высокое лвровый венок. Таким образом, ударение, выполняя сигнификативную (означивающую, в данном случае – различающую) функцию, участвует в различении слов (бронровать – бронировть) и лексико-семантических вариантов, в разграничении морфологических категории (мн.ч., им.п. рки – ед.ч., род.п. рук), оно используется также для указания на стилистическую дифференциацию слов (общеупотребительным является вариант перекувырнуть(ся); вариант перекувыркнуть(ся) неуместен в строгой литературной речи).

П о д в и ж н о с т ь русского ударения проявляется в том, что разные словоформы одного и того же слова могут различаться местом ударения: дло, дел;

пржили, прожил. В отличие от подвижного неподвижное ударение остается при образовании разных форм одного и того же слова на одном и том же слоге:

бква, бквы, бкве, бквам и т.д. Подвижность ударения обеспечивает различение грамматических форм одного и того же слова (кпите – купте, нги – ног, нарзать – нарезть).

Слова могут быть безударными и слабоударяемыми. Обычно лишены ударения служебные слова и частицы, однако они иногда принимают на себя ударение, так что предлог со следующим за ним самостоятельным словом имеет одно ударение: [н-зиму], [з-город], [пд-вечер]. Такой тип перехода ударения на предлог у некоторых имен существительных в настоящее время непродуктивен, встречается лишь в отдельных сочетаниях (у слов всех трех типов склонения):

за сердце, из лесу, под вечер, на гору, на пол и т.д.

Конкуренция между существительными и предлогами (до, за, из, на, об, по, под) в «перетягивании» ударения (например, на брег – н берег) имеет давнюю историю. Переносу ударения на предлог ещё в начале прошлого века отдавалось предпочтение. В настоящее время для литературного языка в целом допустимы оба варианта ударения (п боку, по бку, з борт, за брт, с глазу н глаз, с глазу на глз, н гору, на гру, пд гору, под гру, н душу, на дшу, з зиму, за зму, з лесу, из лсу и т.д.).

Однако для обычной (не поэтической), повседневной речи более характерны сейчас безударные предлоги, хотя встречаются случаи, когда место ударения служит различителем смысла. Ср., например: Летом мы жили за гродом (и з городом) «в пригородной местности», но Лес находится за городом «расположен по ту сторону города». Чаще сохраняется ударение на предлоге в устойчивых сочетаниях (бок бок; бз году неделя; з душу берёт; зуб н зуб не попадает).

Слабоударяемыми могут быть двусложные и трехсложные предлоги и союзы, простые числительные в сочетании с существительными, связки быть и стать, некоторые из вводных слов.

Некоторые категории слов имеют помимо основного добавочное, побочное ударение, которое обычно находится на первом месте, например:

дрвнерсский. К таким словам относятся:

- многосложные, а также сложные по составу (самолётостроение), - сложносокращенные (гостелецентр), – слова с приставками после-, сверх-, архи-, транс-, анти- и др. (трансатлантический, послеоктябрьский), – некоторые иноязычные слова (постскриптум, постфактум).

Нормы ударения могут меняться с течением времени. Например, сейчас прилагательное дневне мы произносим с ударением на окончании (лампа дневного света), а в XIX веке оно произносилось с ударением на корне («Погасло днвное светило», – писал А.С. Пушкин).

Однако колебания в постановке ударения наблюдаются и в пределах одного отрезка времени (в современной речи можно услышать творг и тврог, начть и нчать, договр и дговор). Следует помнить, что такие варианты произношения редко бывают равноценными.

Так, одинаково правильным в литературной речи считается произношение творг и тврог, бржа и барж, кмфора и камфор, комбйнер и комбайнёр, щепть и щпоть, инче и наче, бух и обх и т.п.

Обычно варианты различаются сферой употребления: литературный и нелитературный; основной, то есть используемый в официальной обстановке, и допустимый, то есть менее желательный вариант, который тем не менее находится в пределах правильного. Например, произношение Он занялсЯ своими делами считается основным в литературном языке, тогда как произношение Он занЯлся своими делами допускается, но менее желательно. Говорить же Он знялся своими делами в литературной речи не рекомендуется, поскольку это просторечный вариант.

Достаточно много вариантов произношения существует в литературной и профессиональной речи. Например, в речи моряков – компс, рапрт, в речи медиков – флюорографя, афазя, эпилепся, тогда как основным нормативным вариантом является произношение кмпас, рпорт, флюорогрфия, афзия, эпилпсия.

Далеко не все из профессиональных вариантов входят в сферу литературных. Так, в речи горняков распространено произношение дбыча угля, рдник, в речи медиков – лкоголь, кклюш, психопатя, наркоманя, однако единственным литературным вариантом является следующее произношение: добы'ча угля, руднк, алкогль, коклю'ш, психоптия, наркомния.

Некоторые из вариантов произношения соотносятся как основной и допустимый, но устаревающий, постепенно утрачиваемый. Например, прилагательное бездержный может произноситься и с ударением на третьем слоге – безудржный, но этот вариант уже выходит из употребления, поскольку он устарел. Аналогичное соотношение вариантов двичий и девчий (второй – устаревающий).

Постановка ударения может зависеть от значения слова: забронровать место в гостинице – забронировть орудие; привд в милицию – првод в механизме;

осенняя мокрот – кашель с мокртой; языковй барьер – языквый паштет;

занятй человек – знятое место; первозданный хос – в доме хас/хос; шбаш ведьм – шабш на работе; работать элктриком – цвет электрк; вязнка дров – кофта-вя'занка. В литературной речи встречается произношение воздвжение и воздвижние: первое – при использовании слова в значении «церковный праздник» (торжественная служба на воздвижение), второе – в значении «действие по значению глагола воздвигать» (воздвижение колонн).

Существительное уголь в значении «вещество, используемое как топливо»

может иметь два равноправных ударения в косвенных падежах: добыча угля'/гля, а в значении «кусок перегоревшего дерева» – только одно ударение на основе: кусочек гля.

Итак, поскольку язык меняется, обновляется, вполне закономерен тот факт, что старые языковые формы либо постепенно отмирают, либо органично сосуществуют с новыми. Этим и объясняется наличие вариативности русского ударения. Анализ материала показывает, что в языке существуют следующие акцентные варианты:

- равноправные (бржа – барж, скристый – искрстый творг – тврог, кулинрия – кулинаря, запаснй – запсный);

- стилистические (прикс /общеупот./ – пркус /спец./);

- нормативно-хронологические (допустимые, устаревающие, устаревшие:

индстрия, собрался');

- семантические, в которых разноместность ударения выполняет смыслоразличительную функцию: острот (лезвия) – острта (остроумное выражение), трсить (бояться) – трусть (бежать), ветряня (мельница) – втряная (оспа).

При всей прихотливости и сложности русского ударения в языке можно обнаружить определённые модели акцентуации в целых группах слов (хотя и весьма частотны различные отклонения, колебания в постановке ударения внутри тех или иных моделей). Так, в настоящее время отмечается тенденция к тривиальному ударению (т.е. неподвижному ударению на основе слова при его склонении) у большинства односложных слов. Значительная часть таких слов – термины, книжная лексика: байт – бйта, грант – грнта, файл – фйла и др.

Постановка ударения в заимствованных словах зависит от нескольких факторов. Назовем основные из них.

1. Ударение в языке-источнике. Так, большинство заимствованных из французского языка слов сохраняет ударение на последнем слоге: визави, партер, жалюзи, диспансер, несессер, канапе, консоме.

2. Ударение в языке-посреднике (для русских заимствований из европейских языков это чаще всего польский, в котором ударным является предпоследний слог).

3. Тенденции и закономерности постановки ударения в русском языке.

В русском языке наблюдаются определенные тенденции при постановке ударения, которые необходимо рассмотреть подробнее.

1) Тенденция к словообразовательному и словоизменительному единству, на акцентологическом уровне поддерживающая принцип сохранения морфем. Таковы пары, сохраняющие ударение на одном слоге: грбли – грблей, тмбур – тмбуры, мсяц – мсяцы, бмпер – бмперы, офицр – офицры. Ошибочна подвижка ударения по типу красиве, по людя'м, исчерпл и др., поскольку в начальных формах этих слов ударение на другой морфеме: красвый, лю'ди, исчрпать (чрпать), скриться, скристый (от скра; в профессиональной речи: искр). Но сохранение ударения на единой морфеме – лишь тенденция, поскольку многие слова ей не подчиняются: большй – бльше, глубкий – глубин, путь – путевй и др. Возможен также, например, вариант искрться, искрстый.

Поскольку ударение в русском языке подвижное, оно при формообразовании и тем более при словообразовании может перемещаться с одной морфемы на другую: дирктор – директор, ученк – ученик, но лктор – лкторы;

профссор – профессор, но асссор – асссоры (гражданский чин). И все же говорить о деривационной аналогии необходимо, поскольку она соблюдается во многих словах: знхарь – знхарка, клй – клить, ржвчина – заржветь, кжаный – кжанка, ней – зандеветь и др. Нарушение тенденции – в словах конопись, донльзя.

2) Тенденция к структурно-семантической (формальной) аналогии определяет единство ударной позиции в одноструктурных словах, имеющих содержательносмысловую общность. Следует помнить, что тенденция – это предположительное развитие и изменение языкового явления, в данном случае ударения, и присуща она прежде всего разговорной, повседневной речи, которая, на первый взгляд, спонтанно, а на самом деле сообразуясь с интуитивно осознаваемыми законами языка выбирает из множества вариантов наиболее приемлемый. Став достоянием разговорного языка, новая модель соперничает с нормативным вариантом по частоте употребления и нередко оказывается нейтральной, вытесняя предыдущую.

Так, слова заговор – заговор объединились в модель с ударением на первом слоге (зговор – тайное соглашение и зговор – заклинание); к этой модели отчетливо стремится и слово договор, имеющее пока нормативное ударение на третьем слоге. В словах манометр, термометр, барометр ударение падает на интерфикс; именно эта модель влияет на произношение слова километр с неверным ударением на втором слоге, проставляемым по аналогии (только структурной, поэтому она неверна).

Среди русских глаголов и существительных в косвенном падеже распространилась тенденция к корневому ударению. В стихах «златого века» русской поэзии встречаются рифмы, указывающие на флексийное ударение: струи мои, нам – бедам, звездами – водами, крылами; поманишь – замолчишь, становится – хранится (Жуковский); струнами – сердцами (С. Шевырев); устам – струнам – снам, красотам – эпиграмм; ценит – говорит, насладится – продолжится (М. Дмитриев); веками – струнами, славян – граждан, мои – струи (Н.

Языков); храм – по стенам (А. Григорьев). В настоящее время такие рифмы оказались бы невозможны даже в возвышенно-поэтической речи.

Вот поэтический язык А. С. Хомякова: «Всё в ней к любви и неге нас манит»;

«Ничто не привлекает взора и к неге не манит», хотя 3-е лицо слова манить с ударной флексией ныне лишь допустимо (то есть не оптимально) и характеризуется как устаревшее. У него же: