«ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ ОМОНИМИИ И ПОЛИСЕМИИ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ПРАКТИКЕ СОСТАВЛЕНИЯ ТОЛКОВЫХ СЛОВАРЕЙ ...»

Институт русского языка Российской академии наук

им. В. В. Виноградова

На правах рукописи

Качурин Дмитрий Владимирович

ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ ОМОНИМИИ И ПОЛИСЕМИИ

ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ПРАКТИКЕ СОСТАВЛЕНИЯ

ТОЛКОВЫХ СЛОВАРЕЙ

10.02.01 — «Русский язык»

Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Научный руководитель — доктор филологических наук, профессор Крысин Леонид Петрович Москва Оглавление Введение

Глава 1. Различные трактовки термина «омоним» и история вопроса............. § 1. О границах понятия «омонимия» в лингвистике, лексикологии и лексикографии

§ 2. К вопросу о классификации омонимов

§ 3. Критерии разграничения омонимии и полисемии. История вопроса.. § 3.1. Общие замечания

§ 3.2. Теория омонимического конфликта и представление об омонимах как о «патологии» языка

§ 3.3.1. Историко-этимологический (генетический) метод.................. § 3.3.2. Различия в словоизменительных парадигмах

§ 3.3.3. Разные словообразовательные дериваты и различия в синтаксической и лексической сочетаемости

§ 3.3.4. Разная морфемная членимость

§ 3.3.5. Метод подстановки синонимов

§ 3.3.6. Перевод слов на другие языки

§ 3.3.7. Контекст употребления языковой единицы

§ 3.3.8. Возможность каламбура

§ 3.3.9. Метод «семантического поля» и критерий отнесённости слова к разным объектам действительности

§ 3.3.10. Комбинированный подход

§ 3.3.11. Разрыв (отсутствие) семантических связей между значениями

Глава 2. Семантическая структура многозначного слова

§ 1. Общие замечания

§ 2. Анализ семантической структуры слова дом

§ 3. Анализ семантической структуры слов язык и свет

Глава 3. О градуальности шкалы «полисемия — омонимия»

§ 1. Общие замечания

§ 2. Материал для анализа и принципы его отбора

§ 3. Распределение омонимов разных групп по шкале «полисемия — омонимия»

§ 3.1. Вводные замечания

§ 3.2. Омонимия, развившаяся вследствие заимствований

§ 3.2.1. Омонимы, заимствованные из разных языков

§ 3.2.2. Омонимические ряды, в которых хотя бы один из омонимов заимствован при посредстве того языка, из которого был заимствован другой...... § 3.2.3. Пары омонимов, один из которых является заимствованным, а второй — исконно русским

§ 3.2.4. Омонимы, заимствованные из одного языка

§ 3.2.5. Омонимические ряды, содержащие семантические кальки.. § 3.3. Омонимия, развившаяся внутри русского языка

§ 3.3.1. Омонимические ряды, члены которых различались на более ранних этапах развития языка или мотивируются в синхронии разными словами. § 3.3.2. Омонимия, возникшая вследствие экстралингвистических причин

§ 3.3.3. Омонимия, обусловленная отсутствием промежуточного звена

§ 3.3.4. Омонимия, развившаяся вследствие утраты семантической связи с мотивирующим словом

§ 3.3.5. Омонимия, развившаяся вследствие изменения статуса сем

§ 4. Лингвистические термины и их омонимы на шкале «полисемия — омонимия»

Глава 4. Роль психолингвистического эксперимента и показаний языкового сознания носителей языка в решении проблемы разграничения омонимии и полисемии

§ 1. Описание методики эксперимента

§ 2. Результаты анкетирования

Заключение

Список сокращений

Литература

Приложения

Приложение А. Слово дом в толковых словарях

Приложение Б. Семная структура первого и второго значений слова дом

Приложение В. Семантическая структура слова дом

Приложение Г. Семантическая структура слова язык

Приложение Д. Таблица 1: Трактовка слов в различных словарях с точки зрения омонимии/полисемии

Приложение Е. Инструкция к анкете

Приложение Ж. Пример заполненной анкеты

В связи с тем, что рассматриваемая нами проблема теснейшим образом соприкасается с проблемой слова и его границ, с вопросом «Где кончается одно слово и начинается другое?» (причём «кончается» и «начинается» не в конкретном высказывании, а в языке в целом), начать рассуждение об омонимии нам хотелось бы с некоторых предварительных замечаний о слове вообще.

Слово как элемент языка представляет собой удивительный феномен. В отличие от многих других лингвистических понятий (скажем, фонема, циркумфикс, залог и пр.), слово как единица речи и языка хорошо осознаётся и идентифицируется «Попросите человека, не знающего школьной премудрости, сказать какое-нибудь предложение — он не поймёт вас. На просьбу же сказать какое-нибудь слово отзовётся всякий. Такая простая и ясная вещь: слово», — с иронией отмечал М. В. Панов 1. Однако многочисленные попытки учёных разных веков и даже тысячелетий облечь «такую простую и ясную вещь» в научную формулировку, дать ему дефиницию оказываются либо вовсе безуспешными, либо успешными не до конца. Так, А. И. Смирницкий, в одной из своих статей отмечавший, что «в общем понятие слова остаётся одним из наименее определённых лингвистических понятий» 2, в другой статье всё же пытается дать определение, однако весьма показательно, что определение это даётся как бы с позиций носителя языка, а не учёного и в строгом смысле не является научной дефиницией, хотя бы из-за использования образной метафоры: «В области словарного состава слово является той единицей, которая представляет собой отчётливо выделимый, в связи с Панов М. В. О слове как единице языка // Труды по общему языкознанию и русскому языку. Т. 1. М., 2004.

С. 51.

Смирницкий А. И. К вопросу о слове (Проблема «отдельности слова») // Вопросы теории и истории языка в свете трудов И. В. Сталина по языкознанию. М., 1948. С. 183.

достаточной его оформленностью, кусок строительного материала языка, как бы своего рода “кирпич”, по выражению Л. В. Щербы» 3.

Между тем мы едва ли ошибёмся, если скажем, что именно слово есть центральная единица любого языка, чему свидетельством является хотя бы тот факт, что название именно этой языковой единицы может выступать синонимом к словам язык, речь (ср.: золотое слово Святослава).

Ещё М. Н. Петерсон писал: «Вообще удовлетворительного определения слова нет, да и едва ли можно его дать: слово — такое простое понятие, которому нельзя дать логического определения» 4. Ещё более радикальным в своём скептицизме относительно характеристики этого явления был Л. В. Щерба, который заявлял, что самого «понятия “слово вообще” не существует» 5. Ф. П. Филин относил проблему слова и его границ к числу «вечных» в лингвистике 6, а в книге Д. Н. Шмелёва «Проблемы семантического анализа лексики…» только обзор разных точек зрения по этому вопросу занимает отдельную главу «Проблема определения слова» 7, и можно смело сказать, что за последние 40 лет число этих точек зрения значительно возросло.

Подобные трудности объясняются онтологической природой языка, когда он начинает выступать как объект изучения, вообще и его лексико-семантического уровня (самым непосредственным образом коррелирующего с собственно Ю. Д. Апресян: «… исследуя свою мыслительную деятельность, человек Он же. Лексическое и грамматическое в слове // Вопросы грамматического строя. Сборник статей.

М., 1955. С. 11.

Петерсон М. Н. Современный русский язык. М., 1929. С. 27.

Щерба Л. В. Очередные проблемы языкознания // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка.

1945. Т. 4. Вып. 5. С. 175.

Филин Ф. П. О слове и вариантах слова // Морфологическая структура слова в языках разных типов. М. — Л., 1963. С. 128.

Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М., 1973. С. 35— 63.

сталкивается с уникальной в науке ситуацией, когда субъект познания совпадает с его объектом» 8.

распадается на две более частных проблемы: проблему отдельности слова (к примеру, знал бы — одно слово или два?) и проблему тождества слова (к примеру, тоннель и туннель — разные слова или варианты одного слова?). Каждая из них ещё в середине прошлого века была обозначена и рассмотрена в отдельных статьях А. И. Смирницким (см. процитированную выше статью, а также статью «К вопросу о слове (Проблема “тождества слова”)» 9).

Продолжает вслед за А. И. Смирницким рассмотрение проблемы тождества слова О. С. Ахманова и, так же как и он, выделят в этой проблеме три вопроса, по сути — три параметра, по которым может варьироваться слово: 1) лексикосемантическое варьирование слова, пределом которого является омоним; 2) морфологическое варьирование слова и синонимия как его предел 10.

В рамках данной работы нас интересует первый из указанных параметров, характеризуя который, В. В. Виноградов писал: «…вопрос о смысловом объёме и семантических границах слова остаётся самым тёмным и запутанным» 11.

Нельзя сказать, что и в течение 70 лет после того, как были сказаны эти слова, данный вопрос стал менее «тёмным и запутанным». В относительно новых12 и даже новейших 13 исследованиях указывается, что проблема омонимии по-прежнему Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. Лексическая семантика: интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995. С. 580.

Труды института языкознания АН СССР. 1954. Т. 4. С. 4—49.

Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957. С. 5.

Виноградов В. В. О формах слова // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1941. Т. 3.

Вып. 1. С. 43.

Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. 132 с.

Зализняк Анна А. Семантический переход как объект типологии // Вопросы языкознания. 2013. № 2.

С. 32—51.

разработана значительно слабее, чем проблемы синонимии и антонимии 14, что до сих пор нет чётких критериев разграничения омонимии и полисемии 15.

Кроме того, нерешённость вопроса о семантических границах слова в лексикологии пагубно сказывается и на лексикографической практике, на что неоднократно указывали разные исследователи (среди них — Л. А. Новиков 16, лексикологической науки в этом вопросе и отражением омонимии в словарях, В. П. Тимофеев писал: «… определение слова зависит от способа решения проблемы его отдельности и проблемы его тождества» 19. По подсчётам проанализированных словарей единодушны в трактовке тех или иных лексических единиц с точки зрения их омонимии 20. (Сразу заметим, что в рамках данной работы также предполагается произвести аналогичное сравнение, чему будет посвящён отдельный раздел).

Таким образом, нерешённостью лексикологической проблемы слова вообще и вопроса о семантических границах слова в частности, а также отсутствием единодушия среди составителей современных толковых словарей в трактовке спорных, «пограничных» между омонимией и полисемией случаев обусловлена актуальность настоящей работы.

Омонимии в целом и лексической омонимии в особенности посвящено огромное количество работ как отечественных, так и зарубежных учёных, однако ни единодушия, ни хотя бы более или менее убедительного на фоне остальных критерия разграничения омонимов и многозначных слов нам обнаружить не удалось, потому мы можем заключить, что степень разработанности этой Семантика русского языка. Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. М., 1982. С. 93—94.

Дискуссия по вопросам омонимии на открытом заседании Ученого совета Ленинградского отделения Института языкознания АН СССР // Лексикографический сборник. 1960. Вып. 4. С. 38.

Тимофеев В. П. Исходная (словарная) форма слова в русском языке. Свердловск, 1971. С. 10.

проблемы не настолько высока, чтобы она не становилась предметом отдельного исследования, а решение этой проблемы важно не только теоретически, но и для практики составления толковых словарей.

Кроме вышеуказанной проблемы тождества слова, рассматриваемая нами проблема омонимии/полисемии коррелирует ещё с одной более глобальной лингвистической проблемой — проблемой взаимодействия лексикологии и лексикографии, отражения в толковых словарях данных (на уровне как конкретных лексикологическом русле. Весьма распространённой является точка зрения, согласно которой лексикографическое описание должно использовать положения лексикологии и лексикографическая подача тех или иных фактов не должна противоречить имеющимся в лексикологии представлениям относительно этих фактов. Так, в статье О. С. Ахмановой, В. В. Иванова и В. В. Виноградова отмечается, что «между состоянием лексикологических исследований и теорией и практикой лексикографии есть прямая, непосредственная связь» 21. Аналогичная точка зрения не раз высказывалась и другими исследователями, например, Т. В. Зайцевой 22.

Подобный подход не является единственным. О. С. Ахманова в своих «Очерках…» выражается на сей счёт чуть более осторожно, отмечая обоюдное влияние со стороны лексикологии и лексикографии: «… очень важно, чтобы лексиколог не только “пожинал плоды” чужих лексикологических трудов, но и сам принимал в этих трудах непосредственное участие» 23. Аналогичным образом подходил к этому вопросу и В. Г. Гак, который, также указывая на обоюдное влияние этих разделов языкознания, отмечал следующее: «Хотя лексикология и создаёт основу для лексикографической работы, последняя имеет свои собственные задачи, закономерности, вследствие чего лексикологические решения получают в Ахманова О. С., Виноградов В. В., Иванов В. В. О некоторых вопросах и задачах описательной, исторической и сравнительно-исторической лексикологии // Вопросы языкознания. 1963. № 6. С 11.

Дискуссия по вопросам омонимии… // Лексикографический сборник. 1960. Вып. 4. С. 84.

лексикографии специфическое преломление и не всегда могут быть воспроизведены в словарях» 24. И далее: «Лексикограф должен заново переосмысливать все многозначных слов [курсив наш. — Д. К.]…» 25.

Таким образом, согласно более «радикальной» точке зрения (поддерживаемой значительным числом учёных), знак равенства между лексикологической и лексикографической трактовками одних и тех же фактов ставить нельзя. К примеру, Б. А. Ильиш полагает, что нельзя механически переносить в словарь данные лексикологии 26. Такого же мнения придерживается и Х. Касарес, который считает лексикографию, в отличие от лексикологии, «искусством» и отмечает утилитарный характер первой 27. Ю. С. Маслов предлагал «в теории языка… исходить из значительно более широкого понимания омонимии и омонима, чем то, которое необходимо сохранить в практике лексикографической работы» 28. А. А. Потебня и Д. Н. Ушаков, имевшие крайние теоретические взгляды на проблему тождества слова, не разделяемые современной наукой (Ушаков, к примеру, считал руку и рукой отдельными словами 29), вполне допускали возможность «стандартного» способа подачи слов в словаре, что нашло отражение, с одной стороны, в «Толковом словаре» Д. Н. Ушакова, с другой — в таких, например, словах А. А. Потебни: «В словарях принято… под одним звуковым комплексом перечислять все его значения.

Обычай такой необходим, но он не должен порождать мнения, что слово может иметь несколько значений» 30.

Гак В. Г. Об относительности лексикологических категорий в лексикографии // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексике. Сборник статей. М., 1978. С. 13.

Дискуссия по вопросам омонимии… // Лексикографический сборник. 1960. Вып. 4. С. 92.

Касарес Х. Введение в современную лексикографию. М., 1958. С. 27—28.

Маслов Ю. С. Омонимия в словарях и омонимия в языке // Вопросы теории и истории языка. Л., 1963.

С. 198.

Ушаков Д. Н. Краткое введение в науку о языке. М., 1925. С. 68.

Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. М.; Л., 1941. Т. 4. С. Подобный экскурс в историю данного вопроса сделан нами для того, чтобы максимально точно очертить предмет и проблему нашего исследования: мы рассматриваем не просто отношения полисемии и омонимии между теми или иными единицами, не просто определяем статус отношений между теми или иными значениями в языке, но фокусируем внимание в первую очередь на том, как общетеоретическая (лексикологическая) и практическая (лексикографическая) трактовка одних и тех случаев может быть различной.

Исходя из специфики предмета нашего исследования, в качестве главной цели работы мы постулируем выработку критериев разграничения омонимии и полисемии, а также создание образцов лексикографической подачи нескольких спорных на сегодняшний момент, с точки зрения омонимии — полисемии, случаев как результата работы этих критериев.

Для достижения этой цели мы планируем решить ряд задач:

— произвести обзор и анализ существующих на сегодня критериев разграничения омонимии и полисемии;

— сделать сравнительную выборку (из нескольких словарей) случаев, в которых одни и те же слова трактуются то как омонимы, то как многозначные слова;

— выявив наиболее убедительный критерий разграничения омонимии и полисемии, применить его к словам из выборки;

«классической» полисемии, проанализировав семантическую структуру полисемантов и выявив на конкретных примерах характерные черты этого явления;

— исходя из общетеоретической установки, что между типовыми омонимами и многозначными словами есть масса переходных случаев и имеет место воображаемая шкала «полисемия — омонимия», проанализировать имеющийся массив омонимов с точки зрения их места на указанной «шкале»;

— особо проанализировать группы омонимичных пар, один из членов которых является термином-калькой (вид, предложение и пр.) (о причинах, по которым особое внимание уделяется именно этой подгруппе, будет сказано в параграфе, посвящённом самому анализу);

— обосновать применимость метода эксперимента и обращения к показаниям метаязыкового сознания (далее — ПЯС) в работе над словарями;

— выработать (в случае надобности) особую графическую форму подачи «пограничных» с точки зрения омонимии/полисемии случаев в толковом словаре.

Новизна работы обусловлена попыткой поиска нового метода разграничения омонимии и полисемии, который до этого не применялся при составлении толковых словарей, а также разработкой особых композиционно-графических приёмов подачи трудных случаев.

Помимо очевидной практической значимости (которая в общем следует из названия работы и состоит в том, что выводы, а также отдельный фактический материал диссертации могут использоваться при составлении толковых словарей), исследование обладает ещё и некоторой теоретической ценностью, поскольку в нём планируются систематизация и анализ существующих в современной науке взглядов на одну из важнейших проблем, рамок применимости тех или иных критериев разграничения омонимии и полисемии, комплексная разработка идеи градуальности шкалы полисемия — омонимия.

Предполагается, что в исследовании будут взаимодействовать и дополнять друг друга два основных метода:

— метод семантического (и в частности — компонентного) анализа;

— метод психолингвистического эксперимента (опрос/анкета).

В целом работа характеризуется преобладанием метода синхронного лингвистического описания, а также комбинацией ономасиологического и семасиологического подходов.

Особо следует сказать об объекте исследования, в качестве которого выбраны омонимические пары (ряды) только существительных русского языка при условии, что хотя бы одно из них в этом ряду является морфологически нечленимым (включало бы только основу и окончание или только основу), например, брак ‘супружество’ — брак2 ‘изъян’, бич1 ‘плеть’ — бич2 ‘опустившийся человек’.

Подобный выбор не случаен и продиктован отнюдь не стремлением искусственно сузить объём исследуемого материала. Во-первых, по омонимии и полисемии производных слов (а производные слова есть частный случай членимых) имеется довольно большое число работ, среди которых можно выделить, например, такие: П. А. Соболева, «Словообразовательная полисемия и омонимия» 31;

И. А. Ширшов, «Типы полисемии в производном слове» 32; К. Я. Хурамшина, исходным глаголом (на материале глаголов звучания)» 33; Н. В. Халина «Роль префикса в формировании многозначности мотивированного глагола» 34. Подробный перечень работ, посвящённых семантике производных слов, содержится в докторской диссертации О. П. Ермаковой «Проблемы лексической семантики производных и членимых слов» 35. Работы, посвящённые омонимии префиксальных глаголов, перечисляются в работе Н. К. Жученко «Роль многозначности префиксов в образовании глагольных омонимов» (называются имена В. В. Виноградова, Р. А. Будагова, С. П. Обнорского, Г. О. Винокура и др.) 36.

Во-вторых, в этих работах не единожды отмечалась и аргументировалась специфичность каждого из объектов изучения — членимых и нелченимых слов (и как следствие — специфичность подходов к ним). Так, О. П. Ермакова в указанной работе отмечает: «Лексическое значение производных слов имеет право на отдельное самостоятельное изучение, потому что принципиально отличается от значения непроизводных слов своим опосредованным, мотивированным характером и потому что эта особенность значения производных слов обусловливает многие Соболева П. А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М., 1980. 294 с.

Филологические науки. 1996. №1. С. 55—65.

Проблемы лексической и словообразовательной мотивации в русском языке. Межвузовский сборник научных статей Барнаулского ун-та. Барнаул, 1986. С. 106—112.

Ермакова О. П. Проблемы лексической семантики производных и членимых слов. М., 1977. С. 3—4.

Вопросы теории и методики изучения русского языка. Тр. 2-й научной конференции кафедр русского языка пед. ин-тов Поволжья. Куйбышев, 1961. С. 126—139.

многозначных производных слов от семантической структуры непроизводных…» 37.

В качестве отдельной подгруппы словообразовательные омонимы отмечает и В. И. Абаев, называя их выделение «делом более деликатным и тонким, чем установление омонимов корневых» 38.

Фокус нашего внимания в рамках данного исследования будет сосредоточен на чисто лексической, корневой семантике, не усложнённой семантикой служебных морфем. Мы стремимся выявить, что же отличает омоним от полисеманта в собственно семантическом плане, а поскольку это задача сама по себе очень сложная (ещё О. С. Ахманова отмечала, что «исследование “структуры обозначаемого” представляет трудности несравненно большие, чем исследование структуры “обозначающего”» 39) — постольку мы решили не усложнять её ещё сильнее и избрать в качестве объекта нечленимые слова.

Однако было бы заблуждением считать, что членимые на морфемы слова — более лёгкий объект изучения. Несмотря на то, что «лексическая многозначность производных слов в целом носит более системный, упорядоченный характер, чем многозначность слов непроизводных» 40, в этом случае собственно лексические, корневые многозначность и омонимия могут дополняться и усугубляться благодаря аффиксальному окружению, на что указывал, например, В. Н. Цоллер 41. В частности, одним из сложных вопросов, специфичных именно для производных слов, является вопрос о статусе (омонимы или значения одного слова?) в таких, рассматривается в кандидатской диссертации С. А. Москвичевой 42) или кремовый десерт и кремовый пиджак (пример взят из «Очерков…» О. С. Ахмановой 43), или Абаев В.И. О подаче омонимов в словаре // Вопросы языкознания. 1957. № 3. С. 41.

Цоллер В. Н. Многозначность производных слов // Русский язык в школе. 1989. №4. С. 81.

Москвичева С. А. Формальная дифференциация лексико-семантических вариантов слова в русском языке.

М., 2002. С. 15.

же в случаях, когда производное разными своими значениями связано с разными единицами семантического гнезда 44. Таким образом, выбор в качестве объекта исследования пал на нечленимые единицы вовсе не потому, что членимые единицы не представляют научного интереса или являются элементарными с точки зрения сложности, а потому, что членимые единицы — это принципиально иной, с точки зрения своей природы и подходов к нему, объект.

Скажем также о том, почему были выбраны именно существительные. На самом деле, выбор именно этой категории был предопределён решением В. В. Виноградова 45 и М. И. Фоминой 46, непроизводные омонимы наиболее часто встречаются как раз среди имён существительных. Кроме того, внимание исследователей традиционно сильнее привлечено к глагольной лексике. В частности, непроизводная глагольная лексика на предмет распада семантических связей была рассмотрена М. Д. Якубовской в статье «Изменение морфологосинтаксических признаков слова при переходе от полисемии к омонимии» 47. Между тем, пласт существительных, интересный сам по себе, особенно удобен для тестирования метода психолингвистического эксперимента, который мы планируем применить.

рассмотрения, мы тем самым сильно минимизируем (если вовсе не исключаем) проникновение в исследование проблемы т. н. «частичной» омонимии, которая, имея, безусловно, значительный научный интерес, в нашем случае явилась бы побочной, потребовала бы дополнительного описания и затемнила бы собой О. С. Ахмановой: «…между глаголом и существительным имеется существенное различие, связанное с распространённостью для русского глагола явления См. об этом: Озерова Е. А. Гнездо с вершиной коса как структурно-семантическое целое. М., 2002. С. 18.

Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С. 10.

Фомина М. И. Современный русский язык. Лексикология. Учеб. для филол. вузов. М., 1990. С. 72.

Русский язык в школе. 1976. № 3. С. 83—88.

частичной омонимии в видовых формах; если у существительного мы имеем дело почти исключительно (кроме отдельных форм числа) с полной лексической омонимией, то здесь мы сталкиваемся со сложной системой различных совершенного и несовершенного вида»48.

На защиту выносятся следующие положения:

— проблема разграничения омонимии и полисемии по сей день не получила окончательного разрешения как в лексикологии, так и в лексикографии;

разграничении омонимии и полисемии, — критерий собственно семантический, причём применяемый с точки зрения синхронии;

— в языковой реальности имеет место шкала семантической связи между двумя значениями, крайними точками которой являются омонимия и полисемия, и значительная часть рассматриваемых явлений распределяется между этими полюсами;

омонимии/полисемии имеет смысл апеллировать к языковому сознанию рядовых носителей языка;

— имеющиеся в современной лексикографии методы подачи значений не могут адекватно отразить некоторые существующие явления и потому нуждаются в дополнении и корректировке.

Апробация работы. По теме диссертации автором опубликованы 5 статей, в том числе 3 — в журналах, реферируемых ВАК. Промежуточные результаты диссертационного исследования были представлены на 58-й (2009 г.) и 59-й (2010 г.) научных студенческих конференциях ПГПУ им. В. Г. Белинского (г. Пенза).

Глава 1. Различные трактовки термина «омоним» и история вопроса § 1. О границах понятия «омонимия» в лингвистике, лексикологии и лексикографии Ю. Д. Апресян писал: «...поиски “критериев” для распознавания различных языковых объектов (слова, предложения, омонима, фразеологической единицы и т. п.) красноречивее, чем что-либо другое, свидетельствует о том, что ищущие не располагают строгими определениями соответствующих лингвистических понятий.

дополнительные (не используемые в текстах самих определений) “критерии” для их распознавания. Если же строгих определений нет, никакие дополнительные критерии дела все равно не спасут» 49.

Потому, прежде чем приступить к рассмотрению непосредственно проблемы разграничения омонимии и полисемии, мы считаем целесообразным рассмотреть существующие точки зрения на содержание понятия «омоним» и его определения, а также оценить применимость каждого из них к нашему, особому (см. об этом во «Введении»), предмету и выбрать (либо — в случае отсутствия — сформулировать самим) какое-нибудь одно в качестве рабочего.

В первую очередь следует отметить, что омонимия — это явление языка, универсальное практически для всех его пластов, для единиц разной структурной и семантической сложности. В самом общем, «трансуровневом», смысле оно может быть понято как «тождество поверхностных структур при различии глубинных» 50.

Этот же факт отмечает и А. И. Головня: «Давно уже не является дискуссионным утверждение о том, что омонимия может существовать на любых уровнях языка», — называя при этом имена И. В. Вардуля, Ш. Балли, С. Ульмана и Ю. С. Маслова 51.

Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995.

С. 184.

Соболева П. А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М.,1980. С. 90.

Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. С. 10.

В самом деле, омонимы мы можем обнаружить на самых разных языковых ярусах:

— на фонетическом (в словах вода и жара план выражения второго звука одинаков (звук [^]), в то время как «значение» различно: в первом случае этот звук репрезентирует фонему /о/, во втором — /а/);

— на морфемном (суффикс -к(а) может иметь «грамматическое» значение субстантивности в отглагольных существительных типа глажка, забастовка, а также уменьшительное значение (дверка), значение подобия (ножка стола));

— на морфологическом уровне (двери может быть как формой И. п. мн. ч., так и формой Р. п. ед. ч.; Приехали несколько армян и грузин — здесь грузин или ед. ч.

И. п., или мн. ч. Р. п.);

— на лексическом уровне (мат ‘ругань’ и мат ‘ситуация в шахматах’);

— на синтаксическом уровне (Мужу изменять нельзя; Коснёмся важного для автора очерка подхода). Синтаксической омонимии посвящена, в частности, статья Л. Н. Иорданской, откуда и взяты нами примеры 52.

Наконец, бывают случаи «комплексной омонимии», когда довольно трудно определить, на каком именно языковом ярусе возникла неоднозначность (см. анализ Ю. Д. Апресяном конструкции Вы не должны ходить туда, которая может пониматься и как «Вы можете туда ходить, но не обязаны этого делать», и как «Вы не имеете права ходить туда» 53).

Такое явление, как омонимия, становится возможным в языке из-за того, что элементы языка, языковые знаки асимметричны (что не отменяет, однако, самой идеи знаковой природы языка, провозглашённой Ф. де Соссюром). Явление С. О. Карцевским 54, который отмечал, что «знак и значение не покрывают друг Иорданская Л. Н. Синтаксическая омонимия в русском языке // Научно-техническая информация. Сер. 2:

Информационные процессы и системы. № 5. М., 1967. С. 9—17.

Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995.

С. 114.

Карцевский С. О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // Из лингвистического наследия С. И. Карцевский. Т. 2. М., 2004. С. 239—245.

друга полностью» 55, что «всякий знак является потенциально “омонимом” и “синонимом” одновременно» 56.

Симметрия знака в языке может нарушаться двумя способами: либо когда одно обозначающее имеет несколько обозначаемых, либо когда одно обозначаемое имеет несколько обозначающих. Б. С. Мучник охарактеризовал подобные ситуации (различение тождественного)» 57. Во втором случае мы имеем дело с синонимами, а в первом — как раз с омонимами в широком понимании этого слова. Так, М. Вас. Пименова характеризует лексические омонимы как «семасиологические “асимметричные” единицы» 58.

Несмотря на то что, как было показано выше, омонимия пронизывает все языковые уровни, наиболее показательна, чаще всего «попадается на глаза» и — как следствие — чаще всего становится объектом научного исследования омонимия лексическая, то есть омонимия слов, потому в науке принято употреблять термин «омоним» без уточняющих определений применительно именно к лексическим явлениям (на это указывал ещё Л. А. Булаховский 59). В рамках нашего исследования нас также будет интересовать омонимия лексическая, потому в дальнейшем, когда мы будем употреблять термины «омоним», «омонимия», мы будем иметь в виду явления лексического уровня языка.

Именно в таком, «лексическом», смысле предлагал употреблять этот термин и В. В. Виноградов, характеризуя омонимию как «совпадение разных слов или разных форм по своему внешнему звуковому облику» 60.

исследования) содержание понятия «омонимия» чисто лексическими случаями, мы Мучник Б. С. Многозначность и многовыраженность // Русский язык в школе. 1991. №1. С. 27.

Пименова М. Вас. Лексико-семантический синкретизм как проявление формально-содержательной языковой асимметрии // Вопросы языкознания. 2011. № 3. С. 25.

Булаховский Л. А. Из жизни омонимов // Cб. «Русская речь». Т. 3. Л., 1928. С. 49.

Виноградов В. В. О грамматической омонимии в современном русском языке // Русский язык в школе.

1940. № 1. С. 1.

сделали лишь первый шаг к тому, чтобы сформировать чёткое представление об объекте работы.

Дело в том, что приведённая выше «универсальная» характеристика омонимов как «тождества поверхностных структур при различии глубинных», принадлежащая П. А. Соболевой (и в целом нами разделяемая и принимаемая), как и любая «универсальная» характеристика, нуждается в уточнениях, обусловленных спецификой отдельных языковых ярусов, к которым она прилагается. В нашем случае речь идёт о ярусе лексическом, и в свете этого обстоятельства предложенная П. А. Соболевой формула может принять более простые и в то же время конкретные очертания: лексическая омонимия — это совпадение формы слов при различии их содержания.

Однако в этом случае вместо одной общей дефинитивной проблемы мы получаем две более частных, которые могут быть сформулированы в виде двух вопросов: 1) что конкретно из «формы» слова и 2) что из его «содержания» должно браться в расчёт? И в ответах на эти вопросы мы не обнаруживаем единодушия исследователей.

Определение термина «омоним», которое стремится объять все возможные варианты как по форме, так и по содержанию, даётся В. П. Колесниковым, определяющим омонимы как «слова с разным лексическим и/или грамматическим значением, но с одинаковым (тождественным) написанием и/или произношением» 61.

Сама структура этого определения даёт представление о том, насколько многоаспектна рассматриваемая проблема и сколько возможных трактовок термина мы можем получить, если так или иначе будем изменять число элементов, которыми этот термин характеризуется.

Если мы говорим о форме слова и о тех элементах формы, которые в принципе могут совпадать у нескольких слов, то здесь в первую очередь следует отметить, что слово может существовать в устной (звучащей) и письменной формах.

Соответственно, два слова могут совпадать либо в своём звучании (код — кот), Колесников Н. П. Словарь омонимов русского языка. Тбилиси, 1978. С. 7.

либо в написании (замок — замок), либо и в звучании и в написании (ключ1 — ключ2). Традиционно первая ситуация называется омофонией (а сами единицы — омофонами), вторая — омографией (а слова — омографами), а третья — собственно омонимией (и, соответственно, сами слова — омонимами). Тем не менее, не совсем понятно, считать ли омографы и омофоны разновидностью омонимов (и в этом случае возникает многозначность термина «омоним», поскольку им может называться как общее явление, которое может быть представлено в том числе омофонами и омографами, так и отдельный вид этого явления — «собственно омонимы») или же сохранить за термином «омоним» более узкое значение, называя им явление, похожее на омографию и омофонию совпадением элементов формы и несовпадением значения, но не включающее в себя последние и стоящее с ними в одном ряду.

Е. М. Ручимская в своей статье «О разной трактовке соотношения омонимов, неопределённость в этой области и — как следствие — неопределённый терминологический статус омофонов, омографов и омоформ (о последних отдельно и подробно будет сказано ниже) характеристика, данная им М. Вас. Пименовой, которая определяет их как «периферийные разновидности омонимии» 63.

Подробный разбор точек зрения на содержание понятия «омоним», имеющихся в отечественной и зарубежной лингвистике, которые отличаются друг от друга разными подходами именно к форме явлений, содержится в уже неоднократно цитировавшейся монографии А. И. Головни. Исследователь отмечает четыре имеющихся в науке подхода, которые мы, вслед за А. И. Головнёй, также считаем нужным привести, снабдив их примерами:

Пименова М. Вас. Лексико-семантический синкретизм как проявление формально-содержательной языковой асимметрии // Вопросы языкознания. 2011. № 3. С. 25.

1) омонимы должны иметь одинаковую фонетическую оболочку (ключ1 — ключ2 — омонимы; код — кот — омонимы; замок — замок — не омонимы) (точка зрения В. В. Виноградова, О. С. Ахмановой, Л. А. Булаховского, Б. Трнки, Л. Блумфилда и др.);

2) омонимы должны иметь одинаковые фонетическую и графическую оболочки (ключ1 — ключ2 — омонимы; код — кот — не омонимы; замок — замок — не омонимы) (этой точки зрения придерживались В. В. Броун, И. В. Арнольд, Н. М. Шанский, М. Х. Ахтямов);

3) омонимы имеют одинаковое звучание, но разное написание (ключ1 — ключ2 — не омонимы; код — кот — омонимы; замок — замок — не омонимы) (так считают Х. Огата и Р. Инглотт);

4) омонимы имеют одинаковое написание (ключ1 — ключ2 — омонимы; код — кот — не омонимы; замок — замок — омонимы) (точка зрения В. Скита) 64.

Перед тем как представить наше собственное видение данной ситуации, считаем нелишним ещё раз напомнить о том, что мы рассматриваем проблему омонимии не только и не столько как лексикологическую, сколько как лексикографическую, а потому наш выбор должен быть целесообразным и отвечающим специфике предмета нашего исследования.

Тем не менее, мы всё же считаем нужным поделиться соображениями относительно того, что же, на наш взгляд, должно совпадать в форме слов, чтобы они назывались омонимами в чисто лексикологическом, теоретическом плане.

Нам представляется, что, как и в любом другом случае терминологического номинирования, в первую очередь нужно ответить на вопрос, какие явления «достойны номинации», введение терминологических обозначений для каких явлений будет целесообразным. Ввиду того, что письменная форма речи является вторичной по отношению к устной и в большинстве случаев может игнорироваться, Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. С. 9.

такой критерий, как одинаковая графическая форма, снимается (приведём в связи с этим слова И. С. Тышлера: «…графика не может быть взята в качестве исходной, отправной точки при зачислении слов в омонимы» 65). Потому такие случаи, как кот — код и ключ1 — ключ2 относятся к одному и тому же классу явлений, в то время как пары типа замок — замок и, скажем, дом — постель в одинаковой степени к нему не относятся (эта точка зрения принята в большинстве лексикологических работ и в обзоре А. И. Головни (см. выше) приведена первой). Впрочем, даже представители такого подхода иногда считают нужным особо разграничить случаи типа кот — код и ключ1 — ключ2, в том числе и особым образом номинируя первые.

Так, О. С. Ахманова предлагает для них термин «неомографические омонимы», утверждая, что они «должны явиться предметом особого [курсив наш. — Д. К.] исследования» 66.

В то же время, если в каких-то исследованиях лексиколог выделяет в качестве равноправного ещё и собственно графический критерий (и, таким образом, неминуемо вводит в свою речь ещё и термин «омографы»), он имеет три являются ключ1 — ключ2, код — кот и замок — замок), каждое из которых должно быть названо; более того — назван должен быть и род таких явлений, представленный этими тремя видами, в силу наличия между ними очевидной общности. Таким общим словом действительно может явиться слово «омоним», но в таком случае не совсем понятно, как называть пары слов типа ключ1 — ключ2 (тоже «омонимы»? «собственно омонимы?»). Отдавая себе отчёт в том, что в лексикологической науке в течение нескольких веков утвердилось подобное, двоякое, понимание термина «омоним» и что в такой ситуации, наверное, лучше каждый раз оговариваться, что именно имеется в виду, чем изобретать новое терминообозначение, мы, тем не менее, заметим, что, на наш взгляд, для пар типа Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 7.

ключ1 — ключ2 более удачным был бы термин «омофонограф», в то время как «омонимом» можно было бы называть род рассмотренных явлений.

Что же касается нашего исследования, то нас интересуют как раз эти «омофонографы», «собственно омонимы» (которые мы по традиции будем именовать просто омонимами). Дело в том, что для составителя словаря проблема омофонов и омографов не существует. В конце концов, решая проблему омонимии, составитель словаря решает, в одной или нескольких словарных статьях рассматривать те или иные единицы. При этом словарь — письменный источник, потому смешение, объединение омофонов в нём невозможно в принципе (составитель не стоит перед выбором и не испытывает никаких проблем, когда делает словарное описание слов код и кот). Более того, омографы, по большому счёту, тоже перестают быть омографами, попадая на страницы словаря, поскольку любой толковый словарь не только может, но и должен отражать произношение с помощью знаков ударения и обязательного использования буквы Ё, а в этом случае графический облик слов тоже становится разным.

Итак, говоря «омоним», мы будем иметь в виду лексические единицы (слова), одинаковые в своём произношении и написании.

Ответив на вопрос, что должно совпадать в форме слов, чтобы они именовались омонимами (и предельно узко очертив «формальные» рамки этого явления), теперь мы должны ответить на ещё один, пожалуй, самый сложный, вопрос: что должно не совпадать в содержании рассматриваемых единиц и принципиален ли «объём» этого несовпадения, чтобы мы могли отнести тот или иной случай к омонимии?

Как и в случае с формой, говоря о содержании, мы должны иметь в виду два аспекта содержательной стороны любого слова, поскольку любое слово, как известно, обладает значениями двух типов: грамматическим и собственно лексическим.

Соответственно, как и в случае с формальными различиями, здесь, в зависимости от комбинации указанных признаков, возможны три класса явлений:

1) разница в лексическом значении при тождестве грамматического (ключ1 — ключ2); 2) разница в грамматическом значении при тождестве лексического (больной человек — больной обратился с жалобой); 3) разница и в лексическом, и в грамматическом значениях (простой пример — простой вагонов).

Говоря о грамматическом значении в структуре общей семантики слова, в рамках данной главы мы считаем необходимым обратить внимание на, пожалуй, самый важный (но далеко не единственный!) его компонент, который определяется частеречной отнесённостью слова. И разная оценка значимости этого компонента приводит исследователей к разным ответам на вопрос, который в самом общем виде формулируется так: одно и то же слово или разные употребляются в конструкциях больной человек и больной выздоравливает?

И здесь существует две основных точки зрения. «Классическим» является подход, описанный в трудах В. В. Виноградова, А. И. Смирницкого и О. С. Ахмановой, которые считают различие в частеречной отнесённости, независимо от лексико-семантических отличий, достаточным основанием для того, чтобы трактовать подобные случаи как омонимию, а сами единицы как разные слова-омонимы.

прилагательного, окачествление причастия и т. п. непременно влекут за собой омонимию, так как связаны с переходом в другую часть речи» 67. В. В. Виноградов отмечает, что «наречное или модальное слово, образовавшееся от формы другого слова, становится “омонимом” этой формы», и приводит в качестве примера такие слова, как смерть, страх, чудом, рядом и т. д 68. В более ранней работе, «О грамматической омонимии в русском языке» 69, Виноградов пишет: «…совмещение Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С. 13.

в рамках одного и того же слова… таких… категорий, как имя существительное и союз, имя прилагательное и модальное слово… деепричастие и предлог, в современном литературном языке не допускается» 70.

Вместе с тем, стоит отметить, что представители этой точки зрения особо оговаривают некоторые случаи, в которых, по их мнению, различие в лексикограмматической категории не служит поводом для разрушения тождества слова и образования омонимов. К примеру, В. В. Виноградов к таким случаям относит употребление слова спасибо в качестве междометия, в качестве вводного слова (спасибо, выручил ваш брат) и в качестве существительного (не надо мне твоего спасиба), считая, что здесь тождество слова не разрушено, и аргументирует это так:

«Сознание тождества слова покоится на понимании его семантического единства. А эти видоизменения выражаются не только в морфологическом облике слова, но и в различиях его синтаксических связей и функций» 71.

Аналогичную мысль мы обнаруживаем и у О. С. Ахмановой, которая считает напротив в наречном и предложном употреблениях всего лишь разными «функциями» одного и того же слова, замечая, что «само по себе “знаменательное” и “служебное” употребление слова не разрывает его на два, а лишь приводит к особой разновидности “выраженной” полисемии» 72.

Однако имеется и альтернативная только что приведённой точка зрения, согласно которой сам по себе факт различной частеречной принадлежности ещё не является достаточным условием для констатации омонимии. При этом омонимия может не постулироваться в этой ситуации по двум причинам.

В первом случае сторонники подобной точки зрения полагают, что сам факт распада слова не имеет места, потому и об омонимах говорить не приходится.

В. Трейбал считает, что «при категориальном сдвиге, не поддержанном ощутимым Он же. О формах слова. Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1941. Т. 3. Вып. 1. С. 42.

изменением смыслового содержания слова, появляется единица, которая входит в семантическую структуру слова [курсив наш. — Д. К.] не как лексикосемантический, а как категориальный вариант» 73. Эту точку зрения разделяют В. И. Абаев, который характеризует подобные случаи как «лексико-синтаксическую полисемию» 74, а также Л. П. Крысин, который выделяет наречное, атрибутивное и субстантивное значения одного слова аляфуршет 75 (заметим, однако, что в последнем случае подобный подход предлагается для лексикографической практики, в которой, как отмечалось выше и отдельно будет сказано ниже, допускается трактовка, отличная от лексикологической).

Другая группа исследователей признаёт в этом случае наличие нескольких разных слов, однако не считает нужным распространять термин «омонимия» на подобные явления (см. наше замечание выше о целесообразности введения термина;

приведём также слова О. С. Ахмановой: «Можно ли и целесообразно ли называть омонимами, например, один из вариантов множественного числа существительных (iz) и третье лицо ед. числа настоящего времени глагола to be = (iz) без введения придерживаются Т. В. Зайцева 77, И. С. Тышлер 78, М. И. Фомина 79 и др.

Приведём также и нашу точку зрения на данный вопрос. И вновь, как и в случае вынесения вердикта по вопросу формы, мы вынуждены констатировать наличие «амбивалентной» позиции. Так, если мы говорим о решении, которое нам кажется наиболее логичным с точки зрения лексикологии, то таковым нам существительных в русском языке. М., 1986. С. 7.

Абаев В.И. О подаче омонимов в словаре // Вопросы языкознания. 1957. № 3. С. 42.

Крысин Л. П. Слово в современных текстах и словарях. Очерки о русской лексике и лексикографии.

М., 2008. С. 105.

Ахманова О. С. К вопросу о словосочетании в современном английском языке // Известия АН СССР.

Отделение литературы и языка. 1950. Т. 9. Вып. 6. С. 480.

Дискуссия по вопросам омонимии... // Лексикографический сборник. 1960. Вып. 4. С. 85.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 10.

Фомина М. И. Современный русский язык. Лексикология. Учеб. для филол. вузов. М., 1990. С. 68.

представляется рассмотрение подобных случаев как разных слов (причём, в отличие от В. В. Виноградова и О. С. Ахмановой, мы придерживаемся ещё более категоричных взглядов и считаем, что тождество слова разрушается и в том случае, когда мы имеем самостоятельную и служебную части речи, и самого этого факта уже достаточно для того, чтобы констатировать наличие двух слов, а не одного). Так омонимия»: «Мы… определили бы предлог согласно и наречие согласно… как разные слова, поскольку весь “контур” их употребления, вся сумма их дистрибуций не совпадают между собой» 80.

Ответ на вопрос о том, распространять ли на подобные случаи термин «омоним», на самом деле, не очень принципиален. Как бы то ни было, на наш взгляд, он должен быть положительным, поскольку данная ситуация вполне вписывается в общее определение омонимов как единиц, совпадающих по форме, но различающихся содержанием. Однако случаи ключ1 — ключ2, с одной стороны, и больной человек — больной выписан, с другой, всё-таки довольно различны и специализированного, уточнённого терминологического наименования. В качестве такового весьма удачным нам кажутся термины «внутрикатегориальная» и «межкатегориальная омонимия», но и среди «межкатегориальных» омонимов тоже нужно различать, с одной стороны, случаи типа больной выписан — больной ребёнок (где имеется общность лексической семантики), и с другой стороны — случаи типа простой вопрос — простой вагонов (где лексико-семантического совпадения не обнаруживается).

Однако, когда мы говорим о подаче таких случаев в словарях, более целесообразным нам кажется иной подход. Сходного мнения придерживаются Л. П. Крысин, утверждающий, что «необходимо различать лингвистическую квалификацию того или иного слова… с одной стороны, — и практику подачи Арсеньева М. Г., Строева Т. В., Хазанович А. П. Многозначность и омонимия. Л., 1966. С. 23.

подобных фактов в толковом словаре, с другой» 81, а также В. Г. Гак, писавший, что «развитие лексикологии в приложении к лексикографии» ведёт к «большему пониманию гибкости… лексического материала, что побуждает по-разному показывать одни и те же факты…» 82. Повторимся: для составителя словаря вопрос «Омонимы или нет?» автоматически превращается в вопрос «Одна словарная статья или несколько?», а потому проблема омонимии есть всегда, когда, при наличии идентичного звучания и написания, единицы как-то различаются в значении. Если единицы различаются только грамматической семантикой (прилагательное и существительное больной), то их, на наш взгляд, логичнее размещать в рамках грамматическими пометами), как это предлагал делать Л. П. Крысин со словом аляфуршет (см. выше), поскольку для рядового носителя языка в этих единицах больше сходства, чем различия (полагаем, что читатель толкового словаря интересуется в первую очередь лексической семантикой, а грамматическая информация имеет для него второстепенное значение, посему разница только в грамматическом значении для него значительно менее существенна, чем сходство в лексической семантике). В этом случае, однако, в предисловии к словарю необходимо указать, что статья не всегда точно соотносится с отдельным словом (что в одной статье могут рассматриваться единицы, являющиеся разными словами в языке, а не только значения одного слова).

В круг нашего рассмотрения в данной работе подобные случаи не попадают, поскольку, как было отмечено во «Введении», мы анализируем только те омонимичные пары (ряды), в которых все члены являются существительными.

Однако, как было доказано выше, применительно к практике составления толковых словарей случаи «межкатегориальной омонимии» должны рассматриваться на Крысин Л. П. Слово в современных текстах и словарях. Очерки о русской лексике и лексикографии.

М., 2008. С. 111.

Гак В. Г. Об относительности лексикологических категорий в лексикографии // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексике. М., 1978. С. 14—15.

общих основаниях со случаями омонимии «внутрикатегориальной», для работы с которой мы как раз и попытаемся выработать определённые рекомендации.

Рассмотрим теперь вопрос лексической семантики, различие в которой является, по нашему мнению, конституирующим для понятия «лексическая омонимия» (как это следует из только что приведённых рассуждений).

Разногласия исследователей относительно содержания термина «омонимия»

могут касаться слов с разным грамматическим значением, однако все они единодушны в том, что полное несовпадение в собственно лексической семантике слова совершенно точно сигнализируют об омонимии (что лишний раз доказывает важность именно этого критерия, критерия лексико-семантического, на фоне словами, есть исследователи, которые признают «лексический» критерий и не «грамматический» и не признавали бы «лексический».

Однако здесь камнем преткновения является вопрос о том, достаточен ли сам факт семантического неравенства единиц для констатации омонимии (и в этом случае синонимом к термину «омоним» может выступать слово «неоднозначность») или же это должна быть неоднозначность особого качества, или, если угодно, «количества»?

В последнее время, в связи с развитием различных направлений прикладной лингвистики, в частности автоматической обработки текстов, теории и практики машинного перевода и др., термины «омонимия» и «омоним» всё чаще начинают пониматься именно в первом из указанных смыслов, как синоним неоднозначности, то есть понятие полисемии нивелируется и таким образом включается в более общее «Многозначность и омонимия» 83, а также А. И. Головня, которая отмечает, что «при попытках формализовать снятие омонимии (например, для автоматической Арсеньева М. Г., Строева Т. В., Хазанович А. П. Многозначность и омонимия. Л., 1966. С. 10.

применяется одна и та же методика для разграничения и омонимов, и полисемантичных лексем» 84, и называет при этом имена таких учёных, как Н. А. Пащенко, В. С. Чернявский, Е. П. Федоров. Именно под таким углом зрения, предполагающим выбор значения конкретного графического фрагмента из числа Л. Н. Иорданская, в качестве примеров приводя, правда, случаи, которые могут быть отнесены к омонимии в традиционном, то есть более узком смысле этого слова (например, фрагмент угл- в словоформах угля и угла) 85.

В сборнике «Русское семантическое словообразование» большинство авторов термином «омоним» называет то, что традиционно называется значением слова, лексико-семантическим вариантом и т. д. Так, Б. И. Осипов пишет: «…наличие связи между разными значениями одного и того же фонетического комплекса не является достаточным основанием для оценки этого комплекса как одного и того же слова в разных значениях, вариантах и т. п.» 86. См. также статьи Д. И. Арбатского «Беспредложные падежи имён существительных с процессуальным значением и словообразование и категория собирательности» 88, Э. В. Марковой «Семантический способ образования имён со значением орудия действия в русском языке» 89 и др.

лексикографии) является мнение, согласно которому омонимами называются только такие единицы, которые не просто не равны друг другу по лексической семантике, Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. С. 11—12.

Иорданская Л. Н. К способам различения омонимии языковых элементов при машинном переводе // Питания прикладно лiнгвiстики. Тези доповiдей мiжвузiвсько науково конференци 22—28 вересня 1960 року.

Видання Чернiвецького державного унiверситету, 1960. С. 101— Осипов Б. И. О лексикографической интерпретации семантического словообразования // Русское семантическое словообразование. Ижевск, 1984. С. 132.

но и вообще не имеют лексико-семантических пересечений. Так, О. С. Ахманова писала: «...в современной советской лексикографии нет работ, которые ставили бы под сомнение возможность для слова иметь несколько значений» 90. Анализируя воззрения К. А. Левковской, которая определяет омонимы как раз в широком смысле (как неоднозначные единицы), авторы статьи «Об омонимии слов»

отмечают, что «такое неполное и одностороннее определение омонимов не вносит ясность в данный вопрос» 91. Также в качестве обязательного компонента в структуре определения термина «омоним» указание на полное отсутствие Л. А. Булаховский 92, П. А. Соболева 93, И. С. Тышлер 94, Ю. Д. Апресян 95, Д. Н. Шмелёв 96 и др.

Соглашаясь с тем, что в отдельных (в первую очередь — компьютерноприкладных) областях лингвистики понимание омонимии как неоднозначности при идентичности формы может быть оправданным и полезным, в рамках нашего исследования мы придерживаемся традиционной точки зрения, признавая в качестве наличие/отсутствие семантических связей в качестве основного различия этих двух явлений. Опирается подобное мнение как на фундаментальные лексикологические разработки в области семантики, так и на традиционную практику подачи материала в толковых словарях, которая, если и может быть подвержена каким-то изменениям, то точно не таким радикальным (см. разбор воззрений по этому вопросу А. А. Потебни и Д. Н. Ушакова на с. 10).

Искоз А. М., Линкова А. Ф. К вопросу об омонимии слов // Труды Ленинградского государственного библиотечного института им. Н.К. Крупской. Л., 1963. Т. 10. С. 98.

Булаховский Л. А. Введение в языкознание. Ч. 2. М., 1953. С. 48.

Соболева П. А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М.,1980. С. 81.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 12.

Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995.

С. 116.

Шмелёв Д. Н. Современный русский язык. Лексика. Учебное пособие для студентов… М., 1977. С. 77— 78.

Итак, мы рассмотрели все возможные варианты комбинаций с точки зрения формы и содержания слов, выявили существенное и несущественное для определения омонимии с точки зрения и формы, и содержания, однако до сих пор речь шла только о начальных формах слов, всего лишь об одной из форм в той или иной парадигме, но мы не учитывали того, что совпадение начальных форм слов не обязательно означает, что будут совпадать все остальные формы (например, лист — лист2, но листы — листья) или хотя бы какие-то ещё (скажем, глагол печь и существительное печь). С другой стороны, при несовпадении начальных форм могут быть обнаружены совпадения в других частях парадигмы (к примеру, инфинитив пить — существительное пила, но девочка пила (пр. вр., ж. р.) — острая пила (ед.

ч., И. п.)).

Вообще говоря, данная проблема в рамках настоящего исследования не ставится, поскольку словарные статьи составляются по одной, заглавной, форме (вокабуле), и, таким образом, для составителя словаря имеет принципиальное значение только то, совпадает ли именно эта форма (в нашем случае — форма И. п.

ед. ч. или мн. ч., если это pluralia tantum). Потому этого вопроса мы коснёмся, лишь в общих чертах обозначив имеющиеся тенденции.

В связи с наличием указанной ситуации, когда слова совпадают только частями своих парадигм (причём далеко не всегда большими частями), группа терминов, посвящённых омонимии, пополнилась ещё одной единицей — термином «омоформа», однако единства среди учёных относительно содержания и этого термина нет. В. В. Виноградов предлагал называть омонимами только те слова, которые совпадают во всех своих формах 97. В случае же несовпадения отдельных форм мы уже имеем дело с омоформами. В таком же смысле употреблял этот термин М. В. Панов 98.

Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С. 13.

Панов М. В., Сабаткоев Р. Б. Русский язык. Лексика. Фонетика. Теория письма. Морфология : Учеб.

пособие... Л., 1982. С. 18.

энциклопедическом словаре», где под «омоформами» понимаются «совпавшие отдельные формы слов». Исходя из «внутренней формы» термина, а также из специфики самого явления, на наш взгляд, термин «омоформа» лучше применять по отношению к отдельным формам, называть им «омонимичные формы», в то время как для того понятия, которое В. В. Виноградов предлагал называть этим словом, лучше подходят такие термины, как «неполная» или «частичная» омонимия (термины могут использоваться и как синонимичные, и как обозначающие разные реалии в том случае, если, например, требуется отделить ситуации, когда совпадают не все формы, но большинство, от ситуаций, когда совпадают лишь некоторые И. С. Тышлером, понимаем в этом отношении довольно широко, как «слова… совпадающие… во всех своих формах или только в части своих форм» 99.

Напоследок заметим, что класс под названием «омоформы» весьма неоднороден. Так, совпадать могут формы одного слова, одной парадигмы, отличающиеся одним словоизменительным признаком (к траве — на траве), отличающиеся несколькими словоизменительными признаками (длинной тени — длинные тени), формы разных слов одной части речи (раба (м. р., Р. п.) — раба (ж. р., И. п.)), формы слов разных частей речи в начальных формах (глагол течь — существительное течь), формы слов разных частей речи не в начальных формах (стальных пил — пил воду) и пр. Однако к нашему исследованию подобная таксономия отношения не имеет.

Таким образом, в качестве рабочего мы принимаем следующее определение:

омонимы — это слова, не имеющие ничего общего в своих лексических значениях, начальные формы которых являются одинаковыми по своей фонетической и графической форме.

Приняв данное определение в качестве рабочего, сделаем ещё несколько важных замечаний технического плана.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 12.

В «Предисловии» к «Словарю омонимов» О. С. Ахмановой содержится очень важное уточнение понятия «омоним» и сделан очень правильный, на наш взгляд, акцент: «…омонимы и омонимия конституируются наличием определённого отношения. Иными словами, нельзя говорить об омониме, т. е. характеризовать то или другое слово в отдельности как омоним. Можно только говорить об омонимах как о разных словах…» 100.

В связи с этим сразу оговорим один технический момент: в будущем, когда мы будем говорить, что ‘Х’ и ‘У’ являются омонимами, мы тем самым будем автоматически постулировать наличие двух слов, имеющих значения ‘Х’ и ‘У’, даже если изначально речь шла об одном слове, содержащем значения ‘Х’ и ‘У’.

Кроме того, наряду с омонимическими парами (брак ‘изъян’ и ‘замужество’) довольно часто имеют место целые омонимические ряды (мат: ‘положение в шахматах’, ‘особое покрытие’, ‘ругань’, ‘матрас’). В рамках данной работы, независимо от того, сколько в конкретном случае мы имеем омонимов, для удобства мы будем пользоваться одним словом — «ряд».

§ 2. К вопросу о классификации омонимов Среди комплекса проблем, связанных с омонимией, которые существует в классификаций» 101. И, на наш взгляд, обусловлено это в первую очередь отсутствием единой общепринятой терминологии (этой проблеме был посвящён предыдущий параграф). Кроме того, что омонимы, как бы широко или узко ни понимался этот термин, могут быть в принципе классифицированы по причинам возникновения омонимии, по структурной сложности, по частеречной отнесённости и пр., ситуация осложняется ещё и тем, что, чем сильнее расширяется понимание «омонима», тем больше возникает дополнительных к указанным параметров для классификации.

Ахманова О. С. Словарь омонимов русского языка. М., 1976. С. 4.

Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. С. 6.

В рамках данного исследования мы не имеем возможности сделать полный или хотя бы более или менее основательный обзор классификаций, которые предлагались разными отечественными и зарубежными учёными (к тому же, нельзя сказать, что наличие «идеальной» классификации как-то облегчило бы нам поиски решения нашей проблемы). Тем не менее, некоторые классификации, а также тенденции в решении этой проблемы мы считаем нужным осветить.

Одной из первых попыток классифицировать омонимию и схожие с ней явления является классификация (пусть и довольно «обрывочная»), предложенная Л. А. Булаховским ещё в 1928 г. В своей статье «Из жизни омонимов» он выделяет омонимы, 1) относящиеся к одной морфологической категории (ключ от замка и ключ речной) и к разным (существительное и глагол стекло); 2) производные (засыпать крепким сном и засыпать землёй) и непроизводные (числительное и глагол три). Кроме того, он отмечает, что «учёту подлежит также, относятся ли омонимы к близкой или удалённым сферам понятий и эмоций»102.

выраженности/невыраженности различий между единицами в грамматическом оформлении (так, в группу с грамматически выраженными различиями попадают, например, такие единицы, как глагол и существительное стекло, ему везёт и он везёт и пр.; а в другую группу — баба, перо, бабочка и т. д.) 103.

Одними из наиболее обстоятельных в отечественной лексикологии, пожалуй, являются классификации, предложенные Н. П. Колесниковым в «Предисловии» к «Словарю омонимов» 104 и А. Г. Щепиным в его статье «Характеристика омонимов в плане фонетического и лексико-грамматического членения речи» 105.

В первой из них рассматриваются все возможные комбинации из разных Durovi L. Homonyma v slovniku / L. Durovi // Lexikograficky Sbornik. Bratislava, 1953. P. 63—82.

Колесников Н. П. Словарь омонимов русского языка. Тбилиси, 1978. С. 7—8.

Учёные записки Читинского гос. пед. ин-та. Чита, 1963. Вып. 9. С. 156—163.

лексического значения». В итоге получается девять классов единиц, среди которых выделены омонимы «абсолютные» (те, у которых совпадают и написание, и произношение) и «относительные» (те, у которых хотя бы один из этих признаков не совпадает).

Однако приведённые в этой классификации параметры классифицирования далеко не единственные, по которым может проводиться группировка, и внутри многих групп могут быть дополнительно выделены подгруппы, что осуществлено в другой указанной классификации, выполненной А. Г. Щепиным.

Рассматривая массив неоднозначных в широком смысле (т. е. не только омонимичных) единиц, исследователь, наряду с группой слов, отличающихся предметно-логической отнесённостью (тяжёлая ноша — тяжёлая болезнь) (которые мы квалифицируем как многозначные), а также свободных сочетаний и омонимичных им фразеологических выражений (вроде умыть руки), выделяет три группы собственно омонимических единиц.

В отличие от Н. П. Колесникова, А. Г. Щепин не рассматривает в качестве основополагающего критерий графической формы, потому и групп получается меньше: это 1) слова, разные только по лексическому значению (кулак руки — кулак на селе); 2) слова, разные и по лексическому, и по грамматическому значениям (глагол и существительное печь); 3) слова, отличающиеся только по грамматическому значению (платье красиво — красиво одеваться). Далее, в первой группе, производится дополнительное разделение ещё по двум параметрам — этимологическому (из одного источника произошли слова или из разных) и по морфологическому (производные или непроизводные); кстати, примечательно, что случаи типа часовой на посту — часовой механизм отнесены именно к первой группе, а не к группе с разными грамматическими значениями, то есть общекатегориальное (частеречное) грамматическое значение в данном случае не учитывается.

Однако, даже эта, казалось бы, полнейшая классификация может быть существенно дополнена. Так, например, внутри подгруппы производных слов могут быть выделены подгруппы следующего уровня, в зависимости от того, что является источником общей омонимии — омонимия аффиксов или омонимия основ (как это сделано, например, в «Словаре омонимов» О. С. Ахмановой 106). В свою очередь, группа «омонимия» аффиксов может быть разбита на подгруппы «омонимия приставок» и «омонимия суффиксов» и пр.

То же самое можно сказать и о подгруппе «омонимы, возникшие из разных источников», которая также может быть детализирована и представлена разными подгруппами. Нечто подобное сделано в учебнике Л. И. Рахмановой и В. Н. Суздальцевой 107, однако и здесь приведена далеко не полная картина.

А. И. Головня, подводя итог сказанному по вопросу классификаций омонимов, отмечает: «Если суммировать известные классификации омонимии, то все они основаны на корреляции между формой (звуковой и графической) и содержанием лингвистического знака и представляют собой объединение и сопоставление разноплановых признаков. Но омонимия — прежде всего семантическое явление языка. Принадлежность к ней определяется разными значениями на одном из уровней, что требует, прежде всего, семантической классификации омонимов» 108.

На наш взгляд, сам замысел создания единой, комплексной, универсальной классификации омонимов, во-первых, несколько утопичен, во-вторых, едва ли целесообразен. В каждом конкретном случае, в зависимости от задач исследования, бывают необходимы разные, по разным принципам произведённые группировки тех или иных единиц. Что касается конкретно нашего исследования, то мы, провозглашая в качестве доминанты лексико-семантический компонент, полностью соглашаясь с только что приведённым мнением А. И. Головни, считаем соотносилась бы с лексической семантикой рассматриваемых единиц, а таковой, на наш взгляд, может явиться классификация лексических омонимов по принципу Ахманова О. С. Словарь омонимов русского языка. М., 1976. С. 6—7.

Современный русский язык. Лексика. Фразеология. Морфология. Учеб. для студентов вузов, обучающихся по направлению и специальности «Журналистика». М., 2003. С. 72—73.

Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. С. 19.

причин возникновения омонимии (в определённом смысле слова «этимологическая»

классификация), которая будет представлена в третьей главе настоящей работы.

§ 3. Критерии разграничения омонимии и полисемии. История вопроса 3.1. Общие замечания. История рассматриваемого вопроса только в В. В. Виноградов отмечает, что в отечественном языкознании изучение проблемы омонимии было начато в XVI—XVII вв. 109 Можно сказать, что началом серьёзной разработки этого вопроса (причём изначально — практической, лексикографической разработки) можно считать рубеж XVIII и XIX вв., когда стали создаваться масштабные толковые словари (первым из которых стал «Словарь Академии Российской», издававшийся в 1789—1794 гг.) и их составители на практике столкнулись с рассматриваемой проблемой. Подробный обзор того, как решалась эта проблема в толковых словарях, выходивших в XIX в., содержится в статье Л. Л. Кутиной «Омонимы в толковых словарях русского языка» 110. Не будем повторять всех положений этой работы, скажем лишь, что в большинстве толковых словарей XIX в. принципа какого-то последовательного и строгого разграничения омонимов и многозначных слов не существовало и составители в большинстве случаев опирались на свою языковую интуицию, оценивая семантическую дистанцию между значениями. И только в Словаре Я. К. Грота — А. А. Шахматова последовательно проведён «генетический» принцип (согласно которому омонимами признаются только слова разного происхождения), от которого впоследствии почти все исследователи и лексикографы-практики отказались.

сформирована в отечественной лингвистике уже в советский период. Число предлагавшихся разными исследователями критериев необычайно велико, и если Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С. 3.

Лексикографический сборник. 1957. Вып. 2. С. 54—65.

взглянуть на эту «картину мнений», то перед нашим взором предстанет необычайно пёстрое полотно.

Тем не менее, если попытаться как-то классифицировать предлагавшиеся критерии, то можно условно говорить о наличии трёх групп. В первую входят критерии, так или иначе (о конкретных способах подробнее будет сказано ниже) связанные с эксплицитным характером, формальной выраженностью дифференциальных признаков (при этом выражены они могут быть как в самом слове, так и за его пределами). Вторую группу составляют имплицитные, собственно семантические подходы. Наконец, особняком от первых двух групп стоит третий подход, который условно можно назвать «генетическим», или «историко-этимологическим» (о нём уже упоминалось выше). С него мы и начнём наш обзор. При этом сразу скажем, что, несколько отступая от традиции, располагать материал в этой главе мы будем не по хронологическому принципу (в порядке его появления), а по тематическому, рассматривая не «период за периодом», а «подход за подходом». На наш взгляд, такая логика рассмотрения должна способствовать формированию более ясного и комплексного видения проблемы и лучше отвечает нашим задачам.

Однако перед тем как приступить к обзору возможных критериев, мы считаем нужным осветить ещё одну проблему, которая непосредственного отношения к вопросу о разграничении омонимов и полисемантов не имеет, но нередко поднимается, когда говорят об омонимии в целом, и занимает заметное место в истории изучения омонимии как явления. Это проблема «омонимического конфликта».

3.2. Теория омонимического конфликта и представление об омонимах как о «патологии» языка. Существует убеждение, что омонимы представляют собой серьёзную опасность как для тех, кто изучает язык, так и для тех, кто им уже владеет, что омонимы есть некое отклонение от языковой системы, в отличие от многозначных слов, которые признаются «законным» и органическим в языке явлением. По словам А. А. Реформатского, это «досадное неразличение того, что должно различаться» 111, А. Н. Гвоздев в «Очерках по стилистике русского языка»

(1952) называл омонимы «дефектом языка» 112, составитель одного из двух наиболее известных словарей омонимов русского языка Н. П. Колесников был ещё более категоричным и, не ограничиваясь теоретической критикой этого явления, предлагал конкретные практические меры, считая целесообразным «установить ряд таких ограничений, которые перекрыли бы все пути проникновения в словарный состав языка любых словесных знаков с новым значением, если в языке уже имеется аналогичный знак…» 113. Чуть менее категорична Е. Б. Никифорова, отмечающая, что «в языке перманентно действуют две разнонаправленные тенденции: к разрушению омонимических пар и к их появлению». При этом, коль скоро процесс возникновения омонимов случаен, язык, по мнению Е. Б. Никифоровой, стремится избавиться от подобных «случайных» единиц и использует для этого все свои ресурсы 114.

Подобная точка зрения (согласно которой язык борется с омонимами) получила в науке название «теория омонимического конфликта». Возникновение и развитие на западе этой теории рассмотрено И. С. Тышлером в предисловии к Ж. Жильерон и его работа «Патология и лечение слов» (1915—1921) (само название которой красноречиво свидетельствует о воззрениях автора). Среди ученых, которые рассматривали омонимию с точки зрения той же теории (либо с позиций ее критики, либо, наоборот, поддержки) называются такие ученые, как Е. Хемкен, Ж. Оффе, В. Обердофер, Ф. Тайхерт, Э. Уильямз, Ф. Холтхаузен, Р. Бриджез, Г. Ципф, О. Эмерсон, Б. Трнка, Ф. Лаунсбери, О. Есперсен, Е. Дайк, Д. Джегер, Р. Меннер, С. Поттер и др 115.

Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1967. С. 89.

Цит. по: Колесников Н. П. Словарь омонимов русского языка. Тбилиси, 1978. С. 9.

Никифорова Е. Б. Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы. Волгоград, 2008. С. 32.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 59—68.

В целом более характерная для западной лингвистики, идея патологии омонимии в языке, необходимости её «лечения» (выражаясь словами Жильерона), конфликта омонимичных форм не чужда и отечественному языкознанию. Помимо приведённых выше выдержек из трудов советских учёных, можно также указать на то, что некоторые видные представители российской филологии XIX в. также видели в омонимах угрозу. Об этом писал Л. А. Булаховский, отмечая, что Н. И. Греч 10 страниц своей «Грамматики» посвятил перечислению разного рода омонимичных единиц, «по-видимому усматривая в них нечто такое, что следует учесть, продумать, без уразумения чего овладение языком не будет достаточным», а А. Х. Востоков предостерегал против омоморфем, рекомендуя употреблять ою, ею в формах вроде юношею, чтобы отличать их от форм мн. ч. Р. п. (юношей) 116. Сам Булаховский, однако, подобного подхода к омонимам не разделяет и утверждает следующее: «…тем или другим образом в языке омонимы скопляются, и это делу не вредит; омонимы — такие же законные дети языкового творчества, как и все остальные» 117.

Нельзя утверждать, что сторонники рассматриваемой теории не имеют весомых аргументов в её пользу и исходят лишь из умозрительных положений, согласно которым язык — идеальная знаковая система, которая не терпит нарушений своих законов. Так, И. С. Тышлер приводит ряд примеров из английского языка, когда дивергенция значений слов и превращение слов в омонимы подкреплялись орфографической дифференциацией: tun ‘большая бочка’ и ton ‘тонна’ из изначального tonne; story ‘рассказ’ и storey ‘этаж’ из изначального story и др. 118 Касается этого момента Тышлер и в статье «К вопросу о судьбе омонимов», где фиксирует некоторые случаи, когда один из омонимов в результате «конфликта» был утрачен, однако там же замечает, что «подобных случаев в Булаховский Л. А. Из жизни омонимов // Cб. «Русская речь». Т. 3. Л., 1928. С. 47.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 38—41.

истории английского языка очень немного» и что «омонимию нельзя рассматривать как “пагубную” силу» 119.

Этой же связанной с теорией омонимического конфликта проблеме — исчезновения или сокращения сфер использования одного из омонимов — посвящена работа E. R. Williams «The conflict of homonyms in English», в которой, в частности, указывается на то, что слово gate из двух существовавших у него значений сохранило только одно (в литературном языке — ‘ворота’, в некоторых диалектах — ‘путь’), что язык не принял такого положения вещей, при котором одним и тем же звуковым комплексом называются два разных объекта, и разными способами устранил эту неоднозначность 120.

Аналогичные процессы, происходившие в русском языке (прежде всего, на омонимических значений» 121 (статья посвящена тому, как писцы в период XI— XIV вв. старались графически дифференцировать расходящиеся («омонимичные») значения) и В. В. Колесов в статье «Исторические основания многозначности слова и лингвистические средства ее устранения» 122. Однако Колесов отмечает, что «язык восстал против многозначности» (понимаемой широко), а не против одной омонимии и стал использовать для размежевания значений акцентологию (губа — губа), фонетику (голова — глава), словообразование (белота — белизна — белость).

Большинство же отечественных лингвистов относит омонимию к обычным функционированию языка и не считают омонимы чем-то всерьёз угрожающим языку как системе. Так, О. С. Ахманова, соглашаясь с тем, что «омонимия является нарушением “закона знака”» 123, полагает, что «отсюда не следует вывод, что Williams E. R. The conflict of homonyms in English // Yale Studies in English. London, 1944. Vol. 100. P. 68.

Русское семантическое словообразование. Ижевск, 1984. 127—130.

омонимия представляет собой вообще “патологию”, требующую “терапии”» 124.

В. П. Тимофеев считает, что «омонимия… не проблема языка и тем более не проблема речи» 125, А. Г. Щепин пишет о том, что «омонимичность в преобладающем большинстве случаев не становится речевой действительностью»

Н. П. Колесникова) 126.

Очень убедительное доказательство в пользу «непорочности» и даже полезности омонимии приводит А. Т. Липатов, отмечая факт «омоакранимизации», когда «аббревиатуры при их создании сознательно подгоняются под узуальные омонимами”» 127 (например, СИРЕНА — система резервирования билетов на авиалиниях). «Жизнеспособность» и даже «оправданность» омонимии отмечает и Л. Горалик 128.

И. С. Тышлер отмечает, что, благодаря работам таких учёных, как Дайк, Уильямз, Меннер, и в зарубежной лексикологии «роль омонимии в архаизации и исчезновении слов из английского языка стала оцениваться более осторожно» 129.

Таким образом, несмотря на действительно имеющие место факты утраты одного из слов вследствие «конфликта» с его омонимом, против идеи «порочности»

омонимии говорят сразу несколько доказательств: 1) имеет место формальная дифференциация не только омонимов, но и значений многозначного слова (однако многозначность на этом основании «патологией» никто не признаёт); 2) факты исчезновения одного из омонимов в омонимическом ряду единичны, между тем как факты «безболезненного» сосуществования омонимов многочисленны; 3) в языке постоянно (а иногда и намеренно) появляются новые омонимы.

Тимофеев В. П. Исходная (словарная) форма слова в русском языке. Свердловск, 1971. С. 107.

Щепин А. Г. Характеристика омонимов в плане фонетического и лексико-грамматического членения речи // Учёные записки Читинского гос. пед. ин-та. Чита, 1963. Вып. 9. С. 166.

Липатов А. Т. Семантические аспекты проявления русской омонимии на разных языковых уровнях.

Л., 1990. С. 36—37.

Цит. по: Соколов О. М. Вопросы структурно-семантической дивергенции в лексике. Нежин, 2009. С. 89.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 67—68.

Пожалуй, некое подобие конфликта действительно имеет место тогда, когда возникает реальное неудобство в процессе коммуникации (как в случае со словом gate, поскольку такие объекты, как ворота и путь, дорога довольно близки в тематическом плане, а стало быть, количество речевых ситуаций, в которых слово gate может быть понято сразу в обоих смыслах (то есть не происходит нейтрализации) весьма велико). Аналогичный пример приводит и Р. Якобсон:

дирекция берлинского телефонного управления изменила звучание числительного zwei на zwou, чтобы избежать смешения с drei 130. Иными словами, различаться по форме должно только то, что является неудобным, когда не различается, а подобное мы можем сказать далеко не о каждом случае омонимии.

3.3.1. Историко-этимологический (генетический) метод разграничения омонимии и полисемии. Рассмотрев теорию, которая прямого отношения к нашей проблеме не имеет, но занимает важное место в истории изучения омонимии в целом, откроем обзор подходов собственно к разграничению омонимов и полисемантов с метода, который, с одной стороны, является очень ясным и чётким и применение которого даёт однозначный ответ (на вопрос «Одно многозначное слово или несколько слов-омонимов?») в 99 % случаев, а с другой стороны, вызывает сомнения с точки зрения «легитимности» его использования именно в данном вопросе и резкую критику большинства учёных.

предопределено самой природой явления омонимии. Если омонимия — это совпадение того, что не должно бы совпадать, то есть совпадение в каком-то смысле случайное, то в качестве решения вопроса границ омонимии и полисемии естественным выглядит отграничение случайных совпадений от тех, которые случайными назвать нельзя, которые лишь «кажутся» случайными.

Начало весьма жарким дебатам в отечественной лексикологии, посвящённым анализируемому вопросу, положила статья В. И. Абаева «О подаче омонимов в Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика. М., 1983. С. 112.

словаре» 131, которая, в свою очередь, явилась реакцией на резкое увеличение в семантического тождества слова, на базе развившейся полисемии (О. Н. Трубачёв, разделявший взгляды В. И. Абаева и также отстаивавший в своих трудах историкоэтимологический подход, позднее писал, что «постулируемая современными лексикографами омонимия, от которой без преувеличения рябит в глазах при чтении словарей, часто не подтверждается и с историко-этимологической стороны» 132).

Приведём некоторые, весьма показательные, выдержки из этой статьи, которые, помимо того что дают представление о теоретических воззрениях автора, говорят также о степени убеждённости самого автора в своей правоте и его категоричности и принципиальности в данном вопросе: «Между этими двумя явлениями (омонимия и полисемия) нет… никаких переходных видов»; «Пускаться в безбрежное море полисемии, чтобы вылавливать там сомнительные омонимы, это значит отказаться от какой бы то ни было устойчивой… системы подачи омонимов в словаре»; «Нет ничего обманчивее впечатления разорвавшихся семантических связей»; «Особенность этого понимания [согласно которому омонимия может возникнуть на базе полисемии]… превращает проблему омонимии в зыбучий песок… Лексикограф, в его отношении к омонимам, уподобляется вышеупомянутой красавице, сердце которой склонно к измене и перемене, как ветер мая»;

«Полисемия никогда не может стать омонимией и обратно» и пр. Называя рассуждения о разрыве семантического тождества слова «схоластическими», В. И. Абаев утверждает, что любое решение о разрыве семантических связей, принятое лексикографом, будет субъективным, в то время как единственный объективный путь решения проблемы — историческая лексикология. Помимо главного, собственно методологического, аргумента (обвинение в субъективности любых решений), В. И. Абаев указывает также и на то, что подобная трактовка может не соответствовать объективно существующему положению вещей:

Трубачёв О. Н. Этимологические исследования и лексическая семантика // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976. С. 168.

«Значения, которые на первый взгляд кажутся полностью обособившимися, могут… в определённом контексте “вспоминать” о своём родстве и близости и неуловимо переходить одно в другое» 133.

Указанная статья послужила поводом к «Дискуссии по вопросам омонимии», которая состоялась в 1960 г. Центральным был вопрос о том, можно ли разошедшиеся значения одного слова считать значениями слов-омонимов или же единственным. Сам Абаев, выступавший на этой дискуссии, кроме доводов, о которых писалось выше, привёл ещё один, который нам кажется заслуживающим особого внимания: он говорит о «познавательности» полисемии, в которой «отражаются практика и мышление народа», а «равнодушная рука синхрониста»

означенную познавательность просто губит 134. Нельзя не согласиться с тем, что словарь должен обладать познавательной ценностью для читателя, но в то же время нельзя сводить назначение словаря только к обучению. В. В. Виноградов писал:

«Толковые словари национального языка — могучее орудие культуры речи и вместе с тем продукт этой культуры» 135, — то есть тем самым отмечал две основных функции словаря: обучать и фиксировать, отражать существующее («быть продуктом»). В том же подходе, который предлагает Абаев, реализация первой функции предполагается в ущерб второй, поскольку, с одной стороны, читатель понимает, есть ли исторические причины, по которым один и тот же комплекс звуков имеет разные, очень далёкие, значения, или нет, но с другой стороны, в словаре будет отражено то, чего уже нет (то есть когда-то существовавшая семантическая связь между значениями). Концептуально соглашаясь с Абаевым, что степень «познавательности» статей, посвящённых омонимам и многозначной лексике, должна быть выше той, что имеем сейчас, мы видим более разумным всё Дискуссия по вопросам омонимии... // Лексикографический сборник. 1960. Вып. 4. С. 75—76.

Виноградов В. В. О некоторых вопросах теории русской лексикографии // Вопросы языкознания. 1956.

№ 5. С. 80.

же иной, менее радикальный подход, о котором скажем особо в § 4.1 нашей диссертации.

Мнение В. И. Абаева было поддержано также участвовавшими в «Дискуссии»

И. Е. Аничковым 136, К. П. Авдеевым 137, В. Н. Сидоровым 138. Однако большинство выступавших высказалось против этимологического критерия или, как минимум, А. А. Реформатский 141, Ю. С. Сорокин 142, А. К. Тимофеев 143, Ф. П. Филин 144). Суть всех аргументов может быть выражена словами С. И. Ожегова, также выступавшего на «Дискуссии»: «Может сопоставляться только сосуществующее» 145. Кроме того, Б. А. Ильиш отмечает, что не только одинаковое происхождение не может служить стопроцентным доказательством полисемии, но и разная этимология не обязательно свидетельствует об омонимии, и «отрицать подобные явления — значит навязывать современному языку отношения, которые были в прошлом, рассматривать язык сквозь призму прошлых столетий» 146.

Споры по этому вопросу продолжились в научной литературе. Так, О. В. Благовещенский в своей статье «Заметки об омонимах и их подаче в словаре» 147 пытается защитить позицию В. И. Абаева и выдвигает очень резонный аргумент против этой теории (с целью ответить на него контраргументом):

«…распад многозначного слова на омонимы… — явление, очень близкое к деэтимологизации, наличие которой в языке не подлежит сомнению. Действительно, родство между словами мех и мешок совершенно не ощутимо в современном Дискуссия по вопросам омонимии… // Лексикографический сборник. 1960. Вып. 4. С. 69.

Вопросы языкознания. 1973. № 6. С. 120—126.

русском языке» 148. Однако приводимый контраргумент как раз не выглядит убедительным: «В… примере мх + ькъ > мешок центр тяжести приходится на материальный элемент — уменьшительный суффикс, в то время как в слове славный перенос значения… является творческим процессом, отражающим мировоззрение несметного числа создателей языка» 149. На наш взгляд, в обоих случаях есть одинаковые основания говорить о трансформации смыслов и значений, независимо от материальной выраженности последних.

Е. Б. Никифоровой: «…утрата ВФ [внутренней формы] ведёт к «приписыванию»

слову новой ВФ, что неизбежно связано с развитием нового значения [курсив наш.

— Д. К.]» 150.

И. С. Тышлер отмечает: «…в зарубежной англистике господствует взгляд на омонимы, как на слова, случайно совпавшие в своей звуковой оболочке. Омонимы же, явившиеся результатом расщепления многозначного слова, большинством авторов игнорируются или открыто отрицаются» 151. На этот же факт обращает внимание и А. И. Головня, приводя имена таких учёных, как О. Эмерсон, Дж. Кеннеди, Дж. Джеггер и др., однако сама не разделяет эту точку зрения 152.

Большинство отечественных языковедов, если и признаёт этимологический критерий, то только в качестве вспомогательного к другим. К примеру, Л. А. Новиков утверждал, что «выделение омонимов в словаре должно опираться на смысловую структуру только того состояния (периода языка), которое им Никифорова Е. Б. Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы. Волгоград, 2008. С. 32.

Тышлер И. С. Словарь омонимов современного английского языка. Саратов, 1963. С. 7—8.

Головня А. И. Омонимия как системная категория языка. Минск, 2007. С. 10.

отражается» 153, «нет омонимии “вообще” — есть только омонимия определённого “состояния” языка» 154, авторы монографии «Многозначность и омонимия»

отмечают, что «противопоставление, не обнаруживаемое носителями языка, не А. И. Смирницкий 156, Д. Н. Шмелёв 157, М. Д. Якубовская 158, Р. А. Будагов 159, Б. Н. Головин 160, А. М. Соколов 161, авторы обзорной статьи «К обсуждению вопроса об омонимии» 162, составители монографии «Многозначность и омонимия» 163 и др.

Мы солидарны с этой группой учёных, также считая, что словарь должен отражать состояние конкретного языка в конкретный период его развития и что семантические связи, имевшие место, но отсутствующие сейчас, не должны отражаться в толковом словаре, так же как не должны в нём отражаться, скажем, сильно устаревшие слова. Приведём в связи с этим слова Х. Касареса, который инстинктом» 164, «западнёй этимологического азарта» 165: «… для лексикографа не должно существовать того, чего не существовало в представлении собеседников в момент, когда они обменялись данным словом» 166.

Семантика русского языка. Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. М., 1982. С. 107.

Арсеньева М. Г., Строева Т. В., Хазанович А. П. Многозначность и омонимия. Л., 1966. С. 5.

Смирницкий А. И. К вопросу о слове (Проблема «тождества слова») // Труды института языкознания АН СССР. 1954. Т. 4. С. 45.

Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики... М., 1973. С. 83—84.

Якубовская М. Д. Тенденции процесса распада семантического тождества слова (на материале русского языка). М., 1976. С. 7.

Будагов Р. А. Слово и его значение. Научно-популярный очерк. Л., 1947. С. 17—19.

Головин Б. Н. Омонимы в современном русском литературном языке // Вопросы преподавания современного русского языка в вузе. Горький, 1960. С. 68.

Соколов О. М. Вопросы структурно-семантической дивергенции в лексике. Нежин, 2009. С. 45.

К обсуждению вопроса об омонимии (обзор статей, поступивших в редакцию) // Вопросы языкознания.

1959. № 2. С. 46.

Арсеньева М. Г., Строева Т. В., Хазанович А. П. Многозначность и омонимия. Л., 1966. С. 129.

Касарес Х. Введение в современную лексикографию. М., 1958. С. 46.

В то же время, игнорирование этимологических данных при составлении лексикологическом изучении омонимов этими данными стоит пренебрегать. В этом случае факты исторической лексикологии не только могут, но и должны использоваться. Аналогичного мнения придерживалась Н. Ю. Шведова, писавшая:

«Не подкреплённое данными исторического изучения, всякое исследование вопросов омонимии… неизбежно сведётся к регистрации фактов, а попытки их объяснения будут основываться лишь на догадках и предположениях» 167.

исследователей последних лет (В. А. Плунгян, Е. В. Урысон, Т. М. Николаева, Е. Э. Бабаева, О. Н. Трубачев и др.), основный посыл которых сводится к тому, что при изучении лексический семантики не только возможен, но и необходим синхронно-диахронного теоретического подхода писал и А. И. Смирницкий 169.

3.3.2. Различия в словоизменительных парадигмах. Обзор имеющихся в науке взглядов на разграничение омонимов и многозначных слов продолжим рассмотрением критериев, которые апеллируют к тем или иным формальным признакам, присущим омонимам и полисемантам, и первый из них — неидентичность словоизменительных парадигм, которую ряд учёных считает достаточным для констатации омонимии основанием, независимо от наличия семантического различия.