МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМ. М. В. ЛОМОНОСОВА

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

На правах рукописи

Сердобольская Наталья Вадимовна

Синтаксический статус актантов

зависимой нефинитной предикации

Специальность 10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое

и сопоставительное языкознание, теория перевода Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель к.ф.н., доцент Казенин К. И.

Москва 2005 ВВЕДЕНИЕ

БЛАГОДАРНОСТИ

ОСНОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

ГЛАВА 1

КОНСТРУКЦИИ С НОМИНАЛИЗАЦИЯМИ В ЯЗЫКАХ МИРА

1.1. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ГЛАГОЛЬНЫХ НЕФИНИТНЫХ ФОРМ

1.1.1. НЕФИНИТНЫЕ ФОРМЫ В ПОЛИПРЕДИКАЦИИ 1.1.2. ПОНЯТИЕ ФИНИТНОСТИ/НЕФИНИТНОСТИ

1.2. ТИПЫ НЕФИНИТНЫХ ФОРМ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЪЕКТА ИССЛЕДОВАНИЯ

1.2.1. ТИПЫ ПОЛИПРЕДИКАЦИИ И НЕФИНИТНЫЕ ФОРМЫ, ОФОРМЛЯЮЩИЕ ВЕРШИНУ ЗП

1.2.2. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЪЕКТА ИССЛЕДОВАНИЯ

1.3. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА НОМИНАЛИЗАЦИЙ

1.4. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ НОМИНАЛИЗАЦИЙ В ЯЗЫКАХ МИРА

1.4.1. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ, РЕЛЕВАНТНЫЕ ДЛЯ ОПИСАНИЯ НОМИНАЛИЗАЦИЙ

1.4.2. КОДИРОВАНИЕ ЯДЕРНЫХ АКТАНТОВ НОМИНАЛИЗАЦИИ: ХАРАКТЕРИСТИКА ТИПОЛОГИЧЕСКОЙ ВЫБОРКИ

1.4. ВЫВОДЫ ГЛАВА 2

АКТАНТЫ НОМИНАЛИЗОВАННОГО ПРЕДИКАТА: ЭЛЕМЕНТЫ ЗП ИЛИ ЗАВИСИМЫЕ В ИГ

2.1. СИНТАКСИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА НОМИНАЛИЗАЦИИ 2.1.1. СИНТАКСИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА НОМИНАЛИЗАЦИИ 2.1.2. АКТАНТНАЯ СТРУКТУРА НОМИНАЛИЗОВАННОГО ПРЕДИКАТА 2.1.3. СИНТАКСИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА НОМИНАЛИЗАЦИЙ

2.2. СИНТАКСИЧЕСКИЙ СТАТУС АКТАНТОВ НОМИНАЛИЗАЦИИ

2.2.1. ПРИЗНАКИ, РЕЛЕВАНТНЫЕ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СИНТАКСИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ НОМИНАЛИЗАЦИИ

2.2.2. СИНТАКСИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ГЕНК И НОМК: ВЫВОДЫ

2.2.3. СИНТАКСИЧЕСКИЙ СТАТУС ГЕНИТИВА В НОМИНАЛИЗАЦИИ: ЭЛЕМЕНТ ИГ ИЛИ ГП?

2.2.4. РЕЗУЛЬТАТЫ: СИНТАКСИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА И ТИПЫ КОНСТРУКЦИЙ ГЛАВА 3

СИНТАКСИС КОНСТРУКЦИЙ С ВЫНЕСЕННЫМ АРГУМЕНТОМ В ЯЗЫКАХ МИРА

3.1. ПОДЪЕМ АРГУМЕНТА И СХОДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ 3.2. «ПРОТОТИПИЧЕСКИЙ» VS. «НЕПРОТОТИПИЧЕСКИЙ» ПОДЪЕМ

3.3. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ: ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ВЫНОСА АРГУМЕНТА

3.3.1. ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПОДЪЕМА В СИНТАКСИЧЕСКИХ ТЕОРИЯХ

3.2.2. РАЗРАБОТКА СИНТАКСИЧЕСКОЙ «АНКЕТЫ» ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СИНТАКСИЧЕСКОГО СТАТУСА ВЫНЕСЕННОГО

АРГУМЕНТА

3.4. КОНСТРУКЦИИ С ВЫНЕСЕННЫМ АРГУМЕНТОМ: ПРИМЕНЕНИЕ АНКЕТЫ

3.4.1. «ПРОТОТИПИЧЕСКИЙ» ПОДЪЕМ: АНГЛИЙСКИЙ И ЯПОНСКИЙ 3.4.2. ГЛАГОЛЫ ВОСПРИЯТИЯ В БАСКСКОМ ЯЗЫКЕ: ПОДЪЕМ ИЛИ КОНТРОЛЬ 3.4.3. ГЛАГОЛЫ ВОСПРИЯТИЯ В ТУВИНСКОМ ЯЗЫКЕ: РАСЩЕПЛЕНИЕ ВАЛЕНТНОСТИ 3.4.4. «ВНЕШНИЙ» ГЕНИТИВ В НОМИНАЛИЗАЦИИ И ВЫНОС НА ЛЕВУЮ ПЕРИФЕРИЮ

3.4.5. ГРАММАТИКАЛИЗАЦИЯ ГЛАВНОГО ПРЕДИКАТА: ГЛАГОЛЫ ВОСПРИЯТИЯ В НЕМЕЦКОМ И ЭСТОНСКОМ

ЯЗЫКАХ

3.5. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ТИПЫ КОНСТРУКЦИЙ С ВЫНОСОМ АРГУМЕНТА

ГЛАВА 4

СЕМАНТИКА КСА И СИНТАКСИЧЕСКИЙ СТАТУС АКТАНТА ЗАВИСИМОЙ ПРЕДИКАЦИИ

4.1. СЕМАНТИКА ЗАВИСИМОЙ ПРЕДИКАЦИИ И СИНТАКСИЧЕСКИЙ СТАТУС АКТАНТОВ НОМИНАЛИЗАЦИИ

4.1.1. СЕМАНТИКА КСА

4.1.3. СИНТАКСИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА И СЕМАНТИКА КОНСТРУКЦИЙ С НОМИНАЛИЗАЦИЯМИ: ОБОБЩЕНИЕ

4.2. СЕМАНТИКА КОНСТРУКЦИЙ С ВЫНЕСЕННЫМ АРГУМЕНТОМ

4.2.1. КОНСТРУКЦИИ С ВЫНЕСЕННЫМ АРГУМЕНТОМ: ПАРАМЕТРЫ ТИПОЛОГИЧЕСКОГО ВАРЬИРОВАНИЯ

4.2.2. СЕМАНТИКА ЗАВИСИМОЙ ПРЕДИКАЦИИ И ТИП ГЛАВНОГО ПРЕДИКАТА 4.2.3. ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЛЕКСИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ГЛАВНОГО ПРЕДИКАТА

ПРИЛОЖЕНИЕ: ПЕРЕЧЕНЬ ЯЗЫКОВ, МАТЕРИАЛ КОТОРЫХ РАЗБИРАЕТСЯ В РАБОТЕ

СПИСОК УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ В ГЛОССАХ

Актуальность исследования. В настоящее время многие исследователи обращаются к проблеме финитности/нефинитности. Привлечение нового материала и анализ уже имеющихся данных заставил пересмотреть традиционные представления о синтаксическом функционировании нефинитных форм в предложении.

Морфосинтаксические свойства таких форм в настоящее время получают описание в терминах так называемых «смешанных категорий». Данный термин, появившийся в лингвистическом лексиконе сравнительно недавно, призван характеризовать формы, способные одновременно демонстрировать свойства двух различных грамматических классов (это причастия, деепричастия, отыменные глаголы, имена в атрибутивной функции и номинализации).

Например, немецкие причастия одновременно проявляют свойства глагола и прилагательного: с одной стороны, они присоединяют показатели числа и падежа и выступают в атрибутивной позиции, с другой стороны, в некоторой степени сохраняют актантную структуру исходного предиката, например, способны иметь прямое дополнение в аккузативе:

для ART.DEF.PL ART.DEF.ACC.SG текст читать-PART-PL для тех, кто читает этот текст С точки зрения грамматического оформления актантов нефинитного предиката, наибольшую вариативность демонстрируют номинализации. Такие конструкции находятся в фокусе внимания настоящего исследования.

Исследования, посвященные смешанным категориям, ставят целью объяснить это явление. Как представляется, однако, признаковая база, на которую опираются исследователи, весьма ограничена: рассматриваются морфологические свойства вершины и оформление зависимых. В настоящей работе мы показываем, что данных признаков недостаточно для принятия решения о статусе той или иной конструкции. Назревает необходимость перехода к более детальному анализу; следовательно, необходима разработка синтаксических параметров, которые были бы релевантны для значительного количества языков, допускали бы сопоставление материала неродственных языков и позволяли оценить статус смешанной категории. Настоящее исследование посвящено разработке таких параметров.

Объект изучения настоящей работы — ядерные актанты номинализованного предиката. Термин «номинализация» используется в литературе в применении к таким конструкциям, которые одновременно демонстрируют свойства именной группы и предикации. Как показывает типологическое исследование номинализаций, проведенное М. Копчевской-Тамм (Koptjevskaja-Tamm 1993), актанты номинализованного предиката кодируются, как зависимое в именной группе (далее: ИГ), или как актанты в независимом предложении. Например, в цахурском языке один из актантов номинализованного предиката может оформляться атрибутивом (2), так же, как зависимое в ИГ, или сохранять то же оформление, что в независимом предложении (3).

Байрам-OBL-DAT нравиться-4.стать.IPF быть= отец-ATTR Патимат.2.NOM 2=забывать.PF-MSD. Байрам-OBL-DAT нравиться-2.стать.IPF быть= отец-OBL-AD-EL Патимат.2.NOM 2=забывать.PF-MSD. Байраму нравится, что отец забыл Патимат. (Лютикова, Бонч-Осмоловская 1999: 489) В языках мира зафиксирована еще одна возможность: один из аргументов зависимого предиката (в том числе, номинализации) может получать грамматическое оформление от главного предиката. Это происходит, например, в конструкциях с подъемом, распространенных в ряде европейских языков:

(4) a. I believe John to have convinced Bill.

б. I believe that John convinced Bill.

Я считаю, что он убедил Билла. (Lasnik, Saito 1991: 324) Номинализация может определяться, как предикация, занимающая позицию ИГ и способная оформляться морфологическими показателями имени 1. Данное понятие объединяет широкий спектр конструкций, от финитной предикации, оформленной специальным морфологическим средством (номинализатором) до конструкций с отглагольными именами деятеля (преподавать преподаватель), инструмента (прыгать прыгалки), места и др. В настоящем исследовании рассматриваются конструкции с нефинитными формами, обладающие следующими свойствами:

• регулярность образования и отсутствие лексикализации;

• обозначение ситуации (в широком смысле) 2;

• способность иметь тот же набор аргументов, что и соответствующий предикат в простом независимом предложении.

Как известно, нефинитные формы могут оформлять вершину независимого предложения (Калинина 2001б). Такие контексты не входят в предмет рассмотрения настоящего исследования: мы рассматриваем поведение нефинитных форм, обладающих перечисленными признаками, только в зависимой части полипредикативной конструкции.

Итак, три основных «источника» кодирования актантов номинализованного предиката – это независимое предложение (3), именная группа (2) и матричный предикат (4а):

В литературе номинализацией называют как процесс преобразования предикации в ИГ, так и результат данного процесса (см. Арутюнова 1980: 347, Vendler 1968).

Т.е. будут рассматриваться отглагольные формы, имеющие денотатом ситуацию, а не ее актант, напр.: Во время работы меня прервали и Ваши работы лежат на столе.

(В настоящей работе не рассматривается четвертый случай – когда актант нефинитного предиката в принципе не может быть выражен в составе зависимой предикации — например, подлежащее при инфинитиве и т.д. Такие конструкции проявляют особые синтаксические свойства и представляют самостоятельный интерес.) Принято считать, что тип оформления актанта номинализации определяется его синтаксической позицией: в результате, в конструкциях первого типа актант номинализованного предиката, скорее всего, будет проявлять те же синтаксические свойства, что и в простом независимом предложении, в конструкциях второго типа – свойства зависимого именной группы, а в конструкциях третьего типа – свойства актанта матричного предиката. В настоящей работе будет показано, что это не всегда верно.

Целью настоящего исследования является определение синтаксического статуса актантов номинализованного предиката и семантических факторов, определяющих синтаксическую структуру конструкции. Под синтаксическим статусом актанта номинализованного предиката мы будем понимать его синтаксическую позицию (позиция зависимого ИГ или элемента зависимой / главной предикации (далее: ЗП и ГП, соответственно) и синтаксические свойства (оформление, линейная позиция, участие в различных преобразованиях синтаксической структуры и др.).

В исследовании ставятся следующие задачи:

1. Оценить релевантность морфологических параметров, выделенных различными исследователями для описания свойств различных нефинитных форм, в применении к номинализациям.

2. Разработать базу признаков для определения синтаксического статуса ядерных актантов номинализации.

3. Провести последовательный анализ синтаксических свойств актантов номинализации в языках выборки, руководствуясь выделенными синтаксических типов номинализаций в языках мира.

5. Выявить семантические свойства (самой номинализации и ее актантов), влияющие на синтаксические свойства конструкции.

6. Объяснить корреляции между синтаксисом и семантикой конструкций.

Научная новизна исследования заключается, в первую очередь, в разработке системного подхода к описанию синтаксических свойств номинализаций и конструкций с подъемом. В исследовании разрабатываются и применяются синтаксические параметры, релевантные для определения синтаксического статуса ядерного актанта зависимого предиката. Кроме того, впервые определяются параметры типологического варьирования для конструкций с подъемом аргумента.

Теоретическая значимость. Привлечение широкой выборки языков показывает неадекватность традиционных представлений о подъеме, опирающихся на материал инфинитивных оборотов в германских языках. Во-первых, доказана несостоятельность подхода, принимающего такую модель подъема за ядерную. Во-вторых, опровергается принятое до сих пор представление, что подъем — явление синтаксического порядка, не затрагивающее семантический уровень; в работе показано относительно языков выборки, что в основе подъема всегда лежат факторы семантического или коммуникативного плана.

Практическая значимость работы состоит в разработке синтаксической «анкеты», которая позволяет определить синтаксический статус актанта зависимой предикации в данном языке. В силу того, что исследование привлекает материал генетически различных языков, полученные результаты могут быть использованы в полевой работе, а также при подготовке теоретических лингвистических курсов по общему синтаксису или по типологии полипредикации.

Первая задача, которая встает перед исследователем-типологом — это составление выборки исследуемых языков. При этом возможны две стратегии: исследователь может пойти по пути максимального объема выборки, проверяя небольшой набор параметров, наиболее релевантных для описания исследуемого явления, или же по пути максимальной подробности анализа материала. Объем выборки в исследованиях первого типа достигает 200-300 языков, выборки второго типа обычно содержат 40-70 языков. Если бы цель настоящего исследования состояла в исчислении всех типов кодирования актантов номинализации в языках мира, очевидно, следовало бы выбрать первый способ. Однако эта задача уже решена в исследовании М. Копчевской-Тамм (Koptjevskaja-Tamm 1993).

Задачи, поставленные в настоящей работе, предполагают детальное изучение свойств конструкций с номинализациями в каждом конкретном языке. Для каждого языка проверялся целый ряд синтаксических параметров (свойства линейного порядка, применимость преобразований синтаксической структуры и т.д.) и анализировалась семантика зависимой ситуации. Как известно, эти данные обычно отсутствуют в грамматических описаниях, и не всегда приводятся в статьях по отдельным аспектам языка. В принципе, рассматриваемые в работе конструкции чаще всего описываются в грамматиках очень кратко; обычно они приводятся в разделе «Морфология» с кратким описанием семантики и небольшим количеством примеров. Например, во многих тюркских языках возможен т.н. подъем актанта из номинализации (см. раздел 3.4.3);

кроме того, актант зависимой предикации может оформляться генитивом или номинативом, однако в грамматиках обычно отмечают только две последние возможности. Поэтому материал, привлекавшийся в настоящем исследовании, по возможности проверялся с носителями языка. Случаи, когда полученные данные не вполне соответствуют данным грамматических описаний, специально комментируются в тексте работы.

В результате из приблизительно 70 языков, которые анализируются в работе, по всем интересующим нас параметрам были проанализированы только те языки, с которыми у нас была возможность работать непосредственно, т.е. опираясь на суждение носителя или данные корпусов. Это составляет около 20 языков. Что касается остальных языков, мы руководствовались данными грамматических описаний и статей по отдельным аспектам языка. В силу этого некоторые пункты нашей типологической «анкеты» могут содержать пробелы.

Основным требованием при составлении выборки является ее репрезентативность.

Для того, чтобы делать типологически значимые выводы, исследователь должен стремиться к тому, чтобы охватить все типы конструкций, которые встречаются в языках мира. Это может быть достигнуто за счет генетического разнообразия исследуемых языков. Как известно, генетически родственные языки довольно часто обладают сходными структурами; следовательно, типологически значимые выводы скорее будут получены при максимально полном охвате исследователем существующих языковых семей. Выборка, послужившая материалом настоящего исследования, включает около 70 языков, принадлежащих к различным языковым семьям (список приведен в приложении 1). Материал марийского и коми-зырянского языков собран в ходе лингвистических экспедиций МГУ под руководством Кузнецовой А. И., Калининой Е. Ю.

и Толдовой С. Ю.: это экспедиции 2000, 2001 и 2004 гг. в суржанский диалект лугового варианта марийского языка (с. Ст. Торъял Новоторъяльского р-на респ. Марий Эл) и экспедиции 2002 и 2003 гг. по изучению печорского диалекта коми-зырянского языка (с.

Еремеево Троицко-Печорского района респ. Коми). Материал адыгейского языка получен в ходе лингвистических экспедиций РГГУ 2003 и 2004 гг. под руководством Сумбатовой Н. Р., Толдовой С. Ю. и Тестельца Я. Г. в с. Хакуринохабль Шовгеновского р-на респ. Адыгея. При сборе данных русского, английского, немецкого и эстонского языков мы обращались к корпусам текстов (см. список источников). Данные итальянского и ирландского языка получены из художественных текстов (см. список источников).

Материал итальянского, баскского, хинди, тувинского, узбекского, ирландского, эстонского, бурятского, ненецкого, персидского, сванского, якутского, японского и эвенского языков частично получен от носителей, частично — из грамматик и статей по отдельным аспектам грамматики языка. Данные остальных языков принадлежат грамматическим описаниям и статьям по синтаксису и семантике номинализаций или конструкций с подъемом.

Исследование опирается на методы, принятые в типологических и полевых исследованиях — это анкетирование носителей языка, проверка грамматичности примеров, составленных самим исследователем, и анализ текстов. В целом, методика, применявшаяся в данной работе, может быть охарактеризована, как индуктивная. Иными словами, разработка и совершенствование инвентаря релевантных типологических параметров производилась в ходе сбора и анализа материала.

Апробация. Основные положения диссертации были изложены и обсуждены на Ломоносовских чтениях филологического факультета МГУ (апрель 2001, апрель 2003, апрель 2004), на Третьей зимней типологической школе (Московская область, 29 января – 6 февраля 2002 г.), на Пятой межвузовской конференции студентов-филологов (СПбГУ, апрель 2002), на Международном симпозиуме «Типология аргументной структуры и синтаксических отношений» (LENCA-2) (Казань, 11-14 мая 2004 г.) и на Первой конференции по типологии и грамматике для молодых исследователей (Санкт-Петербург, 24-25 сентября 2004 г.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ.

Структура работы отражает очерченный выше круг задач. Первая глава посвящена типологии номинализаций в языках мира и построению признаковой базы для их описания. Во второй главе рассматриваются конструкции, относящиеся к первому и второму типу (из типов конструкций, выделенных на стр. 5): разрабатывается база синтаксических признаков, позволяющих определить статус актантов номинализации как элементов именной группы или предикации. Третий тип конструкций анализируется в третьей главе: вначале разрабатывается «анкета» синтаксических параметров, доказывающих принадлежность аргумента главной или зависимой предикации; затем мы применяем данную анкету к конструкциям с вынесенным аргументом и определяем типы конструкций с выносом аргумента в языках мира. В четвертой главе рассматриваются корреляции между синтаксическими и семантическими свойствами конструкций, выделенных во второй и третьей главе.

Благодарности Прежде всего, я хочу сердечно поблагодарить Светлану Юрьевну Толдову и Елену Юрьевну Калинину, без поддержки, советов и помощи которых данная работа не только не была бы написана, но и не была бы задумана. Я хочу также сказать спасибо всем, кому пришлось читать или слушать какие-либо части данной работы и комментировать те или иные идеи; это Константин Игоревич Казенин, Александр Евгеньевич Кибрик, Яков Георгиевич Тестелец, Мария Копчевская-Тамм, Анна Леонтьева, Мария Брыкина, Валентин Гусев, Александр Летучий, Сергей Минор, Петр Аркадьев, а также все участники первой международной конференции по типологии и грамматике в СанктПетербурге, 24-25 сентября 2004 г.

Я хочу поблагодарить всех моих информантов за самоотверженную помощь и проявленное терпение: во-первых, это все учителя, работавшие с нами в марийской, коми и адыгейской экспедиции; особо хотелось бы упомянуть Пирогову Ингу, Янгабышеву Лидию Анатольевну, Лиану и Алену, Торощину Милию Васильевну, Киткаеву Эльвиру Ивановну, Голосову Валентину Максимовну, Мишарину Александру, Тишиеву Жанну и многих других. Во-вторых, я глубоко признательна заведующим кафедр уральских и алтайских языков факультета народов Севера Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена — Лысковой Нине Алексеевне и Артемьеву Николаю Матвеевичу, предоставившие возможность работы со студентами и преподавателями факультета; в том числе преподаватель вепсского языка Бродский Игорь Владимирович и преподаватель эвенского Толстова Мария Стахановна, студенты Гармаева Диана Эрдемовна и Салингер Анастасия Викторовна. Кроме того, это носители различных языков, которые согласились со мной поработать или заполнить мою анкету:

Жаргал Бадагаров (бурятский язык), Чойгана Оюн (тувинский), Шерзод Ташпулатов (узбекский), Марк Фионнайн (ирландский), Футоси Хирума (японский), Амайя Эгилегор (баскский), Бала Мунку (хинди), Каарел Каръюланд (эстонский), Махмуд Зариф, Симин Леманн (персидский), Марко Динелли (итальянский), Нона и Давид Кочкиани (сванский).

Я хотела бы также выразить глубокую благодарность Денису Паперно, предоставившего мне материал языка бен, Арсению Выдрину, предоставившему данные персидского языка, Нине Сумбатовой и Светлане Толдовой за помощь и советы при сборе сванского материала, Наталье Шибасовой и Наталии Востриковой за помощь в сборе данных японского языка, Джонатану Бобальику, ответившему на мои вопросы по ительменскому материалу, Александру Архипову за помощь в разборе китайского материала, Анне Волковой и Александре Файнвейц за помощь в разборе данных финского языка, Анне Коростелевой за консультации по ирландскому языку, а также Ольге Бирюк, Мати Рейновичу Пентусу и Каарелу Каръюланду за консультации по эстонскому языку. Кроме того, я крайне признательна всем экспедиционерам, чьими отчетами и материалами я пользовалась: это хакасские отчеты Сергея Минора и Екатерины Алексеевой, татарские материалы Павла Гращенкова, Олеси Ханиной и Аси Бонч-Осмоловской, марийские отчеты Ольги Бирюк и Алексея Леонтьева, а также отчеты Алексея Леонтьева и Сергея Минора по коми-зырянскому языку. Я глубоко признательна Анатолию Анатольевичу Поликарпову и Ольге Владимировне Кукушкиной, любезно предоставившим выборку примеров из компьютерного корпуса текстов русских газет конца XX-ого века.

Основные сокращения Ниже перечислены сокращения, используемые в тексте работы, а также в схемах и таблицах (список обозначений в глоссах дан в конце):

КСА : конструкции с сентенциальными актантами, см. раздел 1.1.1. Арг : вынесенный аргумент (см. раздел 3.1) АккК : аккузативная конструкция (см. раздел 2.2.2.3) ГенК : генитивная конструкция (см. разделы 2.1.3) НомК : номинативная конструкция (см. разделы 2.1.3) IndO : indirect object (косвенное дополнение) S : единственный актант непереходного глагола кореферентности: идентичность индексов обозначает кореферентность ИГ Конструкции с номинализациями в языках мира Номинализация представляет собой предикацию, занимающую позицию ИГ.

Вершина такой конструкции одновременно демонстрирует свойства глагола и имени. В языках мира такого рода конструкции характеризуются значительным многообразием: от алтайских причастий, способных оформлять вершину независимого предложения, до отглагольного имени.

Морфологическое оформление и синтаксический статус актантов номинализации тесно связаны с морфологическими свойствами вершины, и не могут рассматриваться в отрыве от свойств всей конструкции. Поэтому на предварительном этапе исследования мы, во-первых, определили параметры типологического варьирования, релевантные для описания номинализаций, во-вторых, применили эти параметры в языках выборки.

Настоящая глава описывает этот этап работы. Раздел 1.1 посвящен морфологическим свойствам нефинитных форм, выделявшимся в различных исследованиях; в 1.2 мы рассматриваем различные типы нефинитных глагольных форм и определяем объект исследования. Раздел 1.3 демонстрирует применение к номинализациям параметров, выделенных в 1.1. В 1.4 мы рассматриваем основные стратегии кодирования ядерных актантов номинализованного предиката и характеризуем языки выборки. Раздел 1. включает некоторые обобщения к первой главе.

1.1. Морфологические свойства глагольных нефинитных форм 1.1.1. Нефинитные формы в полипредикации 1.1.1.1. Полипредикация: основные понятия Термин “полипредикация” появился в лингвистической литературе сравнительно недавно, в 80-е годы; ранее в грамматических описаниях было принято отдельно рассматривать сложные предложения и обороты с нефинитными формами глагола (с причастием, деепричастием или инфинитивом). В результате привлечения нового материала была выявлена необходимость объединять в описаниях различные синтаксические конструкции с одним и тем же значением (например, «свертка»

предикации, ср.: Я знаю, что Петя приехал — Я знаю о Петином приезде).

В настоящее время исследователи используют термин «полипредикативные конструкции», или «полипредикация», которая понимается как «абстрактная структурная модель сложного предложения, в которое вложено одно или несколько предложений»

(Тестелец 1999: 332). Различаются сочинительные и подчинительные виды полипредикации: если части сочинительной конструкции рассматриваются как равноправные, в подчинительных констукциях выделяется главная (или вершинная, матричная предикация, далее: ГП) и зависимая (или вложенная) предикация (далее: ЗП).

В зависимости от синтаксической позиции вложенной предикации подчинительные конструкции делят на три типа: актантные (или конструкции с сентенциальными / предикатными актантами, далее: КСА), обстоятельственные и относительные предложения.

Полипредикативные конструкции и в особенности кодирование зависимого предиката при помощи нефинитных форм глагола активно изучалось в рамках Новосибирской лингвистической школы. В работах М. И. Черемисиной, например, (Черемисина 1980), (Убрятова 1986) много внимания уделяется т.н. абсолютным причастным и деепричастным оборотам (т.е. оборотам, где причастие/деепричастие может иметь собственное подлежащее «Петя приехав, мы сели ужинать») в алтайских и уральских языках. В результате более подробного анализа проблемы разграничения сложных и простых конструкций, оказывается, что «...решения о сложности или простоте тех или иных конструкций часто выносятся без обращения к критериям, заложенным в определении понятия “сложное предложение”»... (Черемисина 1980: 161-162).

С момента возникновения интереса к полипредикативным конструкциям до настоящего времени сделано очень много. Множество работ посвящено проблематике разграничения сочинительных и подчинительных полипредикативных конструкций (см.

подробнее Тестелец 1999; Тестелец, Казенин 1999). Подробное типологическое освещение в отечественных и зарубежных типологических исследованиях получили различные типы подчинительных полипредикативных конструкций: относительные предложения (релятивные обороты) — в работах К. Леманна (Lehmann 1984), Э. Кинэна (Keenan 1985) и др.; обстоятельственные предложения — в работах (Thompson, Longacre 1985), (Hengeveld, Kiss 1998), (Подлесская 1994) и др.; наконец, конструкции с предикатными актантами (= актантные предложения) — в работах Ленинградской типологической школы (см. Недялков 1979, Недялков 1981, ТКПА, КПА) и других типологических работах (Noonan 1985, Givn 1980, Ransom 1986 и др.).

Номинализации способны оформлять ЗП во всех видах полипредикации: в актантных, обстоятельственных и относительных предложениях (см. об этом 1.2.1). Мы будем рассматривать номинализации во всех типах полипредикации, однако основное внимание будет уделяться КСА.

1.1.1.2. Конструкции с сентенциальными актантами Конструкциям с сентенциальными актантами посвящена обширная литература, как типологическая, так и на материале отдельных языков. В работе (Недялков 1981) предлагается типологическая анкета по описанию конструкций с предикатными актантами в некотором языке. Данная анкета содержит следующие пункты: 1) стратегии оформления сентенциальных актантов; синонимия различных стратегий оформления СА и мотивация выбора между стратегияи; 2) семантическая и формальная классификация главных предикатов, способных присоединять СА; 3) кодирование кореферентности различных именных групп главной и зависимой предикации.

Noonan (1985: 65) выделяет следующие стратегии оформления СА:

1. Финитная предикация (практически идентична простому независимому 2. Финитная предикация в форме косвенного наклонения (конъюнктив и т.д.).

3. Паратактическая конструкция (предикат может согласовываться со своими аргументами; ЗП не оформляется союзным средством).

4. Инфинитив (не образует составляющей со своим субъектом; не принимает показателей согласования).

5. Причастие (субъект причастия является вершиной, предикат проявляет синтаксические свойства прилагательного).

6. Номинализации (по своим синтаксическим свойствам занимают промежуточное положение между финитной предикацией и именной группой).

Выбор стратегии оформления сентенциальных актантов в каждом конкретном случае может быть обусловлен как семантикой главного предиката (см. (Givn 1980), (ТКПА 1985), (Ransom 1986)), так и другими факторами, например, наличие/отсутствие кореферентности актантов главного предиката какому-либо актанту зависимого и т.д.

Данный фактор, например, влияет на выбор стратегии оформления предикатного актанта в русском языке: ср. “я хочу есть” vs. “я хочу, чтобы ты поел”. О кодировании СА инфинитивами и именами действия см. раздел 1.2.2.2.

Предикаты, присоединяющие СА (далее: матричные предикаты) – это во-первых, предикаты ментальной (предикаты мысли, знания), перцептивной (глаголы чувственного восприятия), эмотивной и локутивной семантики (глаголы речи). (Я знаю, что ты ходил в магазин; Я вижу, что он идет в магазин; Я рад, что ты приехал; Он сказал, что уезжает и т.д.), а во-вторых, модальные, фазовые и каузативные предикаты (например, Я могу копать, Женщина заставила мужчину украсть цыпленка и т.п.). Как отмечается в (Dixon 1995), данные классы предикатов различаются средствами выражения в языках мира: первый класс, или первичные предикаты, по (Dixon 1995), обычно реализуются глагольной лексемой, в то время как вторичные предикаты часто грамматикализуются и редуцируются до специального морфологического показателя.

Внимание многих исследователей привлекает кореферентность в актантных предложениях аргументов главной и зависимой предикации и кодирование актантов в зависимости от типа кореферентости (ср. Братi сказал сестре, что онi/j ее побьет / что i/*j побьет ее и Брат сказал сестреi, что онаi/j его побьет/ * что i его побьет).

Средства, маркирующих кореферентность аргументов ЗП аргументам ГП, включают анафорические местоимения, рефлексивы, нули различного типа (см., напр., Кибрик, Бергельсон, Зализняк 1982, Тестелец 2001 и др.). Мы будем использовать понятие контроля для обозначения конструкций, где актант главного предиката контролирует замену на ноль именной группы в ЗП, и понятия кореферентного сокращения для обозначения обязательной замены кореферентной ИГ на ноль (напр., субъект инфинитивного оборота: Петяi обещал Васе [i / *емуi / *онi помыть посуду]), кореферентного опущения – для обозначения необязательной замены на ноль (Петя обещал Васе, что [i / онi помоет посуду]) (см. Лютикова, Бонч-Осмоловская 1999). (Т.е.

понятие контроля мы будем использовать и для обозначения конструкций с кореферентным сокращением, и для обозначения конструкций с кореферентным опущением.) 1.1.1.3. От предикации к ИГ Подчинительные полипредикативные конструкции интересны тем, что вершинная и зависимая предикация не обладают всей полнотой синтаксических и семантических свойств, какими обладает независимое предложение. Кодирование зависимой предикации может варьировать от конструкции, сохраняющей вид простого независимого предложения, до одной лексемы, представляющей собой «свертку» зависимой предикации, например: Молодой человек, который сейчас вошел / Вошедший молодой человек — Петя Иванов. Анализируя синтаксис и семантику «свертки» ЗП, Lehmann (1988) предлагает следующие параметры для описания полипредикативных конструкций:

1. Степень автономности зависимой клаузы (hierarchical downgrading of the subordinate clause): шкала автономности ЗП от паратаксиса до вложенной клаузы, которая управляется предикатом главной.

2. Морфосинтаксический статус ЗП (syntactic level): от предикации до лексемы.

3. Шкала утраты ЗП статуса предикации: от предикации до ИГ (desententialization of the dependent clause) (см. схему 1.1).

4. Степень грамматикализации матричного глагола.

5. «Переплетение» (interlacing) двух предикаций: имеется в виду, во-первых, зависимость временной референции, модальности и др. свойств зависимой клаузы от свойств главной; во-вторых, возможность / обязательность для зависимой клаузы иметь аргументы, по умолчанию кореферентные некоторому актанту главной (в том числе показатели переключения референции, а также «неспецифицированные» формы — см. Шлуинский 2004).

6. Насколько эксплицитно средство связи ГП и ЗП отражает семантику этой связи:

шкала от анафоры, отсылающей к предшествующей предикации, до союза, имеющего достаточно широкое употребление, далее — отсутствие специального средства или нефинитная форма (например, благодаря этому > затем > что > Все приведенные параметры представляют собой шкалы, по которым распределяются полипредикативные конструкции в языках мира (автономность — несамостоятельность, предикация — лексема и т.д.). Например, шкала утраты ЗП статуса предикации имеет следующий вид:

утрата показателей иллокутивной силы ограничения на показатели иллокутивной силы ограничения на / утрата показателей модальности и наклонения ограничения на / утрата видо-временных показателей предлогом/послелогом падежные показатели падежные показатели Схема 1.1: Шкала утраты ЗП статуса предикации (Lehmann 1988: 200) Нефинитные глагольные формы, являющиеся предметом рассмотрения настоящего исследования, занимают положение в правой части данной шкалы, т.е. в той или иной степени предполагают синтаксическую «свертку» предикации. Далее мы будем использовать понятия «исходная предикация» для обозначения предикации, которая подвергается номинализации; «исходное подлежащее / субъект» для субъекта исходной предикации; «исходное оформление», если актант номинализации оформляется так же, как в исходной предикации.

Как было показано в ряде исследований (Givn 1980, Ransom 1986), утрата зависимой предикацией синтаксической автономности отражает «свертку»

(несамостоятельность) на семантическом уровне: на крайнем левом конце шкалы находятся случаи, когда зависимая ситуация обладает автономными темпоральными, референциальными и др. свойствами, ср. (Я думаю, Петя уже приехал / приедет завтра / не приедет / едет сюда сейчас и т.д.); с другой стороны, возможны ситуации, когда темпоральные, аспектуальные и референциальные свойства зависимой ситуации полностью задаются свойствами конструкции и/или главного предиката:

(5) (Отец начал писать письмо / ??Отец начал написать письмо / ??Отец начал не писать письмо / * Отец начал, чтобы брат писал письмо.

В (5) зависимый предикат кодируется инфинитивом. Главный предикат задает аспектуальные, временные и др. характеристики зависимого предиката, а также требует кореферентности субъекта ЗП подлежащему ГП. Такая синтаксическая «свертка» ЗП в (5) обусловлена «редуцированием» свойств зависимой ситуации в плане семантики: глагол начинать не задает самостоятельную ситуацию (как глагол думать), а модифицирует ситуацию, которая кодируется зависимым предикатом. В результате, временные и др.

характеристики этой ситуации находят морфологическое выражение в ГП (время главного глагола, отрицание при главном глаголе).

С точки зрения кодирования ЗП, Стассен разграничивает языки с преобладанием равноправных (balanced) и неравноправных (deranked) конструкций (Stassen 1985: 76-83).

Для первого типа характерно сохранение практически всех свойств простого независимого предложения, в то время как во вторых отмечается редуцирование глагольной морфологии и изменения в синтаксической структуре конструкции. Свойства второго типа обычно демонстрируют конструкции с нефинитными формами глагола, которые находятся в фокусе внимания настоящего исследования.

1.1.2. Понятие финитности/нефинитности В последнее время глагольные нефинитные формы привлекают внимание многих исследователей (см., например, работы Е. Ю. Калининой (Калинина 2001б, Калинина 1999 и др.), Koptjevskaja-Tamm 1994, Bisang forthc.). В результате привлечения нового материала и более подробного анализа старого произошел пересмотр ряда основных понятий в лингвистике. Оказалось, что основные понятия, считавшиеся лингвистами базовыми и универсальными, в применении к материалу многих языков теряют свою адекватность и интуитивную ясность. Это касается, например, понятия подлежащего (см. Li 1976, Kibrik 1997), понятия синтаксических отношений (Кибрик 2003: 118-187), а также противопоставления финитности/нефинитности (Калинина 2001б).

В традиционном представлении, к финитным относят формы глагола, способные выражать весь спектр глагольных категорий, включая наклонение, время, вид и личное согласование. Основная функция финитных форм — выступать в позиции вершины независимого предложения. Напротив, нефинитные формы характеризуют, как не способные выражать весь спектр глагольных категорий и выступать в позиции вершины независимого предложения.

Как показывает в ряде работ Е. Ю. Калинина, такой подход является неадекватным. Во-первых, во многих языках глагольные формы, которые относят к нефинитным из-за их морфологических свойств, способны выступать в позиции вершины независимого предложения:

Ждал окончания урока. (Шутов 1979: 93) (7)...Солдатъ-ёс берен сумка-е пырилля-м.

Солдаты снова попрятались в сумку. (там же: 88) В удмуртском и других финно-угорских языках одна и та же глагольная форма с показателем -(е)м- может оформлять СА, присоединяя показатели падежа (6) и посессивности и выступать в позиции сказуемого независимого предложения (7).

Традиционные грамматические описания обычно трактуют данные употребления, как омонимичные (ср. глоссы: показатель -м в (7) ГСУЯ (1962: 204, 262-264) считает показателем второго прошедшего времени (PST2), -м в (6) — отглагольного существительного (NZR), -м в атрибутивной позиции — причастия (PART)). Однако, как показывает материал генетически неродственных языков, такая омонимия — частотное явление в языках мира, и, следовательно, требует альтернативного объяснения.

Во-вторых, во многих языках формы, оформляющие вершину независимого предложения, способны выступать в атрибутивной позиции, в позиции сентенциального актанта и обстоятельства, не присоединяя никаких специальных показателей, ср. (8) и (9):

Змеи будут длинные.

Ты владеешь землей, где змеи длинные. (Matthews 1965: 191) Здесь и далее в примерах из финно-угорких языков, взятых из грамматических описаний, полностью сохранена нотация источника. Примеры, полученные при полевой работе, приводятся в транскрипции.

Таким образом, показано, что морфологические свойства прототипических «нефинитных» форм не всегда коррелируют с их синтаксическими свойствами.

Следовательно, определение объекта настоящего исследования должно опираться не только на морфологические, но и на синтаксические критерии (см. об этом п. 1.2.2).

Далее, в традиционном представлении о финитности предполагается, что «финитные» глагольные формы могут выражать больше глагольных категорий, чем «нефинитные». Данная презумпция находит отражение в шкале финитности Гивона (см.

тж. шкалу Леманна: сх. 1.1): по мере движения глагольной формы от верхнего (финитного) края шкалы к нижнему (нефинитному) глагольная форма теряет морфосинтаксические признаки глагола в указанном ниже порядке, приобретая признаки имени.

Шкала глагольных и именных признаков Глагольные признаки:

• маркеры времени, вида и модальности • грамматическое согласование предиката с субъектом • показатели номинализации Именные признаки:

• падежное маркирование субъекта и объекта • артикли и другие приименные определители Шкала финитных признаков Схема 1.2: Шкала финитности Т. Гивона (Givn 1990: 853-854) Однако, как показано в (Kalinina, Sumbatova forthc.), сформулированная выше презумпция находит свое опровержение в ряде языков. Например, в даргинском языке предикат в независимом предложении выражает меньше «финитных» категорий, чем в зависимой части полипредикативной конструкции. Следовательно, следует анализировать обязательность выражения перечисленных категорий в ЗП, в сопоставлении с независимым предложением.

Итак, морфосинтаксические признаки, релевантные для описания нефинитных глагольных форм в данном языке, включают способность присоединять показатели глагольных и именных грамматических категорий. При этом важно сопоставление набора грамматических категорий, обязательных для выражения в независимом предложении, и грамматических категорий, обязательных в ЗП. В 1.3 мы рассмотрим, насколько данные признаки оказываются релевантными для описания номинализаций.

1.2. Типы нефинитных форм и определение объекта исследования 1.2.1. Типы полипредикации и нефинитные формы, оформляющие вершину ЗП Нефинитные формы глагола в различных языках представлены инфинитивами, масдарами, причастиями, деепричастиями (конвербами), герундиями, супинами, отглагольными именами и др. Данные формы различаются как своим синтаксическим функционированием (п. 1.2.1), так и числом и составом грамматических категорий (именных и глагольных), которые они могут выражать (п. 1.2.2). Например, для номинализаций, в отличие от инфинитивов, характерно присоединение артиклей и падежных показателей и кодирование субъекта генитивом и т.д.; для инфинитивов характерна невозможность выражения субъекта в составе инфинитивного оборота и т.д.

В зависимости от синтаксической позиции вложенной предикации в полипредикативной конструкции, различают актантные, обстоятельственные и относительные предложения. Ряд матричных предикатов, образующих КСА (т.н.

вторичные матричные предикаты, по (Dixon 1995) — модальные, фазовые, каузативные и др.), во многих языках подвергается грамматикализации: зависимый предикат оформляется специальными средствами (инфинитивы, конвербы, основа глагола) и занимает жестко фиксированную линейную позицию рядом с матричным предикатом.

Такие конструкции трактуют в терминах «сложный глагол», «грамматикализация главного предиката» или «объединение предикаций» 1 (clause union).

Согласно традиционному представлению о функционировании нефинитных форм в предложении, они распределяются по типам полипредикативных конструкций следующим образом:

Нефинитная форма Синтаксическая Пример:

инфинитив, конверб, часть сложного не могу/не хочу работать номинализации, масдары, сентенциальный работа над этим проектом длилась несколько месяцев причастие, герундий, определение в специалисты, работавшие над этим проектом, деепричастие, конверб, обстоятельство работая над этим проектом, мы обнаружили, что… супин, герундий Таблица 1.1: Нефинитные формы глагола в полипредикативных конструкциях То есть, имеются четыре синтаксических позиции, которые распределяются между средствами данного языка. Справедливо было бы ожидать, что язык будет кодировать перечисленные типы одно-однозначным образом: деепричастие обстоятельственные предложения; причастия относительные предложения и т.д. Однако это не так: на употребление нефинитных форм конкретного языка накладывается ряд синтаксических, семантических и др. ограничений, в результате чего такая схема находит применение сравнительно редко.

Например, в английском языке функционируют две нефинитные формы:

инфинитив и т.н. герундий на -ing; последний способен выступать во всех видах полипредикации: в актантных, обстоятельственных и относительных предложениях:

(10) The actual writing would be easy.

Писать было бы легко (букв. писание само по себе). (ME1984) (11) For some time he sat gazing stupidly at the paper.

Некоторое время он сидел, бессмысленно уставясь на бумагу. (ME1984) (12) But this particular girl gave him the impression of being more dangerous than most.

А эта женщина казалась ему даже опаснее других. (ME1984) Аналогичным образом ведут себя русское отглагольное имя, ср.: я слышал о твоем отъезде, после твоего прихода, в день отъезда и эстонское отглагольное имя на -mine(mise):

поле годиться-PRS.3SG пахать-VN.OBL-TRSL Поле годится для пахоты. (Пялль, Тотсель, Тукумцев 1962: 145) Здесь и далее мы будем употреблять термин «грамматикализация главного предиката».

Таблица частично отражает схему, предложенную Нунэном (Noonan 1985: 65); мы, однако, включили в список нефинитных форм деепричастия, которые Нунэн в соответствии с англоязычной лингвистической традицией объединяет с причастиями и обозначает термином «герундий».

этот.GEN книга-GEN купить-PST.1SG русский.GEN язык-GEN учиться-VN.OBL-TRSL Эту книгу я купил для изучения русского языка. (там же: 355) теперь быть.PRS.3SG Андрей-GEN рука.INESS время думать-VN.OBL-TRSL Теперь настал черед Андрея призадуматься (букв. в руках Андрея стало время думания).

(там же: 364) В (13а) отглагольное имя оформляет СА при глаголе ‘годиться’, в (13б) данная форма используется в целевой конструкции, в (13в) находится в позиции определения к имени kord ‘время’.

В марийском языке анализируемая ниже форма, традиционно называемая пассивным причастием, регулярно употребляется в контекстах, характерных как для причастия (не только пассивного), так и имени действия. В ирландском языке анализируемая в данной работе нефинитная форма в большинстве работ называется «глагольным» именем (verbal noun: NIG 1999; Huallachin, Murch 1981), а в некоторых работах (Ярцева 1976) – инфинитивом. Действительно, данная форма, с одной стороны, используется в составе сложного глагола для образования ряда аналитических времен, с другой стороны, кодирует вершину ЗП в КСА (см. Ярцева 1976: 58-62).

1.2.2. Определение объекта исследования 1.2.2.1. Номинализованная предикация и лексическая номинализация В англоязычной терминологии различают «номинализованные предикации» и «лексические номинализации» (clausal vs. lexical nominalization), см. Comrie, Thompson (1985: 392-3), Koptjevskaja-Tamm (1993: 49). Номинализованные предикации представляют собой конструкции, не предполагающие изменение категориального статуса вершины (Comrie, Thompson 1985: 392), например:

мы-идем-домой ARTDEF тебе-понравилось Ты рад, что мы идем домой. (Comrie, Thompson 1985: 393) Ср. с независимым предложением:

(15) Unglapi.

Мы идем домой. (там же: 393) Иными словами, ЗП в полипредикации оформляется артиклем (лакота), в остальном она сохраняет форму исходного независимого предложения.

Данное явление широко распространено в языках мира. Примером могут послужить данные языка манг (южное ответвление отомангских языков): “Maung is a language in which little or no regular machinery for producing nouns from other word classes is present. As a rule, the verbal form remains unaltered and is preceded by a noun marker or a marker of location 1” (Capell, Hinch 1970: 55):

Он привязал каноэ. место, где он привязал каноэ То есть, независимое предложение может употребляться в качестве зависимой части полипредикативной конструкции, не присоединяя специального морфологического показателя. См. также:

В языке манг практически не существует регулярных средств образования существительных от других частей речи. Как правило, глагольная форма, не претерпевая изменений, присоединяет именной грамматический показатель или локативное наречие.

Аналогичные высказывания приводятся в грамматических описаниях множества языков: тибето-бирманских (Matisoff 1972, DeLancey 1986), тиви (австралийский) (Osborne 1974), хидатса (Mattews 1965) и др.

Лексические номинализации являются результатом словообразовательного процесса, преобразующего предикат в имя. Это имя может быть вершиной конструкции, где все зависимые исходной предикации кодируются, как в обычной ИГ, см.: Я уже слышал о его вчерашнем приезде: субъект действия кодируется притяжательным местоимением, а обстоятельство времени оформляется, как именное зависимое – прилагательным. В отличие от номинализованной предикации, лексические номинализации могут образовываться нерегулярно, лексикализовываться и т.д., ср.:

(20) рубка леса, твой приход, беспокойство, торговля, взятие города врагом То есть, в (17), (19) мы имеем дело со структурой вида (А), а в (20) — со структурой вида (Б):

(А) ИГ[ предикация + номинализатор] (Б) ИГ[генитив + [глагол + номинализатор] ] Как показывает Копчевская-Тамм (1993: 49-52), граница между номинализованной предикацией и лексической номинализацией далеко не всегда может быть определена однозначно — например, в языках со слабо развитой морфологией. В настоящей работе примеры, которые могут вызывать сомнения, рассматриваются не очень подробно.

Однако, как представляется, критерии, разрабатываемые в главе 2, могут послужить для принятия решения об отнесении таких конструкций к типу (А) или (Б).

1.2.2.2. Номинализации и инфинитивы Инфинитив выделяют как особую форму в грамматических описаниях различных языков. Обычно речь идет о форме, способной выступать в контексте модальных и фазовых глаголов, а также глаголов речевой каузации. При этом морфосинтаксические свойства и употребление такой формы могут в значительной степени варьироваться в различных языках.

«Стандартные» свойства инфинитива в европейских языках — невозможность присоединения падежных показателей, артиклей и предлогов/послелогов, оформление прямого дополнения, как в независимом предложении, и невозможность иметь собственное подлежащее, некореферентное подлежащему ГП. Хорошо известны, однако, примеры, когда формы, традиционно называемые инфинитивами, по своим морфосинтаксическим свойствам не обладают всеми перечисленными свойствами.

Например, в прибалтийско-финских языках «инфинитивы» могут присоединять показатели падежа (21) и оформлять субъект генитивом (22).

Анна чистила картошку. (Дубровина 1972: 165) посуда-NOM.PL оставаться.PST-3PL ты.GEN мыть-INF.I Посуда осталась, чтобы ты (ее) мыл. (ЭСТ) О проблеме разграничения инфинитивов и отглагольных имен см., например, Noonan 1985: 65, Ярцева 1976, Касевич, Храковский 1983: 11, Убрятова 1986: 60, Koptjevskaja-Tamm 1993: 23-31. Суммируя выводы авторов, перечислим критерии, позволяющие более или менее однозначно решить вопрос об отнесении данной формы к инфинитивам или к отглагольным именам:

1) инфинитив не способен иметь собственное подлежащее;

2) прямое дополнение при инфинитиве оформляется так же, как и в независимом простом предложении;

3) неядерные актанты и сирконстанты при инфинитиве оформляются так же, как и в исходной предикации;

4) регулярность;

5) «инфинитив не может выступать в контекстах, характерных для отглагольных имен» и иметь характерные для последних дистрибутивные свойства и словоизменительные категории.

Если нефинитная форма удовлетворяет данным критериям, она причисляется к инфинитивам, в противном случае — к отглагольным именам. Проблема, однако, в том, что многие языки не противопоставляют формы первого и второго типа: существует «инфинитив», способный в одних контекстах демонстрировать перечисленные свойства, а в других — присоединять артикли, падежные показатели и генитивные зависимые.

Например, итальянский инфинитив на -re при модальных и фазовых глаголах демонстрирует все свойства инфинитива (23), а в контекстах, характерных для отглагольного имени, может присоединять артикли и именные зависимые (24).

И тогда тебе придется долго петь… (Branduardi La pulce d’aqua) И люди украдкой улыбались, пока я шел к дому... (Branduardi Il Ciliegio) В кенийском луо Tucker (1994) выделяет инфинитив и отглагольное имя.

Инфинитив может демонстрировать свойста отглагольного имени, а именно, иметь собственное подлежащее, ср. (25a), в отличие от (26b):

Ребенку полезно ходить на молитву. (Tucker 1994b: 407) Детям полезно пить молоко. (там же: 450) Далее, инфинитив может присоединять согласовательные показатели посессивного ряда, ср.:

Пить воду хорошо.

Хорошо, что я пью воду. (Tucker 1994a: 96) Здесь и далее в примерах из луо сохранена орфография источника: жирный шрифт обозначает открытый гласный, цедилла — закрытый (различение гласных по данному признаку имеет фонологический статус).

Отсутствие выделения означает, что гласный является закрытым в результате морфонологического преобразования. (См. Tucker 1994a.) С другой стороны, инфинитив отличается от отглагольного имени регулярностью образования, отсутствием лексикализации и др. свойствами, сформулированными выше.

Именные свойства проявляет инфинитив в персидском, хинди, бенгали и немецком языках. Как показано в (Ильевская, Калинина 2002), типологических критериев определения инфинитива, по всей видимости, не существует. В ряде случаев разграничить инфинитив и отглагольное имя не представляется возможным. В данном исследовании, в том числе, будут рассматриваться такие случаи — например, итальянский инфинитив — однако только в тех употреблениях, где «инфинитив»

оформляет вершину номинализации (критерии сформулированы ниже, в п. 1.2.2.4).

1.2.2.3. Номинализации и причастия Многие формы, которые анализируются в рамках настоящего исследования, традиционные грамматические описания относят к причастиям (причастия в уральских, алтайских и др. языках). Речь идет об отглагольных формах, способных функционировать в как в атрибутивной, так и в именной позиции. Например, марийская отглагольная форма на -Em(O/o) может оформлять вершину релятивного оборота (28) или зависимого обстоятельственного (29) или актантного предложения.

тетя-POSS1SG-GEN говорить-CONV оставить-NZR легенда-POSS.3SG легенда, рассказанная моей тетей в.прошлом.году кабан-GEN ранить-CAUS-NZR-POSS.3SG-DAT потому.что этот-GEN рука-POSS.3SG ломать-DETR-PART.ACT У него рука сломана, потому что в прошлом году его кабан ранил.

Аналогичными свойствами обладает причастие прошедшего времени в тувинском и эвенском языках:

(30) кр-ген-и видеть-PART.PST-POSS2SG тот предмет, который ты видел / твое видение (Исхаков, Пальмбах 1961: 301) Его прибытие меня порадовало.

прийти-PART.PST человек говорить Прибывший человек сказал. (Новикова 1968: 101) Исследователи трактуют данную ситуацию различных образом: ряд исследователей относят анализируемую форму в обоих употреблениях к причастиям (см.

Пенгитов (1951) относительно марийского, Сат (1980) относительно тувинского, Суник (1947) относительно тунгусо-маньчжурских языков и др.); другие исследователи считают, что речь идет об омонимии причастий и имен действия (см. Бубрих (1949: 126) относительно коми, ГСУЯ (1962: 262-264) относительно удмуртского). Цинциус (1947: 209) характеризует эвенские причастия, как «не только отглагольные прилагательные, но и отглагольные существительные со значением имен процесса, места и времени действия».

Существует еще одна точка зрения: считать, что релятивный оборот в (28) и (32) является частным случаем конструкции с соположением 1 (Аралова, Файнвейц 2004). Т.е.

Под соположением мы имеем в виду ИГ с неоформленным препозитивным зависимым — конструкция, распространенная в уральских и алтайских языках.

имя ситуации эм-чэ в (32) — неоформленное определение к вершине ИГ (букв. ‘человек прибытия’, ср. рус.: время прибытия). Сходный вывод делает Суник (1947: 143): «под причастием в тунгусо-маньчжурских языках понимается именная, доглагольная группа слов, обозначающих название того или иного действия… и выступающих в предложении в функции аттрибута или предиката главного или членного предложения (разрядка моя — Н.С.). Суник (1947: 154): «не “едящая вещь”, а “еды, питья вещь”, т.е.

вещь, как-то связанная с действием поедания». Такой подход позволяет объяснить т.н.

«беззалоговость» причастий, т.е. тот факт, что причастия в этих языках могут использоваться для релятивизации большинства синтаксических позиций.

Такая точка зрения, кроме того, подтверждается типологическими данными. В австралийском языке питта-питта в зависимой части полипредикативных конструкций функционирует форма ‘основа глагола + показатель -ka’, которая диахронически восходит к форме прошедшего времени1 (ср. формы главного и зависимого предиката в примере):

После еды я поспал (букв. после того, как поел). (Blake 1979: 218) (34) TYira-na nu-lu-ka tawi-ka kanta-yanta-ka-lu.

Проходя мимо (вдоль чего-то), он бросил бумеранг. (там же: 204) Как можно видеть из (33) и (34), форма на -ka обозначает ситуацию (“после еды”, “бросил бумеранг в прохождении мимо”) и выступает в контекстах, характерных для номинализаций. Однако та же форма — основное средство оформления вершины релятивного оборота (Blake 1979: 217-218), ср.:

(35) Tipu-na a-tu natYi-ka tarri-ka(-maru)-inYa-na.

Я видел скалу, с которой он прыгнул. (там же: 218) При этом форма на -ka присоединяет маркер аккузатива: зависимое в ИГ присоединяет те же падежные показатели, что и вершина, см. (Plank 1995):

(Мы будем кидать камни в) плохого человека. (там же: 196) Такая же ситуация имеет место в гуарани:

Я не нахожу кольца, которое он мне дал. (Gregores, Surez 1967: 166) Я думаю, что твоя работа неправильна 2. (там же: 181) Такие же конструкции зафиксированы в лаху (см. Matisoff 1972: 253), дияри (см.

Austin 1981: 113), в ряде австралийских и др. языков. Авторы грамматический описаний трактуют данные показатели, как номинализаторы.

Отметим, что речь идет о языках, где зафиксирована конструкция с соположением — т.е. имена могут выступать в позиции как вершины, так и зависимого в ИГ.

На синхронном уровне данная форма утратила значение предшествования и может обозначать ситуацию, действие которой происходит одновременно с действием в ГП (Blake 1979: 219).

В оригинале: Your work is wrong.

Соответственно, это оказывается возможным не только для «обычных» имен, но и для номинализаций.

В результате, отглагольные формы, обладающие такими свойствами, будут рассматриваться в настоящем исследовании не только в актантных и обстоятельственных предложениях, но и в атрибутивном употреблении 1.

1.2.2.4. Определение объекта исследования Как было показано в 1.2.2.2-1.2.2.3, отнесение данной нефинитной формы к инфинитивам, причастиям или отглагольным именам в значительной степени определяется лингвистической традицией, в рамках которой работает автор грамматического описания (см. Ильевская, Калинина 2002). Следовательно, необходимо выработать критерии для определения объекта настоящего исследования.

Номинализацию мы будем определять как зависимую предикацию, которая занимает позицию именной группы (например, ср. Его ругали за двойку / за драку). Мы будем рассматривать такие типы номинализаций, вершина которых обладает следующими свойствами:

1. регулярность образования и отсутствие лексикализации;

2. обозначение ситуации (в широком смысле) 2;

3. способность иметь тот же набор аргументов, что и соответствующий предикат в простом независимом предложении.

Далее, мы рассматриваем поведение нефинитных форм, обладающих перечисленными признаками, только в зависимой части полипредикативной конструкции (конструкции, где нефинитные формы оформляют вершину независимого предложения (Калинина 2001), не входят в предмет рассмотрения настоящего исследования).

Комментарии:

1. Первый пункт — регулярность образования — предполагает, что отглагольная форма образуется регулярно от большей части глаголов (то есть, в русском языке сюда попадают имена на -ние и -тие, но не попадают имена на -ка (рубка деревьев) и осматривать осмотр), хотя они могут удовлетворять последующим критериям).

2. Второе свойство обозначает, что рассматриваемая форма должна иметь своим денотатом ситуацию, а не ее актанты. Данное условие служит для разграничения случаев типа Организация этих семинаров отнимает много времени и усилий vs. разрешите поблагодарить учреждения, организации, которые помогали нам в работе. Это необходимо, т.к. отглагольные формы в таких употреблениях демонстрируют различные синтаксические свойства.

3. Третье свойство необходимо в силу самой цели исследования — анализ синтаксических свойств актантов номинализации.

Таким образом, в круг внимания настоящего исследования попадают такие формы глагола, как масдары (цахурский, багвалинский), отглагольные имена (русский, эстонский), герундий (английский), глагольные имена 3 (ирландский, кенийский луо), причастия (марийский, тувинский), инфинитивы (итальянский, хинди); кроме того, во многих языках основа глагола употребляется, как отглагольное имя, ср.:

Следует оговориться, что зафиксированы случаи, когда такие «отглагольные имена» в атрибутивной позиции и в КСА демонстрируют различные синтаксические свойства. Например, в пермских языках субъект «причастия прошедшего времени» в атрибутивной позиции может оформляться не только генитивом/номинативом, но и инструменталисом (в КСА возможен только генитив/номинатив). В таких случаях мы исключали из рассмотрения номинализации в атрибутивной позиции.

Т.е. будут рассматриваться отглагольные формы, имеющие денотатом ситуацию, а не ее актант, напр.: Во время работы меня прервали и Ваши работы лежат на столе.

В англоязычной терминологии verbal noun, в отличие от deverbal noun, см. Comrie, Thompson 1985.

Ваше дыхание иссушает кровь в моих жилах (букв. вашим дыханием иссушается моя кровь). (Быкова 1962: 32) Все рассматриваемые нефинитные формы, удовлетворяющие данным критериям, мы будем далее называть номинализациями и глоссировать соответствующие показатели, как NZR (номинализатор), независимо от синтаксической позиции формы с данным показателем (например -m в марийском примере (28) также будет глоссироваться, как NZR). Разбирая конкретный материал, мы будем уточнять, как принято интерпретировать данную нефинитную форму в традиционных грамматических описаниях данного языка.

Выбор термина «номинализация» мотивирован следующим. В русскоязычной литературе можно встретить термины «именные формы глагола» или «имена действия»

(Убрятова 1986: 49). В англоязычной литературе для обозначения таких форм глагола используются термины “nominals” (Vendler 1968, Comrie 1976, Comrie, Thompson 1985 и Koptjevskaja-Tamm 1993), “verbal noun” (глагольное имя, см. Stenson 1981) и “nominalizations” (Chomsky 1970, Noonan 1985, Hoekstra 1986 и Rozwadowska 1997).

Термин “имя действия” для нас неудобен тем, что связан только с отглагольными именами, образованными от агентивных предикатов; термин “отглагольное имя” чаще служит для обозначения нерегулярного словообразовательного процесса, т.е. то, что в англоязычной терминологии называется “deverbal noun” (отглагольное имя) — в отличие от термина “verbal noun” (глагольное имя), который не имеет эквивалента в русскоязычной литературе. Термин “номинализация” скорее характеризует не вершину ЗП, а всю конструкцию. Это позволяет нам использовать данный термин для конструкций со всеми типами нефинитных форм, которые рассматриваются в настоящей работе.

Особенность выборки в том, что в нее попадают конструкции с различной частотой употребления. В разных языках, в зависимости от преобладания синтетизма / аналитизма и т.п., номинализации имеют различную частотность употребления, и, как следствие, различную семантику. Во многих языках номинализации — периферийное явление, характерное скорее для научной или деловой литературы (например, в русском, см. Nichols 1988). То есть, одни и те же параметры применяются, например, к славянским отглагольным именам, которые характеризуются именными свойствами и довольно ограниченным кругом употреблений, и к алтайским причастиям, которые демонстрируют глагольные свойства и могут выступать в позиции вершины независимого предложения.

Однако дело в том, что этого требуют задачи, поставленные в настоящем исследовании, а именно: сравнение синтаксических свойств актантов ЗП в номинализации и в независимом предложении. Для того чтобы выделить типы номинализаций в языках мира на основании их синтаксических свойств, мы анализируем конструкции с различной степенью «свертки» исходной предикации.

В ряде языков не зафиксированы отглагольные формы, обладающие вышеперечисленными свойствами. Обстоятельственные предложения кодируются союзами или конвербами, СА оформляются, как релятивный оборот с вершиной в главной предикации. Данная ситуация имеет место, например, в алюторском и в ряде австралийских языков (Dixon 1995):

Он испугался того, что перед ним в траве сидели, прячась, только два больших глаза (букв. его испугали глаза, которые сидели и прятались…)1 (Dixon 1972: 386) Перевод в оригинале: ‘Seeing just two big eyes sitting hiding in the grass frightened him’.

1.3. Морфологические свойства номинализаций В 1.1.2 обсуждались параметры, привлекавшиеся различными исследователи для определения положения глагольной формы на шкале финитности/нефинитности.

Суммируя вышеизложенное, сюда входят следующие параметры: 1) способна ли глагольная форма присоединять маркеры времени, вида, модальности и отрицания, показатели согласования; 2) присоединяет ли глагольная форма показатели номинализации; 3) способна ли глагольная форма присоединять артикли и др.

приименные определители и 4) как оформляются актанты исходного предиката. Данные признаки выделяются, как общие для нефинитных глагольных форм. В типологических работах, посвященных номинализациям, кроме того, анализируется способность номинализации сохранять залоговые показатели, а также присоединять числовые показатели, см. Comrie, Thompson (1985). (Malchukov 2003), кроме того, предлагает способность рассматривать способность номинализации приобретать классную принадлежность и маркироваться соответствующим показателем. Согласно (Malchukov 2003), утрата нефинитной формой глагольных грамматических категорий и приобретение именных категорий происходит в следующей последовательности:

субстантивация Схема 1.3: Шкала от номинализации к субстантивации (Malchukov 2003) «Внешние» уровни теряются / приобретаются легче, чем «внутренние». Согласно (Malchukov 2003), данная шкала удовлетворяет условию непрерывности: т.е. не существует глагольных форм, которые были бы способны выражать категории внешнего уровня, и не были бы способны выражать категории внутреннего уровня.

Необходимость оценить релевантность перечисленных выше признаков мотивирована следующим. Данные признаки обсуждались в ряде типологических работ применительно к нефинитным глагольным формам, однако к номинализациям данные признаки применяются впервые на достаточно широкой типологической выборке. В (Comrie, Thompson 1985) сравнительно небольшая выборка – славянские языки, германские, романские, турецкий, арабский. В (Koptjevskaja-Tamm 1993) рассматривается материал более 70 языков, однако морфологические свойства номинализаций обсуждаются лишь в некоторых случаях. В настоящем исследовании перечисленные признаки были проанализированы на достаточно широкой типологической выборке, с целью определить их релевантность именно для описания номинализаций.

1.3.1. Морфологические свойства номинализаций в языках мира Видо-временные показатели В некоторых языках категория времени не может морфологически выражаться в номинализациях. Вершина номинализации оформляется т.н. «активно-пассивным причастием прошедшего времени». Данное причастие, однако, используется не только для оформления зависимой ситуации, предшествующей главной (41), но в случае одновременности зависимой и главной ситуации (42), и в ситуации, когда зависимая ситуация следует за главной (43).

Обозначения: N — имя, CL — классная принадлежность, NB — число, POSS — посессивные показатели, DET — артикли и указательные местоимения, V — глагол, VAL — актантная структура, TAM — показатели времени, вида и наклонения, AGR — согласовательные показатели, IF — показатели, выражающие иллокутивную силу.

ответить-PST- После того, как мать несколько раз о чем-то спросила, Мишка ответил. (Stipa 1960: 210) Его жена до того не знала, что он умеет [колдовать]. (там же: 175) (43) Md o-z addil [miian-li mun-em-se].

...чтобы он не видел, как мы будем уходить. (там же: 175) Как отмечается в ряде работ (см., напр., Comrie, Thompson 1985), категория времени, даже если она выражается в ЗП так же, как и в финитной предложении, обычно получает таксисную интерпретацию, т.е. «точкой отсчета» становится не момент речи, а временная референция ГП. Например, в итальянском языке выделяют т.н. «инфинитив перфекта», который образуется так же, как перфект (вспомогательный глагол и причастие прошедшего времени):

Она не хотела признать, что украла. (Moravia) Она украла (что-то).

Данная форма используется для обозначения ситуации, по времени предшествующей главной.

В ряде языков номинализация может присоединять некоторый редуцированный набор видо-временных показателей. Например, в гуарани в независимом предложении различаются настоящее, прошедшее, будущее, давнопрошедшее, недавнее прошедшее, прошедшее хабитуальное и др. Имена, в том числе, номинализации могут присоединять показатели прошедшего и будущего времени, ср.:

В языке хикскариана (Derbyshire 1979) имена, в том числе, номинализации, присоединяют особые временные показатели (51), не совпадающие с показателями, который используются в независимом предложении (50).

(50) yaha настояще-будущее yako недавнее прошедшее, совершенный вид yaknano недавнее прошедшее, дуратив В ИГ используются следующие показатели:

(51) ri/ni/ti/txe/ посессивность thiri(txhiri)/tho(txho) посессивность, прошедшее время nhiri/nho давно прошедшее (показатель присоединяется только к производным именам) (53) ro-to-thiri-nhiri POSS-идти-POSS.PST-REM тот факт, что я шел (давно) (Derbyshire 1979: 99) Показатели залога и актантной деривации Номинализации могут сохранять показатели актантной деривации / залога или терять залоговые противопоставления. Например, не раз отмечалось, что в русском языке в отглагольных именах эти противопоставления могут нейтрализоваться, ср.:

(54) Я отговорил его от лечения этого больного / у этого психиатра (пример Е. В. Падучевой: Падучева 1977: 94) В данном примере отглагольное имя без контекста может быть проинтерпретировано, как производное от лечить и от лечиться, ср.:

(55) Он лечит этого больного / Он лечится у этого психиатра.

В ряде языков номинализации сохраняют способность выражать залоговые противопоставления, напр.:

Эдуардо NEG сомневаться-GERUND быть.INF ARTDEF.F дело-F.SG теперь уладить-PARTPST считать-PF.3SG любой спор-M.SG бесполезный Эдуардо, не сомневаясь, что дело теперь улажено, счел любой спор бесполезным.

(Skytte, Salvi, Manzini 1991: 528) Ср. соответствующее независимое предложение:

Мы уладили это дело.

Дело улажено.

В коми номинализованный предикат может присоединять показатели актантной деривации:

В оригинале: uncertain non-past.

Мне нравится, как мама шьет.

В (59) номинализованный предикат присоединяет суффикс -S’, понижающий транзитивность переходного глагола (vur-nY ‘шить платье’ vur-SE-nY ‘заниматься шитьем’). Поэтому прямое дополнение должно быть опущено, ср.:

Мне нравится, как мама сшила рубашку.

Как представляется, данное свойство является важным для принятия решения о сохранении отглагольным именем актантной структуры исходного предиката. В частности, по-видимому, можно говорить о сохранении актантной структуры номинализованного предиката в коми, в то время как в русском неочевидно, насколько отглагольное имя наследует актантную структуру исходного предиката.

Однако само по себе присоединение показателей залога и актантной деривации не может служить надежным признаком сохранения актантной структуры. Дело в том, что в ряде языков показатели актантной деривации могут участвовать в образовании отглагольных имен. Например, в мальгашском языке различают активный, пассивный и т.н. релятивный залог (показатель -ana). Форма релятивного залога, согласно Аракин 1963, используется для релятивизации сирконстантов, ср.:

(61) trano itoer-ana дом, где живут (Аракин 1963: 49) От форм активного и релятивного залога образуется отглагольное имя на f-.

Формы отглагольного имени, образованные от активного залога, могут обозначать агентив, пациентив, инструмент или образ действия, ср.:

(62) f-amaky рубка; топор; манера рубить (Dez 1980a: 103) Значения ‘ситуация’ и ‘инструмент’ могут кодироваться отглагольным именем, образованным от формы релятивного залога:

(63) f-andiov-ana VN-очищать-REL очищение; то, чем очищают; место, где очищают (Dez 1980a: 105) Если бы отглагольное имя полностью сохраняло актантную структуру исходного предиката, то сирконстантные значения обслуживались бы только формой релятивного залога. Однако этого не происходит.

Кроме того, исследователи выделяют в мальгашском отглагольное имя с омонимичным показателем -ana, которое обозначает результат действия, ср.:

(64) vono-ana ‘убийство (совершенное)’ (65) f-ehez-ana ‘сверток, букет’ (Dez 1980a: 108) Как можно видеть из примеров, данная форма может обозначать не только предмет, но и ситуацию. В целом, данная форма сильно лексикализована.

Это говорит о том, что в мальгашском залоговые показатели при отглагольном имени выполняют не ту же функцию, что в независимом предложении. Следовательно, само по себе присоединение данных показателей ничего не говорит о сохранении отглагольным именем актантной структуры исходного предиката. Более точная интерпретация данных показателей при отглагольном имени требует подробного анализа материала.

В кенийском луо отглагольные имена, образованные от антипассивной формы (согласно Tucker 1994a, qualitative), могут развивать значение времени, образа действия и результата, ср.:

(66) dyo ‘полоть, время прополки’ (67) lo ‘резать, манера резать что-л.’ (68) smo ‘читать, образование’ (Tucker 1994a: 96) Оформление отрицания Отрицание в конструкциях с номинализациями может не выражаться в принципе, например, лишь небольшая часть русских отглагольных имен допускает отрицание (ср.

его *неприход; но: твое неумение/непонимание). Если отрицание выражается, средства его оформления могут совпадать со средствами, использующимися в финитной предикации (70), или со средствами, использующимися в именной группе (73). Первый случай можно наблюдать, в частности, в багвалинском языке, ср.:

Не видел ли ты лека {т.е. аварца (груз.)} Бурика?...” (Кибрик 2001: 748) этот-OBL-ERG N=стать навстречу N=оказываться-NEG-MSD Поэтому возникло противоречие [=стало навстречу неоказывание]. (там же: 756) Второй случай представлен в ирландском языке. В финитной предикации для выражения отрицания используется форма n:

(71) N thuigim.

Не понимаю.

Однако данный показатель не может использоваться в зависимой предикации с глагольным именем. Для выражения отрицания в такой конструкции употребляется предлог gan ‘без’, оформляющий «обычные» имена, ср.:

(72) gan ticad без билета Лучше не продавать лодку. (NIG 1999: 128) Присоединение падежей и предлогов/послелогов Нефинитные формы могут характеризоватся тем, могут ли они присоединять показатели падежей или предлоги/послелоги.

(74) Отец ругал сына за двойки / за прогулы.

В числе языков выборки есть языки, относительно которых мы не располагаем соответствующей информацией, однако, в остальном, данное свойство зафиксировано во всех языках выборки.

Здесь и далее в ирландских примерах подчеркивание обозначает особые морфонологические процессы (лениция и эклипсис), происходящие в начале слова в контексте отрицания / артикля / союзов / местоимений и т.д.

Присоединение артиклей Обычно в артиклевых языках номинализации присоединяют артикли:

Иметь возможность сделать приятное нашим добрым друзьям... (Muscillo Quaderno) (Познакомиться с семьей для него, таким образом, означает) познакомить их с собой (букв. ввести знакомство с собой) (Salvi 1985: 249) Среди языков выборки зафиксирован единственный случай, когда это оказывается невозможным:

(Данное ограничение объясняется фактами диахронии; на синхронном уровне глагольное имя демонстрирует ряд свойств инфинитива. Интересно, однако, что данная форма присоединяет падежный показатель, см. Bammesberger 1983, NIG 1999.) Присоединение числовых показателей Номинализации обычно не присоединяют именные показатели числа – так, например, в баскском, марийском, тувинском, хинди, тамильском и др. языках. В ряде языков это оказывается возможным, ср.:

(78) kar-un – kar-an ‘дело – дела’ (Захарьин, Эдельман 1971: 42) делать-INF делать-INF.PL (79) omistsi otsito’toohpistsi места, куда он ездил (Frantz 1971: 29) Это возможно, однако, только при субстантивации: номинализация в (79) обозначает не многочисленные поездки, а места, куда он ездил.

Данное свойство могло быть проверено лишь в небольшом числе языков, т.к. такая информация обычно отсутствует даже в статьях, посвященных номинализациям. На имеющемся материале можно, однако, предположить, что данное свойство является признаком субстантивации нефинитной формы.

Как показано в (Пазельская 2003), русские отглагольные имена, присоединяя показатель множественного числа, могут получать особую интерпретацию, невыводимую из семантики показателя.

1.3.2. Морфологические свойства номинализаций: выводы 1. Как отмечается в (Comrie, Thompson 1985), во многих языках номинализации теряют способность кодирования видо-временных различий. Более частотна ситуация, когда отглагольная форма сохраняет способность присоединять показатели залога и актантной деривации. Однако важно учитывать семантику отглагольной формы с соответствующим показателем. В ряде языков отглагольное имя присоединяет залоговые показатели и показатели актантной деривации; при этом значение данных показателей такое же, как в независимом предложении. Актанты номинализованного предиката меняют свое оформление, например, при пассиве прямое дополнение оформляется, как субъект ЗП (английский, итальянский). Это свидетельствует о сохранении актантной структуры исходного предиката. С другой стороны, зафиксированы случаи, когда отглагольные имена образуются от форм различных залогов нерегулярно и развивают дополнительные оттенки значения, отсутствующие у исходных предикатов (мальгашский, кенийский луо). В результате, значение отглагольного имени с соответствующим показателем актантной деривации в значительной степени лексикализованно.

Следовательно, сама способность присоединять соответствующий показатель не позволяет судить о сохранении синтаксической структуры исходной предикации.

Признак кодирования отрицания также требует сопоставления с независимым предложением, с одной стороны, и с ИГ, с другой.

2. Для номинализаций не является релевантной способность присоединять артикли, падежные показатели, оформляться предлогом/послелогом. Дело в том, что артикли и падежные показатели в ряде языков выступают, как сентенциальные номинализаторы, напр.:

(80) Unglapi.

Мы идем домой.

Ты рад, что мы идем домой. (Comrie, Thompson 1985: 393) Дзиро TOP письмо ACC отправить-PST GEN ACC забывать-PART COP.PST Дзиро забыл, что уже отправил письмо. (Josephs 1976: 320) Номинализация занимает в предложении позицию ИГ; поэтому вне зависимости от позиции на шкале финитности, она оформляется, как ИГ. То есть, в конструкциях с сентенциальными актантами ЗП присоединяет показатели падежей и предлоги/послелоги, которые задаются моделью управления главного предиката; в обстоятельственных предложениях ЗП оформляется падежами / предлогами, которые способны выражать временное, причинное и др. значения. В результате, само по себе присоединение артиклей и падежных показателей не задает положение номинализации на шкале финитности, а скорее служит признаком номинализации.

3. Присоединение именных показателей числа свидетельствует о субстантивации соответствующей глагольной формы.

1.4. Синтаксические признаки номинализаций в языках мира номинализаций В типологических работах, посвященных номинализациям, обсуждаются следующие синтаксические свойства: кодирование актантов и адъюнктов зависимого предиката (Comrie, Thompson 1985):

аргументы оформляются так же, как в финитной предикации, модификатор аргументы оформляются так же, как в именной группе; модификатор – Уточним, что имеются в виду наречия образа действия; как отмечают авторы, другие наречия (например, времени или места) могут иметь более широкую дистрибуцию (ср. рус. *его приезд скоро и ?его приезд завтра вечером).

В работе Koptjevskaja-Tamm (1993), кроме стратегии кодирования аргументов, рассматриваются такие параметры, как согласование и порядок слов в номинализации (в сопоставлении с ИГ и независимым предложением).

1.4.1.1. Оформление ядерных актантов номинализованного предиката М. Копчевская-Тамм (1993) анализирует типологическую выборку из более языков, с точки зрения кодирования аргументов, согласования и порядка слов в номинализации, и выделяет следующие стратегии кодирования актантов:

инкорпорирующая (argument-reducing) Таблица 1.2 1: Стратегии кодирования актантов в номинализациях (Koptjevskaja-Tamm 93: 63) оформляются так же, как в соответствующем независимом предложении:

Ящерица муху съела. (Кибрик 1977а: 138) В арчинском языке агенс переходного глагола (А) оформляется эргативом, глагол согласуется по классу с абсолютивным актантом. Ср. пример с масдаром:

О том, что наша армия разгромила немцев, мы услышали. (Кибрик 1977а: 312) 2) АККУЗАТИВНО-ПОССЕССИВНАЯ. Р-актант кодируется так же, как и в финитной предикации, а A и S оформляются, как зависимое в ИГ:

Медведь с завистью смотрел, как человек ел пшеничный хлеб. (Stipa 1960: 176) Мардан-отец-GEN2 где родиться-NZR-ACC.POSS.3 NEG.PRS-1PL знать Мы не знаем, где родился отец Мардан. (Stipa 1960: 176) Обозначения в таблице: знак = обозначает, что актант маркируется так же, как в независимом предложении; Gen – актант кодируется так же, как зависимое в ИГ; Rel – актант кодируется релятивным оборотом, относящимся к отглагольному имени; Obl – актант кодируется, как облик.; Inc – ИГ инкорпорируется в отглагольное имя.

3) ЭРГАТИВНО-ПОССЕССИВНАЯ. Р и S-актанты кодируются, как зависимое в ИГ, A кодируется косвенным падежом или предложной группой:

...он прыжком вскочил (прыгнул в его стоянии)... (McAnnaidh CLB) Он только притворялся, что бьет своего брата.

4) ИМЕННАЯ. Все актанты номинализованного предиката кодируются, как зависимые в ИГ:

(89) the city after the enemy’s destruction (90) the enemy’s destruction of the city разрушение города врагом (Comrie, Thompson 1985: 363) 5) СМЕШАННАЯ. S оформляется так же, как именное зависимое, A – предложной группой, а P – так же, как в соответствующем независимом предложении:

Нидерландский тот факт, что я ненавижу короля убийство Джоном его брата (Hoekstra 1986) 6) ПОССЕССИВНО-ИНКОРПОРИРУЮЩАЯ. P инкорпорируется в отглагольное имя, а A и S оформляются так же, как зависимое в ИГ:

то, что он слушается родителей (= ухо держит)... (Koptjevskaja-Tamm 1993: 185-186) 7) РЕЛЯТИВНО-ПОССЕССИВНАЯ. В такой конструкции не может быть выражено больше одного актанта; второй актант (обычно A) оформляется релятивным оборотом, относящимся к отглагольному имени:

происходить.PART.PST оккупировать.VN.POSS оккупирование Норвегии Германией... (Koptjevskaja-Tamm 1993: 14) Объектом настоящего исследования являются синтаксические свойства актантов номинализации. В силу этого нас будет интересовать «источник» оформления актантов номинализованного предиката. Обобщая перечисленных выше типы, можно выделить следующие «источники» кодирования актантов номинализации:

Таблица 1.3: «Источник» кодирования актантов номинализованного предиката Кроме того, существует еще один источник, который не рассматривается Копчевской-Тамм: ИГ может получать грамматическое кодирование от главного предиката, оставаясь при этом актантом зависимого. Например:

Мария хочет, чтобы Хуан купил бананы. (Muysken, Lefebvre 1988: 144) Учитель позабыл о том, что ты поздно прибыл оттуда. (Санжеев 1960: 94) Т.е. субъект ЗП оформляется аккузативом, как актант матричного предиката.

Данное явление, получившее название «подъем» аргумента, подробно изучено на материале конструкций с инфинитивом в английском языке. Подъем аргумента широко распространен в языках мира, в том числе в конструкциях с номинализациями (96), (97).

1.4.1.2. Согласование в номинализации Номинализации могут сохранять стратегии согласования финитной предикации.

Такова ситуация в ряде дагестанских языков, ср.:

Багвалинский...Когда он подъехал к нам и спросил: “Какие проблемы?”. (Кибрик 2001: 814-815)