«КОСТЮМ ИРАНОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ ДРЕВНОСТИ И МЕТОДЫ ЕГО ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ ...»

0-735524

На правах рукописи

Яценко Сергей Александрович

КОСТЮМ ИРАНОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ ДРЕВНОСТИ

И МЕТОДЫ ЕГО ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

Автореферат

диссерташш на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Москва, 2002

Работа выполнена на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук А.Ю. Алексеев доктор исторических наук, профессор, академик АН Республики Таджикистан Б.А. Литвинский доктор исторических наук, профессор А.П. Медведев

Ведущая организация: Государственный музей Востока

Защита состоится 16 декабря 2002 г. в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д.212.198. при Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125267, Москва, Миусская пл., 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета Автореферат разослан 2002 г.

_11 ноября

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат культурологии О.Б. Христофорова 0- 1. Постановка проблемы. Актуальность темы исследования.

Костюм доиндустриальных обществ является одним из важнейших элементов человеческой культуры, объединяя в себе функции социальные (половозрастной, сословный, профессиональный, этнический и конфессиональный определитель; показатель личных заслуг; хранитель серии наиболее ценных вещей хозяина), биологические (защита от погодных условий и сексуальных домогательств), сакральные (магическая защита хозяина, обеспечение плодородия, модель мироздания), эстетические (воплощение эстетического идеала этноса и личных вкусов заказчика и/или мастера; одна из основных сфер приложения труда ювелиров, высококвалифицированных ткачей и вышивальщиц) и ролевые (характеризующие статус носителя в различных ситуациях).

Одежда - одно из важных отличий человека от представителей животного мира. Распространенное отнесение костюма прежде всего к сфере т.н. материальной культуры (во многом заданное в восточноевропейских странах идеологическими установками марксизма) весьма условно: хорошо известно, что на значительной части территории нашей планеты, в регионах с теплым климатом, никакой объективной необходимости в ношении одежды не было и нет, и там костюм изначально выполнял исключительно знаковые и сакральные функции. Костюм является одним из наиболее ярких проявлений культуры, сочетающим в себе технологическую сторону и высокое искусство. Издревле у многих этносов именно костюм считался одновременно самым красивым и удобным элементом бытового окружения; ради соответствия определенным, связанным с ним стандартам люди готовы были идти на разнообразные жертвы и даже терпеть возникающие из-за этого недуги. Слова Квинтилиана «одежда делает человека» справедливы в любые времена и в любом регионе мира. Каждому неоднократно приходится убеждаться на собственном опыте, к чему приводят «на людях» подчас даже незначительные отступления от принятых в данном обществе требований к оформлению одежды или прически, неожиданные поломки отдельных ее деталей и т.п.

Кроме прочего, костюм дает в руки ученых ценнейшие (часто - незаменимые) сведения об этногенезе, культурных связях и эстетических идеалах отдельных народов, являясь важным историко-культурным источником. Предметы одежды служили дипломатическими дарами и объектами торговли, они перемещались вместе с пленниками и выданными замуж женщинами.

Детали костюма великих империй и представителей малых, но активных «торговых» народов (греки, согдийцы) служили объекгом подражания для соседей. Изучение истории древнего костюма (которым занимается формирующаяся ныне дисциплина - палеокостюмология) - источник полезных сведений и вдохновения для современных кутюрье, театральных и кинохудожников, ювелиров, искусствоведов, экспертов по антиквариату и др., оно вызывает большой интерес и у широкой публики.

Ярким явлением в мировой культуре является серия этнических костюмных комплексов различных ираноязычных (в краткой форме - иранских) народов поздней древности и раннего средневековья. В это время они составляли одну из крупнейших языковых и культурных групп человечества из многих десятков этносов, занимавшую до 1/4 территории Евразии - от Монголии и Саяно-Алтая на востоке до Венгрии и Ирана на западе, границ Индии - на юге. В древности костюм иранцев по праву считался одним из самых роскошных, отличаясь сложными формами и обильным, разнообразным декором из золотых аппликаций, парчи, вышивки жемчугом и цветным бисером, драгоценных ярких тканей, головными уборами со скулыпурками животных. Он часто являлся объектом плохо скрываемой зависти и подражаний ближних и дальних народов Запада и Востока. Изначально (в эпоху бронзы) искусство ираноязычных этносов, за исключением орнамента, было почти аниконическим, в частности - лишенным антропоморфных изображений. Однако со времени наступления железного века в иранском мире было создано огромное количество высокохудожественных реалистических изображений персонажей в костюме на различных изделиях; немало изображений оставлено и носителями других культур, в том числе - выполнявших соответствующие заказы. Все это объективно создает большие возможности для реконструкции, компаративного анализа и диахронных исследований в области костюмологии. Многие иранские народы были создателями огромных многонациональных империй, проживали в зонах частых миграций или контролировали важнейшие международные торговые трассы. Это делает их костюм ценным источником для решения проблем, связанным с механизмами костюмных контактов в традиционных обществах.

Ведущая страна этого этнокультурного мира - Иран - веками претендовала на мировое господство, а ее придворные ритуалы и символика вызывали постоянные заимствования у соседей. Столь же активной была экспансия в Восточной Европе и вне ее кочевников европейских степей - скифов, а затем сарматов и аланов, яркий и оригинальный костюм которых повлиял вплоть до этнографической современности на многие народы Северного Кавказа и Восточной Европы1. Воздействие прежних ираноязычных обитателей Западного Туркестана (Средней Азии и Казахстана) - согдийцев, бактрийцев/тохаристанцев и др. и сегодня прослеживается в облике традиционного костюма его современного тюркского населения2.

2. Степень изученности темы.

На сегодняшний день доля публикаций, связанных с костюмом древних и раннесредневековых народов Евразии вполне сопоставима с публикациями по другим сферам культуры названных обществ. Однако при этом подавляющее большинство из них относится к мелким костюмным аксессуарам. Иначе обстоит дело с изучением собственно одежды: количество публикаций по ней весьма невелико. Можно назвать две основных причины этого. Во-первых, во многом дело в плохой сохранности всех типов дошедших до нас материалов относящихся к костюму: они фрагментарны, часто трудно интерпретируемы (причем корректная трактовка их требует длительных практических навыков и большой осторожности, знаний в нескольких смежных дисциплинах). Все это делает палеокостюмологию одной из наиболее трудоемких гуманитарных дисциплин. Во-вторых, материал собственно одежды (в том числе ее декор) часто внешне менее эффектен, чем хорошо сохраняющиеся аксессуары из драгоценных металлов со вставками драгоценных камней и т.п. Соответственно внимание к ювелирным вещам - костюмным аксессуарам издавна считается более престижным, чем интерес «к тряпкам». Кроме того, в бывшей Российской империи и СССР, в соответствии с представлениями прежнего церковного, а затем - партийного руководства, глубокий интерес к истории мирового костюма, к костюмной роскоши зарубежных феодалов и буржуазии и вообще - к «тряпкам» способствовал бы развитию «мещанских настроений» и/или отвлекал от коммунистического строительства (исключением было «полезное» для проведения национальной политики изучение этнографического костюма, в котором российские и затем советские авторы достигли значительных успехов). В результате у российских интеллектуалов приходится констатировать, по сравнению с западноевропейскими странами, определенный недостаток понимания подлинной ценности костюма как культурного явления и исторического источника. В самом деле, в вузах СССР учебная дисциплина «История костюма» почти не читалась; специальные костюмологические журналы в СНГ отсутствуют и сегодня (а соответствующие западные издания не представлены в библиотеках); труды ведущих зарубежных костюмологов-теоретиков никогда не переводились на русский язык.

В целом, даже костюм многих ведущих, обильно обеспеченных источниками древних этносов еще практически не изучен. Впрочем, подобная ситуация характерна и для других наибоБубенок О Б. Ясы и бродники в степях Восточной Европы (VI-начало ХШ вв.). Киев, 1997. С. 145-150, 155,169Сухарева О.А. Древние черты в формах головных уборов Средней Азии // Тр.Института этнографии АН СССР. Т. XXI. - М, 1954. С. 313, 331; Сухарева О.А. Вопросы изучения костюма народов Средней Азии // Костюм народов Средней Азия. - М-, 1979. С. 7-9; Лобачева Н.П. Среднеазиатский костюм ранкесредневековои эпохи (по данным стенных росписей) // Костюм народов Средней Азии. - М., 1979; Лобачева Н.П. О некоторых чертах региональной общности в традиционном костюме народов Средней Азии и Казахстана // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М, 1989. С. 13-15.

лее известных народов древности. Так, до сих пор нет крупных специальных исследований по костюму древнего Египта, этносов Месопотамии, а костюм сотен народов древней Индии почти всегда рассматривается суммарно. Исключением являются костюмные комплексы «трех счастливцев» - древних этнических китайцев, греков и римлян, по каждому из которых имеется серия монографий и иных крупных публикаций (основанных, главным образом, на изобразительных материалах).

В плане классификации и описания элементов одежды наибольшего внимания заслуживает советская этнографическая школа, которая, начиная с Б.А. Куфтина, уделяла подобным вопросам очень много внимания и (что немаловажно) добилась добровольного консенсуса среди большой группы исследователей. Особенность ее подхода - акцент на крепление одежды на тех или иных частях тела (и соответственно - деление ее на плечевую и поясную); учитываются также особенности кроя и перечень основных предметов и микродеталей одежды1. Классификации предметов одежды разрабатывались в СССР в рамках плановых обобщений материалов по крупным регионам страны в процессе создания региональных этнографических атласов.

Наиболее распространенные на Западе классификации одежды основаны на 5-членном ее делении и также учитывают, прежде всего, размещение одежды на теле. Многие из существующих в литературе (особенно в западной) классификаций одежды неприемлемы для автора в одних случаях из-за того, что в них последовательно не выдержан провозглашенный основной классификационный принцип (т.е. нарушена логика их построения). В других (предназначенных для характеристики одежды по памятникам изобразительного искусства) за основу часто взяты явно второстепенные признаки: форма складок, образуемых шароварами или рукавами кафтанов и т.п. Большое значение имеют и разработки по описанию, классификации и реконструкции древней2 обуви и такого специфического элемента костюма как прическа3.

Костюм наиболее крупных ираноязычных народов до сих пор изучен весьма слабо и при этом - крайне неравномерно. Внимание ученых сконцентрировано на немногих древних этносах (тех, от которых дошло на сегодняшний день наибольшее число эффектных золотых аксессуаров костюма из погребений знати или детализированных антропоморфных изображений).

Это скифы Южнорусских степей (по костюму которых имеется почти 40 только специальных публикаций), тохаристанцы среднего течения Амударьи, персы времен Ахеменидов и парфяне Ирана. Остальные народы (по которым наука накопила подчас не меньше фактического материала, как пазырыкцы Алтая, сарматы или согдийцы, персы времен Сасанидов) исследованы в этом плане пока весьма поверхностно. Некоторые результаты изучения нашей темы были подведены к 1992 гг. в серии статей к разделу «CLOTHING» I - К (древность и средневековье) для тома V «Encyclopaedia Iranica", изданного Центром иранских исследований Колумбийского ' Куфтин Б.А. Материальная культура русской Мещеры. - Ч. 1. - М., 1926; Гаген-Торн Н.И. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу). - Чебоксары, I960; Крестьянская одежда населения Европейской России (ХГХ - начало XX в.). - М., 1961; Махова Е.И., Русяйкина С П. Программа сбора материала для атласа по народной одежде // Материмы к историко-этнографическому атласу Средней Азии и Казахстан». - М., Л., 1961; Прыткова Н.Ф. Верхняя одежда//Историко-этнографический атлас Сибири. - М., Л., 1961;ПрытковаН.Ф. Программа по изучению одежды народов Сибири // Одежда народов Сибири. - Л., 1970; Лебедева НИ., Маслова Г.С.,Русская крестьянская одежда ХГХ - начала XX вв. // Русские. Историко-этнографический атлас. - М, 1967; Ушаков Н.В.

Указатель типов одежды неродов Восточной Европы (проект) // Сб. Музея антропологии и этнографии. - Т.

XXXVIII. - Л, 1982.

См., прежде всего, статьи Е.И. Остевой в Археол. сборнике Гос. Эрмитажа, Л.: Ранние находки кожаной обуви на территории Западной Европы (опыт методической разработки) (Вып. 13,1971); К методике изучения древней кожаной обуви (Вып. 15,1973); О семантике ритуального башмака (Вып. 19,1978); Систематизация древней кожаной обуви (Вып. 21, 1980). См. также: Sulser W.A. A Brief History of the Shoe. - Schonenword, 1958; Василевич Г.М.

Типы обуви у народов Сибири // Сб. Музея антропологии и этнографии. - Т. XXI. - Л., 1963; Volbach W.F II tessuto dell arte arnica. - Milano, 1966; Wilson E. A history of shoe fashions: a study of shoe design in relation to costume. London, 1969.

Lindvall-Notdin Ch. Perukmakeri in Kulturen. - Lund, 1972; Courtais С Woman' Headdress and Hairstyles. - London 1973; СыромятниховаИ.С. История прически. - M., 1983.

университета (Costa Mesa, 1992, pp. 719-784). Большое значение в плане развития методики имела первая в масштабах Восточной Европы конференция по исследованию «археологического» костюма (Самара, март 2000 г.).

При гигантском объеме имеющегося яркого и важного для истории культуры материала, на сегодняшний день во всем мире защищено только 4 диссертации по костюму отдельных древних ираноязычных этносов, причем в России - лишь одна из них (посвященная ираноязычному населению частично). По российской классификации все 4 названных диссертации кандидатского» ранга. Это исследования B.C. Картис «Парфянский костюм: его происхождение и классификация»1, Г.М.Майтдиновой "Костюм раннесредневекового Тохаристана (по памятникам искусства и археологии)" (Ташкент, 1991), Л.С.Клочко "Скифский женский костюм" (Киев, 1992) и З.В.Доде "Средневековый костюм народов Центрального Предкавказья как источник по истории региона в VII-XIV вв.н.э.» (М., 1993). При этом всесторонне костюмный комплекс именно одного определенного этноса был изучен лишь в работе М.Г. Майтдиновой.

Две из названных диссертаций вскоре были удачно опубликованы в виде отдельных монографий; в них большое внимание уделено графическим реконструкциям по материалам отдельных погребений. Около 40 лет назад в Иране бьша издана на фарси малоизвестная книга Дж.Зиапура по одежде трех династий доисламского Ирана2. Следует отметить также диссертации последних лет, в которых анализ «археологического» костюма иранских народов занимает немалое место: докторская диссертация Н.В. Полосьмак по пазырыкской культуре (Новосибирск, 1997), кандидатские диссертации О.В. Бобровской (Киев, 2000) по ожерелью и подвескам черняховской культуры и О.В. Орфинской (Москва, 2001) по раннесредневековым аланским тканям Карачево-Черкессии. Значительная часть из 90 публикаций диссертанта с 1983 г. также затрагивает костюмную проблематику различных этносов прямо или косвенно.

Большинство материалов по древнему костюму ираноязычных народов представляет собой краткие замечания и отдельные наблюдения, разбросанные в очень большом количестве публикаций; во многих случаях они лишены сколько-нибудь детальной аргументации. Число их в целом столь велико, что возникает необходимость давать небольшой историографический очерк в начале каждого параграфа глав 1-3.

3. Предмет, цели и задачи исследования.

Предметом исследования в данной диссертации является костюм доиндустриальных обществ. Объект исследования - костюм ираноязычных (в сокращенном варианте - иранских) народов древней Евразии. Целью диссертации является комплексное изучение одежды наиболее полно документированных в данном аспекте ираноязычных этносов.

Основные задачи

данной работы заключаются в следующем. 1) Реконструкция облика этнических комплексов одежды крупнейших древних этносов, относящихся к названной языковой группе. 2) Выявление этнической специфики одежды изучаемых народов. 3) Определение декоративных принципов и эстетического идеала конкретных этносов, отраженных в костюме. 4) Компаративный анализ костюма отдельных синхронных народов по каждой из основных исторических эпох истории доисламского иранского мира. 5) Компаративный анализ костюма отдельных этносов в различные периоды с целью уточнения характера эволюции и преемственности в них. 6) Ретроспективное выявление облика исходного костюма древнейших иранцев и «костюмных» следов проникновения иранцев на запад Ирана. 7) Анализ изображений предполагаемых представителей конкретных иранских этносов в искусстве других народов (степень достоверности передачи костюмного материала и его репрезентативность для данного этноса; уточнение специфического образа «Иного»). 8) Выяснение типов костюмных контактов Curtis VS. The Parthian Costume: Origin and Distribution. Unpublished PhD. dissertation. London: Institute of Archaeology, University of London, 1988.

Майтдинова Г М. Костюм раннесредневекового Тохаристана: история и связи. -Душанбе, 1992; Доде 3 В. Средневековый костюм народов Северного Кавказа. Очерк историк - М, 2001; Зиапур Дж. Пуршак-э бустани-йе ираниан аз кохантерин заманта лайан-э шахишахи-йе сасаниан - Тегеран, 1965.

древних ираноязычных народов и их различной значимости. 9) Анализ сводки данных по наименее изученным знаковым функциям костюма (возрастной показатель, показатель социальной стратификации; модель мироздания и символ священного животного; обряды с костюмом) с целью выявления специфики иранского мира и отдельных его народов.

4. Хронологические и тематические рамки.

Нижняя хронологическая граница исследования определяется появлением ираноязычных народов на мировой исторической сцене (письменные свидетельства) и особенно - появлением значительной серии антропоморфных изображений, относящихся к конкретному этносу. Эта граница проходит примерно в VII/V1 вв. до н.э. Верхняя хронологическая граница исследования в целом совпадает с исламизацией Ирана, Западного Туркестана и частично - Кавказа в середине VII - 1-й половине VIII вв. н.э. (т.е. в целом - VII/VIII вв.) Арабским халифатом, которая (наряду с шедшей активно со 2-й половины VI в. тюркизацией), быстро привела к заметным переменам в костюме. При таком подходе вне рамок данной работы остается лишь один этнос с обильно документированным (и относительно хорошо изученным) костюмом - средневековые аланы.

Костюм ираноязычных этносов рассматривается в диссертации по трем основным историческим периодам, начинающихся с эпохи раннего железа: 1) скифо-ахеменидское время; 2) хунно-сарматское время; 3) сасанидское время и раннее средневековье. Однако трудность заключается в том, что из-за огромных размеров иранского этнокультурного мира и разнообразия происходивших в разных его частях процессов единые, хронологически узкие границы каждого из периодов для всего иранского мира установить весьма сложно, а иногда и просто невозможно: на периферии многие культурные процессы «задерживались» подчас на 1-2 столетия.

Поэтому первый период - скифо-ахеменидское время (отраженное в главе 1) - имеет хронологические границы в целом - с VII/VI вв. до н.э. по 330 г. до н.э. для Ирана и юга Западного Туркестана (гибель державы Ахеменидов), по 300 г. до н.э. - для европейских степей (гибель Великой Скифии) и гораздо позже - по рубеж Ш-П вв. до н.э. - для кочевников Южной Сибири (военная экспансия державы Хунну) и даже до середины П в. до н.э. для части Западного Туркестана - Хорезма, бассейна Сырдарьи и Семиречья (до начала военной экспансии новых восточных пришельцев), т.е. в целом - IV/III вв.до н.э. Верхние хронологические рамки второго периода - хунно-сарматского времени (глава 2) установить несколько проще, т.к. границы иранского мира к тому времени стали сокращаться. Для Ирана ее граница - 224 г. н.э. - приход к власти династии Сасанидов, для Западного Туркестана - в течение Ш в. н.э. (начало распада крупнейших государств региона), для европейской Сарматии - много позже - 372-375 гг. н.э.

(вторжение с востока гуннов), т.е. в целом - III/IVвв. н.э. Третий хронологический период - сасанидское время и раннее средневековье (глава 3) во многом связан с экспансией и культурным доминированием в сокращающемся иранском мире персидской державы Сасанидов, с внешней агрессией могущественных неиранских племенных группировок и государств (гуннов, тюрок, арабов, китайцев). О его верхней хронологической границе говорилось выше.

Под «древностью» в названии диссертации применительно к ираноязычным этносам подразумевается условно весь доисламский «исторический» (т.е. обеспеченный письменными источниками и антропоморфными изображениями) период их истории.

Тематические рамки исследования. Исследуется материал по 13 наиболее полно документированным этносам и группам близкородственных этносов трех названных выше основных периодов: 1) персы эпохи Ахеменидов; 2) ранние скифы; 3) скифы «классического» периода; 4) пазырыкцы Алтая; 5) хорезмийцы (трех периодов); 6) парны-парфяне Ирана; 7) сарматы и ранние аланы; 8) юэчжи / кушаны Бактрии; 9) согдийцы (второго и третьего периодов); 10) индо-скифы Гандхары; 11) персы эпохи Сасанидов; 12) хотанцы Южного Синьцзяна (второго и третьего периодов); 13) тохаристанцы (с включением иноэтничных компонентов). Огромный объем фактического материала по древнему костюму ираноязычных народов (в значительной степени необработанного) а также методологические установки диссертанта потребовали существенных ограничений в тематике работы. Исследуются, прежде всего, предметы собственно одежды. Другое тематическое ограничение диктуется характером наличных источников. Как правило, при изучении одежды ключевым элементом классификаций и анализа является крой.

Однако в наших материалах он обычно вообще не отражен или документирован крайне фрагментарно (детали изображений) или предположительно (ряды декора из бляшек или бус).

Впрочем, силуэт и система декора даже более информативны в плане отражения этнической специфики и межэтнических контактов, всех основных функций одежды в данных обществах.

Вне поля зрения при этом остаются: мелкие аксессуары костюма, их конструкция, типология и технология производства; специфический воинский костюм; особые короны правителей, специфичные по облику (как правило, эти предметы костюма весьма детально исследованы на сегодняшний день нумизматами и отчасти искусствоведами); собственно материаловедение технологический анализ остатков тканей, кожи и т.п.; предполагаемая семантика сюжетов культовых изображений (за редкими, мало изученными исключениями, рассмотренными в главе 4.3; эта очень сложная и спорная, но эффектная тема весьма популярна сегодня в литературе;

однако многие выводы авторов на сегодняшний день в принципе не проверяемы, слабо аргументированы и спорны). Вместе с тем, опыт показывает, что наряду с крупными предметами укрывающей тело собственно одежды, большое значение для выяснения этнокультурной специфики имеют прическа и иногда - косметика и татуировка. Поэтому они включены в соответствующие «этнические» параграфы. Это же относится к такому самому крупному костюмному аксессуару, как пояс (занимающему по ряду параметров и в некоторых ситуациях пограничное положение между собственно аксессуарами и предметами одежды).

Источники по нашей теме весьма разнообразны и при этом сложны для изучения (в силу их фрагментарности, неоднозначности, а также неточной или неудачной передачи при современной фиксации археологами, чертежниками, художниками и фотографами). Поэтому почти все их виды нуждаются в частичной реконструкции и корректировке. Источники включают, прежде всего: 1) остатки предметов костюма из древних погребений или (много реже) поселений; 2) его изображения на каменных статуях, надгробных и триумфальных рельефах, терракотах, настенных росписях, парадных металлических изделиях (торевтика), монетах и геммах и т.п.; 3) письменные источники (труды древних авторов и эпиграфику). 4) большое значение имеют сопоставления с этнографическим костюмом современных народов иранской группы, сохранившим в ряде случаев чрезвычайно архаичные элементы; прежде всего, это те из них, которые оказались в своеобразных природных изолятах - горных районах (памирцы, осетины, горные таджики, курды, пуштуны) или пустынях (белуджи). 5) Ценные материалы по костюму раннесредневекового времени содержатся в крупных эпических сказаниях персов («Шах-наме»

Абдула Касима Фирдоуси) и потомков аланов - осетин. Кроме того, в ряде случаев утомить функции и давность бытования тех или иных предметов одежды помогают лингвистические изыскания1. Большинство анализируемых фактов выявлено в контексте археологических памятников и в той или иной мере они являются источниками археологическими. Между тем, как известно, последние не содержат непосредственно историко-культурной информации: для ее получения требуется предварительный «перевод» со специфического «языка вещей» мертвой культуры.

У различных изучаемых этносов, как правило, резко преобладает те или иные виды источников (например, для раннего Хотана и кушанского Согда это терракоты, для «пазырыкцев»

Горного Алтая - находки подлинных предметов костюма в «вечной мерзлоте», у скифов и сармато-аланов - золотые и бусинные обшивки одежд и их изображения на предметах торевтики).

Письменными источниками много лучше других обеспечен костюм персов при династии АхеАбаев В.И, Осетинский язык н фольклор. - Т. 1. - М., Л., 1949. С. 53; Widengren О. Some remarks on riding costumes and articles of dress among Iranian peoples in Antiquity // Studia Ethnographica Upsalitnsia. - Vol. XI. - 1956; Bailey H.W. The Culture of the Sakas in Ancient Iranian Khotan. - Delmar, 1982.

менидов. Столь разноплановый характер источников по отдельным этносам создает известные сложности при их сопоставлении. Исследование материалов того или иного этноса (занимающее отдельные параграфы глав 1-3) весьма разнилось по трудоемкости (в зависимости от количества и разнообразия источников, их доступности и степени обобщения предшественниками).

Источниковая база по данной теме в последние десятилетия резко возросла за счет исследования большого количества древних погребений в различных районах иранского мира (остающихся в основном не опубликованными) или их ограбления (наиболее ценные находки оказались на крупных международных аукционах). Среди впервые привлекаемых и неопубликованных пока источников преобладают материалы из могильников восточноевропейских степей сарматского времени; их сбор и анализ были наиболее трудоемкими. Некоторые изображения неоднократно публиковались, но с разными по точности и качеству прорисовками и фото и т.п.;

они в ряде случаев дополнительно изучались и зарисовывались в музейных фондах.

Письменные источники по нашей теме представлены, главным образом, разнообразными сочинениями греко-римских и отчасти византийских авторов, а также китайскими хрониками и записками знаменитых паломников (Фасянь, Сюаньцзан), в гораздо меньшей степени - сохранившимися персидскими религиозными текстами и ранними сочинениями мусульманских авторов, касающимися последних этапов истории сасанидского Ирана, истории завоевания Согда и прошлого Хорезма. Большой и трудновосполнимой потерей является гибель после мусульманского завоевания подавляющего большинства сочинений иранского мира.

6. Методология и методика исследования.

В подходе к изучению костюма традиционных обществ диссертанту наиболее импонируют позиции датского исследователя Р.Броби-Йохансена, связанные с анализом силуэта мужского и женского костюма и причесок и их соотношением с идеальными пропорциями тела у разных этносов и в разные эпохи. Этот ученый также, составляя сравнительные таблицы изменения отдельных элементов костюма Западной Европы на протяжении нескольких столетий смог продемонстрировать периодичность подсознательного возвращения мастеров к старым, ранее найденным формам. Его работы внушают оптимизм по поводу скорого оформления костюмологии в качестве самостоятельной науки, основанной на выявленных закономерностях и обладающей другими необходимыми атрибутами. Определенное влияние оказали на автора подходы В.Картис, в частности - попытка выделения ею личных костюмных новшеств отдельными правителями на примере царей парфянского Ирана. Важной основой диссертации стали разработки российских специалистов по этнографическому костюму2.

Современное состояние формирующейся дисциплины - палеокостюмологии заключается, прежде всего, в отсутствии детально разработанных методологии и конкретных методик.

Каждый исследователь сегодня фактически постепенно формулирует их сам на основе личного опыта, частично присоединяясь к позиции кого-либо из знакомых ему коллег. При этом каждому ученому в этой области приходится одновременно собирать неопубликованные архивные материалы, обрабатывать их на разных уровнях, решать методические и даже методологические проблемы. Сегодня не обоснована детально методика реконструкций по материалам погребений и памятникам изобразительного искусства. Материал того или иного древнего этноса часто рассматривается изолированно от соседей и обычно не во всей выявленной на сегодняшний день совокупности, а по единичным ярким находкам. Не всегда учитываются достижения Broby-Johansen R. Body and Clothes. - London, Гаген-Торн Н.И. К методике изучения одежды в этнографии СССР // Советская этнография. - №№ 3-4; Богатырев П.Г. Функции национального костюма в Моравской Словакии // Вопросы теории народного искусства. - М, 1971;

Сычев В.Л. Из истории плечевой одежды народов Центральной и Восточной Азии (К проблеме классификации)// Советская этнография. -1977. - № 3; Маслова Г.С. Орнамент русской народной вышивки как историкоэтнографический источник. - М., 1978; Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах ХIХ - начала XX в. - М., 1984; Лобачева Н.Л. Среднеазиатский костюм...; Лобачева Н.П. О некоторых чертах... и др.

смежных дисциплин. В этих условиях соответствующие позиции диссертанту в значительной степени приходилось формулировать последнюю четверть века самостоятельно.

Изучаемая тема находится, как уже отмечалось, на стыке нескольких дисциплин - археологии, этнографии и искусствознания, понятийный аппарат и исследовательские методы которых весьма различны. Вместе с тем, цель данного исследования не совпадает с наиболее распространенными целями изучения костюма как археологов (анализ сохраняющихся чаще всего неорганических костюмных аксессуаров, их типология, хронология и т.д.), так и этнографов (традиционно акцентирующих внимание на поиске отдельных прототипов современных пережиточных форм) и искусствоведов (характер стилизации одежды, манера ее подачи художником, скульптором и т.д.). Для решения поставленной сложной и очень трудоемкой проблемы необходим комплексный подход, в столь полном и разностороннем виде предложенный впервые. Для него характерно: 1) использование всех видов источников (археологические остатки, изобразительные материалы, письменные сведения и др.) при максимально возможном охвате наличных фактов по каждому изучаемому этносу (в случаях, если это сегодня технически невыполнимо из-за распыленности находок в частных коллекциях и т.п., изучается статистически представительная выборка). 2) Отбор изобразительных материалов и остатков костюмного декора из погребений в соответствии со сформулированными во Введении критериями. 3) Анализ материала не по региональному, а по этническому принципу. 4) Рассмотрение всех основных предметов костюма этноса как единого костюмного комплекса (отражающего специфику этноса, его эстетический идеал и религиозные воззрения, социальную структуру и др.). 5) Описание костюма каждого конкретного этноса в главах 1-3 дано по единой программе, которая предлагается впервые: а) историография; б) характеристика источников; в) необходимые замечания историко-культурного характера в связи с изучением данного этноса; г) материал одежды; д) реконструкция облика основных элементов костюма (в последовательности: плечевая одежда, поясная одежда, пояса, головные уборы, обувь, прическа, косметика и татуировка); е) общая характеристика костюмного комплекса (крой - манера ношения - силуэт - система декора эстетический идеал этноса, выраженный в костюме и в облике мужчин и женщин в целом); ж) костюм этноса в искусстве иноэтничных соседей. 6) Рассмотрение этнических комплексов на фоне как синхронных соседних, так и более ранних и более поздних, вплоть до этнографической современности (в противном случае корректность большинства выводов гарантировать трудно). 7) анализ эволюции костюма отдельных этносов под влиянием различных факторов (миграции, смена династии, внешнеполитическое влияние, функционирование торговых путей и др.). Иными словами, костюм крупнейших ираноязычных народов впервые рассматривается в его исходном единстве, последующей эволюции и взаимосвязи и в локальной специфике.

В целом в диссертации используются историко-типологический, структурнофункциональный и компаративный методы исследования. Систематизированное аналитическое описание костюма отдельных этносов по трем эпохам, данное в главах 1-3, отнюдь не является компилятивным по характеру. В нем привлечено много новых фактов, ранее известные часто трактуются по-новому; материал систематизирован по новым оригинальным принципам;

в ходе его рассматриваются многие спорные вопросы, а такие разделы, как анализ образа «Иного» в изображениях чужеземных мастеров, характеристика декоративных принципов и эстетического идеала конкретных этносов приводятся впервые. Без этого описания невозможно реконструировать облик конкретных этнических костюмных комплексов и решить другие задачи, поставленные в диссертации.

Собственная разработка общих вопросов классификации одежды не входила в задачи данной работы и в целом не входит в круг интересов автора. Вместе с тем, в условиях разнообразия современных классификаций костюма и наличия у каждой из них определенных недостатков используемая автором система описания одежды не могла не быть комбинацией нескольких из них. Кроме того, в ходе анализа, материала конкретных этносов предложены собственные версии классификации головных уборов и плечевой одежды. В рамках данного исследования не слишком актуальны я «не работают» эффективно классификации, основанные на различиях в хозяйственных укладах занятиях в рамках одного этноса (разделение костюма на городской, сельский и бедуинский на Ближнем Востоке: оно практически лишено смысла из-за крайне слабой репрезентации негородской одежды в наших источниках по оседлым этносам).

Согласно В.Брюкнеру, существует четыре основных направления интерпретации костюма: 1) «этнические» концепции, подчеркивающие связь определенных костюмных форм с конкретными этносами или языковыми группами; 2) диффузионистские теории, утверждающие, что все позднее разнообразие форм произошло от нескольких «базовых» типов; 3) концепции «развития» (делающие акцент на местном развитии костюмных форм); 4) «теории социальной функцию) (использующие семиотический подход). В своей работе диссертант пытался соединить рациональные стороны этих четырех тенденций в трактовке материала1.

Сегодня большинство этнографов - исследователей истории костюма нового времени определенного крупного региона, склонно подчеркивать, что «покрой одежды и другие ее черты во многом формируются не в рамках народа, а в пределах региона»2. Однако не следует спешить априорно переносить подобные выводы на более ранние (и почти не изученные) эпохи.

Проблема заключается в том, что в науке последние почти 200 лет преобладают региональные исследования костюма одного определенного и сравнительно короткого хронологического пласта — этнографической современности, т.е. периода, когда резко интенсифицировались торговые связи и иные межэтнические контакты, торговля тканями и готовой одеждой и т.п. Автор решил строить главы диссертации несколько необычно: в них костюм рассмотрен не по отдельным регионам иранского мира, а по основным историческим эпохам. Это создает уникальную возможность на большом объеме материала проследить как этническую специфику для более ранних периодов (когда иранский мир был гораздо более могущественным и обширным, когда преобладающее влияние исходило, видимо, из культурно родственного Ирана, а торговые и культурные связи гораздо менее интенсивными), так и механизмы межэтнических костюмных контактов. Иными словами, в диссертации делается акцент на этнических характеристиках. В связи со сказанным в методическом плане интересны работы по выделению одежды этнических персов в парадном костюме Ахеменидской державы и костюмного комплекса собственно парнов-парфян в рамках державы Аршакидов3.

Еще одно важное отличие данной работы заключается в том, что здесь рассматривается по отдельности (и если это возможно - по периодам) и затем сопоставляется костюм только тех ираноязычных народов, которые дают наиболее обильную и разнообразную информацию по костюму. Этот выбор не случаен. Дело в том, что костюм (и его основная часть - одежда) явление массовое, и по-настоящему продуктивно и корректно он может изучаться именно массово, при наличии сравнительно обширных костюмных серий. До сих пор в литературе многие очень серьезные выводы по одежде древнего этноса и даже региона в условиях дефицита фактов строятся на единичных (или на «серии» всего из 2-3) изображениях или сохранившихся подлинных предметах костюма. Подобный подход весьма рискован: в этом случае легко можно ошибиться, принимая случайные черты за характерные (например, элементы костюма, специфичные для высшей аристократии, за свойственные всему этносу), а изображения иноземцев и чужеземных богов - за образы «местных жителей». Поэтому в данной работе единичные факты по костюму фрагментарно документированных этносов привлекаются лишь как вспомогательный материал, в качестве аналогий, и серьезные выводы на них не строятся.

Bruckner W. Kleidungsforschung aus Sicht der Volkskunde // Mode. Trache. Regionale Idencitat. - Cloppenburg, 1985. S. 15-17.

Лобачева Н.П. О некоторых чертах... - С. 35.

Горелик MB. К этнической идентификации персонажей, изображенных на предметах Амударьинского клада // Художественные памятники и проблемы культуры Востока. - Л., 1985; Пилипко В.Н. О костюме парфян и парнов // Древние цивилизации Евразии. История и культура. Материалы международной научной конференции, посвященной 75-летию Б.А. Литвинского. - М., 2001.

Изучение материала в диссертации по языково-этническому принципу создает некоторые теоретические и практические сложности. Во-первых, границы ираноязычного мира в те или иные периоды древности определены на периферии (для бесписьменных народов, которые в ранние периоды составляли большинство) весьма приблизительно (в таких случаях иранскую принадлежность древних этносов пытаются подтвердить или опровергнуть такими методами, как анализ древних топонимов и имен древнейших мифо-эпических персонажей, общей совокупности выявляемых обрядов и др.). Так, часть исследователей считают проблематичной иранскую принадлежность племен пазырыкской культуры Горного Алтая, а юэчжей / кушан иногда считают частично не ирано- а тохароязычными. Во-вторых, наши источники являются в основном археологическими и изучаются в рамках археологических культур, соотношение которых с конкретными реальными этническими массивами можно предполагать во многих случаях, но далеко не всегда. Поэтому привлекается материал либо тех этносов, границы которых достаточно надежно установлены сопоставлением данных письменных и археологических источников, либо материалы тех археологических культур, которые сегодня принято по многим причинам считать достаточно монолитными в этническом плане.

Ключевые понятия, предлагаемые и используемые в данном тексте - этнический костюмный комплекс (совокупность элементов костюма, документированных для конкретного этноса, с акцентом на его специфические стороны) и типы костюмных контактов этносов. Термин «мода» для практического решения задач, поставленных в диссертации, весьма неудобен в силу своей аморфности и многозначности. Если понимать под модой возможность индивидуального выбора различных новшеств, то ее в доиндустриальных обществах можно успешно применить не столько к собственно одежде, сколько к мелким аксессуарам костюма. Последние отличаются рядом важных характеристик (большая портативность, способствовавшая их перевозке и обмену; большая внешняя эффектность, поскольку они часто делались из драгоценных металлов и камней; большая прочность, т.к. они обычно изготовлялись из неорганических материалов), которые способствовали к тому, что аксессуары использовались, перемешались и заимствовались по иным закономерностям, чем собственно одежда. Именно для них характерен, например, своеобразный «эффект запаздывания» в датировке женских украшений по отношению к мужским в парных захоронениях во многих «варварских» могильниках Центральной Европы римского времени и ряд других особенностей.

В последнее десятилетие, в связи с кризисом полевых археологических исследований в России и СНГ и обострением проблемы моральной ответственности ученого, на первый план выходят именно вопросы максимально точного соблюдения существующих полевых методик и их дальнейшего совершенствования. Сегодня реконструкция одежды по остаткам тканей, кожи и нашивных украшений в древних погребениях и характер их наиболее оптимального описания - темы, методически почти совершенно не разработанные. Обычно авторы не обосновывают детально свои реконструкции и описания, а просто апеллируют к «здравому смыслу». В этом плане диссертация во многом основана на разработанной автором в 1980-1985 гг. на материале различных регионов иранского мира методике фиксации и описания и на методике реконструкции костюма из древних погребений. (В Приложении представлена инструкция по совершенствованию полевой фиксации остатков костюма при археологических раскопках, основанная на личном опыте полевой и архивной работы автора). Используемая методика была первоначально подготовлена на основе анализа бусинно-бляшечных обшивок костюма в погребениях европейских сарматов (1981 г.) и затем существенно доработана в ходе двухлетнего анализа полевых материалов «золотого могильника» Тилля-тепе в на севере Афганистана (1984- гг.) и развита в статье по материалам первой «палеокостюмологической» конференции в Самаре в марте 2000 г.. Авторская методика реконструкций основана как на послойной фиксации украшений и тканей одежд, учете в каждом конкретном случаев характера обрушения свода, разложения гроба и частей трупа, так и на привлечении наиболее детальных изображений персонажей данного этноса, с учетом синхронных родственных этносов и костюма иранских народов в целом вплоть до этнографической современности. Она изложена в параграфах 2-3 главы (сармато-аланы Нижнего Дона и Кубани; юэчжи Северного Афганистана) в виде серии конкретных примеров погребений представителей различных социальных групп.

Одной из основных проблем качественной полевой фиксации является специфика восприятия исследователем разбросанных по погребению остатков расшивок одежд и мелких аксессуаров. Они традиционно видятся многими учеными не как единый, тщательно продуманный ансамбль, все элементы которого были подобраны в соответствии с определенными вкусами и социальными статусом будущего хозяина, а как достаточно хаотический список предметов погребального инвентаря (который археологу необходимо составлять для ежегодного академического отчета). При работе с архивными материалами по раскопкам на прежней территории СССР любой исследователь, занимающийся древним костюмом, сталкивается с последствиями такого восприятия палеокостюмологических материалов и недооценки их значения.

Прежде всего, ежегодная полевая отчетность изобилует неточностями и путаницей. Так, положение одного и того же аксессуара (например, фибулы) на костяке умершего часто оказывается разным на чертеже, фотографии скелета и в текстовом описании; такого рода комплексы не могут привлекаться для корректного анализа костюмных материалов. Особенно часто страдает фиксация предметов, найденных под костяком (т.е. украшавших костюм со спины): убирая кости скелета, раскопщики зачастую не оставляют надежные точки привязки на чертеже.

Многие исследователи тщательно фиксируют лишь то небольшое число украшений, которое сохранилось непосредственно на черепе, но весьма поверхностно - те, которые съехали с него в процессе разложения трупа и оседания перекрытия могилы, оказались внутри него и под ним.

Чертежи сложных бусинных / бляшечных обшивок часто даются в слишком мелком масштабе, не позволяющем разглядеть важные детали (крупный черновой чертеж потом обычно не включается ни в отчет, ни в публикацию). Даже границы орнаментальной зоны из бус или бляшек обычно не совпадают на чертеже я фотографиях. При фиксации нашивных бляшек, как правило, не указывается, какие из них лежат тыльной стороной вверх, редко подробно описываются случаи перекрывания одного ряда другим, не отмечаются факты их починки, среднее расстояние между ними и наличие прорех в сплошном ряду их (что зачастую фиксирует характер износа данного предмета одежды). Весьма распространено мнение, что ограбление погребения (даже частичное) допускает возможность менее тщательной фиксации сохранившихся на месте остатков.

Анализ изобразительных материалов по древнему костюму. Древние изображения в целом являются преобладающим видом источников по данной теме. Подавляющее большинство авторов считает интерпретацию костюма на них делом несложным, т.к. здесь «все очевидно». В действительности же попытки корректного анализа в подобных ситуациях наталкиваются на многообразные и специфические объективные затруднения. Во-первых, наличный состав изображений никогда не отражает сколько-нибудь объективно одежду различных сезонов (в соответствии с господствующим стереотипом художественного восприятия люди и боги изображались именно в одежде теплого сезона, т.е. без зимних шапок, шуб, перчаток и т.п.). Не позволяет он представить также реальный состав комплекта и манеру ношения бытовавшей одежды (многие изображения из-за их ритуального характера представляют мужчин и женщин простоволосыми и/или босыми, чего не было в реальной жизни, ритуально полуобнаженными, носящими плечевую одежду не вполне обычным способом и т.п.). Не дает он и объективных сведений и о половозрастном составе общества (для всех изучаемых этносов, кроме согдийцев I-Ш вв. н.э., резко преобладают мужские изображения; почти совершенно отсутствуют детские образы). Не отражает он сколько-нибудь адекватно и одежду разных социальных групп (почти во всех изучаемых культурах, кроме нескольких самых поздних, подавляющее большинство населения - простолюдины - практически совсем не представлено в изобразительном искусстве). Во-вторых, мастер подчас сознательно допускал сильную стилизацию человеческих фигур, при которой трактовка многих изображенных предметов одежды становится проблематичной. В-третьих, даже на вполне реалистических, детализированных и полностью сохранившихся изображениях позы отдельных персонажей и их соседство с другими (частичное взаимное наложение) серьезно мешают идентификации предметов одежды (так, практически невозможно выяснить важные детали кроя и декора плечевой одежды при изображении фигуры в профиль; у сидящих персонажей в длинных халатах часто не видны ни шаровары, ни обувь и т.п.).

Публикаций, посвященных хотя бы частично методике анализа костюма на различных изображениях, в мировой литературе очень немного. Среди них у российских авторов важны статьи по одежде на персидских рельефах и на средневековых миниатюрах Ближнего Востока и Средней Азии1, по материалам раннесредневековых росписей Согда и Тохаристана и по отражению костюма кочевых семитских народов в древнеегипетском искусстве". В западной литературе интересны методы анализа одежды персов в греческой вазописи и на сасанидских рельефах Таки-Бостана и даков на колонне Траяна в Риме и на памятнике в Адамклисси3.

К сожалению, большинство исследователей, называя аналогии отдельным предметам одежды на изображениях, не приводят каких-либо доказательств близости сравниваемых элементов (кроме отсылки к иллюстративному материалу); на деле эти «аналогии» очень часто оказываются весьма нестрогими. Другой характерный недостаток при описании древнего костюма в изобразительных памятниках - отказ от сколько-нибудь полного (или статистически представительного) анализа костюма изучаемого этноса: авторы ограничиваются произвольным «выхватыванием» отдельных изображений (как правило, с целью подтверждения некой априорной гипотезы и иллюстрирования ее положений). В ходе анализа древних памятников известную опасность представляет искреннее желание ученых извлечь максимум информации из схематичных и даже примитивных по характеру изображений, то есть часто «выжать» из имеющегося материала больше, чем он может дать. Характерная ситуация такого рода - рассмотрение деталей изображений при сильном увеличении, когда каждый может в них увидеть нечто свое, оригинальное; менее распространены попытки дать детальную реконструкцию костюма на основе очень схематичных изображений.

Авторская методика отбора, описания и анализа костюма на изображениях разных типов первоначально была разработана в ходе исследования в 1987-1988 г. стенных росписей буддийских монастырей V-XIV вв. на западе Китая (Синьцзян), дополнена в 1989-1993 гг. при изучении греко-скифской торевтики V-IV вв. до н.э. и в 1994-1995 гг. в процессе изучения стенных росписей VH в. н.э. в Зале послов на городище согдийского Афрасиаба / Самарканда.

Принципиально важен строгий отбор используемых изображений. Даже при обилии для отдельных этносов изображений персонажей с теми или иными элементами одежды и прически, подавляющее большинство из них не может быть использовано для решения задач диссертации: они либо фрагментарны (и, соответственно, те или иные предметы одежды достоверно не реконструируются), либо костюм в соответствии с индивидуальной манерой или господствующим стилем облик одежды, из-за квалификации мастера и иных причин стилизован или передан крайне схематично. В ряде исследуемых культур преобладают схематичные контурные изображения или погрудные (на которых зачастую детализирована лишь прическа). Все сомнительные случаи, когда из-за фрагментарности или стилизации тот или иной элемент одеСм. статьи M.B. Горелика: Ближневосточная миниатюра ХП-ХШ вв. как этнографический источник // Советская этнография. - 1972. -№ 2; Среднеазиатский мужской костюм на миниатюрах XV-XIX вв. // Костюм народов Средней Азии. - М., 1979; К этнической идентификации...; Комплекс скифского мужского костюма и его место в комплексе костюма иранских народов V1-IV вв. до н.э. // Базы данных по истории Европы в средние века. - Вып. 3 М.. 1997.

Лобачева Н.П. Среднеазиатский костюм...; Богословская И.В. Одежда кочевых и мигрирующих народов Ханааана по древнеегипетским изображениям XTV-ХП вв // Вестник древней истории. -1988. - № 1.

Birmer S. Tracht und Bewatffnung des persischen Heeres zer Zeit der Achaimeniden. - Munchen, 1985; Peck EH. The Representation of Costumes in the Reliefs of Taq-i Bustan // Artibus Asiae. - Vol. XXXI. - Ascona,1969; Florescu F.B.

Monumental de la Adamklissi Tropaeum Traiani. - Bucuresti, 1959.

жды не реконструируется без затруднений, для данной работы не привлекались. Если мы имеем дело с серийными штампованными изделиями вроде терракотовых статуэток, то часто одно или два подобных однотипных изображения не позволяют восстановить достоверно неясный по облику предмет одежды на нем. Надо сопоставлять предметы в серии подобных изображений, чтобы обнаружить наиболее качественные оттиски исходной ремесленной формы; иногда возможно сделать графическую реконструкцию одежды лишь по сумме таких оттисков. Приходится учитывать и периодическое копирование терракотовых фигурок провинциальными мастерами и ремесленниками соседних стран, при которых костюм изображенного персонажа мог частично дополняться местными реалиями.

Серьезной проблемой является большая доля среди древних изображений явных или предполагаемых божеств или мифо-эпических персонажей. Возможно ли привлечение их для уточнения облика местной реально носившейся одежды? Представляются неконструктивными максималистские и предельно обобщенные варианты ответа на этот вопрос. Видимо, этот вопрос необходимо решать очень конкретно со строгим учетом региональной специфики, эпохи, господствующих религиозных воззрений, внешнеполитической зависимости, степени открытости данного общества для внешних контактов, его увлеченности чужеземной экзотикой и т.п.

Так, пришедшие с юга образы буддийских божеств кушанской Бактрии и синкретических божеств раннесредневекового Согда имеют мало общего с местным костюмом (даже с костюмом достоверных местных правителей), что, впрочем, не исключает в принципе определенную возможность их влияния на появление единичных новых форм у знати. Напротив, местные божества на оригинальных изображениях Хорезма и доисламского Ирана, видимо, практически всегда представляют современный, синхронный мастеру костюм. На т.н. «греко-скифской торевтике», которая производилась в Северном Причерноморье по скифскому заказу не более 1,5 веков, мифо-эпические персонажи наверняка также носят синхронный костюм местной знати, т.к.

его облик находит параллели на собственно скифских изображениях я в некоторых материалах погребений, и за этот отрезок времени в рамках традиционного скифского общества изобразительный канон (в котором могли бы отражаться архаичные, исчезнувшие из быта элементы одежды) не смог, как известно, вполне оформиться.

«Аналитическое иллюстрирование».

Одна из особенностей изучения костюмных материалов - необходимость наглядности (и соответственно — исключительно важная роль иллюстративных материалов, критериев их отбора и манеры подачи). Вместе с тем, характер иллюстрирования древнего костюма в имеющихся публикациях вызывает известную неудовлетворенность. Принято думать, что наиболее объективным методом иллюстрирования является таблица из серии прорисовок различных древних изображений; такой подход преобладает в современной литературе. На наш взгляд, подобный метод иллюстрирования весьма неудобен, а для историка костюма в целом не оправдан. Действительно, тщательное копирование в таблицах представленных на изображениях трещин, складок одежд, мелких деталей орнамента тканей при неудовлетворительной сохранности отдельных частей изображений, взаимным перекрывании фигур, нарушении пропорций и перспективы, в сочетании с популярным до сих пор черно-белым иллюстрированием часто приводят к неверным заключениям выводам об изображенной одежде даже квалифицированных специалистов. Некоторое количество «точных» копий древних изображений полезно лишь для того, чтобы наглядно представить характер стилизации (искажения) реального костюма конкретным мастером или представителями определенного стиля. Кроме того, для проверки читателем точности воспроизведения силуэта и конструкции предметов одежды все рисунки сводных таблиц сопровождаются аннотацией (указание на первичную публикацию, пункт находки и т.п.).

В основу предложенного диссертантом в 1987 г. «аналитического иллюстрирования» положены сводные таблицы наиболее ярких комплектов одежды по всему конкретному этносу (или, если материал обилен, отдельно по полам и крупным хронологическим группам), изображения на которых не являются копиями фрагментированных или стилизованных древних.

Важной особенностью таких таблиц стало то, что в них впервые объединяются сведения различных типов источников (наряду с собственно древними изображениями, привлечены наиболее полно реконструируемые по обшивкам вещи из погребений и в единичных случаях - даже элементы одежды из наиболее детальных описаний древних авторов). Другая особенность заключается в том, что элементы костюма расположены в каждой таблице сверху вниз, как на живом человеке (головные уборы - прически - плечевая одежда - поясная одежда и пояса обувь). Каждый ряд образуют однотипные элементы, расположенные между собой по возможности по степени сходства силуэта. Манера изображения одежды взята из классических этнографических публикаций, но имеет несколько упрощенный характер (в частности потому, что почти всегда остается неизвестным крой, а декор обычно - лишь частично). При составлении таких сводных сводились к минимуму дополнительные детали, отвлекающие от восприятия собственно одежды (например, не изображаются лица моделей, что в последние десятилетия стало едва ли не нормой; не показаны различные предметы в руках и у пояса, лошадь, на которой сидит всадник и т.п.).

Анализ письменных источников. Привлечение сведений древних текстов по данной теме обычно не создает таких сложных проблем, которые возникают при анализе иных типов источников. В отличие от многих других затрагиваемых в них тем, сведения по костюму в большинстве случаев очень конкретны и в принципе подлежат проверке (сопоставлением с достоверными данными по историческому и этнографическому и костюму ираноязычных этносов). К тому же информация такого рода не считалась особо важной и практически не связана с идейной позицией того или иного автора и т.п. Она сообщается либо мимоходом, наряду с другими этнографическими характеристиками конкретного этноса, либо в связи с политической жизнью соседних и дальних стран (описание противника в сражении, придворного этикета, облика политических лидеров). В среднем она достаточно адекватно отражает доступную авторам информацию. Серьезного внимания заслуживают лишь сомнения ряда исследователей по поводу достоверности большей части сведений о персах в «Киропедии» Ксенофонта (глава 1.1). В редких случаях имеет место путаница.

7. Научная новизна работы.

В диссертации впервые в мировой науке на обширном материале комплексно рассматривается одежда одной из самых крупных человеческих общностей древности и раннего средневековья, занимавшей огромную территорию и состоявшей из многих десятков этносов (ираноязычных народов Евразии). При этом по сравнению с другими подобными, весьма хорошо исследованными крупными общностями (кельты и германцы Европы, ранние индоевропейские этносы Индии) одежда изучаемой общности отличается гораздо большим разнообразием форм, сложностью декора (и соответственно - сложностью реконструкций одежд по материалам погребений), очень большим количеством дошедших до нас изображений и в целом разнообразием источников, что делает совокупный комплексный анализ материала по данной теме качественно более сложной задачей.

Диссертантом впервые в мировой практике дана на объемном материале обширной территории панорама эволюции одежды большой группы родственных древних этносов по основным историческим периодам, выявлены и рассмотрены основные типы костюмных контактов в масштабах Евразии, направления влияния отдельных крупных этносов, анализируется на доступных материалах репрезентация образа «Иного» в искусстве соседей. Впервые для иранских этносов доисламского времени (т.е. ранее VII-VIII вв. н.э.) характеризуются на значительном материале серии этносов одежда (а не только аксессуары) простолюдинов и специфика детской одежды, а также одежда как элемент жертвоприношений и ее место в системе погребального ритуала.

Автором впервые детально реконструирован облик одежды прото-иранцев, комплексно характеризуются «костюмные» следы их проникновения на Ближний Восток в начале I тыс. до н.э., а также предполагаемые личные «костюмные инициативы» правителей ахеменидского Ирана и Кушанской империи. Предложено новое, детально аргументированное решение проблем соотношения индийских и персидских элементов в придворной одежде первой «мировой империи» Ахеменидов и присутствия контингента скифских воинов в Афинах рубежа VI-V вв.

до н.э.

Используемые в диссертации методики описаний остатков одежды в погребениях, реконструкций ее облика по ним, анализа ее по изображениям, «аналитического иллюстрирования»

костюмных материалов являются авторскими и предварительно опробованы диссертантом в течение не менее 15 лет.

Автором даны комплексные характеристики 13 древних этносов, при этом для семи из них такая детальная характеристика дается впервые именно им (ранние скифы, пазырыкцы, хорезмийцы, сармато-аланы, юэчжи/кушаны, индо-скифы, хотанцы). Те характеристики, которые были приведены в отдельных публикациях диссертанта последних лет, в данной работе существенно переработаны и расширены. Автором впервые составлены сводные аналитические таблицы одежды, причесок и поясов для 11 изучаемых этносов (за исключением скифов «классического» времени и тохаристанцев). Для исследуемых народов (кроме тохаристанцев) впервые дается системная характеристика декоративных принципов, силуэта мужской и женской одежды и эстетического идеала этноса, выраженного в костюме.

В результате достаточной полной реконструкции костюма отдельных этносов и их последующего сопоставления в рамках отдельных исторических периодов были предложены новые версии этногенеза и культурогенеза и уточнены районы прародин некоторых народов, игравших заметную роль в древней истории Евразии (ранние скифы, «классические» скифы) и в современных научных построениях (пазырыкцы Алтая, знаменитые благодаря уникальной сохранности в «вечной мерзлоте» артефактов их культуры).

В данной диссертации впервые привлекается для разработки костюмной тематики большое количество дополнительных источников - архивных материалов о полевых археологических исследованиях, изображений и некоторая часть сведений древних и средневековых авторов.

8. Практическая значимость результатов исследования.

Данная диссертационная работа в значительной мере была ориентирована на получение серии результатов, имеющие непосредственное практическое значение для специалистов в различных областях, работающих в разных странах мира. Результаты комплексного исследования: костюма группы древних ираноязычных народов могут быть вскоре использованы в следующих направлениях:

- уточнение этнической атрибуции и датировки большой серии древних изображений поможет провести адекватную экспертизу многих памятников древнего искусства как в музейных и частных собраниях, так и на художественных аукционах, позволит археологам интерпретировать ряд сильно поврежденных комплексов и случайных находок;

- комплексная графическая реконструкция одежд древних ираноязычных этносов будет содействовать корректному оформлению соответствующих реконструкций, макетов, панорам и т.п. в отделах древности музеев различных стран;

- материалы исследования предоставляют новую, достаточно достоверную информацию, которая может быть востребована в постановках по исторической тематике в ходе работы театральных и кино-художников и декораторов;

- обширный, ранее малоизвестный и совершенно неизвестный костюмный материал, систематизированный и проанализированный в диссертации, демонстрирует ряд форм и подходов, которые могут быть привлекательны для современных кутюрье.

Кроме непосредственно практического, результаты, полученные в диссертации, имеют и теоретическое значение для различных областей гуманитарного знания.

- уточняются на анализе обширного материала факторы эволюции и межэтнических контактов в такой специфической сфере культуры как костюм доиндустриальных обществ;

- анализ образов представителей ираноязычных этносов и адекватности передачи их костюма в качестве «Иного» в наиболее развитых и изученных изобразительных традициях древности (афинская вазопись классической эпохи, греко-скифская торевтика, согдийская стенная живопись, китайская терракота эпохи Тан) позволяет уточнить некоторые существенные черты самих этих традиций;

- результаты анализа декора одежды и отраженных в нем и в силуэте эстетических идеалов серии конкретных крупных древних этносов представляют интерес для искусствоведения;

- проделанная атрибуция костюмных комплексов на некоторых сериях изображений позволяет историкам и археологам в ряде случаев по-новому трактовать отраженные в них этнокультурные процессы и политические события.

9. Основные положения, выносимые на защиту.

1. Материал ираноязычных народов древности можно считать эталонным для изучения костюма доиндустриальных обществ, благодаря обширности занимаемой ими территории, большому числу этнических групп, значительному политическому и культурному влиянию, большому разнообразию форм одежды, сложности и роскоши ее декора, обилию сохранившихся изображений и письменных источников.

2. Костюм древних ираноязычных этносов может быть методологически корректно исследован на основе строгого отбора наиболее полно сохранившихся и документированных материалов погребений и изображений. Применительно к доисламской эпохе истории иранского мира в целом оправдано рассмотрение материалов по этно-лингвистическому принципу, а не по региональному. Согласно исследовательской гипотезе, необходимо, в первую очередь, изучать этносы, дающие большие костюмные серии и сопоставлять их материалы в рамках крупных исторических периодов (скифо-ахеменидское и хунно-сарматское время, сасанидское время и раннее средневековье). В связи с чрезмерным обилием и разнообразием мелких аксессуаров, исследование общеиранских особенностей и тенденций развития ограничивается материалом собственно одежды. В условиях дефицита данных о крое силуэт и система декора являются надежными и репрезентативными источниками, позволяющими решить основные задачи диссертации.

3. Иноэтничные письменные источники и изображения представителей определенных этносов инокультурными соседями, за исключением некоторой стилизации и изредка - путаницы, являются весьма надежным и информативным источником по костюму.

4. Ретроспективное рассмотрение костюма скифо-ахеменидского времени помогает реконструировать костюм прото-иранцев, а этнографического костюма ираноязычных народов важные характеристики знаковых функций (возрастная специфика, использование в жертвоприношениях и погребальном ритуале).

5. В процессе костюмных контактов народов иранского мира между собой и с иноязычными соседями особую роль играли различные династии собственно Ирана, миграции ираноязычных кочевых этносов и контакты в пределах «Шелкового пути». Влияние неиранских держав (Хунну, эллинистические монархии. Римская империя, Китай) вплоть до тюркизации рубежа VI-VII вв. сказывались, прежде всего, в распространении аксессуаров, реже - причесок, а не собственно элементов одежды.

6. Для костюма отдельных народов характерны не только яркая этническая специфика, но и весьма динамичное развитие. Инновации в одежде и прическе происходили в иранском мире доисламского периода, главным образом, в период смены этнического доминирования или прихода новой династии. Удается реконструировать ряд личных «костюмных инициатив» правителей ахеменидского, парфянского и сасанидского Ирана, Кушанской империи.

10. Апробация результатов исследования.

Основные положения и выводы диссертации изложены в серии публикаций в коллективных трудах (раздел «Одежда» в томе V/7 "Encyclopaedia Iranica", Costa Mesa, 1992; глава в т. IV «Восточного Туркестана в древности и раннем средневековье», М., 2000), в серии статей в периодических изданиях «Краткие сообщения Института археологии РАН» (с 1986 г.), «Российская/советская археология» (с 1987 г.), «Петербургский археологический вестник» (с 1993 г.), «Археолопя» (с 1993 г.), «Вестник древней истории» (с 1995 г.), "Silk Road Art and Archaeology" (с 1998 г.), "Stratum plus" (с 2000 г.), «Нижневолжский археологический вестник»

(с 2000 г.).

Результаты исследования апробированы в серии докладов в археологической лаборатории РГУ (Ростов-на-Дону, 1981 г.), на скифо-сарматском отделе Института археологии РАН (с 1981 г.), на кафедре археологии МГУ в рамках семинара И.В. Яценко (с 1985 г.), в Институте востоковедения РАН в рамках семинара Б.А. Литвинского «Вещь - обряд - культура» (1985гг.), в античном отделе Института истории материальной культуры РАН (СПб., 1992- гг.).

Ключевые вопросы разработки темы с 1977 по 1980 г. отражены в серии докладов на студенческих конференциях (прежде всего, на XIX всесоюзной археологической конференции, МГУ, 1979 г.), позже на ХШ Крупновских чтениях (Майкоп, 1984 г.), на всесоюзных Исторических чтениях памяти МП. Грязнова (Омск, 1987 г.), на I, II, Ш и VII международных семинарах «Античная цивилизация и варварский мир» (Новочеркасск, 1987 и 1989 гг.; Геленджик, 1991г.;

Краснодар, 1999 г.), на I, П и Ш международных конференциях «Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья» (Запорожье, 1989, 1994 и 1999 гг.), на семинаре «Вещь в контексте культуры» (СПб, Ин-т истории материальной культуры РАН, 1994 г.), на 11 Тихановских чтениях (СПб., 1994 г.), на I чтениях памяти К.Ф. Смирнова (М., Ин-т археологии РАН, 1995 г.), на Ш Международной конференции «Культуры Евразии второй пол. I тыс. н.э. (из истории костюма)» (Самара, 2000 г.), на Межвузовской конференции «Изучение культуры России 1990-х годов» (М., РГГУ, 2001 г.).

11. Структура работы.

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы, текстового приложения (т. 1), альбома иллюстраций и их списка (т. 2).

В главах 1-3 рассматриваются этнические комплексы одежды трех основных эпох доисламской истории иранского мира: скифо-ахеменидской, хунно-сарматской, сасанидской и раннего средневековья. В главе 1 характеризуется ранний период костюмной истории «исторических» ираноязычных этносов, бывший одновременно периодом расцвета и максимального расширения иранского мира, выявляются их общие черты и реконструируется облик костюма прото-иранцев. В главе 2 одежда ираноязычных народов рассмотрена в период создания системы «мировых империй» на трассах «Шелкового пути», некоторые из которых (Парфянская и Кушанская) были ираноязычными. Глава 3 посвящена исследованию одежды иранских народов периода сокращения их территории в условиях активной экспансии неиранских государств и распространения мировых религий (в первую очередь - ислама). В главе 4 исследуются различные типы костюмных контактов ираноязычных этносов, направления эволюции костюма отдельных народов и некоторые малоизученные знаковые функции одежды иранского мира. В ней преобладает компаративное рассмотрение материала отдельных этнических групп. В заключении содержатся выводы диссертационного исследования.

Список литературы и источников включает библиографические описания рукописных источников (полевых археологических отчетов, дипломных работ и диссертаций) и литературы (часть указанных работ фигурирует только в списке иллюстраций как первоисточники для аналитических таблиц). Приложение представляет собой методические рекомендации диссертанта по полевому описанию и фиксации археологами остатков одежды и ее декора в погребениях. В списке иллюстраций содержится достаточно подробное описание привлекаемых материалов со ссылками на первоисточники. Иллюстрации размещены по главам и разделам и представляют собой копии материалов различных авторов и аналитические сводные таблицы, составленные диссертантом.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

.

Во Введении определяются актуальность избранной темы, характеризуется степень ее изученности, формулируются предмет, цели и задачи диссертационного исследования, уточняются его хронологические и тематические рамки, характеризуются основные категории источников, принятые автором и разработанные им самим методологические и методические основы работы, ее научная новизна, практическая и теоретическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту, и отмечаются способы апробации полученных результатов.

Глава 1 «Скифо-ахеменидское время (VII/VI вв. до н.э. - IV/Швв. до н.э.)» структурно состоит из шести параграфов. Первые четыре из них посвящены всесторонней характеристике одежды наиболее полно документированных этносов данного времени. В двух последних параграфах (аналогичные им содержатся и в следующих главах 2 и 3) характеризуются важнейшие особенностям костюма отдельных эпгносов (в автореферате они даны в описании «этнических»

параграфов) и общие тенденции и элементы в одежде этносов данного времени; кроме этого, реконструируется облик одежды древнейших иранцев.

В параграфе 1 рассмотрен костюмный комплекс персов при Ахеменидах. Он лучше других обеспечен письменными источниками. При большом количестве разнотипных изображений, одежда персов на них типологически достаточно однотипна (что во многом объясняется их каноничностью). Детальная характеристика костюма этого важнейшего этноса древности до сих пор отсутствовала; имеются краткие обобщающие статьи и работы, где характеризуется отражение одежды персов в греческом искусстве1, а также серия статей по отдельным предметам одежды (прежде всего по плечевой одежде, по головным уборам и такому аксессуару как пояс). Персидский комплекс демонстрирует господство у мужчин, в отличие от степных кочевых соседей, верхней нераспашной плечевой одежды sarapis (что наблюдается и у северных ираноязычных соседей - мидийцев и сагартиев, а также у древнейших парфян). Другой важной особенностью господствующего этноса империи Ахеменидов было большое количество заимствований знатью от предшественников - мидийцев и эламитов (подробно об этом говорится в главе 4.1). Имперское положение персов обусловило повышенный комфорт и известную изнеженность в сфере использования костюма и его аксессуаров (широкое употребление дорогой косметики обоими полами, обязательное ношение нательной одежды [даже у простолюдинов: Strabo. Geogr. XV. 3.19], сезонная смена окраски нераспашной одежды, укрывание знатными женщинами всего тела от солнечных лучей и ношение аристократией варежек и перчаток в теплом климате Персиды [Фарса], использование в качестве основного красителя самой дорогой в тогдашнем мире краски - пурпура, бытование чисто золотых поясов). Третья характерная черта персидского костюма - широкое использование пестрых тканей, у мужчин особенно для штанов и нераспашного сараписа (подчас до трех видов пестрых тканей на одном предмете с орнаментами в виде крупных кружков с розеткой, сетчатого и др.) и яркой окраски штанов и обуви. Силуэт костюма плавно сужался у мужчин к конечностям, женский - снизу вверх. У обоих полов ценились высокий рост (Хеп. Куг. V. 1.5; VIII. 1.40), величественные позы, красивые складки одежд.

У мужчин халат kandys имел широкий отложной воротник (как и у арейев), обычные и зауженные рукава, и мог в случае необходимости крепиться сзади у ворота. Кафтаны gaunaka (носившиеся реже, чем у кочевых предков) обычно не запахивались, а держались лишь пояSchoppa H. Dir Darstellung der Perser in der griechischen Kunst bis zum Beginn des Heilenismus. - Koburg, 1933; Bittner S. Tracht und Bewaffnung..; Горелик М.В. К этнической идентификации...; Горелик М.В. Комплекс скифского мужского костюма., Shahbazi A.S. Clothing in the Median and Achaemenid Periods // Encyclopaedia Iranica. - Vol. V.

Fasc. 7. - Costa Mesa, 1992.

сом; иногда они имели складчатые подол и рукава; документирован уникальный образец ворота с двумя лацканами. Такой важнейший по письменным источникам элемент парадного костюма знати, как длинный широкий плащ-kas, изображался реже всего. Верхняя нераспашная одежда обычно была выше колен, изредка с очень короткими или длинными расширяющимися рукавами и иногда носилась в комплекте с рубахой; изредка она была стеганой;

она часто имела вертикальную полосу декора или шилась из тканей с рядами крупных кружков. Этническая традиция явно предписывала мужчинам носить головной убор и обоим полам подпоясывать верхнюю нераспашную одежду. Женский sarapis был длиной до щиколоток и носился в комплекте с рубахой. В одежде преобладали яркие двухцветные ткани; чаще всего она украшалась у мужчин по бортам рядом круглых бляшек, у женщин - полосой цветной ткани у ворота; любимые цвета - пурпурный, реже - другие оттенки красного и белый.

Некоторые из выделенных ранее 11 типов мужских головных уборов1 либо не относятся к достоверным персам, либо являются начельными украшениями; автором дополнительно выделено б типов. Любимым мужским головным убором была конусовидная tyara из ткани или войлока с заостренным и свисающим верхом, узким назатыльником и завязками разной ширины у подбородка (у магов они сопровождались особо прикрепленной повязкой-danа).

Убор kydaris, повязанный разноцветными лентами (Curt. Hist. Alex. Ш. 19) без должных оснований отождествляют с mitra и kyrbasia; вероятно, он имел вид низкого цилиндра (Амударьинский клад, № 1). Оригинальна четырехгранная «тюбетейка» с треугольным вырезом надо лбом. Жешцины носили только длинные головные покрывала, край которых обшивался двумя рядами бляшек. Специфичны мужские широкие «наградные» (Хеn. Anab. I. 7.7; Хеn.

Куг. VIII. 118) диадемы из металла и толстые объемные обручи с богатым декором (имитировавшим многоярусный венок или сложную завивку волос). Мужчины носили длинные волосы без прямого пробора; усы отпускали только вместе с бородой. Женщины заплетали косу, которая носилась в длинном тканом накоснике с крупным шариком на конце; известны и оригинальные типы коротких причесок (в том числе - с выступом надо лбом).

Штаны-anaxyrides (у знати - по трое одновременно: Strabo. Geogr. XV. 3.19) носили узкие с преобладающим декором из горизонтальных рядов зигзага, реже - сетчатого и др. Тканые кушаки у женщин и жрецов отличались длинными свисающими концами. Наборные пояса украшались кавдратными или круглыми бляшками. О впервые документируемых в иранском мире золотых поясах (Curt. Hist. Alex. Ш. 3.17) ничего конкретного не известно. В отличие от народов более восточной части иранского мира («саков» Южной Сибири и Семиречья, бактрийев, арейев и арахотов) у персов господствовала низкая обувь (полусапожки и мидийские туфли), а ноговицы с сетчатым декором носились реже и в комплекте с ней. Окраска обуви отличалась особым разнообразием.

Параграф 2 (самый обширный в диссертации) посвящен анализу костюма наиболее знаменитой и могущественной группы кочевых этносов данной эпохи - европейских скифов. Несмотря на значительную серию публикаций по одежде этого наиболее изученного комплекса иранских народов, главным образом - по парадным женским головным уборам (прежде всего, Л.С. Клочко, а также М.В.Горелика, Т.В. Мирошиной и автора) исчерпывающая его характеристика впервые дается в данной диссертации.

Ранний комплекс «архаических» скифов VII-VIвв. до н.э. детально анализируется впервые; он документирован на изваяниях и торевтике. Здесь представлены такие наиболее специфические его элементы, как длинный мужской халат, женский кафтан с короткими рукавами, мужской со стоячим воротом и иногда - зубчатым подолом, башлыки нескольких типов (шлемообразный с гребнем и декором из горизонтальных полос на боковых лопастях; с Calmeyer P. VOM Reisehut zur Kaiserkrone B. Stand der archalogischen Forschung zu den iranischen Kronen // Archaologische Mitteilungen aus Iran. -Bd. 10. -Berlin., 1977. - S. 173-178; Sahbazi A S. Clothing... -P. 726-727.

невысоким острым верхом я длинным узким назатыльником), женский полусферический убор с отверстием на макушке для пряди волос и диадемы с двухрядным размещением украшений, широкие шаровары у обоих полов, широкие мужские пояса, застегнутые на животе прямоугольной пряжкой, женские туфли с загнутыми носками и мужские сапоги чуть ниже колен. В прическе характерны мужская коса, либо суженная книзу (Северный Кавказ) либо дополненная особым прямоугольным украшением на конце (Правобережная Украина), женский широкий накосник. В одежде знати практически отсутствуют типы и декоративные элементы ближневосточного происхождения (кроме оформления диадем из Келермеса).

Системное сопоставление помогает решить давний спор ученых об этнической принадлежности серии детально переданных стрелков-варваров на афинской вазописи 520- гг. до н.э. Они не имеют никакого отношения к костюму ни персов, ни индийцев, ни этносов Малой Азии, но при этом точно передают этнографические черты конкретного кочевого ираноязычного этноса и не могут быть трактованы как «условные варвары», что подтверждает догадку М.Вос1. Наиболее оригинальные элементы костюма на этих изображениях:

короткие кафтаны со скошенными от центра к бокам полами (подчас безрукавные и со вставкой в верхней части спинки в виде фигурной скобки «{«); длинные, застегнутые наглухо халаты; некоторые башлыки (преобладающий тип с длинным заостренным верхом, узким назатыльником и лентами-завязками; с яйцевидным верхом и длинным узким назатыльником) и полусферическая шапочка с отверстием на макушке для пряди волос; туфли с острыми носками; длинная коса у зрелых мужчин и две косы в сочетании с длинным чубом у юношей. Эти элементы имеют прямые параллели только у кочевых саков Западного Туркестана (тиграхауда и «заморских») и отчасти кочевников более восточных районов (Северного Тянь-Шаня и Юго-Западной Сибири), которых афинские греки видеть в конце VI в. до н.э. реально не могли. Однако многие из этих элементов достоверно документированы на ран нескифских изображениях Северного Кавказа и Северного Причерноморья. В целом костюмный комплекс ранних скифов не имеет почти ни одного общего микроэлемента с костюмом более поздних «классических» сколотое, что (в сочетании со сравнением с достоверно раннескифским материалом) надежно и окончательно подтверждает версию Ю.А.Виноградова - К.К.Марченко - А.Ю.Алексеева о наличии двух волн миграции в Восточную Европу скифов разного происхождения.

Одежда скифов-сколотов «классического» времени (V-IVвв. до н.э.), анализируется только для степной зоны (многие важные элементы из Лесостепи здесь не известны); в целом диссертант не использует ранний греческий этноним «скифы» как макро- и суперэтноним, в отличие от римских и более поздних авторов. Их костюм богато документирован разными видами источников (изображениями на т.н. «греко-скифской торевтике» и гораздо хуже изученными остатками предметов одежды в погребениях и изображениями на каменных изваяниях) и имеет следующие характерные особенности.

Носились мужские халаты до колен и женские местного варианта kandys с расширяющимися внизу рукавами с закругленным краем и скругленными углами бортов и иногда с присборенным воротом. Мужские кафтаны sisirna подчас имели по треугольному выступу на концах подола, сходящихся к центру, или по три клиновидных выступа разной длины спереди на подоле или только сзади (оба варианта связаны с аристократией), треугольный элемент, вшитый в верхний край спинки, длинные узкие боковины, капюшон, обшлага раструбом и могли крепиться тремя петлями и пуговицами. Они обычно украшались в основном вдоль бортов (подчас полосой из меха или сплетенных кожаных полос; часто так же декорировался и край подола) и у пройм рукавов; наиболее роскошна была вышивка вертикальной полосы на спинке («бегущая спираль», стилизованные побеги). У женщин бытовали очень короткие кафтаны и распашные Vos M.F. Scythian archers in archaic vase-painting (Archeologia traectina. Vol. VI). - Groningen., 1963. - P. 61, 85; ср.:

Lissarrague F. L'autre guerrier. - Paris, 1990.

безрукавки, длинные широкие плащи. Горизонтальный ворот мужских рубах обшивался рядом полуовальных пластинок. Женские платья длиной от щиколоток до пят чаще всего были декорированы поперечными рядами бляшек или бус ниже локтя и отчасти у края ворота, изредка имели вертикальную полосу декора; у девочек известны образцы с резко расширяющимися рукавами, линией декора поперек груди; у воительниц бытовали платья с глубоким боковым разрезом подола.

Женщины носили распашные юбки разной длины и своеобразный передник (из двух частично сшитых полотнищ; конец более длинного из них подворачивался сзади, обхватывал бедра и повязывался на боку). У мужчин известны штаны разной ширины (их декор заключался в нашивке размещенных снаружи лампасов, в шитье из сплошь узорчатой ткани или изготовлении лицевой и тыльной сторон штанины из ткани с разным узором) (у женщин штаны предполагаются), обувь в виде двусоставных полусапожек-скификов (у высшей знати она имела длинные острые носки), реже - высокие кожаные чулки и матерчатые ноговицы. Женской обувью были цельнокройные туфли с декором носков из рядов бляшек, носившиеся в комплекте с чулочками и полотняными обмотками. Мужские пояса подчас были очень широкими, крепились пряжкой или завязками на левом боку и украшались набором однотипных золоченых бляшек (известны и женские наборные пояса). Наплечное украшение обоих полов («сеточка» из золотых пронизок и подвесок) имеет, видимо, греко-персидское происхождение.

Головные уборы женщин представляют несколько специфических цилиндрических форм («калафы» и «тиары» с длинным покрывалом, экземпляры с низким верхом и длинными поушниками), конусовидные (как с обильным золотым декором и покрывалом, так и скромные рядовые детские с навершием в виде кольца или фигурки птицы), башлыки (с округлым верхом и длинным широким назатыльником; кожаные уборы воительниц с обручем на лбу) и головные повязки девочек и девушек из ремешка с вплетенной в него бусиной или с декором из бус черного, синего и желтого цветов. Наличие у погребенной женщины (Чертомлык) сразу 4 головных уборов можно объяснить, по аналогии с персами, различиями двух основных сезонов и включением для каждого сменного убора. Мужскими головными уборами были башлыки (с невысоким заостренным верхом и длинным широким назатыльником; с овальным высоким или облегающим верхом и в виде высокого конуса), маленькие полусферические шапочки, головные повязки (двойная с тремя узлами на висках; декорированная рядом бляшек и со свисающим на темени коротким концом). В целом выделено 7 новых видов головных уборов.

Для мужских причесок характерны: небольшой узел надо лбом при разной длине волос;

завивка (спиральными или трубчатыми локонами всех волос или только подвивание их концов наружу, что отмечено и у женщин); коса разной длины; пропускание короткой пряди волос через коническую втулку на макушке; ношение гребня сзади в волосах.

В костюме часто использовались пестрые ткани (с узоров в виде кружков, треугольников из точек или крестиков), реже - полосатые. Предпочитали яркие расцветки (алый и пурпурный цвета; сочетание красного и зеленого, оранжевого). Мужской силуэт был сигаровидным, женский плавно расширялся книзу. У мужчин акцент во внешнем облике делали на узкой талии, пышных висящих усах, на оформлении прически, декоре бортов и разных частей рукавов кафтана, пестрой расцветке штанов. У женщин не было принято акцентировать внимание на груди и бедрах.

В изображениях персонажей на каменных изваяниях и на греко-скифской торевтике характерны известные условности (связанные с кругом изображенных персонажей). Так, в первом случае у мужчин господствуют вислые усы без бороды, а во втором - более короткие усы с окладистой бородой. На торевтике в группах персонажей подчас противопоставлены имеющие шаровары с рисунком ткани из рядов крестиков и из кружков (последние во многих случаях явно изображают младшего спутника героя, подчиненных лиц, терпящих поражение врагов); в разных сценах с парой персонажей головной убор всегда представлен у правого, на налобные повязки, напротив - у левого. На ней наибольшая детализация характерна всего для трех из известных мифо-эпических сюжетов (битва двух пар воинов, битва двух воинов с фантастическим хищником, пары сидящих воинов). В целом изображения на торевтике содержат ряд точных соответствий с местными каменными изваяниями и очень разнообразны по облику; т.о., мнение о том, что здесь «костюмы переданы обобщенно» и отражают «тип условного фольклорного скифа», заказанный мастеру в далекой Греции 1 не подтверждается.

В параграфе 3 анализируется костюм «пазырыкцев» Горного Алтая. Всесторонняя характеристика его впервые дана автором. На фоне других иранских этносов древности он специфичен, прежде всего, головными уборами типа 1 (с деревянным гребнем и несколькими скульптурками фантастических животных 2-4 видов), уборами типа 2 (с колпачком для косицы и навершием в виде «лепестка» с фигурками птиц по краю), плечевой мужской одеждой с наличием сзади длинной фалды или полуовального выступа (имитация хвоста священного животного), женскими полуовальными удлиненными нагрудниками, париками на основе конского волоса и обожженных зерен злаков. Для него также характерны большая трудоемкость декорирования, оригинальная орнаментация (стилизованные петушки, фантастические рыбы, «змеиная чешуя», некоторые варианты растительных побегов и др.), широкое применение часто простеганных сухожильными нитями предметов (в эстетических целях и для увеличения носкости), кожаных ажурных аппликаций и отделка конструктивных швов красной тесьмой. Часто меняли природный цвет меха на синий, красный или зеленый, использовали пучки конского волоса, окрашенные красным. У обоих полов полный перечень одежды был отчасти сходен (у знати - нательная рубаха, короткий kurtak, шуба kandys с очень узкими ложными рукавами и плащ, головной убор типа 1 [остальные типы не совпадают], войлочные сапоги и чулки). Для аристократии обоих полов на изображениях характерны достаточно узкие одеяния, удлиненные тонкие конечности, мужчинам свойственны тонкая талия, бритье бороды. Большое значение данный костюмный комплекс имеет в связи с удовлетворительной сохранностью многих образцов одежды, которая позволяет достоверно представить детали ее кроя (экономный крой из обрезков, большая ширина плечевой одежды, невысокий стоячий ворот женского платья, накладные треугольные карманы, крой ноговиц и войлочных сапог из 4 частей и др.). Отсутствие массивных золотых вещей в Пазырыке диссертант трактует как результат ограблений (у аристократии золотые украшения одежды, видимо, не сводились к покрытию золотой фольгой), а изготовление пластин и пряжек наборных поясов, деталей гривен из дерева - как погребальную имитацию вещей, оставшихся в семье.

Особенно богат был декор парадного мужского kandys (изображения на спинке «космических» оленей или сплошное покрытие тысячами золоченых пуговиц, разноцветными кожаными квадратиками и «чешуей»). Преобладали три цвета - красный, белый и синий, часто в сочетании, реже - черный и зеленый. Для одежд Пазырыка характерны 2-3-цветная гамма плечевой одежды. Ряд предметов окрашивался только в красный (штаны, детали поясов, уборы типа 1), а юбки и обувь были с белой и красной полосами. Головные уборы типа 1 подчас украшались воткнутыми перьями или деревянными обручами с зооморфными композициями. Выявлены дополнительные закономерности размещения зооморфных образов на татуировках пазырыкских мумий («леопарда чжу», монстра на основе образа горного козла и др.).

Локальные особенности пазырыкского костюма проявились, прежде всего, в декоре мужских поясов, головных уборов и женских накосников. Имеются и другие отличия. Так, только в западных могильниках ткани включали подчас верблюжьи шерсть и волос, только здесь с умершим помещали штаны; лишь на плато Укок известны войлочные сапоги и т.п. На парадных распашных одеждах подол имеет фигурные выступы (напоминающие либо длинные фалды фрака, либо полуовальный хвост бобра). У этнографических алтайцев древние традиции скифСр.: Сагостина Е.А. Греческая торевтика на «скифские» темы: заметки о стиле скульптурного декора // Боспорский феномен: греческая культура на периферии античного мира. Материалы международной конференция. СПб.. 1999. - С. 200-201.

ской эпохи сохранились в первую очередь в крое обуви и в таких консервативных элементах, как декор шаманского костюма и отдельные типы женских причесок, поясов.

Параграф 4 посвящен раннему костюму хорезмийцев низовий Амударьи (IV-Ш вв. до н.э.). Он характеризуется как резким различием полов в ношении плечевой верхней одежды (у мужчин - только распашная, у женщин нераспашная) и принципиальными различиями в характере ее декора, так и целым рядом общих черт у обоих полов (плащи-накидки до колен с каймой; полусапожки, короткие прически без пробора). Силуэт мужской одежды облегал контуры тела, женский обычно имел форму цилиндра. Женское глухое платье с высокой кокеткой было длиной до пят и обычно украшалось на подоле полосой зигзага. Мужские кафтаны имели полосу отделки на бортах и подоле.

Мужские наборные пояса украшались квадратными бляшками; женские матерчатые кушаки имели длинные свисающие концы. Среди мужских головных уборов наиболее специфичны некоторые башлыки (полусферический с острым выступом на макушке, носившийся, видимо, поверх платка; невысокий конусовидный с широкими поушниками), облегающая шапочка с острыми «ушами» по бокам и «пилотка». У мужчин известны очень короткая стрижка, подвивание концов волос внутрь, бороды разных фасонов при выбритых усах.