«Лингвокультурные антиномии в русских и литовских паремиях ...»

Литовские паремии, отражая негативное отношение к соседним этносам, несут в себе и иную семантику (в сравнении с русскими паремиями) – осуждения литовца или сочувствия ему из-за прессинга или влияния инородца: I lietuvi ibgs, vokieiams paskui lubuoja (Сбежав от литовцев, хромает за немцами); Skundiasi kaip lietuvis, vokiko bato paragavs (Жалуется как литовец, попробовавший немецкий ботинок); Jei tu lietuvis, kodl prie lenkikos subins ildais? (Если ты литовец, почему греешься у польского зада?).

В фактическом материале большой пласт литовских паремий дает отрицательный образ еврея. Как известно, еврейское население в Литве было значительным (в царской России Литва входила в зону оседлости), однако евреи всегда воспринимались как чужаки: Kas su barzda, tas yra ydas ir i ms ivarytas (Кто с бородой – тот еврей, из наших выгнан). Паремии характеризуют еврея как обманщика: Cigonas apvogs, o ydas apgaus (Цыган украдет, а еврей обманет); как скупого человека, которому чуждо сострадание: Su savo pasaka eik po ydo langu kugelio prayt (Со своей сказкой иди под окно к еврею кугель просить); как труса: Oka, boba ir ydas drsiausi ant svieto (Коза, баба и еврей самые смелые на свете) или как чужака по вере:

ydas, nors ir kain kaip geras, bet vis velni mislija (Еврей вроде бы и хорош, но все про черта думает); Geriau yd umut, negu ptnyioje su pienu valgyt (Лучше еврея убить, чем в пятницу есть с молоком). Если еврей крестился, он попадал в категорию своих. Литовцы, возвратившись домой после крещения ребенка, говаривали: «Ivem yduk – parvem katalik (Вывезли жиднка – привезли католика)» (Anglickien 2004: 43).

Таким образом, данный СМ ярко демонстирует национальнокультурные особенности, нашедшие закрепление в семантике паремий.

При определении ядерных средств выражения контраста в русских и литовских паремиях, относящихся к данной бинарной оппозиции, выделены разнообразные по семантике рекуррентные пары узуальных (языковых) антонимов. Как было отмечено выше, в антонимические отношения вступают прежде всего ключевые существительные: Дружба от недружбы близко живет; Недруг поддакивает, а друг спорит; Daina draugus gimdo, daina prieus tildo (Песня друзей рождает, песня врагов усмиряет); Apsaugok nuo prieteli, o neprietelius pats apsiginsiu (Спаси (Бог) от приятелей, а от врагов сам смогу защититься).

В паремическом фонде также отмечены следующие антонимии:

– оппозиции качественных и субстантивных прилагательных:

Маленькая дружба лучше большой ссоры; Дальний путь, да ближний друг;

Su pilna kiene atsiremsi draugo pet, o su tuia pakels stulp (С полным карманом опираешься на плечо друга, с пустым – на придорожный столб);

Artimas draugas u tolim gimin geresnis (Близкий друг лучше дальнего родственника); отмечена наиболее частотная для обоих языков оппозиция новый - старый: Новых друзей наживай, а старых не утрачивай; Старый друг лучше новых двух; Оджа хороша новая, а друг – старый; Держись друга старого, а дома нового; Turk visk nauj, o draug sen (Имей все новое, а друга старого); Dl prieteliaus naujo neapleisk seno (Ради приятеля нового не бросай старого); оппозиция плохой - хороший отмечена в паремиях литовского языка: Blogi draugai ir ger iveda i kelio (Плохие друзья и хорошего с пути сведут); Geras uo geriau u blog draug (Хороший пес лучше плохого друга); Blogas laukas daugiau duoda u geriausi draug (Плохое поле больше дает, чем лучший друг); единичный пример оппозиции лексем худой (в значении плохой) - хороший отмечен в русской паремии: И худой Ермил, да богомил; а и хороший Влас, да подальше нас;

– оппозиция глаголов со значением противоположного действия: С собакой ляжешь – с блохами встанешь; Лучше найдшь – забудешь; хуже найдшь – вспомянешь; Sen draug prarasi, kito tokio nerasi (Старого друга потеряешь, другого такого не найдешь); Atsargiau reikia su nepastamu kalbti, o su prieu – geriau tylti (Осторожней надо говорить с незнакомцем, а с врагом лучше молчать);

– оппозиция конкретных и абстрактных имен существительных:

Дружно за мир стоять — войне не бывать; Дружба от недружбы близко живет; Jaunyst - draugyst, senatv - vienatv (Молодость – дружба, старость – одиночество); I prieakio - lap, i upakalio - vilkas (С лица – лиса, со спины – волк); Iekok draugo bdoje, o laimje pats atsiras (Ищи друга в беде, а в счастье сам найдется);

– оппозиция наречий и наречных сочетаний: Лучше найдешь — забудешь; хуже найдешь — вспомянешь; Скотина чешется бок о бок, а люди врознь; Atskirai gyventi – su broliais draugauti, drauge gyventi – su mariomis pjautis (Отдельно жить – с братьями дружить, вместе жить – со снохами браниться).

Ближнюю периферию контраста паремий активно представляют следующие антонимии:

– лексем–гипонимов; названия живых существ как контрастные единицы представлены в единицах русского языка, единичный пример отмечен в литовской паремии: Подле чертнка не выкормишь телнка;

Добрый конь не без седока, а честный человек не без друга; Не ставь недруга овцою, а ставь его волком; Vita aniai - ne draugas (Курица утке не товарищ); в русских паремиях частотна оппозиция собака – волк как оппозиция лексем с положительной и отрицательной коннотацией дружбы – вражды: Не жить с волком и собаке; Кабы волк заодно с собакой, так бы человеку и житья не было; названий частей тела, предметов одежды активно противопоставлены в русских паремиях: Как друг по конец рук; Враг хочет голову снять, а бог и волоса не дает; Сапог лаптю не брат; Грозен враг за горами, а грозней за плечами; Душа на Великой (реке), а сердце на Волхове (реке же, по поводу братства Новгорода и Пскова в XIV веке);

– лексем с количественным (временным) значением – в фонде паремий русского языка: Двое - не то, что один: подумаем, да и лошадь продадим (насмешка над требованием посоветоваться с другими); Друзей-то (приятелей) много, да друга нет; В поле пшеница годом родится, а добрый человек всегда пригодится; Не изведан – друг; а изведан – два; Две головни и в поле дымятся, а одна и в печи гаснет; в литовском языке отмечен единичный пример интернациональной паремии: Senas tavorius geresnis u du naujus (Старый друг лучше новых двух);

– лексем, связанных с христианством; в литовских паремиях частотны оппозиции ангел - черт, ведьма, чертова баба: Duodamas - angelas, imdamas – velnias (Даешь – ангел, берешь – черт); I tolo angeliukas, i arti velnio boba (Издали ангелочек, вблизи – чертова баба); Akyse kaip angelas, u aki kaip velnias, kaip raudona gyvat (В глаза как ангел, за глаза как черт, как красная змея); Angelo balselis, raganos irdel (Голосок ангела, сердечко ведьмино);

Atvaiavo – angelas, ivaiavo – velnias (Приехал – ангелок, уехал – черт);

Angelo sparneliai, bet velnio nageliai (Крылышки ангела, а когти черта); среди рассматриваемых русских паремий данную антонимию репрезентирует одна:

Черт попу не товарищ;

– лексем со значением драгоценность, драгоценные металлы (в литовском фонде): Broli meil yra sidabras, o draug – auksas (Любовь брата – серебро, а друга – золото); Geras prietelis vertesnis u emig (Хороший приятель дороже жемчуга); Geras draugas brangesnis u auks (Хороший друг дороже золота); Ibandytas draugas u ausk brangesnis (Проверенный друг дороже золота).

Контекстуальные антонимы семантически разнообразны и широко представлены в обоих языках: Не дорога гостьба, дорога дружба; Был я у друга, пил я воду слаще меду; Одному и пьяно, да не мило; с другом и хмельно, да умно; За что того любить, кто хочет сгубить; Ugnis su iaudais ne draugai (Огонь с соломой не друзья); A jam kaln pyliau, jis man duob kas (Я ему гору насыпал, а он мне яму копал); Bda lang, draugai per duris (Беда в окно, друзья в дверь); Kunigai – ne draugai, ponai – ne tarnai (Священники не друзья, господа не слуги); Ssim draugikai, sim der unikai (Сядем по-дружески, съедим колбасу по-собачьи).

Дальняя периферия контраста в фонде русских паремий представлена антонимами, относящимися к разным частям речи: С другом дружись, а сам не плошись; отмечена оппозиционная пара свой - чужой: Своих друзей наживай, а отцовских не теряй; С чужим не бранись, а со своими не вались.

В фонде литовских паремий отмечена продуктивная оппозиция контрастирующих словосочетаний, часто с антитезой числительных сто один: imtas draug – maa, vienas prieas – daug (Сто друзей – мало, сто врагов – много); Geriau imtas draug negu vienas prieas (Лучше сто друзей, чем один враг); imtas draug geriau kaip imtas rubli (Сто друзей лучше, чем сто рублей); приведем примеры других оппозиций: Vienas geras draugas – didelis turtas, daug draug – prapultis (Один хороший друг – большое богатство, много друзей – пропадешь); Geras draugas prie stikliuko, o kai bda, tai nurko (Хороший друг за рюмочкой, а если беда – то пропал);

Geriau bti vienam, negu blogoj draugijoj (Лучше быть одному, чем в плохой компании); единичный пример отмечен в русской паремии: Не узнавай друга в три дня, узнай в три года.

В русских паремиях частотно противопоставление словосочетаний с числительными один и два: Два кота в одном мешке не улежатся; Два медведя в одной берлоге не улягутся; Две бараньи головы в один котел не лезут (что-нибудь да торчит); Двум шпагам в одних ножках не ужиться.

В литовском фонде такая оппозиция не зафиксирована.

Крайняя периферия контраста, выраженная грамматическими оппозициями, широко представлена в фонде русских и литовских паремий:

Мы с тобою, что рыба с водою: ты ко дну, а я на берег; Мы с тобой, что рыба с водой: я на лд, а ты под лд; Не сошлись обычаем, не бывать дружбе; Грозен враг за горами, а грозней за плечами; Blogas laukas daugiau duoda u geriausi draug (Плохое поле больше дает, чем лучший друг);

Akyse draugas, o u aki – neprietelius (В глаза – друг, за глаза – враг).

структурные формы с грамматическим сходством компонентного состава:

существительное + существительное в творительном падеже с предлогом «с»: Как кошка с собакой (дружны); Не жить и собаке с волком, а телнку так и продуху нет; Овце с волками худо жить; Чешися конь с конм, вол с волом, а свинья с углом; существительное + существительное в форм дательного (винительного) падежа: Волк коню не товарищ; Ворон ворону глаза не выклюнет; Блоха блоху не ест; Гусь свинье не товарищ. Гусь козлу не товарищ (не брат).

Сравнив русские и литовские паремии данной бинарной оппозиции, мы пришли к следующим выводам.

Бинарная оппозиция «дружба – вражда» обнаруживает высокую степень репрезентации в паремиях русского и литовского народа и демонстрирует сходство наивных картин мира.

Рассмотренный бином репрезентируется мономами «дружба» и «вражда», внутри первого монома нами выделены общие субмономы, а также национально-специфический для литовской лингвокультуры СМ «дружба и молодость». Среди русских паремий, иллюстрирующих СМ «дружба и богатство», четко просматриваются единицы со значением дружба сильнее денег. Внутри монома «вражда» в русских и литовских паремиях выделены несколько общих СМ. Национально специфичен СМ «этническая вражда» с признаками стереотипного представления о людях другой национальности: в русских паремиях образ русского человека оценивается положительно, других этносов – отрицательно; в литовских паремиях отмечена семантика осуждения литовца или сочувствия ему, также выделен значительный пласт единиц антисемитского содержания.

Было установлено, что ядерные средства контраста в русских и литовских паремиях часто совпадают: оппозиции ключевых слов, качественных прилагательных, имен существительных и других единиц, характерных для выражения антонимии в паремике вообще; оппозиция плохой - хороший характерна для единиц литовского языка.

Выделены специфичные периферийные средства выражения контраста в семантике русских паремий – это оппозиция лексем–гипонимов, названий живых существ (наиболее продуктивна пара собака – волк); антонимия разных частей речи (отмечена оппозиционная пара свой – чужой);

противопоставление словосочетаний с числительными один – два; лексем с количественным (временным) значением (в литовском языке отмечен единичный пример); лексем – названий частей тела и предметов одежды;

антонимичные структурные формы с грамматическим сходством компонентного состава: сущ. + сущ. в тв. падеже с предлогом С; сущ. + сущ.

в форм дат. (вин.) падежа.

В литовских паремиях отмечены следующие продуктивные средства выражения контраста: оппозиция числительных сто – один; лексем, связанных с христианством; лексем–антонимов со значением драгоценность, драгоценные металлы; оппозиция контрастирующих словосочетаний.

Общими для обеих лингвокультур являются следующие периферийные средства контраста оппозиция контекстуальных антонимов, межчастеречная антонимия, а также антонимия грамматических форм.

2.7 Бином «щедрость – жадность»

Содержательный минимум антиномической оппозиции «щедрость – жадность» связан с лексическим значением эксплицирующих ее ключевых единиц. Основные репрезентанты лексемы щедрость/dosnumas: щедрый, тороватый/dosnus, гостеприимный/svetingas, хлеб-соль (нет литовского эквивалента), милосердный/gailestingas, хлебосольный/vaiingas, расточительный/ilaidus; репрезентанты лексемы жадность – скупой, скупость, жадный, жадность/godas, godumas, gobas, gobumas.

Человек, который может быть назван в русском социуме щедрым, — это тот, кто «охотно тратится на других, не скупой» (Ожегов 1982: 507), т.е.

человек, с легкостью отдающий свое имущество другому и поэтому чаще всего ассоциирующийся с дарителем подарков. Для русской культуры щедрость является важнейшим понятием, поскольку даже сами русские люди осознают свою склонность к щедрому поведению обычной и традиционной чертой (Семенова 2009: 68). В обыденном сознании щедрым называют того, кто преподносит подарки. Православным человеком русская лексема щедрость воспринимается исключительно как семантически близкая к лексеме милосердие, связанной со свято чтимой в Православии заповедью «возлюби ближнего своего как самого себя» (Семенова 2009: 68). Именно поэтому «Щедрый Богу угоден» (русская пословица).

Лексему жадный В.И.Даль определяет как «ненасытный, падкий … на пищу, на богатство» (Даль 2006, 1: 524). Словарь Д.Н.Ушакова отмечает также лексическое значение «скупой, корыстолюбивый» (Ушаков 2004: 232).

Антиномия «щедрость – жадность», представленная русскими и литовскими паремиями, вербализирует черты характера человека, связывая их прежде всего с нравственными и религиозными ценностями социума:

Тороватому бог дает, а у скупого черт таскает; Prakaituota ranka dosni, sausa - ykti (Потная рука щедра, сухая – скупа).

В силу специфики рассматриваемой антиномии, носящей ярко оценочный характер, выделяемые мономы выражают квалитативные СМ.

Внутри монома «щедрость» нами выделены следующие квалитативные СМ, в разной степени репрезентированные в русских и литовских паремиях:

– СМ «хлебосольство» отражает умение и готовность оказать гостеприимство, при этом радушно и щедро угощать: Что есть в печи, все на стол мечи; Ваше дело пить, а наше, что говорить (потчевать); Всем подноси, никого не обноси; доброму для добра, худому для худа; Без пирога именинника под стол сажают; Сколько ни думай, а лучше хлеба-соли не придумаешь; Без соли, без хлеба худая беседа; единицы, вербализирующие данный СМ, многочисленны в русской паремике и связаны, как отмечалось выше, с особенностями национального менталитета;

– СМ «гостеприимность» отражает наличие / отсутствие свойства быть радушным хозяином: Гость на гость - хозяину радость; Гость гостит - не житья смотрит (не осудит); Гости на двор, так и ворота на запор (чтобы не выпустить их); Гость не кость, за дверь не выкинешь; Для доброго гостя и хозяин поживится (добудет, чего нет); Желанный гость зову не ждет; Краюшка не велика, а гостя черт принесет - и последнюю унесет; Зови гостей меньше, так хлеба будет больше; Ateik belaukiamas – ieik bemylimas (Приходи нежданным – уходи нелюбимым); Kai sveias ateina, ne laikas grindis luoti (Когда приходит гость, не время мыть пол);

Sveias pirm dien – auksas, antr – sidabras, trei – varis ir visai ivarys (Гость в первый день золото, во второй – серебро, на третий – гони и насовсем прогони);

– СМ «милосердие» отражает разное отношение к оказанию помощи, проявлению снисхождения из сострадания, человеколюбия: В окно подать богу подать; Кто сирых напитает, тот бога знает (или: того бог знает);

Рука дающего не оскудевает; Отдал убогий нищему последний пятак, а сам от богатого ушел и так; Ne turtingas duoda, bet gailestingas (Не богатый подает, а милосердный); Vargus elpia ne turtingi, bet gailestingi (Несчастным помогают не богатые, а сострадательные); Kas greit duoda, dvigubai duoda (Кто быстро дает, дает дважды);

– СМ «расточительность» указывает на чрезмерную щедрость и неумение сохранить богатство: Легко добыто, легко и прожито; Скупые умирают, а дети сундуки отпирают; Приход пономарский, а расход генеральский; Отец накопил, а сын раструсил; Ilaidus dija, kai neturi ko ileist (Расточительный жалеет, что нечего истратить); Ileisti visuomet lengviau kaip sudti (Растратить всегда легче, чем накопить).

(квалитативные), в состав которых в русском языке относим:

– СМ «ложная щедрость»; отражает показную, неискреннюю щедрость, репрезентируется незначительной по количеству группой русских паремий: Богу жаль куря, а черт возьмет порося; Щедр на слова, да скуп на дела; Вот тебе, боже, что нам негоже;

– СМ «нежадность» связан с отличительной характеристикой русского национального характера – «нежадным» отношением к деньгам, «нестяжательством» (Степанов 2001: 565); русские паремии указывают на взаимосвязь материального достатка и готовности им поделиться: Что беднее, то щедрее; Больше рад, чем запаслив; Кто широко живет, тот не запирает ворот; Кто тороват, тот не богат; Живота не копи, а душу не мори!; Не тем богат, что есть, а тем богат, чем поделиться рад; У щедрых хозяев куры по два яйца приносят.

В литовском языке в данную группу включается аксиологический СМ «положительное качество»: Jei nebsi dosnus, nebsi pagarbintas (Если не будешь щедрым, не будешь уважаемым); Vagyst nepraturtins, dosnumas nesuvargins (Воровство не обогатит, щедрость не обеднит);

Рассмотрим моном «жадность», который в обеих лингвокультурах вербализирует обличительный характер называемого понятия:

репрезентирует поведение, которое осуждается обществом, так как нарушает негласные законы и принципы христианского мировидения, в результате такого поведения человек обречен на одиночество и страдания.

Данный моном репрезентируют квалитативные и результирующие субмономы. Квалитативные:

– СМ «материальная жадность», отражает стремление обладать максимально возможным количеством материальных благ, желание создать (даже нечестным путем, в ущерб окружающим) комфортные условия для собственной жизни. Вербализирован в обоих языках: Ложка узка, таскает по два куска, развести пошире, вытащит четыре; На чужое добро и глаза разгораются; Пусти бабу в рай, а она и корову за собой ведет; Godiam ir abi puss maai (Жадине и двух половинок мало); Gobas ir i oio nori pieno gauti (Жадина и с козла хочет молока получить); Juo daugiau turi, tuo daugiau nori (Чем больше имеет, тем больше хочет); Kyi neima, bet be dovan neprisileidia (Взяток не берет, но без подарков не подпускает);

– СМ «пагубность»; отражает растлевающее влияние этого порока на человека: Кто чужого желает, скоро свое утратит (свое потеряет); Много желать - добра не видать; Много хватать - свое потерять; Тяжело нагребешь - домой не донесешь; Хоть лопни брюшко, да не оставайся добро!; В провальную яму не напасешься хламу; Godas - aknis viso pikto (Жадность – корень всякого зла); Kas kitam gaili, tas ir pats neturi (Кто другому жалеет, тот и сам не имеет); Gobaus akys ir elgetos maias vienu silu sit (Глаза жадины и мешок нищего одной ниткой сшиты); Gobo vargai – velnio diaugsmai (Беды жадины – радости черта); Per gobum ir pats prauvo (От жадности и сам пропал); Daug norsi – maai tursi (Много захочешь – мало получишь);

- СМ «жадность в еде»; связан с чревоугодием и частотно представлен паремиями: Кабы у меня брюхо из семи овчин, все один бы съел; Как беззобая курица, все голоден; Сколько собаке ни хватать, а сытой не бывать; Яства много, коли брюха не жаль (да брюха жаль); Godiam ksnis pats burn krinta (Жадине кусок сам в рот падает); Kad akys neregt, pilvas nenort (Если бы глаза не видели, живот бы не хотел);

– СМ «скупость»; отражает крайнюю степень жадности, нежелание потратить даже небольшое количество денег, экономию на всем: Рад будешь, как долг забудешь; Скупой всегда нуждается; Охал дядя, на чужие деньги (достатки) глядя; Kas bagotas, tas ir godotas (Кто богат, тот жаден); Gobus bdavoja, kada ir vien skatik sunaudoja (Жадина горюет, когда даже одну копейку истратит); Dk skatik prie skatiko, sudsi rubl (Клади копейку к копеечке – сложишь рубль); Muiko skatikas ponams akis bado (Мужичья копеечка господам глаза колет); Atiduos skol, kad akmuo yds (Отдаст долг, когда камень зацветет);

– СМ «зависть»; показывает чрезмерную жадность и следствие ее, в русских и литовских паремиях вербализирован наиболее активно: Не столько смущает свой убыток, сколько чужой прибыток; Не то обида, что вино дорого, а то обида, что целовальник богатеет; Сосед спать не дает:

хорошо живет; У людей и шило бреет, а у нас и ножи неймут; Pavyduolio turtuolio sunki mirtis (У завистливого богача тяжелая смерть); Gele grauia rdys, mog - pavydas (Железо грызет ржавчина, человека – зависть); Piktas verkia i pavydo, o geras i diaugsmo (Злой плачет от зависти, а хороший – от радости); Su pavydu kiens nepripilsi (Завистью кармана не наполнишь).

В рамках данного монома в фактическом материале русского языка нами выделено два национально–культурных субмонома: СМ «безграничная жадность» вербализируется, согласно нашим наблюдениям, в русских паремиях достаточно широко, представляя жадность как мотивирующий фактор: Жадному все мало; Глазы – ямы, а руки – грабли; Дай бог много, а захочется и побольше; Дай душе волю, захочет и боле; Есть много, а хочется больше; Наглому дай волю, он захочет и боле; Дай, кумушка, шец, да и хлебец-эт твой;

– СМ «страдание» отражает страдание от собственной чрезмерной жадности, обрекающей человека на одиночество; частотно представлен русскими паремиями: Собака на сене лежит, сама не ест и скотине не дает; Чур одному: не давать никому; Горе наше – гречневая каша; есть не хочется, а покинуть жаль; Горько есть, да жаль покинуть; Натолок в мешок, что и с места не сволок.

Таким образом, как свидетельствует фактический материал, в семантике русских и литовских паремий эксплицировано оценочное отношение к важнейшим человеческим качествам, что наиболее ярко выражает национальную специфику ментальности определенного этноса.

Обратимся к полю контраста. Охарактеризуем ядерные средства выражения контраста. Наиболее частотными в русских паремиях являются субстантивные имена прилагательные, в семантике которых присутствует качественный признак: Тороватому бог дает, а у скупого черт таскает; За маленьким погнался – большое потерял; среди рассмотренных и интернациональная паремия: Piktas verkia i pavydo, o geras i diaugsmo Злой плачет от зависти, а добрый – от радости.

Приведем примеры антонимии имен существительных: Приход пономарский, а расход генеральский; Gimimas ar mirimas – tas pats pinig ileidimas (Рождение или смерть – та же трата денег); yktus didturtis yra biednesnis u ubag (Скупой богач беднее нищего); имен прилагательных:

Щедр на слова, да скуп на дела; Сам сыт, глаза голодны; Нежданный гость лучше жданных; Незваный гость легок, а званый тяжел; Разговоры большие, а хлеб-соль маленькие; Prakaituota ranka dosni, sausa – ykti (Потная рука щедра, сухая – скупа); наречий: Зови гостей меньше, так хлеба будет больше; Ближе живешь - уреживаешь; дальше живешь – учащиваешь; Daug norsi – maai tursi (Много захочешь – мало получишь);

глаголов – конверсивных антонимов, включенных в антонимическую парадигму на основании противоположной направленности их семантики (это явление широко представлено в рассмотренных русских паремиях):

Молча пришел, молча и ушел; Первым пришел, а последним ушел; Приехал – не здоровался, поехал – не простился; Принесло в дверь, вынесет в трубу;

Ateik belaukiamas – ieik bemylimas (Приходи нежданным – уходи нелюбимым); причастий: Дающая рука не отболит, берущая не отсохнет (только русский пример); местоимений: Ваше дело пить, а наше что говорить (потчевать); Себя изведу, а тебя дойму; Kas kitam gaili, tas ir pats neturi (Кто другому жалеет, тот и сам не имеет).

Контрастирующие элементы периферии поля контраста более разнообразно представлены в рассматриваемой группе паремий русского и литовского языков. В обоих языках активно создается контраст с использованием существительных, связанных с социальным статусом человека: Кто господин деньгам; а кто слуга; Гости как бы со двора, а хозяин запор на ворота; субстантивных прилагательных, характеризующих человека по различным признакам (черты характера и материальный достаток): Убогого одна нужда гнетет, скупого две (убожество и скупость); Лишнего пожелаешь – последнее потеряешь; Ne turtingas duoda, bet gailestingas (Не богатый подает, а милосердный); Jei nebsi dosnus, nebsi pagarbintas (Если не будешь щедрым, не будешь уважаемым);

глаголов со значением противоположных действий: Тяжело понес - и домой не донес; Где рады, там не учащай, а где не рады - век не бывай!; Juo daugiau turi, tuo daugiau nori (Чем больше имеет, тем больше хочет).

В обоих языках отмечен пласт паремий, особенно значительный в русском языке, с контрастом, выраженным парой местоимений кто - тот:

Кто много желает, тот и мало не видает; Кто гостю рад, тот и собачку его кормит; Кто за хлеб-соль берет со странного, у того спорыньи в дому не будет; Кто поперхнется, к тому спешный посол; Кто сидел на печи, тот уже не гость, а свой; Кто у нас обедает, тот нас и не ведает; Кто широко живет, тот не запирает ворот; Кто тороват, тот не богат; Kas bagotas, tas ir godotas (Кто богат, тот жаден); Kas pinigus mgsta, tas tiesos nekenia (Кто любит деньги, тот правды не выносит); существительных – наименований частей тела: Зоб полон, а глаза голодны (да глаза полы); Дай с ноготок, запросит с локоток; Душа не примает, а глаза все больше просят; Живота не копи, а душу не мори! Kad akys neregt, pilvas nenort (Если бы глаза не видели, живот бы не хотел); существительных, обозначающих иные смежные для данного контекста понятия: Погнался за крохою, да без ломтя остался; Vagyst nepraturtins, dosnumas nesuvargins (Воровство не обогатит, щедрость не обеднит); Kas pinigus mgsta, tas tiesos nekenia (Кто любит деньги, тот правды не выносит); числительных, слов и словосочетаний с количественным значением: Из одного меха две завойки выкраивает; Из одного два сделаешь - оба скоротаешь (или: оба бросишь);

Двух зайцев гонять - ни одного не поймать; в рассмотренных русских паремиях преобладает противопоставление числительных один – два.

Приведем примеры других оппозиций: Не дал бог ста рублев, а пятьдесят не деньги; Дал бог много, а захочется больше; Gobus Dievui vak, o velniui dvi (Жадина Богу свечку, а черту две); Vienm du daug, kitam deimts maai (Одному два много, другому десять мало); Dk skatik prie skatiko, sudsi rubl (Клади копейку к копеечке – сложишь рубль). Только в русских паремиях отмечена оппозиция наречий с временным значением: Гость недолго гостит, да много видит (единичный пример); существительных – названий живых существ: Сытый волк смирнее ненасытного человека;

Собака на сене лежит, сама не ест и скотине не дает; Богу жаль куря, а черт возьмет порося.

Только в русских паремиях широко представлена межчастеречная антонимическая пара свой – чужой со значением признака по принадлежности: За свой хлеб хоть неумойкою садись; за чужой умоешься, помолишься, да и то подождешь; Кто чужого желает, скоро свое утратит; За чужим погонишься - свое потеряешь; Не столько смущает свой убыток, сколько чужой прибыток; По чужим карманам не ищи, свои стереги!; Свое доброе теряет, а чужого желает; На своих именинах пирога не съешь, не съешь и на чужих; На чужой обед надейся, а свой припасай.

Приведем примеры использования других межчастеречных антонимов в русском фонде паремий: И в гости не ездит, и к себе не зовет; Люди выпьют, как платком вытрут; а он выпьет, как огнем выжжет; У людей и шило бреет, а у нас и ножи неймут; в рассмотренном массиве литовских Нами отмечен значительный пласт русских единиц с контрастирующим сочетанием слов: Люди выпьют, как платком вытрут; а он выпьет, как огнем выжжет; У людей и шило бреет, а у нас и ножи неймут; Умел в гости звать, умей и встречать (угощать); Горько есть, да жаль покинуть; отмечен единичный пример литовской паремии Gobaus akys ir elgetos maias vienu silu sit (Глаза жадины и мешок нищего одной ниткой сшиты).

Только в русских паремиях периферию контраста образуют грамматические оппозиции по степени сравнения: Есть много, а хочется больше; Дай бог много, а захочется и побольше; по падежной форме: На двор зазывай, а со двора не спускай; Сам на лавку, а ноги (хвост) под лавку.

В обоих языках представлена оппозиция по форме глагола: Кто сирых напитает, тот бога знает (или: того бог знает); Умел в гости звать, умей и встречать; Зови гостей меньше, так хлеба будет больше; Dk skatik prie skatiko, sudsi rubl (Клади копейку к копеечке – сложишь рубль).

Таким образом, проведенный анализ позволяет говорить о том, что паремический фонд, выражающий антиномию «щедрость – жадность», представляет собой микросистему, органично входящую в пространство национальных картин мира. Проведенный сопоставительный анализ паремий выявил значительное сходство как на структурном, так и на семантическом уровнях.

Массив русских паремий данной оппозиции оказался значительно «жадность»), «хлебосольство», «ложная щедрость» «нежадность» (моном «положительное качество» (моном «щедрость») репрезентирован только литовскими примерами.

Анализ паремий обнаружил широкие аналогии в моделях структурносинтаксической организации антиномии. В качестве ядерных компонентов контраста продуктивны антонимические пары субстантивных имен прилагательных, других частей речи. Периферийными компонентами противопоставления являются контекстуальные антонимы: существительные (в том числе наименования частей тела или живых существ), числительные, субстантивные прилагательные со значением черты характера и материальный достаток, глаголы со значением противоположных действий, местоимения грамматической пары кто – тот, межчастеречные антонимы, контрастирующие сочетания слов, оппозиции глагольных форм.

Специфичными для русских паремий являются антонимическая пара со значением признака по принадлежности: местоимение свой и прилагательное чужой, а также грамматические оппозиции степеней сравнения, падежных форм.

2.8 Бином «храбрость - трусость»

Данная семантическая оппозиция национально–культурно окрашена и широко представлена в русской и литовской лингвокультурах. В обоих языках нами выделены ключевые слова – репрезентанты оппозиции:

положительно маркированная часть оппозиции: храбрость, смелость, отвага, мужество/drsa, narsumas; смелый, отважный, храбрый, мужественный/drsus, narsus. Отрицательно маркированная часть оппозиции:

трусость/bailumas, страх/baim, трус/bailys, трусливый/bailus. Ключевые лексемы–синонимы положительно маркированной части оппозиции вербализируют решительное, бесстрашное поведение человека. Так, семантику лексемы храбрый в своем толковом словаре В.И.Даль определяет следующим образом: «мужественный, смелый, отважный, неустрашимый среди боя, доблестный в воинстве» (Даль: 322).

Приведем примеры пословиц и поговорок вышеназванной оппозиции, имеющих бинарную структуру: На смелого собака лает, а трусливого рвет;

Смелому горох хлебать, а несмелому и щей не видать; Drsus nenugals, bailus apkalbs (Смелый не победит – трусливый оговорит); Reikalas ir bailius drasuoliais padaro (Нужда и трусов храбрецами делает); Nebk baiktus kaip avis, bk drsus kaip kiaul (Не будь робким, как овца, быть храбрым, как свинья); Drsus mirta kart, bailys kasdien (Смелый умирает однажды, трус – ежедневно).

Среди исследованных единиц моном «храбрость» представлен следующими СМ – прежде всго это квалитативными:

– СМ «сомнительная храбрость»; для русского и литовского языкового сознания релевантным оказывается такой признак храбрости, как своевременность. В приведенных примерах отчетливо прослеживается ирония по отношению к храбрости, проявляемой в безопасном месте:

Хорошо медведя в окно дразнить!; Из-за угла хоть шапкой накрой; Все собаки сильны у себя во дворе; Храбр после рати, как залез на полати; Полно мертвым соколом ворон пугать; Из-за куста и ворона (и свинья) остра; Pel ir kat pagauti galt, jei tik drsos turt (Мышка и кошку могла бы поймать, если б храброй была); Drsiai pels bginja, kai kats namie nra (Смело мыши бегают, когда кота нет дома); Ir gaidys savo kieme drsus (И петух на своем дворе смелый); Drsi oka prie negyvo vilko (Смелая овца рядом с мертвым волком); Drsi kaip varl, kol guo nemato (Смела как лягушка, пока ужа не видит);

– СМ «показная храбрость» иллюстрирован группой паремий с признаками обманчивой, показной храбрости. Внешность вступает в противоречие с поступками и образом жизни человека, поэтому паремии, иллюстрирующие данный СМ, построены на антитезе: Сердце соколье, а смелость воронья; Повадки волчьи, а душа заячья; Gudrus kaip avinas, drsus kaip kikis (Хитрый как овца, смелый как заяц).

В структуре данного монома нами выделены также поведенческие и аксиологические СМ. К поведенческим мы относим СМ «смелость в поступках», который репрезентирует признаки эффективного решительного поведения человека, данный СМ наиболее широко иллюстрируется русским и литовским фондом паремий: Влез по пояс, полезай и по горло; Смелость силе (на силу) воевода; Смелый приступ не хуже (половина) победы; Не струшу, так отведу душу; Бой отвагу любит; Кто смел, тот и съел;

Drsiai bandyta yra pus laimta (Смелая попытка – половина успеха); Be drsos vyras - kaip be kartumo pipiras (Мужчина без храбрости как перец без горечи); Drsi davatka ir klebon melstis moko (Смелая ханжа и пастора учит молиться); Kas drsesnis, tas pirmesnis (Кто смелее, тот быстрее); Belskis drsiau, atidarys greiiau (Стучись смелее – откроет быстрее); Geriau garbingai ti, negu bailj bti (Лучше умереть достойно, чем быть трусом).

Аксиологический СМ «положительное качество» передает признак уважительного отношения к храбрости, которая дает человеку независимость, силу, ведет его к победе; представлен единицами обоих языков: Смелым бог владеет, пьяным черт качает; У лихого жеребца косяк цел; Apie gerus darbus kalbk drsiai (О хороших делах говори смело);

Drsiam ir pasaulis priklauso (Смелому и мир принадлежит); Drsiems ir Dievas padeda (Смелому и Бог помогает); Drsus ir kantrus visuomet nugali (Смелый и терпеливый всегда побеждают); Be drsos nra daromi garss darbai (Без храбрости не делаются великие дела); более поздняя по времени создания литовская поговорка Narsus kaip raudonarmietis prie Stalingrado (Смелый, как красноармеец у Сталинграда) используется для положительной характеристики, одобрения смелого поведения, поговорка связана с историческими реалиями соседнего народа (такая положительная маркированность паремии при характеристике соседнего этноса – явление редкое, это может быть объяснено резонансным значением Сталинградской битвы в истории Второй мировой войны).

В рамках рассматриваемого монома в русском языке выявлен национально–культурный СМ «бесшабашность», репрезентирующий признаки храбрости как эмоционального порыва, при этом человек ведет себя смело, потому что часто не осознат степени опасности. Среди исследованного материала литовских паремий единиц, иллюстрирующих данный СМ, выявлено не было, при этом была выделена значительная группа русских паремий, что позволяет сделать вывод о бесшабашной, безрассудной храбрости как национальной черте, качестве, отражающем менталитет русского человека (сформулирован в популярной формуле– поговорке «Была не была»): Валяй, не гляди, что будет впереди; Либо в стремя ногой, либо в пень головой; Не проиграв, не выиграешь; Либо пан, либо пал; Либо полковник, либо покойник; Смерть (Жизнь) - копейка, голова наживное дело; Тонуть, так в море, а не в поганой луже; Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить; Пасть, не пасть, - да уж в море, а что толку в лужу; Удалой долго не думает.

Внутри монома «трусость» нами выделены следующие СМ, которые в разной степени представлены в русском и литовском фонде паремий:

– результирующий СМ «страх, боязнь», репрезентирующий эмоции, возникающие в результате опасности и провоцирующие трусливое поведение; СМ иллюстрируется большим количеством русских и литовских паремий: У страха глаза велики; У страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки; На всяку беду страха не напасешься; Хуже, как боишься: лиха не минешь, а только надрожишься; Su baime maa laim (В страхе мало счастья); Teisingai gyvensi, be baims numirsi (Будешь жить правильно, умрешь без страха); Ne i meils, o i baims jo oka okti su vilku (Не от любви, а от страха шла коза танцевать с волком); I baims ir uva ant stogo ulipa (От страха и пес на крышу залазит); Baims akys didels – интернациональная паремия У страха глаза велики.

Поведенческий СМ «трусливое поведение» не заключает в себе явного оценочного характера, однако яркая образность паремичных единиц (сравнения, антитеза) эксплицирует в них своего рода народный приговор трусости. Данный СМ широко проиллюстрирован русскими и литовскими паремиями: Волка бояться - и от белки бежать; Присмирел, что волк под рогатиной; Поджал хвост, что волк на псарне; Прячется (Хоронится) малый за старого, старый за малого; Подо мной ножки, как лучинки, хрустнули; У нашего Трошки задрожали ножки; Иному гром не гром, а страшен барабан; Bailumas ir kvailumas vienu taku vaiktinja ir t pat mog kabinja (Трусость и глупость одним путем ходят и одного человека цепляют); Bailus pel sutiko, o vilk pamat (Трус встретил мышь, а увидел волка); Bailys kitus narsina, o patsai or gadina (Трусливый других подбадривает, а сам воздух портит); Bailys kikis, o ne vyras (Трус – заяц, а не мужчина); Gal kikio brolis esi, kad taip baiktus? (Может, ты брат зайцу, если такой трусливый?) В состав национально–культурных субмономов в русском языке мы включаем СМ «допустимость», который репрезентирует признаки оправдания недостойного поведения в семантике небольшой группы русских паремий, указывающих на возможность оправдания человека, совершившего трусливый поступок, защиту его от осуждения окружающих: Бег не честен, да здоров; Тут и о двух головах пропадешь (не выйдешь); Чем бояться чертей, так бойся людей; Лучше бояться, чем не бояться; в литовском языке не выявлены единицы с данной семантикой. Можно предположить, что малочисленность этой группы русских паремий может быть связана с ментальностью русского человека – мягкостью характера, желанием понять другого человека, сочувствием, иногда со стремлением не осудить, а оправдать ближнего.

В литовском языке национально–культурным субмономом является СМ «последствия трусости». Он конкретизирует такие характеристики явления: признак отсутствия в социуме уважения к трусливому человеку и его поведению, семантика паремий данной группы связана с негативными последствиями трусливого поведения прежде всего для самого труса; СМ представлен единичным русским примером, значительно шире иллюстрирован литовскими примерами, часто показывающими конкретную бытовую ситуацию: Что робеть, то хуже. Сробел – пропал; Kas nuo baims bga, tas duob puola (Кто от страха бежит, тот в яму упадет); Bail mog ir karv spardo (Трусливого человека и корова бодает); Su bailiu ir kvailiu, tai tas pats (С трусом то же самое, что с дураком); Bailus uo visada liesas (Трусливый пес всегда тощий).

классификацию единиц оппозиции, в результате анализа выделены ядерные и периферийные средства выражения контраста. Ядро контраста в русских и литовских паремиях представлено парами узуальных антонимов – ключевых лексем семантической бинарной оппозиции «храбрость - трусость», выраженных субстантивными прилагательными: На смелого собака лает, а трусливого рвет; Смелому горох хлебать, а несмелому и щей не видать;

Drsus mirta kart, bailys kasdien (Смелый умирает однажды, трус – ежедневно); Drsus nenugals, bailus apkalbs (Смелый не победит – трусливый оговорит); Ne baim, bet drsa visk laimi (Не страх, а смелость все побеждает); Petras narsus, bet ir Jonas nebailus (Петр смелый, но и Йонас не труслив); наречий с широким спектром лексических значений: Drsiai kalba, bailiai triedia (Смело говорят, трусливо трещат (т.е. сплетничают);

Drsus mirta kart, bailys kasdien (Смелый умирает однажды, трус – ежедневно). В поле контраста включаются также уточняющие оппозицию противопоставленные единицы (однажды — ежедневно и др.).

Только для русского фонда паремий характерна следующая антонимия:

субстантивных прилагательных с качественным значением (отмечен единичный пример): Прячется малый за старого, старый за малого;

отвлеченных существительных (отмечен единичный пример): Либо смерть, либо живот; лексем Бог – черт; данная оппозиция демонстрирует традиционно позитивное отношение русских к вере: Смелым бог владеет, пьяным черт качает; Страшен черт, да милостив бог.

Отмечена литовская паремия с оппозицией глагол с отрицанием – глагол без отрицания: Nebk baiktus kaip avis, bk drsus kaip kiaul (Не будь робким, как овца, будь храбрым, как свинья).

Русские и литовские паремии объединяет сходство выражения ближней периферии контраста с помощью контекстуальных антонимов, представленных лексемами–согипонимами со следующими значениями:

наименования живых существ: Заяц от листа, а лягушка от зайца бежит; Собакой залаешь (на меня), а петухом не запоешь (не победишь);

Волка бояться - и от белки бежать; Конь запрягальщика, а запрягальщик коня боится; Nebk baiktus kaip avis, bk drsus kaip kiaul (Не будьте робкими, как овца, быть храбрым, как свинья); Drsi oka prie negyvo vilko (Смелая овца рядом с мертвым волком); Bailys kikis, o ne vyras (Трус – заяц, а не мужчина); Drsi kaip varl, kol guo nemato (Смела как лягушка, пока ужа не видит); Narsi pel bt, kad kats nebijot (Смелой мышь была бы, если б кошки не боялась); лексемы с количественным значением: Двух смертей не видать (не бывает), а одной не миновать (один и два); Семь бед - один ответ; Drsus mirta kart, bailys kasdien (Смелый умирает раз, трус – каждый день); глаголы со значением действия или речи: На смелого собака лает, а трусливого рвет; На грушу лезть - или грушу рвать, или платье драть; Bailus lapo isigsta, drsus ir nuo vilko nebga (Трус листа боится, смелый и от волка не бежит); Drsiai kalba, bailiai triedia (Смело говорят, трусливо трещат (т.е. сплетничают); Drsus nenugals, bailus apkalbs (Смелый не победит - трусливый оговорит).

Русский фонд паремий специфичен следующими оппозициями: лексем, номинирующих части тела человека: Плохому по уши, удалому по колена;

Глаза страшат, а руки делают; Влез по горло, лезь и по уши; Влез по пояс, полезай и по горло; наименований продуктов питания: Удастся - квас, а не удастся - кислы щи; Смелому горох хлебать, а несмелому и щей не видать;

лексем со значением человек, человекоподобное существо: Либо полковник, либо покойник; Чем бояться чертей, так бойся людей; лексем со значениями вещество, материал, предмет: Укрепится человек - крепче камня, а ослабнет - слабее воды; Либо каши горшок, либо рогача (ухватом) в бок; лексем со значением места: Тонуть, так в море, а не в поганой луже;

Умирай в поле, да не в яме.

Дальняя периферия антонимии русских и литовских паремий, выражающих антиномию «храбрость - трусость», представлена в русском языке контрастами, выраженными лексемами, относящимися к разным частям речи: Не проиграв, не выиграешь; Либо пан, либо пропал; а также в обоих языках контрастирующими сочетаниями слов: Сколько кувшину по воду ни ходить, когда-нибудь да голову сломить; Либо в стремя ногой, либо в пень головой; У страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки;

Отвага мед пьет и кандалы трет; Либо петля надвое, либо шея прочь; Be drsos vyras - kaip be kartumo pipiras (Мужчина без храбрости как перец без горечи); Geriau garbingai ti, negu bailj bti (Лучше умереть достойно, чем быть трусом); Gudrus kaip avinas, drsus kaip kikis (Хитрый как овца, смелый как заяц).

Крайняя периферия контраста в рассмотренной группе паремий немногочисленна, в русских паремиях представлена глагольными грамматическими оппозициями: противопоставлением приставочных и бесприставочных компонентов: Не робеем, а оробеем, так уйти поспеем; Не играть, так и не выиграть; глаголов настоящего и будущего времени: Не на то пьет казак, что есть, а на то, что будет; в литовском языке – оппозицией НЕ+глагол – глагол: Drsus nenugals, bailus apkalbs (Смелый не победит - трусливый оговорит).

Сравнив русские и литовские паремии бинарной оппозиции «храбрость – трусость», мы пришли к следующим выводам.

Бинарная семантическая оппозиция, выражающая антиномию «храбрость – трусость», представлена объемным фондом русских и литовских паремий, так как относится к наиболее значимым для определения национального менталитета.

Национально маркированный СМ «бесшабашность» иллюстрирован русскими паремиями. Установлена литовская паремичная единица с положительной характеристикой соседнего этноса по признаку смелости, что встречается редко в наивной картине мира.

Внутри монома «трусость» нами выделены ряд СМ, в разной степени представленных в русском и литовском фонде паремий.

СМ «допустимость» отражает русскую ментальность, представлен небольшой группой русских паремий, СМ «последствия трусости» шире представлен литовскими примерами, часто иллюстрирующими конкретную бытовую ситуацию.

Ядерные средства выражения контраста в русском фонде паремий более разнообразны, чем в литовском: они выражены оппозицией субстантивных прилагательных с качественным значением, отвлеченных существительных и лексем Бог – черт.

Выявлено сходство ядерных средств контраста русских и литовских паремий в оппозиции пар узуальных антонимов – ключевых лексем семантической бинарной оппозиции «храбрость – трусость», выраженных субстантивными прилагательными, а также наречиями с широким спектром лексических значений. Отмечена литовская паремия с оппозицией глагол с отрицанием – глагол без отрицания.

Русский фонд исследуемой бинарной оппозиции более разнообразен в ближней периферии контраста: только ему присуще противопоставление компонентов, номинирующих части тела человека и продукты питания, компонентов со значением человек, человекоподобное существо, вещество, материал, предмет и место.

В русских и литовских паремиях ближняя периферия контраста активно представлена контекстуальными антонимами – наименованиями живых существ и глаголами речи и действия. Средства крайней периферии немногочисленны: представлены в русских паремиях глагольными грамматическими оппозициями (противопоставлением приставочных и бесприставочных компонентов; глаголов настоящего и будущего времени); в литовских – оппозицией НЕ+глагол – глагол.

3.9 Бином «добро – зло»

Лексемы добро и зло связаны с антиномичными понятиями, имеющими большую аксиологическую ценность во всех мировых культурах и являющимися главнейшими в духовной и светской жизни общества, так как определяют на уровне этики и закона нормы поведения. По мнению философа H.A. Бердяева, «возможность зла есть условие добра» (Бердяев 1993: 51). Размышляя о добре и зле, Е. А. Мокрушина утверждает: «Лежащие в их основе нравственные категории, будучи универсальными по своей природе, детерминируются культурно-исторически в рамках определенной языковой культуры» (Мокрушина 2008: 6).

Определяя семантические границы лексемы, обращаемся к толковому словарю В.И. Даля: добро - «в духовном значении благо, что честно и полезно, все, чего требует от нас долг человека, гражданина, семьянина;

противоположно худу и злу» (Даль 2006, Т.1: 252). Более узкое лексическое значение лексемы отмечает словарь Ожегова: «Нечто положительное, хорошее, полезное, противоположное злу» (Ожегов 1982: 78).

Все противоречащее добру можно определить, как зло. По мнению Е.

Н. Трубецкого, «Добро или Бог – одно и то же; а зло есть не что иное, как активное отрицание добра» (Трубецкой 1995: 311). Семантическую оппозицию добру составляет лексема зло, наиболее полно определенная в словаре В.И.Даля – «худое, лихое, худо, лихо; противопол. добро… Всякое зло противно божескому порядку. В отвлеченном виде, зло олицетворяется духом тьмы… (Даль 2006,Т. 2: 57).

Ключевые лексемы семантической оппозиции: добро, добрый, / gerumas; geras – зло, злой, плохой, лихо, худо/ blogis, blogumas, blogаs, piktas.

Среди литовских паремий выявлена группа, построенная на контрасте сделал добро – получил зло; данная семантическая оппозиция не выявлена в рассматриваемом русском фонде: Jei kam gera padarei, klausk, kada jis tau blogo padarys (Если кому добро сделал, спроси, когда он тебе сделает зло);

U gera piktu moka (За добро платят злом); Daryk gerai, tai tau blogu umoks (Сделай добро – так отплатят злом); Kitam gera daryk, tai sau bloga pasidarysi (Делай другому добро, сам себе зло сотворишь); U ger ird blog od girdi (За хорошее сердце плохие слова слышит); Sau bloga nepadars kitam gera nepadarysi (Себе зла не причинив, другому добра не сделаешь).

Литовские паремии семантической оппозиции «добро – зло» часто демонстрируют противоречивость, двойственность народного взгляда на добро и зло и представлены противоположными по семантике паремичными единицами, содержащими мировоззренческие и семантические противоречия (в результате в литовских паремиях прослеживается более тесная связь между составляющими антиномию понятиями): Nedaryk blogam gera (Не делай плохому добра) – Daryk blogam gera (Делай плохому добро); U gera – geru, u bloga – blogu (За добро – добром, за зло – злом) – U ger blogu visados apmokama (За добро злом всегда платится); Jei tu man padarei gera – ir a tau gero, jei tu man bloga – ir a tau blogo (Ты мне добро – и я тебе добро, ты мне зло – и я тебе зло) – Blogai tam, kuris nepadeda niekam (Плохо тому, кто никому не помогает).

Анализируемый бином включает два монома: «добро» и «зло». Моном «добро» конкретизируют квалитативные, акциональные, результирующие, реляционные субмономы.

В состав квалитативных субмономов включаются СМ «добрый характер», квалифицирующий чувства и эмоции человека, основу которых составляют любовь ко всему живому, душевное расположение к людям, желание и готовность доставить им радость, принести пользу, оказать помощь; субмоном активно представлен в русских и литовских паремиях: Сам с воробья, а сердце с кошку; Доброму человеку и чужая болезнь к сердцу; Gerumas vertingesnis u gro (Доброта ценнее красоты); Geros akys dm nesibijo (Хорошие глаза дыма не боятся);

СМ «добро – Бог»; данный субмоном подчеркивает, что доброта – это признак Бога, нематериальной сущности, силы, доброжелательно настроенной к человеку, содействующей человеческому счастью и благополучию; в обеих культурах присутствует явная христианская мировоззренческая установка, именно христианство учит православных и католиков добру: Богу приятно, а царю угодно; Болезному (или:

Несчастному, т. е. наказанному преступнику) милость творить - с господом богом говорить; Доброму бог помогает; Добрым путем бог правит; Милостивому человеку и бог подает; Su gerumu - dang, su piktumu – pekl (С добром – на небесах, с гневом – в аду); Kas su Dievu, ir Dievas su tuo (Кто с Богом, с тем и Бог).

Акциональный субмоном «добрая деятельность» квалифицирует деятельность человека, направленную на создание добра; представлен наибольшим количеством единиц в обоих языках: Всякое даяние благо;

Делать добро спеши (или: поспешай); Добрый скорее дело сделает, чем сердитый; Плохо тому, кто добра не творит никому; Добра желаешь — добро и делай; Darydamas monms k gera, nelauk atsigeravimo (Делая людям добро, не жди благодарности); Gerumu daugiau padarysi negu piktumu (Добром сделаешь больше, чем гневом); Mokink gerumu, ne blogumu (Обучай добром, а не злом).

Результирующий СМ «польза» репрезентирует в паремиях обоих языков мысль о добре как смысле жизни; человек живет, чтобы приносить людям добро: Добро худо переможет; С добрым жить хорошо; Доброе дело два века живт; Добрые дела и после смерти живут; Тплое слово и в мороз согревает; Добро и во сне хорошо; На свете не без добрых людей; Жизнь дана на добрые дела; uns su akmeniu nepriversi nutilt, o gerumu ir pats nustos (Пса камнем не заставишь замолчать, а добром и сам прекратит); Gerumui rib nra (У добра границ нет).

К национально-культурными субмонома относим реляционный СМ «добрые отношения», который репрезентирует поведенческий кодекс человека, широко представлен русскими паремиями: Доброму добрая память; Всяк добр, да не до всякого; Добрым делом не кори; Сделав добро, не кайся.

Национально–специфичен также результирующий субмоном «выгода», выделяемый нами в составе анализируемого монома в литовском языке.

Данный СМ конкретизирует такие проявления добра, как расчетливость и корысть человека, направляющего свои добрые поступки на получение личной выгоды: Su gerumu nuo mogaus paskutines kelnes gali nuvilkti (Добром с человека последние штаны можно снять); Gerumu net velni dirbti priversi (Добром даже черта работать заставишь); Gerumu ir pat velni sujaudinsi (Добром самого черта тронешь); Su gerumu gali ir di iimti (Добром можешь и душу вынуть).

Анализ фактического материала показал, что моном «добро»

значительно шире представлен русской паремикой. Ряд исследователей отмечали особое место «добра» в концептосфере носителя русского языка.

Так, Н.О. Лосский утверждает, что поиски абсолютного добра искони свойственны русскому сознанию: «Русский человек обладает особенно чутким различением добра и зла; он зорко подмечает несовершенство всех наших поступков, нравов и учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра» (Лосский 1992: 241).

Внутри монома «зло» нами выделены следующие субмономы, в разной степени представленные в русском и литовском фонде паремий.

Самой широкой группой является группа квалитативных субмономов:

СМ «злой характер» конкретизирует сущность обладателя такого качества, как «зло», причем в русской и в литовской лингвокультурах зло характеризуется как разрушительное состояние, отрицательно влияющее на личность, поступки и т. д.: В кривом глазу и прямое криво; Во зле жить – по миру ходить; Злой не верит, что есть добрые люди; Злой человек не проживет в добре век; На сердитых воду возят; От черта крестом, от свиньи пестом, а от лихого человека – ничем; Тому тяжело, кто помнит зло; У кого желчь во рту, тому все горько; Бодливой корове бог рог не дает;

Сера, что свинья, а зла, что змея; Где ногой ступит - трава не растет; Как душа черна, так и мылом не смоешь; Кабы ему песий хвост, так сам бы себе бока настегал; Сердце с перцем, душа с чесноком; У злой Натальи все люди канальи; Blogas protis pradioje svetimas, paskui sveias, vliau giminaitis ir, pagaliau, eimininkas (Плохая привычка сначала чужая, потом гостья, позже родственница и наконец хозяйка); Вlogos ausys gero odio neklauso (Плохие уши хорошего слова не слышат); Blogai, kad kienj gyvat nypia (Плохо, когда в кармане змея шипит); Piktos akys pikta mato, piktos ausys piktai girdi (Злые глаза видят зло, злые уши зло слышат); Geras odis blogas ausis neina (Хорошее слово в плохие уши не идет); Blogo mogaus n velnias neima (Плохого человека и черт не берт); Jeigu blogas uo, tai bloga ir jo uodega (Если человек плох, то плох и его хвост); Kiekvienas blogis turi ilg uodeg (У каждого зла длинный хвост); Gyvul parduosi, o blog mog niekur nepadsi (Животное продашь, а плохого человека никуда не денешь); Blogi mons niekuomet neisiveisia (Плохие люди никогда не меняются);

СМ «зло – дьявол», указывающий, в отличие от структурно похожего СМ «Добро — Бог», на связь зла с негативной силой, нематериальной сущностью, враждебно настроенной к человеку, стремящейся причинить ему физические и душевные страдания или даже уничтожить; СМ связан с религиозными воззрениями народов: Гнев – человеческое, а злопамятство – диавольское; Гневаться – дело человеческое, а зло помнить – диавольское; Он сатане в дядьки годится; Дьяволом подложен, бесом опушен; У него черт в подкладке, сатана в заплатке; uns balsas nepapuls i dang (Собачий голос не попадет на небо); Velnias angelu nevirs (Черт ангелом не станет); Neduok, Dieve, su gyvais velniais mutis (Не дай, Господи, биться с живыми чертями); Bloga procesija, kurioje velnias vak nea (Плоха процессия, в которой черт свечку нест); Dievas ne taip greit prie gero, kaip velnias prie blogo (Бог не так быстр в добре, как черт во зле).

Акциональные субмономы включают следующие:

– СМ «намерение причинения вреда» квалифицирует признаки сознательного причинения вреда кому-либо, когда зло творится или только задумывается; иллюстрируется большим количеством паремий: Глядит, ровно семерых проглотил, осьмым поперхнулся; Замашка воловья – глядеть исподлобья; Назло да наперекор, да людям в укор; Он тебя и в ложке утопит; От лихого не услышишь доброго слова; Пожалел волк кобылу:

покинул хвост да гриву; Сжалился волк над ягненком, покинул кости да кожу; Словно топор: не обрежет, так зашибет; K padarys pikto vienas blogas, to nepadarys imtas ger (Что сделает злого один плохой, того не сделает сотня хороших); Kas kitam kilpas spendia, tas pats kliva (Кто другому петлю вяжет, сам попадется); Blog darb nereik mokinti (Плохим делам не надо учить); Niekas tiek mogui blogo nepadaro, kiek pats sau pasidaro (Никто человеку не делает столько зла, сколько он сам делает);

– СМ «предостережение»; данный СМ репрезентирует признаки дидактизма, поучения, заключенные в семантике паремий: Не бей в чужие ворота плетью; не ударили бы в твои дубиной; Зла за зло не воздавай; Не гляди на меня комом, гляди россыпью; Не дразни собаку, так не укусит; Не жалей того, кто скачет; жалей того, кто плачет; Arklio saugokis i upakalio, karvs i priekio, o blogo mogaus i vis pusi (Коня бойся сзади, коровы спереди, а злого человека со всех сторон); Nelinkk kitam blogo, nes paiam taip gali atsitikti (Не желай другому зла, и с тобой это может случиться); Nedaryk kitam blogo – ir tau atsitiks (Не делай другому зла – и тебе повезет); Padaryk deimt kart gerai, o vien blogai – visi deimt prapuola (Сделай десять раз хорошо, а один – плохо, все десять пропадут); imt kart veriau bti pagoniu, o ne blogu kataliku (В сто раз лучше быть язычником, чем плохим католиком); Ne velni, bet blog moni bijokime (Бойтесь не чертей, а плохих людей).

Используя принцип полевого структурирования, мы провели классификацию единиц оппозиции. В русской и литовской паремике продуктивны следующие ядерные способы выражения контраста, представленные парами узуальных антонимов: ключевыми лексемами: Добро худо переможет; Доброго чти, а злого не жалей; Торопись на доброе дело, а худое само приспеет; Gris nugali blog (Добро побеждает зло); Kur blogumas viepatauja, ten gerumas baudiamas (Где царит зло, там добро наказуемо); Kas kitam gera daro, jam bloga umoka (Тому, кто другому делает добро, платят злом); качественными прилагательными, наречиями, глаголами с широким спектром значений: У сердитого губа толще, а брюхо тоще (или:

тоньше); Откуда вред, туда и нелюбовь; Geri darbai – sunku, blogi – lengva (Добрые дела – тяжело, плохие – легко); K geri myli, to blogi nekenia (Кто любит добро, тот ненавидит зло); Gr pastam, kai palydim, o blog – kai pasitinkam (Добро узнаем, когда провожаем, а зло – когда встречаем).

Ближняя периферия поля контраста представлена противопоставлением общих для русских и литовских паремий контекстуальных антонимов, в роли которых выступают следующие лексемы–согипонимы:

– обозначающие живых существ: Сам с воробья, а сердце с кошку;

Geriau yra un erzinti nekaip pikt mog (Лучше пса дразнить, чем злого человека); Blogo mogaus venk labiau negu vries (Плохого человека бойся больше зверя); Gyvul parduosi, o blog mog niekur nepadsi (Животное продашь, а плохого человека никуда не денешь); Arklio saugokis i upakalio, karvs i priekio, o blogo mogaus i vis pusi (Коня бойся сзади, коровы спереди, а злого человека со всех сторон);

– компоненты, номинирующие части тела человека: Калач в руки, а камень в зубы; Не все по затылку, ино и по головке; Vienas lieuvis gali daugiau blogo padaryti negu dvi rankos (Один язык может больше сделать зла, чем две руки);

– лексемы с количественным значением – самые частотные единицы для противопоставления: Сказали: бешеных всех перевешали; неправду сказали: одного не связали; Сколько милости, а вдвое лихости; Ты ему слово, а он тебе десять; Padaryk deimt kart gerai, o vien blogai – visi deimt prapuola (Сделай десять раз хорошо, а один – плохо, все десять пропадут);

– лексемы со значением материал, вещество: У каменного попа да железные просвиры; uns su akmeniu nepriversi nutilt, o gerumu ir pats nustos (Собаку камнем не заставишь замолчать, а добром и сам прекратит);

– контекстуальные антонимы с разнообразным спектром значений:

Гнев – человеческое, а злопамятство – диавольское; Змея кусает не для сытости, а ради лихости; У часу гнев, у часу милость; Сердитого невзлюбили, а милостивого с кругу сбили;); Gerumu daugiau padarysi negu piktumu (Добром сделаешь больше, чем гневом); Su gerumu - dang, su piktumu – pekl (С добром – на небесах, с гневом – в аду);

– глаголы: Судит бог обидчика (грешника), а человек прощает; Чем сердиться (или: браниться), так лучше помириться; Сердись не сердись, а лучше покорись; Добра желаешь — добро и делай; Глядит, ровно семерых проглотил, осьмым поперхнулся; Ger su replmis nepritrauksi, o piktas ir pats ateis (Хорошего плоскогубцами не притянешь, а злой и сам придет);

– местоимения: Тому тяжело, кто помнит зло; У кого желчь во рту, тому все горько; Kitam gera nedaryk - pats sau bloga pasidarysi (Другому добра не делай – сам себе плохо сделаешь); Konas ger ant savs, blog nuo savs (Каждый добро к себе, а зло от себя); Jei tu man padarei gera – ir a tau gero, jei tu man bloga – ir a tau blogo (Ты мне добро – и я тебе добро, ты мне зло – и я тебе зло); Kitiems geras, pats sau blogas (Другим хорош – сам себе плох); Kas kitam kilpas spendia, tas pats kliva (Кто другому петлю вяжет, тот сам попадется); Atsiminus savo blogum, irk kit gerum (Вспомнив о плохом в себе, смотри на добро в других).

Ближняя периферия поля контраста в русских паремиях богаче репрезентантами, например, отмечено противопоставление Бог – человек или черт - человек: Судит бог обидчика (грешника), а человек прощает; Богу приятно, а царю угодно; От черта крестом, от свиньи пестом, а от лихого человека – ничем; Гнев - человеческое, а злопамятство – диавольское;

наименования родственных отношений (единичный пример): Родной ты номинирующие продукты питания (единичный пример): Доброму и сухарь на здоровье, а злому и мясное не впрок.

Дальняя периферия, представленная межчастеречными антонимами, в данной группе паремий менее продуктивна: От черта крестом, от свиньи пестом, а от лихого человека – ничем; О чужой голове биться - свою на кон ставить; Под чужую голову идти - наперед свою нести (оппозиция свой – чужой отмечена как продуктивная во многих других семантических группах русских паремий).

Выделена группа русских и литовских паремий с оппозицией словосочетаний: Не корми калачом, да не бей в спину кирпичом; С одного вола две шкуры дерет; Не с доброго умысла злы коренья копают; K padarys pikto vienas blogas, to nepadarys imtas ger (Что сделает злого один плохой, того не сделает сотня хороших); Vienas lieuvis gali daugiau blogo padaryti negu dvi rankos (Один язык может больше сделать зла, чем две руки).

Крайняя периферия контраста в рассмотренной группе паремий немногочисленна, в русском фонде выявлены грамматические оппозиции приставочных глаголов (единичный пример): За добро постоим, а на зло настоим; падежной формы существительного с разными предлогами (единичный пример): Сердита кобыла на воз, а прет его под гору и в гору.

Общей для русских и литовских паремий является оппозиция разных форм глаголов по категориям вида, времени, наклонения: Лихо помнится, а добро век не забудется; Kitam gera daryk, tai sau bloga pasidarysi (Делай другому добро, сам себе зло сотворишь); Nedaryk kitam blogo – ir tau atsitiks (Не делай другому зла – и тебе повезет).

Сравнив русские и литовские паремии бинарной оппозиции «добро – зло», мы пришли к следующим выводам.

Ключевые лексемы добро и зло связаны с главнейшими в жизни аксиологическую ценность во всех мировых культурах, представлены в значительном пласте русских и литовских паремий. Среди литовских единиц выявлена группа, построенная на контрасте: сделал добро – получил зло;

данная семантическая оппозиция не выявлена в русском фонде. Литовские паремии вышеназванной семантической оппозиции часто демонстрируют противоречивость, двойственность народного взгляда на добро и зло и представлены противоположными по семантике паремиями.

Структура мономов «добро» и «зло» обнаруживает сходство, с точки зрения составляющих их субмономов. Моном «добро» обладает большей номинативной плотностью в русском языке, что обусловлено особым местом понятия добра в русской культуре. СМ «добрые отношения» более широко представлен единицами русского языка, СМ «выгода» вербализован только в литовских паремиях.

Внутри монома «зло» выделены сходные по структуре субмономы, в разной степени представленные русской и литовской паремикой.

Ядро контраста образуется парами узуальных антонимов (ключевые слова и т.д.). Ближняя периферия контраста продуктивно представлена лексемами–согипонимами: наименованиями живых существ, родственных отношений, противопоставлением Бог – человек или черт – человек (в русской паремике), компонентами, номинирующими части тела человека, продукты питания (единичный пример в русской паремии), лексемами с количественным значением (наиболее частотно), лексемами со значением «материал», «вещество». Дальняя периферия с противопоставлением лексем, относящихся к разным частям речи, мало продуктивна, при этом выделена характерная для русских паремий оппозиция свой – чужой. Оппозиция словосочетаний характерна для структуры русских и литовских паремий.

Крайняя периферия контраста активнее представлена грамматическими оппозициями в русском фонде паремий.

3.10 Бином «правда – ложь»

Проблема вербализации и определения содержания понятий истина, правда и ложь издавна была в центре интересов российских и зарубежных исследователей – Н.Д. Арутюновой, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, В.В.

Знакова, М.И. Агиенко, Н.Н. Панченко, В.А. Лукина, Т.В. Топоровой, Д.

Болинджера, Х. Вайнриха и др. Эти понятия отражают духовнонравственную и морально-этическую составляющие языковой картины мира и духовной жизни личности.

В.И.Даль в своем толковом словаре отмечает некоторую разницу в семантике лексем истина и правда: истина – «противоположность лжи; все, что верно, подлинно, точно, справедливо… ныне слову этому отвечает и правда, хотя вернее будет понимать под словом правда: правдивость, справедливость, правосудие, правота» (Даль 2006, 2: 76). При толковании глагола лгать автор использует синонимический ряд: «лгать, лыгнуть, лыгать, врать, говорить или писать ложь, неправду, противное истине» (Даль 2006, 2: 204).

В современном языке отмечается четкая дифференциация между семантикой лексем: истина – «порядок вещей в мире, закономерность, закон»; правда – «частное суждение, главным образом о событиях и фактах»

(Степанов 2001: 441). Слово правда более частотно в употреблении, а слово истина характерно для научных, религиозных и философских текстов. Этой же лексеме отдается предпочтение тогда, когда речь идет о человечестве, его идеалах и конечных целях. Проекция же Божественного мира на жизнь и речевую деятельность людей обозначается словом правда (Земскова, 2006:

78).

Обратимся к словарной дефиниции понятия ложь. Содержательный минимум лексемы – «намеренное искажение истины, неправда, обман»

(Ожегов 1982: 159).

Ключевыми репрезентантами оппозиции являютcя лексемы правда, истина/ tiesa, teisyb, praudа(диал.) - ложь, кривда, неправда/ neteisyb, melagyst лгать (врать)/ meloti, лгун (врун)/ melagis.

Бинарная оппозиция правда - ложь актуализирует общечеловеческие ценности как в русских, так и в литовских паремиях, поэтому представлена значительным фондом единиц.

Внутри рассматриваемой оппозиции нами отмечены многочисленные паремии с противоположной семантикой, декларирующие противоположные жизненные позиции. У русской паремии Лучше горькая правда, чем сладкая ложь существует менее популярная оппозиция: Сладкая ложь лучше горькой правды. Подобные компаративные паремии являются примером неоднозначности противопоставленных понятий, особенно применительно к каким-либо конкретным ситуациям.

Приведем примеры литовских паремий, сходных по структуре, но антиномичных по смыслу, по декларации этического характера: Duon drusk valgyk ir lieuv valdyk (Хлеб–соль ешь и язык придерживай) - Duon drusk sk, teisyb akis rk (Хлеб–соль ешь – правду в глаза режь); Su tiesa toliau nueisi, kaip su melu (С правдой дальше уйду, чем с ложью) - Be melo nra kelio, o su teisybe netoli tenueisi (Без вранья нет дороги, а с правдой недалеко уйдешь); Turtingo ir melas teisingas (У богатого и ложь правдива) Teisybs pinigais neuklosi (Правды деньгами не закроешь); Tiesa u saul viesesn (Правда ярче солнца) - Auksas u ties brangesnis (Золото дороже правды).

В рамках рассматриваемого бинома выделено два монома. Моном «правда» репрезентируют различные субмономы, наиболее широко представленной является группа квалитативных субмономов:

– СМ «истина»; данный СМ репрезентирует положительное значение жизни по правде, по справедливости и соотносит правду со светом и истиной: Правда чище ясного солнца; Правда-свет разума; Правда прямо идет, а с нею не разминешься; Кто за правду горой, тот истый герой; Tiesa kaip saul - delnu neudengsi (Правда как солнце – ладонью не закроешь);

Kolei turime gryn sin, tolei tiesos mums neduria akis (Пока имеем чистую совесть, правда не бьт в глаза); Devyni melo, vienas praudos odis – tai jo ir teisyb (Девять слов лжи, одно правды – в нем и истина); Tiesa u saul viesesn (Правда ярче солнца); интернациональная паремия Teisyb akis bado - Правда глаза колет;

– СМ «жизненные трудности» репрезентирует трудности честного образа жизни, либо указывает на препятствия, стоящие на пути правды (например, деньги): Правда свята, а мы люди грешные; Правдой жить – от людей отбыть, неправдою жить – Бога прогневить; Не всяку правду жена сказывай; Всяк правду любит, да не всяк ее скажет; Kieno kien ilgesn, to ir teisyb didesn (Чей карман длиннее, того и правда больше); Kada pinigai kalba, tada tiesa tyli (Когда деньги говорят, тогда правда молчит); Kunigo tiesa ant lieuvio, o jo dora kienje (У священника правда на языке, а честность в кармане); Kieno kumtis kietesnis, to ir tiesa (Правда у того, у кого кулак крепче);

нежелательности правды, о том, что ее не все хотят слышать, потому что правдивое поведение часто вредит человеку: Правду погубишь, и сам с нею пропадешь; Правда, что цепная собака (прибавка: на кого спустят, в того и вцепится); Прямой, что шальной: так и ломит; Geriau plik upakal parodyti, negu nedoram teisyb pasakyti (Лучше голую задницу показать, чем злому правду сказать); Teisyb neprietelius gimdo (Правда рождает врагов);

Gink, Dieve, kvailu paitikti, ponui ties akis kalbti (Упаси, Боже, от того, чтобы верить дураку и пану правду в глаза говорить); Glostyk un, bet ne prie erst, kalbk ties ponui, bet prie mirt (Гладь собаку, но не против шерсти, говори пану правду, но перед смертью).

Экзистенциальные СМ представлены двумя субмономами:

– СМ «необходимость» иллюстрируется небольшим фондом русских и литовских паремий: Без правды не житье, а вытье; Без правды житье вставши, да и за вытье; Teisyb kaip taukai visuomet ant vir (Правда как жир – всегда всплывает); Gudri kalba apgauna, tiesi - ant kelio tikro iveda (Умная речь обманывает, правдивая – на настоящую дорогу выводит); Teisybs pinigais neuklosi (Правды деньгами не закроешь);

– СМ «отсутствие (на земле)»: Изжил век, а все правды нет; Правда прежде нас померла; Не плачь по правде, обживайся с кривдой; Столько правды, как в решете воды; Pekla sudeg, velniai kojas sudau - teisybs nebr ant svieto (Ад выгорел, черти ноги сломали – нет правды на свете); Meluot nemoku, teisybs neinau (Врать не умею, правды не знаю); Dabar teisyb pasauly surasi, kai po eme usikasi (Теперь в мире правду найдешь, когда в землю закопают (т.е. когда умршь); Kas seniau buvo teisyb, iandien pasakos (Что раньше было правдой, сегодня сказки).

Поведенческий СМ «норма поведения» эксплицирует признаки дидактизма, выражая прямые наставления человеку по организации своего поведения: Или говори правду, или молчи; Хлеб-соль ешь, а правду режь;

Доброе дело правду говорить смело; Meluoti niekuomet nemeluok, bet teisyb sakyk pagalvojs (Врать не ври, но правду говори, подумав); Jei tiesos negali pasakyti, geriau nutylk (Если не можешь сказать правды, лучше промолчи).

проиллюстрированные русскими паремиями:

– квалитативный СМ «божественная правда», указывающий на признаки соблюдения религиозных норм: правда соотносится с Богом и рассматривается как высшее качество Божественного, поэтому Бог помогает тому, кто живет по правде, он неподкупный судья земных дел, носитель правды, хранитель справедливости в мире: Не в силе Бог, а в правде; Бог на правду призрит; Кто правду хранит, того Бог наградит; Кто правды желает, тому Бог помогает; У Бога правда одна; Правда гневна, да богу мила; Правда груба, да богу люба; Правда свята, а мы люди грешные;

– акциональный СМ «принуждение к правде» связан с историческими реалиями средневековой Руси, когда существовали пытки в застенках Разбойного, Земского приказов в Москве или же в Губных избах провинциальных городов; официально пытки в русских тюрьмах были отменены только в 1801 году Александром I, хотя под видом наказания практиковались и значительно позже; приведем примеры: Не скажешь подлинную, так скажешь подноготную; В подлинной показал то-то, а в подноготной то и то; Кнут не дьявол, а правду сыщет; Кто правды не скажет, тот многих свяжет (напр., в допросах); За ушко да и на солнышко;

За хохол да на свет поволок.

В литовском языке выделен национально-культурный квалитативный СМ «недейственность правды», репрезентирующий ситуации, когда правды бывает недостаточно: она однобока, ее мало, она существует не для всех: Yra pasauly teisyb, bet kad akla (В мире есть правда, но слепая); Aklas kelio nemato, melagis teisybs (Слепой дороги не видит, а лгун – правды); Aklas pamat, kurias igirdo, nebylys pasak, o tu kaip ties kartoji (Слепой увидел, глухой услышал, немой сказал, а ты как правду повторяешь).

Из фонда русских и литовских паремий, иллюстрирующих моном «ложь», нами выделены следующие субмономы, представленные в русских и литовских паремиях. Квалитативные субмономы:

– СМ «грех», репрезентирующий признаки христианской морали, данные паремии утверждают, что ложь, даже мысли о ней, греховны: Кто украл - у того один грех; у кого украли - у того десять (т. е. от поклепу);

Ему черт лыки дерет, и он лапти плетет (т. е. врет); Кто неправдою живет, того бог убьет; Melagyst – peklos vaikas (Ложь – дитя ада); Kas burn - ne nuodm, kas i burnos - tai nuodm (Что в рот – не грех, что изо рта – то и грех); Kiekviena netiesa – nuodm (Каждая неправда – грех); Bagotam vogti, senam meluoti yra didelis griekas (Богатому воровать, старому врать – большой грех);

– СМ «недолговечность» указывает на недолговечность лжи, неправды, вранья: Что лживо, то и гнило; Ложь не живуща; Ложь на тараканьих ножках, того гляди подломится; Вранью короткий срок; Melagio vak dega iki saullydio (Свеча лгуна горит до заката); Melo trumpos kojos (У лжи короткие ноги).

Аддитивный СМ «ложь и воровство» указывает на то, что ложь в сознании обоих народов четко ассоциируется с другим греховным поведением – воровством, ложь и воровство – два неблаговидных занятия, осуждаемые социумом; данный СМ иллюстрирован наибольшим количеством паремий: Кто лжет, тот и крадет, Один лжет, другой подлыгает; Что ни двор, то вор; Тор, да р, да третий – вор; Врун, так и обманщик; обманщик, так и плут; плут, так и мошенник, а мошенник, так и вор; Sunku meluoti, dar sunkiau vogti (Трудно врать, еще труднее воровать);

Kas meluoti moka, tas ir vogti sugeba (Кто умеет лгать, тот и воровать может);

Kas melagis, tas ir vagis (Кто лгун, тот и вор); Melagio ir vagio lieuvis dvilinkas (У лгуна и вора язык раздвоенный (как у змеи); Melagis ir vagis – tai abudu broliai (Лгун и вор – оба братья); Tvas vagis, snus melagis (Отец – вор, сын – лгун); Nemaiau kaltas melagis u vag (Лгун не меньше виноват, чем вор);

Vagis vagiui nevierija melagis melagiui netiki (Вор вору не доверяет, лгун лгуну не верит); Meluoji kaip uva, vagi kaip katinas (Врт как пс, крадет как кот).

Поведенческий СМ «лживое поведение» репрезентирует признаки поведения неискреннего человека, обладающего, как правило, такими негативными человеческими качествами, как лицемерие, хитрость, отсутствие совести: Глазами плачет, а сердцем смеется; Не ищи правды в других, коли ее в тебе нет; Ласковый взгляд, да на сердце яд. Листом стелется, да укусить целится; Он лжет и не краснеет; Был бы прост, да привязан лисий хвост; В душу вьется, а в карман лезет; Paiai tiesos nesakyk, pono u brol neturk (Жене правды не говори, пана братом не считай); akis taip, u aki – kitaip (В глаза так, за глаза иначе); Kada lieuvis meluoja, akys teisyb pasako (Когда язык врет, глаза правду говорят); Aklas kelio nemato, melagis teisybs (Слепой дороги не видит, лгун – правды).

результирующий СМ «опасность лжи», выражающий признаки негативных последствий лжи в жизни человека, ложь наносит вред человеку и его окружению, за нее приходит неизбежная расплата: Вчера солгал, а сегодня лгуном обзывают; Кто правды не скажет, тот многих свяжет; Молодому лгать вредно, а старому – непотребно; Вранье не споро: попутает скоро;

Соврешь – не помрешь, да впредь не поверят; Кто врет, тому бы бобра в рот; Кто врет, того бы под гнет; Ложью свет пройдешь, да назад не вернешься; Тому худа не отбыть, кто привык неправдой жить;

И.М.Снегирев отмечает по этому поводу, что «всякая умышленная ложь есть обида не только для обманутых, но и оскорбление для всего человечества»

(Снегирев 1997: 320); примеры литовских паремий, иллюстрирующих данный СМ: Burna meluoja, siel udo (Рот врт, душа гибнет); Melagio puodas visada juodas (У лгуна горшок всегда черный); Melagiui ir ties sakant niekas netiki (Лгуну никто не верит, даже когда тот говорит правду); Melagiui plats vartai eiti, bet siauri ieiti (Лгуну войти – широкие ворота, но выйти – узкие); Melagiu gimei, melagiu ir mirsi (Лгуном родился, лгуном и умршь);

Gda turtingam vogti, vedusiam merginti, o senam meluoti (Стыдно богатому красть, женатому волочиться, а старому лгать); Gudrus juokais sakys, durnas u teisyb palaikys (Умный скажет в шутку, глупый примет за правду); Neik u liudinink kad nemoki meluoti (Не иди в свидетели, если не умеешь лгать);

Gdinti melag, pajuokti kvail ir ginytis su moterimi yra tas pats, k semti vanden riu (Стыдить лгуна, смешить дурака и спорить с женщиной – то же самое, что черпать воду решетом); Viens u juok turs, kits ird sids (Один за шутку примет, другой близко к сердцу).

Отдельно хотелось бы остановиться на экзистенциальном СМ «образ жизни», который находит различное выражение в семантике русских и литовских паремий. В русском языке ложь может быть представлена как реальность, часть жизни, без которой трудно прожить, ведь она может стать основой материального достатка: Будет в поле рожь, будет и в людях ложь;

Свет спокон веку неправдой стоит; Не солгать, так не продать; Что полукавишь, то и поживешь; Красно поле рожью, а речь ложью; Рыбалка да охота без похвальбы не живут. И.М. Снегирев по этому поводу пишет:

«Если и ведутся пословицы: Люди ложь, да и мы тож; также: Люди неправдою живут, и нам не треснуть стать, то более свойственные духу русскому насмешки над лжецами или составляют увертливые их извинения, нежели правила или черты характера русского народа, в коем только похвальба и сродное ему тщеславие могло произвести поговорку: Красно поле рожью, а речь – ложью, – и подобные ей» (Снегирев 1997: 322).

Значительный фонд русских паремий раскрывает распространение обмана в различных сферах жизни общества, среди представителей различных профессий и ремесел: Мастеровой не худ, да в душе плут; Приказчик - грош в ящик, пятак за сапог; Нет воров супротив портных мастеров; Не то писарь, что хорошо пишет, а то, что хорошо подчищает; Барышник и сам себе без божбы не верит. В отличие от русских пармий, литовские эксплицируют национальную специфику лжи, давая нелестную характеристику другим народам, живущим на территории Литвы: Meluoja, kaip igonas, giriasi, kaip lenkas (Врт как цыган, хвастается как поляк);

Cigonas apvogs, o ydas apgaus (Цыган обворует, а еврей обманет); Cigonas ir vogdamas teisinasi (Цыган, и воруя, оправдывается); Cigono amatas meluoti (Ремесло цыгана – врать); i gadyn pas yd ir igon teisy brasi (В наше время у еврея и цыгана правды не найдшь);

иллюстрированные только русскими паремиями:

– аксиологический СМ «легкость», который дает представление о различных типах лжецов, о том, с какой легкостью и даже лихостью они лгут: Солгать, что облупленное яичко съесть; Лжет, как на чуночках (салазках) под гору катится; Врет, что блины печет: только шипит; Люди врут, навираются; наш врет, не наврется; У людей вруны – заслушаешься, а у нас вруны — соскучишься; Врет, и глазом не смигнет; Так врет, что ни себе, ни людям передышки не дает; Так врет, что уши вянут; что в глазах зеленит; Стелет да мелет, врет да плетет; Так врет, что вынеси святых, да и сам уходи; Врать – не мякину жевать, не подавишься;

– аддитивный СМ «ложь и бедность»; немногочисленные паремии, иллюстрирующие его, объясняют и даже оправдывают ложь и нечестность отсутствием материального достатка, нуждой, нищетой: Бедность крадет, а нужда лжет; Не я лгу, мошна лжет; Нужда не ложь, а поставит на то жь (т. е. заставит солгать).

В рамках рассматриваемого монома достаточно широко представлены паремии, построенные на приеме метафоры, что позволило нами выделить отдельный ассоциативный СМ «зоосемантический образ». Так, животные в русской традиции являются мерилом человеческих качеств: лгун, обманщик в русских паремиях сравнивается с лисой, гусем, волком, которые выступают как олицетворение хитрости, лживости, изворотливости: Гусь лапчатый!

Хорош гусь! Каков гусь! Ну и гусь! В.М. Мокиенко считает, что подобные неодобрительные и иронические характеристики обманщиков и проходимцев ассоциативно связаны с фразеологической единицей как с гуся вода (Мокиенко 2004: 160). Лиса в литовских паремиях также ассоциируется с хитрой, лживой личностью, сравним сходство народных точек зрения: Лиса врет, на свой хвост шлет, да оба изверились; Лиса семерых волков проведет; И лиса хитра, да шкуру ее продают; Darbti kaip bit, o gudri kaip lap (Работящая как пчела, а хитра как лиса); Lap gana gudri, bet beeidama pro ugn uodeg nusvyla (Лиса достаточно хитра, но, идя через огонь, обжигает хвост). Большая группа литовских паремий рассматриваемой семантической оппозиции сходна по структуре и построена на сравнении лисы с другими животными, в народном сознании не являющимися хитрыми или предприимчивыми, а олицетворяющими примитивно-агрессивную, изворотливую злую силу (пес, кабан, волк, змея, даже черт): akis kat, u aki uva (В глаза кот, за глаза – пс); Аkyse lap, u aki ernas (В глаза – лиса, за глаза – кабан); akis lap, u aki vilkas (uo) (В глаза – лиса, за глаза – волк (собака); I prieakio - lap, i upakalio - vilkas (Спереди – лиса, сзади – волк); Akyse kaip lap, u aki kaip gyvat (В глаза как лиса, за глаза как змея); Meilinasi kaip laput, o kanda kaip uva (Ласкается как лисичка, а кусает как пес); Gera kaip lap, o kanda kaip gyvat (Хороша как лиса, а кусает как змея); Gudrus kaip lap, slidus kaip ungurys (Хитрый как лиса, скользкий как уж); Akyse – lap, u aki – velnias (В глаза – лиса, за глаза – черт).

В роли обманщика в русском фонде паремий выступают и другие животные – волк, реже козл, однако они не слишком удачны в своих корыстных поступках, их коварный замысел легко разгадывают: Кто веру имет, что волк овцу пасет?; Звал волк коз на пир, да за гостинцами не идут;

Не лазил козел в городьбу, а шерсти клок покинул. В литовских паремиях неискренность поведения связана и с другими анималистическими образами (волк, лай собаки, жало змеи): Prie aki ilkas, u aki – vilkas (В глаза шелк, за глаза – волк); akis avinlis, u aki vilkas (В глаза овечка, за глаза – волк);

Imoko meluoti, kaip uo loti (Выучился лгать, как пес лаять); Melagio lieuvis dviem galais (У лгуна язык раздвоенный (т.е. как у змеи).

Мы выделили ядерные средства выражения контраста. К ним относим узуальные антонимы, которые создают устойчивые рекуррентные пары, это прежде всего оппозиция ключевых лексем бинома: Не плачь по правде, обживайся с кривдой; Умная ложь лучше глупой правды; В правде Бог помогает, в неправде запинает (карает); Geriau su teisybe laimt prieinink, nekaip su melu draug (Лучше правдой победить врага, чем ложью друга);

Melagyst eina tiesiau, o teisyb – ukluonmis (Ложь идет прямо, а правда – задворками); Melui nekant, teisyb patylomis aaras laisto (Когда говорит ложь, правда тихонько слезами обливается).

К ядру антонимии нами отнесены также другие репрезентативные средства выражения контраста: абсолютные антонимы с разнообразными значениями компонентов (размер, цвет, возраст, качество и т. д.). Приведем примеры антонимии разнообразных качественных признаков: Маленькая ложь за собою большую ведет; Он из белого сделает черное; Молодому лгать вредно, а старому – непотребно; Ir tiesi lazda vandeny kreiva (И прямая палка в воде кривая); Melagiui plats vartai eiti, bet siauri ieiti (Лгуну войти – широкие ворота, но выйти – узкие).

В паремиях рассматриваемой оппозиции в антонимические отношения часто вступают глаголы со значением действия: Неправда светом началась, светом и кончится; Глазами плачет, а сердцем смеется; Kada pinigai kalba, tada tiesa tyli (Когда деньги говорят, тогда правда молчит); Melagiu gimei, melagiu ir mirsi (Лгуном родился, лгуном и умршь); а также наречия разных смысловых групп: Вчера солгал, а сегодня лгуном обзывают; Kas daug plepa, maa tiesos tepasako (Кто много болтает, мало правды говорит);

лексемы Бог – черт (дьявол) — в русских паремиях: Сказал бы богу правду, да черта боюсь; От Бога дождь, от дьявола ложь.

В русских паремиях отмечены два случая употребления однокоренных антонимов с добавлением ко второму частицы НЕ по данной схеме: слово — частица НЕ + слово: Пей за столом, не пей за столбом; Всяк про правду трубит, да не всяк правду любит.

контекстуальные (окказиональные) антонимы в паремиях обоих языков, весьма разнообразные по спектру лексических значений и по типам контрастирующих компонентов: Без правды не житье, а вытье; Правда гневна, да богу мила Пословица груба, да в ней правда люба; У людей вруны – заслушаешься, а у нас вруны – соскучишься; Стыдно сказать, а грех утаить; Вранье не споро: попутает скоро; Где нельзя перескочить, там можно перелезть; Kas seniau buvo teisyb, iandien – pasakos (Что раньше было правдой, сегодня сказки); Gudri kalba apgauna, tiesi - ant kelio tikro iveda (Хитрая речь обманывает, правдивая – на настоящую дорогу выводит).

Частотны противопоставления в литовских паремиях названий живых существ, с положительной коннотацией – пчела, овечка, с отрицательной – лиса, волк: I prieakio - lap, i upakalio - vilkas (Спереди – лиса, сзади – волк); akis avinlis, u aki vilkas (В глаза овечка, за глаза – волк).

В обоих языках противопоставляются названия частей тела, которые антонимичны лексемам с другой семантикой: Не верь своим очам, верь моим речам!; Kada lieuvis meluoja, akys teisyb pasako (Когда язык врет, глаза правду говорят); Kunigo tiesa ant lieuvio, o jo dora kienje (У священника правда на языке, а честность в кармане). В русских паремиях отмечен контраст лексем с числовым, количественным значением: Кто украл - у того один грех; у кого украли - у того десять (т. е. от поклепу); Раз солгал, а век веры не имут; а также контраст наименований денежных единиц: Приходил на дня мужичок менять на грош пятачков; Ой-ой, гуляю - грош меняю, алтын сдачи беру; С алтыном под полтину подъезжает.

репрезентирована литовскими паремиями, отмечен единичный русский пример: Правда свята, а мы люди грешные; Neteisybs pilnas pasaulis, o teisybs reikia su iburiu iekoti (Неправды полон мир, а правду надо искать с фонарем); Teisyb be kepurs, o neteisyb karietoj vaiuoja (Правда без шапки, а неправда в карете ездит); Люди схвастают — иглы не подточишь (или: не подобьешь), а он соврет — целое бревно подсунешь;

Melagis duris atidaro, bet akis udaro (Лгун двери открывает, но глаза закрывает).

Отмечена межчастеречная оппозиция в русских примерах: Сказать не велят, утаить нельзя; Ложь бывает и спроста, а клевете – всегда с умыслом.

грамматические оппозиции, которые нами отнесены к крайней периферии:

оппозиция падежных форм имени существительного: В глаза ласкает, а за глаза лает; На языке медок, под языком ледок; Prie aki ilkas, u aki – vilkas (Перед глазами шелк, за глазами – волк); Kas burn - ne nuodm, kas i burnos - tai nuodm (Что в рот – не грех, что изо рта – то и грех);

akis lap, u aki vilkas (uo) (В глаза – лиса, за глаза – волк (собака);

оппозиция глагольных форм (единичный русский пример): Правда есть, так правда и будет; оппозиция по степени сравнения (единичный литовский пример): Sunku meluoti, dar sunkiau vogti (Трудно врать, еще труднее воровать).

иллюстрирующих семантическую оппозицию «правда – ложь», не выявлены.

В результате проведенного анализа данной бинарной оппозиции мы пришли к следующим выводам. В рамках монома «правда» нами определены многочисленные общие для лингвокультур субмономы, а также выявлены субмономы, иллюстрированные только русскими паремиями: «божественная правда» и «принуждение к правде», связанный с историческими реалиями средневековой Руси. Выявлена группа литовских паремий, репрезентирующих СМ «недейственность правды».

По-разному иллюстрирован русской и литовской лингвокультурами СМ «образ жизни» (моном «ложь»), связанный в русских паремиях с распространением обмана в профессиональной сфере, литовские же паремии отражают в большей степени специфику лжи с точки зрения определенного этноса.

свидетельствует о близости наивных картин мира, сохраняющих при этом особенные, национальные, черты менталитета. Ядро антонимии в обоих языках активно представлено узуальными антонимами – ключевыми лексемами бинома, а также рекуррентными парами качественных прилагательных, глаголов действия и наречий. В русских паремиях отмечены два случая антонимии по схеме: слово – частица НЕ + слово.

Контекстуальные (окказиональные) антонимы, образующие ближнюю периферию, многочисленны и разнообразны в паремиях обоих языков.

Ближняя периферия антонимии литовских паремий часто создается противопоставлением лексем – названий живых существ. В паремиях обоих языках частотно противопоставление лексем – названий частей тела, в русских единицах – лексем с количественным, числовым значением, лексем – наименований денежных единиц. Дальняя периферия антонимии в литовских паремиях широко представлена контрастирующими сочетаниями слов.

Отмечена межчастеречная оппозиция в русских примерах. Крайняя периферия в паремиях обоих языков представлена оппозицией падежных форм имени существительного, в русском фонде отмечены единичные примеры оппозиции глагольных форм и оппозиции по степени сравнения.

3.11 Бином «трезвость - пьянство»

В центре внимания нашего исследования – существенная часть обширной области материальной культуры человечества, связанной с употреблением алкоголя, и ее вербализация в малых жанрах фольклора – пословицах и поговорках.

Литовский этнолог Ангеле Вишняускайте отмечает, что в средние века «употребление алкоголя как составляющая обряда, один из основных его элементов, не было пьянством…такое ритуальное пить для человека или сообщества имело важнее значение для символической актуализации значительного события (Vyniauskait 1989: 112). Однако в начале XIX века употребление алкоголя литовскими крестьянами «из праздника перешло в быт» (Там же: 117). В русской культуре употребление алкогольных напитков (пива и позже водки, примерно до XV века называемой хлебным вином) было обязательной частью праздничных застолий. В разное время алкоголь был лекарством или своеобразной национальной валютой, которой расплачивались вместо наличных денег за различные мелкие услуги.