«Отношения вывода и средства их оформления в современном русском языке ...»

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова

Филологической факультет

На правах рукописи

Новикова Анна Сергеевна

Отношения вывода и средства их оформления в современном

русском языке

Специальность 10.02.01 – русский язык

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель кандидат филологических наук доцент Е. Б. Степанова Москва 2013

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………

ГЛАВА I. Отношения вывода: характеристика и типология………….…………... §1. Отношения между языковыми единицами…….……………………………..… 1.1. Объективные отношения…………………………………………………. 1.1.1. Причина и цель………………….…………………………………. 1.1.2. Следствие и результат…………………………………………….. 1.1.3. Условие…………………………………………………..………… 1.2. Субъективные отношения……………………………………………...… 1.2.1. Обоснование……………………………………………………… 1.2.2. Вывод……………………………………………………………… §2. Виды отношений вывода ……………………………………………………...… 2.1. Вывод, содержащий новую информацию……………………………….. 2.1.1. Собственно вывод……………………………………………...… 2.1.2. Обобщение ……………………………………………………….. 2.1.3. Конкретизация………………………………………………….… 2.2. Вывод, не содержащий новой информации………………..….………… 2.2.1. Интерпретация …………………………………………………… 2.2.2. Развёртывание……………………………………………..……… 2.2.3. Сокращение……………………………………………………..… §3. Компоненты ситуации вывода…………………………………………...……… 3.1. Характеристика основания вывода…………………….………………… 3.1.1. Эксплицитное и имплицитное………………………………...… 3.1.2. Перцептивное и информативное……………………………...… 3.1.3. «Своё» и «чужое» ………………………………………………... 3.1.4. Нейтральное или неожиданное………………………………….. 3.2. Характеристика вывода………………………………………………...… 3.2.1. Актуальный и неактуальный вывод…………………………….. 3.2.2. Субъект вывода…………………………………………………... 3.2.3. Вывод о причине и вывод о следствии……………..……….….. 3.2.4. Достоверный и недостоверный вывод……………………….…. 3.2.5. Дедуктивный и индуктивный вывод………………………….… 3.2.6. Иллокутивные функции высказываний, содержащих вывод……………………..…………………….………………. §4. Выводы……………………………………………………………………………. ГЛАВА II. Маркеры вывода: их синтаксические свойства и общие особенности употребления………..……………………...………………………………….……… §1. Выражение вывода………………………………………………………..……… 1.1. Маркированный и немаркированный вывод………………………….. 1.1.1. Маркеры основания……………………………………………… 1.1.2. Маркеры вывода………………………………………………….. 1.2. Способы оформления вывода в русском языке…………………………. 1.3. Синтаксическая подчинимость/неподчинимость показателей да …………………………………………………………………………….…... §2. Позиция в предложении…………………………………………….……………. 2.1. Начало……………………………………………………………………… 2.2. Середина………………………………………….………………………... 2.3. Конец………………………………………………………………………. §3. Способы оформления валентностей показателей вывода……………………... 3.1. Предложение + предложение…………………………………………... 3.2. Предикативные единица + предикативная единица в составе сложного предложения…………………………………………………………………………... 3.2.1. Выражение валентностей частями БСП………………………… 3.2.2. Выражение валентностей частями ССП………………………... 3.2.3. Выражение валентностей частями СПП……………………….. 3.3. Предикативная единица + словоформа / словосочетание в составе предложения……………………….……………………………………..………………... §4. Сочетаемость с а……….………………………………………..,……………….. §5. Функциональные особенности………………………………….……………….. 5.1. Стилистические особенности ……………………………………………. 5.2. Режим речи и возможность использования маркеров вывода в ответной реплике диалога. ……………………………………………………………………... §6. Выводы…………………………………………………………………….……… ГЛАВА III. Функциональные свойства показателей вывода……….………...…… §1. Введение…………………………………………………………………………... §2. Значит, выходит, стало быть……………………………………………….….… §3. Следовательно, таким образом, итак……………………………………….…… §4. По-твоему, по-вашему………………………………………………………….. §5. Получается, оказывается……………………………………………………...… §6. Вероятно, должно быть, наверно, видимо, по-видимому…………………….. §7. Выводы…………………………………………………………………………... ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………….…………….. ПРИЛОЖЕНИЕ……………………………………………………….………..…… СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ……………………………………………………….….. Настоящее диссертационное исследование посвящено описанию отношений вывода и единиц, их маркирующих. Объектом исследования являются такие метаязыковые слова и выражения, которые указывают на отношения вывода. К их числу относятся значит, выходит, стало быть, следовательно, таким образом, итак, по-твоему, по-вашему, получается, оказывается, вероятно, должно быть, наверно, видимо, по-видимому. Предмет исследования составляют функциональные свойства указанных единиц.

Под отношениями вывода в работе понимаются такие отношения между двумя ситуациями, при которых на основании одной ситуации говорящий считает возможным утверждать, что имеет место другая ситуация, например:

Вчера слышал про вас оттуда, – он показал на потолок. – Стало быть, там вас знают (Пример из [Lubensky 1995]).

Уже семь, а его всё ещё нет, значит, он не успел на шестичасовую электричку.

В обоих примерах говорящий сообщает о наличии некоторой ситуации («слышал про вас оттуда», «уже семь, а его ещё нет») и на том основании, что данная ситуация имеет место, утверждает, что имеет место другая ситуация («вас там знают», «он не успел на электричку»). Отношения между высказываниями, обозначающими данные ситуации, и называются отношениями вывода.

Анализ смысловых отношений между языковыми единицами и способов их выражения – одно из важнейших направлений современных семантических исследований. В фокусе внимания лингвистов находятся как «объективные», устанавливающиеся между внеязыковыми ситуациями, так и «субъективные», связывающие внеязыковую ситуацию и мнение или утверждение говорящего, т.е. относящиеся к сфере метатекста и метакоммуникации. Так, например, в русистике активно разрабатываются и «объективные» причинно-следственные отношения, и «субъективные» отношения обоснования, см. работы Н.Д. Арутюновой, Л.Л. Бабаловой, В.А. Белошапковой, О.Ю. Богуславской, М.В. Всеволодовой, В.Б. Евтюхина, М.В. Ляпон, М.Ю. Михеева, Е.Н. Ширяева, С.А. Шуваловой, Е.С. Ярыгиной, Т.А. Ященко и мн. др.

Отношения вывода, входящие, как и отношения обоснования, в число «субъективных», описаны гораздо менее подробно. Маркеры вывода, которые привлекают внимание лингвистов как средства организации связного текста (см.

[Виноградов 1972], [Виноградов 1975], [Вежбицка 1978], [Шмелева 1984], [Шмелева 1998], [Иванова 1999], [Шмелева 2006]) и др.) или как единицы, конкретизирующие смысловые отношения в сложном предложении (см., например, [АГ 1970], [АГ 1980], [Белошапкова 1997], [Ляпон 1986], [Черемисина, Колосова 1987], [Шувалова 1990]), также нуждаются в дальнейшем анализе. В частности, до сих пор не описаны условия употребления данных единиц, которые позволили бы объяснить, почему в одних контекстах они взаимозаменяемы, а в других замена одного показателя вывода на другой оказывается невозможной, ср.:

Вчера слышал про вас оттуда, – он показал на потолок. – Стало быть (значит, следовательно, выходит), там вас знают.

Если в сложном предложении имеется подчинительный союз, значит (*таким образом), оно является сложноподчиненным.

Необходимость более подробного анализа отношений вывода и их показателей и обусловливает актуальность настоящего исследования.

Цель исследования – выявить дифференциальные признаки отношений вывода и на их основе дать системное описание особенностей употребления дискурсивных показателей вывода в русском языке. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

1) описать структуру ситуации вывода;

2) выделить и охарактеризовать виды отношений вывода;

3) определить место отношений вывода среди других типов отношений между языковыми единицами;

4) описать способы оформления вывода в русском языке;

5) установить общие и различительные семантические, синтаксические и прагматические признаки высказываний с 15 дискурсивными показателями вывода – значит, выходит, стало быть, следовательно, таким образом, итак, потвоему, по-вашему, получается, оказывается, вероятно, должно быть, наверное, видимо, по-видимому.

Основными методами, используемыми в диссертации, являются метод семантического анализа, метод лингвистического эксперимента (конструирование допустимых контекстов с маркерами вывода), а также анализ отрицательного материала.

Исследование производилось на материале художественной литературы (19 – 21вв.), публицистических текстов (статьи из журналов и газет), разговорной речи, также был использован материал Национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru). Часть фактического материала была получена путём компьютерной обработки текстов публицистической литературы с помощью программы, разработанной Лабораторией общей и компьютерной лексикологии и лексикографии филологического факультета МГУ (руководитель д.ф.н. проф. А.А. Поликарпов).

Научная новизна и теоретическая значимость исследования определяются тем, что впервые была предпринята попытка дать системное описание показателей вывода; была выделена система признаков, релевантных для описания отношений вывода и их маркеров; применение данной системы к анализу 15 языковых единиц позволило установить признаки, объединяющие и различающие показатели вывода.

Практическое значение работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы в лексикографической практике, на курсах по семантике и прагматике современного русского языка, в практике преподавания русского языка как иностранного.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Отношения вывода представляют собой особый тип отношений между языковыми единицами, связывающих диктумное содержание одной единицы и модусный компонент семантики другой.

2. Существуют разные виды отношений вывода, различающиеся характером информации, составляющей содержание умозаключения и его основание, и их соотношением.

3. Вывод может маркироваться специальными языковыми средствами, в том числе и дискурсивными единицами, к числу которых относятся не только традиционно выделяемые показатели умозаключения, но и некоторые эпистемические показатели и показатели авторизации.

4. Дискурсивные показатели вывода имеют ряд общих и дифференциальных признаков, обусловливающих возможность или невозможность из взаимозамены в определенных контекстах.

5. Описание условий употребления дискурсивных маркеров вывода должно фиксировать их синтаксические свойства, в частности их место в предикативной единице, способы оформления их валентностей, их синтаксическую подчинимость или неподчинимость.

6. Кроме того, для более полного анализа функциональных свойств показателей вывода необходимо учитывать их связь с разными видами умозаключений.

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, приложения и списка использованной литературы.

В Главе I «Отношения вывода: характеристика и типология» описываются отношения вывода как один из видов отношений между языковыми выражениями, устанавливаются различительные признаки данных отношений и выделяются их виды.

В Главе II «Маркеры вывода: их синтаксические свойства и общие особенности употребления» характеризуются способы оформления вывода в русском языке, выделяются дискурсивные маркеры вывода, описываются их синтаксические свойства, а также функциональные особенности, связанные с их ориентацией на определенный тип текста и др.

В Главе III «Функциональные свойства показателей вывода» предлагается система признаков, релевантных для описания условий функционирования показателей вывода, которая затем применяется к анализу особенностей употребления 15 языковых единиц – значит, выходит, стало быть, следовательно, таким образом, итак, по-твоему, по-вашему, получается, оказывается, вероятно, должно быть, наверно, видимо, по-видимому.

В Приложении анализируется лексема вывод, выделяются основные типы контекстов, в которых она встречается, описываются особенности ее сочетаемости с другими словами.

Глава I. Отношения вывода: характеристика и типология Цель данной главы – выявить особенности отношений вывода, соотнести их с другими отношениями между языковыми единицами и проанализировать структуру ситуации вывода.

§1. Отношения между языковыми единицами Рассмотрим следующие примеры:

(1) Из-за его медлительности мы опоздали на поезд.

(2) У неё был долгий рабочий день, стало быть, она устала.

Единицы из-за и стало быть соединяют два языковых выражения, каждое из которых обозначает некоторую внеязыковую ситуацию, назовём их Q и Р: в (1) Q – он медлителен, Р – мы опоздали; во (2) Q – у неё был долгий рабочий день, Р – она устала. Однако смысловые отношения в приведённых примерах устанавливаются между разными сущностями. Так, в (1) ситуация Q (он медлителен) стала причиной возникновения ситуации Р (мы опоздали), таким образом, из-за указывает на причинные отношения между ситуациями Q и Р. В отличие от (1), в (2) стало быть устанавливает отношения между ситуацией Q (у неё был долгий рабочий день) и мнением говорящего, содержанием которого является P (она устала), т.е. стало быть показывает, что на том основании, что имеет место Q (у неё был долгий рабочий день), говорящий делает заключение/вывод, что имеет место Р (она устала).

Таким образом, отношения могут устанавливаться между разными сущностями: между двумя объективными ситуациями (например, когда одна ситуация каузирует другую ситуацию) и между ситуацией и мнением, умозаключением говорящего.

Исходя из этого, можно выделить два типа отношений между языковыми выражениями:

– отношения, устанавливаемые между двумя ситуациями (условно назовём их объективными отношениями);

– отношения, устанавливаемые между ситуацией и ментальным или речевым действием говорящего (назовём их субъективными отношениями).

В первую группу будут входить, например, причинно-следственные, целевые, условные отношения, устанавливающиеся между двумя объективными ситуациями. Вторую группу будут составлять, в частности, отношения вывода и обоснования – эти отношения устанавливаются между объективной ситуацией и умозаключением, утверждением говорящего. Рассмотрим названные отношения более подробно.

1.1. Объективные отношения Как уже было сказано выше, к объективным отношениям принадлежат, в частности, отношения причины, цели, отношения следствия (а также отношения результата) и отношения условия.

Понятия причина и цель детально описаны в [Трубников 1968: 16-43]. Как отмечает автор, Аристотель выделял актуальную цель («цель человеческой деятельности, частную и конечную по содержанию»), потенциальную цель («некое мыслимое благо, в направлении к которому как будто осуществляется движение о частным целям»), окончательную цель («организм как таковой, как живое, должен содержать в самом себе внутреннюю причину бытия, внутреннюю цель») [Трубников 1968: 21-22.]. В дальнейшем постулаты Аристотеля осмыслялись многими великими философами (такими, как Г. Лейбниц, И. Кант, Г. Гегель, К. Форлендер и др.), работы которых позволяют выделить две цели:

конкретную цель деятельности (её человек реализует) и абстрактную цель-идеал (к ней человек стремится, достигая своих конкретных целей) [Там же: 43].

Нас, в первую очередь, будет интересовать конкретная цель. Как отмечает Н.Н. Трубников, «являясь целью субъекта, она [конкретная цель – А.Н.] имеет вполне определённое объективное содержание и вполне определённые объективные предпосылки» [Там же: 47-48]. Действительно, цель всегда имеет своего субъекта. Цель – это мысль, идея конкретного субъекта, соответственно, она не может быть силой или причиной реального действия [Там же: 57].

Воплощением цели в жизнь является результат.

По мнению А.К. Жолковского, «Р – цель лица А, если А считает (= исходит из того), что есть один или несколько «путей» (= способов) к Р, полностью состоящих из тех предметов и действий (= ресурсов), которые зависят от (= которыми располагает) А; если один из них (= план) А предпочитает остальным и если А предпочитает расстаться с составляющими его ресурсами, нежели не достичь Р» (цит. по [Левонтина 2006: 165]). Ю.Д. Апресян замечает, что «цель – это то, что некто хочет (содержание чьего-либо желания) и считает, что может каузировать (результат каузации) с помощью имеющихся в его распоряжении ресурсов» [Апресян 1995: 129].

В данной работе мы будем опираться на толкование И.Б. Левонтиной: «Р – цель А = ‘человек А хочет, чтобы имела место ситуация Р, считает, что действия Q, которые он может совершить, будут причиной её возникновения, и готов совершить или совершает эти действия’» [Левонтина 2006: 165]. Например:

(3) Пётр разводит собак ради денег.

В данном случае Пётр хочет заработать денег и считает, что для этого надо разводить собак, поскольку их продажа приносит доход, что он и делает для достижения своей цели.

Как видно из толкования И.Б. Левонтиной, целевые отношения включают в себя отношения причины. На сходства и различия между этими отношениями указывали многие исследователи. Так, например, Н.Д. Арутюнова отмечает: «Так же как для природы характерна категория причины, для человека характерна категория цели, но с тем различием, что причина ассоциируется с положительными событиями и позитивной оценкой» [Арутюнова 1992: 14]. О.Ю.

Богуславская подчёркивает, что причина субъективна и что причинная лексика имеет «глубокую связь с целью» [Богуславская 2004: 42].

Разделяя понятия причина и цель, Н.Д. Арутюнова обращает внимание на то, что «причины существуют, цели осуществляются. Причины проецируются в прошлое, цели – в будущее» [Арутюнова 1992: 15].

Итак, под причиной мы будем понимать такие отношения между ситуациями Q и P, при которых Q порождает Р.

(4) Из-за дождя я опоздала к началу лекции.

В данном случае дождь привёл к тому, что говорящий опоздал.

1.1.2. Следствие и результат Следствием (результатом) является такая ситуация Р, которая вызвана к жизни ситуацией Q, например:

(5) Он смеялся до слёз.

В данном примере следствием Q (он смеялся) является Р на его глазах выступили слёзы.

Мы будем различать понятия следствие и результат, основываясь на работе [Богуславская, Левонтина 2002]: результат – это итог целенаправленной деятельности субъекта («Целенаправленная деятельность является основой процессов, приводящих к определённому результату» [Богуславская, Левонтина 2002: 39]), следствие же не маркировано по данному признаку.

Так, в (5) Р является следствием ситуации Q, т.к. Г не собирался плакать, это не было его целью. С другой стороны, в (6) создание новой клумбы являлось целью усилий нескольких людей, и именно поэтому Р является результатом Q:

(6) Новая клумба – результат наших совместных усилий (Пример из [Богуславская, Левонтина 2002]).

Итак, вслед за О.Ю. Богуславской и И.Б. Левонтиной под результатом мы будем понимать ситуацию Р, которая возникла вследствие целенаправленных действий субъекта ситуации Q (см. (6)), а под следствием мы будем понимать такую ситуацию Р, которая была порождена Q, но не являлась целью субъекта ситуации Q (см. (5)).

Отношения условия подробно рассматривались в [АГ 1970], [АГ 1980], [Ляпон 1986], [Урысон 2001]. Все исследователи отмечают одну характерную особенность данных отношений, отличающую их, в частности, от отношений причины, а именно: «условность всегда предполагает гипотетичность предопределяющего» [АГ 1980. Т.II: 563], т.е. говорящий всегда допускает возможность альтернативного варианта развития событий (см. также [АГ 1970:

715], [Ляпон 1986: 103], [Урысон 2001: 45-46]). Рассмотрим следующий пример:

(7) Если они попадут в Париж (Р), то сразу отправятся в Лувр (Q) (Пример из [Урысон 2001]).

В данном примере говорящий не знает, какая ситуация будет иметь место в действительности – Р (они попадут в Париж) или не-Р (они не попадут в Париж).

Аналогичным образом, из предложения Если я не уставал за день, то я работал вечерами следует, что говорящий предполагает возможность двух ситуаций – я не уставал (и работал вечерами) и я уставал (и не работал вечерами) (пример из [АГ 1980. Т. II: 576-577]), тогда как в причинном предложении допускается лишь одна ситуация, см.: Так как я уставал за день, я не работал вечерами ([Там же]). Иными словами, отношения причины, в отличие от отношений условия, не допускают возможности альтернативного развития событий (Р и не-Р).

Другое отличие условных отношений от причинных состоит в том, что причинная связь предполагает, что Р порождает Q, а условная связь – что Р является ситуацией, при наличии которой Q может иметь место, при этом и Р, и Q являются гипотетическими. Рассмотрим ещё один пример:

(8) Мы пойдём купаться, если будет хорошая погода (Пример из [Урысон 2001]).

Здесь между Q (мы пойдём купаться) и Р (будет хорошая погода) устанавливаются именно отношения условия, а не причинные отношения: при наличии Р (если будет хорошая погода), будет и Q (мы пойдём купаться), т.е. Р благоприятствует Q, при этом Q не является обязательным и неминуемым. Иными словами, Q возможно только при наличии Р, но в то же время если Р будет иметь место, то с равной долей вероятности может быть Q и не-Q (если будет хорошая погода, мы можем пойти купаться, а можем и не пойти, но если мы таки пойдём, то непременно должна быть хорошая погода).

Е.В. Урысон замечает, что разграничить причину и условие можно не всегда. Так, в следующем примере ситуации Р и Q «существуют благодаря одной и той же причине или возникают при одних и тех же условиях (высокий уровень развития науки и техники)» [Урысон 2001: 47-48], см.:

(9) Если американцы первыми полетят на Марс (Р), они и на Венеру полетят первыми (Q).

Итак, Р является условием Q, если Р – это ситуация, которая способствует тому, чтобы имело место Q, при этом говорящий допускает, что могло бы иметь место не-Р.

1.2. Субъективные отношения В качестве субъективных отношений мы рассматриваем отношения обоснования и вывода. Отметим, что эти отношения близки причинноследственным, однако они устанавливаются между объективной, реальной ситуацией, воспринимаемой говорящим, и мнением, утверждением говорящего, сделанным на основе этой ситуации.

Под обоснованием традиционно понимаются доказательства какого-либо положения дел, утверждения (схожие толкования приводятся в [Ушаков 1996], [МАС 1999]). В «Философской энциклопедии» находим: «Обоснование – в логике и методологии науки процесс оценки различных форм знания – утверждений, гипотез, теорий – в качестве компонентов системы научного знания с точки зрения их соответствия функциям, целям и задачам этих систем» [ФЭ 1960. Т. 4:

110].

Отношения обоснования близки к отношениям причины. Определяя различия между ними, мы будем опираться на работу М.Ю. Михеева [Михеев 1990]. Вслед за М.Ю. Михеевым, под обоснованием мы будем понимать «самостоятельное смысловое отношение, заключающее в себе и причинную связь, но, в отличие от неё, связывающее не содержание двух предложений, не сами события А и Б, а две модусные компоненты или диктум одной части высказывания с модусом другой его части» [Михеев 1990: 53-54]. Т.е. причинные отношения связывают два диктума, иначе говоря два реально существующих положения дел, в то время как отношения обоснования связывает реальное положение дел (диктум) и предполагаемую говорящим причину этого положения дел (модус) Так, в (10) первая часть предложения служит обоснованием вывода, сделанного во второй части (в то время как вторая часть является причиной положения дел, описанного в первой части):

(10) Пети ещё нет – видимо, он опоздал на электричку (Пример из [Михеев 1990]).

М.Ю. Михеев приводит следующие способы разграничения отношений обоснования и причины: «наличие отношений обоснования проверяется возможностью следующей перефразировки, уточняющей её модальноиллокутивную структуру: [Я утверждаю, что] G, [на том основании, что] S»;

«можно ли поставить союз и между компонентами G, S при различном порядке их следования (S и G) или (G и S)»; «какие временные характеристики выражаются»

[Михеев 1990: 53]. Обратимся к приведённому выше примеру (10): он допускает перефразировку [На том основании, что] Пети ещё нет, [я утверждаю, что] он опоздал на электричку. Постановка союза и между Q и Р возможна только при последовательности Р и Q (Петя опоздал на электричку, и его ещё нет) и невозможна при Q и Р (Пети ещё нет, и он опоздал на электричку) из-за расположения описываемых событий на временной шкале: Петя сначала опоздал, а потом его не оказалось в установленном месте, а не наоборот.

Необходимо отметить, что и в логике, и в лингвистике разрабатывается особая теория аргументации. Е.С. Ярыгина отмечает, что «развитие теории аргументации в логико-дидактической парадигме имеет два направления:

собственно-логическое [Перельман, Олбрехт-Тытека 1987; Рузавин 1978; Рузавин 1997; Ивлев 1997] и естественноязыковое [Гетманова 1986; Ивин 1986; Алексеев 1991; Войшвилло, Дегтярев 1994; Ивин 1997]» [Ярыгина 2003: 56-57]. Изучение аргументации в лингвистике учитывает прежде всего то, что аргументация – это определённая человеческая деятельность (т.е. происходящая в социальном контексте), связанная с непосредственным использованием языка. «Поскольку аргументация возможна только с использованием языка, то она рассматривается как “особый тип дискурса, который характеризуется особыми типами последовательностями речевых актов, диагностическими лексемами, синтаксическими конструкциями, аргументативными значениями языковых выражений и “аргументативным контекстом” реализации обычных значений” [Баранов, 1990: 2]. При таком подходе сам процесс аргументирования интерпретируется как сложный речевой акт [Баранов, 1990; Михеев, 1990; ван Еемерен, Гроотендорст, 1992]» [Ярыгина 2003: 57].

Е.С. Ярыгина под обоснованием понимает аргумент, довод в пользу вывода [Ярыгина 2003: 169], например:

(11) Я тупо разглядывала абсолютно ровную стену, без каких-либо признаков двери. Гладкая штукатурка, а поверх голубая краска. Помещение, очевидно, не так давно красили, потому что стены от первого этажа до последнего – чистые, сверкающие (Пример из [Ярыгина 2003]).

Вывод говорящего (помещение не так давно красили) аргументируется тем, что стены чистые, сверкающие (в качестве обоснования приводится наблюдение говорящего).

Е.С. Ярыгина отмечает, что обоснование – это компонент, имеющий двойственное предназначение. С одной стороны, обоснование является «аргументом по отношению к компоненту «вывод» (почему я так считаю?), реализующий причину мнения. С другой стороны, «обоснование» – это аргумент ко всему высказыванию в целом (зачем я это говорю, с какой целью?) [Ярыгина 2003: 104].

Отношения вывода рассматриваются как в философии и логике, так и в лингвистике. Так, в «Философской энциклопедии» вывод характеризуется следующим образом: «вывод (в математической логике) – рассуждение, в ходе которого последовательно получается ряд связанных друг с другом предложений.

Некоторые из числа этих предложений не обосновываются в пределах данного Вывода и называются либо аксиомами, если их истинность принимается нами без доказательства, либо же посылками или гипотезами этого Вывода, а истинность каждого из остальных предложений вытекает из истинности каких-то ранее сформулированных в данном Выводе предложений. Часто Выводом также называется не само рассуждение, а лишь его заключительный результат – последнее предложение в цепи связанных между собой предложений» [ФЭ 1960.

Т. 1: 308]. Согласно «Большому энциклопедическому словарю», вывод – это «переход от посылок к следствиям (заключениям) по правилам логики» [БЭС 2000. Цит. по http://dic.academic.ru]. В МАС приводятся следующие значения лексемы вывод: 1. Действие по глаголу вывести-выводить. Вывод войск из населённого пункта. 2. Логический итог рассуждения; умозаключение. [Капитан Татаринов] успел сделать вывода из своих наблюдений. 3. Тех. Провод, приспособление, выходящие откуда-либо или выводящие что-либо наружу [МАС 1999. Т. I: 248]. Нас интересует второе из приведённых значений.

Как и МАС, Е.С. Ярыгина понимает под выводом «заключительный результат рассуждения» [Ярыгина 2003: 34-35].

Необходимо отметить, что в нашей работе отношения вывода понимаются шире, чем в логике. Логический вывод – это «рассуждение, в ходе которого из каких-либо исходных суждений, посылок получается заключение, суждение, логически вытекающее из посылок» [ФЭС 1989: 105]. В данном исследовании под отношениями вывода мы будем понимать отношения между частями высказывания.

Итак, под отношениями вывода мы будем понимать такие отношения между Q и Р, при которых говорящий (далее - Г) на том основании, что имеет место Q, считает возможным утверждать, что Р.

Отметим, что отношения вывода обратны отношениям обоснования, ср.:

(12) В окне горит свет, значит, дома кто-то есть.

(13) Видно, дома кто-то есть, потому что в окне горит свет.

В (12) на том основании, что имеет место Q (в окне горит свет), Г делает вывод о том, что имеет место Р (дома кто-то есть). В (13) Г, высказав предположение Р (дома кто-то есть), обосновывает его тем, что имеет место Q (в окне горит свет).

(действительностью) и утверждением говорящего (его ментальным действием) могут реализовываться в конструкциях двух типов: в КВО – конструкции выводаобоснования и КОВ – конструкции обоснования-вывода.

В КВО говорящий сообщает вывод (умозаключение), а затем приводит аргумент(ы) в его пользу, см.:

(14) Прятать убитых Басков не стал: все равно кровищу всю с поляны не соскребёшь. Да и смысла не было: день к вечеру склонялся, вскоре первые отряды должны были подойти (Пример из [Ярыгина 2003]).

Е.С. Ярыгина отмечает: «Последовательность ментальных операций при структурировании КВО такова: воспринял факт реальной действительности – сделал вывод – сообщил его адресату – привёл аргументы в пользу вывода»

[Ярыгина 2003: 306].

В КОВ сначала предоставляется информация, а затем вводится вывод (умозаключение), который (которое) делается на ее основе, например:

(15) День к вечеру склоняется, значит, идти смысла не было.

Исследование Е.С. Ярыгиной [Ярыгина 2003] посвящено конструкциям первого типа (КВО). В данном исследовании мы будем рассматривать как КВО, так и КОВ.

§2. Виды отношений вывода Как показывают примеры (12) и (16), вывод может нести в себе новую для говорящего информацию, а может модифицировать уже имеющуюся:

(12) В окне горит свет, значит, дома кто-то есть.

(16) Все пришли, а значит, и Вася, и Петя, и Семён.

В (12) вывод содержит новую для говорящего информацию, т.к. Q (в окне горит свет) не равнозначно Р (дома кто-то есть). В (16) же Г сообщает Все пришли (Q), а далее «расшифровывает» это, т.е. сообщает то же самое, но с другой степенью подробности – Вася, Петя, Семён (Р). Таким образом, вывод в (16) не несет новой информации, поскольку Q равнозначно Р.

Высказывания, вводящие новую информацию, могут выражать 1) собственно вывод (или логический вывод) и 2) обобщение или конкретизацию1. При выражении собственно вывода Г остается на том же концептуальном уровне, что и основание (в терминологии И.М. Кобозевой и Н.И. Лауфер – это горизонтальные отношения), при выражении обобщения или конкретизации Г передвигается вверх и вниз по ступеням абстракции. Схематично это может быть записано следующим образом:

собственно вывод конкретизация QРn Q в данном случае – это основание вывода, Pn – это вывод, содержащий новую информацию (n от new), стрелками же указывается направление изменения по уровню абстракции.

Высказывания, не вводящие новой информации, выражают 1) интерпретацию и 2) развёртывание или сокращение.

Следует, однако, иметь в виду, что данные типы отношений вывода, как правило, выступают не в «чистом» виде, а в различных комбинациях, однако в каждом конкретном случае ярче других выражена та или иная особенность.

Рассмотрим эти отношения более подробно.

В данном случае мы опираемся на работу И.М. Кобозевой и Н.И. Лауфер, считающих, что при обобщении и конкретизации меняется смысл высказывания (появляется новая информация), см.

[Кобозева, Лауфер 1994: 65].

2.1. Вывод, содержащий новую информацию 2.1.1. Собственно вывод Рассмотрим следующий пример:

(17) – Выпустите его! – Не могу. Он ограбил прохожего, следовательно, должен ответить за свой поступок.

В данном примере представлен собственно вывод: имеет место Q (он ограбил прохожего), значит, должно быть Р (он должен ответить за свой поступок). Рассмотрим еще один пример:

(18) – Надым – закрытый город, так просто туда не попадёшь. – Выходит, у него был пропуск.

На основании слов собеседника (Надым – закрытый город) и знания факта, что обсуждаемый человек всё-таки в Надыме, дало говорящему возможность утверждать, что у него был пропуск. Таким образом, в приведённом примере вывод содержит новую информацию, полученную в результате ментальных действий говорящего.

Отметим, что содержанием собственно вывода может быть как причина ситуации Q, так и следствие Q (см. 3.2.3.).

«Обобщение – 1. См. обобщить2. 2. общий вывод» [Ожегов, Шведова 1993:

444]; «общий вывод, общее положение, основанное на получении отдельных фактов, явлений. Серьёзные обобщения. Сделать смелые обобщения. Этот человек обладает склонностью к обобщениям. Смысл искусства в силе обобщения» [БТСРЯ 1998. Цит.по http://enc-dic.com]; «операция и продукт мышления, выделение общего в ряде предметов или явлений. Виды О.

соответствуют видам мышления. Простейшие О. [обобщения – А.Н.] заключаются в объединении, группировании объектов на основе отдельного признака.

Обобщить – Сделав вывод, выразить основные результаты в общем положении, придать общее значение чему-нибудь. Обобщить свои наблюдения [Ожегов, Шведова 1993: 444].

Наиболее сложно такое О., при котором чётко дифференцируются видовые и родовые признаки, а объект включается в некоторую систему понятий» [НСМТиП 2009. Цит. по www.gramota.ru]; «переход на более высокую ступень абстракции путём выявления общих признаков (свойств, отношений, тенденций развития и т.

п.) предметов рассматриваемой области; влечёт за собой появление новых научных понятий, законов, теорий» [БЭС 2000. Цит. по http://dic.academic.ru];

«форма приращения знания путём мысленного перехода от частного к общему, которой обычно соответствует и переход на более высокую ступень абстракции.

Пример: переход от наблюдения над совокупностями индивидуализированных объектов к мысленному их разбиению на классы равночисленных совокупностей и далее к понятию натурального числа» [БСЭ. Цит. по http://slovari.yandex.ru].

В отличие от собственно вывода, обобщение означает переход на другую ступень абстракции с приращением новой информации. Рассмотрим следующий пример:

(19) – Можно ведь привезти работу к людям, а не наоборот. Можно развернуть… швейный или обувной цех, колбасное или кондитерское производство, филиал меховой фабрики, да мало ли что ещё – Получается, что решение, казалось бы, чисто хозяйственной проблемы помогает решению социальных, политических вопросов (Пример из [Кобозева, Лауфер 1994: 65]).

Г получил информацию Q и обобщил её с опорой на свои знания и представления о мире посредством Р (решение хозяйственной проблемы помогает решению социальных, политических вопросов).

2.1.3. Конкретизация В словарях лексема конкретизация толкуется следующим образом:

конкретизация – «действие по глаг. конкретизировать и конкретизироваться»

[Ушаков 1996. Том I: 1436], а «Конкретизировать – Давать конкретное выражение чему-н. Конкретизировать общую мысль» [Там же]. В [Ожегов 2004: 284] находим: конкретизировать – «представить в конкретном виде.

Конкретизировать общее положение».

Как и при обобщении, при конкретизации говорящего не устраивает уровень абстракции: если при обобщении говорящий поднимается на более высокий уровень абстракции, то при конкретизации, наоборот, спускается на более низкий уровень. Как отмечают И.М. Кобозева и Н.И. Лауфер, для говорящего «очевидно, что уровень рассмотрения темы, принятый А [автором исходной реплики – А.Н.], нерелевантен для данной ситуации общения»

[Кобозева, Лауфер 1994: 68]. В случае с конкретизацией этот уровень слишком абстрактен. И.М. Кобозева и Н.И. Лауфер приводят следующий пример, иллюстрирующий ситуацию конкретизации:

(20) – К сожалению, новое «Положение об условиях и порядке оказания психиатрической помощи» не даёт гарантий против злоупотреблений, не устанавливает конкретных и эффективных путей защиты прав больного. – Вы считаете, что и при данном «Положении» здорового человека можно признать душевнобольным и даже поместить его в психиатрическую лечебницу? (Пример из [Кобозева, Лауфер 1994: 65]).

Адресат сообщает, что имеется Q (новое «Положение…» не даёт гарантий против злоупотреблений…). Г в реплике-реакции формулирует свой выводуточнение, сделанный на основе слов адресата (Вы считаете, что и при данном «Положении» здорового человека можно признать душевнобольным и даже поместить его в психиатрическую лечебницу?). О том, что это вывод, в правильности которого Г не уверен, свидетельствует вопросительная форма предложения.

Таким образом, под конкретизацией мы будем понимать такие отношения между Q и Р, при которых говорящий, делая вывод, переходит на более низкую ступень абстракции.

2.2. Вывод, не содержащий новой информации В высказываниях, не привносящих новой информации, выражаются интерпретация, развёртывание и сокращение.

2.2.1. Интерпретация лингвистическое понимание интерпретации. Согласно [Кондаков 1975], «под интерпретацией понимается толкование, раскрытие смысла чего-либо, разъяснение того или иного текста» [Кондаков 1975: 204-205]. В [ФЭС 1989] интерпретация – это «основа любого процесса коммуникации, в ходе которого приходится истолковывать намерения и действия людей, их слова и жесты, произведения художественной литературы и музыки, искусства, знаковые системы» [ФЭС 1989: 220].

Однако, как было сказано выше, приведённые толкования верны для общефилософского понимания термина интерпретация, нас же интересует его лингвистический аспект. Отношения интерпретации анализировались в работах [Гловинская 1989], [Кустова 2000] и [Апресян 2006], в которых выделяется и описывается особая группа так называемых интерпретационных глаголов, и, с другой стороны, в [Кобозева, Лауфер 1994], где вводится понятие интерпретационный речевой акт (далее – ИРА).

Так, Ю.Д. Апресян в [Апресян 2006] исследует лексико-семантический класс предикатов, типа бросать тень, вредить, выгораживать, выручать, грешить, давить (на кого-то), злоупотреблять и проч., которые называет интерпретационными глаголами. Автор отмечает, что рассматриваемые глаголы «не обозначают никакого конкретного действия или состояния, а служат лишь для какой-то интерпретации (квалификации) другого, вполне конкретного действия или состояния» [Апресян 2006: 145]. По типу интерпретации автор делит исследуемые глаголы на пять групп: 1) этическая интерпретация (помогать, воскрешать, выгораживать, губить убивать и др.); 2) юридическая и религиозная интерпретация (нарушать правила, превышать полномочия, грешить, искушать и др.); 3) логическая, или истинностная интерпретация (ошибаться, заблуждаться, просчитаться и др.); 4) утилитарная интерпретация (выигрывать, оплошать, сплоховать3 и др.); 5) комбинированные интерпретации (изображать в чёрном цвете, приукрашивать, лакировать и др.) [Апресян 2006:

150]. Ю.Д. Апресян также отмечает, что «чаще всего интерпретируются либо чьито физические, речевые или ментальные действия, либо мнения человека, т.е. его контролируемые ментальные состояния. [Апресян 2006: 148].

Как подчёркивает Ю.Д. Апресян, интерпретация «представляет собою квалификацию конкретного действия или состояния человека с помощью готовой номенклатуры обобщённых ярлыков, т.е. подведение частного случая под общий случай особого рода (курсив мой – А.Н.)» [Апресян 2006: 148]. Так, конкретные действия ограбить, оставить боевой пост, разгласить государственную тайну типизируются в виде совершить преступление [Апресян 2006: 146].

интерпретационного значения: 1) интерпретационное значение как таковое принципиально двухактантно, 2) оба актанта являются предикатными, 3) один из предикатов обозначает конкретное действие, а второй – тип поведения, 4) «интерпретация всегда принадлежит говорящему» [Апресян 2006: 146-147].

следующим образом:

«Х роняет достоинство, делая Р = ‘Х сделал Р [пресуппозиция]; говорящий считает, что Р относится классу действий, показывающих, что человек, который их совершает, не ценит свою личность [ассерция]’» [Апресян 2006: 149].

М.Я. Гловинская приводит следующее толкование интерпретационного значения: «До момента речи имело место конкретное единичное действие;

говорящий, имея в виду это прошлое действие или его результат, в момент речи Ю.Д Апресян отмечает схожесть интерпретационных и оценочных глаголов и формулирует четкие различия между ними. Так, «в интерпретационных словах указание на конкретное действие образует пресуппозицию, а квалификация этого действия – ассерцию. В оценочных словах указание на определённое действие составляет ассерцию, а оценка образует модальную рамку» [Апресян 2006: 151].

Кроме того, интерпретационные слова свободно подвергаются отрицанию [Там же]. Однако, как подчеркивает Ю.Д. Апресян, имеются глаголы (клеветать, лакировать, обелять, очернять и т.д.), в которых совмещается интерпретационное и оценочные значения.

интерпретирует это действие как некий тип поведения» (цит. по [Апресян 2006:

146]).

Г.И. Кустова, описывая особенности интерпретационных предикатов, обращает внимание на то, что «общая идея таких предикатов состоит в том, что есть некоторая ситуация Р, происходящая в реальном (физическом) пространстве и времени, которая, однако, прямо не названа (ср.: – Он нарушил закон. – А что он сделал?), и есть её интерпретация, оценка с определённой точки зрения – её «нормативный» смысл, который и выражается соответствующим предикатом интерпретации. Этот смысл существует, естественно, не в физическом, а в информационном пространстве (курсив мой – А.Н.) – в пространстве человеческих мнений, установок, ценностей и т.п.» [Кустова 2000:

125].

Заметим, что для введения интерпретации могут использоваться дискурсивные слова, например, короче говоря:

(21) Древнее озеро Лэйк-Плэсид никогда ничем таким особенным не выделялось.

Озеро как озеро. Да и городок рядом с ним был тихий, сонный, короче говоря – обычный такой американский заштатный городишко (www.exler.ru).

С помощью короче говоря Г подводит своё описание городка Q (городок тихий, сонный) под более общий тип Р (обычный заштатный городишко).

В отличие от Ю.Д. Апресяна, И.М. Кобозева и Н.И. Лауфер рассматривают не конкретные интерпретирующие глаголы, а интерпретирующие речевые акты (далее – ИРА), например:

(22) – Вопрос первый: в какой мере ту почти тупиковую ситуацию, в какой находится страна, можно связать с марксистским учением? – Вы говорите о послушном следовании марксизму, что, возможно, и привело нас в тупик?

(Пример из [Кобозева, Лауфер 1994]).

результатом которого является состояние понимания, т.е. «извлечение из сообщения скрытой информации, эксплицирующейся лишь при наложении языковой информации на другие информационные структуры – психологические, социальные, нормативные, морально-этические и т.п.» [Кобозева, Лауфер 1994:

64-65].

И.М. Кобозева и Н.И. Лауфер перечисляют формальные показатели ИРА: 1) показатели причинно-следственной связи реплики с контекстом (значит, выходит, стало быть, итак, следовательно, таким образом, получается, что и т.д.); 2) показатели тождества содержания (то есть, иначе говоря, иными словами и т.п.); 3) показатели резюмирования (одним словом, короче говоря и т.п.); 4) экспликация модуса интерпретируемого (по-вашему, вы хотите сказать и т.п.); 5) экспликация модуса интерпретатора (если я вас правильно понял, из всего услышанного делаю вывод и т.п.); 6) экспликация семиотического отношения между интерпретируемой репликой и её смыслом (это означает) [Кобозева, Лауфер 1994:65].

Некоторые типы интерпретирующих речевых актов, описанные в [Кобозева, Лауфер 1994], содержат в себе отношения вывода, рассматриваемые в нашей работе. И.М. Кобозева в пособии «Категории интенциональности и когнитивности в современной лингвистике» пишет, что «интерпретатор производит с уже актуализованной информацией операции обобщения, конкретизации, оценивания, естественно-логического вывода (курсив мой – А.Н.) и установления аналогий, получая в результате то, что является действительным смыслом данного высказывания для данного интерпретатора» [Кобозева 2007: 28.

Цит. по pi.sfedu.ru], т.е. в ряде контекстов интерпретация подразумевает совершение интерпретатором логического вывода из услышанного.

Итак, вслед за Ю.Д Апресяном, под интерпретацией мы будем понимать подведение частного, конкретного случая (ситуации, действия) под общий случай (ситуацию, действие). Иными словами, Р является интерпретаций Q, если с помощью Р говорящий каким-то образом квалифицирует частную ситуацию Q, типизирует её, как показано в следующем примере:

(17) – Выпустите его! – Не могу. Он ограбил прохожего, а следовательно, совершил уголовное преступление.

В данном случае Г не сообщает новой информации, он лишь квалифицирует ограбление (Q) как уголовное преступление (Р).

2.2.2. Развёртывание Развёртывание (как и сокращение – см. далее) относится к числу таких отношений, при которых говорящий, делая вывод, не привносит никакой новой информации, он лишь «корректирует степень подробности высказывания»

[Кобозева, Лауфер 1994: 69].

Так, в (24) Г сообщает Q (он всё знает), а далее детализирует информацию (и про Ваську, и про дневник…):

(23) – Он всё знает, – задумчиво произнёс Пётр Сергеевич. – А значит, и про Ваську, и про его дневник, про нашу ложь...

При сокращении говорящий делает вывод, также не содержащий новой информации, но меняющий степень подробности сообщаемого. Рассмотрим следующий пример:

(24) – Никакого криминала в моём выступлении не было. Но, как видно, упоминание о культе личности не понравилось, могли не понравиться рассуждения о недостатках в экономической науке, в организации производства и др. Моё выступление как-то выпало из наметившейся тенденции к восхвалению наших успехов. – Итак, вашим выступление остались недовольны (Пример из [Кобозева, Лауфер 1994]).

Вывод Г (вашим выступлением остались недовольны), по сути, является лишь сокращением слов слушающего, т.е. лишь меняет степень подробности сообщаемого.

Итак, мы рассмотрели две большие группы отношений между языковыми единицами: объективные и субъективные. К первой группе относятся, в частности, отношения причины и цели, следствия и результата, а также условия, ко второй – обоснование и вывод. Под обоснованием мы понимаем такие отношения, при которых говорящий сообщает информацию Q и считает Q достаточным обоснованием для предположения Р. Под выводом мы будем понимать такие отношения между Q и Р, при которых Г на том основании, что имеет место Q, считает возможным утверждать, что Р.

Вывод может содержать или не содержать новую информацию, и в соответствии с этим мы различаем:

1) вывод, содержащий новую информацию, который представляет собой 2) вывод, не вносящий новой информации, который содержит См. следующую схему:

объект услови собств Рассмотр следующий пр (12) В окне гори свет, значит, дома кто Г видит, ч имеет место Q (в окне горит све вывод Р (дома кто-то есть). Сл опирая непоср редственн об окр ружающем мире. Так, для Г очевидн (это вх свет в окнах го необхо одимы дв посылк – назо (горит свет), а Q2 – знания и пре связыв (25) Её зовут М В данном случае второе высказывание некорректно, т.к. отсутствует посылка Q2 (все девушки по имени Маша красивые), которая связывала бы Q1 (её зовут Маша) и Р (она красивая).

Таким образом, ситуация вывода предполагает наличие следующих компонентов:

2) Q2 – знаний и представлений говорящего о мире, позволяющих ему сделать умозаключение;

В дальнейшем под термином основание мы будем понимать сумму посылок Q1 и Q2. Таким образом, можно утверждать, что ситуация вывода предполагает наличие двух компонентов: основания (Q) и вывода (P).

3.1. Характеристика основания вывода 3.1.1. Эксплицитное и имплицитное Анализ фактического материала показал, что основание вывода не всегда эксплицируется говорящим, ср.:

(26) Выпал снег, ударили морозы. Значит, зима пришла.

(27) (увидев свет в окне, Г произносит:) – Выходит, он уже дома! Можно заходить.

Если в (26) основание вывода Р (зима пришла) эксплицировано (выпал снег, ударили морозы), то в (27) основание вывода Р (он уже дома) остается невербализованным – это имплицитное основание.

Отметим, что информация, на основании которой делается умозаключение, чаще всего содержится в предшествующих высказываниях Г (см. (26)). Однако вывод Г может опираться и на содержание реплики адресата (см. (28)) или третьего лица (см. (29)):

(28) – Боюсь я за неё… Маша может разволноваться, забыть что-то… Но ты не подумай, она девочка старательная! Она усердно готовилась, дни и ночи напролёт головы не поднимала, всё с учебниками… – Значит, экзамен она сдаст на «отлично»! Не волнуйся!

(29) (Говорящий смотрит новости и после одного из увиденных сюжетов произносит): – Выходит, это народ виноват, что зарплату не платят?!

В (28) вывод экзамен она сдаст на «отлично» делается на основании слов адресата Она усердно готовилась, дни и ночи напролёт головы не поднимала, всё с учебниками, а в (29) – на основании услышанного в новостях.

Вербализованное основание может предшествовать выводу, подготавливая его, см. (30), или следовать за ним как его обоснование, см. (31):

(30) Он зашёл именно в этот дом, уверенно открыл именно этот ящик (следов поиска-то нет!), достал бумаги и ушёл. Следовательно, он знал, куда и зачем он идёт!

(31) Экскурсию сегодня, видимо, отменят: дождь льёт как из ведра!

Последовательность «основание-вывод» (О-В) встречается в наших примерах значительно чаще, чем последовательность «вывод-основание» (В-О). В свою очередь, последовательность В-О чаще всего реализуется в контекстах с маркером выходит – около 10% от всех случаев употребления:

(32) – Постой, постой, дядюшка, – сказал шут, – ведь и такое решение, выходит, не совсем справедливо: чем же виноват Фанге, коли он хромает и не мог быстро собрать стадо? (В. Скотт. Айвенго, перевод с английского Е.Г. Бекетова) Последовательность В-О также характерна для конструкций Значит, … раз…, Стало быть,... раз…, например:

(33) – Ну, допустим! – нахраписто сказал Трегубов. – Допустим, жена тут ни при чем. Значит, у тебя есть какие-то другие источники дохода, раз ты так доволен собой и своей жизнью… – Меня трудно назвать довольным жизнью, Трегубов, – сухо заметил Гуров (Н. Леонов, А. Макеев. Ментовская крыша).

3.1.2. Перцептивное и информативное Делая вывод, говорящий может основываться на информации, полученной разными способами. Как отмечает Е.С. Ярыгина, «обоснование осуществляется либо на основе знания, либо на основе восприятия говорящего. Следовательно, в компоненте обоснование воплощается либо модус знания, либо модус перцепции (или наблюдения): я знаю, что или я вижу, как/ слышу, как» [Ярыгина 2003: 174].

Таким образом, различаются:

1. перцептивная аргументация, т.е. аргументация, основанная на восприятии (визуальном, слуховом и проч.), см. (34);

2. информативная аргументация, см. (35):

(34) Аллан приехал буквально через час. Очевидно, перед выходом он побрился, потому что резкий запах мужских духов сразу заполнил комнату (Пример из [Ярыгина 2003]) (35) Очень сомнительно, чтобы избранный нами герой понравился читателям.

Дамам он не понравится, это можно сказать утвердительно, ибо дамы требуют, чтоб герой был решительное совершенство... (Пример из [Ярыгина 2003: 222]) С характеристикой основания с точки зрения способа получения информации (перцептивное/информативное) тесно связана ещё одна характеристика – источник информации, на основании которой делается вывод.

Источником информации могут быть наблюдения или мысли самого говорящего (в таком случае основанием для вывода служит «своя» информация), либо высказывания адресата или третьего лица («чужая» информация), например:

(36) Директор: Если я умер, то я не могу шевелиться. А ну-ка пошевелю рукой.

Шевелится. Ну-ка пошевелю ногой. Шевелится. А ну-ка пошевелю головой. Тоже шевелится. Значит, я жив. Ура! (Д. Хармс. Цирк Шардам).

(37) – А при старом режиме барин мой жил. – Буржуй? – Сам ты буржуй! Он не буржуй был. Предводитель дворянства. – Пролетарий, значит? (И. Ильф, Е.

Петров. Двенадцать стульев).

В (36) Г на основании своих же слов заключает, что он жив, таким образом, он основывается на «своей» информации. Напротив, в (37) Г делает вывод (Пролетарий, значит?) на основе слов собеседника, т. е. опираясь на «чужую»

информацию.

Противопоставление «своё» – «чужое» соотносится с категорией эвиденциальности, описанной, в частности, В.С. Храковским [Храковский 2007].

Данная категория «маркирует источники информации, выражаемой говорящим во время речевого сообщения» [Мельчук 1998: 199] (цит. по [Храковский 2007: 609]).

Эвиденциальность может быть прямой (в случае, если непосредственно говорящий получает/воспринимает сообщаемую информацию) или косвенной (в том случае, если говорящий получает информацию опосредованным путём).

Вывод из «чужих» слов, как правило, маркируют единицы, которые обычно используются в ответных репликах диалога (выходит, значит и т.д.). Напротив, итак, таким образом, следовательно, как правило, вводят вывод, сделанный на основе «своей» информации.

3.1.4. Нейтральное или неожиданное Информация, на основании которой делается вывод, может быть охарактеризована еще по одному параметру – с точки зрения ее соответствия знаниям и (или) представлениям Г о мире. Так, например, данная информация может оказаться неожиданной для говорящего – не соответствующей его картине мира. В таком случае неожиданным для Г (и противоречащим его взглядам) будет и сам вывод. Сравним следующие примеры:

(38) Дверь в дворницкую была притворена, но не на замке, стало быть, вероятнее всего было, что дворник дома (Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание).

(39) Через две минуты Коля понял в первый раз за три месяца супружеской жизни, что любимая женщина любит морковные, картофельные и гороховые сосиски гораздо меньше, чем он. – Значит, ты предпочитаешь собачину диетическому питанию? – закричал Коля… (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев).

В (38) Г не удивил тот факт, что дверь в дворницкую была притворена, – это новая для него информация, но она не вступает в противоречие с его представлениями о мире. В (39), напротив, умозаключение Г содержит не просто новую для него информацию – эта информация не соответствует его картине мира.

См. также:

(40) В квартире действительно кто-то был. – А вдруг это воры? – Перестань.

Они что там, по-твоему, уже целых два дня сидят?

Г делает вывод, опираясь на неожиданное для него предположение адресата, при этом содержанием вывода является информация, которая, по представлениям Г, не соответствует действительности.

3.2. Характеристика вывода 3.2.1. Актуальный и неактуальный вывод Актуальный вывод делается непосредственно в момент речи, когда Г реагирует на слова собеседника или на текущую ситуацию. Например:

(41) – Ваня! Что ты думаешь о князе? – Если он говорил искренно, то, по-моему, он человек вполне благородный. – Если он говорил искренно? Что это значит? Да разве он мог говорить неискренно? – И мне тоже кажется, – отвечал я. «Стало быть, у ней мелькает какая-то мысль, – подумал я про себя. – Странно!» (Ф.М.

Достоевский. Униженные и оскорблённые).

Неактуальный вывод – это вывод, о котором сообщается и который был сделан не в момент речи и необязательно говорящим, например:

(42) А Нерон окончательно понял, что дозволено ему все и что советчики ему, стало быть, не нужны (Е.Г. Рабинович. Вступительная статья к трагедиям Сенеки).

3.2.2. Субъект вывода С характеристикой вывода по параметру актуальности / неактуальности тесно связан параметр субъект вывода. Субъект вывода – это человек, делающий вывод, при этом субъектом может быть как сам Г, см., например, (41), так и третье лицо, например, в несобственно прямой речи (см. [Падучева 1996: 335Контекстом, в котором субъект вывода не совпадает с Г, является, например, (42).

Отметим, что субъектом актуального вывода всегда является говорящий.

3.2.3. Вывод о причине и вывод о следствии Ситуация Р, относительно которой делается вывод, может по-разному соотноситься с ситуацией Q, информация о которой стала основанием для умозаключения Г. Сравним с этой точки зрения примеры (44) и (45):

(43) В окнах горит свет. Значит, он уже дома.

(44) В это время он обычно уже дома. Значит, в окнах должен гореть свет.

В (43) говорящий констатирует факт Q (в окнах горит свет) и на его основании утверждает, что Р (он уже дома), при этом вывод делается о таких событиях, которые привели к положению дел Q, стали его причиной и предшествовали ему. Таким образом, можно сказать, что в (43) представлен вывод о причине Q. Напротив, в (44) делается вывод о следствии Q: если человек уже дома (Q), значит, в его окнах должен гореть свет (P). Данный вывод касается событий, которые последуют за Q.

Таким образом, высказывания, выражающие умозаключение, можно разделить на две группы в зависимости от того, как соотносится содержание умозаключения с информацией, на основании которой оно делается:

высказывания, содержащие 1) вывод о причине и 2) вывод о следствии. Приведём ещё несколько примеров:

(45) Маша готовится старательно и усердно – экзамен будет сдан на «отлично».

(46) Он, видимо, поручил ей что-то, потому что она быстро встала и вышла (Пример из [Иоанесян 1993]).

В (45) представлен вывод о следствии: Q, с точки зрения говорящего, должно привести к Р (Маша усердно готовится к экзамену, поэтому экзамен будет сдан на отлично). В (46), наоборот, Г делает вывод о возможной причине поведения девушки (Она быстро встала и вышла, видимо, потому, что ей что-то поручили).

Как отмечает Е.С. Ярыгина, в конструкциях типа (46) представлены семантически модифицированные причинно-следственные отношения: «”причина” трансформируется в компонент вывод и выражает не объективную существующую причину события или явления, а мнение или оценку субъекта мыслящего и говорящего» [Ярыгина 2003: 178]. Следствие же модифицируется в обоснование, которое «в действительности представляет собой логический довод, служащий основанием вывода и помогающий собеседнику понять, почему говорящий пришёл к данному заключению» [Там же]. При этом вывод «часто предположительности» [Ярыгина 2003: 179].

По мнению С.Г. Ильенко, особенностью подобных предложений «является то, что в придаточном (хотя оно и присоединяется причинным союзом) сообщается не о причине действия главного предложения, а о его следствии.

Однако это «следственное» предложение обогащается дополнительной функцией.

Выступая в качестве следствия действия главного предложения, оно в то же время является причиной предложения, которое допускается при сообщении о действии этого главного предложения» [Ильенко, 1963: 418]. Таким образом, по С.Г.

Ильенко, главное предложение выражает следствие и причину ситуации, описанной в придаточном предложении. Однако Е.С. Ярыгина считает иначе:

«КВО отражает не объективно существующие причинно-следственные отношения между двумя фактами реальной действительности, а установление субъектом причинно-следственной связи между мышлением и объективной действительностью: реальный факт действительности является для говорящего лишь поводом для выведения умозаключения» [Ярыгина 2003: 180].

Действительно, в (47) реальный факт (она зевает и у неё красные глаза) послужил поводом для того, чтобы Г мог сделать вывод Р (она работала всю ночь), в то время как сама структура предложения (связь главного и придаточного с помощью причинного союза) диктует иные отношения – в придаточном должна быть причина положении дел, описанного в главном:

(47) Должно быть, она всю ночь работала, потому что беспрестанно зевает, да и глаза красные.

3.2.4. Достоверный и недостоверный вывод Информация, составляющая содержание умозаключения, может быть охарактеризована с точки зрения ее соответствия действительности, т.е.

достоверности.

Следует иметь в виду, что само умозаключение Г всегда имеет субъективный статус, т.к. оно выражает мнение, сформировавшееся у Г на основании Q. Однако степень уверенности Г в том, что его мнение соответствует действительности, может быть различной. Сравним примеры:

(12) В окне горит свет, значит, дома кто-то есть.

(44) В это время он обычно уже дома. Значит, в окнах должен гореть свет.

(46) Он, видимо, поручил ей что-то, потому что она быстро встала и вышла.

(47) Должно быть, она всю ночь работала, потому что беспрестанно зевает, да и глаза красные.

В (12) информация, составляющая содержание вывода, представлена как достоверная: свет в окнах, увиденный Г, является, по его мнению, прямым свидетельством того, что дома кто-то есть. В остальных примерах Г высказывает предположение, которое, с его точки зрения, является хотя и наиболее вероятным, но не единственно возможным, на что указывает эпистемическое должен в (44) и эпистемические показатели контекстно-связанной и нехарактерной информации видимо в (46) и должно быть в (47) (о нехарактерной и контекстно-связанной информации см. [Яковлева 1994], [Иоанесян 1993]).

3.2.5. Дедуктивный и индуктивный вывод С достоверностью – недостоверностью информации, составляющей содержание вывода, тесно связано деление контекстов вывода на дедуктивные и индуктивные.

В логике принято выделять два типа умозаключений – дедуктивные и индуктивные. Согласно [ФС 1981], дедукция – это «доказательство или выведение утверждения (следствия) из одного или нескольких других утверждений (посылок) на основе законов логики, носящее достоверный характер» [Там же: 85]. В дедуктивных умозаключениях связи между посылками и заключениями имеют статус формально-логических законов, в силу чего при истинных посылках заключение всегда оказывается истинным.

Например:

Человек смертен.

Сократ – человек.

Сократ смертен.

В [СФТ 2007: 129] отмечается, что «в процессе дедукции не происходит приращение информации и отсутствует возможность достижения принципиально нового знания, ранее не содержащегося в посылках».

При дедуктивном умозаключении вывод делается про отдельный предметный класс на основе (абстрактного) класса в целом, то есть от общего к частному.

Приведём ещё несколько примеров дедуктивных умозаключений (примеры взяты [Ивин 1998]):

1) Если идёт дождь, земля является мокрой.

Идёт дождь.

Земля мокрая.

2) Если гелий металл, он электропроводен.

Гелий не электропроводен.

Гелий не металл.

В индуктивных умозаключениях «при истинности посылок и при соблюдении соответствующих логических процедур заключение в общем случае может оказаться как истинным, так и ложным» [Ивин, Никифоров 1998. Цит.по http://www.pseudology.org/Psyhology/LogikaSlovar/U.htm]. В [Ивин 1998] отмечается, что в индуктивном умозаключении «связь посылок и заключения опирается не на закон логики, а на некоторые фактические или психологические основания, не имеющие чисто формального характера. В таком умозаключении заключение не следует логически из посылок и может содержать информацию, отсутствующую в них. Достоверность посылок не означает поэтому достоверности выведенного из них индуктивно утверждения. Индукция даёт только вероятные, или правдоподобные, заключения, нуждающиеся в дальнейшей проверке» [Цит. по http://evartist.narod.ru/text8/45.htm]. В [ФЭС 1989:

207] под индукцией понимается «вид обобщения, связанный с предвосхищением результатов наблюдений и экспериментов на основе данных опытов».

В [Гусев 2010] предлагается следующий пример:

1. Марс движется.

2. Юпитер движется.

3. Венера движется.

4. Марс, Юпитер, Венера – это планеты.

5. Все планеты движутся.

В данном случае все посылки 1 – 4 истинны, но заключение 5 ложно. Д.А.

Гусев замечает, что «индуктивные выводы не достоверны, а вероятны» [Гусев 2010: 85]. В приведённом примере «сделано обобщение, которое почти всегда чревато ошибкой: вполне возможно наличие в группе каких-то исключений, и даже если множество объектов из некой группы характеризуются каким-то признаком, то это не означает с достоверностью, что таким признаком характеризуются все объекты данной группы» [Там же].

Под индуктивным умозаключением также понимают процесс логического вывода на основе перехода от частного положения к общему.

С лингвистической точки зрения умозаключения тоже можно разделить на дедуктивные и индуктивные. Рассмотрим следующую пару примеров:

(48) Идёт снег, значит, на улице холодно.

(49) На улице светит солнце. Значит, сейчас лето.

В (48) представлен дедуктивный вывод, поскольку имеется достоверная предпосылка (говорящий своими глазами видит, что идёт снег), из которой делается достоверный вывод (снег идёт только тогда, когда холодно). Пример (49) – это индуктивный вывод: при истинной посылке умозаключение получается ложным, поскольку солнце светит в любое время года, а не только летом.

3.2.6. Иллокутивные функции высказываний, выражающих вывод Как уже отмечалось выше (см. 3.2.4.), вывод – это мнение Г, сформированное на основе полученной им информации. Поэтому основная иллокутивная функция высказываний, содержащих вывод, – предположение, см.:

(50) – А разве любое предприятие может такую доверенность оформить? Тут ведь какая-то плановость есть. – Само собой – Выходит, эти жулики заранее знали, какая тут, в Москве, требуется доверенность, от какого предприятия. – Выходит, так (А. Адамов. Идёт розыск).

Если Г хочет, чтобы его предположение было верифицировано адресатом, он обращается к нему с вопросом:

(51) – Значит, норманны и есть тот народ, – спросил император, – который захватил и подчинил себе славный остров Британию? – Увы, это так, – ответил варяг. – Выходит, они воинственные и храбрые люди? – продолжал расспросы Алексей (В. Скотт. Граф Роберт Парижский, перевод с английского Б.Т.

Грибанова и Н.С. Надеждиной).

(52) Ни жена, ни вдова, ни девица? Выходит, вы никто? (У. Шекспир. Мера за меру, перевод О. Сороки) Вопросы, цель которых – получить информацию о том, к правильному ли умозаключению пришел Г, относятся к особому коммуникативному типу.

Сравним два примера:

(53) – Эх, куда бы сходить в выходной?.. – Ты был на выставке в Манеже? 4 – Нет, ещё не был.

(54) – Представляешь, там такие работы! А какие мастера! – Ты (что) был на выставке в Манеже? – Да, успел после работы заскочить.

Если в (53) говорящий хочет знать, был ли собеседник на выставке, то в (54) его интересует, правильно ли он интерпретировал слова собеседника, верный ли вывод он сделал из его слов. А.Н. Баранов и И.М. Кобозева [Баранов, Кобозева 1983] назвали высказывания типа (54) вопросами с неингерентной темой. «Когда говорящий задаёт вопрос с неингерентной темой, то пропозициональное содержание вопроса интересует его не само по себе, а в качестве возможного объяснения для ситуации, свидетелем или участником которой он является в момент речи» [Баранов, Кобозева 1983: 7. Цит. по http://otipl.philol.msu.ru], см.

также [Шатуновский 2001], [Шатуновский 2008]. Так, в (54) ситуация «ты был на выставке в Манеже» интересует Г как возможное объяснение высказываний адресата. Таким образом, предложения, формулирующие вывод, выражают специфический тип вопроса – вопрос с неингерентной темой.

Как отмечают А.Н. Баранов, И.М. Кобозева, когда задаётся «обычный»

вопрос, см. (53), то неясной для отвечающего может быть только причина интереса спрашивающего к теме вопроса, а для вопроса с неингерентной темой неясным может быть скорее всего тот элемент ситуации общения, из которого была выведена положительная альтернатива вопроса. Так, в ответ на вопрос Вы пишете стихи? несколько лучше звучит реплика Да (нет). А почему вы спрашиваете?, чем Да. А как вы догадались? или Нет. С чего вы взяли?; а в ответ на вопрос Вы (что) пишете стихи? больше подходит реплика Да. А как вы догадались? или Нет. Почему вы так решили?, чем Да (нет). А почему вы спрашиваете? [Баранов, Кобозева 1983: 10. Цит. по http://otipl.philol.msu.ru].

И.Б. Шатуновский, рассматривая вопросы с неингерентной темой как разновидность вопросов-предположений, обратил внимание на то, что они часто Здесь и далее подчёркнуты слова, на которые падает фразовое ударение.

содержат «окаменевшее местоимение что, являющееся «“следом“ полного диктального вопроса» [Шатуновский 2001: 264], например:

(55) Бледный, с выступившими под носом и на лбу каплями пота, с непородисто заросшим лицом, со вставленными в тёмные ободья глазами. Вот-вот упадёт. Я подхватил его под руку. «Ты что, заболел?» – спрашиваю. Он только слабо махнул рукой. (В. Астафьев. Затеси).

И.Б. Шатуновский замечает, что подобные вопросы можно «расшифровать»

(развернуть) следующим образом: «Верно ли моё предположение, что …?» [Там же], например, вопрос (55) можно развернуть так: «Верно ли мое предположение, что ты заболел?» По мнению исследователя, особенность вопросов с неингерентной темой заключается в том, что «диктальное содержание предположения адресату уже известно» [Там же], иными словами, для какоголибо предположения «нужно иметь основания, и эти основания так или иначе присутствуют в предшествующем тексте или ситуации (дискурсе)» [Шатуновский 2008: 913].

Отдельную группу с точки зрения своего функционального диапазона составляют высказывания-умозаключения, содержащие показатели авторизации по-твоему, по-вашему и проч. Особенность таких умозаключений состоит в том, что они встречаются исключительно в диалоге, в составе реплики-реакции Г на реплику-стимул адресата, и содержат в себе оценку этой реплики – несогласие Г.

Например:

(56) – То, что ты собрал компру чуть ли не на всех руководителей подразделений, – это, безусловно, твой плюс. – Да не собирал я ни на кого компру. – Верно! Не собирал! Ты её сразу на них же и выплёскивал. И это твой минус. Потому что врагов себе в результате нажил немерено. – Я что, сплетник, по-вашему? Да у меня под каждое слово факт подложен! – взбеленился Коломнин (С. Данилюк.

Бизнес-класс).

По мнению адресата, у Г (Коломнина) много компрометирующей информации, которую он регулярно и сознательно предаёт огласке, и в результате у него появилось очень много высокопоставленных врагов. Г, опираясь на свои компрометирующей информации – это распространение сплетен), сделал вывод, что адресат считает его сплетником, и в своей реплике-реакции выражает категорическое несогласие такой оценкой. Таким образом, реплика-стимул содержит основание для последующего вывода Г. Ответная же реплика (репликареакция) выражает несогласие Г с мнением адресата, причем несогласие категоричное и эмоциональное.

Наконец, высказывания, содержащие вывод, могут выражать побуждение адресата к неречевому действию.

На эту функцию конструкций вывода-обоснования указывает Е.С. Ярыгина [Ярыгина 2003: 189]. По мнению автора, вывод-побуждение «может выражаться долженствования» [Там же], например:

(57) Не правда ли, ты не любишь Мери? Ты не женишься на ней? Послушай, ты должен мне принести эту жертву: я потеряла для тебя все на свете (М.Ю.

Лермонтов. Герой нашего времени).

«В этом случае аргументируется не побуждение к действию (то есть воля говорящего), а модальность долженствования; свидетельством в пользу этого является логическое ударение на модальном прилагательном должен» [Там же].

Так, Г сообщает: я потеряла для тебя все на свете. Для говорящего этой информации достаточно, чтобы считать, что адресат должен сделать что-то (принести жертву).

Приведём ещё один пример:

(58) Не торопитесь учить своё чадо читать или считать. Не надо его неволить. Лучше поиграйте с ним или сходите на экскурсию. Речь сильно влияет на развитие мыслительных способностей – следовательно, тренируйте речевой аппарат и память (М. Хуторный. Незаконный экзамен. Пример из НКРЯ5).

Высказывание, содержащее вывод, побуждает слушающего к неречевому действию – тренируйте речевой аппарат и память.

Так помечаются примеры из Национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru).

§4. Выводы Глава I посвящена подробному описанию отношений вывода.

Вывод относится к числу так называемых субъективных отношений, т.е. к таким, которые устанавливаются между объективной ситуацией и мнением/суждением говорящего. Под выводом в данном диссертационном исследовании понимаются такие отношения, при которых на том основании, что имеет место Q, Г считает возможным утверждать, что Р.

Высказывания, содержащие вывод, могут вводить новую информацию, а могут модифицировать уже имеющуюся. К числу высказываний, вводящих новую информацию, относятся собственно вывод, обобщение и конкретизация, к группе высказываний, не привносящих новой информации, – интерпретация, развёртывание и сокращение.

В структуре ситуации вывода выделяются три компонента: Q1 (собственно основание), Q2 (знания и представления говорящего об окружающем мире) и вывод. Отсутствие хотя бы одного из названных компонентов не позволяет говорящему сделать вывод.

Компоненты ситуации вывода могут быть охарактеризованы по целому ряду параметров. Так, основание вывода может быть эксплицитным и имплицитным, перцептивным и информативным, «своим» и «чужим». Вывод, в свою очередь, может быть актуальным и неактуальным, достоверным и недостоверным, дедуктивным и индуктивным. Кроме того, вывод может делаться о причине или о следствии.

В Главе II речь пойдёт о показателях вывода.

Глава II. Маркеры вывода: их синтаксические свойства и общие Глава II посвящена способам оформления вывода в русском языке. Цель данной главы – выявить маркеры вывода и охарактеризовать их синтаксические свойства и общие особенности функционирования, а именно их место в предложении, способы оформления валентностей, связь с определенным типом текста и др.

§1. Выражение вывода 1.1. Маркированный и немаркированный вывод Оформляя вывод, говорящий может использовать или не использовать какие-либо специальные лексические средства – показатели вывода, иными словами, маркировать свое умозаключение или нет, ср.:

(1) Маша готовится старательно и усердно – экзамен будет сдан на «отлично».

(2) Вполне может быть, что её [реки Камбилеевка] название на ингушском созвучно названию реки в Ростовской области и на этом основании можно утверждать, что древние вайнахи жили на территории этой области (old.ingushetiyaru.org).

(3) А Нерон окончательно понял, что дозволено ему все и что советчики ему, стало быть, не нужны (Е.Г. Рабинович. Вступительная статья к трагедиям Сенеки).

В (1) первая часть бессоюзного сложного предложения вводит в рассмотрение ситуацию Q (Маша готовится старательно и усердно), а вторая часть содержит вывод Р, который Г делает на основе Q (экзамен будет сдан на «отлично»). При этом Г не использует специальных лексических показателей вывода, т.е. в данном случае вывод никак не маркирован. Напротив, в (2) и в (3) Г, вводя вывод Р (древние вайнахи жили на территории этой области, см. (2), и советчики ему не нужны, см. (3)), использует специальные показатели вывода: в (2) – синтаксическую конструкцию со знаменательной лексикой (на этом основании можно утверждать, что), в (3) – дискурсивную единицу (стало быть).

Рассмотрим способы маркирования вывода более подробно.

Говорящий может использовать или не использовать специальные лексические средства для обозначения основания, т.е. может маркировать его или нет, см.

(4) и (5):

(4) Судя по тому, что он опаздывает, для него не так важна сегодняшняя встреча, как для неё… (5) Он опаздывает, значит, для него не так важна сегодняшняя встреча, как для неё… Маркерами основания могут служить единицы на (том) основании, что, на основании чего-либо, на основе чего-либо, основываясь на, исходя из, опираясь на, судя по. Данные единицы разнородны и различаются, прежде всего, тем, что они вводят – основание факта вывода или основание содержания вывода. Рассмотрим следующие примеры:

(6) Когда любят, говорят об этом сами… Исходя из того, что он мне этого ни разу не сказал, я делала неутешительные выводы… (О. Зуева. Скажи что я тебе нужна... Пример из НКРЯ).

(7) И на сцене оказался маленького роста белокурый гражданин, судя по лицу, не брившийся около трёх недель (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).

В (6) исходя из вводит основание (он мне этого ни разу не сказал), за которым следует сообщение о факте умозаключения (я делала выводы). В (7) представлен уже итог умозаключения, т.е. содержание вывода (не брился около трёх недель).

Таким образом, имеет смысл различать две группы единиц, маркирующих основание: 1) маркеры основания факта вывода и 2) маркеры основания содержания вывода. К первой группе относятся подавляющее большинство маркеров основания: на (том) основании, что, на основании чего-либо, на основе чего-либо, основываясь на, исходя из, опираясь на. Во вторую группу входит судя по.

Важно, что при наличии маркированного основания последующий вывод не может вводиться специальными дискурсивными единицами. Иными словами, если говорящий использует специальные лексические средства для обозначения основания, то он не может употреблять дискурсивные показатели вывода (см.(8)), однако может использовать конструкции со знаменательной лексикой (см.(9)), ср.:

(8) *На основании того, что мы покорили эту вершину, значит, был установлен мировой рекорд.

(9) На основании того, что мы покорили эту вершину, я делаю вывод, что был установлен мировой рекорд.

Как уже отмечалось, вывод может быть маркирован специальными средствами, ср. (10) и (11):

(10) Залезем на вершину – установим мировой рекорд.

(11) Залезем на вершину – значит, установим мировой рекорд.

Подробнее о маркерах вывода см. 1.2.

1.2. Способы оформления вывода в русском языке Для оформления вывода Г может использовать либо конструкции со знаменательной лексикой, либо особые дискурсивные единицы.

К числу конструкций со знаменательными лексемами, используемых для оформления вывода, относятся из этого следует; на этом основании можно утверждать; из этого можно сделать вывод и т.д., см.:

(12) Под точкой предполагаемого столкновения обнаружили «область вмятия», где, в частности, мантия углубляется в ядро. «Вмятина» в ядре расположена в 700 километрах под поверхностью – и учёные говорят, что не ожидали увидеть следы «космической катастрофы» настолько глубоко. Из этого следует, что расплавленный слой не смог погасить удар – и волна распространилась дальше, оставив часть вещества «впечатанной» в ядро (www.lenta.ru).

Дискурсивные единицы, служащие для оформления вывода, делятся на несколько групп:

1) специальные показатели вывода значит, выходит, следовательно, стало (13) – Простите, Филипп Филиппыч, – пробормотал он, умильно смотря на него. – А что? – Виноват-с... того-с... Там Митрошка сидит-с. Так он, выходит, Филипп Филиппыч-с, подлец-с (Ф.М. Достоевский. Униженные и оскорблённые).

(14) – Да ведь ты же сама говорила сейчас Анне Андреевне, может быть, не пойдёшь из дому... ко всенощной. Стало быть, ты хотела и остаться; стало быть, не решилась ещё совершенно? (Ф.М. Достоевский. Униженные и оскорблённые).

2) единицы, обычно использующиеся при введении следствия: так что, (15) Где что стоит – все известно. На корешках все адреса прописаны и собственноручная подпись получателя. Так что никто, в случае чего, не отопрется (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев).

(16) Высота фонаря чуть больше трёх с половиной метров, так что, я думаю, он осветит не только укромные тропинки парка, но и крону вяза у забора.

(17) – Не могу до него дозвониться – он не берет трубку! – Он уехал в командировку, поэтому, я думаю, и не берёт трубку!

(18) Маша готовится усердно и, я думаю, сдаст экзамен на «отлично».

В приведенных примерах союзы так что, и и наречие поэтому используются именно как показатели вывода. Например, в (16) Г сообщает Q (Высота фонаря чуть больше трёх с половиной метров) и на основании Q делает вывод Р (он осветит укромные тропинки и крону вяза у забора). О том, что в данном случае выражается вывод, а не следствие, свидетельствует эпистемическое я думаю, которое указывает на умозаключение говорящего.

Сравним (16) с (19), где так что маркирует именно следствие:

(19) Ветер утих, так что корабли смогли выйти в море.

3) показатели обобщения короче говоря, в общем:

(20) Ты знаешь, мы в этом месяце купили телевизор, а тут ещё гости приехали.

— Короче говоря, тебе нужны деньги, так? (Пример из [Морковкин 1997]).

(21) – Пойдём завтра в кино? – Не знаю… У меня столько дел… Надо ещё и к бабушке съездить, и с собакой погулять… – В общем, отказываешься, всё ясно.

4) показатели авторизации по-твоему, по-вашему, ты думаешь, ты считаешь:

(22) – "Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом..." Вы знаете, что такое домкрат? – Ну, конечно, знаю.

Такой... Падает, одним словом. – Слушайте! "Домкрат (нем. Daumkraft) – одна из машин для поднятия значительных тяжестей. Обыкновенный простой Д., употребляемый для поднятия экипажей и т. п., состоит из подвижной зубчатой полосы, которую захватывает шестерня, вращаемая помощью рукоятки..." И этот прибор, по-вашему, обладает способностью стремительно падать? (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев).

5) эпистемические показатели безусловно, несомненно, бесспорно, наверно, вероятно, видимо, по-видимому, должно быть, может быть:

(23) Остап надел на голые ноги апельсинные штиблеты, прошёлся по комнате и начал: – Вы через какую границу? Польскую? Финляндскую? Румынскую?

Должно быть, дорогое удовольствие (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев).

Приведённые выше дискурсивные единицы неоднородны. Они различаются, во-первых, языковым статусом: среди них присутствуют как слова (значит, итак), так и фраземы (стало быть, таким образом и т.д.). Дискурсивные слова при этом различаются своей частеречной принадлежностью. Среди них имеются: 1) глагольные формы (значит, выходит), 2) наречия (поэтому, бесспорно), 3) модальные слова (итак, следовательно), 4) частицы (так), 5) союзы (так что, и).

Во-вторых, данные единицы можно разделить на две группы, исходя из традиции их описания. В первую группу войдут значит, выходит, следовательно, стало быть, итак, таким образом, а также союзы так что и и, наречие поэтому и показатель обобщения короче говоря – единицы, которые принято относить к показателям вывода (см. [АГ 1970], [АГ 1980], [Ефремова 2001], [Иорданская, Мельчук 2007], [МАС], [Морковкин 1997], [Ожегов, Шведова 1993], [Ушаков 1996]).

С другой стороны, в приведённый выше список вошли единицы, которые обычно не рассматриваются как показатели вывода. Таковыми являются эпистемические показатели и показатели авторизации по-твоему, по-вашему, ты думаешь, ты считаешь и т.п. Рассмотрим эти единицы более подробно.

К числу эпистемических операторов относятся безусловно, бесспорно, несомненно, наверно, видимо, по-видимому, должно быть, может быть, определённо, явно, кажется, как будто, вроде и др. Как показала Е.С. Яковлева, данные единицы «являются текстовыми экспликаторами не только количества, но и качества информации, на основе которой высказывание было сформулировано» [Яковлева 1994: 218]. На основе качества информации Е.С. Яковлева выделяет характерную и нехарактерную информацию. В первом случае информация позволяет Г-ему судить о ситуации «без привлечения логического вывода и общих знаний» [Яковлева 1994: 219]). А во втором случае Г не может «судить о событии А без привлечения логического вывода» [Там же].

К показателям характерной информации Е.С. Яковлева относит кажется, как будто, вроде, явно, определённо:

(24) От Ивана, кажется / явно / определённо, пахнет одеколоном.

В приведённом примере информация (от Ивана пахнет одеколоном) «получена говорящим в результате чувственного восприятия уже знакомого по предыдущему опыту объекта» [Яковлева 1994: 219].

К показателям нехарактерной информации Е.С. Яковлева относит единицы наверно, видимо, по-видимому, вероятно, должно быть, может быть, бесспорно, безусловно, несомненно, см.:

(25) Наверно, Иван вернулся, потому что у него в окне горит свет (Пример из [Яковлева 1994]).

В (25) «говорящий делает предположение «Иван вернулся», используя логический вывод, в основе которого лежат косвенные данные: «в окне у Ивана горит свет» [Там же].

Далее, на основе степени достоверности информации Е.С. Яковлева делит характерную и нехарактерную информацию на достаточную (достоверную) и недостаточную (недостоверную). Е.С. Яковлева отмечает: «”Недостаточность” в семантике показателей характерной информации (кажется, как будто) предполагает какие-то помехи в «канале восприятия»: либо воспринимаемые признаки слабо выражены, либо само восприятие затруднено (плохо видно, слышно и т.д.).

Другими словами, характерная информация подразумевает недостаточность поступления информации извне. В рамках же нехарактерной информации недостаточность не соотносится прямо с внешним миром. Здесь, скорее, подразумевается отсутствие уверенности говорящего относительно всей ситуации в целом» [Яковлева 1994: 232]. Показателями характерной достаточной информации являются единицы явно, определённо; характерной недостаточной – кажется, как будто, вроде; нехарактерной достаточной – бесспорно, несомненно, безусловно; нехарактерной недостаточной – наверно, вероятно, может быть [Яковлева 1994: 219Например:

(26) Он, впрочем, привык к своему дому и даже в каком-то смысле его любил. Так, вероятно, старый дуб ощущает свои мозолистые, выпершие из земли корни (Пример из [Яковлева 1994]).

В данном случае говорящий формулирует своё высказывание на основе нехарактерной недостаточной информации, поскольку описываемая ситуация (старый дуб ощущает свои мозолистые, выпершие из земли корни) «в принципе не доступна чувственному восприятию» [Яковлева 1994: 229]. Напротив, в (27), описывая ситуацию, Г основывается на характерной недостаточной информации, т.к., во-первых, описывается ситуация чувственного восприятия, а во-вторых, информация о событии А позволят Г-ему «судить об А без привлечения логического вывода и общих знаний» [Яковлева 1994: 219]:

(27) Она долго оглядывает себя и думает: «Да, кажется, левый глаз несколько темнее правого… Нет, кажется, правый глаз темнее левого…» (Пример из [Яковлева 1994]).

Наконец, среди показателей характерной и нехарактерной недостаточной информации Е.С. Яковлева выделяет такие, которые указывают, что на основании имеющейся информации говорящий может сделать некоторое утверждение (т.е.

может трактовать ситуацию). К этим единицам относятся: 1) показатель характерной информации кажется и 2) показатели нехарактерной информации наверно, вероятно, должно быть [Яковлева 1994: 238]. Например:

(28) Как Одоевский смеётся! Я, кажется, влюблена в него сегодня (Пример из [Яковлева 1994]).

В приведённом примере слово кажется свидетельствует не только о наличии у Г характерной информации о предмете речи, но ещё и «указывает, что на основе имеющейся информации можно сделать утверждение с некоторой долей осторожности о соответствии содержания высказывания действительности (т.е.

трактовать ситуацию)» [Там же].

Напротив, в (29) слово наверно указывает на то, что Г владеет нехарактерной информацией о ситуации Р, т.е. он судит о Р с помощью логического вывода:

(29) Уже потом я понял…., что будь записка адресована мне, её, наверно подсунули бы под мою дверь (Пример из [Яковлева 1994]).

С другой стороны, эпистемические показатели могут указывать и на отсутствие у говорящего однозначной трактовки ситуации – это показатели 1) характерной информации как будто и вроде и 2) нехарактерной информации возможно, может быть:

(30) Обрадовался ли Петрушка приезду барина, неизвестно, по крайней мере они перемигнулись с Селифаном, и обыкновенно суровая его наружность на этот раз как будто несколько прояснилась (Н.В. Гоголь. Мёртвые души).

В данном случае Г владеет характерной информацией о ситуации Р (обыкновенно суровая его наружность несколько прояснилась), однако ему этой информации недостаточно, чтобы однозначно трактовать ситуацию.

В (31) Г владеет нехарактерной информацией о Р. Его суждение о ситуации «с одинаковой степенью вероятности может быть как подтверждено, так опровергнуто» [Яковлева 1994: 234]:

(31) Может быть, всё это было и не очень художественно, но во всяком случае фантастично, и весьма понравилось публике (Пример из [Яковлева 1994]).

Классификация Е.С. Яковлевой впоследствии была дополнена Е.Р. Иоанесян [Иоанесян 1993]. В отличие от Е.С. Яковлевой, Е.Р. Иоанесян предлагает тернарную классификацию показателей достоверности в зависимости от того, сформулировано ли суждение:

1) на основе характерной информации (т.е. на основе личного контакта субъекта с объектом) – кажется;

2) на основе нехарактерной информации (т.е. при отсутствии любого контакта) – наверно;

3) на основе контекстно-связанной информации (т.е. суждение строится на основе опосредованного контакта) [Иоанесян 1993: 89-90].

К последней группе Е.Р. Иоанесян относит такие единицы, как видимо и повидимому. Е.Р. Иоанесян замечает, что «видимо не может употребляться в тех случаях, когда Г формирует своё высказывание на основании только логического вывода» [Иоанесян 1993: 90], например:

(32) А сейчас хорошо на Клязьме. Теперь уж соловьи, наверное (*видимо), поют (Пример из [Иоанесян 1993]).

В данном случае невозможно заменить показатель нехарактерной информации наверное на видимо, поскольку у Г нет возможности непосредственно участвовать в описываемой ситуации, и это сближает видимо с показателями характерной информации. Но в то же время видимо может употребляться в контекстах, в которых используются показатель нехарактерной информации:

(33) [Г описывает свой разговор по телефону] Таня жаловалась на маму, но вдруг резко изменила тему, начала говорить что-то об отпуске – видимо (наверное), кто-то вошёл в комнату (Пример из [Иоанесян 1993]).

Таким образом, Е.Р. Иоанесян доказывает, что видимо является «промежуточным элементом между показателями характерной (кажется, как будто) и показателей нехарактерной (наверное, вероятно) информации» и «свидетельствует о привлечении говорящим логического вывода при формировании суждения о наличии ситуации Р и о построении этого логического вывода на основе непосредственного восприятия или контакта с описываемой предметной ситуацией, на основе анализа элементов ситуации Р или её возможных следствий» [Иоанесян 1993: 91].

Итак, опираясь на работы Е.С. Яковлевой и Е.Р. Иоанесян, мы можем выделить следующие группы эпистемических показателей:

трактовка квазитрактовка трактовка квазитрактовка Как показал анализ материала, при оформлении вывода могут использоваться, во-первых, показатели нехарактерной достаточной информации (бесспорно, несомненно, безусловно), во-вторых, показатели нехарактерной недостаточной информации, указывающие на возможность трактовки ситуации (вероятно, должно быть, наверно), и, в-третьих, показатели контекстно-связанной информации (видимо, по-видимому). Именно эти единицы способны оформлять вывод Г, который он делает на основе имеющейся информации о некоторой ситуации, например:

(34) В комнате горит свет. Бесспорно, там кто-то есть.

(35) – Ну, слушайте... уж поверьте, если бы я не имел права спрашивать вас, наверно, меня бы сюда не пустили (В. Шукшин. А поутру они проснулись...).

(36) Он, видимо, поручил ей что-то, потому что она быстро встала и вышла (Пример из [Иоанесян 1993]).

Так, в (34) Г делает логический вывод. При этом информация, на основе которой Г делает вывод, является достаточной (т.е. достоверной). Напротив, в (35) Г строит умозаключение на основе недостаточной (недостоверной) и нехарактерной информации. В (36) же Г высказывает своё суждение на основе опосредованного контакта с ситуацией.

Общая особенность указанных единиц состоит в том, что они дают эпистемическую оценку вывода говорящего, т.е. характеризуют полученную информацию с точки зрения достаточности и недостаточности.