На правах рукописи

УДК 802.0 – 56

КОБРИНА Ольга Александровна

КАТЕГОРИЯ ЭВИДЕНЦИАЛЬНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ

АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

(семантика и средства выражения)

специальность 10.02.04 – германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2003 2

Работа выполнена на кафедре английской филологии Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена

Научный руководитель: Доктор филологических наук, профессор О.Е. Филимонова

Официальные оппоненты: Доктор филологических наук, профессор Н.Н. Болдырев Кандидат филологических наук, доцент Т.И. Воронцова

Ведущая организация: Институт лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург)

Защита состоится «_19_» _марта 2003 года в часов на заседании Диссертационного Совета Д 212.199.05 Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена по адресу: 191186, г. Санкт- Петербург, наб. реки Мойки, 48, корп. 5, ауд. 314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Автореферат разослан «_12_» февраля_ 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор А.Г. Гурочкина Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению эвиденциальности в современном английском языке. Специфика объекта исследования заключается в том, что данная категория не обладает ярко выраженными грамматическими маркерами и потому не является собственно грамматической категорией в данном языке1).

В лингвистической литературе по истории и теории английского языка нет специального исследования по этой проблематике, а следовательно, нет и достаточно разработанных теоретических положений о типе и особенностях этой категории и механизмах её репрезентации, которые реализуются с помощью разноуровневых языковых средств (лексических, морфологических и синтаксических).

В качестве объекта исследования была выбрана в основном авторская речь, хотя эвиденциальность присутствует и в диалоге, и в особом стилистическом приёме, создающем полифонический эффект в представлении повествования, – в несобственно-прямой речи. Однако и в диалоге, где авторство уже выражено в аранжировке текста и в самой последовательности вопросительных и ответных реплик, а также в несобственно-прямой речи, где могут быть использованы различные средства, обусловливающие гетерогенность включений (см. Шарапова, 2001), система эвиденциальных средств представлена в соответствии со спецификой этих текстов и не столь полно, как это возможно в авторской речи.

Это и является основанием для того, чтобы сосредоточить внимание в основном на авторском тексте.

Актуальность исследования обусловлена прежде всего необходимостью общетеоретического осмысления, описания и демонстрации способов вербализации данной категории в современном английском языке. Эта проблематика является новой для современной лингвистической науки, и она прочно связана с одной из центральных проблем современной лингвистики – взаимозависимостью и взаимопроникновением семантических сущностей и формальных средств в рамках когнитивного, семиологического и логико-аналитического подходов.

Научная новизна работы заключается не только в постановке данной проблематики на уровне диссертационного исследования как такового и предлагаемых путях её исследования, но и в получении конкретных результатов анализа. В настоящей работе исследован механизм вербализации категории эвиденциальности, обоснована её специфика с учётом следующих факторов:

• грамматические структуры, с помощью которых эвиденциальность может быть выражена;

• роль лексического наполнения, обуславливающего значение эвиденциальности;

1) Обоснование её категориального статуса и типа самой категории рассматривается подробно в I Главе диссертации.

• качество получаемой/передаваемой информации в плане её достоверности/недостоверности, возможности и др.;

• источник этой информации, сама коммуникативно-обусловленная ситуация.

В соответствии с избранным объектом исследования основная цель работы состоит в выяснении средств выражения категории эвиденциальности, их функциональных, грамматических и семантических особенностей. Поставленные выше цели диктуют следующие конкретные задачи исследования:

выявить типы структур, в которых может выражаться эвиденциальность, а также дать таксономию средств выражения этой категории; определить коммуникативную роль субъекта и предиката эвиденциальных структур;

определить набор маркеров, с помощью которых данная категория оформляется в языке;

определить группы глаголов, которые могут обладать свойством реализации данной категории в языке и рамки их видовременной парадигмы при выполнении данной функции;

определить лексемы других классов, выступающих в этой функции, и влияние их лексического значения на формирование категории;

определить не только регулярные, но и окказиональные средства выражения категории эвиденциальности, тем самым определить статус этой категории либо как системообразующей, либо как размытой и нелимитированной по своей сути.

Теоретической базой исследования послужили общие положения, разрабатываемые многими отечественными и зарубежными учеными в разных аспектах и на разных уровнях языка: среди них Н.Д.

Арутюнова, А.В. Бондарко, В.З. Панфилов, Г.А. Золотова, И.В.

Недялков, В.Н. Бондаренко, М.М. Гухман, В.В. Виноградов, С.Д.

Кацнельсон, Т.В. Булыгина, В.Н. Ярцева, С.Е. Яхонтов, О.В. Трунова, Н.А. Кобрина, Б.Н. Головин, Е.И. Беляева, Л.С. Ермолаева, Е.Е. Корди, М.К. Сабанеева, Р. Якобсон. Также были использованы более частные исследования таких авторов как Т.Н. Молошная, Н.А. Козинцева, Т.А.

Клепикова, Е.И. Дёмина, З. Генчева, М.В. Ляпон, Ф. Джусти-Фичи, У.

Чейф, Т. Гивон, Т. Уиллетт и др., релевантные для данной темы.

Диссертация написана в синхронном плане на материале примеров, полученных методом сплошной выборки из художественных произведений американских, английских и австралийских авторов.

Исследование фактического материала проводится в работе на основе комплексного использования различных методов и подходов, которые включают в качестве основных следующие: лингвистическое наблюдение, трансформацию, функционально-семантический анализ – учёт и описание степени релевантности синтагматики и вариативности исследуемого явления, систематизации лексического наполнения и др.

Проведённое исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:

I. Коммуникативная категория эвиденциальности находится над морфологическими и синтаксическими категориями в общей иерархии категорий и служит исключительно коммуникативным задачам. Поэтому на примере категории эвиденциальности чётко прослеживается расхождение структурных и семантических сущностей, что особенно ярко проявляется в изменении диктумного статуса главной части сложноподчинённого предложения в сторону вторичного, модусного статуса. Это также проявляется в том, что большинство оттенков значений может выражаться разными структурами, в том числе главной частью сложноподчинённого предложения – в качестве обслуживающего эвиденциального компонента и придаточной частью в качестве основного диктумного компонента, а также асинтагматически – несвязанными структурами (т.е. парентезированными элементами).

II. Специфика категории эвиденциальности в современном английском языке определяется типологическими особенностями этого языка как изолирующего, т.е. языка со слабо представленной системой флексий.

Поэтому для передачи эвиденциальных значений используются и законы синтагматических связей, путём соблюдения норм в порядке слов, и, наоборот, нарушения правил синтаксической аранжировки.

III. Средства выражения категории эвиденциальности, при всём их разнообразии и разнохарактерности, образуют устойчивую систему, свидетельствующую о наличии особой концептуальной основы для этой коммуникативной категории, существование которой в языках разного типа онтологически обусловлено уже функциональным предназначением самих языков (т.к. кто-то что-то сказал, кто-то что-то услышал, кто-то что-то воспринял и осмыслил).

IV. Основными средствами оформления выразителей эвиденциальности являются синтаксические супрасегментные формы – части сложноподчинённого предложения (he said …), парентезы (as he said …), глагольные включения в состав сказуемого в структурах типа Complex Subject. На периферии этих средств наблюдается использование модальных словосочетаний типа to my mind, in his opinion и др.

V. Факторами, дифференцирующими эвиденциальные структуры от неэвиденциальных, не имеющих этого коммуникативного значения, является их метаязыковая семантика, рамочность, вторичность по отношению к диктумной части любого содержания. Формальными признаками дифференциации от структур, ингерентно нейтральных к значению эвиденциальности, являются характерная нераспространённость эвиденциальных структур, с сохранением только необходимых элементов, нарушение или отсутствие синтагматики с остальным составом предложения путём перемещения, нарушение правила согласования времён, появление эллипсиса подлежащего (as mentioned before…) и др.

VI. Средства выражения эвиденциальности являются рамочными структурами, выполняющими метаязыковую функцию в виде сообщения об источнике исходящей информации, содержащейся в основной диктумной части высказывания; это может быть прямая ссылка на источник (he said…), опосредованная ссылка, пересказывательность (he was told…), с упоминанием известного или неизвестного субъекта (he said…/it was said…), достоверности/недостоверности/кажимости самой информации (it is known…/it is rumored…/it seems…/he seems to VII. Основой для формирования эвиденциального значения является семантика глагола, реже однокоренного или отглагольного существительного (his report is…). Вместе с тем статус рамочной структуры допускает наложение модусных значений. Наиболее характерными являются значения ‘мнения’, ‘оценки’, ‘кажимости’. Соответственно количество возможных предикатов в эвиденциальных структурах расширяется за счёт глаголов мыслительной деятельности, глаголов, обозначающих разные способы восприятия и осмысления окружающей действительности, оценки, кажимости и т.д. Большинство из них не предполагает экстериоризации (т.е. не предполагает переход от внутреннего осмысления к внешнему выражению), хотя в этом случае может происходить расщепление пропозициональной структуры на две пропозиции с двумя субъектами (субъект эвиденциальной пропозиции и субъект авторский), т.е. структура it seems to him… включает субъект эвиденциального конструкта (to him) и имплицирует автора, который только и может знать, что ему казалось, поскольку подобные ментальные процессы не экстериоризируются, т.е. не могут быть доступными для наблюдения.

Теоретическое значение исследования заключается в том, что оно представляет собой комплексный подход к изучению явления эвиденциальности в современном английском языке.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что результаты исследования могут быть использованы при чтении лекций по общему языкознанию, теоретической грамматике, стилистике, а также в качестве материала для нормативной грамматики английского языка.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в докладах на Герценовских чтениях в мае 2000 года, на международном семинаре "American Studies through Russian and American Eyes" в июне 2000 года, на конференции "От слова к тексту" в ноябре (Минск), на школе-семинаре "Языковое сознание и картина мира" в мае 2001 года (Тамбов), на конференции "Социальная власть языка" в октябре 2001 года (Воронеж), на аспирантском семинаре кафедры английской филологии РГПУ им. А.И. Герцена (декабрь 2001 года) и на школе-семинаре "Когнитивная семантика" в сентябре 2002 года (Тамбов), а также отражены в двенадцати публикациях.

Объём и структура диссертации: содержание работы изложено на 130 страницах печатного текста и состоит из Введения, трёх глав и заключения. После каждой главы изложены краткие выводы. К тексту работы прилагается библиографический список, включающий 171 наименование, в том числе 46 на иностранных языках, 13 словарей, 61 источник иллюстративного материала и две таблицы в виде приложений.

Во Введении определяется объект исследования, обосновывается актуальность исследования и научная новизна данной работы, формируются основные цели и конкретные задачи, определяются основные методы, излагаются положения, выносимые на защиту, а также указываются возможные области практического применения полученных результатов.

В Главе I "Теоретические предпосылки исследования" раскрывается специфика объекта исследования как категории особого плана и определяются критерии, по которым могут быть раскрыты её особенности, а также содержится обзор работ по истории изучения и развития явления эвиденциальности в разных языках. В данной главе также рассматривается вопрос о границах и способах становления средств выражения этого явления.

Глава II "Типология эвиденциальных структур и основные показатели статуса категории эвиденциальности" состоит из нескольких параграфов, в которых соответственно делается попытка систематизировать средства выражения эвиденциальности. Особое внимание уделяется глаголам, выполняющим метаязыковую функцию, которые могут принимать участие в формировании эвиденциальной структуры.

Глава III "Семантический аспект категории эвиденциальности" также делится на несколько параграфов, в которых рассматриваются различные категориальные значения эвиденциальности и их оттенки в зависимости от лица, значения глагола-сказуемого и типа синтаксической структуры. В плане определения жёсткости/нежёсткости границ категории рассматриваются регулярные и окказиональные средства выражения эвиденциальности.

В заключении в обобщённой форме излагаются результаты исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I "Теоретические предпосылки исследования" Термин "эвиденциальность" происходит от слова evidence ( лат.

еvidentia) и предполагает специальное средство маркировки того, что говорящий или другое лицо были автором или свидетелями высказывания.

Сюда также относятся способы экспликации источника информации, обычно указывающие на косвенный характер информации, поэтому в некоторых работах эта категория называется ‘пересказательной’ (Молошная, 1989). В русском языке сохранились старые формы пересказательности, ставшие уже атавизмами (де, дескать, мол). В целом, понятие косвенной информации трактуется учёными неоднозначно и называется соответственно разными терминами, в частности, как ‘инференциальность/неинференциальность’, ‘очевидность/неочевидвидность’ (‘заглазность’), ‘медиатив’, ‘засвидетельственность/незасвидетельственность’ (последний термин представляет собой русский перевод термина ‘эвиденциальность’), ‘конфирмативность/неконфирмативность’, ‘дистантность’ (+/-), ‘имперцептив’ (Козинцева, 1943).

Общим термином из всех перечисленных следует считать термин ЭВИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ, который относится как к случаям очевидности, конфирмативности, непересказательности, так и к неочевидности, неконфирмативности, пересказательности.

В современном когнитивном направлении лингвистики, в частности в шотландском центре Когнитивного научного общества, используется термин 'метарепрезентация' (ментальная 'репрезентация репрезентаций'). Авторы этого направления ограничивают круг глаголов, вводящих репрезентируемую часть глаголами речи, мнения, оценки и некоторых других значений (Sperber, 2000; Клепикова, 2002).

Существующий разброс мнений о существовании/несуществовании этой категории и средств её выражения требует, прежде всего, выявления правомерности называть эвиденциальность коммуникативной категорией. Формирование особой концептуальной категории онтологически обусловлено функциональным предназначением самого языка; её наличие было выявлено в ряде языков. В связи с этим, в качестве первого шага исследования считаем необходимым дать краткий обзор имеющихся работ по изучению категории эвиденциальности в разных языках.

Некоторые авторы относят категорию эвиденциальности к грамматическим категориям, если она представлена в качестве операторов интерперсонального уровня (морфолого-синтаксический тип классификации категорий) (Hengeveld, 1989; Недялков, 2000), и если эта категория относится к сфере индикации источника сообщения по Р. Якобсону (Якобсон, 1972).

Другие авторы, например И.А. Мельчук, относят эвиденциальность к качественным грамматическим категориям (семантикопрагматический тип классификации), которые выражают отношение между говорящим и пропозицией. В эту же группу И.А. Мельчук предлагает включить модальность, оценочность, отчуждаемость и др.

(Мельчук, 1998; Недялков, 2000).

Поскольку данное явление в концепции некоторых лингвистов (например, Т. Уиллетта) считается всё-таки грамматической категорией, то предстоит выявить, в какой степени она относится к этой сфере в современном английском языке и в других языках, а также выявить особенности её представления в том случае, если она находится за рамками грамматических категорий. Следует особо отметить, что потребуется чёткое определение критериев в толковании этой категории.

Из литературы очевидно, что в каждом языке она имела свой путь развития и становления.

История изучения развития данного явления началась с 1981 года, когда американские учёные, занимающиеся различными индейскими языками собрались на симпозиум в Беркли, который в целом был посвящён проблемам филологии. Вдохновителями этой встречи считаются У. Чейф и Дж. Николс. Это первая конференция, на которой её участники сравнивали эвиденциальность в различных языках, а также рассматривали область эпистемологии и различные маркеры эвиденциальности, их природу и сферу употребления. В этой конференции принимали участие такие учёные как Р. Якобсон, Р. Освальт, Л. Гордон, М. Митун, М. Хордман, Д. Вебер, А. Аксу-Кос, Д. Слобин, В. Фридман, А. Вудбери, С. Делансей и др.

(1986).

Итоги этой конференции подсказывают вывод о том, что в самом общем виде исследуемое явление целесообразнее сформулировать как любой способ экспликации источника информации с помощью специальных маркеров (Bybee, 1985). Тогда авторизация, а также случаи указания на неясные источники информации или отсутствие таковых, могут рассматриваться как частные случаи эвиденциальности. Другими словами, это категория, которая может включать любую информацию об источнике высказывания как со знаком (+) – наличие источника информации, так и со знаком (–) – отсутствие источника информации или его неясность, неизвестность.

Явление эвиденциальности наблюдается в языках разных типов и групп. Имеется достаточно большое количество работ, посвящённых исследованиям по этой проблематике, в основном в синхронном плане, и с целью выявления её вербализации. Рассмотрением данного вопроса занимались такие учёные как Н.А. Козинцева (1994; 1998), О.А. Хадарцев (2000), Т.Н. Молошная (1989), А.А. Мальчуков (1999), Б.Я. Островский (1997), М.К. Сабанеева (1999), И.А. Невская (2001), З.К. Шанова (1979), С.И. Буглан (2000), Ив. Куцаров (1984), А.П. Сытов (1979), Е.И. Дёмина (1959), Е.Е. Корди (1998; 2001), Ф. Джусти-Фичи (1994), С. Де Лансей (1986), А. Вежбицка (1994), Ф. Де Хаан (1999a; 1999b; 2001), А. Аделяр (1977), Т. Уиллетт (1988), Т. Гивон (1986), Ж. Лизард (1996), Р. Якобсон (1972), А. Шлитчер (1986), Р. Освальт (1986), Л. Гордон (1986), М. Митун (1986), М. Хордман (1986), Д. Вебер (1986), А. Аксу-Кос, Д. Слобин (1986), В. Фридман (1986), А. Вудбери (1986), У. Чейф (1986), Дж. Николас (1986) и др. На материале английского языка имеется только исследование У. Чейфа (Chafe, 1986), которое подробно рассматривается в Главе III.

Такое значительное количество исследований показывает, что интерес к явлению эвиденциальности в различных языках и аспектах проявления возрастает, и поэтому требуется некоторое обобщение существования и функционирования этого явления в широком плане в целом.

Отметим наиболее значительные разработки этого явления в разных языках. Такой обзор, по нашему мнению, необходим, чтобы показать, что это действительно категория, имеющая единую онтологическую основу, т.е. она напрямую связана с речевой деятельностью человека, а также доказать, что эвиденциальность действительно является категорией, хотя её использование в разных языках может различаться и, соответственно, средства выражения могут быть разными. Общим для всех языков является то, что кто-то кому-то что-то сказал, сообщил, т.е. в эвиденциальной структуре всегда присутствует субъект высказывания (или отрицается его наличие) и действие высказывания, выраженное глаголом, имеющим определяющую роль в коммуникативном статусе той структуры, которая выражает эвиденциальность. Поэтому во многих языках категория эвиденциальности является глагольной категорией и оформляется в виде глагольных флексий или особого наклонения (тюркские языки – шорский, чувашский; кавказские, финно-угорские, языки американских индейцев, африканские, тибетские, болгарский, балкано-славянские языки, итальянский, японский, французский, македонский, албанский, таджикский, голландский языки).

Эвиденциальность может выражаться и другими способами, в частности, синтаксически и лексически (русский, английский, немецкий, персидский).

На основании проделанного в работе обзора, можно отметить следующее. Очевидно, что категория эвиденциальности имеется во многих языках, независимо от типа языка и, соответственно, способа её выражения, а также, что в рамках этой категории возможна функциональная изменчивость самой категории, т.е. появление дополнительных функций, совмещение эвиденциальности с выражением видовременного или модусного значений. Эта категория может также выражаться и особым наклонением, и производным образованием от глаголов речи, иногда в качестве "приставки" к глаголу (обязательно третьего лица), но сфера проявления этой категории ограничена, т.к. она продолжает быть привязанной к предикату и к его семантике, входя в его парадигму как морфологическая категория. Обычно это глаголы речи, восприятия, мыслительной деятельности или мнения. В свою очередь привязка к предикату связана с его неизбежной ориентацией на субъект данного предиката, обычно на субъект в третьем лице (для ориентации на первое лицо специальные формы сохранились только у некоторых языков). Такие средства выражения авторской эвиденциальности проявляются наряду с оценочностью или комментативностью. Поэтому в развитии этой категории в разных языках можно наблюдать процесс расширения семантических возможностей эвиденциальности.

В связи с этим в лингвистической науке исторически сложились и существуют разные направления изучения категории эвиденциальности:

через глагол, его морфологические формы и семантику, через призму эпистемической модальности и в литературоведческом плане – в плане изучения текста с целью выявления авторства, авторских позиций и др. В настоящей работе внимание будет сосредоточено на изучении эвиденциальности в плане выявления средств для их выражения и, самое главное, в плане рассмотрения эвиденциальности в связи с эпистемической модальностью и оттенками её значения. Основанием для такой целенаправленности могут служить характеристики существующих в настоящее время подходов к изучению категории эвиденциальности. Подведём некоторые итоги по их осмыслению.

Говоря о первом направлении, следует отметить, что развитие категории эвиденциальности началось исторически с глагольных категорий (как показывают приводимые разными авторами примеры из многих языков Южной Америки, Африки и др., а также болгарского, македонского, тюркских и др.). Впоследствии оказалось, что данное направление достаточно иррелевантно для многих языков, которые принадлежат к другим типам и семьям. Таким образом, изучать категорию эвиденциальности только по одному показателю и через его призму (в данном случае – через глагол) представляется недостаточным для полного описания функционирования данной категории в языке другого типа. Вместе с тем, данные этого типа языков убеждают в том, что в основе категории эвиденциальности лежит выражение сведений о субъекте как источнике информации, которые уже заложены в парадигме глагола.

Второе направление, занимающееся эпистемической модальностью, т.е. истинностью, связано с расширением границ категории эвиденциальности (например, во французском, итальянском языках), что дало возможность включить в описание этой категории не только глагол с его показателями, но и модальные слова, которые также способствовали расширению средств категории эвиденциальности за счёт лексики. Таким образом, исследователи попытались выйти за рамки собственно глагольной парадигмы и изучать различные средства, входящие в состав этой категории, причём границы и средства её строго не определялись.

Третье направление, литературоведение, подошло к вопросу о существовании категории эвиденциальности с позиций автора в тексте (Вежбицка, 1978; Ляпон, 1971; Иванова, 1981). Безусловно, данное направление реализовалось в плане стилистики, и это доказывает, что категория эвиденциальности может быть рассмотрена и изучена в разных аспектах лингвистической науки, в том числе и с позиций литературоведческой стилистики.

Категории эвиденциальности имеет ряд особенностей, благодаря которым она становится уникальной в своём роде.

Во-первых, данная категория, как уже отмечалось, имеет общую, семантико-онтологическую основу, поскольку каждое предложениевысказывание кем-то создано и сказано, кем-то воспринято и осмыслено, т.е. основа категории эвиденциальности является универсальной, независимо от формы, особых маркеров выражения этого категориального значения или выявления его в импликации, которое всегда возможно в рамках конкретного текста или дискурса. В некоторых языках, как это было показано выше, эта категория вошла в парадигму глагола.

Во-вторых, категорию эвиденциальности можно отнести к категориям внешним или понятийным (ментальными), которые "выражают отношение одного понятия к другому" (Кацнельсон, 2001). Понятийными отношениями являются пространственные отношения, различные типы объектных отношений, орудийности и др. Особо должны быть выделены такие отношения, которые выражают отношение предмета к говорящему лицу или к собеседникам.

В-третьих, категория эвиденциальности является категорией таксономического характера (Степанов, 1981; Болдырев, 1994). Вообще под термином "таксономия" (от греческого taxix – построение, порядок, расположение и nomos – закон) понимается некая "совокупность принципов и правил классификации лингвистических объектов (языков и языковых единиц), а также сама эта классификация" (ЛЭС, ред. Ярцева, 1990). Поэтому если мы говорим, что категория эвиденциальности является таксономической категорией, мы имеем в виду, что эта категория обладает некоторым набором "рангов", которые, в свою очередь, иерархически организованы для выражения эвиденциальности на разных уровнях языковой системы, что является третьей особенностью этой категории.

Отметим, что понятие таксономии было введено Б. Л. Уорфом. Под этим термином автор понимает "обобщение одноимённых категорий или граммем в разных языках" (Уорф, 1972).

В-четвёртых, категорию эвиденциальности можно отнести в некоторых её проявлениях и к категориям лакунарного типа (с выпадением некоторых звеньев в определённых условиях).

Наконец, пятая особенность этой категории заключается в том, что она не имеет системы замкнутых оппозиций, т.е. эвиденциальность не предполагает "неэвиденциальности", так же как и модальность вряд ли может рассматриваться как оппозиция ординарности (немодальности).

Для английского языка эта категория имеет ещё ряд особенностей.

В связи с распадом морфологической системы и, по-видимому, лишившись собственных способов выражения, категория эвиденциальности превратилась в категорию особого типа – кластерную1 категорию, как наиболее точно отражающую специфику этого явления в английском языке (она может выражаться разными средствами, может выражаться дважды в одном высказывании, например: Certainly, he thought, this must be proved). В целом в категорию кластерного типа включаются языковые формы с одним категориальным выражением, но с разными уровнями и средствами реализации.

Таким образом, исследуемая категория обладает как минимум пятью специфическими свойствами, которые важны как для её существоваКластер, ‘cluster’, ("гроздь, пучок") – группа предметов одного типа, вида, находящихся вместе или близких друг другу по какому-то признаку.

ния в языке, так и для использования в речи. Их учёт важен и для исследования данного объекта.

Глава II «Типология структур и основные показатели статуса категории эвиденциальности» посвящена структурам, с помощью которых выражается категория эвиденциальности. Она выражается в основном синтаксическими супрасегментными средствами – главной частью сложноподчинённого предложения с номинативным типом придаточного, парентезами разных структурных уровней, в том числе и структурами по модели придаточной части, модальными словами и выражениями, глаголами, выполняющими метаязыковую функцию (первым компонентом предиката в конструкциях типа Complex Subject). Последний способ выражения категории эвиденциальности имеет свою специфику по характеру связи, поскольку маркер эвиденциальности составляет часть сказуемого, внутри которого нет синтагматических связей (как в предложении типа He seems to have noticed it before).

При существующем разнообразии форм и средств выражения эвиденциальности как категориального значения должен быть какой-то главенствующий, легко уловимый носителями языка общий признак или несколько признаков, помогающих выделить данную категорию в предложении.

Таким признаком является, во-первых, лексическое значение глаголов или однокоренных (либо сопоставимых по значению) с ним существительных (типа conclude conclusion, inform information, know knowledge, awareness и др.), которые указывают на эвиденциальный статус различных структур.

Во-вторых, таким признаком и обязательным условием для признания особой роли переосмысления эвиденциальной структуры является возможность низведения значимости этой структуры до уровня вторичной, функционально-нацеленной на выражение только эвиденциальности и соответственно приспособленной для этих целей структуры с метаязыковым статусом. Это касается в основном наиболее распространённых способов выражения эвиденциальности и потому наиболее размытых, нечётких структур, например, использование в качестве маркера эвиденциальной структуры главной части сложноподчинённого предложения с номинативной придаточной частью, являющейся дополнением или играющей роль предикативного члена; в коммуникативном плане главная часть при этом низводится в результате до вторичного статуса.

Вопрос о соотношении первичной/вторичной информации (‘foreground/background information’) (Hooper, 1979; Weber, 1983; Tomlin, 1985, 1987 и др.) является широко обсуждаемым в современной лингвистической науке, в первую очередь в плане синтаксического кодирования этой информации и соотношения грамматической, синтаксической и информативной значимости. Авторы концепции о соотношении первичной/вторичной информации полагают, что явление дифференциации между первичным и вторичным коммуникативным статусом структур, вне зависимости от их структурной значимости, имеет психологическую основу, в соответствие с которой определяется уровень специализации в коммуникативном плане.

О психологической основе первичной/вторичной информации говорят также сторонники системно-коммуникативного подхода к фактам языка, и именно они усматривают в системно-коммуникативных сферах языка определённую иерархию пропозициональной информации, которую говорящий или пишущий произвольно осуществляет в целях усиления или ослабления высказывания. Ослабление коммуникативной значимости реализуется через парентезацию (т.е. через выключение из структуры высказывания и нарушение синтагматики предложения) или путём упрощения структуры, снижения её информативной значимости, например:

If nature had meant women to cook, it was said, God would have made carving knives round and with holes in them [M. Atwood].

There was a cynical twist of his lips as he wondered if, as Julius had said, they would really try to murder him [B. Cartland].

They told me that agency was extremely pleased with them giving my color.

They said the agency called them 'a find', as I remember [J Kay].

В практике общения произвольность усиления или ослабления коммуникативной значимости может принимать системообразующий статус, т.е. значимые грамматические категории строятся на основе иерархической соотносимости (Недялков, 2000; Айхенвальд, Диксон, 1998; Володин, Храковский, 1975, 1977; Кибрик, 1989; Пупынин, 1996).

Так, И.В. Недялков выделяет шесть уровней значимости и способов иерархизации: системотехника, онтика, диалогика, информатика, прагматика и психосемантика. Нас будет интересовать особенно последний уровень иерархизации.

Психосемантика состоит из определённого набора языковых средств, отвечающих за семантические операции, "которые говорящий способен проделывать с пропозициональной информацией, усиливая или ослабляя коммуникативную цель высказывания, или же фокусируя его отдельные компоненты" (Недялков, 2001). Такого рода смысловые операции связаны с речемыслительными процессами коммуникантов, с целью преобразовывать и интерпретировать базовую информацию. Другими словами, "психосемантика связана с основными типами высказываний, структура которых является результатом семантических операций-модификаций по переоценке смысла базовой пропозиции" (там же). В эту сферу входят различные способы выражения эмфазы, фокуса/контраста, эпистемическая модальность и др.

Таким образом, согласно классификации грамматических категорий и их системно-коммуникативной иерархии по И.В. Недялкову, эвиденциальность относится к сфере психосемантики, выражая оценочность через имя существительное, эвиденциальность и модальность – через глагол. При выражении эвиденциальности используются формальные средства психосемантики, которые помогают говорящему отразить также пропозициональную ситуацию в речи1). На примере английского языка это отражается в следующих примерах:

Those words and thoughts, she believed, were entirely hers now [J. Uroguhart].

It seems I spent a great deal of my girlhood imagining him as one thing or another [J. Uroguhart].

Someone said he kept a tiny room filled with photographs of that girl [J. Kay].

Факты собранного материала убеждают в том, что в языке устанавливается определённая тенденция к ослаблению информативной значимости тех частей высказывания, которые выполняют эвиденциальную функцию, т.е. формируется определённая иерархия значимости в сопоставлении диктумной пропозиции (более высокий ранг) и в пропозиции модусной эвиденциальности. В частности, наблюдаются следующие преобразования.

1. Главная (модусная) часть оказывается предельно краткой, т.е. она как правило содержит только те компоненты, которые необходимы для выражения категории эвиденциальноcти, а именно, глаголы или отглагольные существительные соответствующей семантики, а также даёт сведения об источнике исходящей информации, т.е. о субъекте-свидетеле или участнике. Так, в предложении He said that he knew it главная часть предложения является эвиденциальной только в таком составе главной части, поскольку при обрастании дополнительной информацией это значение размывается, т.к. возрастает степень информативности, т.е. обретается диктумный статус, например, He whispered into my ear that he knew it.

2. Другим обязательным компонентом вторичного статуса носителя эвиденциальности является коммуникативная неполноценность главной части и, в связи с этим, синтаксическая и смысловая зависимость от придаточной части в составе целого. Придаточная часть, напротив, получает статус диктума, т.е. основного информативного звена, т.к. не содержит признаков вторичности, кроме союза that, который скорее ориентирован на главную часть как маркер её незаконченности, например: It is agreed that Nikki can stay while she works on her act [T. Fischer].

В данном случае, союз that и последующий текст обязательно должны присутствовать, поскольку иначе глагол не сможет реализовать свою валентность и предложении станет неграмматичным с точки зрения построения. Аналогично в предложении People said Clara was lucky to be alive [C. Thubron] союз that намеренно опускается автором, при этом модус, источник информации, становится вторичным, а придаточная часть, диктум, становиться информативно более значимой.

Некоторые авторы отмечают, что фонологи в таких случаях подчёркивают особую роль ядерного тона (nuclear tone), в котором произносятся маркеры разных значений эвиденциальности. Этот тон является независимым (independent tone) в общем тональном контуре предложения и он задаёт особую коммуникативную значимость и смысл последующему развёртыванию, особенно в начальной позиции (Greenbaum, 1970; Кобрина, 1991).

В лингвистике обычно используется понятие рамочности как менее значимой части структуры при использовании неравноценных частей в предложении. О рамочности говорили многие авторы (Якобсон, 1972;

Уиллетт, 1988; Козинцева, 1994). Все они отмечают, что категория эвиденциальности является областью рамочных значений. Под рамкой в целом следует понимать определённую структуру, которая не является средством передачи основной информации, а лишь является модусной, в данном случае, эвиденциальной, а также модусной или комментативной по своему содержанию, по отношению к основной (диктумной) части.

Учитывая всё вышеизложенное, рассмотрение структур, выражающих эвиденциальное значение целесообразнее начать со случаев, когда обе пропозиции – модус и диктум – представлены в синтаксической структуре. Простейшим случаем является сложноподчинённое предложение с различными придаточными.

Так существуют следующие синтаксические способы выражения эвиденциальности:

I. Предложения с главной (модусной) частью в эвиденциальной функции и придаточной дополнительной (диктумной).

Someone mentioned that his father looked like Buster Keaton…[M. Gibson].

В этой функции зафиксированы следующие глаголы, известные как «идеальные:»1):

1. глаголы речевой деятельности: say, tell, rumor, declare, hint, announce, intimate, claim, stress, emphasize, notify, report, predict, inform, postulate, remark, comment, point out, mention, utter, imply, mutter, 2. глаголы ментальной деятельности:

а) глаголы знания, мнения, понимания, признания, допущения: know, think, consider, conclude, doubt, estimate, learn, presume, reflect, ponder, meditate, contemplate, believe, regard, assume, dwell on, opine, suppose, deduce, conclude, infer, understand, get, grasp, assimilate, interpret, believe, accept, acknowledge, admit, recognize, б) глаголы антиципации: anticipate, expect, suspect, plan, etc.;

в) глаголы памяти: learn, forget, recall, recollect, remember, etc;

3. глаголы перцепции: hear, notice, feel, see, etc.

II. Предложения с главной (модусной) частью в эвиденциальной функции и придаточным предикативным членом в статусе диктумной части.

My opinion is that Jeannie and her mother were partly to blame because of the method of introduction they chose to arrange [D. Tangue].

Этот термин был предложен Ю.С. Масловым (Маслов, 1956), а позднее использовался В.И. Миколайчиком (Миколайчик, 1975). К идеальным глаголам авторы относят глаголы речи, мысли, восприятия и др. (Островский, 1997; Васильев, 1971).

Подобную функцию могут также выполнять следующие существительные – семантические корреляты глаголов, способных к выражению эвиденциального значения, занимающие позицию подлежащего в рамочной части со значением мысли, мнения, понимания, интенции и др.: answer, argument, belief, concept, consideration, deduction, demand, estimation, idea, impression, intention, meditation, purpose, reason, reflection, response, point of view (view point), solution, suggestion, thought и др. Такие существительные обычно употребляются с определением, выраженным притяжательным местоимением (my, his/her, our, their), фактически указывающим на источник исходящей информации.

III. Безличные предложения с придаточной комплетивной частью.

В этих структурах используются те же глаголы, что и в пункте I, т.е. глаголы речевой, ментальной деятельности, перцепции и др. Однако число используемых глаголов в безличных предложениях значительно меньше, чем при использовании их со значимым подлежащим (антропонимом), поскольку не все глаголы этого типа могут быть использованы в пассиве, типичном для структур с безличным it.

It is believed that he has, hidden away somewhere, a collection of magnificent pearls [A. Kent].

It is reported that he was once a gardener, but left that situation under circumstances that have been variously reported [Th. Wilder].

It is rumored that even the pious pay them reverence in view of the anсient belief that they, not Adam and Eve, were our first ancestors [M. Engel].

Другой разновидностью такого типа выражения эвиденциальности являются предложения с глаголом seem, где it стоит в начале предложения в качестве безличного подлежащего, которое трудно дифференцировать от предваряющего it, что в целом несущественно для категории эвиденциальности, например:

It seemed to me that the thing for her to do was to rush out of the house…[F.

Fitzerald].

IV. Предложения с парентезами различной природы.

В лингвистической терминологии английского и других индоевропейских языков под парентезой обычно понимаются структуры различных уровней (слово, словосочетание, предикативная единица, предложение), включённые в предложение, но не связанные с основным предложением синтаксическими связями. В случае парентетических предикативных единиц с формальными признаками зависимости, их часто называют комментативными придаточными, поскольку они не просто служат модусной рамкой для информации, представленной в основном предложении, но добавляют нечто о правдоподобности сказанного, о манере выражения или отражают отношение говорящего к сказанному (Кобрина, Корнеева, Гузеева, Оссовская, 1999).

С точки зрения структуры, парентезы можно разделить на четыре подтипа:

• подтип 1: парентезы, выраженные словосочетанием;

• подтип 2: парентезы по типу главной части сложноподчинённого предложения, выполняющие эту же эвиденциальную функцию и в исходном структурном варианте;

• подтип 3: парентезы, оформленные по типу придаточных предложений, практически переосмысленных в комментативные (пояснительные) структуры;

• подтип 4: сентенциональные парентезы.

Подтип 1.

В качестве парентезы этого структурного типа могут быть использованы фразеологически устойчивые единицы с модальными, модальнооценочными или пояснительными словами. В предложениях данного типа можно обнаружить следующие слова и словосочетания: according to his story, according to him, to my mind, in his/her/our/their belief, in my opinion, generally (strictly, frankly) speaking и др.

Subtly mysteriously, for all the wrong reason, in her opinion, it had changed [A.

Cross].

To speak frankly, I am not in favor of long engagements [O. Wilde].

Подтип 2.

Helly's competence did, one admitted, have a certain power to calm [B. Brophy].

Even in the farmhouse, it was said, Napoleon inhabited separate apartments from the others [G. Orwell].

Pick was Pickering Hume, Incarnation's husband, who, non-coincidentally (it was soon supposed), worked in the public relations and fundraising departments of SETI…[M. Atwood].

Подтип Yet a fox, as everyone knows, can become an enemy; and one summer when Monty was growing old, a fox's earth was found by a neighbor out side of which were skeletons of four cats [D. Tangue].

Подтип 4.

He has to concoct a very convincing story (he knew that for sure) as to why she had been left in his charge, and also why he had not mentioned her before [B. Cartland].

V. Выражение эвиденциальности с помощью конструкции Complex Subject.

His house was supposed to have been a station for escaping slaves… [A. Cross].

Предложения данного типа включают рамочный элемент с эвиденциальным значением, хотя здесь и используется так называемое единое "амальгамированное сказуемое" (Прохорова, 1988). Однако предикативные единицы типа was supposed получают рамочный статус, т.к. они не ориентированны на предшествующий субъект и выполняют эвиденциальную функцию при соответствующих значениях глагола. Двойная ориентированность компонентов сказуемого связана с необходимостью выразить их различную коммуникативную значимость и субъектную ориентированность, которая осуществляется именно при условии отсутствия смысловой обусловленности между компонентами предиката. В смысловом плане рамочный характер эвиденциальной части определяется вторичностью её функциональной роли, т.к. основная информация заложена в частях, грамматически не связанных между собой, как в he…to be polite; he…to be a talented writer; he…to be honest; his house…to have been a station for escaping slaves и др.

Используемые глаголы в этих структурах относятся к следующим подклассам:

• глаголы речевой деятельности: say, rumor, declare, state, report, inform, • глаголы ментальной деятельности: think, consider, suppose, know, prove, understand, imagine, believe, expect, mean, etc.;

• глаголы перцепции: hear, notice, feel, see, etc.

… William Rimmer is rumored to be encamped at the Point, though as yet he and Georgie haven't met [B. Brophy].

We have a servant, of sorts, a Greek boy hired by Georgie in Scutari, who is meant to do much tasks, but he is believed to have a woman in another part of the camp and often goes missing [B. Bainbridge].

Однако некоторые глаголы, приводимые ранее (см. пункт I), не могут быть использованы по двум причинам: либо их нельзя использовать в пассивной форме, либо они обозначают качество речи или субъективное восприятие действительности: to tell, to reflect, to ponder, to mediate, to dwell on, to feel, to learn, to forget, to get, to grasp, to assimilate, to utter, to mutter, to mumble, to remark и некоторые другие.

Глава III « Семантический аспект категории эвиденциальности» рассматривает значения, которые эти структуры могут передавать. Различные авторы классифицировали эти значения в зависимости от источника, от которого исходит информация (Аделяр, 1977; Вебер, 1986; Вудбери, 1986;

Гордон, 1986; Делансей, 1986; Де Хаан, 1999a; 1999b; 2001; Андерсон, 1986; Иванов, 2002; Козинцева, 1994; 1998; Корди, 1998; 2001; Молошная, 1989; Уистлер, 1986; Освальт, 1986; Уиллет, 1988; Фридман, 1986; Хардман, 1986; Чейф, 1986, Шличтер, 1986 и др.). На первый взгляд, это наиболее рациональный подход к их исследованию, т.к. он отражает наиболее существенные признаки структур и средств.

Из всех авторов, перечисленных выше, наиболее полной и информативной в плане изучении этой категории является работа У. Чейфа (Чейф, 1986), в которой автор, в отличие от других, принимает за основной принцип дифференциации функциональное значение эвиденциальности.

Кроме того, его работа важна также тем, что она написана на материале английского языка и имеет достаточное количество практических данных для выявления сущности категории эвиденциальности и её функционально-семантических особенностей. Однако и его работа не является исчерпывающим рассмотрением всех значений этой категории эвиденциальности. Изложим кратко основные положения данного исследования.

Автор считает, что английский язык обладает обширным арсеналом средств для выражения этой категории, но в отличие от других языков, английский язык использует их не всегда в целях выражения собственно эвиденциальности. С точки зрения автора, для английского языка важным является стиль, в котором данная категория может быть употреблена.

При рассмотрении значений категории эвиденциальности была сделана попытка следовать за выше перечисленными авторами и базироваться на категории лица, т.е. отталкиваться собственно от номинации источника исходящей информации. Однако исходить из значения субъекта эвиденциальной рамки оказалось фактически невозможным. Дело в том, что субъект в модусной рамке может выступать в нескольких разновидностях: как субъект говорящий, изрекающий информацию, как субъект воспринимающий вербализированную информацию об окружающей его действительности, как субъект мыслящий, как субъект чувствующий. В этом случае всё зависит от значения глагола в каждой отдельной ситуации. И если в первом случае после глаголов речи и восприятия эвиденциальная ситуация и авторская роль субъекта очевидны (I say that …; he said that …;

they exclaimed to the effect that …), то в остальных случаях, особенно в случаях с глаголами мыслительной деятельности, чувства, реакции, того или иного вида восприятия (особенно 'кажимости', ‘сомнения’, ‘подозрения’), субъект воспринимающий, мыслящий, чувствующий, реагирующий на происходящее ничего не изрекает, и все эти продуцируемые процессы происходят только в сознании субъекта, без возможности обнаружения их другими лицами. Например, в модусной рамке It seemed to him that …субъектом восприятия, выраженным to him, является субъект в 3м лице, т.е. he. Однако на самом деле субъектом эвиденциальной структуры является автор. То же характерно и для структур He seemed to be pleased; The project, as it seems, was accepted without alterations. Субъектом эвиденциальной рамки является автор или говорящий, так как никто другой не может утверждать, что же казалось тому или иному лицу, кроме автора или говорящего. Такое же 'раздвоение' субъекта в модусной рамке характерно и для структур с использованием глаголов перцептивной деятельности, волитивных глаголов (denoting acts of one’s will) и некоторых других, а также при пассивной форме глагола (he was told that …). Отметим, что эта роль глагола и других модусных маркеров (например, модальных слов и словосочетаний) в определении функциональной семантики модусной рамки детально разрабатывалась в русистике (см. Золотова, Онипенко, Сидорова, 1998, где этот вопрос рассматривается в Гл. IV).

Таким образом, не во всех случаях (т.е. не со всеми глаголами) субъект модусной рамки является 'авторизатором'. Иногда автор представляет мысли, чувства, намерения героя как бы изнутри, т.е. происходит своеобразное ‘размежевание’ между субъектной сферой автора и субъектной сферой эвиденциальной структуры, при том, что формально происходит ‘вживание’ (термин М.М. Бахтина) автора в сознание героя. Это особенно типично для глагола ‘seem’ и, по-видимому, как следствие его семантики, является его постоянной функциональной характеристикой. Глагол ‘seem’ не рекуррентен в структурах с авторским субъектом в 1 лице типа *I seem to like it, хотя возможен вариант It seems to me that …с размежеванием на сферу безличности и сферу авторства.

Нам представляется необходимым оперировать такими понятиями, как 'субъект эвиденциальной структуры' (субъект высказывания или восприятия) и 'авторизирующий субъект (авторизатор)'1. Первое понятие обозначает говорящее, воспринимающее лицо (лица). Второе обозначает автора, стоящего за этим высказыванием. Как будет показано ниже, эвиденциальное значение может усложняться за счёт такого расслоения – ‘втягивания’ автора, т.к. субъект эвиденциальной структуры не всегда ‘говорит’, но иногда и ‘думает’ или ‘чувствует’.

С другой стороны, как уже отмечалось, семантический анализ должен опираться на семантику слов. В этом плане модусное значение глагола в структуре-выразителе эвиденциального значения, казалось бы, является определяющим в иерархии перечисленных факторов, так как это носитель семантической определённости в данной категории. В соответствии с этим формируется характер модусного компонента, который вызывает активное восприятие у слушающего или лица, вовлечённого в процесс обмена информацией. Однако повторение одних и тех же глаголов при передаче разных эвиденциальных значений и в разных структурах говорит о том, что лексическое значение глагола не может быть принято за дифференцирующий фактор. Ещё менее значимым является структурный признак, взятый в изоляции от других факторов.

Учитывая полифакторность в формировании общего категориального значения эвиденциальной части, материал описывается на основе более общих характеристик – разных структурных типов самой эвиденциальнсти, которые отражают дифференциацию по коммуникативному значению:

1. структуры, в которых источником информации является определённое лицо (т.е. в которых форма представления субъекта эвиденциальной структуры совпадает с источником информации);

Термин 'авторизатор' предложен Н.К. Онипенко (Золотова, Онипенко, Сидорова, 1998).

2. структуры, в которых источником информации являются обобщённые или неизвестные лица;

3. структуры, в которых источником является автор, хотя приписывается это другому лицу.

Следует особо отметить, что дублирование значения при различных способах выражения, очевидно, неизбежно и вполне прогнозируемо.

Разбор и анализ фактического материала выявили основные значения категории эвиденциальности, которые формируются в соответствии с тремя факторами – лексическим значением глагола, использованным в модусной части, типом структуры и фоновым содержанием диктумной части.

Такими категориальными значениями могут быть следующие: авторство, достоверность информации, кажимость, субъективное мнение или ненавязывание, непричастность и пересказывание чужих слов. С изменением структуры предложения или его компонентов, а также в зависимости от того, какой глагол употреблён в модусной части, основное значение может приобретать и дополнительные оттенки: оценка, мнение, суждение, подозрение, уверенность/неуверенность, осведомлённость, возможность, вероятность и др.

Наличие/отсутствие вербализованного источника информации позволяет дифференцировать эвиденциальное значение на ещё более частные подвиды на этой основе: определённое лицо, обобщённое или неизвестное лицо, отсутствие определённого лица, наконец случаи, когда источником информации является автор, хотя приписывается это другому лицу.

Анализ предложений подтвердил факт неполной упорядоченности в формировании значений при различных способах выражения эвиденциальности в современном английском языке в связи с расширением значения данной коммуникативной категории в целом.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Средства выражения эвиденциальности в предложении и тексте // Герценовские чтeния: иностранные языки. Материалы конференции (11-13 мая 2000). СПб., 2000, с. 104-106.

2. The category of evidentiality and the means of its expression in English // American Studies Through Russian and American Eyes.

International Seminar. June, 16-19, 2000, c.141-145.

3. Вариативность средств категории эвиденциальности в зависимости от вида языка // Аспекты изучения и преподавания родного и иностранного языков. Мурманск, 2001, с. 38-44.

4. Индикаторы эвиденциальности (семантический аспект) // Язык как функциональная система. Сборник статей к юбилею профессора Н.А. Кобриной. Тамбов, 2001, с. 92-97.

5. Способы выражения эвиденциальности в тексте // От слова к тексту. Материалы международной конференции (Минск, Беларусь, 13-14 ноября 2000), ч. 2, Минск, 2000, с. 102-104.

6. Использование парентез для выражения категории эвиденциальности в современном английском языке // Филология и культура. Материалы 3-ей международной конференции (16-18 мая 2001), ч. 2, Тамбов, 2001, с. 64-67.

7. Эпистемическая модальность как характерная составляющая категории эвиденциальности // Studia Linguistica, № 10. Проблемы теории европейских языков. СПб.: Тригон, 2001, с.

346-350.

8. Факторы, определяющие вариативность эвиденциального значения // Вариативность в языке и речи. Межвузовский сборник научных трудов. Архангельск, 2001, с. 63-67.

9. Модальность как характерная составляющая категории эвиденциальности // Ярославские лингвистические чтения. Материалы научной конференции (9-11 октября 2001г.), Ярославль, 2001, с. 52-53.

10. Категория эвиденциальности в современном английском языке и её роль в установлении межличностных отношений // Социальная власть языка. Сб. науч. тр. Воронеж, 2001, с. 224О композиционном значении на уровне сложноподчинённого предложения // Композиционная семантика. Материалы 3ей международной школы-семинара по когнитивной лингвистике (18-20 сентября 2002). Часть I. Тамбов, 2002, с.44-46.

12. Вторичный статус эвиденциальных структур в современном английском предложении // Studia Linguistica, № 11. Проблемы когнитивной семантики. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И.

Герцена, 2002, с. 72-77.