«Т У Х О В Александр Гавриилович ИДЕОЛОГИЧЕСКИ МАРКИРОВАННАЯ ЛЕКСИКА В НЕМЕЦКОМ ПОДЪЯЗЫКЕ ФИЛОСОФИИ ...»

Научный функциональный стиль как одна из разновидностей функциональных стилей привлекает к себе постоянный интерес исследователей. В лингвистической литературе можно встретить различные обозначения того, что мы называем научным функциональным стилем :"научно-технический стиль", "стиль научной прозы", "стиль научного изложения"/Ахманова 1958, Будагов 1967, Пумпянский 1981/, "язык научно-технической литературы" /Митрофанова 1973/, а также "научный стиль", "научная проза" /Benes 1969/, "научная литература" /Гальперин 1965, Кодухов 1979, Троянская 1982, Сенкевич 1984/ и т.д.

Подобное разнообразие терминов говорит о различии взглядов и подходов лингвистов на продолжающую оставаться актуальной проблему дефиниции научного стиля речи.

лингвистики представляется осмысление роли и функции научнотехнической терминологии как проводника стиля и важного элемента научного общения. Многочисленные исследования отечественных и зарубежных языковедов привели к формированию концепции стилей /Скребнев 1969, Гальперин 1973, Береснев 1973, Виноградов 1981, Цвиллинг 1986, Брандес 1988, Riesel 1963, Fleischer 1970, Drozd, Seibicke 1973, Glser 1974, Sandig 1977, Scharnhorst 1981/. Работы других ученых посвящены разработке НФС и затрагивают его специфику, связанную в конечном итоге со стратификацией лексики научных текстов /Левковская 1960, Мансуров 1971, Алексеев 1971, Шубова 1974, Нелюбин 1974, Бертельс 1982, Митрофанова 1985, Федорова 1986, Fleischer 1973, Erk 1975, Wster 1991/.

Однако, говоря об изучении научного функционального стиля по отдельным отраслям науки, важно отметить, что объектом исследования чаще других становились подъязыковые системы точных и естественных наук, а также подъязыки техники /Кравченко 1990, Комарова 1991, ограничивались лишь терминологическим рассмотрением /Горшкова 1979, Нога 1985/. Мало уделялось внимания взаимодействию различных лексических слоев в области подъязыков науки, месту и роли общенаучной лексики в структуре словаря гуманитарных дисциплин. Более того, до настоящего времени отсутствует, к сожалению, точный частотный анализ лексики подъязыка философии и описание причин появления и функционирования в нем идеологически маркированной лексики.

Оправданным следует признать деление НФС на научнотехнический и научно-гуманитарный подстили /Цвиллинг 1986/. Это разделение основано на принципиально разном обслуживании сфер общественного бытия и объектов познания. В научно-гуманитарном подстиле чаще допускаются отклонения от собственно научного стиля. В такую речь невольно проникают большое количество эмоциональноэкспрессивных элементов, а также присутствует политическая окраска того "цвета", с позиции которого ведется исследование /Будагов 1970; 62-63/.

Формирование философской терминологии происходит различными путями, т.к. это связано с идеологией. Языковедами уже отмечалась разница в функционировании терминологии в различных социальноэкономических системах /Гвишиани 1986; 41/. Не одинаковы и определения исходных понятий, необходимых для формирования концептуальной системы данной науки. Более того, существуют и различия в трактовке единиц языка в лексиконах и специальных словарях /Moser 1962/.

С учетом вышеизложенного, в настоящем исследовании мы философии, в той или иной мере формирующие ядро данного подъязыка, направленного на отражение и выражение социально организованной реальной действительности – предметной области философии, в описании разнообразных языковых явлений, отражающих процессы в социальной структуре общества, применительно к условиям объединения двух немецких государств.

Для решения проблем исследования научной речи необходимо выбрать такое сочетание ее морфологических, лексических и других характеристик, позволяющее получить цельную картину языковых реализаций. Эту возможность может дать нам научный текст как инструмент или результат специализированной деятельности /Hoffmann 1984; 357/. Только в научном тексте в естественных условиях проявляется "сама интерпретация" базисных понятий, выражающих классовую оценку.

Отсутствие же ясного представления о концептуальном значении терминологических единиц в системе изучаемого подъязыка ведет к искажению смысла, вводит в заблуждение относительно истинной позиции автора, мешает установлению коммуникации /Кириллова 1985; 20/.

Чтобы объективно понять текст, в частности, философский, необходимо воспринимать его как диалектическое единство плана содержания и плана выражения. Существенно важным представляется проблема не только, ч т о сказать, но и к а к сказать. Требования, использование разнообразных стилистических ресурсов языка и изменяющейся языковой реальностью /Будагов 1967; 245/.

Рассматривая лексику изучаемого подъязыка, а точнее семантику его составляющих в рамках НФС, мы исходим из положения о ее системном представляется то, что является элементом индивидуально-авторского эмоционального заряда и что является типичным для научного стиля вообще и что составляет основу научного знания /Гвишиани 1979; 61/.

Небезызвестно, что гуманитарные и особенно общественные науки, всегда были предметом идеологических споров и дискуссий. Эти явления не могли не найти отражения в языковом узусе. И хотя в последнее время язык все менее становится предметом противостояния систем, языковые детерминированность.

Определяя влияние социолингвистических факторов на развитие и структуру лексической системы подъязыка философии, целесообразно остановиться на основных чертах данной науки с тем, чтобы учесть специфику стиля научного философского текста. Особенным, по нашему мнению, в анализе подъязыка является то, что рассмотрение посвящается какому-либо конкретному факту или явлению. Описание и рассуждение преобладают над развитием действия, которое более-менее "синхронично" в представлении философа-исследователя.

Если в других науках, как например в истории, важно конкретное развертывание в развитии и видоизменении, то научно-философскому тексту свойственны большая аргументация и полемика, доступность и снивелированность т.к. зачастую дело приходится иметь с представителями различных философских концепций. При этом простота изложения – это не заниженность требований к получателю информации, а сложность конкретных решаемых задач. Все вышесказанное вытекает из необходимости установления контакта научного общения, в центре которого стоял бы предмет обсуждения или его субъект.

Специфическими являются и некоторые жанры текста, такие как биография философа, рецензия, in memoriam и др. В немецких философских журналах можно встретить характерные виды публикаций как "Abhandlung" (научная статья), "Diskussion" (дискуссия), "Bericht" (cообщение).

Содержательная сторона научного произведения – выбор темы, система доказательств, материал исследования – позволяют быстрее понять отношение автора к предмету научного разбора. Учет множества эмоциональных моментов, ярко выраженная классовая позиция автора, особая структура построения научно-гуманитарного текста в полной мере присущи и философскому тексту. В философской науке ученый не может абстрагироваться ни от общественной среды, ни от свойственных ему воззрений. Знакомство со специальной литературой говорит о постоянном интересе исследователей к изучению лексики.

Подъязык философии как форма существования знаков с ярко выраженной профессиональной направленностью, /Суперанская 1989; 56/ рассматривался лингвистами с точки зрения изучения философской терминологии эпохи раннего Просвещения /Аликаев 1983/, языка классиков марксизма /Бабенко 1965, Рашидова 1972, Широкова 1978 и др./, общественно-политических терминов как автономной системы /Левковская 1960, Скворцов 1974/, системного исследования терминологии общественных наук /Соколова 1976, Горшкова 1979/, семантики политического термина /Николаев 1979, Сидоров 1986/, абстрактных понятий /Харитонова 1988/, социально-идеологической маркированности /Яковлева 1986, Розина 1977, Strau, Zifonun 1985/. Основополагающим в нашем исследовании является определение понятия "хронологическая информация лексической единицы", предложенное Н.Н.Семенюк, т.е.

информации об определенной временной маркированности языковых элементов, об их особой связи со временем /Семенюк 1972; 165/.

1.3. Природа идеологической маркированности в языке и речи Настоящее исследование ставит своей целью анализ лексем, которые предполагают известные различия в подходах и интерпретациях, а также неодинаковое отношение к одним и тем же денотатам у разных групп населения.

Известно, что значение слова включает в себя в процессе номинации и личное отношение к обозначаемому предмету с учетом факторов внеязыковой действительности. Контекст при этом может служить весьма активным средством увеличения или снижения аффективного момента (подробно см.раздел 3.1.). Абстрактное значение знака в выделительной функции отличается от контекстуального и ситуативно значимого выделения, определяющегося лицом или статусом реципиента – получателя информации. Рассмотрение этих процессов в структуре изучаемого подъязыка в значительной мере оправдано не только в плане эксплицитной оценки, но и в отношении отбора языковых единиц при планировании и построении научной аргументации.

Небезынтересным представляется, в связи с вышеизложенным, положение о том, что понятие "маркированных–немаркированных" единиц входит в прямую компетенцию семантики, а понятие маркера используется в отношении формально выраженных дифференцирующих признаков на всех уровнях языковой системы. В.Майерталер в своих работах показал, что "естественность" диаметрально противоположна понятию "маркирован-ности", а морфологическая структура естественна тогда, когда она широко распространена, скоро адаптируется в языковую систему и относительно устойчива к изменению языка или порождается им /Mayerthaler 1981; 2/.

Намеченные здесь проблемы подразумевают некоторый дуализм и биполярность компонентов значения, а также доминирующую тенденцию взаимодействия и противопоставленности маркированной лексики по отношению к немаркированной. Это движение управляется большей частью языковым сознанием индивида, его престижными устремлениями, тягой к конформизму или экспрессии конформизма с отражением ценностной ориентации в языковой ситуации /Успенский 1970; 27–28/.

маркированность является стилистически значимым явлением и характеризуется наличием компонента, несущего стилистическую информацию, т.е. возможное противопоставление некоему нейтральному стандарту языковых единиц, а в речи – противопоставление рациональным формам языкового выражения, выявляемого на уровне коммуникативных единиц или их составных частей /Наер 1990; 5/.

Так как отправление речи и ее декодирование происходят непроизвольно, существуют некоторые типы информации /инфы/, сигнализирующие о близости данной лексической единицы к тому или иному параметру, в данном случае к социальному. Отклоненность от ее нормального состояния (т.н. положение "0") воспринимается как своего рода маркировка лексической единицы, а ее глубина и свойства зависят от степени отклоненности от нуля шкалы. Отрицательная (минусовая) социальная маркировка лексической единицы в стилистическом аспекте также интересна, как и положительная, а ее модуль характеризует силу экспрессивного выделения и место, определяемое автором в процессе высказывания.

Интересующая нас идеологическая информация (условно "социоинф") /термин Е.В.Розен/ может быть дифференцирована по производственному, профессиональному, социально-классовому признакам. Одна лишь экстралингвистическая классификация при этом не достаточна и должна быть дополнена структурно-семантическим, функциональным и другими видами лингвистического анализа. Социо-инф несет в себе еще и мировоззренческую информацию, соотносимую с несколькими макроколлективами, но обслуживающую различные сферы и различные коллективы. Поэтому универсально-языковое свойство "маркированности-немаркированности" расширяется в сравнении с обычным толкованием маркированности, что является новым и особенно подходящим при изучении идеологической маркированности в плане синхронного анализа языковых единиц.

Анализ основных значений лексем различных подъязыков науки делает очевидным исключение из числа маркированных объединений ЛСГ названий природы, полезных ископаемых, географических пунктов и имен собственных. Наибольшей же нагрузке в плане маркировки будут подвержены общественно значимые сферы, в том числе и язык философии, как одна из разновидностей в "системе систем" /Vachk 1964/, который сам регулирует правильность и допустимость той или иной ЛЕ и ее соотнесенность с ценностной (идеологической) ориентацией языкового коллектива. В подтверждение данного тезиса находим большое количество расхождений в семантике языка философии периода объединения Германии и такое же число различных наименований, не могущих претендовать на полное отражение действительности и требующих поэтому проверки временем /Eppler 1993; 12/:

Wiederaufrstung (ФРГ) Verteidigungsbeitrag (ГДР), Freisetzung (der Arbeitskrfte) (ФРГ) Arbeitslsigkeit(ГДР), Исследуя социальную оценку слова, необходимо выделить ряд факторов как предпосылок, влияющих на появление идеологически маркированной лексики: а) социальный статус и уровень образованности коммуникантов, б) ролевую структуру общения, в) тип и тематику коммуникации. В силу концентрированной прагматической ситуации, имеющей место в исследуемом подъязыке, отдельные компоненты значения могут выполнять роль маркеров социальной оценки и сигнализировать при этом об основной ситуации использования маркированных единиц, которая в широком понимании трактуется как философско-идеологическая оценка, модифицирующаяся также в зависимости от конкретной ситуации общения.

Маркеры социальной оценки могут быть рассмотрены и с точки зрения языковой нормы и ее носителей – ученых-философов. Совершенно очевидно, что этот специфический языковой коллектив использует в научной коммуникации тот арсенал лексических и стилистических средств, насколько это необходимо для отражения в языке проекции явлений окружающего мира и развития соответствующей науки. Таким социолингвистический подход изучения, отслеживающий, как языковая норма, являясь регулятором коммуникативных отношений специалистов, влияет на правила выбора языковых средств и их речевых реализаций /Семенюк 1972; 42/.

Нетрудно заметить при этом, что существуют известные различия между ИМЛ в различных стилях речи. Так, в газетно-публицистическом стиле используются термины "идеологически связанная, идеологически релевантная лексика" /Крючкова 1982/. В языке пропаганды и массовой информации применяются обозначения "идеологема" /Neubert 1982/, прагмема /Юсселер 1987, Эпштейн 1991/, "политическая лексика" /Harnisch 1974/ и т.д., амплитуда использования которых как класса социально обусловленных языковых вариантов, содержащих прагматический материал и обладающих социальной релевантностью достигает своей наивысшей точки. Иными словами, идеологически маркированная лексика выступает как внутренне присущие черты семантической структуры слова, получающие наиболее полное проявление в процессе функционирования ее в научном тексте /Малиновская 1985;

103/.

вопросу используется разнообразная терминология, призванная раскрыть обозначающей идеологически, а в более широком смысле, социально маркированные понятия. Некоторые проведенные исследования, доказали, что сопоставление языковых единиц литературного языка и формально тождественных им, имеющим помету "сленг", присутствие у них маркеров достаточно трудно и, в первую очередь, из-за высокой степени нивелировки понятий и категорий, функционирующих в подъязыке.

Обобщающее понятие "идеологически маркированная лексика" (далее ИМЛ), основанное, с одной стороны, на широком многообразии лексических средств языка, с другой стороны, на ограничении сферы использования этих слов достаточно узкой коммуникативной областью – подъязыком философии. Функциональный подход /Fleischer 1969, Fleischer 1970/ к изучению ИМЛ позволяет проследить всю широту использования этих средств в смысловых и коммуникативных контекстах.

Особенность использования ИМЛ в речи состоит в том, что графическими средствами: кавычками, курсивом, написанием с заглавной буквы, сохранением иноязычной графики. Все эти средства, хоть и не всегда в полной мере, тоже могут раскрывать суть описываемых понятий и отношений и являються специфическим средством выделения лексики в элементов экспрессивного выделения и проникновению их в научный стиль обогащается арсенал средств подъязыка философии.

Идеологическая маркированность не лежит в единой плоскости, а может находиться в парадигматике или синтагматике, что определяет многообразие средств ИМЛ и методов их исследования. Основная трудность в изучении и описании ИМЛ состоит в том, что при ее исследовании должна четко прослеживаться тематика текстов, избираемых для анализа (подробно о требованиях к текстам выборки см. в разд. 1.4.).

Для того чтобы получить наиболее адекватные результаты, приходится принимать во внимание и тот факт, что изучаемые слова опираются на идеологию как сферу общественного бытия, классово детерминированную систематизированную.

Идеологическая маркированность охватывает единицы различных уровней и разного семантического объема. Существование двух идеологий приводит к тому, что одни и те же объекты и явления получают различные наименования в контексте многообразия философских направлений.

Значение варьируется и конкретизируется в процессе социального взаимодействия. Отсюда основное свойство ИМЛ – обозначать идеологически релевантные понятия, которые детерминированы идеологическими взглядами и идеологическими интересами /Крючкова 1989; 40/. Значительная часть идеологически маркированной лексики может быть носителем идеологической полисемии. При этом лексика, характерная для употребления в рамках одной идеологии автоматически исключает ее из поля нашего рассмотрения. Речь идет только о тех ИМЛ, которые параллельно существуют в нескольких языках и обнаруживают различные ЛСВ в пределах одного языка. Поэтому значения слов типа «Demokratie», «Freiheit» заслуживают внимания прежде всего в плане изучения отдельных его компонентов.

Таким образом, имеющие место смысловые расхождения могут выражаться не только в разной употребительности, разных возможностях дополнительных значений. При этом присущая слову окрашенность может возникнуть в результате новейших сочетаний и охватить слово в целом, а не одно дополнительное значение /Келтуялла 1987; 131-132/, что требует непременного соблюдения адекватных и одинаковых методов анализа этой группы лексики.

1.4. Характеристика материала и методика исследования исследовании подъязыков науки должен лежать, как известно, алгоритм т.е. четкая последовательность шагов, позволяющих реконструировать искомый объект /Денисов 1974; 148/. Первым шагом при исследовании ИМЛ в научном тексте является его стратификация т.е. поэтапное статистические методы исследования.

компенсируемой большей частью лексикой общенаучного обихода.

Решение проблемы стратификации лексики становится возможным на базе составления частотного словаря немецкого подъязыка философии, т.к.

статистической структуре обследуемого текста, но и о характере распределения частоты употребления в нем /Тулдава 1987; 54/.

Методика его составления предусматривает обработку текста длиной приблизительно 200 000 словоупотреблений и получения на этой основе базового подъязыка той вероятностной модели, которая обеспечивает понимание научного текста приблизительно на 90-92%. Заслуживает пристального внимания функционирование лексических единиц низкочастотной зоны словаря, обозначающих идеологически релевантные понятия.

Взятая нами как объект исследования, ИМЛ рассматривается на ограниченном отрезке с 1989 по 1992 гг.,периода, совпадающего по времени с процессами экономического и политического объединения Германии, аккумулируя в себе черты дивергентных и конвергентных процессов, характеризующих язык того времени. Иными словами, особую важность представляет сравнительный анализ значений одних и тех же ИМЛ и их функционирование в бывшей ГДР и ФРГ.

Научное же изучение языковых явлений возможно лишь на основе корреляции всех языковых фактов с обозначаемой действительностью /Смирницкий 1956; 184/. Большое влияние на собственно тематическую организацию текстов оказывают внеязыковые факторы и, прежде всего, образ мышления, культура ведения дискуссии и т.п. В этом смысле наиболее продуктивными текстами будут тексты, объединенные одной темой сообшения, ограниченные единым набором экстралингвистических контекстов.

В качестве материала исследования нами был отобран корпус текстов из философских журналов ГДР и ФРГ, охватывающий период с 1989 по 1992 год. Выборка, состоящая из 67 статей, отражает весь спектр философских направлений и школ, а также специфику немецкой современной философии. Поэтому с точки зрения семантики лексических единиц, они представляют собой особый интерес для исследования. Задача состоит в том, чтобы рассмотреть "амплитуду" варьирования сем как внутри жанра научных текстов, так и в плане развития и кодификации идеологически противоположных обозначений.

При организации исследования приходится уделять особое внимание проблеме отбора и классификации источников выборки,на базе которых проводится лингвистический анализ. Проверка текстов на релевантность и оригинальность являются основными предпосылками для успешного анализа. Отсутствие одного из требований значительно снижает качество исследования. Требования однородности и хронологической ограниченности текстов следует понимать в контексте диатопического, лингвострановедческого и культурологического аспектов, когда журнальный текст рассматривается как некая генеральная норма.

Некоторые ученые оценивают журнальную статью как жанр научной литературы, в котором стандарт стиля нашел свое наиболее яркое выражение /Троянская 1985; 671/. Журнальная статья как разновидность научной литературы отличается от монографии, учебника своей оперативностью, ограниченностью круга рассматриваемых проблем, особенным композиционно-текстовым построением. Известная прагматическая ориентация продиктована узко специальной целью и ограниченным кругом получателей информации.

Важным обстоятельством является также и то, что научный текст не следует понимать как нечто монолитное и стереотипное. Научный текст является симбиозом повторяющихся и частных элементов, с той или другой стороны характеризующих речь говорящего или пишущего.

Вырванный из конкретных условий текст будет изолированным и не соответствующим специальным целям, главным образом, невозможным для его использования в процессе передачи знаний /Гальперин 1981; 64/.

В качестве основного источника информации об исследуемом подъязыке послужили журнальные тексты (1989-1992 гг.) из философских изданий ГДР: «Deutsche Zeitschrift fr Philosophie», «Einheit», ФРГ:

«Dialektik», «Archiv fr Geschichte der Philosophie», «Marxistische Bltter», «Allgemeine Zeitschrift fr Philosophie», «Die Philosophin», «Philosophische Rundschau», «Philosophisches Jahrbuch», «Studia Leibniciana», «Zeitschrift fr Geschichte der Philosophie der Wissenschaften», «Zeitschrift fr philosophische Forschung», «Zeitschrift fr Dialektik der Philosophie», «Conceptus», «KantStudien».

Объем выборки составил 192355 словоупотреблений, что обеспечило получение практически полной модели лексики подъязыка философии.

Распределение участков семантического пространства осуществлено на наименований подтем и их удельный вес в общем объеме выборки.

Разделы философии и наименования подтем выделены совместно с канд. филос. наук, доц. З.Н. Лобачевой.

соотношение разделов науки и их языковых проекций. Последовательная словоупотреблений) и тематики дала картину распределения частот в их абсолютном выражении.

В результате были получены:

1. Алфавитный ранговый список всех словоформ текста, 2. Частотный список лексем в порядке убывания их абсолютных

Работа над словарем осуществлялась вручную. Такая обработка позволила получить и некоторые другие формы построения словарных классификаций, в частности тематических групп и семантических полей.

Кроме этого были выстроены списки слов по отдельным частям речи, что особенно важно для выяснения специфических проявлений конкретных классов слов в области подъязыка философии.

отдельную карточку, что позволило быстро определять место того или иного слова в системе изучаемого подъязыка и соотнести его с другими единицами того же класса.

При таком исследовании постоянно приходится решать одну омографии слов. Снятие омографии – это наиболее распространенная устранением неопределенности в выборе одного из двух возможных решений при распознавании образа слова /Береснев 1991; 38/.

В целом проблема омографии в немецком языке не стоит так остро, как в других языках. Так, написание существительных с заглавной буквы значительно упрощает процедуру их различения от омографичных глаголов или прилагательных. Сравн.: vollkommen (V) – vollkommen (A) или Widerlegen, n (S) – widerlegen (V).

Ручная обработка текстов дает и другие преимущества, касающиеся, в первую очередь, возможности классификации омонимичных единиц сразу в тот или иной разряд слов, минуя этап предварительной маркировки, как это требуется, например, при машинном анализе.

Проблема отнесения таких омографичных единиц решается преимущественно на основании синтаксической функции, выполняемой тем или иным словом в тексте.

Несмотря на более детальный анализ, который проведен в отношении ИМЛ, нами не делалось различия между употреблением вспомогательных глаголов (sein, haben, werden) в функции образования аналитических временных форм и как личных глаголов. Сравн.:

1. Das Buch hat folgenge Aufgaben.

2. Der Artikel habe zu unterstreichen, da...

3. Die Wissenschaftler haben enorme Resultate erzielt.

Проблема омографии преимущественно касается слов заполнения текста. Так, безусловно омографичными в тексте будут определенный артикль и указательные и относительные местоимения: die (арт.) – die (указ. мест.) – die (относит. мест.). Омография наблюдается и внутри парадигмы определенного артикля мужского и женского родов: der (m.,Nom.) – der (f.,Gen.) – der (f.,Dat.) – der (pl.,Gen.). Омография имеет место и в сфере союзов и предлогов, которые в зависимости от формальных показателей реализуются в различных частях речи:

Различение омографов в речи способствует более качественной частеречной классификации, что немаловажно с точки зрения решения одной из главных задач – создания базового частотного словаря немецкого подъязыка философии в его модификационных вариантах. Таким образом, различение формы слов и снятие омографии обусловлено, прежде всего, прагматическим подходом к научному тексту. Иноязычному реципиенту для понимания текста необходимо знание не только лексического, но и грамматического значения в каждой словоформе текста.

Единицей частотного словаря является лексема как совокупность различных словоупотреблений отдельного слова. Некоторые, наиболее значимые единицы (в особенности артикли) разлагались на падежные и личные парадигмы. Это делалось с целью определения наиболее частотных вариантов употребления и формирования практических рекомендаций при изучении языка специалистами данной области. В завершение работы над словарем проводилась операция сведения парадигм с указанием в частном списке напротив каждой лексемы ее общей абсолютной частоты. Так, артикль мужского рода der может быть разложен на следующие парадигматические составляющие: der (N.) – 1233, des (G.) – 1535, dem (D.) – 2047, den (A) – 1146, в итоге дающие нам абсолютную частоту употребления в общем объеме выборки (F=5964) и соответствующий порядковый номер – 3.

Из всех словоформ списка был получен частотный словарь моделируемого подъязыка философии, состоящий из 7529 слов. На основании этого был выделен базовый подъязык, насчитывающий слов. (частота до 10 включительно), обеспечивающий покрытие текста на относительной накопленной и абсолютной накопленной частот) не проводилось.

Полученная вероятностная модель лексики немецкого подъязыка философии позволяет решить ряд инженерно-лингвистических задач по обработке текстов данной тематики в условиях двуязычной ситуации и перевода текстов на родной язык. В качестве последующего шага может быть предпринята попытка дать перевод на родной язык тем лексикосемантическим вариантом, который наиболее соответствует данной науке или одному из ее разделов.

современного состояния изучаемого подъязыка. В нашем случае понятиям, необходимо дать такие толкования, которые наиболее полно отвечают современнным условиям политической и языковой конвергенции в объединенной Германии.

возможностью выделения терминологической лексики будет опора на Wrterbuch 1975, Philosophisches Wrterbuch 1976, Handbuch der philosophischen Grundbegriffe 1973 и др./ еще раз говорят о необходимости определения терминологии и ее места в системе языка и в системе речи.

ИМЛ представляет собой a priori сложное структурно-семантическое образование и требует, в свою очередь, дальнейшей классификации.

Исходя из этого, структуризация исследуемого класса лексики предусматривает использование и других видов лингвистического анализа, в контексте которых рассматривалась бы суть явления идеологической маркированности и ее проявления в подъязыке.

Структурно-семантический анализ дает возможность разложить изучаемые денотаты и их классы в их взаимодействии. Определение критерия выделения в тот или иной семантический класс представляет на практике известную трудность, т.к. не все слова можно отнести лишь в одну семантическую категорию. Особенно это касается рассматриваемой нами категории абстрактности (Kritik, Entwicklung, Charakter, Frage, Position, Grenze). С другой стороны, структурная семантика /Blanke 1973/ редко выходит за один-два параметра при изучении значения слова и ограничивается чаще всего перифразом типа: Mensch – menschliches Lebewesen; Philosophiegeschichte – Geschichte der Philosophie.

Кажущиеся близким в этом случае энциклопедическое значение (словарная дефиниция) дает в большинстве случаев особое научное толкование. Разница между последним языковым значением наглядно проявляется в немногочисленном списке стилистически сниженных выражений и элементов научной речи имеющих место в подъязыке философии. При этом чисто философские понятия имеют значительные расхождения с тем, что понимают при этом обычные носители языка и специалисты-эксперты: Leben – Leben (philos.), Reflexion – Reflexion (phys.) – Reflexion (phil.). В этом случае структурно-семантические критерии могут быть применены лишь в ограниченном ряде случаев.

целесообразно применить более гибкий подход, выделяя не только существенные признаки, но и факультативные "случайные" семы: Freiheit – 1) Recht, etw. zu tun, 2) ses Wort. Таким образом конструируется прототип, элементы которого взаимозаменяемы и подвижны в зависимости от внешних факторов. При этом такие случайные элементы иногда достаточно прочно закрепляются в узусе и соответствуют имеющим место клише и существующим представлениям о языковой норме.

Не вдаваясь в ассоциативно-психологические подробности следует отметить, что при структурно-семантическом анализе языковых знаков объект характеристики и его феноменологические особенности не всегда наглядно ассоциируется со значением того или иного слова. Так, в значении слова «Macht» потенциально содержится сема "erkmpfen", в слове Plan – "erfllen", Politik – "durchsetzen" и т.д. Такая семантика, получившая название семантики "ключевых слов" (Steckbriefsemantik) /Dauses 1989; 47/ совершенно обязательна при толковании и анализе слов с абстрактным значением: (Liebe, Gre, Armut, Freude, Qualitt, Zusammenhang), которым не всегда могут быть найдены объективные признаки при конструировании прототипа.

ИМЛ удачно вписывается в понятие семантического переноса.

Исследуемый материал показывает, что в структуре многозначного слова идеологически маркированные ЛСВ обязательно будут являться производными. Многозначное слово в маркированном употреблении будет идентифицировать и эксплицировать маркер социальной оценки, если мы проведем словарное и текстовое сравнение данной лексической единицы Сравн.: (словарн.) Unbedingtheit = (Absolutheit, Uneingeschrnktheit) (Du;

1596) и контекстуальное: Daher ist an diesem Glauben auch nicht unmittelbar abzulesen, was "Unbedingtheit" im sittlichen Urteil bedeutet und zu welchem Handel sie verpflichtet (49; 56).

Современными лингвистами признаются некоторые недостатки структурно-семантического анализа /Кубрякова 1981, Fleischer 1975/. Они касаются в первую очередь громоздкого и схематичного описания, верного только в самых общих чертах, не дающего четкой картины языкового знака, а значит и его потенциального словоупотребления. Слово получает ясные смысловые очертания только в тексте, что как раз и указывает на необходимость дополнить структурно-семантический другими видами языкового анализа.

Важным представляется замечание о том, что использование в структурной семантике принципа "оппозиций" имплицитно подразумевает анализ только моносемных, а не полисемных знаков. Этим сразу исключается большая группа слов из числа анализируемых нами лексем.

Даже само гипотетическое рассмотрение ИМЛ убеждает нас, что большинство их будет полисемантично, вследствие различий в содержании одних и тех же денотатов. При этом совершенно обязательным представляется дополнить исследование парадигм анализом синтагматических отношений между знаками в тексте.

Изучение политического взаимодействия в области философских текстов воспринимается в данном контексте чисто специфически. Там, где идет речь о языке политики, невозможно отделить семантику от прагматики. Содержание языкового знака видно лишь при его применении.

Все больше при исследовании языка политики наряду с языковыми принимаются во внимание и коммуникативно исторические аспекты с дополнением анализируемой ситуации еще развивающейся перспективой.

Поэтому наше внимание должно быть направлено на выявление подобных лексических феноменов и политического словаря.

структурно-семантический анализ. Известно, что экстра-лингвистические факторы развития языка предполагают неразрывную связь с изменением и самим существованием словарного состава, т.е. с внутрилингвистическими факторами. Некоторые изменения могут быть рассмотрены в своем развитии, однако в нашем случае, эти приемы не следует применять к периодам слишком отдаленного прошлого. Чем дальше мы углубляемся в историю изучаемого явления, тем затруднительней становится его функциональная реконструкция и тем более гипотетичными оказываются получаемые выводы /Гухман 1985; 7/.

принадлежит анализу функциональных парадигм современных языков.

Ориентация на современный материал позволяет охватить все основные генетико-деривационые связи, определяющие не только взаимоотношения между элементами системы, но и способ их употребления в процессах речевой деятельности /Кацнельсон 1975; 427/.

Функциональное изучение языка / Митрофанова 1975, Брандес 1983;

Fleischer 1970, Glser 1974/ ориентируется на исследование подъязыков науки и в этом видится еще одна возможность сделать особый акцент при определении места ИМЛ в рамках подъязыка как структурного и функционального образования.

Немаловажным является при этом учет особенностей ИМЛ как средства коммуникации в условиях синхронии, изучение которой в гуманитарных подъязыках позволяет рассмотреть отдельные механизмы использования языковых явлений в общественной жизни и их связи с языком обиходным, равно как и языком массовой коммуникации и пропаганды, в которой каждый элемент выполняет определенную функцию, вытекающую из значимости знака в структуре общей языковой системы. Обращает на себя внимание особый характер коммуникации в философского текста.

Контекстуальный анализ позволяет устранить недостаток больших терминологических словарей в плане реального употребления той или иной единица в речи /Нога 1985; 35/. Составление частотного словаря в этой связи не может само по себе явиться универсальной задачей и обязательно должно быть дополнено целым рядом аналитических операций по проверке словарных значений и сравнению их с актуальными текстовыми реализациями с одной большой целью – создания максимально полной картины функционирования лексики в подъязыке философии.

Термин "контекст" в последние годы стал значительно шире и объемнее. Такая широта не всегда способствует детальному рассмотрению той или иной проблемы, а именно, вопроса о самостоятельности слова и механизмов функционирования знаков и символов в тексте. Однако, несмотря на это, природа значения вовсе не остается оторванной от значения и не может быть понята без контекста. Достаточно обратить внимание на некоторые общенаучные слова, чтобы увидеть разницу значений: словарное Wert – 1) Kaufpreis, in Zahlen ausgedruckter Betrag, zu dem etw. gekauft wird oder werden konnte, 2) (marx.) die in einer Ware vergegenstndlichte als Tauschwert erscheinende gesellschaftliche Arbeit, deren Ma die gesellschaftlich notwendige Arbeitszeit ist... 4) in Zahlen oder Zeichen ausgedrucktes Ergebnis einer Messung, Untersuchung o.. ( Du6; 2869-2870) и контекстуальное: 1) Es handelt sich bei dieser Auffassung nur um Wahrheitsbedingungen, nicht um in konkreten Fllen zuzuweisende Wahrheitswerte, abgesehen von den spezifischen Wahrheitswerten der eigenen logischen Aussagen und Theoreme, die a priori und analytisch und also nicht von einer postulierten Welt abhngig sind (61; 172), 2) Moralische und andere Regeln – und auch Werte – sind fr uns Realitten, womit wir zu rechnen haben, und es ist uns vorlufig egal, ob sie das Ergebnis einer genetisch gepragten Neigung sind (61; 170).

Анализ значений ИМЛ невозможен без обращения к фоновым знаниям носителей языка. Дело в том, что значение варьируется и конкретизируется в процессе социального взаимодействия. Процессы и механизмы их восприятия имеют особо важное значение т.к. научная информация передается главным образом через тексты /Крючкова 1989;

42/, а сами идеологически релевантные значения лексем производны от того места, которое они занимают в тексте. Можно считать поэтому, что для наиболее точного описания лексем требуется привлечение самых широких контекстов, как бы в подтверждение мысли о том, что для изучения семантики сложных слов, какими очень часто являются ИМЛ, необходимо использовать контекст не одного предложения, а более значительные отрывки.

маркированной лексики также может играть свою конструктивную роль с основным упором на изучении соотношения компонентов значения в структуре слова. Денотативный компонент значения как понимается как предметный, коннотативные же составляющие определяются как отрицательный оттенок: Ideennirvana, Wortopium, Zitierwut.

Применительно к лексико-семантической системе подъязыка впредь до детального описания идеологически маркированной лексики требуется уточнение самих значений слов, в результате чего удается выяснить весьма интересные, часто идеологически релевантные отклонения. Здесь мы сталкиваемся с трудностями двоякого рода: во-первых, словарные статьи даже для одноязычных толковых словарей не дают полной актуальной информации о заключенных в слове семах, а лишь схематично очерчивают компоненты в направлении того или иного семантического ряда и, вовторых, значительная часть анализируемых лексем это абстрактная лексика, в значении которой особенно важны не так называемые интегральные признаки, т.е. признаки, которые не противопоставлены непосредственно соответствующим признакам других слов, образуя, таким образом, "единичное и индивидуальное" в означаемом данного слова.

В настоящее время при компонентном анализе часто бывает невозможно, по крайней мере, не обладая экстралингвистическим или специальным знанием разделить значение идеологически маркированного слова на семы: Sicherausarbeit, Bedurftigkeitsprfung, Reinseiendes, Gewordensein, Seinsollendes и т.д. Встает необходимый для дифференцации ИМЛ вопрос, есть ли в ее структуре какие-либо особенности, отличающие ее от неидеологизированной лексики, причем идеологизированность в контексте компонентного анализа – это внелингвистическое знание, позволяющее выделить одну из указанных сем, несущую указание на идеологизированность слова.

Таким образом применение этого вида анализа в принципе не обусловливаемого только практическими соображениями описания /Степанов 1977; 9/.

Метод словарных дефиниций, понимаемый нами преимущественно как сопоставление определений из словарей, с тем значением, которое вырисовывается при анализе семантики словосочетаний, убеждает нас в том, что в данном случае используется философский термин. Критерий дефинитивности, о котором мы говорили выше, в данном случае, надежным способом определяет стилистический статус слова, относя его то ли к нейтральной лексике, то ли к общенаучным, то ли к терминологическим словам.

В словарях фиксируются только те значения идеологизированных слов, которые отражают взгляды и представления идеологии, господствующей в стране функционирования языка. Естественно, что такие значения оказываются наиболее частотными и актуальными. Для описания слов, имеющих расплывчатый и неопределенный характер обозначаемых понятий недостаточно ни массива текстов, ни совокупности языкового опыта исследователя. Вырванные из совокупности дефиниций и правил употребления языка науки слова, теряют связь с соответствующей системой понятий и получают практически неограниченные возможности употребления. В случае с дефиниционными определениями ИМЛ как "терминов духовной культуры" лучше воспользоваться прямыми диффузными определениями, главным образом, сигнификативными и при этом глубокими /Степанов 1977; 340/.

При анализе идеологических текстов совершенно оправданным представляется использовать элементы социолингвистического анализа, т.е. анализа социологизированных и несоциологизированных отношений /Дешериев 1977; 325/, позволяющего в нашем случае определить, насколько наука философия зависит от интернационального контекста и является каналом межъязыковых влияний /Акуленко 1980; 136/. Развитие социолингвистического анализа началось в 30-50-е годы на Западе /Weinrich 1953, Hertzler 1965, Bright 1966, Badura 1971, Cicourel 1975/. Р.

Гроссе и А. Нойберт стимулировали его развитие в ГДР /Groe, Neubert 1982/. Марксистско-ленинская социолингвистика исследовала общество как совокупность или отдельные части в аспекте комплексных связей базиса и надстройки, экономики и культуры и т.д. Буржуазные концепции этой науки обращались к изучению языковых явлений с точки зрения взаимосвязи с экономикой и противопоставленному описанию событий в СССР и ГДР. Все это с особой силой подчеркивало мировоззренческие, теоретические и социально-экономические корни существовавшего в то время противостояния двух систем и обслуживающих их наук.

В широком смысле социолингвистический анализ понимается как исследование действующих в коллективе социальных установок и распределения единиц в соответствии с их системно-структурными характеристиками по сферам функционального языка /Швейцер 1976; 41/.

При изучении ИМЛ рациональным будет осуществить переход от фиксации и констатации отдельных фактов речи к характеристике всего комплекса речевого научного поведения, от описаний различий в речи, в соответствии с социальным статусом говорящих, до их классификации как факторов социальной обусловленности языка.

Важным представляется учет различий устной и письменной речи, равно как и частотного анализа, результаты которого помогают лучше понять парадигматические изменения в коротком временном срезе, связанном с периодом интеграции Германии.

обусловленном способе идеологического содержания нашли свое отражение новые тенденции снижения социальных антагонизмов, нивелировки позиций сотрудничества, что привлекает к себе внимание лингвистов не только с точки зрения специального вокабуляра, но и как среда существования т.н. "слов дивергентной семантики", понимание которых сопряжено с пониманием всего социального контекста /Strau,G./ Haas,U./ Harras,G 1989, Ammon 1991/.

Учитывая вышеизложенное, основным принципом при изучении лингвистических и социальных переменных, используемый для широкого анализа лингвистической вариативности в синхронии и диахронии с учетом проявления ее в различных видах устной и письменной речи в разных условиях взаимодействия /Трескова 1989; 15-16/. Применение данной системы анализа ИМЛ и в особенности сложных сторон ее семантики требует дать самые различные способы конструирования сущности, ибо каждая категория таит в себе свои собственные специфические связи и конструкции, которые интересно представить себе во всей их специфичности /Лосев 1990; 221/.

ВЫВОДЫ

функциональная подсистема современного немецкого языка обращена на целеустремленное отражение и выражение социально значимой реальной действительности, в частности, предметной области "философия" – науки о всеобщих закономерностях, которым подчинены как бытие (природа и общество), так и мышление человека, процесс познания /ФС 1987; 510/, что позволяет говорить о ее социально-значимом характере.

различных методов анализа лексических единиц подразумевает вычленение из комплекса средств понятий уровней и функций языка.

Слово как минимальная языковая единица способна образовывать вокруг исследования. Научный функциональный стиль является одной из модификаций таких сфер. Стиль при этом выступает как общественно осознанная и функционально обусловленная совокупность приемов употребления в той или иной области.

4. Для исследования различных аспектов научной речи как необходимы учет морфологических, лексических и других реализаций.

Различная тематика научных текстов и функционирование их в сфере гуманитарные, что обусловливает избирательный подход к методам их изучения.

повторяющихся и частных элементов лексической и синтаксической систем языка. Специфической особенностью научного философского текста будут низкочастотные лексемы, несущие в своем значении маркеры, обозначающие идеологически релевантные понятия.

5. Свойства слова на парадигматическом уровне неразрывно связаны с семантической т.е. со смысловой структурой. Именно смысловые свойства позволяют выделить категории, на основании которых можно выделять классы и группировки слов в языке. Особенно важными представляются классификации, основанные на собственно лексическом значении. Лексико-семантический уровень – это уровень лексикосемантических вариантов слова, репрезентирующих его лексическое значение в системе языка.

Несмотря на сложный характер связей между словами и лежащих в их основе понятий, удается выработать критерии выделения лексикосемантических групп, семантических полей, синонимических и антонимических групп, понятийных полей и, наконец, тематических групп.

На основе этих подходов можно проследить соответствие этих образований в лексике подъязыка, что важно с точки зрения их реального функционирования в конкретных условиях текста (подробно об этом см.

разд. 2.4 – 2.7).

ГЛАВА 2. ИДЕОЛОГИЧЕСКИ МАРКИРОВАННАЯ ЛЕКСИКА

В СЛОВАРНОМ СОСТАВЕ НЕМЕЦКОГО ПОДЪЯЗЫКА

ФИЛОСОФИИ (АНАЛИЗ ЧАСТОТНОГО СЛОВАРЯ).

теоретически и практически важным является учет всего арсенала лексических средств, участвующих в построении научного высказывания.

Именно с этой целью и целесообразна экспликация на базе существующих грамматических категорий классов слов, более или менее значительных с точки зрения лексической стратификации.

В разряде существительных, как явствует из анализа, например, присутствуют одушевленные или неодушевленные, собственные или нарицательные имена, что с точки зрения практических задач исследования может привести и к формированию соответствующего класса слов.

Классы слов интересуют нас лишь в той мере, насколько им свойственна определяющая функция. Факты языка, обладая единой функцией, объединяются в один и тот же класс, при разных функциях относятся к разным классам. При этом под функцией понимают ту роль, которую единицы более низкого уровня выполняют в системе единиц более высокого уровня. Такое определение функции основано на двух принципиально разных типах отношений: между единицами одного уровня и между единицами одного уровня и единицами разных уровней и определяются как дистрибутивные отношения вторичной интеграции /Бенвенист 1965; 441/.

Очевидным является тот факт, что состав частей речи и их иерархия нередко обусловливаются принятыми исследователями критериями, их суммой или различиями. В пределах классификации по одному критерию (гомогенная классификация) и классификация по нескольким критериям (гетерогенная классификация) существуют известные различия. Так, последователи гомогенной классификации определяют единственным критерием распределение слов по лексическому, морфологическому или синтаксическому признакам. Использование только лексической классификации /Балли 1955/ или только морфологического критерия /Мухин 1968/ представляли собой несколько односторонний взгляд на проблему. Гетерогенная классификация в различных ее модификациях отстаивается все же большинством ученых /Щерба 1974, Виноградов 1947, Жирмунский 1968, Адмони 1988, Кодухов 1979 и др./ Совокупность трех вышеозначенных критериев касается ядра частей речи, периферия же характеризуется обычно всего лишь одним критерием, максимум двумя. К этому следует добавить, что поскольку части речи являются лексико-грамматическими классами, то грамматическая специализация слов играет здесь решающую роль.

При гетерогенной классификации частей речи как наиболее перспективной и касающейся охвата объективных языковых показателей необходимо обратить внимание на иерархию с а м и х критериев, их упорядоченность одному, самому главному /Вихованець 1988; 43/. Таким в условиях нашего исследования может выступать с е м а н т и ч е с к и й критерий, который указывает на глубинные семантические обстоятельства формально выраженные обобщенные значения, различные модификации которых наслаиваются на грамматические значения частей речи. Нижний третий уровень составляют образующих парадигму падежей или временных форм глагола. Полное присутствие признаков обнаружить весьма трудно, как впрочем и провести грань между морфологическими категориями и лексико-грамматическими разрядами /Шахматов 1941; 494/.

Описательные характеристики членения слов по частям речи являются одной из наиболее дискуссионных проблем современного трехаспектном варианте, при котором учитываются з н а ч е н и е с л о в а, его ф у н к ц и я в составе предложения и м о р ф о л о г и ч е с к и е о с об е н н о с т и требуют все же определения, какой из этих трех аспектов в конкретном исследовании является наиболее важным /Общее языкознание 1973; 20/.

Попытки дать всесторонний анализ частей речи связаны с выполнением в целом, по меньшей мере, пяти условий: 1.) различием тех синтаксических функций, которые выполняют разные категории слов в связном высказывании, 2.) различиями морфологической структуры слов и формы слова, 3.) различиями речевых /лексических/ значений слов, 4.) различиями в способе отображения действительности, 5.) различиями в природе тех соотношений и соподчиненных грамматических категорий, связанных с той или иной частью речи /Виноградов 1947; 38-39/.

обеспечивает последующей классификации частей речи, поскольку сами морфологического, синтаксического и лексического ярусов языка /Кодухов 1974; 151/. Только комплексный критерий, а именно, комбинация трех указанных составляющих, дает возможность осуществить всестороннюю грамматическую классификацию слов. Иными словами, для выделения частей речи в тексте мы используем комплекс критериев с е -м а н т и ч е с к и й, м о р ф о л о г и ч е с к и й и с и н т а к с и ч е с к и й – обеспечивающий объективность классификации и ее верификацию.

2.1.1. Служебные части речи Принимая во внимание особое значение, которое несет в себе соотношение слов заполнения текста и доминантных слов и, используя описанные выше критерии выделения частей речи (семантический, морфологический и синтаксический), мы в результате составления ЧС получили следующие результаты.

* - Part I и Part II в данной работе как отдельные категории не рассматриваются и включаются в разделы глаголов и прилагательных в предложении.

** - количество разных слов не приводится из-за нерегулярного характера функционирования этих единиц В большинстве работ по вопросу выделения единиц и распределения их по частям речи выделяют полнозначные и неполнозначные словесные знаки. В соответствии со своим коммуникативным намерением и учетом особенностей адресата, субъект речи осуществляет референцию с помощью различных языковых средств, среди которых особое место занимают дейктические слова /Падучева 1985; 10-11/.

номинации как отношению знака к объекту - семантике, предикации как отношению знака к знаку - синтактике, а перфорации как самовыражению говорящего в знаках - прагматике, определяют и специфические средства выражения, т.е. формальный аппарат каждой функции /Степанов 1977;

341-342/.

В современной лингвистике существуют несколько подходов при выделении дейктической лексики. Текстоцентрическое рассмотрение /Уфимцева 1974/ принимает за основу анализ семантики, исходя из условий текста. Полевой подход подразделяет систему средств выражения взаимоотношений между коммуникативным лицом и объектом в речевом акте. Так, первую группу составят средства выражения субъективного (деятельного) указания с соответствующей характеристикой событий относительно речевого акта. Система средств включает также аспект месторасположения предмета относительно речи. Средства объектного указания соотносятся с предшествующим положением событий и включают в себя коррелирующие с категориями времени и места наречиями, предлогами и другими частями речи.

До настоящего времени отсутствует всеобъемлющее определение этого рода средств. Под дейксисом в современной лингвистике пони мается указание на такие элементы речи как говорящий, собеседник, время и место, а также все то, что может быть обозначено как непосредственно относящееся к речи /Рахимов 1989; 9/. Сходную трактовку дает О.С.Ахманова, определяя его как выражение соотнесенности высказываемого с самими участниками речевого акта, их отношение к объектам действительности, выступающим в качестве предметов /Ахманова 1966; 126/. Таким образом, дейксис выступает как своеобразная точка отсчета, относительно которой характеризуются события, явления и предметы объективной действительности.

Существует мнение, что основным свойством дейктических слов является то, что они характеризуют тот или иной предмет по тем признакам, которыми этот предмет обладает только относительно другого предмета, присутствующего в речевой ситуации /Стернин 1979; 5/.

Лингвистическая природа дейксиса определяется в современной науке о языке: а) тесной связью с речевой ситуацией, б) говорящим в центре системы номинации. Если исходить из гипотезы, что речевой акт является минимальной и основной единицей языковой коммуникации /Searle 1969/, то понятие речевой ситуации можно определить как условия, в которых протекает речевой акт, т.е. экстралингвистические характеристики речевого акта универсальны и обязательны для формирования любого высказывания /Стернин 1973; 9, Ломтев 1972; 35/.

Приведенные выше определения показывают, что единого мнения о лингвистической природе дейксиса нет. Объяснением этому может быть тот факт, что изучение его проводится в различных направлениях в зависимости от задач исследования. Проблемы, возникающие при изучении конкретных фактов языка, во многом определяются характером подхода и теми теоретическими установками, с позиции которых автор преподносит языковой материал.

В качестве речевой ситуации в нашем случае выступают научные философские тексты. В связи с рассмотрением дейксиса, важным представляется учет таких компонентов как позиция говорящего и адресата, а также времени и содержательной стороны высказывания /Wunderlich 1968; 37/. Исследование системы подъязыка через призму этих факторов позволяет выделить не только общие закономерности, но и особенности функционирования отдельных единиц.

Классификация слов по трем главным основаниям с опорой на разные подходы: лексикоцентрический, текстоцентрический и полевой представляется нам оптимальной возможностью выделения основных классов слов вообще, и в отношении слов заполнения текста, в частности, что и подтверждает табл.2.

Как следует из таблицы, самое большое покрытие исследуемых текстов дают артикли. Число артиклей в немецком языке не велико, однако, не обладая собственно лексическим значением, они являются важным морфологическим элементом и указателем рода, числа и падежа.

подъязыка на подмножества, т.е. 4 группы дейксиса, мы получили следующий результат. Инвентарь личного дейксиса включает в себя личные, притяжательные, отрицательные местоимения. Цифрами обозначены частота употребления каждого слова. Личные местоимения:

ich 74, du - 24, er - 1379, sie - 621, es - 458, wir - 703, ihr - 7, sie - 636.

Притяжательные: mein - 52, dein - 8, sein(e) - 954, ihr(e) -1046, unser - 360, euer - 3. Отрицательное: kein - 417.

Безличное местоимение es и неопределено-личное man составляют соответственно 774 и 332 словоупотребления или 0,40 и 0,17%. Общее количество слов в данной группе составляет 18, что покрывает текст на 5,12% при общем объеме употребления 9859.

Если сравнить аналогичные данные для личного дейксиса немецкого подъязыка педагогики, приводимые В.И. Тепомес /Тепомес 1990/, то даже при поверхностном анализе можно сделать вывод о значительно большем присутствии личного дейксиса в структуре подъязыка философии.

Действительно, входящие в его состав части речи являются как бы связующим звеном в интерпретации научных дискуссий, подчеркивают особую авторскую направленность на субъект исследования.

выражающие пространственное отношение, б) местоименные наречия, в) указательные местоимения. Количество слов во второй группе дейксиса равно 38, а общее количество словоупотреблений составляет 12842. Оно покрывает обследуемый текст на 6,67%.

Внутри дейксиса предлоги составляют 32 словa и употребляются 19905 раз, причем наиболее частотными будут in /F=54531/ и von /F= /. Нами было отмечено 14 местоименных наречий с общей частотой употребления 1130. Они характеризуются более равномерным распределением их в тексте и малым удельным весом внутри его, всего 0,58%. Более значимыми представляются указательные местоимения (их было выделено 7 ) с общим охватом 12842 словa или 6,67% текста.

Состав текстового дейксиса в исследуемом подъязыке оказался следующим: а) союзы и союзные слова: aber, auch, da, denn, oder, sondern, und, weil и т.д., всего 42 словa, объем 13178 СУ; б) относительные местоимения: der, die, das, was, wie, wer, welcher, worauf cоответственно слов и 3816 СУ; в) наречия: da, dann, oft, heute, noch, etwa, sonst, bald, hier, wieder, jetzt, schon - 123 cлова и 7225 СУ; г) частицы zu, nicht, wohl, ja, gar, zwar, и др.- 6 и 3612 (из них только частица nicht дает 2011 СУ); д) остальные предлоги anhand, aufgrund, wahrend - 15 и 7064.

В группе текстового дейксиса общее количество слов равно 212, а количество словоупотреблений 29315, которые покрывают данный текст на 16,1 % (см. табл.3).

Охват текста дейктическими средствами выражения составляет 44,49%. Служебные части речи, соотносящиеся с основными категориями дейксиса, являются основным строительным материалом научного текста и важнейшим средством референции /Quine 1953; 13/. Сравнивая также результаты анализа групп дейктической лексики с классами слов (табл.2), обнаруживаем их приблизительное равенство в общем покрытии текста (44,49% против 47,39%). Эти данные подтверждают вывод С.Д. Береснева о том, что приблизительно одна треть покрываемых словоформами классов слов играют преимущественно служебную роль /1970; 16/.

После ручного обсчета лексики общим объемом в 192 355 СУ были выделены следующие грамматические группы слов, представляющие особую значимость с точки зрения статистического моделирования лексики и морфологии немецкого подъязыка философии. По той роли, которую они играют в построении научного высказывания, их условно можно подразделить на служебные и значимые части речи.

Артикль. В немецком языке 4 формы определенных и 3 формы неопределенных, в сумме дающих 16 различных словоформ. Несмотря на такое малое количество слов, они обеспечивают употребляемость их в общей выборке 31949 раз, что обеспечивает покрытие текста на 16,6 %.

Интересной особенностью может быть признана зависимость употребления артиклей перед существительными. Только 50-54% существительных снабжены артиклем, при этом процентный показатель отличается очень высокой стабильностью и точностью и может быть применен к целой группе не только научных философских текстов, но и гуманитарных текстов вообще. Соотношение определенного и неопределенного артикля зафиксировано как 1/2,215. Главная функция грамматических категорий – рода, числа и падежа. Определяющую роль играет артикль и в непосредственном отнесении к той или иной части речи слова или сочетания: studieren – das Studieren, schn – das Schne.

примечательной особенностью немецкого словоупотребления и встречается в том случае, когда обобщается та или иная группа предметов или лиц с приданием ей элементов собирательности (обобщенности):

Brgertum, Judentum, Lehrschaft и т.д.

Научный текст, как источник информации, прежде всего для специалистов, стремится продемонстрировать такое свойство языка как экономия языковых средств. Для адекватного понимания смысла следует обратить внимание на сращения, характерные не только для значимых частей речи, но и для артикля, в частности. Слияние предлога с артиклем является предпосылкой для возникновения таких устойчивых единиц, где грамматический смысл и лексическое со держание объединяются в одно целое: aufs neue, bis zu Ende и т.д.

Предлоги составляют вторую по важности и частотности группу слов. Всего их выделено 32 /19905 СУ/ с покрытием текста на 10,34%. Эти показатели практически не отличаются от данных, полученных в результате исследований на материале других подъязыков науки и техники /Абызова 1983, Кравченко 1990, Тепомес 1990, Павлова 1991/.

Квалифицируя отношения пространственного, временного или другого свойства, предлоги являются связующими элементами между значимыми частями речи: существительными, прилагательными, наречиями. Не случайно, что основные функции выражения локативности и темпоральности представлены наиболее частотными предлогами: an auf 1362, aus - 638, bei -448, fr - 1304, in - 5431, mit - 1355, ber -509, von - 2571, zu - 2092. Эти предлоги показывают место предмета, направление движения, нахождение в пространстве. Обстоятельства темпоральности вызывают к употреблению практически те же предлоги, но отвечают на другие вопросы: wenn?, seit wann?, wie lange?, wie oft?

Не менее важно рассмотреть употребление предлогов в каузальной функции. Категория инструментальности, связанная с такими предлогами /durch - 635, nach - 421, unter - 297, vor - 331, wegen - 34 и т.д./ обеспечивает расшифровку в тексте субъекта, источника того или иного действия.

На третьем месте по степени значимости среди слов заполнения текста стоят местоимения – класс, замещающий именные части речи.

Нижеследующая таблица показывает распределение местоимений по разрядам:

Представленные в данной таблице 64 местоимения девяти раз личных разрядов покрывают текст на 8,72%. Наиболее употребительными являются притяжательные и указательные местоимения. Большое количество разных слов у относительных местоимений (соответственно и словоупотреблений) объясняется за счет притока в этот разряд парадигмы определенных артиклей, выступающих в составе сложноподчиненных местоимения, кроме своих, имеют в своем составе т.н. "отрицательные" местоимения типа nichts, kein, niemand. Такое включение оправдано вследствие смешанной субстантивно-адъективной функции употребления, в то время как местоимение man, мы выделяем в отдельный разряд, не отрицая вовсе его родственного характера с группой неопределенных местоимений.

Союзы занимают также ведущее место в построении научнотехнического текста. Они отражают временные, причинные и другие виды связи между явлениями объективной действительности. Являясь неизменяемыми частями речи, они помогают установить зависимости между частями предложения и выражают характер синтаксических отношений между ними.

Сложноподчиненные и сложносочиненные конструкции, а также предложения с их комбинацией (Periode) являются характерными синтаксическими средствами жанра журнальной статьи (Особенности синтаксиса сложного предложения см. подробно в разд. 3.2. ).

Преимущественное использование сложноподчиненных предложений, а, следовательно, и подчинительных средств связи, носит как бы уточняющий, прецизионный характер. Особенно это проступает на фоне имеющих место в философском тексте научных дискуссий, обсуждений, идеологических споров. Таким образом, союзы становятся не только важными грамматическими средствами, но и коммуникативными единицами.

Возглавляет список сочинительных союзов und /F=6114/. Далее идут aber /794/, oder /576/, sondern /278/, denn /165/, jedoch /120/. Группа подчинительных союзов больше по составу. Она характеризуется более равномерным распределением частот среди союзов ее составляющих: da /1375/, als /501/, weil /232/, indem /82/, da /12/. Особое место занимают союзы и союзные слова т.н. "аргументативно-следственного" характера.

Это союзы deshalb /148/, sowie /47/, somit /43/, falls /34/, solange /34/, insofern /30/, so da /29/, sofern /26/, deswegen /22/, indes /13/.

Немало встречается в философских текстах составных или парных союзов, типа: nicht nur...sondern auch /133/, weder...noch /75/, wenn...so /58/, sowohl...als auch /57/, je...desto /25/, entweder...oder /24/, ebenso...wie /12/.

Значение их не всегда эксплицируется из значения их компонентов, поэтому они требуют учета порядка слов при построении высказывания.

Итоговый анализ слов показал: 42 лексемы этой части речи составляют 13178 СУ или 6,85% текста.

Два класса слов частицы и местоименные наречия выделены нами в отдельные группы, исходя из их функциональных особенностей. Эти части речи не являются членами предложения. Роль частиц заключается в том, что они определяют, поясняют, специализируют и градуируют слово в предложении /Helbig, Buscha 1991; 430/. Исследование частиц в нашем случае было затруднено из-за невозможности применить в каждом конкретном случае контекстуальный и синтаксический анализ. Кроме того, частицы в научном тексте носят нерегулярный характер, осложнённый еще и проблемой омографии. Сравн.: allein (нар.) - allein (част.), denn (союз) denn ( част.).

В итоге нами были выделены те единицы, которые наиболее часто встречаются в тексте как частицы. На первом месте в этом списке стоит zu / F=1956 /, употребляемая традиционно перед инфинитивом. Далее идут частица auch / 1012/ и другие менее частотные единицы: zwar /78/, wohl /33/, aber /16/. Общее число частиц - Х принято условно. Условным будет и количество словоупотреблений с этой группой слов, обнаруженных в обследованной выборке. Полностью исключить частицы из нашего рассмотрения не представляется возможным, хотя бы потому, что в ряде случаев редкие лингвистические единицы несут больше потенциальной информации, чем единицы, часто употребляющиеся в тексте /Пиотровский 1975; 92/.

Группа местоименных наречий (репрезентантов) представлена словами общим объемом в 1164 словоупотребления. Местоименные наречия, образованные от наречий, обладают способностью называть обстоятельства при которых совершается действие. Вместе с союзами они являются распространенными элементами сложных предложений, хотя могут встречаться и в составе простых, эксплицируя при этом смысл предыдущего предложения.

Наиболее частотными в списке местоименных наречий будут следующие слова: damit /F=263/, darauf /79/, dadurch /44/, dabei /154/, darin /109/, daraus /55/, davon /34/.

Рассмотрение местоименных наречий завершает анализ служебных частей речи и их распределения по классам. Становится очевидной большая роль слов заполнения текста в построении высказывания и научной коммуникации в целом. Употребление служебных слов обеспечивает покрытие текста на 47,39%, т.е. составляет почти половину всех словоупотреблений немецкого подъязыка философии. Большинство из них будут наиболее частотными и входят в первую тысячу слов базового подъязыка философии. Этот факт, в конечном итоге, будет способствовать выделению и репрезентации самых продуктивных языковых знаков.

2.1.2. Знаменательные части речи грамматическим значением предметности, которая выражается с помощью независимых категорий рода, числа, падежа, одушевленности и неодушевленности /Розенталь 1991; 226/.

Количество словоупотреблений существительных во всей выборке равняется 35004. По общему количеству они занимают первое место, что гарантирует им преимущество и в процентном отношении по сравнению с другими знаменательными и служебными классами слов.

Существующая градация по лексико-семантическому и некоторым грамматическим (морфологическим) признакам позволяет выделить следующие лексико-грамматические разряды существительных: 1) нарицательные и собственные, 2) конкретные и отвлеченные, 3) собирательные, 4) вещественные, 5) единичные. Все они в разной степени представлены в подъязыке философии. Акцентируя основное внимание только на грамматических классах, мы ставим на первое место категорию нарицательности, т.е. класс нарицательных существительных, служащий наименованию однородных предметов: Mensch /482/, Jahr /266/, Mann /136/, Weg /123/, Frau /112/, Teil /110/, Ende /74/, Sache /64/, Wort /59/, Rede /48/, Tat /46/, Antwort /44/, Platz /37/, Hilfe /34/, Tag /31/, Stadt /21/, Beruf /16/, Tier /15/, Kopf /13/, Ort /13/, Vater /11/, Kind /10/. Этот класс стилистически не однороден и может быть разложен на нарицательные понятия в сфере научного употребления, иными словами, нарицательную лексику общеупотребительного характера: Kleid, Fenster, Gut, Kino и т.п. с низкой частотой употребления и значительную группу слов общенаучного характера, составившую, во-многом, основу базового частотного словаря:

Arbeit /223/, Proze /193/, Problem /159/, Analyse /133/, Grund /107/, System /106/, Kategorie /104/, Wesen /110/, Bedeutung /87/, Funktion /77/, Faktor /60/, Element /52/, Rolle /52/, Modell /51/, Charakter /47/, Thema /44/, Ergebnis /42/, Material /39/, Inhalt /38/, Qualitat /38/, Diskussion /36/, Resultat /35/, Variante /35/, Verhalten /24/, Merkmal /23/, Programm /23/, Effekt /20/, Summe /16/.

Противоположность нарицательным образуют собственные имена. Их зарегистрировано 897; в составе существительных они занимают 0,46 %.