«Социальный механизм взаимодействия полиции и институтов гражданского общества ...»

8. Обосновано, что общественным регулятором социального механизма взаимодействия полиции и институтов гражданского общества является социальный контроль, который фиксирует границы, рамки, содержание поведения людей и вносит порядок и организованность в систему социальных связей и зависимостей, то есть вносит определенность в регулирование общественных отношений в вопросах правопорядка и обеспечения безопасности граждан.

9. Установлена зависимость социального контроля в деятельности институтов гражданского общества от устойчивости, непрерывности и объективности оценок деятельности полиции по обеспечению правопорядка и безопасности жизнедеятельности граждан.

10. Обосновано, что социальный контроль обеспечивает воспроизводство нормативно-ценностной системы общественных отношений, придает социальным действиям предметность и направленность на противодействие коррупции, мошенничеству, различным формам преступной деятельности и стабилизирует взаимодействие полиции и институтов гражданского общества в решении общественно-значимых задач.

Практическое значение проведенного исследования состоит в следующем:

­ теоретические положения диссертации используются в учебном процессе в вузах по курсам «Социология», «Социология управления» и «Социальная криминология», а также на специальных учебных курсах ­ практические рекомендации использованы при подготовке организационно-распорядительных документов, регламентирующих отношения правоохранительных органов с гражданами и общественными ­ целесообразно использовать практические рекомендации по взаимодействию полиции и институтов гражданского общества в деятельности органов МВД РФ и при подготовке новой редакции Федерального Апробация теоретических и практических положений диссертации осуществлена на международных (2011-2013 гг.) и всероссийских (2009-2013 гг.) научно-практических конференциях, а также при подготовке информационноаналитических данных по исследуемой проблеме.

Структура диссертационной работы состоит из введения, четырех глав и заключения, списка используемой литературы.

По результатам исследования опубликовано 67 научных трудов общим объемом 149,1 п.л. (лично 103,0 п.л.), в т.ч. 48 основных научных трудов, в т.ч. 3 монографии общим объемом 34,2 п.л. (лично 32,8 п.л.), 17 статей в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ общим объемом 12,8 п.л. (лично 12,1 п.л.).

Глава I. Гражданское общество как объект социологического 1.1. Концептуальное развитие теории гражданского общества Исследование социально-экономических процессов, происходящих в обществе, своими корнями уходит к временам развития античной философии. В триумвирате город-государство-гражданин Аристотель определял сущностные характеристики «гражданина» и не считал ими всех тех, кто живет в государстве, и без которых государство не могло бы существовать. Чтобы быть гражданином, полагал он, необходимо принимать участие в управлении, принятии законов, реализующих справедливость, иметь необходимое свободное время для участия в управлении государством1. И далее. Аристотель утверждал, что ценности, справедливость, разумность любого государства имеют столько же силы, сколько ее имеет каждый отдельный гражданин, и что чертой гражданского характера является участие в решении проблем государства2.

В последние два столетия проблема гражданского общества стала связываться с процессами либерально-демократического развития, когда возникла необходимость нормативного или законодательного закрепления отношений между гражданами, с одной стороны, и между обществом и государством – с другой3.

В этот период гражданское общество воспринималось как неотъемлемая сфера деятельности государства, которое или в котором происходит развитие взаимоотношений между индивидами, объединенными для достижения общих целей, предполагающих уважение права или законопослушание. При этом заметим, что гражданское общество соотносится с гражданином и гражданственностью, характеризующие роль индивида в качестве гражданина как члена гражданского общества, находящегося во взаимоотношениях с государством4.

См. подробнее: Город-государство и гражданин в кн.: Дж. Реале, Д. Антисери Западная философия от истоков до наших дней. I Античность. – ТОО ТК «Петрополис», 1994, с. 159.

Токвиль А. Демократия в Америке. – М.: Прогресс, 1992.

Ehrenberg J. Civil Society: the Critical History of an Idea. N. Y.: New York University Press, 1999.

Разграничение понятия «государство» и «гражданское общество» по своей сути объясняет современную форму гражданского общества в системе государственных отношений и определяет меры, осуществляемые со стороны государства, его охраны от деспотизма со стороны государства и его институтов посредством самоорганизации общества, обеспечения правовых норм и правил защиты жизни граждан, а также их свободы и прав на владение собственностью.

Шефтсбери А., размышляя над отношениями между людьми, отмечал, что человек, хотя и является сам по себе автономной системой, не может считаться в равной мере автономным по отношению ко всему остальному – обществу, государству; он человек, связан непосредственно с ними и является их частью. И далее А. Шефтсбери подчеркивает, что иметь сильные и щедрые естественные наклонности к общественному благу, означает иметь главное средство и силу для чувства удовлетворения, а при их отсутствии означает для человека несчастье и беды и, наконец, если человек имеет наклонности, идущие в разрез с общественными интересами, означает быть неизлечимо несчастным1.

Наиболее развернутый анализ понятия и практики гражданского общества, его взаимодействия и соотношения с государством дает Гегель, рассматривающий его как промежуточный институт между семьей и политическими отношениями в рамках государства.

Анализ Гегелевской «системы», изложенной в «Феноменологии духа» и в «Философии права» (1812) позволяет утверждать, что он один из первых определил сущностные характеристики гражданского общества, в основе которых дифференциация, выступающая между семьей и государством, между государством и гражданским обществом. Согласно Гегелю, каждое самосознание присущее этому триумвирату, нуждается в другом самосознании и их борьба должна иметь исходом не смерть одного из них, но подчинение одного другому2.

Тем самым, Гегелю удается выявить и проследить диалектическую связь меду индивидуальной свободой и взаимозависимостью людей и сословий в общеA.A.C.Shaftesbury: Saggio sulla virtu e el merito, a cura di E. Garin, Einaudi, Torino, 1946.

Hegel. Fenomenologia dello spirito. 2 voll, Firenze,1974; Enciclopedia dell scienze filosofiche in compendio, Bari, 1980.

стве, указать на важнейшую роль государства в процессе гармонизации интересов в обществе. В конечном счете такой анализ дает возможность преодолеть примитивное противопоставление свободы и необходимости, эгоизма и солидарности.

Исходным пониманием временных трансформаций гражданского общества является работа К. Маркса «К критике политической экономии»1, в которой он обосновал связь категории «гражданское общество» с производственными отношениями и экономическим развитием общества. По его утверждению различные формы государственного устройства и присущие им правовые отношения не могут быть поняты ни из самих себя (человека – В.П.), ни из так называемого общего развития человеческого духа, т.к. коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых является признаком гражданского общества.

Целый ряд западных исследователей связывают современные трансформации гражданского общества с необходимостью демократизации общественных отношений и трактуют его как сферу социальной интеракции, находящуюся меду экономикой и государством, а ее составляют семья, общественные организации и объединения, социальные движения2.

Несколько другой позиции в отношении понимания сущности современного гражданского общества придерживается Дж. Кин3, который придает ему смысловое значение инструмента общественных трансформаций. В свою очередь К.

Кумар4 уточняет положение, по которому исследование гражданского общества должно быть предметно-ориентированным в контексте сложившихся общественных отношений, традиций.

Заслуживает внимания мысль Дж. Холла5, что демократия может быть и не гражданской, хотя мы ценим демократию прежде всего потому, что она подразумевает практику гражданских отношений. Аналогично можно утверждать, что либеральное общество не тождественно гражданскому обществу, поскольку личМаркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 4. М., 1986, с. 137.

Cohen J., Arato A. Civil Society and Political Theory. MIT Press, Cambridge Mass, 1994, p. 26.

Kean J. Civil Society: Old Images, New Visions Cambridge: Polity Press, 1998, p. 33.

Kumar K. Spoleczenstwo obywatelskie: rozwazania nad uzytecznoscia historycznego terminu// Ani ksiaze?, ani kupiec: Obywatel… S. 317.

Hall J. Civil Society: Theory, History, Comparison. Cambridge: Polity Press, 1995, P. 26.

ные свободы и права не обязательно подразумевают гражданскую ответственность, солидарность и самоорганизацию общества.

Если принять за основу структуризацию взаимоотношений: гражданское общество – государство; гражданское общество – демократическое развитие общественных отношений; гражданское общество – экономическое развитие, то возникает вполне очевидный вопрос о необходимости определения системы взаимоотношений между ними посредством конструктивного взаимодействия.

Рассмотрим, какие основания имеют место быть к этому положению вещей.

В современной интерпретации Локка человек рассматривается в них как имеющий естественные права, а государство – как нечто формируемое вследствие соглашения индивидов для охраны их прав. Для определения такого типа общества иногда применяется термин «цивилизованный». Цивилизованное общество как пространство свободной деятельности индивидов, не объединенных общей целью, выступает в качестве сферы, находящейся вне государства или даже вне отношений с государством1.

В пространстве свободной деятельности индивидов, в случае их взаимодействия, возможна сбалансированность в обществе между правами и обязанностями граждан, а также между автономией личности и общими ценностями. Гражданское общество выступает гарантом обеспечения свободы индивида, а государство призвано ему в этом помочь. Последнее выступает как динамично развивающееся социальное пространство самоорганизующихся сообществ и объединений, потенциал которых позволяет создать сильную структуру, не зависимую от государства. Государственные институты при этом должны выполнять служебную роль, законодательные функции, обеспечивать правовые рамки для разрешения социальных конфликтов, а также защищать общество от неравенства и тирании2. В этом случае, видимо не вызывает сомнений, то обстоятельство, что государство призвано содействовать смягчению социальных конфликтов и напряженности, чтобы гражданское, или цивилизованное, общество не превратилось в нецивилизованное Bukowski M. The Shifting Meanings of Civil and Civic Society in Poland// Civil Society: Challenging Western Models/ C. Hann, E Dunn (ed.) London, New York, 1996. P. 80-84.

Pietrzyk D. Spor o pojecie spoleczenstwa obywatelskiego. Wspolczesna debata i jej zrodla. Wroclaw:

Wydawnictwo Uniwersytetu Wroclawskiego, 2004. S. 221.

общество (uncivil society). Расширение сферы деятельности гражданского общества не предполагает минимизации роли государства в духе неоконсерваторов, поскольку такой подход ведет к образованию «аполитичного», «атомизированного»

гражданского общества. При этом гражданское общество является определяющим фактором создания демократической системы правления в государстве. Можно также полагать, что успешное развитие гражданского общества зависит от развития демократии, создающей институциональные рамки для его функционирования. Но, с другой стороны, уровень и качество демократии зависят от того, каково само гражданское общество. Без сильного гражданского общества, способного к самоорганизации, к воздействию на процессы принятия решений на основе развитой публичной сферы, демократия, по мнению некоторых авторов, превращается в плебисцит: «…демократия в западном мире настолько редуцирована по форме и содержанию, что представляет собой нечто немногим большее, чем плебисцит»1.

Одновременно необходимо обратить внимание в современных трансформациях гражданского общества на экономическое развитие государства2. И это обусловлено тем обстоятельством, что хозяйственная система превалирующих экономических отношений, например, рыночных отношений, является одним из основных элементов существования гражданского общества. По утверждению Д.

Юма, абсолютно необходимым для функционирования коммерческого общества было правление не демократическое, а стабильное (regular government), то есть правовое государство3. Вместе с тем, достаточно распространенным является мнение о том, что в экономическом аспекте гражданское общество является пассивным, так как лишено финансово-экономических и материальных ресурсов, то есть собственности; экономические организации, например, прфзоюзы, хотя и имеют собственность, но действуют вне гражданского общества; желаемая свобода, столь желаемое для гражданского общества не является свободой в сфере экономических отношений и т.д.

Hirst P. Democracy and Civil Society// Reinventing Democracy/ P. Q. Hirst, S. Khilnani (eds.). Oxford:

Blackwell, 1996. P. 91.

Гражданское общество: экономический и политический подходы.- М.: Моск. центр Карнеги, 2005, с. 29.

Gelliner E. Spoleczenstwo obywatelskie w perspektywie historycznej// Ani ksiaze, ani kupiec: Obywatel… S. 88.

Однако, как справедливо отмечал Д. Кин, субъекты экономической сферы, или ее акторы, для достижения своих целей используют и такие внутренние источники «социального капитала», как доверие, ответственность, честность, поскольку сфера экономики находится в более широком контексте гражданского общества. Может быть, несколько категорично то, что он свою аргументацию заключает таким утверждением: «Там, где нет рынка, гражданское общество не может сохраниться, но с другой стороны, где нет гражданского общества, не может существовать и рынок»1.

Но если принять во внимание то обстоятельство, что человек как неотъемлемая часть гражданского общества участвует непосредственно в экономической деятельности и является субъектом экономических отношений, то можно утверждать, что сфера деятельности гражданского общества напрямую связана со сферой экономики государства.

Экономическая сфера государства выполняет функции стабилизации социальной структуры и в то же время служат своеобразными «рецепторами», принимающими от гражданского общества сигналы, направленные в адрес государства и экономики.

Т. И. Заславская, исследуя социоструктурный аспект трансформации российского общества, а также анализируя деятельные позиции различных социальных групп, пришла к выводу о том, что в России формируется трансформационная структура общества. «Трансформационная структура, - пишет она, - отражает системное качество общества, особо значимое в период крутых перемен – его способность и готовность к саморазвитию, в том числе путем радикального преобразования и обновления своих базовых институтов и социальной структуры.

Это важнейшее качество общества определяется соотношением, сравнительной влиятельностью и активностью социальных сил, заинтересованных в разных сценариях общественного развития и прилагающих существенные усилия к тому, чтобы эти сценарии реализовывались на практике».2 И, как следствие, она опреKeane J. Op. cit. P. 19.

Заславская Т. И. Социоструктурный аспект трансформации российского общества // Социологические исследования. 2001. № 8. С. 4.

деляет реформаторский потенциал общества в контексте установок и деятельности элит, включая верхний слой бюрократии, то есть групп, оказывающих целенаправленное институциональное воздействие на ход трансформационного процесса. Эти группы разрабатывают новые правила игры, облекают их в правовую форму, организуют и контролируют их выполнение, естественно, не забывая о своих частных интересах.

Задачи элит, во многом, характеризуются фиксированными действиями:

развитием предпринимательства, преобразованием институтов социальной сферы:

здравоохранения, образования, науки, культуры, социальной защиты, социального партнерства и т.д. Для большинства граждан в этой связи характерна адаптационная позиция, которая практически не оказывает какого-либо влияния на процессы общественного развития, и которые, как правило, являются заложниками чуждых, сформированных российской элитой, общественных трансформаций. По сути, на лицо социокультурное противоречие, которое характеризуется тем, что очень небольшая группа граждан, входящих в так называемую элиту, представляет интересы основной массы населения страны, хотя эти интересы, обусловленные состоянием социального неравенства, могут быть прямо противоположными.

С.В.Патрушев и А. Д. Хлопин отмечали, что в последнее десятилетие происходило нарастание разрыва между «должным» и «сущим», т.е. углубление противоречия между культурно-ценностным идеалом и восприятием социальной реальности, углубление социокультурного противоречия. К наименее желаемым ценностным основаниям, относятся как раз те нормативные ориентации, что признаются респондентами самыми важными для современного российского порядка. Выявленные расхождения устойчивы, наблюдаются в разных средах, и признаков существенных изменений пока не прослеживается.1 По П. Бергеру и Т. Лукману представленные данные можно трактовать и с точки зрения легитимации и легитимности социального и политического порядка. См. подробнее: Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Социокультурный раскол и проблемы политической трансформации России. – М.: 2007.

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М.: Медиум, 1995, с. 153.

Нарушение сложившегося социального порядка стало одной из причин криминализации общественных отношений,1 появления так называемых «крыш», зачастую называемых одной из ветвей власти, по крайней мере, власти, оцениваемой по степени влияния на процессы экономического развития. Это касается вопросов захвата собственности, роста числа посредников в системе экономических трансформаций, концентрации функций управления экономикой и неэффективной работы государственных институтов, если она имеет место длительный период времени со все повторяющимися просчетами, вызывает все более социальное возмущение у различных слоев населения. Это возмущение носит накопительный характер: от обсуждения и осуждения до отчуждения от происходящих событий.

По экспертным оценкам ряда специалистов в области психологии, социологии и политологии процесс отстранения населения от реализуемой экономической реформы в стране, а также событий, с ней связанных, неизбежно приведет не только к стагнации государственного управления, но и, в конечном счете, к утрате жизнеспособности государства. М. Фридмен в этом контексте говорил о том, что без работающего института государства невозможна свободная экономика.2 Рыночная экономика без организации профессиональной деятельности, без профессионального управления, без соблюдения законопорядка (подчеркнуто нами – В.П.), без включения в экономические, политические и социальные процессы широких слоев населения перестает быть таковой и становится по определению олигархической.

Анализ процессов реформирования экономики показал, что наметилась явная и никем не оспариваемая тенденция утраты управления во всех без исключения хозяйственных звеньях. В массовом сознании формируется мнение о том, что причиной этому является административный произвол чиновников (40,9%), анархия при использовании управленческих решений (20,1%), преобладание собственных интересов над государственными (60,8%), рост социальной криминологии (54,2%).

См. подробнее: Потемкин В. К., Копейкин Г. К., Оленев Р. Г. Социальная криминология: диагностика и правоприменительные инициативы. – СПб.: РАЕН, Секция «Экономика и социология», Санкт-Петербургское отделение, 2005, с. 195.

См. Фридмен М. Капитализм и свобода. № V, 1982, с. 48.

В связи с этим, по нашему мнению, реакцией на складывающуюся ситуацию может стать социальный механизм взаимодействия (коммуникации) полиции и институтов гражданского общества, определяющими принципами которого являются продуктивное сотрудничество, максимальное обобщение целей, информационное обогащение взаимодействующих сторон, повышение взаимной социальной и правовой ответственности. Социальный механизм взаимодействия, если взять за основу положения О.Больного и Э. Мунье, есть ни что иное как общественный договор, в основе которого заложен контакт, участники которого связаны и ограничены в своих действиях обоюдными обязательствами.

Институты гражданского общества – это, по своей сути, система обеспечения социокультурной, духовной, организационно-правовой сфер жизнедеятельности и жизнеобеспечения граждан Российской Федерации.

Структурный компонент институтов гражданского общества обосновал Т.Янссон,1 считавший, что при их описаниях и характеристиках мы имеем дело со своеобразным «треугольником»: государство находится наверху, а внизу, с одной стороны – местное самоуправление, муниципалитеты, относящиеся к общественной сфере и государству; с другой стороны (также внизу) – добровольные объединения, помещающиеся в «частной, социальной, свободной», управляемой по правилу Бентама, согласно которому целью общества является наибольшее счастье возможно большего числа граждан.

Оправданно говорить о гражданском обществе как об особой структурированной сфере социума, совокупности межличностных отношений и взаимодействий в рамках различных структур и институтов, существующих вне рамок государства. Обозначим составляющие элементы данного социального феномена:

Первый элемент – это институты целеполагания, роль которых заключаются в осуществлении включенного наблюдения за происходящими в обществе трансформациями и протестно-дискуссионных характеристиках взаимодействия с органами государственного управления.

Янссон Т. Треугольная драма: взаимоотношение между государством, местным самоуправлением и добровольными организациями / Гражданское общество на европейском севере. – СПб., 1996. - С. 6.

Второй элемент – это предметно-аналитический, предполагающий фиксацию в сознании граждан происходящих в обществе изменений и их объединяющий для осуществления или разрешения проблем определенного вида: экономических, политических, социальных, психологических и правовых.

Третий элемент – это организационно-деятельный, предметная область которого состоит во влиянии на состав принимаемых решений в сферах государственного управления.

Четвертый элемент – это протестный, связанный с отторжением всякого рода инициатив, будь то текущих, либо стратегических по преобразованию общества.

Пятый элемент – это институциональных преобразований, созидающий по своей сути и основанный на принципе единства социальных, культурных и личностных изменений, не тождественных друг другу. Культурные изменения (например, совершенствование законодательства) не поспевают за развитием событий в социальной сфере – созданием новых организационных форм, систем управления и т.д. Еще в большей степени отстают от социальных инноваций личностные изменения, что влечет за собой усиление напряженности и конфликтности в обществе.

Одновременно, выделяются и рассматриваются, по крайней мере, три основные функции гражданского общества: саморегуляция (гомеостазис), социальная интеграция, саморазвитие социальных субъектов гражданского общества. Достаточно значимой функцией институтов гражданского общества, на наш взгляд, является функция самоорганизации. Этот процесс находится в зависимости от того, каким образом граждане воспринимают происходящие в обществе трансформации, существующие условия жизнедеятельности и жизнеобеспечения.

Для России это приобретает особую актуальность и остроту, т.к., по существу, в нашей стране только начался процесс, как создания нового демократического государства, так и становления институтов гражданского общества. ГлавСм.: Колбановский В.В. Основные функции гражданского общества // Проблемы формирования гражданского общества. – М., 1993. – С. 31.

ной задачей является переломить сложившуюся ситуацию во взаимоотношениях государственных институтов и гражданского общества в России. И здесь важнейшей стороной гражданского общества видится достижение определенного уровня его самоорганизации, выступающего как самоуправление.

Обратимся к анализу современных концепций развития гражданского общества. Концепция гражданского общества – это теоретическая конструкция, имеющая нормативное значение. Ее содержание определяется социальнополитическим контекстом конкретного общества в тот или иной период существования. Современный характер гражданского общества в различных странах обусловлен как общими закономерностями развития цивилизации, ее социальнополитических и экономических отношений, так и национальными особенностями конкретных исторических условий развития1.

Рассматривая процессы развития общественных отношений и рыночные механизмы хозяйствования Э. Гидденс отмечал одну очень важную закономерность, состоящую в возрастающей роли гражданского общества в социальноэкономическом развитии, что обусловлено обстоятельствами, по которым рыночная экономика и демократическое государство не могут эффективно функционировать без определяющего влияния гражданских ассоциаций2. И здесь уместен следующий пример, характерный не только для стран Запада, но и России. В США в 1960-е годы, а в России в 1990 годы были организованы общества защиты прав потребителей, что создало основы к формированию антимонопольной политики государств и к пониманию в этом процессе институтов гражданского общества.

В. Г. Федотова и ее последователи стали придерживаться концептуальной позиции, суть которой состоит в утверждении того, что гражданское общество способно поставить под контроль государство и бизнес3. И если это так, то гражданское общество может устанавливать с государством отношения социального Павленко Ю. Современное гражданское общество. – М.: Вопросы экономики, N 10, октябрь 2008, с. 96Giddens A. The Third Way and its Critics. Cambridge: Polity Press. 2000. P. 64.

Федотова В. Г. Европейский «третий путь» и его символическое значение для России и других стран// Социологическое обозрение. 2002. Т. 2, N 1.

партнерства ; реализовать свои права и обязанности, участвовать в обеспечении всех видов безопасной жизнедеятельности граждан; контролировать посредством социальных механизмов политику социально-экономического развития государства и его органов управления.

Совершенно не случайно И. И. Кальной, И. Н. Лопушанский обратили внимание на организационно-правовые аспекты развития гражданского общества, в основе которых не только права и обязанности, но и ответственность2. А. А. Аузан подчеркивая, что экономической компоненте развития гражданского общества всегда сопутствует и компонента политическая3.

В свою очередь и И. М. Михайлов, и А. М. Сизов, и В. В. Гриб, и К. С. Сердобинцев, и А. М. Бушуев подчеркивали, что экономическая и политическая компонента развития гражданского общества без взаимоотношений в виде конструктивного взаимодействия с государством, его органами управления не могут существовать4.

Специфику развития гражданского общества, в основе которой личный интерес и личные права, столь характерных для европейских государств, определили Ш. Эйзенштадт и В. Шлюхтер5. Их концептуальные положения как бы проистекают из национальных особенностей, конкретных исторических условий и традиций, при которых наблюдается примат гражданского общества над государством. В России же все складывалось в противоположном направлении, а именно примате государственных интересов над интересами гражданского общества, в результате чего и институты гражданского общества, и бизнес, и отдельные гражПотемкин В. К., Балкизов М. Х. Социальное партнерство в экономической системе рыночного типа. – Нальчик, Эльбрус, 1994.

См. подробнее: Гражданское общество: истоки и современность/[И.И. Кальной и др.]; науч.ред. И.И.

Кальной, И. Н. Лопушанский. 2-е изд.,доп. – СПб: Юридический центр пресс, 2002. – 296 с.

См. подробнее: Аузан А. А. Гражданское общество: экономический и политический подходы. – М.: (рабочие материалы) Моск. центр Карнеги; N 2, 2005, с. 29.

См.: Михайлов И. М. Гражданское общество – основа взаимодействия государственных органов и общественных организаций// Научные проблемы гуманитарных исследований. – 2008. – Вып. 14. – с. 82-87; Сизов А. М.

Взаимодействие гражданского общества и государства в современной России// Гуманитарные исследования. – 2010. – N 7, с. 10-12; Гриб В. В. Взаимодействие государства и гражданского общества: правовые проблемы// история государства и права. – 2010. – N 23, с. 24-26; Сердобинцев К. С. Взаимодействие общества и власти в контексте проблем модернизации и развития институтов гражданского общества в России// Вопросы философии. – 2011. – N 4, с. 31-40; Бушуев А. М. Идеология в системе взаимодействия государства и гражданского общества// Социально-гуманитарные знания. – 2012. - N 4, с. 68-79.

Эйзенштадт Ш., Шлюхтер В. Пути к различным вариантам ранней современности: сравнительный обзор// Прогнозис. 2007. N 2.

дане стали подконтрольными государству. Создалась ситуация, которую можно охарактеризовать: государство само по себе, граждане и гражданское общество сами по себе. Такое положение, и здесь мы консолидируемся с А.Зайцевым, приводит к деструктивности и нарушению полифункциональности институционального диалога в социально-политическом дискурсе власти и общества1. Деструктивность касается и функции конституционных прав и свобод личности2.

Одновременно институтам гражданского общества отводится роль сторонних наблюдателей за политическими, экономическими и социальными процессами, либо участников этих процессов по приглашению, например, в деятельности Общественных палат при различных уровнях управления государством. Некоторые прогрессивные тенденции в сферах образования, культуры, медицины, общественной безопасности в последние годы приобрели тенденцию к стагнации.

Заметим, что в системе самоорганизации институтов гражданского общества важным является аспект самоорганизации человека. Его объективизация обусловлена тем, что «человек судит о своем мире с помощью понятийных систем, или моделей, которые он создает и затем пытается приспособить к объективной действительности. Это приспособление не всегда является удачным. Все же без таких систем мир будет представлять собой нечто настолько недифференцированное и гомогенное, что человек не сможет осмыслить его». Можно полагать, что люди организуют свои социальные реакции и социальные действия таким образом, чтобы свести до минимума возможную несовместимость и несоответствия во взглядах, идеологиях, пониманиях явлений и фактов с целью устойчивого общественного развития. В самоорганизации человека достаточно четко прослеживается схема: ориентирование-выбор-исполнение.

При ориентировании человек оценивает свои возможности участия в социальных процессах, средства изменения уровня и качества жизни, идеологические воззрения и т.д. Выбор всегда на первых порах конкретен, хотя в зависимости от опреЗайцев А. В. Структурность и полифункциональность институционального диалога в социальнополитическом дискурсе власти и общества// Власть. – 2011. – N 6, С.38-40.

Нудненко Л.А. Функции конституционных прав и свобод личности в контексте взаимодействия гражданского общества и правового государства// Государство и право.- 2012.-N 2, С. 33-41.

Кеllу G. The psychology of personal constructs (Vols. 1 and 2). 1955. New York: Norton, p. 8-9.

деленных факторов и ограничений он может уточняться и корректироваться. Например, имеются факты участия человека в последовательной работе нескольких партий, прямо противоположных по идеологическим воззрениям.

Исполнение зависит от принятых в обществе норм, социальной активности человека, нравственного здоровья и возможных ограничений, например, угроз жизни и здоровью.

В наиболее благоприятном режиме исполнение как элемент самоорганизации может носить черты рациональности-иррациональности, холизма - элементализма, конституционализма - инвайронментализма, изменяемости - неизменности, субъективности - объективности, проактивности - реактивности, гомеостаза - гетеростаза, познаваемости - непознаваемости. Благодаря проявлению какой-либо наиболее значимой черты самоорганизации проявляется фиксированная роль человека в социальных процессах.

В этой связи следует отметить, что К. Роджерс полагал, что человеком управляет процесс роста, в котором его личностный потенциал приводится к реализации... Это сущность жизни.1 Посредством участия человека в социальных процессах самореализуется не только потенциал человека, он становится не только полноценно функционирующей личностью, но способствует общественному развитию.

Заметим, что восприятие человеком институтов гражданского общества осуществляется посредством ощущений и восприятий состава их деятельности.

Д.Беркли писал «Пока человеку кажется, что он видит или слышит какой-то объект, он реально существует, но стоит закрыть глаза – пропадает не только ощущение, но и объект».2 В свою очередь Д. Юм в «Трактате о человеческой природе»

(1734-1737) и «Исследовании о человеческом разумении» (1748) писал о том, что «ум никогда не имеет перед собой никаких вещей, кроме восприятий, и он не может… произвести опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами». Rogers C.R. A way of being. Boston: Houghton Mifflin, 1980, p. 123.

Английские материалисты XVIII в. – М.: 1967. – Т. 1, 2.

Юм Д. Сочинения: в 2 т. – М.: 1965. – Т. 2.

В отношении институтов гражданского общества, таким образом, устраняется противопоставление объекта и субъекта, так сам объект – комплекс восприятий, а субъект – процесс восприятия. Следовательно, в процессе восприятия развивается у человека ассоциативное мышление по сходству, контрасту, смежности в пространстве и времени, развитости коммуникаций. Он отбирает для себя наиболее значимые институты и определяет механизм участия в их развитии. В этом, как нам представляется, проявляется фактор предметности восприятия деятельности институтов гражданского общества. Тем самым, человек в своей социальной сущности является продуктом своего общественного окружения, но, одновременно, он может влиять на это окружение посредством формализованной деятельной позиции. Эта деятельная позиция человека реализуется через призму его участия в социальном механизме развития институтов гражданского общества.

В последние годы в развитии гражданского общества и его взаимодействия с государством и его органами управления наметились противоречия, с одной стороны, в отношении последних к обеспечению безопасности жизнедеятельности граждан, а с другой, участии граждан и институтов гражданского общества в социальном механизме этого процесса. Заметим, что Г. Ф. Гегель понимал взаимоотношения между гражданским обществом и государством как взаимодействие (подчеркнуто нами – В.П.) между сферой частных интересов и особенных интересов и сферой всеобщности1, что подразумевает выступление каждой из сторон взаимодействия равноправными партнерами, но при примате в этом процессе государства. Чем подтверждается данное концептуальное положение в современной России? В июне 2001 г. в канун Первого гражданского форума (22-23 ноября 2001 г.) В.В.Путин на встрече с представителями неправительственных объединений, общественных и некоммерческих организаций впервые поднял вопрос взаимодействия гражданского общества и государства в современной России.

Впоследствии он заверил участников форума, что: «Перед властью в целом может стоять только одна задача - сформировать максимально благоприятную среду для его (гражданского общества) развития. Без действительно партнерских Гегель Г. В. Ф. Философия права (текст). – М.: Мысль, 1990, - 524 с.

отношений между государством и обществом не может быть ни сильного государства, ни процветающего, благополучного общества. Здесь нужен диалог на равных»1. В то же время В.Путин подчеркнул, что в нашей стране процесс формирования гражданского общества еще только начинается.

Вопросам консолидации усилий разнообразных институтов гражданского общества посвящены работы целого ряда исследователей современного гражданского общества и его отношений с государством и органами его управления2.

Положительной тенденцией в современной России является то, что взаимодействие органов государственной власти с институтами гражданского общества закреплено в нормативных правовых документах на федеральном, региональном и местном уровнях, принципы и формы взаимодействия отражены в различного ряда организационно-правовых документах3.

Процесс взаимодействия институтов гражданского общества и государства в настоящее время связан с развитием демократических инициатив, самосознания и самосозидания граждан, обеспечением занятости населения и безопасности жизнедеятельности, но как нам представляется, гораздо в меньшей степени.

Достигнуть положительного решения этих вопросов при активной позиции институтов гражданского общества. Н. М. Карамзин отмечал, что «гражданские учреждения должны быть соображаемы с характером народа: что хорошо в Англии, то будет дурно в иной земле»4. И, видимо, здесь вопрос о принципах взаимоАбакумов С. А. От Гражданского форума до создания Общественной палаты РФ (2001 - 2005). М., 2005. С.

121.

Ермилова Т.В. Взаимодействие органов власти и общественных организаций как фактор публичной политики в современной России: Дис.... канд. полит. наук: 23.00.02. М., 2007. С. 61 – 62; Автономов А.С. Межсекторное взаимодействие: принципы и основы // Межсекторные взаимодействия (методология, технологии, правовые нормы, механизмы, примеры). М.: Настольная книга, 2000. С. 6 – 7; Автономов А.С. Конституционные основы взаимодействия общества и государства // Межсекторные взаимодействия (методология, технологии, правовые нормы, механизмы, примеры): Альманах / Под общ. ред. Н.Л. Хананашвили. М.: Рос. благотворительный фонд НАН, 2002. С. 75; Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации. М., 2008. С. 76.

См. подробнее: Парламентская газета N 222 (853) 24.11.2001; Постановление правительства Москвы от июля 2006 г. N 564-ПП «О Концепции развития взаимодействия органов исполнительной власти г. Москвы с общественными и иными некоммерческими организациями на 2006 - 2010 гг.»; Распоряжение Правительства РФ от 25.10.2005 N 1789-р "О Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006 - 2010 годах" // СЗ РФ. 2005. N 46. Ст. 4720. Первоначальный текст документа опубликован в издании: Собрание законодательства РФ. 14.11.2005. N 46. Ст. 4720.

Карамзин Н. М. Записки о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. – М.:

Наука, 1991, с. 90.

действия гражданского общества и государства в процессе модернизации общественных отношений.

В социокультурном смысле «Под модернизацией следует понимать процесс превращения демократических ценностей в интерсубъективно разделяемые в рамках общего жизненного мира граждан, составляющих данное общество.

Именно изменение ценностных ориентаций, способов конституирования социальности, а не «тупая» (пост-)индустриализация, создает, на наш взгляд, новую солидарность, а значит, и общество современного типа, которое в свою очередь может дать новое качество роста экономики»1.

Однако, для результативного взаимодействия институтов гражданского общества и государства имеются, по нашему мнению, существенные ограничения, обусловленные так называемым «правовым нигилизмом», то есть законы, нормы общественного бытия навязываются органами государственного управления, а не являются посылом гражданского общества, связанными с традициями, обычаями, нравами граждан. Именно на это обратил внимание В. В. Бочаров при оценке современных цивилизационных процессов развития современного российского общества2. И совершенно правомерно отмечает К. С. Сердобинцев, что сейчас нам необходима разработка модели гражданского общества, не просто соответствующей современному демократическому государственному устройству, но соответствующей именно нашему обществу. В этом смысле разрушение советского общества не столько уничтожило многие ранее имевшиеся возможности, сколько открыло новые. Фундаментальная проблема связана с необходимостью изменения соотношения «Я-Мы». Из «Мы-цивилизации» нужно сделать «Я-цивилизацию».

Думается, что прошедшие за последние четверть века перемены дают некоторые основания для таких надежд3.

Кочетков В. В., Кочеткова Л. Н. К вопросу о генезисе постиндустриального общества// Вопросы философии. 2010. N 2. С. 32.

Бочаров В. В. Россия: «правовой нигилизм» и «неписанный закон» (постановка проблемы)// Российское общество в современных цивилизационных процессах/ Под ред. В. В. Козловского, Р. Г. Браславского. СПб.: Интерсоцис, 2010, с. 366.

Сердобинцев К. С. Взаимодействие общества и власти в контексте проблем модернизации и развития институтов гражданского общества в России// Вопросы философии. – 2011. – N 4, с. 31-40.

Но здесь же необходимо отметить, что процесс модернизации общественных отношений в современной России не только противоречив, но и затруднителен. С одной стороны, к настоящему времени имеют место трудности с идентификацией социально-политической системы в России: 51,6 % респондентов (N 1200) затруднились с определением; 9,2 % - отметили, что в стране хаос; 10,5 % ощутили себя при капитализме; 4,5 % - считали, что продолжают жить при социализме; 4,3 % - не смогли сформулировать свое мнение; 20,0% - отметили переход к капитализму1. По другим опросам общественного мнения, проведенных уже в XXI столетии, государственное устройство характеризуется как классовое, олигархическое, коррупционное. С другой стороны, в качестве трудности общественного развития выступает социальная доминанта людей: общинность, соборность, устойчивая православная вера, народность, идеологическая приверженность2.

С третьей стороны, трудность общественного развития заключается в надежде на государство, на рыночную экономику, на Президента в конечном счете, которые придут, увидят и создадут необходимые блага, то есть обеспечат цивилизованный уровень жизнедеятельности и жизнеобеспечения. Это в полной мере касается и безопасности: физической, экономической, правовой, социальной.

С четвертой стороны, трудность состоит в разноплановости и разнонаправленности мотиваций в период модернизации общественных отношений. В принципе характер мотиваций следующий: хочу больше получить, чем дать. При этом, как отмечает Н. Н. Цветаева, при «хочу больше получить», респонденты готовы нарушать нормы поведения, нормы морали и устанавливать свои собственные «правила игры»3.

С пятой стороны, трудность связана с нарушением ранее сложившегося равновесия между государством и обществом, что приводит к усилению деструктивных социальных последствий, в частности, государство фактически утратило контроль над экономической и духовными сферами жизни людей, перестало влиять на процессы общественной безопасности, а гражданское общество из-за своей Lester J. Modem Tsars and Princes. The struggie for hegemony in Russia. – London: Vedrso, 1995, p. 57-58.

Российская ментальность (материалы круглого стола). Вопросы философии, 1994, N 1, с. 40-41.

Цветаева Н. Н. Мотивация достижения в «эпоху перемен». – СПб.: Телескоп: наблюдения за повседневной жизнью петербуржцев. 2003-6, с. 26-29.

организационной слабости и деструктурности не выработало форм социальной регуляции общественных интересов и социального контроля за политическими, экономическими и социальными процессами общественного развития.

С шестой стороны, трудности определяются разрушением социокультурного пространства российского общества и ослаблением влияния общества на формирование ценностных и нормативных ориентаций различных социальных групп.

Как следствие, происходит дифференциация и поляризация мнений в рамках социальных общностей и групп, что негативно влияет на устойчивость и целостность общественного мнения и снижает его роль механизма социальной регуляции. Появляются многочисленные новые проблемы, вызывающие существенное эмоциональное напряжение и не поддающиеся однозначной и быстрой оценке.

Новые формы социальной деятельности людей также влияют на общественное сознание и меняют шкалу ценностей. Также влияет преступность, нравственный и правовой нигилизм.

Подведем некоторые итоги. Не вызывает сомнений, что поставленные цели экономического и социального развития «ничего не стоят», если они не обеспечены действенным социальным механизмом – своеобразной социальной технологией, а также достаточными и обусловленными ресурсами: информационными, интеллектуальными, организационно-правовыми и экономическими.

В контексте проводимого исследования социальный механизм представляется нами как процесс передачи и избирательного сохранения и развития социальных навыков, убеждений и образов от человека к человеку, от группы людей к группе людей, от группы людей к институтам гражданского общества и от институтов гражданского общества к человеку.

Подобный социальный механизм обеспечивает легитимность институтов гражданского общества, закрепляет в обществе идею демократического развития. Ключевым звеном социального механизма здесь становится выявление публичного общественного интереса к развитию институтов гражданского общества, общественный дискурс, совместная деятельность граждан по достижению общих Dewey Y. Public and its Problems. Ohio University Press, Athens, 1991.

целей при различиях в статусе, отношении к собственности, идеологических воззрениях и пристрастиях.

Критерием эффективности социального механизма может стать мера его способности найти и применить адекватные национальным традициям и культуре способы работы институтов гражданского общества на удовлетворение интересов и устремлений граждан. При этом в обществе реализуется деятельностноактивистский подход, в котором знаковым является принцип социального действия, обеспечивающий по определению М. Вевёрки «сочетание социальных требований с требованиями культурного признания». При этом можно наблюдать деятельные позиции множества социальных групп населения, что, как подчеркивает Т. И. Заславская «отражает системное качество общества, особо значимое в период крутых перемен – его способность и готовность к саморазвитию, в том числе путем радикального преобразования и обновления своих базовых институтов и социальной структуры. Это важнейшее качество общества определяется соотношением, сравнительной влиятельностью и активностью социальных сил, заинтересованных в разных сценариях общественного развития и прилагающих существенные усилия к тому, чтобы эти сценарии реализовывались на практике». В процессе формирования институтов гражданского общества в определяющих элементах социального механизма явно происходит недооценка роли граждан. И здесь речь идет о взаимодействии различными социальными группами, общественными объединениями, властными структурами и т.п. Представляется важным учитывать этот факт, т.к. граждане являются своеобразными носителями социально-политической активности, которая при определенных условиях становится «ядром» глобальных общественных трансформаций.

Вевёрка М. Формирование различий // Социологические исследования. 2005. № 8. С. 14.

Заславская Т. И. Социоструктурный аспект трансформации российского общества // Социологические исследования. 2001. № 8. С. 4.

1.2. Особенности российского правосознания и роль полиции в становлении и развитии гражданского общества Формирование российского правосознания и усиление роли полиции в становлении и развитии гражданского общества имеет свою предысторию, суть которой состоит в закрытости деятельности полиции от общества; отсутствие действенных механизмов контроля за деятельностью полиции; сохранении так называемого «телефонного права»; игнорировании и невнимании к мнению граждан в решении общественно-значимых задач; декларативности норм, определяющих меры по борьбе с различными видами преступной деятельности, включая коррупцию, мошенничество и т.п.; избирательность в действиях полиции по защите прав и свобод граждан. Но здесь необходимо отметить и другую составляющую проблемы:

­ низкая политическая и правовая культура в обществе не позволяют гражданам формировать и ясно артикулировать общие и групповые ­ значительная часть институтов общества «встроена» во власть и не располагает собственным независимым ресурсом;

­ некоторые общественные структуры, призванные бороться с коррупцией, сами оказываются вовлеченными в коррупционные практики;

­ структуры гражданского общества, специализирующиеся в сфере борьбы с коррупцией, разобщены и зачастую больше заняты соперничеством между собой за доступ к органам власти, чем формированием общих подходов и конкретной работой;

­ уровень правовых и специальных знаний и квалификации представителей общественных организаций, позиционирующих себя в качестве антикоррупционных, остается низким.

Совершенно неслучайно ряд исследователей отмечает, что многие инициативы институтов гражданского общества «гаснут» в органах государственного управления. Зачастую эти инициативы рассматривают как некую угрозу сложившимся коррупционным технологиям и связям. Как следствие, исследователи отмечают со стороны институтов гражданского общества и полиции взаимное недоверие1. Вместе с тем рассматривая проблему взаимодействия полиции и институтов гражданского общества в решении общественно-значимых задач нельзя игнорировать имеющий отечественный опыт в этой области. Тем более, что участие граждан в деятельности институтов гражданского общества, все чаще приводит к «осознанию того, что в борьбе с преступностью как наиболее опасной формой социального зла государство не может обойтись без широкой поддержки и активного участия общественности…» и, что «сила полиции (милиции) – в связи с народом»2. Во-многом, процесс взаимодействия полиции и институтов гражданского общества будет зависеть от степени развитости российского правосознания.

Российское правосознание опосредовано различными институциональными формами жизнедеятельности государства, среди которых: принятие или неприятие экономических, социальных и политических реформ; отношение к модернизационной и инновационной политике федеральных и местных органов власти;

имущественному расслоению общества; экологии жизнедеятельности и жизнеспособности; правоохранительным органам, обеспечивающим безопасность и законность.

В этом контексте результаты исследования общественных отношений, как правило, могут и должны стать «голосом гражданского общества». Как следствие, предметно-ориентированная направленность исследования общественных отношений связана с воздействием на все без исключения субъекты этих отношений.

В современной России абсолютное большинство институтов гражданского общества в своей деятельности ориентируются на защиту прав и свобод граждан;

защиту потребителей благ и услуг; рационализацию отношений, в основном экономических и социальных в сфере ЖКХ, тарифной системе на предоставление гражданам услуги со стороны государства и его агентов. В последние годы особую значимость приобретает деятельность институтов гражданского общества в Астанин А. В., Стороженко И. В., Санатин В. П. Взаимодействие органов государственной власти с институтами гражданского общества в сфере противодействия коррупции (результаты конкретно-социологического исследования) - Мониторинг правоприменения. – М.: 2011, с. 12-24.

Егорышев С. В., Линкевич А. Е.. Из истории взаимодействия правоохранительных органов с институтами гражданского общества и населением В Российской Федерации. М.: Вестник ВЭГУ, 2011.- N 5 (37), с. 12-13.

борьбе с коррупцией, организованной преступностью, многочисленными девиантными проявлениями, включая наркоманию, алкоголизацию, проституцию. Утверждается в общественном сознании, что экономический хаос, как и хаос в социальной политики является питательной сферой для преступной деятельности.

Не решение проблемы борьбы с преступностью и слабое участие институтов гражданского общества в этом процессе обуславливает обращение к роли российского правосознания.

Совершенно очевидно, что без внимания к дилемме «человек и общество, общество и человек, их взаимопроникновение друг в друга, не просто отдельно общество и отдельно человек, но общество в восприятии человека и человек в социальном мире»1, решить эту проблему не только сложно, но и практически невозможно. И здесь необходимо понимание того, что, во-первых, прежде всего участниками общественных отношений и социальных действий являются граждане, которые при определенных условиях становятся приверженцами тех или иных институтов гражданского общества, участвуют в профессиональной созидательной деятельности и в управленческом процессе общественными отношениями.

Во-вторых, совокупность общественных отношений представляет собой паутину межличностных чувств и установок, в которой человек как общественный феномен находится в центре и связан со всем миром2.

В-третьих, исследование общественных отношений с присущими им социальными действиями возможно при условии их взаимодействия и более уравновешенного характера3.

Очевидно, что и общественные объединения и различного рода общественные организации и отдельные граждане, представляющие население страны, представлены 10 основными стратами, которые в последние годы сформировались и приняли устойчивые формы. Две нижние страты представлены 21,0% россиян, которые по своему реальному уровню жизни находятся за чертой бедности.

Третья страта, представленная 17,0% россиян, по мнению ряда исследователей, Burawoy M. For Public Sociology//American sociological Review. 2005. Vvl. 70 (February); Здравомыслов А. Г.

О принципах социологического мышления. – СПб.: Телескоп. N 2 (98), 2013, с. 9-10.

Социология. Основы общей теории. – М. : 2005, с. 103.

Гоулднер А. Наступающий кризис западной социологии. – СПб. : Наука, 2003, с. 524.

балансирует на грани бедности. Четвертая страта, объединяющая почти населения, характеризуется уровнем малообеспеченности. Страты с 5 по 8 – это страты, которые представляют средние слои населения и рассматриваются как относительно благополучные с позиции материальной обеспеченности. Страты 9 и 10 – это около 5,0% граждан, относятся к категории состоятельных, душевой месячный доход которых превышает 60 тыс. рублей. Намечаемое взаимодействие полиции с институтами гражданского общества приобретает многокритериальный характер, обусловленный социальным неравенством россиян. Проявлением социального неравенства в обществе является социальное недовольство граждан, которое основывается на базовых для конкретных страт ценностно-мировоззренческих позициях в отношении распределения собственности, распределения доходов, участия в управлении и т.п., то есть на неудовлетворении своих социальных ожиданий. Как следствие, только 18,0% граждан полагают, что их труд оценивается по достоинству. Как известно, любая деятельность по преобразованию общественных отношений является институционализированной. И, как следствие, оцениваемой гражданами на предмет заявленным функциям, результатом их реализации в социально-экономической жизни, удовлетворения социальным ожиданиям граждан.

Во многом, эти оценки характеризуют степень доверия к этим институтам, к их деятельности. Уровень доверия или недоверия граждан к различным институтам может быть опосредованным, сложившимся под воздействием различных информационных источников: радио, телевидения, СМИ, а также непосредственным, в результате соприкосновения с их деятельностью. Так, на вопрос о том, если понадобится защитить Ваши права, куда Вы, скорее всего, обратитесь? респонденты (N 220) ответили следующим образом: в суд – 41,8%, в полицию – 23,0%, в прокуратуру – 15,7%, в органы исполнительной власти – 16,1%, в средства массовой Социальные неравенства в социологическом измерении. Аналитический доклад ИС РАН, - М.: 2006.

Горшков М.К. Российское общество как новая социальная реальность. Вместо предисловия. в кн.: Россия реформирующаяся. Ежегодник / Отв. ред. М.К.Горшков. – Вып. 6. – М.: ИС РАН, 2007, с. 5.

информации – 11,7%, в законодательные органы – 8,5%, некуда обращаться – 18,7%. Как правило, предметом обращения граждан в различные институты является незащищенность прав: на образование, на труд, на жизнь, охрану здоровья, на жилище, на достойную оплату труда, на отдых, на право избирать и быть социальную защиту, на судебную защиту, на безопасную жизнедеятельность. Без последнего права все остальные представляются иллюзорными правами. Уровень защиты прав граждан можно охарактеризовать как «не защищены или слабо защищены» - 70,0 %. Причины незащищенности граждане видят в неструктурированности институтов права (10,6%); царящем произволе в институтах права (35,7%); неэффективности законов (43,3%).

Ф. Э. Шереги2 подчеркивает, что «состояние правового поля государства, преломленное через интересы граждан, формирует соответствующую правовую культуру, проявляющуюся в отношении к праву как мотивационной основе гражданского поведения.

В ходе исследования было выявлено, что большинство граждан осознают важность права как регулятора общественных отношений (67,4%). В то же время высоким этот показатель все же назвать нельзя. 52,0% респондентов, признавая важность законов, одновременно считает, что на степень их соблюдения влияет характер поведения органов власти и мера соблюдения ими законов. 19,7% граждан отдают лидирующую роль регулятора общественных отношений морали и социальной справедливости. Всего 17,5% опрошенных считают, что букву закона необходимо соблюдать во всем и при любых обстоятельствах.

Одновременно респонденты называют следующие условия, необходимые для реализации своих гражданских прав:

­ укрепление законодательной базы – 46,5%;

­ повышение правовой культуры граждан – 25,8%;

Исследование проведено автором среди населения четырех районов Санкт-Петербурга и четырех районных центров Ленинградской области (N 1002) в 2010-2013 г.г.

Шереги Ф.Э. Социология девиации. Прикладные исследования. – М.: Центр социального прогнозирования.

2004, с. 330.

­ расширение общественного правозащитного движения – 10,9% ­ строгое соблюдение законов – 28,5%;

­ сокращение бюрократического аппарата – 24,3%.

В настоящее время наибольшее беспокойство у граждан вызывают:

­ постоянный рост цен – 64,7%;

­ бедность большей части граждан – 63,0%;

­ преступность – 57,5%;

­ низкий уровень заработной платы – 53,9%;

­ нарушение прав граждан – 35,1%;

­ беспризорность – 34,9%;

­ задержки заработной платы – 18,7%;

­ ухудшение межнациональных отношений – 17,1%;

­ бюрократизация общественной жизни – 30,0%.

В обеспечении своих прав представители гражданского общества могут полагаться и на правоохранительные органы, в т. ч. полицию. Однако, к настоящему времени взаимодействие с полицией можно охарактеризовать как «начало начал».

В частности, причиной этому по мнению граждан является слабое соблюдение полицией законов защищающих права граждан – 44,5 %; закрытость полиции для общественного контроля – 57,4%.

Роль полиции в становлении и развитии гражданского общества обусловлена, но нашему мнению, особенностями политической системы российского общества.

На всех этапах российской истории центральное место в ней занимало государство. Масштабность страны, малая социальная освоенность территории, низкая плотность населения всегда определяли необходимость централизации, сильной государственной власти. Отсутствие до начала XX века политических партий, а также политических движений, ассоциаций, общественных организаций суживало социальную базу российской политической системы.

Отношения социального партнерства, преобладающие между государственными учреждениями и общественными организациями западноевропейских стран, в России не сложились.

Для того чтобы установить отношения социального партнерства между государством и структурами гражданского общества или, по крайней мере, начать движение в этом направлении, необходимо совместное действие. Это совершенно очевидное положение имеет для России исключительно важное значение. С учетом ведущего положения, которое государство всегда занимало в политической системе российского общества, очевидно, что именно оно должно, прежде всего, способствовать налаживанию партнерских отношений с негосударственными организациями как политического, так и неполитического характера. В противном случае реформирование политической системы под гражданское общество останется только декларацией. Этот вывод подтверждается и результатами нашего социологического исследования, в котором ставилась задача изучить отношение населения к возможному конструктивному диалогу государственных органов власти с политическими партиями и общественно-политическими движениями с целью выхода из системного кризиса и развития реформ в интересах гражданского общества. Так, только 3,7% респондентов считают, что инициатива в диалоге должна исходить от политических партий и общественно-политических движений. Велика доля опрошенных, считающих, что такой диалог, в принципе, невозможен (34,1%). Если сюда добавить тех, кто затруднился с ответом (21,3%), то получается, что большая часть опрошенных не видит в современных условиях возможности конструктивного диалога государственных и негосударственных структур. И все же та часть населения (44,6%), которая готова рассматривать диалог между государственными и негосударственными организациями как реальность, как путь социально-экономического реформирования, отдала предпочтение инициативе государственным органам в этом вопросе (29,4%).

Вместе с тем нельзя пройти мимо того, что российская политическая система, по крайней мере, после реформ Александра Второго1 позволяла включать, хотя бы частично, население в такие социальные институты гражданского общества, как представительная и прямая демократия.

Кроме того, заметим, что политические институты различных ветвей власти, даже в том случае, когда они не выполняли своего назначения или оказывались распущенными, показывали обществу правильный ориентир. Важен сам факт. Поэтому нельзя, скажем, на основе разгона Учредительного собрания в году или Верховного Совета Российской Федерации в 1993 году делать вывод об их несостоятельности.

Задача состоит в том, чтобы учесть «уроки прошлого» и институты гражданского общества формировать с учетом демократических норм, правовой и политической культуры. Обратим внимание также на менталитет российского этноса и, прежде всего, на сформировавшееся коллективистское общественное сознание.

Свои исторические корни имеет и потребность общества ограничить государственную власть и возможности злоупотребления ею, поставив ее под контроль граждан. Отражением этих потребностей является оборонительный менталитет граждан, берущий свое начало еще с Новгородской республики. Следует заметить, что в современной России оборонительный менталитет проявляется противоречиво. Радикальные реформы и смена политического режима в начале 90-х годов XX в., как реакция на потребность ограничения государственнопартийной власти, подавляющей инициативу граждан, существенным образом ослабили стабильность и управляемость в обществе, привели к масштабному возникновению хаотических и сепаратистских процессов, к криминализации общества.

Все это вызвало в обществе обратную реакцию, потребность в усилении государственного регулирования экономических и социально-политических проСм.: Захарова Л.Г. Россия на переломе. Самодержавие и реформы 1861-1874 гг. История Отечества: люди, идеи, решения. – М.: 1991, с. 318.

цессов. Так, в частности, по результатам опросов, систематически проводимых фондом «Общественное мнение», в 1993 году из 38 социальных ценностей второе место (после «мира») по числу приверженцев занимает законность - ее выбрали 52% респондентов.1 По другим, более поздним исследованиям осенью 1993 года 45% населения являлись сторонниками введения режима «жесткой руки» в экономических целях, весной 1994 года их было 47%, зимой 1995-го – 55%. Вместе с тем наметившийся с 1994 года поворот правящего режима к укреплению государства, который на практике часто сопровождается беззаконием и произволом чиновников, явно не устраивает подавляющее большинство граждан и, безусловно, является ограничением в становлении гражданского общества. Поэтому задача состоит в том, чтобы найти на практике разумное ограничение государственной власти и одновременно установить над ней реальный контроль гражданского общества, в соответствии с особенностями государственно-правового пространства в России и российского менталитета.

Любое гражданское общество опирается на укоренившиеся в общественном сознании фундаментальные ценности правового государства - свободу личности и равноправие граждан. Однако понимание этих ценностей далеко не одинаково в различных обществах. В России общинная психология способствовала внедрению в общественное сознание идеи о свободе как познанной необходимости. И в наши дни подобное понимание свободы широко распространено. По данным опроса фонда «Общественное мнение» 55% респондентов согласились с формулировкой свободы: «Я чувствую себя свободным, когда подчиняюсь общим для всех законам». Несмотря на усиленную пропаганду ценностей свободы в последние годы, в целом сегодня у нас в два раза больше людей (28%) считают рост материального производства гораздо более важным показателем прогресса общества, чем расшиКлямкин И.М. До и после парламентских выборов // Полис – 1993. - № 6. – С. 44.

Клямкин И.М., Лапкин В.В., Пантин В.И. Между авторитаризмом и демократией // Полис. – 1995. - № 2. – С. 80.

Капустин Б.Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян. // Полис. - 1994. - № 1. - С. 40.

рение свободы человека и гарантии его прав (последнее предпочитают 14% респондентов). Вторая основополагающая ценность конституционного правового государства - равноправие всех граждан также признается российским общественным мнением. Так, по результатам опроса фонда «Общественное мнение» с положением «Равенство - это когда все равны только перед законом, а во всех других отношениях равенства быть не может» согласны 53% респондентов (не согласны 28%, затруднились ответить 19%). В то же время 59% опрошенных считают, что «Равенство - это равные экономические, социальные, политические и культурные условия жизни всех людей» (21% не согласны, 20% затруднились ответить). В целом же в рейтинговой шкале равенство всегда занимает высокое место и оценивается как признак развития гражданского общества. Этому также будет способствовать управление государством, которое также предполагается развивать по пути исследовательской и всесторонней гуманизации общественных отношений. Поиск наиболее оптимального пути становления современного российского гражданского общества не может быть успешным без учета национальной общественной традиции, уникальности и самодостаточности развития России. В противном случае преобразования в направлении гражданского общества будут ориентироваться, прежде всего, на чужой опыт, тогда как исторический анализ показывает, что непосредственное применение этого опыта разрушающим образом действует на ткани российского социума. «Русскому народу приходилось решать задачи, требующие особой стратегии... Самоценность России означает в методологическом отношении, что ее историческую судьбу нельзя просто дедуцировать из неких «более общих» понятий, в том числе таких, как прогресс и демократия, а в аксиологическом отношении - что нет таких целей и ценностей, во имя которых можно пожертвовать Россией... В отличие от атлантической стратегии «рассасывания» и «втягивания» евразийская стратегия требует, напротив, кристаллизации и обособления. Абалкин Л.И. К самопознанию России. – М.: ИЭ РАН, 1995, с. 168.

Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе. – М., 1995. – С. 28, 97,160.

Процесс кристаллизации означает образование и, пожалуй, создание условий для различных форм взаимодействия граждан и институтов гражданского общества с властными структурами. А обособление – это выделение в структуре взаимодействия зон взаимного влияния и выделения функционально-ролевых компонентов практики взаимодействия при решении общественно значимых вопросов.

Итак, в российском правосознании, во многом, укрепилась позиция влияния законности и правопорядка как фактора развития институтов гражданского общества. Своеобразное начало здесь принадлежит взаимодействию граждан с полицией.

Как известно, взаимодействие выражает процесс воздействия, влияния различных объектов друг на друга, их взаимосвязь, взаимообусловленность, взаимопереход, порождение одним объектом другого. Взаимодействие носит объективный и универсальный характер, в ней выражается взаимная связь всех структурных элементов общественного развития, включая формирование гражданского общества, способы его функционирования и интеграции с органами государственного и муниципального управления. Ф. Энгельс, анализируя феномен взаимодействия, указывал на то, что это понятие является истиной causa finalis (конечная причина) вещей. Необходимо отметить и то, что взаимодействие может означать и взаимовлияние (wechselwirkung), позволяющее субъектам общественных отношений лучше понять друг друга. Данное понимание может строиться на основе различного рода информационных источников, включая результаты изучения общественного мнения по ключевым вопросам развития гражданского общества.

Однако, здесь имеются существенные ограничения. В чем их суть?

1. Административная ветвь социологии ищет и предлагает решения, по образному выражению А. Гоулднера1, не противоречащим «положению вещей» на данный момент, как бы закрепляя главенствующее положение власти, властных структур в системе общественных отношений.

Гоулднер А. Наступающий кризис западной социологии. – СПб. : Наука, 2003, с. 504-536.

2. Академическая ветвь социологии, как правило, ставит под сомнение главенствующую роль власти и властных структур в системе общественных отношений и, что не вызывает сомнений, принимает на себя груз противоречий между обществом, институтами гражданского общества и властью, включая управления.

Данные ограничения порождают взаимные претензии и взаимные пренебрежения к результатам исследований и сопутствующих им решений.

Но если это так, то социальным механизмом, определяющим структуру и направленность общественных отношений является процесс взаимодействия между индивидами, социальными группами и институтами. Вне их взаимодействия практически невозможно исследовать в динамике содержательные аспекты общественных отношений. И поскольку общественные отношения формируются и развиваются в социальном пространстве, названным П. Бурдье «глобальным полем»1, постольку они затрагивают проблемы экономического, социальнокультурного, научного и информационного развития. А в последние годы они затрагивают и проблемы безопасности жизнедеятельности и жизнеспособности каждого человека, обусловленные ростом алкоголизации, наркомании, проституции, различных видов и форм преступной деятельности, характерных для современного этапа развития общественных отношений в России. Заметим, что по определению А. Р. Рэдклифф-Браун «личность – человеческое существо, рассматриваемое не как организм, а с точки зрения позиции, занимаемой в социальной структуре»2.