«УНИВЕРСИТЕТСКИЕ ЧТЕНИЯ – 2011 13-14 января 2011 г. ЧастЬ XIV секции 3-4 симпозиума 3 Пятигорск 2011 ББК 74.58.46 Печатается по решению У 59 редакционно-издательского совета ГОУ ВПО ПГЛУ Университетские чтения – 2011. ...»

Таким образом, традиционные ценности являются постоянно обновляющимся достоянием. Традиционные ценности – это одновременно древнее правило, постоянно переживаемая норма и синтез прошлого к настоящему и будущему.

В связи с рассмотрением трансформационных процессов традиционных ценностей следует определить, что такое традиционализм. Традиционализм – это мировоззрение, которое освящает общественное наследие и как таковое не требует никаких дополнительных объяснений и обоснований [4]. Суть традиционализма – защита всего наследия от изменений, исключительное ограничение, негативное отношение к социальным преобразованиям. Традиционализм – такое мировоззрение, которое все наследие группы превращает в позитивную традицию. Смысл настоящего в традиционализме заключается в неуклонном продолжении идей и дел предшествующих поколений. Однако традиция имеет наряду с ограничительным и конструктивный, творческий аспект.

В российском социуме в содержание традиционности входят культуры всех населяющих страну народов и этнических групп, где традиции неоднократно «переламывались» в истории народов. Этнокультурные традиции в России различны по форме и содержанию, по времени включения их в общую историю. Все это в итоге складывается в общую систему традиций, ритуалов и обычаев, динамично развивающихся, видоизменяющихся, но продолжающих выполнять свою основную функцию – «транслировать культурные ценности в настоящее и будущее».

Традиции народов автономны в своей социальной практике, но в совокупности образуют единое культурное поле, которое через сложные механизмы коммуникации продолжает оказывать влияние на культурные, исторические, политические и экономические ориентации социума.

В современном мире происходит процесс активного возрождения национальных традиций при одновременном активном влиянии западноевропейских цивилизационных инноваций. Традиции поддерживаются ритуалом и обрядом, которые, являясь формами стереотипического поведения, могут существовать в истории лишь в условиях постоянного и беспрерывного воспроизводства поколений людей [3].

Целостность и устойчивость всякого социального организма как системы обеспечивается благодаря работе внутренних регулирующих механизмов, в которых традиция играет существенную роль.

Если мы обратимся к проблеме национального самосознания, то убедимся, что в ее основе лежит духовная культура – система традиционных ценностей, не только сохраняющихся на протяжении истории, но и претерпевающих изменения.

Трансформации ценностей при переходе от традиционного к современному и постсовременному обществу – общемировой процесс, имеющий свою уникальную специфику в каждой стране, регионе. Сохраняющиеся традиционные ориентиры, ментальные программы, встраиваясь в ткань современных ценностных систем, влияют на решение политических, экономических, социальных задач, успех/неуспех общественных преобразований.

«Трансформация» (лат.) означает преобразование. Превращение, видоизменение, «изменение вида, формы, каких-либо существенных свойств» объектов [2]. Ценностные характеристики предметов материальной и духовной культуры проявляются в процессе функционирования в системе социальных связей и отношений в конкретный исторический период, а потому практически все виды социальных изменений сопровождаются трансформацией ценностных ориентиров в обществе, которые в свою очередь в интернализованном виде влияют на менталитет, включая социальную структуру как совокупность отношений между различными социальными группами и социальными институтами, обеспечивающими стабильность в обществе.

Трансформация ценностей – естественный и постоянный процесс.

Механизм трансформаций традиционных ценностей разворачивается при взаимодействии двух противоположных тенденций – традиционной и инновационной, в процессе возникновения противоречий между традиционными ценностями и ценностными новациями, носителями которых являются социальные акторы.

Трансформация ценностей подразумевает образование нового баланса традиционных ценностей и новаций в многомерном ценностном пространстве, что способствует разрешению имеющихся противоречий, успешной адаптации акторов к социальным условиям, восстановлению социальной и личностной идентичности, ее позитивного образа, стабилизации социальной ситуации; одновременно порождаются новые противоречия, задающие системе ценностей потенциал новой подвижности. Духовные ценности объединены в целостную систему, которая не представляет строгого единства, но стремится к внутренней гармоничности и непротиворечивости; трансформации одних ее составляющих неизбежно влекут соответствующие изменения в других ценностях и системе в целом. Российский исследователь Н.И. Лапин, определяя границы трансформационного процесса, идентифицирует их с переходом от одного социокультурного типа общества к другому, начало которого связано с социетальным кризисом [1].

Трансформации традиционных ценностей в общественном сознании происходят медленно по сравнению с преобразованиями в социальной, экономической и особенно политической сферах.

Обобщенно алгоритм трансформации традиционных ценностей выглядит следующим образом:

Традиционные ценности + ценностная новация трансформация традиционных ценностей Процессы трансформации ценностей происходят постоянно, интенсифицируясь в определенное социальное время. Механизм трансформации традиционных ценностей разворачивается при взаимодействии противоположных тенденций – традиционной и инновационной, результатом чего является смена содержания, структуры, состава, значений ценностей.

Обычаи и традиции являются формой проявления менталитета народа, а потому сохранение их прогрессивных элементов способствует сохранению и трансформированию менталитета народа. Обычаи и традиции «живут» до тех пор, пока имеют практическое значение для их носителей. Как только они начинают терять свою функцию, возникает и процесс их отмирания.

Трансформационные процессы на сегодняшний день имеют широкий охват. Северный Кавказ также является полем трансформаций традиционных ценностей. Северокавказская культура, впитавшая автохтонные традиции местных этносов, обладает глубоким оригинальным содержанием. Ее своеобразный этнический код сложился под влиянием целого ряда факторов, к которым следует отнести геополитические условия формирования северокавказских наций и народностей, историческую и этнолингвистическую специфику, правовые, религиозные, этические, фольклорно-мифологические и эстетические нормы.

Как культурная традиция в целом, так и ее важная составная часть – этноэтикет, всегда находятся в процессе трансформации, реагируя на геополитические, экономические и социальные изменения в жизни общества. Традиционный этикет народов Северного Кавказа в новейшей истории этого региона в целом сохранился и в общественном сознании, и в общественной практике, но некоторые его элементы утратили былое распространение и значение, а другие приобрели иной смысл.

Поскольку любая этикетная ситуация – это общение людей, обладающих разными статусами (общественными, возрастными, половыми, родственными и т.п.), соответственно которым нормы этикета и предписывают вести себя, постольку исторические изменения, затрагивающие статусную структуру общества, неизбежно приводят к изменениям этих норм.

Общественная роль стариков на Северном Кавказе с течением времени снижалась, их управленческие функции на местах переходили к должностным лицам власти. Это обстоятельство парадоксальным образом привело к повышению этикетного статуса пожилых людей. Если раньше (в XIX – начале XX вв.) в культуре общения и поведения «социальное старшинство» и «биологическое старшинство» дифференцировались с преимуществом в отношении первого, то сейчас внешнее проявление почтения осуществляется в первую очередь к людям преклонного возраста. Тем не менее, обычаи избегания между мужчинами и женщинами сохранились и проявляются, хотя нередко и в чисто символической форме, во всех сферах жизни, начиная со сватовства и свадьбы.

На сегодняшний день можно уверенно сказать, что в рамках малой семьи, особенно в городе, правила избегания между мужем и женой и между отцом и детьми почти полностью ушли в прошлое. В современных условиях продолжают жить старинные обычаи почитания «старших женщин» (у адыгов – гуаще).

По-прежнему, особенно в сельской местности, соблюдаются этикетные правила обхождения со «старшими женщинами»: «1) младшие обязаны уступить дорогу пожилым и старшим женщинам, 2) младшие должны встать при появлении старших женщин, 3) младшие не должны переходить дорогу женщинам старшего возраста, 4) младшие не должны сидеть со старшими женщинами за одним столом».

Как известно, фактическая власть в республиках Северного Кавказа принадлежит официальным государственным органам и неофициальным могущественным экономическим и политическим элитам. И те, и другие нередко используют риторику о традиционных институтах старейшин, а также о древних родовых корпорациях типа тейпов, фамилий, тухумов, в качестве психологических и пропагандистских средств достижения своих целей. Часто собрания современных старейшин аулов, тейпов, фамилий – это этикетное, т.е. поверхностное выражение неких скрытых процессов, имеющих отнюдь не традиционную подоплеку. Нередко они выступают и формой выражения общественного мнения, с которым реальные властные структуры могут и не считаться.

Этикет гостеприимства и застолья в XX в. также претерпел некоторые изменения. Во-первых, церемония гостеприимства, сохранив основные традиционные элементы, в целом упростилась. Гостеприимство сейчас существует в двух вариантах – семейном и официальнодолжностном.

Княжеское и дворянское происхождение сейчас не играет практически никакой роли в определении степени «почетности» гостя, хотя во многих местностях память об аристократическом происхождении отдельных фамилий хорошо сохранилась. Наиболее распространенным критерием «почетности» гостя выступает возраст человека. Если в старину он уступал порой по значимости сословному или должностному статусу, личным заслугам, то теперь явно превалирует.

Этикет торжественного застолья в современных условиях сохраняет основные традиционные принципы, но жизнь привнесла в него много элементов. Ушел в прошлое традиционный хмельной напиток – буза, вытесненный водкой и вином. Тосты говорят почти все присутствующие, а не только тамада и старший гость. Вообще наиболее стойко традиционные нормы застольного этикета держатся на свадьбах.

Принимая во внимание трансформационные процессы и учитывая общеисторическую переориентацию российского и северокавказского общества с прошлого на будущее в связи с утверждением принципиально нового типа детерминации и регулирования, необходимо пересмотреть наши взгляды на роль обычаев и традиций своих народов. Стремление возродить обычаи и традиции, не соответствующие современным общественно-экономическим условиям, есть не что иное, как простое механическое их воспроизведение. Нужно бороться не за сохранение всех элементов культуры, а только тех, которые соответствуют новым условиям.

Обычаи и традиции обновлялись и обновляются у всех народов, и этот процесс протекает разными путями. Один путь – постепенное эволюционное изменение в соответствии с социально-экономическими условиями. Другой – крутая революционная ломка традиций, что и происходит в нашем государстве. В результате такой ломки смогут выжить только те обычаи и традиции, которые имеют общечеловеческие ценности и которые будут способствовать созданию единой северокавказской общности.

1. Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации // Вопросы философии. 2000. № 6. 185 с.

2. Большая советская энциклопедия. М., 1956. Т. 43. 386 с.

3. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб., 4. Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. 456 с.

Проблема политической социализации молодежи в условиях современного российского общества Рассматривая содержание понятия «политическая социализация»

с точки зрения ее как процесса включения индивида в политическую систему государства, мы, по аналогии с процессом социализации, понимаем политическую социализацию как механизм (процесс) оснащения индивида опытом предыдущих поколений, закрепленным в политической культуре социальной группы, этноса, страны.

В результате осуществления политической социализации формируется политическое сознание и политическое поведение, а также происходит становление гражданской позиции личности. При этом понятие «политическая социализация» включает в себя не только целенаправленное воздействие доминирующей идеологии и политических институтов, но и стихийные влияния различных политических процессов на собственную активность индивида. Человек обладает способностью выбирать из предложенного ему набора политических позиций те, что отвечают его внутренним предпочтениям и убеждениям, причем не только рациональным, но и бессознательным.

Создание теории общей социализации личности как основы теории политической социализации принадлежит французскому социологу Г. Тарду (1843-1904 гг.), который впервые попытался описать процесс интернализации норм через социальное взаимодействие.

Исследования Г. Тарда позволили современным ученым перейти к многофункциональному анализу процессов социализации, в том числе и политической социализации.

Позднее появились и другие теории общей социализации личности, основными из которых являются: концепции швейцарского ученого Ж. Пиаже (1896-1980 гг.) и американского исследователя Л. Кольберга (1927-1987 гг.), которые касаются этапов становления и развития духовного мира личности, форм и сроков освоения его социальных требований, ожиданий, ценностей, начиная с раннего детства.

Рассмотрение общетеоретических вопросов социализации в отечественной науке началось во второй половине XX столетия. Из отечественных исследователей вопросы социализации личности изучали Н.В. Андреенкова, А.Г. Здравомыслов, Л.С. Выготский, И.С. Кон и др.

Указанные ученые разрабатывали социальные факторы социализации личности, делая упор на освоение ею социального опыта. Долгое время внимание отечественных социологов привлекала главным образом социализация как воспитание в образовательных системах индустриального общества. Имеется достаточно обширная литература по проблемам функционирования такого института социализации как система образования, изучением которой занимались В.Я. Нечаев, В.Д. Попов, М.Н. Руткевич, Л.Я. Рубина и др. В работах этих социологов раскрывается роль системы образования как необходимого посредствующего звена между молодежью и обществом, а также диалектика общественных потребностей, системы образования и жизненных планов молодежи.

Следует отметить, что механизмы политической социализации функционируют на нескольких уровнях взаимодействия личности с политической системой. Так, на социальном уровне (уровне общества и больших социальных групп) на нее воздействуют безработица, подкуп избирателей, насилие, террор и другие макросоциальные факторы.

Угроза войны, экологической катастрофы и другие глобальные проблемы дополняют действующие в настоящее время традиционные макрофакторы политической социализации. В частности, нетрудно понять, что присутствующие угрозы безопасности жизни в современной России не могут не оказывать влияние на развитие процессов политической социализации.

На социально-психологическом уровне политические цели и ценности передаются большими и малыми группами личности. Наибольшее значение среди механизмов политической социализации на этом уровне имеют заражение, внушение, идентификация и самоидентификация личности с тем или иным политическим целым, политическое подражание.

Социализация как процесс может осуществляться напрямую посредством участия в политических акциях, мероприятиях, кампаниях и косвенно, например, невольное подражание детей родителям в политических предпочтениях. В процессе социализации индивид не является полностью пассивным объектом, но он и не единственно действующий субъект. Индивиды и социализируют себя, и социализируются извне.

Каждому историческому типу политической социализации соответствует определенный идеал «политического человека», степень вовлеченности его в политику, степень активности, развитости политического сознания, идентификации с политическими партиями, группами, организациями и т.д. Этот идеал отражается в теоретических концепциях политологов и в практике вовлечения людей в политическую жизнь.

Говоря об уровнях политической социализации, можно рассмотреть ее с позиции двух уровней: первичный – уровень ближайшего окружения, в первую очередь семья, круг знакомых и т.д. и вторичный уровень политической социализации, на котором человек включается в систему политических отношений, – это его взаимодействие с себе подобными в рамках государственных структур и различных негосударственных организаций.

Принято считать, что политическая социализация осуществляется на трех уровнях личности: биологическом, психологическом и социальном. Биологический уровень личности оказывает немаловажное воздействие на сознание человека и его политическое поведение. Среди элементов этого уровня следует выделить наследственность, темперамент, пол, возраст, состояние здоровья и т.д. Например, свойства нервной системы, темперамент придают индивидуальное своеобразие политическому поведению не только отдельной личности, но и масс в целом.

Такие элементы, как эмоции, воля, память, способности, мышление, характер составляют психологический уровень в структуре личности и оказывают влияние на политическое сознание и поведение человека.

Скажем, без воли как наиболее осознанного психологического элемента личности невозможно добиться целей в любой сфере деятельности. В политике же воля – это не просто упорство в достижении поставленных целей, но и способность встать над личными пристрастиями, симпатиями и антипатиями, а также групповыми интересами.

Социальный уровень социализации человека характеризуется мировоззрением, его интересами, целями, ценностными установками и ориентациями. Они усваиваются индивидом в процессе воспитания и непосредственно определяют его политическое поведение.

Общеизвестно, что социализация сопутствует человеку всю сознательную жизнь. Приобретенные политические представления и установки не остаются неизменными, они видоизменяются и корректируются под воздействием личного политического опыта.

Через какие стадии происходит процесс политической социализации? Некоторые политологи выделяют четыре этапа: дошкольный, школьный, трудовой и посттрудовой периоды, другие – три: начальный этап, этап зрелости и пенсионный.

На начальном этапе, в детском возрасте, происходит первое знакомство с такими понятиями, как власти, закон, государство, права и обязанности и др. Естественно, что это знакомство происходит в кругу семьи, в школе, в соответствующих возрастных группах. Своеобразие данного этапа состоит в том, что образное восприятие политической действительности преобладает над рациональным, поскольку воспитание детей обращено преимущественно к чувствам. Политологи выделяют на этом этапе четыре периода в социализации детей: политизация, т.е. восприимчивость к политике; персонализация, когда какие-нибудь авторитетные фигуры служат как бы точкой соприкосновения ребенка и системы; идеализация политических властей: ребенок воспринимает их как идеально доброжелательные (или злонамеренные) и учится их любить (или ненавидеть); институциализация: ребенок переходит от персонализированного представления к институционному, обезличенному представлению о политической системе [1]. Следующий этап – это период сложившихся политических представлений и предпочтений индивида. Это также наиболее деятельностный этап. Человек стремится выразить, реализовать себя в различных видах деятельности, в том числе и политической. В этот период еще возможна корректировка взглядов и убеждений личности под влиянием среды или изменившихся условия жизни. Третья стадия связана чаще всего с отходом индивида от активной политической и иной деятельности, с мировоззренческой косностью и негибкостью мышления. На этом этапе процесс политической социализации замедляется, усиливается критическое отношение к политическим новациям и реформам.

Нынешний переломный период в развитии нашей страны оказывает на политическую социализацию весьма противоречивое воздействие.

С одной стороны, в целях стабильности общество нуждается в усилении интеграционных связей, в том числе между поколениями, с другой – рушатся многочисленные стереотипы и догмы прошлого, происходит отрицание норм тоталитарно-авторитарной политической культуры.

Особое значение изучение процессов политической социализации приобретает в обществах, переживающих период кризисного общественного развития: структурную трансформацию политической и экономической систем, деформацию социальных институтов, кризис ценностных ориентации и идеологический вакуум. Мы относим развитие России начала ХХI в. именно к такому периоду.

Процесс политической социализации в современных условиях сдерживается состоянием аномии, в которое вступило российское общество с начала 1990-х гг., когда прежние политические ценности и нормы перестали соответствовать реальным отношениям, а новые, основанные на принципах демократии, еще не утвердились, не вошли в массовое сознание и поведение.

Анализируя политические события последних месяцев 2010 г. в Москве и других регионах России, мы наблюдаем фактические результаты политической социализации и видим, что преемственность поколений в данном процессе прервана, основные институты социализации стремительно теряют свои позиции. Прежде всего, мы имеем в виду такие социальные институты, как семья и система образования, которые еще 20-30 лет назад достаточно успешно осуществляли функции социализации, уделяя политической социализации существенное значение (особенно в советский период).

Таким образом, мы приходим к убеждению, что в сегодняшних условиях социально-политической реальности РФ требуется многоуровневое исследование новых механизмов, условий и факторов политической социализации личности, особенно молодежи. Необходимо создавать алгоритмы прогнозирования результатов этого процесса.

Особого внимания заслуживает изучение процесса политической социализации молодежи как самой подвижной и восприимчивой части общества, которая открыта всем новым спектрам общественного развития. Именно молодые люди сегодня готовы к свободе выбора и к непредсказуемости происходящего. От того, какие именно ценностные ориентации будут осваиваться молодым поколением, во многом будут зависеть направление развития самого общества и успех позитивных изменений в жизни страны. Существует мнение, что перспективы успешного реформирования общества в целом и его политической сферы принято связывать с вовлечением в политику молодежи, особенно студенчества как наиболее образованной, интеллектуально продуктивной и социально активной ее части.

Важнейшим институтом политической социализации студенческой молодежи, на наш взгляд, является система высшего образования.

Именно учреждения образования призваны вести целенаправленную работу по политическому воспитанию личности, расширению знаний, кругозора молодых людей, выработке устойчивых ценностных ориентации, интересов и потребностей. В высших учебных заведениях политическая социализация осуществляется, в том числе, и посредством изучение блока социально-гуманитарных наук, в первую очередь политологии и социологии. Политическое образование в современных условиях направлено на формирование нового мировоззрения, основанного на демократических ценностях, таких, как плюрализм, толерантность, консенсус и т.д. Тем не менее, мы видим, что необходимо обратить особое внимание на формирование патриотизма, активной гражданской позиции путем усвоения научных знаний в социально-политической сфере.

1. Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология. Ч. 1; пер. с французского.

М., 1992. С. 160.

2. Шаран П. Сравнительная политология; пер. с англ. Ч. 2. М., 1992. С. 173.

Влияние региональных выборов на конфигурацию партийной системы Российской Федерации Стратегия политических партий на региональных выборах в настоящий момент, смещение акцентов партийной конкуренции с федерального на региональный уровень вызывают живой интерес как политологов, так и широкой общественности.

Образовавшаяся расстановка политических сил в региональных парламентах является закономерным следствием политических процессов последних двух десятилетий в рамках постсоветской политической действительности.

Характерной чертой политической системы Российской Федерации 1990-х была слабость института политических партий, что особо ярко проявлялось в период с декабря 1991 г. до декабря 1993 г. Это обусловлено несколькими причинами.

Во-первых, после распада Советского Союза в России не были проведены учредительные выборы, в которых могли бы принять участие политические партии и движения всего политического спектра. Смена политического режима произошла без прямого участия политических партий. В стране продолжали действовать властные структуры, сформированные в последние годы существования РСФСР и СССР.

Во-вторых, до декабря 1993 г., когда были проведены первые выборы в Государственную Думу, не существовало механизма вхождения партий во власть посредством выборов. Из-за разрыва между сменой политического режима и первыми парламентскими выборами пришли в упадок многие партии и движения, сформированные в конце 1980-х. Такая судьба постигла, в частности, движение «Демократическая Россия», сплотившее широкую коалицию сил, выступавших за демократические преобразования в стране. Главной целью движения было отстранение коммунистов от власти. Когда КПСС прекратила свое существование, выяснилось, что единство демократов оказалось мнимым, конъюнктурным, вызванным исключительно наличием «общего врага», и в ноябре 1991 г. началось дробление движения «Демократическая Россия».

В-третьих, многие россияне, недовольные контролем коммунистической партии над всеми сферами жизни в советское время, относились с недоверием ко всем партиям, не видели в них выразителей своих интересов.

Федеральные парламентские выборы явились поводом для всплеска активности партий на федеральном уровне, на региональном уровне партийный активизм был выражен значительно слабее. Единственной партией, занявшей сильные позиции в регионах уже с 1993 г., была КПРФ, ставшая преемницей КПСС. В период с августа 1991 г., когда состоялась неудачная попытка государственного переворота, по ноябрь 1993 г., когда стартовала Думская кампания, деятельность коммунистической партии в России была запрещена. Как только коммунисты получили легальную возможность участия в политической жизни, они быстро восстановили региональные партийные структуры по всей стране.

После распада СССР и формирования суверенной России в бывшей партноменклатуре РСФСР произошло расслоение. Часть номенклатуры, обладая опытом политической и управленческой деятельности, влилась в формирующуюся российскую политическую или бизнес-элиту. Многие демократически настроенные политики умеренного толка вплоть до распада СССР сохраняли членство в КПСС, входя, например, в Демократическую платформу внутри партии. Та же часть номенклатуры, которая в результате крушения советского режима утратила властные позиции, предпочла вступить в КПРФ.

1993 г. можно условно назвать годом начала формирования так называемого «красного пояса», в который вошел ряд регионов средней полосы России, Южного Урала и Южной Сибири. Этот термин обозначал регионы с устойчивым протестным голосованием, субъекты федерации, в которых победили кандидаты в губернаторы от коммунистической партии и в парламентах которых коммунисты занимали большинство мест.

Рыночные преобразования в виде политики «шоковой терапии», проводимые верховной властью, не дали ожидаемого результата. В 1990-х Россия погрузилась в глубокий экономический кризис. Воспоминания о благополучных советских временах и иллюзии по поводу того, что их хотя бы отчасти можно вернуть, побудили многих избирателей перейти на сторону коммунистов.

Вплоть до электорального цикла 1995-1996 г. ни одна партия не могла составить коммунистам реальной конкуренции. Президентские выборы 1996 г. усилили поляризацию внутри страны по линии коммунисты – антикоммунисты. Было сформировано 2 крупных блока в поддержку кандидатов в президенты: Общероссийского движения общественной поддержки Б. Ельцина (ОДОП), в котором наиболее влиятельной политической силой было движение «Наш дом – Россия», и Народно-патриотического союза, ядро которого составляла КПРФ. После 1996 г. политические силы, входящие в эти блоки в период президентской компании, продолжали действовать солидарно – участвовать в выдвижении кандидатов на губернаторских выборах. Движение НДР усилило свои позиции за счет появления в его составе губернаторов.

Одни вступили в НДР, уже будучи главами регионов, другие победили на региональных выборах при поддержке НДР и их союзников. Однако представительство губернаторов-коммунистов оставалось намного внушительней.

Участие политических партий, за исключением КПРФ, в выборах в региональные собрания в 1990-х было выражено слабо в силу нескольких причин. Во-первых, многие региональные выборы проходили по мажоритарной системе, при которой значительное число кандидатов в силу слабости практически всех партий, за исключением коммунистической, предпочитало баллотироваться как независимые.

Во-вторых, губернаторы вне «красного пояса» не считали нужным поддерживать какую-либо одну федеральную партию, не видя в них сильных союзников. Они предпочитали либо диверсифицировать риски, имея своих людей в большинстве партий, претендующих на депутатские мандаты, либо создавали собственные региональные движения или предвыборные блоки (например, общественное непартийное объединение «Преображение Урала» и блок «За родной Урал» Э. Росселя).

Ситуация с региональными парламентскими выборами стала существенно меняться после 1999 г., когда на выборах в Государственную Думу заявило о себе межрегиональное движение «Единство», вскоре преобразованное в «Единую Россию», которая обрела статус партии власти. Системные усилия «Единой России» в области партийного строительства оказались действенным стимулом для активизации остальных партий, поскольку существовал риск вытеснения партией власти и коммунистами остальных партий с политической арены.

Закон «О политических партиях», принятый при активной поддержке «Единой России» в 2001 г., заставил политические партии усиливать свои позиции в регионах. Закон ввел норму, в соответствии с которой для регистрации политической партии ее численность должна была составлять не менее 10 000 человек и она должна была иметь региональные представительства не менее чем в половине субъектов федерации.

В дальнейшем необходимая минимальная численность членов каждой партии была увеличена в законе до 50 000 членов. При отсутствии депутатов как в Государственной Думе, так и в региональных парламентах задача привлечь в свои ряды 50 000 членов стала для малых партий практически невыполнимой.

В 2003 г. был введен запрет на участие в выборах всех уровней общественных движений, теперь этим правом обладали только политические партии. С 2005 г. законодательно запрещено создание избирательных блоков как на федеральном, так и на региональном уровнях. Подобные изменения в законодательстве значительно сократили возможность политического маневра для партийных лидеров и губернаторов, стремящихся влиять на результаты выборов в региональные парламенты.

Число зарегистрированных партий в стране существенно сократилось.

Если в сентябре 2003 г. было зарегистрировано 48 общероссийских политических партий [4: 123], то в настоящее время их всего лишь 7.

За несколько лет «Единая Россия» отвоевала позиции в регионах у КПРФ, которая утратила большинство в региональных парламентах.

Окончательно «красный пояс» прекратил свое существование после 2004 г., когда были отменены прямые выборы губернаторов.

Отмена прямых выборов снизила значение политических партий в регионах, поскольку при назначении губернаторов у них осталась одна функция: одобрить единственную кандидатуру на пост главы субъекта федерации, предложенную президентом. Прецедентов, когда подобная кандидатура была бы отклонена региональным парламентом, не было.

В 2009 г. Дмитрий Медведев инициировал изменения в порядке выдвижения кандидатур на посты глав субъектов Федерации. В соответствии с ними партия, имеющая большинство в региональном парламенте, должна выдвинуть не менее 3 кандидатур, из которых президент выбирает одну и вносит на одобрение в региональный парламент. В соответствии с этими изменениями «Единая Россия» в настоящее время обладает монопольным правом на выдвижение кандидатур на посты глав субъектов федерации, поскольку располагает большинством во всех региональных парламентах.

В российской политической практике в 1990-х – начале 2000-х сложилась ситуация, когда как региональные, так и местные выборы происходили асинхронно, т.е. практически каждое воскресенье в году в одном или нескольких субъектах федерации выбирали депутатов региональных парламентов. В подобной ситуации было весьма сложно отследить, как та или иная политическая партия выступает на региональных выборах по стране в целом.

В 2004 г. по инициативе главы ЦИК России А.А. Вешнякова в избирательное законодательство страны были внесены изменения, в соответствии с которыми были введены 2 единых дня голосования для выборов всех уровней: второе воскресенье марта и второе воскресенье октября. Введение единых дней голосования существенно повлияло на отношение к региональным выборам партий, политологов, журналистов. Теперь региональные избирательные кампании проходят консолидировано 2 раза в год и наглядно демонстрируют, насколько сильны позиции той или иной партии в регионах.

Последний на данный момент единый день голосования состоялся 10 октября 2010 г., во время которого прошли выборы в 6 парламентов субъектов федерации: в республике Тува, Новосибирской, Челябинской, Магаданской, Костромской и Белгородской областях. Избирательные кампании проходили в более спокойной обстановке по сравнению с октябрем 2009 г., когда в регионах произошел ряд скандалов, и 14 октября 2009 г. фракции КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» покинули зал заседаний Государственной Думы, протестуя, по их словам, против фальсификации итогов выборов.

В настоящее время действующие в стране партии по степени влияния можно разделить на 2 группы: имеющие и не имеющие представительство в Государственной Думе (так называемые «малые партии»).

«Единая Россия» на выборах октября 2010 г. одержала победу во всех 6 регионах, лишь в законодательном собрании Новосибирской области единороссы получили менее половины депутатских мандатов, набрав 44,8% голосов [3]. Если в целом по России КПРФ уверенно занимает второе место по численности представительства в региональных парламентах, то в октябре 2010 г. коммунистам не везде удалось получить второй результат: в республике Тува в парламент прошли лишь 2 партии, преодолевшие 7% барьер: Единая Россия, набравшая 77%, и Справедливая Россия с 10% голосов. На выборах в Челябинской области у Справедливой России второе место с 16% голосов, а КПРФ занимает третье место с 10% [1]. Считаем, что перспективы по расширению представительства в региональных парламентах у «Справедливой России» выше, чем у КПРФ, поскольку социалистическая альтернатива выглядит более выигрышно в сравнении с «современной редакцией»

коммунистической идеологии.

В своем выступлении в Центризбиркоме 11 ноября 2010 г. председатель ЦИК В. Чуров отметил заслуги так называемых «малых партий»:

партия «Правое дело» получила в 20 раз больше мандатов на разных уровнях власти, чем в марте прошлого года. «Патриоты России» – в 30 раз больше [1]. Отметим, что эти результаты относятся к местным выборам. Ни в один из 6 региональных парламентов «малые партии» не попали, не преодолев заградительный барьер.

Итак, последняя избирательная кампания показала, что на места в региональных парламентах пока что в подавляющем большинстве случаев могут претендовать лишь партии, представленные в Государственной Думе. Так называемые «малые» партии, осуществляющие свою деятельность вне Государственной Думы, пока могут добиваться успехов лишь на местном уровне. В наиболее сложном положении из них находится «Яблоко», одна из старейших партий, которой удалось сохранить идеологическую идентичность. Однако электорат этой партии достаточно скуден. Его основу составляет интеллигенция, чье голосование обусловлено отстаиванием гуманистических идеалов в политике.

«Единая Россия» имеет наиболее внушительное представительство в региональных парламентах, причем в подавляющем большинстве из них – более половины мест. Подобная расстановка сил вряд ли существенно изменится в ближайшие несколько лет. Возникает вопрос, каковы стимулы для участия в региональных выборах для остальных партий, если для них маловероятно получить процент голосов, позволяющий оказывать какое-либо влияние на принятие политических решений.

Главный мотив для «Думских» партий – удержать свой региональный электоральный потенциал. Партии, не представленные в Государственной Думе, стремятся выйти с местного уровня на региональный.

Одна из потенциальных целей на региональных выборах, которая могла бы стать общей для КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» – получение «Единой Россией» на выборах менее половины голосов.

Опыт Новосибирской области показывает, что это возможно. В такой ситуации при вынесении того или иного вопроса на голосование в региональном парламенте несколько партий могли бы вступить в тактический альянс, не допуская единоличного принятия решения фракцией «Единой России».

1. Беляева О. «Малые партии» преподнесли сенсацию на региональных выборах. URL: http://www.vesti.ru/doc.html?id=39901.

2. Голосов Г. Политические партии на региональных выборах. URL: http:// www.apn.ru/publications/article10388.htm.

3. Результаты выборов в Законодательное собрание Новосибирской области – октябрь 2010. URL: http://www.novosibirsk.vybory.izbirkom.ru.

4. Янчуков А.И. Политические партии в современном избирательном процессе России // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 2004. № 1 (5). С. 123-125.

Участие Русской православной церкви (РПц) в формировании гражданского общества Гражданское общество – одно из ключевых понятий современной политической науки. В постоянном стремлении соответствовать мировым стандартам Россия обозначила его формирование одной из первостепенных задач развития российской государственности. Хотя такая активная позиция власти в данном вопросе противоречит самой сути понятия «гражданское общество».

История политической мысли демонстрирует попытки осмыслить понятие «гражданское общество» через взаимодействие с государственной властью еще со времен Платона и Аристотеля, когда государство и гражданское общество были неделимым политическим понятием. Но как самостоятельное социально-политическое явление широкое распространение оно получило в XVII-XVIII вв. В Западных странах под ним понималось сообщество граждан определенного государства, имеющее свои законы и независящее от государственного вмешательства. Так продолжалось до 1690 г., когда широко признанный британский философ Джон Локк в своем труде «Второй трактат о правлении» отделил гражданское общество от политического, говоря о том, что: «первое общество состояло из мужа и жены, что дало начало обществу, состоящему из родителей и детей; к этому с течением времени добавилось общество из хозяина и слуги. И хотя все они могли, как это обычно и происходило, сочетаться и образовывать одну общую семью, в которой хозяин или хозяйка обладали в некотором роде правом правления, свойственным семье, однако ни одно из этих обществ, и все они вместе не являлись политическим обществом…» [1].

«Гражданское общество» отправилось по пути дальнейшего отделения от политической сферы, приобретая все новые характеристики. Постепенно, через статус общественного суверена (Ж.Ж. Руссо), оно превратилось в некую оппозицию государственному произволу (Дж. Мэдисон), а в начале XX в., под «гражданским обществом» стали понимать элемент политической организации, причем Европа видела в нем исключительно источник борьбы с государством, а в Новом свете оно выступало в качестве помощника. Именно такой позиции, по словам В.А. Бачинина, придерживался и известный российский религиозный философ С.Л. Франк, он писал, что: «гражданское общество и государство необходимы друг другу. Первому необходимы формообразующие импульсы, исходящие от государства. Государство же не может существовать без той естественной основы, самопроизвольно развивающейся ткани, каковой является спонтанная гражданская жизнь с многообразием присущих ей организационных форм» [2: 89]. При этом он наделял государство (власть) особым положением в отношении гражданского общества: «Государственная власть необходимо ограничена наличием самого гражданского общества и его неустранимостью; деятельность ее никогда не должна переходить пределы, в которых она совместима с самим гражданским обществом и нарушение которых самому бытию последнего» [3: 140].

Существует множество определений гражданского общества, начиная с Г. Гегеля, который считал, что оно является особой (несовершенной) стадией развития общества, состоящего из независимых частных лиц, классов, институтов, чье взаимодействие регулируется правом [4:

195]. В современной интерпретации гражданское общество – это общество, не подверженное регламентации и контролю со стороны государства, где субъектом выступает гражданин со всей совокупностью своих прав и обязанностей в системе институтов.

Какова же связь религии, в частности православия, с гражданским обществом? С.Л. Франк говорил, что религия (вера) – это вид связи внутри гражданского общества, в формировании которой государство мало, чем может помочь [5: 92]. Однако, представленная модель взаимодействия государства и гражданского общества, с вплетением религии является идеальной, потому недостижимой, даже в европейских странах, где этот процесс занимает уже несколько веков. Что можно говорить о России, задумавшейся о проблеме становления гражданского общества относительно недавно. В связи с чем, в условиях глубокого интереса в России к религии и к православию в частности, церковь получила уникальную возможность внести свою лепту в дело становления российского гражданского общества.

Следует отметить, что идея участия церкви в демократических процессах для религиозно-политической мысли России не нова. Еще С.Н. Булгаков говорил о том, что демократические трансформации должны быть в согласии с православными ценностями: «Если грядущая Россия, ее же ищем, станет строиться без имени Христова, если демократия российская окажется в духовном разрыве со святою Русью, то какую же цену она имеет, кому она нужна…» [6: 292].

И сегодня РПЦ утверждает, что в информационный век классические либеральные понятия и определения гражданского общества не работают, истинная свобода человеческой личности как основная категория гражданского общества может реализовываться лишь в духовной сфере. Поэтому православная церковь полагает, что гражданское общество создается не на социально-политических, а на духовнонравственных объединяющих началах [7].

Внимание Русской православной церкви к проблеме становления гражданского общества подтверждается высказываниями и Патриарха Кирилла, который в бытность свою митрополитом говорил, что демократия – это система, гарантирующая различные интересы в обществе, которые часто сталкиваются. Для успешного построения общества сбалансированных интересов очень важно сегодня строить институты гражданского общества [8].

Логично предположить, что ценности и основные понятия гражданского общества должны иметь свой эквивалент в православном учении, раз церковь претендует на место активного участника в процессе его становления.

Как уже говорилось выше, гражданское общество – это, прежде всего, сообщество граждан, поэтому одним из схожих понятий с этой категорией является православный принцип соборности. Н.О. Лосский писал о соборности, что она «означает сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям» [9: 469]. Русский философ и богослов XIX в. В.С. Соловьев раскрывал соборность через принцип всеединства, говоря, что это такая ценность, в которой часть немыслима вне целого, а личность немыслима вне свободного единства личностей. Общество должно служить личности, а личность – обществу [10: 393]. Соборность как социальная ценность утверждалась и в трудах С.Н. Булгакова, который писал, что национальная сплоченность соответствует церковной соборности, так как защищает классовый мир внутри русской национальной общности, созданной Богом [11: 227-228].

Резюмируя высказывания этих выдающихся мыслителей, можно сделать вывод, что соборность как раз религиозная и, вместе с тем, светская социально-политическая ценность, которая может обеспечить консолидацию общества и, вместе с тем, гарантировать демократические права народов, гражданские права личности [12: 100].

Но, несмотря на присутствие схожих по сущности принципов гражданского общества и православного учения, разработаны они опять же не в лоне церкви, а светскими мыслителями, оставляя позицию православия в этом вопросе «белым пятном», что существенно затрудняет анализ данной проблематики. Причиной тому является исторический опыт. Церковь столетиями находилась с государством в одной социально-политической системе, сакрализируя его, она в ответ получала государственные гарантии своего существования.

Процесса перехода от «общество = государство» к гражданскому обществу, происходившего в Европе XIX в., в России не было. Европейское общество позапрошлого столетия имело самостоятельность, так как государство представляло собой силовую структуру, но развитие капитализма обозначило границы, за которые государственная власть не переходила. Так стало образовываться самостоятельное социальное пространство, необходимое для существования гражданского общества.

В процессе своего развития оно стало затрагивать не только частную и общественную жизнь, но и политическую. Политические партии, общественные организации, заполнив социальную жизнь, сделали государство элементом общественной жизни, а не наоборот [13]. Россия тогда, как, в общем-то, и сейчас, – сильное централизованное государство, в условиях которого гражданскому обществу (тем зачаткам, существующим в нашем обществе сегодня) формироваться сложно.

Церковь в Европе развивалась самостоятельным объединением (Римский Папа мог себе позволить выступать с критикой государственной политики), со временем ей удалось укрепить свой статус гражданского союза, что позволило разработать социально-политическое учение, в котором дается четкое определение и понимание гражданскому обществу. В России же Русская православная церковь появилась по желанию государственной власти (княжеской), объединив церковь и государство, что отразилось на православном учении, в частности отсутствии не только существования понятия гражданского общества, а вообще слабого развития социально-политической стороны учения.

Исторические предпосылки влекут за собой и иную причину пассивного отношения русской церкви к рассматриваемой категории. Как справедливо отметил христианский автор К.Н. Костюк, гражданское общество и демократия несут в себе культуру, коренным образом расходящуюся с традиционной (консервативной) культурой. Поэтому в такой трансформации церковь видит развращение нравов и крушение нравственного порядка. В этом лежит причина современного отрицания церковью демократии и либерализма [13]. Исходя из этого утверждения, получается, что Русская православная церковь чуть ли несознательно не дает своего православного понимания явлению «гражданское общество». Это вывод делается также на основе анализа основополагающих документов РПЦ, отражающих современную позиции церкви на ту или иную область социально-политической жизни России. В «Основах социальной концепции Русской православной церкви» вообще отсутствует раздел, посвященный православному пониманию гражданского общества. Предполагалось, что ответ даст Декларация РПЦ о правах и достоинстве человека, однако детальный анализ и этого документа показал, что современная православная социально-политическая мысль не отражает одну из главных задач российского общества сегодня, заключающейся в оформлении себя в гражданско-правовую форму.

Что же в этом контексте зависит от церкви. Приходится констатировать тот факт, что ее участие в различных общественных объединениях (например, в общественной палате Российской Федерации), не свидетельствует о готовности церкви отойти от тесного сотрудничества с государством и стать добросовестным партером негосударственным общественным ассоциациям, и тем самым оказывать помощь зарождающемуся российскому гражданскому обществу в становлении как социально-политической силы.

Пока же она не готова отказаться от привычной связки с государством, поэтому реальная помощь церкви в становлении гражданского общества заключается в ее взаимодействии с его институтами, в том виде, в котором они существуют в нашей стране сегодня и в социальной деятельности духовно-нравственного окормления и воспитания общества в различных сферах жизни государства.

1. Локк Дж. Второй трактат о правлении. Опыт об истинном происхождении, области действия и цели гражданского правления. URL: http://www.inliberty.ru (дата обращения 12.05.2010).

2. Бачинин В.А. Гражданское общество и религия (Концепция Семена Франка). Христианская мысль: Политическая теология. Том IX. СПб.: Алетейя, 3. Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992.

4. Гегель Г. Философия права. М.: Мысль, 1990.

5. Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992.

6. Труды по социологии и теологии. Т. 2. М.: Наука, 1999.

7. Мефодий, митрополит Воронежский и Липецкий. Роль Православной Церкви в формировании гражданского самосознания на современном этапе Российской государственности. 2001. URL: http://www.vob.ru (дата обращения 12.05.2010).

8. Кирилл, Митрополит. Выступление за укрепление институтов гражданского общества в России.URL: http://www.patriarchia.ru (дата обращения 12.05.2010).

9. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Сварог и К, 2000.

10. Соловьев В.С. Общий смысл искусства // Сочинения в 2т. Т.2. М.: Мысль.

11. Булгаков С.Н. Христианский социализм. Новосибирск: Наука, 1991.

12. Троицкий Е.С. Национальные концепции социализма и судьбы России:

сборник статей. М.: АКИРН, 2004.

13. Костюк К.Н. Русская православная церковь в гражданском обществе // Социально-политический журнал. 1998. № 2. С. 133-145.

Политические предпочтения молодежи:

Особенностями ментальности современной молодежи, определяющими ее сдержанное отношение к любой идеологии и политике в целом, обусловлены мотивация ее политических предпочтений, ее конкретный политический выбор и электоральные установки. Наибольшей поддержкой молодежи пользуются те политики и общественно-политические движения, которые в наименьшей степени «педалируют» свою приверженность к той или иной идеологии. При этом современная российская молодежь весьма прагматично оценивает ведущих российских политиков и общественных деятелей, исходя в своей оценке отнюдь не из абстрактного желания увидеть такого политика или такую политическую силу, которая отражала бы специфические интересы молодежи. Более того, не считая политику своим делом, она готова делегировать свои интересы профессионалам вне зависимости от возраста, идеологии и партийности. Видимо, не случайно сейчас, в отличие от предшествующих выборных кампаний, не предпринимается даже попыток создания партии или движения специфически молодежной ориентации. Это связано с тем, что уровень самоорганизации в молодежной среде крайне низок, поскольку сама молодежь не представляет из себя некоего монолита и, в свою очередь, дифференцирована как по уровню материального благосостояния, так и по характеру своей идейно-политической ориентации [1].

Проблема политической активности граждан, в том числе и молодежи, становится актуальной, когда общество меняет направление своего развития. В ситуации динамично развивающейся политической системы современной России, политического самоопределения общества в условиях многопартийности особенно важным оказывается исследование форм политических предпочтений населения (особенно молодежи) и причин, их определяющих. Знать внутренние, личностные, а также объективные, связанные с особенностью актуальной ситуации общественно-политического развития, источники многообразия форм политических предпочтений – вот задача, сколь сложная, столь и перспективно-прикладная, поскольку позволяет с определенной степенью точности прогнозировать возможные последствия принятия политических решений, определять, представители каких социальных групп способны реализовать различные формы политической активности, включая не институциональные [2].

Последовательно проводимые на протяжении пяти лет исследования российских психологов позволили сконструировать определенную теоретическую модель политических предпочтений, рассматриваемых как проявление политического сознания. При этом учитывается как социальная (связанная с актуальными условиями жизни) детерминация политической активности, так и личностная (наличие определенных психических свойств и качеств, мотивов и ценностей, мировоззренческих позиций, социальной компетентности).

Изучая на основе данной модели особенности политических предпочтений населения ЦФО РФ, мы получили интересные и важные, с точки зрения социальной практики, результаты, позволяющие прогнотически смотреть на возможные варианты построения политической картины мира в сознании граждан и соответствующих им форм активности.

Результаты эмпирических исследований политических предпочтений населения позволяют заключить, что социально-психологические особенности (отношение к власти различных уровней, эмоциональная сфера, доминирующая мотивация) представителей различных социально-демографических групп обуславливают специфику актуального состояния их социально-политического сознания, а также систему предпочтений в политической сфере.

Наибольшим образом на специфику политических предпочтений влияет факт принадлежности к определенной социально-демографической группе в сочетании с условиями проживания граждан. Так, например, в населенных пунктах меньшего размера уровень социальной фрустрированности жителей существенно ниже, чем у жителей крупных населенных пунктов. В то же время существенно снижается частота позитивных ожиданий жителей небольших городов и поселков от деятельности местных руководителей и возрастает частота ожиданий решений местных проблем центральной властью. В таких ожиданиях имплицитно содержится крайне устойчивый миф о «мудром и сильном Царе», способном осуществить всеобщее благоденствие своими волевыми решениями и действиями.

В политических предпочтениях также существенную роль играет образование. Оно определяет степень когнитивной сложности в оценках политической действительности. По мере роста образования ориентации на актуальную политическую систему сменяются на ориентации на более жесткую централизованную власть.

Существуют также и гендерные различия в отношении к социальнополитической ситуации в стране. В частности, мужчины более предметно оценивают политические объекты и ситуации, предпочитают определенность действий и направленность на результат при выходе из фрустрирующих ситуаций. Женщины более осторожны в политических предпочтениях. Их взгляды на политическую ситуацию обусловлены в большей степени актуальным эмоциональным состоянием и интуицией. В социально-политической жизни они направлены, прежде всего, на сохранение эмоционального благополучия. Женщины более ориентированы на сиюминутную социально-политическую ситуацию, чем на достижение ожидаемых результатов деятельности в рамках политических институтов. Учет данного гендерного аспекта крайне важен при построении программных планов социально-политического развития как общества в целом, так и общественно-политических движений и партий, в частности [3].

Прогностической также является тенденция возрастных изменений политических взглядов. Как показывают исследования, они, как некий усредненный мировоззренческий вектор, меняются от стихийности и склонности к анархии в юности на стремление к социальной справедливости в молодости, к патриотизму и демократичности в зрелости и завершаются нигилизмом пожилых людей в отношении действий властей разных уровней.

Знание динамики политических взглядов особенно важно в связи с развитием многопартийности в стране. Что же является приоритетным в выборе гражданином определенного партийно-политического движения и желания участвовать в нем? Естественно, что речь идет не о руководителях этих движений, а о потенциальных рядовых членах. Отвечая на этот вопрос, следует выделить центральное смысловое ядро, характеризующее политические партии, вокруг которого в обыденном сознании «наращиваются» субъективные оценки, формируются симпатии – антипатии и поведенческая готовность политического участия. Актуальный момент характеризуется тем, что при позитивном отношении к многопартийной системе государственного устройства, в оценках абсолютно всех политических партий проявляется негативный оценочный стереотип, включающий элементы «ложь – корысть – стремление властвовать».

Степень соответствия – несоответствия этим характеристикам является условием партийно-политических предпочтений граждан.

Кроме того, выяснилось, что абсолютное большинство опрошенных проецируют отношение к актуальному состоянию дел в политической системе общества на содержание деятельности партий. Отсюда, отмечаемая многими неудовлетворенность качеством своей жизни связана с общим недоверием к партийной системе. Это отражено в ответах респондентов, где указывается на наличие лжи в политических программах и на сокрытие истинных целей деятельности руководства политических объединений. Именно по этой причине честность находится в тройке лидирующих характеристик идеальной партии.

С опорой на указанное смысловое ядро граждане формируют отношение к различным партиям. При этом существует тенденция негативно оценивать деятельность партий, находящихся на «концах определенного крыла». Такие партии получили максимальное соотношение негативных оценок к позитивным, несмотря на их различное содержание (крайне левые и радикально правые). Однако партии правого крыла в сознании респондентов ассоциируются в большей степени с деструктивными позициями, связанными с государственным строительством, экономическим и политическим суверенитетом страны и обеспечением интересов небольшой группы политической элиты. Однако одна из универсальных характеристик политических объединений правого крыла, по мнению респондентов, последовательность в проведении демократических принципов, но в специфической, весьма ограниченной форме (демократия для избранных).

Партии левого крыла традиционно наделяются патриотическим, социально направленным содержанием, целевой установкой на достижение определенного общественного строя (социализм, коммунизм).

Однако в сознании имеется устойчивое представление о тоталитарной сущности движений левого толка, наделение их националистическими чертами и эфемерностью (недостижимостью) целей. Хотя, как показывают исследования, тоталитарные тенденции достаточно популярны в молодежной среде, поэтому мы можем наблюдать вступление множества молодых людей под знамена псевдопатриотических и радикальных движений [4].

Отметим, что в большинстве случаев оценочное отношение к общественно-политическим объединениям не является побудительным мотивом для непосредственного участия в их деятельности.

Таким образом, предпочитаемая партийная принадлежность полидетерминирована, а эмпирические результаты свидетельствуют о том, что партийный состав в каждом случае зависит от оценки возможностей в удовлетворении личных потребностей и достижения ценностейцелей посредством партийной деятельности. Зачастую рядовые члены партий принимают участие в их деятельности на «рациональнопотребительской» основе, стремясь обрести определенные преимущества и получить возможные дивиденды, если не материального, то социального или эмоционального плана.

Политическая активность граждан не ограничивается партийными предпочтениями или партийным участием. Существует огромное разнообразие их форм и факторов влияния. Поскольку важнейшим моментом всех исследований является их прогностическая ценность, то многообразие факторов политической активности, составляющих теоретикоэмпирическую модель ее изучения, позволяет заключить, что политические взгляды определяют различия в потенциальной готовности к формам политического поведения. Это является важнейшим результатом исследований, позволяющим прогнозировать, как именно представитель той или иной социальной группы, имеющий определенные политические ориентации, может потенциально реагировать на изменения политической картины общества. Обозначим некоторые позиции:

• ориентация на демократические формы правления увеличивает вероятность конформного поведения;

• ориентация на авторитарную форму правления влияет на пассивность политического участия и одновременно повышает ожидания усиления центральной власти;

• ориентация на тоталитарные формы правления обуславливает готовность к противоправным действиям при возникновении экстремальных условий жизни и в условиях вовлеченности в действия В последнем случае возможно так называемое иррациональное поведение, существующее в виде латентной предрасположенности к различным политическим действиям и способное актуализироваться под влиянием ситуации.

Однако потенциальная готовность действовать вне правовых рамок может актуализироваться и при наличии соответствующей ситуации и мотивов. В качестве ее основных мотивов выделяются: угроза безопасности себе и близким людям, угроза войны, действия со стороны правоохранительных органов и несовершенство закона. Так, несмотря на «видимое благополучие» политической жизни в стране, около трети субъектов политической жизни, не принимающих президентского курса, входят в состав разнородных социальных групп.

Как уже указывалось ранее, крайне важным в моделировании политических форм участия граждан является знание их мировоззренческих позиций, развития социальной компетентности. Таким образом, мы можем считать частным проявлением социальной компетентности способ прогнозирования людьми личностно значимых ситуаций. В ходе эмпирических исследований были обнаружены интересные в социальнопсихологическом плане факты, касающиеся прогнозирования молодежью позитивных эмоциональных состояний, связанных с ожидаемыми ситуациями переживания субъективного благополучия [5].

В целом, можно заключить, что представления о будущем политическом устройстве государства внутренне противоречивы по содержанию, иррациональны и базируются, в основном, на упрощенных мифологизированных схемах анализа действительности, на субъективной трактовке исторического и личного опыта, современной массовой культуре и распространенных исторических и этнических житейских стереотипах о прошлом, настоящем и будущем страны.

Представления об идеальном субъекте политической жизни в современной России сформированы (особенно у молодежи), в основном, на таких ценностях, как мир, материальное благополучие, личное счастье и порядок во всех сферах жизни общества. В массовом сознании отсутствуют четкие упорядоченные представления о будущем российского государства и средствах его достижения и определяются аморфным и расплывчатым посылом: «Все будет хорошо!».

Что в большинстве случаев означает «ХОРОШО», и для чего нужно знать содержательную сущность этого понятия в представлениях граждан? В условиях трансформации мировоззренческих идеалов, происходящих вследствие социокультурных изменений общества, важнейшим условием сохранения национальной самобытности, с одной стороны, и активизации личностного потенциала каждого россиянина – с другой, стоит задача формирования содержательных представлений о будущем.

В настоящее время эти представления являются не вполне определенными, а значит, не обладающими потенциалом действия, достаточным для интенсивного вовлечения личности и, прежде всего, поколения молодых людей в социальное строительство новой России.

Для успешной реализации президентских программ в области социально-экономической политики необходима, прежде всего, поддержка этих проектов гражданами, отсюда логичной представляется задача активизации на рациональной основе их личных поведенческих устремлений, связанных с единым образом потребного будущего, задаваемым перспективными планами государственного строительства.

Полученные результаты отражают также, на наш взгляд, смену базисного статуса в социальной структуре общества. Так, определяя возможность достижения позитивного эмоционального состояния в возможном будущем, лишь менее 4% опрошенных связывают субъективные ожидания с коммунистической идеологией, когда бедность расценивается как достоинство. Однако социальная реальность свидетельствует о смене представлений «элитности» от принадлежности к партийной или чиновничьей номенклатуре на принадлежность к финансовой элите общества. Поэтому практически половина респондентов прямо связывает уровень обеспеченности человека с возможностью комфортной, безопасной и полноценной жизни.

Позитивная идентификация со своим этносом связана с исторически сложившейся системой ценностей. В сознании современной студенческой молодежи достижение будущего России возможно лишь благодаря наличию самобытного пути развития, с опорой на государственное управление, наличию сильного лидера, уважению частнособственнических отношений, семьи, прав личности. В целом «модель» будущего России неструктурированна и представлена элементами либеральных, демократических и традиционных, консервативных взглядов. При этом молодежь отрицает на эмоциональном уровне исключительно либеральную модель общественного развития страны. С возрастом (примерно к 23 годам) мировоззрение усложняется, становится более либеральным, логичным и последовательным.

В мировоззрении большей части студенческой молодежи присутствуют мифологические элементы, которые тесно связаны с их политическими предпочтениями. Это вера в возможность «чуда» в решении проблем современного общества, простота и тотальная справедливость таких решений и одновременно неизменность существующего положения вещей.

Вера в миф о «Чудесном мире» обуславливает политические взгляды, поддерживающие революционное развитие общества (чтобы получить все блага сразу). Вера в неизменный мир порождает признание четкой социальной стратификации, консерватизма, жесткого порядка. Мышление, базирующееся на вере в миф о «Справедливом мире», не способно построить рациональную картину реальности, но позволяет объяснить ее тем, что справедливость возможна лишь в рамках социалистической идеологии. Вера в простоту мира связана с унификацией миропонимания, требует стремления к единству (в идеологии, образе жизни), становится обоснованием центральной власти, делает маловостребованной демократию, плюрализм, а свободное развитие личности сочетается с упрощенным объяснением всех явлений современной жизни [6].

В результате выполнения исследований получена сложная и противоречивая картина политической жизни общества. Исследованы система отношений к центральной и местной власти, партиям, Президенту;

представления о счастье, особенности политического мировоззрения.

Полученные результаты свидетельствуют, что в той или иной форме политическая активность является существенной частью жизнедеятельности личности. Выявленные формы политической активности, ее структурные компоненты, мировоззренческие позиции, позволяют систематизировано рассмотреть проблему политической активности в рамках смежных наук: социологии, политологии, социальной философии.

Важным является то, что наряду с выявленными закономерностями получены эмпирические факты о многообразии политического поведения современного россиянина. Учитывая разнообразие и итоги различных политических движений в ближайшем к России окружении («оранжевые» революции, локальный передел политического влияния), значимой стороной исследования является выявление потенциальной склонности к подобного рода действиям и мотивам вовлечения в такую деятельность у представителей различных социальных групп. Так, выявлено, что корыстные мотивы могут привести в лагерь подобных «революционеров» значительную часть населения исследованной части центрального региона РФ.

В дальнейшем важно дополнить существующие положения и результаты, включив в поле исследования другие регионы Российской Федерации, рассмотреть действенность предлагаемых схем анализа к реально происходящим политическим событиям, проверить их прогностическую ценность в политической жизни общества. Целесообразно дополнить схему анализа зависимостью личности от малой группы, изучить систему социальных чувств, влияющих на своеобразие политических поведенческих проявлений, более углубленно рассмотреть мотивационную, эмоциональную сферу, индивидуально-личностные характеристики и их «вес» в выборе политических предпочтений и политической активности.

Также представляется важной организация постоянного социальнопсихологического мониторинга политического сознания и активности с учетом системы применяемых в данной работе методик и полученных результатов, создания комплексных прогностических исследовательских групп на стыке всего спектра социальных наук.

Понимание картины современной политической жизни в России является залогом правильности принимаемых политических решений. Думается, что такие работы в определенной степени могут помочь в перспективном планировании социально-политического обустройства страны.

1. Российский независимый институт социальных и национальных проблем. В какой России хотела бы жить молодежь? Аналитический доклад.

URL: http://www.nasledie.ru/oborg/2_10/doc_02/article.php?art=3.

Немировский В.Г., Гладченко А.А. Социально-политические ориентации молодежи // Социологические исследования. 2006. № 9. С. 95-100.

3. Савин С.К. Трансформации в мировоззрении российской молодежи // Высшее образование для XXI века. Материалы II международной научной конференции. М.: Издательство Московского гуманитарного университета, 2008.

4. Савин С.К. На пути к новому мировоззрению молодежи // Научные труды аспирантов и докторантов // ФНПК МосГУ. Вып. 2005 М.: Издательство Московского гуманитарного университета, 2005.

5. Савин С.К. Консолидирующие ценности в мировоззрении молодежи: труд, любовь, познание // Научные труды Московского гуманитарного университета. № 69. М.: Издательство Московского гуманитарного университета «Социум», 2006.

Омельченко Е.Л. Культурные молодежные сцены России: между активностью и пассивностью // Правозащитное движение в России: Коллективный портрет: cборник. М., 2007.