267 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье
Песни о растратчиках
в уличной сатире эпохи нэпа1
Выражение «уличная сатира» заимствовано
нами из предисловия и примечаний к сборнику «Песни уличных певцов», составленному известной ленинградской фольклористкой А.М. Астаховой в 1932 г., но так
и не увидевшему свет2. Тексты, собранные для этой книги, послужили одним из источников материала для настоящей статьи. Под уличной сатирой А.М. Астахова понимала юмористические песни на злобу дня, которые наряду с другими входили в обширный репертуар городских певцов, во множестве выступавших на рынках, барахолках, во дворах и на улицах больших городов в 1920-е гг. «Одним из распространенных жанров уличного фольклора, — пишет исследовательница в предисловии, — является сатира. Ее обычная форма — частушка.
Попадаются куплеты и другого типа: юмористические песни, а также пародии на известные романсы. Под обстрел берется все, что занимает ленинградского обывателя, от тем большого общественно-политического значения, как вредители, летунМихаил Лазаревич Лурье ство, прогулы, до мелких неполадок наших Европейский университет дней, как например блохи в кино. И купв Санкт-Петербурге леты и частушки несут на себе отпечаток [email protected] Работа над статьей выполнена в рамках проекта «Городская песня ХХ века: сборник А.М. Астаховой “Песни уличных певцов”», поддержанного грантом РГНФ № 12-04-00285, 2012–2014 гг.
Об этом сборнике, творческих и коммерческих практиках уличных певцов и их репертуаре подробнее см.: [Лурье 2011].
№ 18 ONLINE
А Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
их автора-мещанина, отпечаток времени, когда в поле зрения стояли те или иные вопросы. Так эпоха нэпа отразилась в свое время темой о нэпмане, о возвращении эмигрантов, изображением той накипи, которую эта эпоха принесла: пьянства управделов, взяток в трестах, хищений на теплых местечках и т.д.Как для частушек, так и для юмористических песен характерна обывательская, мещанская трактовка якобы советской темы» [РО ИРЛИ. Р. V. К. 25. П. 7 (№ 1). Л. 35–37]1.
Однако надо иметь в виду, что репертуар уличных певцов, и сам по себе формировавшийся из множества различных источников (от старого фонда фольклорной романсовой лирики до произведений профессиональной и самодеятельной эстрады и текстов собственного сочинения исполнителей), не замыкался в своем бытовании уличными выступлениями. Об этом писала и сама Астахова, отмечая, что уличная песня «усваивается и продолжает жить за пределами уличной эстрады. Листочки с отпечатанными текстами, продаваемые за 20–25 коп., берутся нарасхват. Напевание той или иной популярной песни приходилось слышать в самой разнообразной обстановке и в различных социальных и половозрастных группах. (В дачном поселке от мальчиков школьного возраста, в лесу от девушек-грибниц, в поезде от рабочей молодежи, едущей в дом отдыха и т.д.) В комсомольской среде еще полностью не изжито влияние уличных песен. В тетрадках с записями песен, которые ведутся некоторыми работницами, в значительном количестве встречаются уличные песни. Уличная песня усваивается детьми и подростками. Об этом говорят наблюдения над репертуаром в детдомах, ФЗУ и т.д. Уличные песни проникают в деревню, о чем свидетельствуют поступаемые из разных мест материалы» [РО ИРЛИ. Р. V. К. 25. П. 7 (№ 1). Л. 10–11]. Все сказанное в полной мере относится и к сатирическим песням, что подтверждают факты их фиксации во второй половине 1920-х — первой половине 1930-х гг. в разных городах от рабочих, беспризорников, заключенных. Эти записи составили второй источник нашего материала, и само обозначение «уличная сатира» (как и более общие — «уличная эстрада», «уличная песня») мы, естественно, будем применять ко всем текстам независимо от характера бытования конкретного варианта.
В соответствии с приведенной в цитате классовой оценкой раздел сборника, в который вошли частушки и куплетные циклы, озаглавлен составительницей «мещанская сатира» [РО ИРЛИ. Р. V.
К. 25. П. 7 (№ 1). Л. 191]. В.А. Мещанинова, собиравшая в конце 1920-х — начале 1930-х гг. материалы по современной городской песне, использует не менее характерное обозначение подобного явления — «базарная эстрада» [РГАЛИ. Ф. 483. Оп. 1. Ед. хр. 325. Л. 510]. Здесь и далее во всех случаях цитаты приводятся с полным сохранением орфографии, пунктуации и строфики оригинала.
269 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа 1. В газете и в куплете Группа песен уличной сатиры, о которых пойдет речь ниже, — песни о преступлениях и наказаниях растратчиков. Они возникли как реакция на кампанию по борьбе с растратами и хищениями, развернутую начиная с 1924 г. вслед за предшествовавшей ей кампанией против взяточничества. Ее пик, судя по всему, пришелся на 1925–1927 гг. По данным брошюры «Борьба с растратами», выпущенной в 1925 г. Московским губернским судом, в народные суды Москвы поступило за весь 1924 г.73 дела о растрате, а за первое полугодие 1925 г. — 391, т.е.
почти в 11 раз больше, чем за весь прошедший год (по Московской губернии та же цифра за те же периоды выросла в 20 раз). Причем, как справедливо замечает автор, дело не в том, что растратчиков стало больше, а в том, что их стали чаще уличать и судить. Согласно той же брошюре, в судах Москвы и Московской губернии в январе 1925 г. по соответствующим статьям был осужден 71 человек, а в июне — уже 150, причем к лишению свободы сроком более чем на год из январских осужденных было приговорено 4,2 %, а из июньских — 18 % [Стельмахович 1925: 6, 20].
Характерно, что цитируемое выше издание, посвященное анализу подобного рода данных и соображениям о том, как нужно учитывать их в борьбе с растратами и профилактике этого явления, заканчивается патетическим пассажем: «И с этим внутренним врагом — растратчиком мы начнем сейчас планомерную борьбу и путем репрессии, и путем непрекращающегося улучшения аппарата, и путем точного учета и контроля, и, наконец, привлечением внимания к этому величайшему злу со стороны широчайших масс рабочих и крестьян нашего Союза»
[Стельмахович 1925: 24]. В эти годы одно за другим выходят постановления центральных и местных органов партии, советской власти, потребительской кооперации1, а «на местах» во множестве публикуются брошюры, перепечатывающие и комментирующие их2. Нужно ли говорить, что количество изданной в то время литературы на эту тему исчисляется десятками публикаций самого разного характера, от статей в периодике и отдельных изданий, обсуждающих юридические и криминаСм., например, циркуляр Наркомюста от 22 июня 1925 г. № 121 «О мероприятиях по борьбе с растратами», письмо-инструкция Центросоюза (Всероссийского центрального союза потребительских обществ) от 22 августа 1925 г. (утверждено Правлением Центросоюза 17 августа 1925 г.) «О борьбе с растратами, хищениями и недостачами товаров и других ценностей в сельских, городских и транспортных Потребительных Обществах», постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с хищениями и растратами в кооперативных организациях» (Известия ЦИК и ВЦИК. 1926, 6 янв.
№ 4) и др.
См., например: [Борьба с растратами 1925; Мероприятия по борьбе с хищениями 1926; Информационно-директивное письмо о растратах 1927] и мн. др.
№ 18 ONLINE
А Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
листические аспекты растраты и вопросы связанной с ней судебной практики1, до произведений художественной сатиры2.Особенно большое количество популярных изданий, объясняющих, какой вред наносят растратчики и расхитители каждому кооперативу и всему народному хозяйству и какие меры борьбы с этим злом необходимо предпринимать, было адресовано членам кооперативов. «У кооперации нет врага злее, чем растратчик, — такими словами начинается брошюра “Растрат не допускай, растратчиков не милуй”. — Растратчик — это червь.
Заберется он в кооперацию и начнет ее поедом есть изнутри, да так, чтобы сверху-то все было гладко, шито-крыто, чтоб никто не мог ему помешать выточить из нее денежки и товары» [Растрат не допускай 1926: 3]. Другой массив изданий представляет собой агитационные материалы, такие, например, как «Кооперативный агитсуд над растратчиком кооперативного имущества», который, как указывает автор в предисловии, еще до публикации в столичном издании «прошел с успехом в пяти рабочих клубах г. Симферополя» [Гутырь 1927: 4].
См., например: М. Челышев «Борьба судебных органов с растратами» [Челышев 1925], Н. Яковченко «О борьбе с растратами» [Яковченко 1925], Б. Арсеньев «Дела о растратах» [Арсеньев 1925], А.А. Иогансен «Растраты и хищения» [Иогансен 1926], сборник статей «Растраты и растратчики»
[1926 б] и мн. др.
Так, уже через два дня после публикации упомянутого выше постановления ЦК ВКП(б) в «Правде»
было напечатано стихотворение Демьяна Бедного «Хорошо!» [Бедный 1926], в котором героя, «коммуниста из потребилки», за расхищение и растрату присуждают к расстрелу. Известной повести В. Катаева «Растратчики» [Катаев 1926] предшествовал его рассказ на ту же тему «Мрачный случай» [Катаев 1925]. См. также сборник сатирических рассказов «Растраты и растратчики»
[1926а].
271 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпаА Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
развернуто представлен в другом варианте, полученном тремя годами позже, но, судя по полноте и «гладкости» текста, близком к исходному1.Другой пример — песня о директоре Сеньке3, который «правил заводом, как царь», «пил шампанское и омары ел» и предавался всем буржуазным удовольствиям на советские Развязка та же: на завод явились ревизоры и «обнаружили недостаточки — пятьсот тысяч одних кирпичей»:
За растрату и расхищение «Сенька сел на высокой скамье»
и в результате оказывается «на годов пяток в душной, мрачной Бутырской тюрьме» [РГАЛИ. Ф. 483. Оп. 1. Ед. хр. 325. Л. 517– По той же самой модели сочинен текст (не получивший, вероятно, фольклорного распространения) о растрате группой Этот текст, озаглавленный «Растратчик», А.М. Астахова купила на листке у уличного певца в Ленинграде и в окончательный состав сборника не включила. В примечании исследовательница характеризует песню следующим образом: «Типичный эстрадный номер. Образец пошлости и мещанства, заполнявших в недавние годы нашу эстраду» [РО ИРЛИ. Ф. 724. Оп. 1. Ед. хр. 15.
Л. 278].
«Печатается по тексту, писанному Н.А. Шуваловым печатными буквами, приобретенному от В.А. Егорова 15 марта 1931 года» [Там же. Л. 278].
По справедливому замечанию С.Ю. Неклюдова, эта песня является пародическим продолжением исходных «Кирпичиков», в финале которых герой, рабочий Сенька, становится директором советского завода Семеном [Неклюдов 2005: 280].
«Из материалов “Института Изучения Преступности”. Сообщила Э.В. Гофман» [Там же].
273 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа К этой же группе примыкает и песня о растратчиках-фальшивомонетчиках. Ее герой, монетчик Сенька, открывает собственный «червонный завод» (возможно, имеется в виду изготовление фальшивых денег), впоследствии встречает «на заводе том» свою любовь Катю, роман с которой продолжается очередь именно «городской»), привержен мещанским ценностям и пристрастиям, в чем проявляется его классовая чуждость, с другой стороны, находит определенное соответствие в наблюдениях судебной аналитики: так, по данным Стельмаховича, среди основных мотивов, толкавших к растрате, пьянство составляло 22,1 %, т.е. более чем каждый пятый случай (еще 10,8 % приходится наА Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
Помимо общего предмета обличения, известные нам сатирические песни о финансовых преступлениях характеризуются и очевидным формальным единством: все они написаны на ритмико-мелодической основе песни «Кирпичики», а некоторые к тому же непосредственно соотнесены с оригиналом на уровне героев, сюжета, деталей, отдельных конструкций текста. Из таких соответствий в контексте данной статьи нас интересует одно: в большинстве наших песен в качестве «ключевого слова» на месте кирпичиков выступают червончики. На этот повторяющийся прием уже указывали исследователи, комментировавшие данные тексты. Так, А.М. Астахова в цитированном выше примечании к «Растратчику» пишет: «Мотив кирпичиков заменяется в куплетах мотивом “червончиков”, проведенном через все 7-е стихи строф» [РО ИРЛИ. Ф. 724. Оп. 1.Ед. хр. 15. Л. 278]. (Добавим: из трех известных нам вариантов этой песни рефренная функция червончиков нигде не реализована настолько последовательно, как в астаховском тексте.) В статье, посвященной «Кирпичикам» и их многочисленным переработкам, С.Ю. Неклюдов, анализируя художественные средства, обеспечивающие преемственность разных переделок по отношению к оригиналу, делает несколько замечаний, касающихся использования червончиков в трех песнях из нашей группы: «Формула по рублику, по червончику [в песне о директоре Сеньке. — М.Л.] возникает как параллель к формуле по винтику, по кирпичику (в свою очередь прямо воспроизведенной из первотекста); в последующей традиции червончики начинают устойчиво “рифмоваться” с кирпичиками. В версии [о директоре и машинистке. — М. Л.] тема червончиков становится сквозной (За полмесяца шесть червончиков / Получала девица тогда... У директора есть червончики, / У меня — голубые глаза... А червончики и пятерочки / Улетучились, словно бензин...
Я готов отдать вам червончики, / Но сидеть я за вас не хочу!).
Версия 6 [о фальшивомонетчиках Сеньке и Кате. — М.Л.] «Из материалов “Института Изучения Преступности”». Сообщила Э.В. Гофман» [РГАЛИ. Ф. 483.
Оп. 1. Ед. хр. 325. Л. 519].
Номера в статье Неклюдова отсылают к текстовому приложению. В скобках мы даем пояснение, о какой песне из рассматриваемых нами идет речь.
275 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа разрабатывает уже заявленную тему червончиков. Параллелизм кирпичиков и червончиков здесь используется как конструктивный способ текстопорождения, слова червончики, червонный прямо замещают кирпичики, кирпичный из первотекста:в традиции уличной эстрады той эпохи — переделках «Кирпичиков» о растратчиках червончиков. Единственный из приведенных выше текстов, в котором нет упоминания червончиков, — это песня о растрате денег, выделенных на кирпичную была хорошо подготовлена введением новой советской денежной единицы и сопутствовавшими этому процессами и текстами. В 1922 г. советское правительство начало проводить реформу сильно расстроенной за предыдущие годы системы денежного обращения, и ее основной целью было введение
А Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
рал», было решено использовать слово «червонец». С одной стороны, это наименование воспринималось как традиционное и привычное (в отличие от «федерала» — неологизма, очевидно, созданного по образцу «империала»): узнаваемость имени должна была помочь новым деньгам получить доверие со стороны населения. Заметим, это было не самой простой задачей для страны, на территории которой за последние годы находилось в обращении несколько десятков различных денежных единиц, а основная официальная государственная валюта — исчисляемые в рублях «совзнаки» — каждый год обесценивалась на несколько порядков, несмотря на регулярные деноминации. С другой стороны, «червонец» отчетливо ассоциировался с золотой монетой, что удачно соответствовало придаваемому новым деньгам статусу надежно обеспеченной валюты, подлежащей обмену на золото, — в отличие от «целкового», традиционно служившего наименованием рубля, в то время как новые «твердые» червонцы противопоставлялись существующим эмиссионным рублям («совзнакам»), с которыми им некоторое время предстояло иметь параллельное хождение.11 октября 1922 г. Совнарком издал декрет, согласно которому должны были быть выпущены и введены в обращение банковские билеты в золотом исчислении, достоинство которых выражалось бы в червонцах1. Советские червонцы выпускались в виде банкнот различного номинала (а также, в основном для внешней торговли, в виде золотых монет). Хотя по закону они представляли собой кредитные деньги и не являлись платежным средством, они достаточно быстро вошли в оборот. Однако этот процесс проходил далеко не гладко. Некоторое недоверие к червонцам было вызвано, в частности, тем, что банкноты были односторонней печати: они имели изображение, цифры и текст только на аверсе, а реверс был пустым, за что они получили прозвище «белые деньги». К тому же червонцы были слишком дорогими для многих случаев расчета и для размена. Опираясь на газетные публикации 1922–1924 гг., известный бонист М.Г. Глейзер приводит, в частности, следующие факты: «Размен червонцев на совзнаки не всегда происходил нормально. Так, в Самарской губернии за размен червонцев на совзнаки на черной бирже брали с крестьян по 100–200 рублей. Аналогичное положение существовало и в других местах. Еще летом 1923 года бывали случаи нежелания крестьян или рабочих принимать червонцы не только на окраинах, как в Туркестане, но и в таких центрах как Петроград. Если в Новороссийске во второй половине августа Декрет СНК РСФСР «О предоставлении Госбанку права выпуска банковых билетов» (Известия.
1922, 12 окт. С. 5).
277 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпаА Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
Другой пример, более агитационного, нежели просветительского характера, — сказка в стихах «С.С.Р.-ский червонец», вышедшая в том же году в Ростове-на-Дону. Начинается она Постоянно вырастая и вскоре вытеснив с внутреннего рынка доллар, марку, фунт и франк (эта часть повествования составляет основной объем поэмы), герой решает остановиться в росте («свою “твердость” показать»), а заодно сжить со света старые советские деньги и воплотиться в серебре — так автор подготавливал читателя к грядущей реформе, в ходе которой предполагался выпуск не только новых бумажных рублей, но Образцы такого рода продукции тех лет достаточно многочисленны. Подобные агитационные тексты, материалы прессы, разговоры и обсуждения вокруг новой денежной единицы и новых денежных знаков, повседневные финансовые практики — все это обусловило внимание к червонцам и уличной сцены. Если внимательнее присмотреться к текстам песен о растратчиках, то и в них можно увидеть отражение реалий279 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа 1924 г. в качестве общесоюзной валюты, то их стоимость по отношению к червонцу должна была составлять 10 рублей за 1 червонец. Если же, однако, подразумевались прежние, эмиссионные, рубли (совзнаки), то ситуация выглядит иначе: в моментА Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
Интересно, что в другом варианте, записанном от работницы завода и, очевидно, являющемся результатом фольклорного варьирования текста, изначально сочиненного для эстрады, Помимо уже знакомого противопоставления рублевочки — червончики отметим смещение акцентов: в (предположительно) исходном авторском тексте подчеркивается, что директор растратил на свою любовницу все заводские деньги вплоть до медной мелочи, от которой остался один пятак. В варианте же фольклорного бытования говорится о растрате прежде всего крупных денег: пять рублей — максимальное достоинство рублевых купюр образца 1924 г., а червонцы были более крупными денежными единицами, причем в обращении были и банкноты высокого достоинства — в 10 и 25 червонцев.Итак, червонцы, занявшие столь устойчивые позиции в песнях о растратчиках, расхитителях и фальшивомонетчиках под влиянием традиции переработок «Кирпичиков», предполагавшей создание в производных текстах узнаваемых «параллельных мест» и вызвавшей к жизни в качестве одной из таких параллелей червончики, тем не менее оказались в песнях уличной сатиры отнюдь не случайно. Во-первых, именно эта денежная единица, прочно ассоциировавшаяся с «большими деньгами», с торговым и промышленным финансовым оборотом, была в момент создания песни наиболее — если не исключительно — уместна для использования в текстах с сюжетами растраты или подделки крупных сумм. Во-вторых, в начале — середине 1920-х гг. новые советские червонцы были сами по себе предметом общественных переживаний и своего рода злободневной темой, что всегда чутко улавливалось и учитывалось уличной эстрадой.
Кстати, среди известных нам уличных песен о растратчиках есть и такой текст, в котором употребляется собственно слово «червонец» (а не деминутив). Это один из куплетов сатирического куплетного цикла, тоже использующего ритмико-мелодическую основу «Кирпичиков», но в структурном отношении наиболее отдаленного от оригинала, связь с которым поддерживается лишь одним из вариантов названия («Новые кирпичики») и рефреном «огреть по башке кирпичом». Первый катрен этого куплета выглядит так:
281 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа самодеятельности трудовых коллективов, публикаций газетной периодики, слухов и пересудов, бытовых рассказов, быстро отливавшихся в устойчивые сюжеты и получавших фольклорное хождение. Уличная эстрада выступала инстанцией вторичной переработки и трансляции актуальных тем и фактов.
А Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
«Второй мотив1 (со своей литературной историей и богатым литературным контекстом) — девица-хищница, не только обирающая героя, но и доводящая его до судебного преследования (песня резюмирует: Ах вы, девочки, вы, бутончики, / Я к вам сердцем горячим лечу, / Я готов отдать вам червончики, / Но сидеть я за вас не хочу! ). Он также имеет продолжение в песенной традиции “Кирпичиков”, прежде всего в версии 9е и 10» [Неклюдов 2005: 281]. Точность определения указанного женского типа подтверждается в особенности тем вариантом песни, который обнаружился в материалах А.М. Астаховой. Если в тексте, на который опирается автор исследования о «Кирпичиках», машинистка, получавшая «за полмесяца три червончика», всего лишь расчетливо соглашается на роман с обеспеченным начальником, а дальше сообщается только о том, что директор впал в серьезную любовную зависимость:то в упомянутом уже не раз «Растратчике» отдельный куплет посвящен реализации сценария, ведущего ее к обогащению, Однако материал подсказывает нам существование закономерности другого порядка, чем повторяемость одного мотива или образа в фольклорных переработках одного источника. С одной стороны, тот же образ расчетливой любовницы растратчика присутствует и в текстах, не являющихся переработками «Кирпичиков», — например, в песне о советской барышне Клавочке, упоминаемой Ю.М. Соколовым в ранней редакции его учебника и, судя по стихотворному размеру и строфике, написанной на Первым отмечен «мотив расхищенных денег». В контексте анализа переделок «Кирпичиков» как единой традиции выделение растраты в качестве отдельного мотива, возможно, имеет смысл, поскольку он может быть проинтерпретирован как сниженная модификация мотивов разрушения / разграбления завода, опустошения войной страны и т.п., характерных как для исходного текста, так и для некоторых наиболее близких к нему вариаций. В нашем случае — при рассмотрении собственно песен (не только сюжетных и не только восходящих к «Кирпичикам») о растратчиках как тематической группы — обсуждать растрату / расхищение как один из мотивов было бы, разумеется, тавтологией.
283 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа большей известностью пользуются куплеты “Про Клавочку” литературно-эстрадного происхождения. Популярность этой песенки отмечается в том вводном куплете, который исполнялсяА Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
С другой стороны, в переделках «Кирпичиков», где отсутствует искомый женский тип, «любовная линия» в том или ином виде все равно имеется. Так, в песне о «монетчиках» Сеньке и Кате разворачивается полноценная история любви, почти слово в слово с оригиналом живописуются трогательные отношения Героиня здесь никак не соотносится с типом красотки-вымогательницы, она разделяет и преступление, и наказание со своим возлюбленным, хотя история их совместного падения, если присмотреться, началась именно с Катькиного пожелания, да еще и обусловленного ее девичьей биографией, т.е. собственно с женской прихоти:В остальных песнях, упоминавшихся в первых главках статьи, мотив роковой роли конкретной женщины в судьбе растратчика отсутствует, тем не менее ни одна из них не обходится без любовных связей героя-растратчика с женщинами, хотя бы мимолетных и вскользь упоминаемых: во всех трех историях одним из главных интересов, толкавших героев на то, чтобы, забыв совесть и страх, сорить казенными деньгами, был интерес эротический. В песне о директоре Сеньке об этом сообщается недвусмысленно:
Не случайно в следующем же куплете идет речь о разрушенном Текст песни о группе строителей-растратчиков тоже включает особый куплет, из которого слушателю должно стать понятно,
285 ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕНЬГАХ
Михаил Лурье. Песни о растратчиках в уличной сатире эпохи нэпа (требует алименты на ребенка, к которому он не имеет отношения), все оборачивается для него судом и, хотя и несравнимыми с лишением свободы, как в случае с директором-растратчиком, но все же серьезными потерями и в достатке, и в репутации. Для этой группы песен сама тема предполагает наличие не просто художественная деталь, работающая на образ расходившегося гуляки, бахвалящегося перед красоточками своим бесстрашием. Дело в том, что «в подавляющем большинстве случаев растратчик, чувствуя неизбежность своего разоблачения, спешил увеличить размер растраты настолько,А Н Т Р О П О Л О Г И Ч Е С К И Й ФОРУМ
купность «алиментных» песен и куплетов, не ограничиваясь упомянутыми выше «Алиментиками», — любовная история в них реализуется тоже по-разному: мимолетное знакомство, недолговечный брак, флирт с несколькими женщинами и т.д.Таким образом, и здесь дело не в конкретном сюжете и не в определенном типе центрального женского персонажа.
На самом деле, зона действия тенденции, в силу которой денежная тема возникает в песнях в устойчивой связке с любовной, не ограничивается не только случаями присутствия образа расчетливой вымогательницы, но и тематической группой песен о растратчиках (или об алиментах), да и в целом рамками уличной сатиры. Она достаточно отчетливо проступает и в других городских песенных традициях того времени (именно в них, в отличие, как кажется, от старой крестьянской лирики). Так, если мы обратимся, например, к текстам блатного фольклора, то увидим, что и там устойчивые ситуации, где задействованы деньги (воровство, торговля своим телом и др.), регулярно актуализируются не иначе как в связи с отношениями между мужчиной и женщиной. Сюжетные реализации этой взаимосвязи любви и денег имеют свои варианты, но практически всегда, как и в рассмотренных выше случаях, построенная на ней история приводит героя или героиню к несчастью, падению, смерти. Однако анализ данных материалов и наши соображения по поводу этой роковой закономерности остаются за пределами настоящей статьи.
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства, Москва РО ИРЛИ — Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, Санкт-Петербург РГАЛИ. Ф. 483. Оп. 1. Ед. хр. 325. Сборник «Современный фольклор»
под редакцией, со вступительной статьей Ю.М. Соколова. 1933.
РГАЛИ. Ф. 483. Оп. 1. Ед. хр. 503. Парижский дневник, блатные песни РГАЛИ. Ф. 483. Оп. 1. Ед. хр. 527. Песни блатные, хороводные и лирические. 1935.
РО ИРЛИ. Р. V. К. 25. П. 7. Астахова Анна Михайловна. «Песни уличных певцов». Сборник. 1932.
РО ИРЛИ. Ф. 724. Оп. 1. Ед. хр. 14. Астахова Анна Михайловна. «Песни уличных певцов». Сборник. Подготовка текстов, статья, РО ИРЛИ. Ф. 724. Оп. 1. Ед. хр. 15. Астахова Анна Михайловна. «Песни уличных певцов». Сборник. Подготовка текстов, статья,