На правах рукописи

МОЙСОВА ОЛЬГА БОРИСОВНА

ГЕНДЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА В СРАВНИТЕЛЬНОСОПОСТАВИТЕЛЬНОМ АСПЕКТЕ

(НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ РОМАНА Р. БАХА «ЧАЙКА ДЖОНАТАН

ЛИВИНГСТОН» НА РУССКИЙ И НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫКИ)

Специальность 10.02.19 – теория языка 10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ростов - на -Дону – 2009 Диссертация выполнена на кафедре перевода и информатики Педагогического института ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор Ласкова Марина Васильевна

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор Брусенская Людмила Александровна кандидат филологических наук, доцент Ковлакас Елена Федоровна

Ведущая организация Ставропольский государственный университет

Защита состоится «22» апреля в 13 часов на заседании диссертационного совета Д.212.208.17 по филологическим наукам при ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» по адресу: 344082, г. Ростов-на-Дону, ул. Б.

Садовая, 33, ауд. 202.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Педагогического института ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет».

Автореферат разослан « 21 » марта 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Н.О. Григорьева

Общая характеристика работы

Одним из направлений в исторической, философской, социологической, лингвистической и культурологической литературе сегодня являются гендерные исследования. Гендерный подход представляет собой дальнейшее развитие антропоориентированного изучения языка и позволяет точнее учитывать человеческий фактор в языке.

В центре внимания гендерных исследований в настоящее время находятся культурные и социально-психологические параметры, которые обусловливают стереотипные представления о мужских и женских качествах, определяют отношение общества к мужчинам и женщинам, формируют механизмы построения властной системы на основе различий (Кирилина, 2000). Гендер конструируется через определенную систему социализации, разделение труда и принятые в обществе культурные нормы, роли и стереотипы (Горошко, 1999). Как продукт социальных отношений и культурной традиции гендер не является собственно лингвистической категорией, однако путем анализа языковых структур можно раскрыть его содержание, выявить гендерные стереотипы, зафиксированные в сознании носителей языка (Кирилина, 1999).

В работах гендерного направления процессы порождения текстов мужчиной и женщиной получили широкое освещение (Т.Б. Крючкова, А.А.

Вейлерт, О.А. Рыжкина, Л.И. Реснянская, Е.А. Земская, Н.Ф. Верхоланцева, Е.И. Горошко, A.M. Холод, А. Кирилина, И. Кавинкина и др.).

Интерес к субъективным характеристикам участников переводческого процесса стал конструктивным моментом в ряде когнитивно ориентированных исследований лингвистического и лингводидактического направлений (Г.Д. Воскобойник, Т.А. Фесенко, В.И. Хайруллин; И.И.

Халеева, R. Bell, P. Kussmaul, M. Snell-Hornby и др.). С недавних пор в фокусе интересов отечественных учёных - исследования когнитивной сферы переводческой психики, вопросы языковой способности и коммуникативной компетенции, переводческих стратегий и операций (см. В.В. Гусев, А.А.

Залевская, И.Л. Медведева, A.M. Каплуненко, В.А. Пищальникова, Н.И.

Подольская, В.Н. Шевчук и др.). Речемыслительная деятельность переводчика всё чаще привлекает внимание лингвистов, расширяется объём и ракурсы её исследования, однако собственно посредническая составляющая вербальной деятельности переводчика остается малоисследованной областью.

Актуальность исследования определяется тем, что оно выполнено в русле активно разрабатываемой в современной лингвистике антропоцентрической парадигмы, посвящено проблемам интерпретации художественного текста в рамках гендерно-ориентированного подхода с учетом лингво-культурологических особенностей интерпретатора.

Антропоцентрическая доминанта общелингвистических направлений совпадает с переводческими приоритетами. На сегодняшний день отсутствует объяснительная модель соотношения языка и пола говорящего.

Данное исследование затрагивает круг вопросов, связанных с речемыслительной посреднической деятельностью разнополых переводчиков. На основе интегративного подхода, синтезирующего данные психолингвистики, семиотики, когнитивной лингвистики и межкультурной коммуникации, предлагается концепция вербальной посреднической деятельности мужчины-переводчика и женщины-переводчика, в которой гендерные признаки языковой личности выступают главными системообразующими факторами перевода.

Объектом исследования являются гендерные особенности интерпретации художественного текста.

Предмет исследования – лексико-грамматические расхождения между текстом оригинала и текстами переводов художественного произведения, обусловленные гендерным фактором.

Материалом исследования послужили: произведение американского автора Ричарда Баха «Чайка Джонатан Ливингстон» (Richard Bach. Jonathan Livingston Seagull), и четыре перевода, три из которых выполнены разнополыми переводчиками на русский язык (А. Сидерский, М. Шишкин, Е.

Горобец), один, выполненный женщиной-переводчиком (Jeannie Ebner “Die Mwe Jonathan”) - на немецкий язык.

Цель диссертационного исследования - разработать интегративную концепцию вербальных гендерных различий деятельности разнополых переводчиков.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1. Охарактеризовать гендерную языковую картину мира переводчика в системе межкультурной коммуникации и языковой картины мира.

2. Проанализировать гендерные различия переводческой деятельности в сравнительно-сопоставительном аспекте.

3. Разработать классификацию языковых средств выражения мужской и женской письменной речи интерпретатора на лексико-грамматическом уровне с учетом коммуникативно-прагматического потенциала исходного текста.

Методологическая основа исследования. Методология настоящего исследования основывается на общефилософских принципах, в соответствии с которыми язык представляется как материальная, объективная, динамическая, функционирующая и развивающаяся система.

Продуцирование тех или иных средств осуществляется в строгом соответствии с существующими правилами и четко обусловлено сферой общения.

Общенаучные методологические принципы исследования опираются на лингвистические принципы анализа гендера, в соответствии с которыми гендер манифестируется в языке и является параметром переменной интенсивности в коммуникативном общении.

Частнонаучная методология формируется на основе положений отечественных и зарубежных исследователей в области перевода, гендерной лингвистики, психолингвистики, когнитивной лингвистики, семиотики, теории речевой деятельности, межкультурной коммуникации. ( см. труды Л.

С. Бархударова, В. Н. Комиссарова, Ю. А. Сорокина, А. Д. Швейцера, Ю.П.

Солодуба, Т. А. Казаковой, А.В. Кирилиной, О.А. Бурукиной, Е.И. Горошко, А.П. Мартынюк, Н.Л. Пушкаревой, Т.Б. Крючковой, Т.Г. Пшёнкиной, С.С.

Беркнер, Я.В. Левковской, Д.Ч. Малишевской, А.И. Смирницкого, Е.С.

Ощепковой, О.А. Ворониной, П.М. Топер, Э. Сепира, Р. Лаккоф, Д. Таннен, Дж. Коутс, Д. Камерона, Х. Котхоф, Н. Рис, К. Уэст, Д. Циммерман, Д.

Майер).

Методы исследования обусловлены поставленными задачами. В работе использовались:

1. метод классификации и типологизации, с помощью которого материал подвергался систематизации;

2. метод сопоставительного описания, с помощью которого выявляются особенности морфологического и синтаксического оформления, семантики и прагматики исследуемых единиц;

3. метод контрастивного описания, с помощью которого исследуемые единицы одного языка сопоставлялись с соответствующими единицами другого языка с целью выявления разного рода расхождений;

4. метод ситуативного моделирования, который служил для воссоздания модели / схемы описываемой в тексте ситуации;

5. элементы метода количественного подсчета.

Языковой материал отбирался методом сплошной выборки. В работе также учитываются данные интроспективных наблюдений.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Восприятие переводчиком гендерной языковой картины мира находит отражение в межкультурной коммуникации и межъязыковой передаче текстов. Гендерная языковая картина мира переводчика структурированная совокупность существующих в языковом сознании переводчика социокультурных ориентаций, ценностей, фоновых знаний, установок, идеалов, в которых находит отражение социальная дифференциация полов, специфика которой определяется соположенностью гендерной языковой картины мира автора текста и его переводчика-интерпретатора.

2. Компаративистский подход к анализу языковых средств, употребляемых разнополыми переводчиками, показал зависимость характера этих средств от особенностей индивидуальности переводчика. Наиболее ярко это проявилось в степени использования эмоциональности переводов. Так, русскоязычный переводной текст по сравнению с немецким вариантом перевода обладает большим коммуникативно-прагматическим потенциалом при сохранении коннатационного и композиционного единства текста оригинала и перевода на русский язык. В процессе декодирования экспрессивность доминирует в русском мужском переводе по сравнению с женским. В немецком переводе эмоциональный оттенок утрачен.

3. Сравнительно-сопоставительный лингвистический анализ оригинала и текстов переводов на русский и немецкий языки позволяет разработать классификацию языковых средств выражения мужской и женской письменной речи интерпретатора. Употребление мужчиной - и женщиной-переводчиком определенных лексических единиц и синтаксических структур осуществляется неравномерно. Для женского переводного текста характерно использование нейтральной лексики, мужской перевод отличает стилистическая маркированность лексических единиц, равно как и точность представления и описания терминов. К особенностям женской интерпретации также относится использование сложных развернутых предложений, соединяющих в себе несколько простых, тогда как в мужском языковом сознании доминируют простые предложения. При этом точность и терминологичность словоупотребления, а также употребление глаголов в активном залоге при позиционировании своей точки зрения, мнения или утверждения – характерная черта психосемиотической доминанты языкового сознания мужчины.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринята попытка создания обобщенной репрезентативной классификации письменной речи разнополых переводчиков на материале английского, немецкого и русского языков. Новым является решение проблемы гендерного подхода к адекватности художественного перевода.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней получили теоретико-экспериментальное освещение языковые особенности разнополых переводчиков, что вносит существенный вклад в теорию перевода, речевой деятельности, теорию языка. Теоретический интерес представляет и постановка вопроса о соотношении этнических и когнитивных установок переводчика при осуществлении перевода художественного текста, а также рассмотрение проблемы поиска дополнительных критериев адекватности переводного варианта.

Проведённое исследование представляет интерес для теории межкультурной коммуникации и когнитивного переводоведения, так как оно выявляет стратегии и механизмы создания интегративных речевых структур в языке представителей разных лингвокультурных сообществ.

Практическая ценность работы состоит в том, что предлагаемый подход позволяет на конкретном англо-русско-немецком материале разработать методику и критерии анализа грамматических и лексических преобразований в мужской и женской письменной речи. Теоретические положения, выдвинутые в диссертации, могут найти применение в лекционных курсах по теории языка, теории перевода, психолингвистике, межкультурной коммуникации.

Апробация работы проходила в ходе обсуждений основных положений и результатов диссертационного исследования на заседаниях кафедры перевода и информатики Педагогического института ЮФУ.

Основные положения исследования были представлены в докладах на конференциях: «Неделя науки» г. Ростов-на-Дону, 2007г., «Речевая деятельность: субстанциальные и процессуальные аспекты» г. Краснодар, 2007г., II Всероссийская научно-практическая конференция «Личность – Язык – Культура» г. Саратов, 2008г., а также нашли свое отражение в публикациях.

Цели и задачи исследования определили структуру работы.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект, предмет, материал и методы исследования, формулируются цели и задачи исследования, обосновывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость, приводятся положения, выносимые на защиту, а также данные об их апробации и внедрении, кратко описывается структура диссертации.

Первая глава «Гендерно-ориентированный подход к анализу переводческой деятельности» представляет собой обзор различных подходов к изучению экстралингвистической деятельности переводчика, в ней уделяется внимание особенностям интерпретации гендерной языковой картины мира переводчика, а также рассматриваются категориальноличностные аспекты стиля мужского и женского перевода в пространстве художественного текста.

Рассматривая проблему становления и развития основных направлений гендерной лингвистики, мы отмечаем, что переводческая деятельность оказывается детерминированной как интеркультурными факторами, так и индивидуально-личностными особенностями. Индивидуальное языковое сознание формируется в результате восприятия человеком окружающего мира, что определяет специфику индивидуальной языковой картины мира.

В рамках нашего исследования выделяется индивидуальная языковая картина переводчика.

В отличие от человека говорящего, находящегося внутри "своей" семиосферы, переводчик попадает в пересечение, по крайней мере, двух семиосфер: "своей" и "чужой", представленной подлежащим переводу текстом (Базылев, Сорокин, 2000). Если к тому же учитывать, что исходный текст является индивидуальной реализацией (авторской) модели мира (Лукин, 1999), то можно констатировать тот факт, что переводческая деятельность детерминирована, по меньшей мере, двумя семиотическими моделями мира (картинами мира): национальной (этнической) и индивидуальной. В рамках этого утверждения необходимо уяснение концепта "картина мира".

При переводе с одного языка на другой, например, с русского на английский, происходит взаимное наложение картин мира английского (языка оригинала) и русского языка (языка перевода). Они одновременно взаимно проникают друг в друга и взаимно влияют друг на друга.

Результатом их взаимодействия будет вариант перевода, репрезентирующий своеобразие картины мира, изображенной в подлиннике, и в то же время хранящий элементы, присущие картине родного для переводчика языка.

В настоящем исследовании акцентируется внимание на том, что важными элементами индивидуальной картины мира переводчика являются гендерные доминанты сознания. Так как, согласно значительному количеству исследований (Кирилиной А.В, Вежбицкой А., Кавинкиной И.Н., Земской Е.А., Куликовой И.М., Левковской Я.В.), женщины и мужчины по-разному интерпретируют мир, существуют определенные отличия в отражении окружающей действительности в психике мужчин и женщин.

В работах последних десятилетий часто говорится о том, что концептуализация действительности женщинами и мужчинами происходит поразному (Ощепкова, 2001; Халеева, 2000; Холод, 1997). В различных лингвокультурных сообществах эта разница может проявляться в большей или меньшей степени, иногда она практически стирается; однако многочисленные исследования О.А. Бурукиной, Е.А. Земской, Т.Б. Крючковой и других видных специалистов в этой области доказывают, что констатировать полное соответствие в восприятии действительности женщинами и мужчинами на данном этапе неправомерно.

В связи с этим представляется возможным говорить о гендерной языковой картине мира переводчика, которая заключает в себе все многообразие репрезентаций гендерных отношений и представлений, и которая понимается нами как структурированная совокупность существующих в языковом сознании переводчика социокультурных ориентаций, ценностей, установок, идеалов, в которых находит отражение социальная дифференциация полов, специфика которой определяется соположенностью гендерной картины мира автора текста и его переводчика-интерпретатора.

Рассмотрение перевода как процесса и результата создания текста включает в себя анализ не только готового текста, но и самой переводческой деятельности, а любая языковая деятельность прагматична по своей природе, так как всегда имеет исполнителей или коммуникантов, реализующих определенную цель в конкретной речевой ситуации.

Прагматика перевода включает все аспекты использования текста перевода человеком, т.е. самим переводчиком, предполагаемыми получателями перевода, социумом ПЯ и т.д. Рассмотрение перевода как акта межъязыковой коммуникации требует непременного учета такого важного прагматического фактора как цель коммуникации, которая может определяться как личностью самого переводчика, так и широким контекстом переводческого акта, исторической эпохи, конкретной традицией и т.д.

Любой текст создается с целью получить какой-то коммуникативный эффект, следовательно, фактор адекватности эстетического воздействия оригинала и перевода является одним из важнейших критериев оценки художественного перевода.

Для достижения высокой степени адекватности эстетического воздействия художественного перевода на читателей или слушателей необходимо прежде всего глубоко постичь интенции автора и тематическую направленность оригинала.

В коммуникации и непосредственно при изучении речевого поведения наряду с такими параметрами, как культура, национальность, раса, возраст, общественное положение, физическое и психическое состояние собеседников, отношение их друг к другу, которое определяет характер диалога, немалое значение имеет гендер.

Вслед за Д. Малишевской, которая характеризует гендер как «комплекс социальных и психологических процессов, а также культурных установок, порожденных обществом и воздействующих на поведение индивида, выбор социальных стратегий и т.д.» (Малишевская, 1999), термин трактуется нами как совокупность социо-культурной и индивидуально-личностной идентичности человека сквозь призму половой стратификации.

На основе проведенного анализа литературы по проблеме гендера в языке было установлено, что различия между мужской и женской речью проявляются на разных уровнях языка: в фонетике, в лексике и в грамматике.

Построение письменных текстов мужчинами и женщинами практически не исследовано лингвистами, за исключением психолингвистических экспериментов по воссозданию поврежденного текста: при воссоздании текстов женщинами основной целью было или передача фабулы текста, или попытка максимально восстановить исходный текст, мужчины же пытались построить свой новый текст. В среднем мужские тексты в большей степени отклонялись от эталонна по сравнению с женскими (Горошко, 2001).

Исследования лингвистов пока не привели хотя бы к усредненному единому мнению относительно средств выражения женской и мужской письменной речи в тексте. В целом эти исследования дают, конечно, представление об особенностях мужской и женской речи, однако эти сведения слишком разрозненны.

Таким образом, проанализировав различные подходы к изучению гендерного фактора в переводе, мы осуществляем попытку определения идентификационных характеристик женской и мужской письменной речи переводчика-интерпретатора.

Во второй главе «Лингво-культурологический анализ гендерного фактора в межъязыковом пространстве» в результате изучения наиболее типичных признаков мужской и женской письменной речи, нами представлена интегративная концепция вербальной деятельности переводчика, отражающая гендерные особенности разнополых участников письменной коммуникации на основе интерпретации произведения Р. Баха «Чайка Джонатан Ливингстон» в лексико-грамматическом, прагматическом и лингвокультурологическом аспектах.

Лексические особенности мужской и женской письменной речи Мужская письменная речь:

1. Изображение мира и действительности в большем разнообразии качественных характеристик, красок и признаков;

2. Однообразие приемов при передаче эмоций;

3. Сочетание официально и эмоционально маркированной лексики при обращении к родным и близким людям;

4. Использование газетно-публицистических клише;

5. Точность номинации, терминологичность словоупотребления;

6. Употребление профессиональной терминологии при непринужденном общении;

7. Стилистически нейтральная лексика. Употребление слов с наименьшей эмоциональной индексацией при передаче эмоционального состояния или оценки предмета или явления;

8. Доминирование периферийных разделов словаря; употребление окказионализмов, архаичных форм слов и разговорно-окрашенной лексики.

Женская письменная речь:

1. Склонность к употреблению престижных, стилистически маркированных форм, клише, книжной лексики;

2. Использование эвфемизмов;

3. Употребление оценочных высказываний (слов и словосочетаний) с дейктическими лексемами вместо называния лица по имени;

4. Бльшая образность речи при описании чувств;

5. Характерна тенденция к частому использованию приблизительных обозначений вместо точной номинации;

6. Тенденция к гиперболизованной экспрессии, проявляющейся в широком функционировании слов – интенсивов;

7. Более высокая концентрация эмоционально оценочных слов и конструкций;

8. Относительно меньший словарь, так как женщина пользуется устоявшимся слоем лексики, идиомами, фразеологическими единицами с более высокой частотой встречаемости в речи.

Грамматические особенности мужской и женской письменной речи Мужская письменная речь:

1. Большое количество абстрактных существительных;

2. Частое употребление вводных слов, особенно имеющих значение констатации: очевидно, несомненно, конечно;

3. Преобладание глаголов активного залога и переходных глаголов;

4. Несоответствие знаков препинания эмоциональному накалу речи;

5. Предложения по своей длине в среднем короче женских;

6. Более высокая частота использования существительных и прилагательных; в свою очередь, гораздо меньше глаголов и частиц;

7. Чаще используется подчинительная, а не сочинительная связь;

8. Реже встречаются восклицательные и вопросительные предложения;

9. Реже используются неполные предложения и эллиптические конструкции;

10.Обратный порядок слов менее свойственен;

11.Употребление уменьшительно-ласкательных форм лишь в тех ситуациях, когда описываются маленькие дети и близкие люди, либо когда указываются маленькие размеры и объемы обозначаемого.

Женская письменная речь:

1. Преобладание глаголов в пассивном залоге;

2. Более частое употребление глаголов, передающих эмоциональнопсихологическое состояние человека;

3. Употребление большего количества местоимений, частиц, существительных;

4. Высокочастотным является использование конструкций наречие+наречие, синтаксических оборотов с двойным отрицанием;

5. Предложения в среднем длиннее мужских;

6. Чаще используется сочинительная связь;

7. Чаще встречаются восклицательные и вопросительные предложения;

8. Более свойственен обратный порядок слов в предложении;

9. Частое использование знаков пунктуации, высокая эмоциональная окраска речи в целом;

10. Наличие значительного количества примеров сослагательного наклонения;

11. Частое употребление параллельных конструкций;

12. Использование большего количества уменьшительно-ласкательных форм (для эмоциональной передачи своих многогранных отношений с окружающим миром, увеличения степени проявления эмоциональнооценочного признака, подчеркивания характерных особенностей обозначаемого, а также выражения своего отношения к нему).

Осуществляя анализ переводов А. Сидерского и Е. Горобец, нами было выявлено, что лексический конфликт, заключающийся в переводе точной номинации А. Сидерского и приблизительных обозначений Е. Горобец возникает не столько потому, что существуют объективные словарные разногласия, сколько потому, что существуют объективные семиотические разногласия между двумя языковыми личностями переводчиков, их личным опытом. Из этого следует заключить, что терминологичность словоупотребления – индивидуальная особенность – свидетельствует о стремлении переводчика-мужчины к конкретике, уточнить и сконцентрировать внимание на некоторых словах, подчеркивая их важность.

Женщина-переводчик пренебрегает деталями описания для создания общего представления о предмете или действительности, что ведет к упрощению информационно-семиотических свойств исходного знака в переводном тексте. Сравним:

Он обнаружил, что на огромной скорости сдвиг кончика одногоединственного пера на долю дюйма приводит к быстрому плавному развороту.

А. Сидерский:

Он установил, что при смещении на долю дюйма одногоединственного пера на самом кончике крыла тело на огромной скорости описывает плавную криволинейную траекторию.

A single wingtip feather, he found, moved a fraction of an inch, gives a smooth sweeping curve at tremendous speed.

Он резко вошел в шестнадцативитковую бочку, считая вслух все витки.

А. Сидерский:

Вот он рывком вошел в медленную шестнадцативитковую вертикальную бочку, громко отсчитывая вслух точки переворотов.

He pulled abruptly into another try at a sixteen point vertical slow roll, calling the points out loud.

Характерной особенностью мужского переводного текста также является употребление слов с меньшей эмоциональной индексацией при передаче эмоционального состояния или оценке предмета или явления в оригинальном тексте.

А. Сидерский:

Конечно, его идеи нередко выглядели в их глазах по меньшей мере странными.

У него было несколько сумасшедших идей, которых они не могли понять.

He had some crazy ideas that they couldn't understand.

Однако, как показал анализ, переводу А. Сидерского присуще изображение мира и действительности в большем разнообразии качественных характеристик, красок и признаков, а следовательно и большая степень экспрессивности. Сравним:

А. Сидерский:

Впереди открывались годы радостного бытия, головокружительные возможности и перспективы звучали на все лады и переливались радужным сиянием.

Предстоящие годы пронеслись перед глазами, многообещающе сверкая радужными красками.

The years ahead hummed and glowed with promise.

Таким образом, проанализированный нами материал дает основание утверждать, что передача содержания авторского текста у А. Сидерского отличается большей степенью экспрессивности. При этом не остается без внимания и тот факт, что в некоторых случаях, когда в оригинальном произведении наблюдается стилистически маркированная эмотивная лексика, мужчина-переводчик апеллирует к нейтрализации при реализации своих переводческих решений. На наш взгляд, сложившиеся в обществе неэмоциональности, побуждают мужчину-интерпретатора отказываться от экспрессии там, где ее можно было бы сохранить. Однако индивидуальноличностные особенности А. Сидерского во многих описываемых предметных ситуациях позволяют максимально реализовать свою переводческую стратегию, направленную на разнообразие использования стилистически маркированных средств там, где они в исходном тексте стилистически нейтральны. Это, на наш взгляд, обусловлено так называемой «закономерной переводческой интерференцией» (Гарбовский, 2004).

Кроме того, исследование показало, что предложения в женской письменной речи длиннее, чем в мужской.

В миле от берега рыболовная лодка рассекала воду, и сигнал "Стая, на завтрак!" раздавался в воздухе до тех пор, пока толпа из тысячи чаек не собралась, чтобы ловчить и сражаться из-за кусочков пищи.

А. Сидерский:

Рыбацкая лодка в миле от берега. И зов над водой -- это сигнал к завтраку. Большой сбор. Снова и снова раздавался он в воздухе, пока, наконец, тысячи чаек не слетелись в толпу. И каждая из птиц хитростью и силой пыталась урвать кусок пожирнее.

A mile from shore a fishing boat chummed the water, and the word for Breakfast Flock flashed through the air, till a crowd of a thousand seagulls came to dodge and fight for bits of food.

С точки зрения передачи смысла примеры перевода А. Сидерского простыми, односоставными предложениями и перевод Е. Горобец сложными распространенными предложениями – коммуникативно равнозначны.

Однако, упростив предложения, переводчик-мужчина внес изменения в художественную выразительность текста. Ввиду того, что анализируемое произведение является философским, то при актуализации его содержания было бы уместно сохранить логико-ориентированный синтаксис (Слюсарева, 1981), а именно многообразие сложных предложений. Перевод А.

Сидерского свидетельствует о стремлении переводчика к лаконичности повествования, краткости изложения мысли. Развернутое предложение является отличительным свойством сложности построения мысли женщины.

Распространенные, многосоставные предложения, соединяющие в себе 3- мужских, свидетельствуют о стремлении женщины максимально использовать синтаксические средства языка для выражения мысли.

Возможно, аппеляция переводчика-мужчины к коротким простым предложениям свидетельствует о его стремлении придать важность каждому отдельному элементу высказывания, выстраивая, таким образом, свою концепцию переводимого произведения.

Количественный подсчет знаков препинания по всему объему оригинального и переводных текстов позволяет сделать вывод о том, что использование пунктуационных маркеров (кроме запятых у Е. Горобец) приближает в большей степени ее перевод к подлиннику, несмотря на дифференциальные особенности грамматики английского и русского языков.

В оригинале: В переводе А. Сидерского: В переводе Е. Горобец:

точка/запятая – 11, точка/запятая – отсутствует, точка/запятая – 16, В переводе А. Сидерского разница в 116 точек при сопоставлении с оригиналом и в 110 с женским переводом свидетельствует о «переводческой инициативе» мужчины-интерпретатора. Это, с одной стороны, объясняется его психологической тенденцией к логизации и усилению информационной функции текста, поэтому и появляется в переводе новая информация (Сравним: «Это прозвучало подобно грому среди ясного неба»), отсутствующая в исходном тексте и в переводе Е. Горобец. С другой стороны, упрощение сложной синтаксической структуры английского предложения ведет к устранению ее многозначности, установлению однозначных отношений между компонентами, поэтому в результате членения предложений, те же предметные ситуации получают у А. Сидерского свое выражение в виде отдельных независимых предложений, по-своему реализующих «ход мысли» автора. Превосходящее оригинал количество запятых (более 300) в мужском и женском переводе вызвано не только тем, что текстовые операторы необходимы переводчику для выявления логикосмысловых связей и обозначения оттенков эмоционального состояния, но также и являет собой результат разного пунктуационного оформления, принятого в русском и английском языках. Преобладание многоточия в мужском переводе (практически в 2 раза) – это сигнал усложнения мысли переводчиком, так как многоточие часто ассоциируется с экспрессивной пунктуацией и демонстрирует формирование личных оценочных компонентов высказывания. Таким образом, мужской перевод отличает не только эксплицитная, но и имплицитная эмотивность как результат индивидуализации маскулинной деятельности интерпретатора.

В немецком варианте перевода в большинстве случаев отмечается нейтрализация экспрессивно-оценочных значений, присутствующих в оригинальном тексте. Отмеченные нами отклонения от оригинала носят характер «стилистической правки», смещения акцентов вызваны особенностями лингвистической картины мира переводчицы. Сравним:

Wenn die anderen von diesem groen Durchbruch hren, werden sie vor Freude auer sich sein, dachte er.( Когда другие услышат об этом большом прорыве, они будут вне себя от радости, думал он.) "Когда они услышат об этом, – подумал он, – о Прорыве, они ошалеют от радости.

When they hear of it, he thought, of the Breakthrough, they'll be wild with joy.

Der Schwarm war wie vom Blitz getroffen. Das sind die ausgestoenen Vgel.

(Стая как в точку попала. Это были отвергнутые птицы.) И Стаю наконец осенило. Эти птицы – Изгнанники!

It went like lightning through the Flock. Those birds are Outcast!

Таким образом, сравнительно-сопоставительный анализ женских переводов Е. Горобец и Я. Эбнер позволяет сделать вывод о том, что в немецком переводе отражается субъективная оценка зависимости между характером знака и его эмоционально-ассоциативным потенциалом.

Так, использование эвфемизмов, свойственное женскому речевому поведению, не характерно для немецкого перевода.

Ich begreife nicht, wie du einen Mob lieben kannst, der eben noch versucht hat, dich umzubringen. (Я не понимаю, как ты можешь любить сброд, который еще и пытался убить тебя).

Я не понимаю, как это у тебя выходит: любить толпу птиц, которая только что пыталась убить тебя?

I don't understand how you manage to love a mob of birds that has just tried to kill you.

Немецкий вариант несет в себе дополнительную коннотативную окраску. Если у русской переводчицы это нейтральная «толпа птиц» (mob n, толпа, сборище), то у немецкой – «сброд» (Mob - m –s, чернь, сброд), несущий явный негативный оттенок, так как «толпа» на немецкий язык можно было бы перевести как die Menge. Переводческая деятельность может происходить в условиях эмоционального торможения, когда исходный текст противоречит оценочно-эстетическим установкам переводчика, его вкусам и предпочтениям в мире художественных текстов. В таком случае формируется отрицательный, искаженный образ исходного текста, что, безусловно, сказывается на развертывании переводческой деятельности и на ее результате.

В немецком переводе примечательна замена собственного имени нарицательным.

(Очень хорошо, сын мой.) 2) Mein armer Sohn.

1) – Что ж, очень хорошо, Флетчер.

2) Бедный Флетч.

1) Very well, Fletcher.

Замена такого рода заметно сказывается на эмоционально-эстетической наполненности данных слов и содержания произведения в целом, так как вместо имени Флетчер, обычно обозначающего обращение любого близкого или постороннего лица, используется существительное Сын – свидетельствующее о близких или родственных связях говорящего с объектом. Возможно, переводчик пытался подчеркнуть важность или уникальность лица, однако в оригинале все как раз наоборот: это обращение старшей опытной чайки к младшей, этому диалогу свойственно снисходительное отношение к младшему, неформальное общение (что очевидно даже из сокращения имени «Флетчер» на «Флетч»).

Таким образом, полученные выводы в результате сравнительносопоставительного анализа переводов на русский и немецкий языки можно систематизировать следующим образом:

Нейтральная лексика оригинала в переводе А. Сидерского передается единицами, которые можно охарактеризовать как стилистически маркированные.

Особенностью мужского перевода является актуализация определенных семантических компонентов, в меньшей степени или вообще не представленных в оригинале. Мы рассматриваем это как стремление выразить эмоциональное состояние героя, происходящих событий дополнительными стилистическими средствами, что часто приводит к семантической избыточности, а иногда и излишней экспрессивности.

Перевод М. Шишкина, как и перевод А. Сидерского, отражает стремление к изображению мира и действительности в большем разнообразии качественных характеристик и красок (например, А.

Сидерский: С пяти тысяч футов рыболовецкие суда казались брошенными на воду щепками, а завтракающая Стая -- едва заметным облачком кружащей пыльцы. М. Шишкин: С высоты пять тысяч футов рыбацкие баркасы казались щепками, плавающими на лазурной глади моря, а Стая имени Завтрака напоминала рой мошкары).

Характерной чертой обоих переводчиков также является употребление клише (Ср.: А. Сидерский: Но ни один из них, даже Чайка Флетчер Линд, пока что не пришел к осознанию реальности мысленного полета. Они еще не умели поверить в то, что полет мысли и полет ветра и крыльев -- явления в равной степени материальные. М. Шишкин: Но ни один из них, даже Флетчер Линд, не мог пока поверить в то, что полет мысли может быть таким же реальным, как полет над бушующим морем.) и эмоционально маркированной лексики (Ср.: А. Сидерский: (…) словно его огрели доской по голове. Р. Бах: It felt like being hit with a board. М. Шишкин:

Как он ни старался, все шло кувырком. Р. Бах: He couldn’t be careful enough on that upstroke).

В некоторых случаях, когда в авторском тексте представляется стилистически маркированная лексика, мужчины-переводчики нейтрализуют эмоционально-оценочную информацию (Ср.: А. Сидерский: Джонатан упорно пытался. М. Шишкин: Джонатан упорно работал над собой. Р. Бах:

Jonathan kept at it, fiercely).

Количественное соотношение знаков пунктуации сближает переводы А. Сидерского и М. Шишкина. Сравним:

В переводе А. Сидерского: В переводе Е. Горобец: В переводе М. Шишкина:

отсутствует, Точность номинации, терминологичность словоупотребления не является отличительной чертой в переводе М. Шишкина (Ср.: А. Сидерский:

Забыв обо всем, не думая ни о смерти, ни о поражении, Джонатан тут же поднялся на две тысячи футов над черным ночным морем, плотно прижал к телу широкие части крыльев, расправив в набегающем потоке лишь стреловидные заостренные концы, и нырнул в вертикальное пике. М.

Шишкин: Он поднялся на две тысячи футов над черной гладью моря и, не раздумывая ни секунды о неудаче или о смерти, прижал крылья к телу и, выставив наружу лишь их острые кончики, ринулся в пике).

В переводе М. Шишкина отсутствуют окказионализмы и архаичные формы слов.

Таким образом, несмотря на некоторые отличительные особенности с точки зрения принятия переводческих решений, необходимо отметить общность взглядов в стратегии преобразования исходного текста двух мужских переводов, учитывая основные пункты классификации.

Текст перевода, выполненный женщиной, немногим уступая по степени эмотивности мужчине, отличается образной экспрессией, в то время как для переводческих интенций А. Сидерского примечательна экспрессия увеличительная (Арнольд, 2002).

Эмоциональный фон перевода Е. Горобец создается не только за счет коннотации лексико-семантического варианта, но и особенностей синтаксических конструкций. Гендерная идентификация женщиныпереводчика проявляется в использовании ею «мягких» форм просьб, отказ от грубо-просторечной лексики. Сравним:

А. Сидерский:

Дурачье слепое! Вконец отупели - ничего не понимают!

Слепые они, что ли? Глаза раскрыть не могут?

Are they blind? Can't they see?

Переводчик-женщина часто злоупотребляет точной передачей прямого коннотативного значения, что в большинстве случаев приводит к более сложным и громоздким синтаксическим конструкциям. Стремление переводчицы сохранить внутренние ресурсы оригинального произведения приводит к усложнению языкового облика произведения. Сравним:

Но Джонатан Ливингстон Чайка, не стыдясь этого, снова и снова выгибал крылья в дрожащую дугу, все замедляя и замедляя скорость и снова останавливаясь, – он был незаурядной птицей.

Однако, Чайка Джонатан Ливингстон не ощущал стыда. Он снова вытянул крылья в жесткую дрожащую кривую -- медленнее, медленнее и -опять неудача. И снова, и снова. Ведь он не был обычной птицей.

But Jonathan Livingston Seagull, unashamed, stretching his wings again in that trembling hard curve - slowing, slowing, and stalling once more - was no ordinary bird.

Обращает на себя внимание общее снижение эмотивности переводного текста, предложенного немецкой переводчицей при сопоставлении с оригиналом, однако нами также замечено, что в некоторых случаях можно говорить об окказиональной экспрессивности переводного текста, при этом оценочный компонент в переводе Я. Эбнер сопровождается отрицательным суждением (маркером). Сравним:

(Не будь безумцем.) "(…) and don't be foolish!" Как выясняется при сопоставлении русского и немецкого переводов, образность и эмоционально оценочные слова присущи исключительно русскому переводу, причем как женскому, так и мужскому. Так, степень эмотивности отличает русский мужской перевод, меньшая экспрессивность характерна для русского женского перевода и, наконец, немецкий женский перевод можно расценивать как «деформацию эстетической функции текста»

(Гарбовский, 2004).

Из вышеизложенного следует, что нетипичность и несоответствие классификации женской письменной речи – характерная черта немецкого перевода. Отсутствие экспрессии или заниженная эмоциональность даже там, где она есть в оригинале – результат влияния как языковой культуры (немецкий язык считается сдержанным и менее эмоциональным, чем русский), так и доминированием мужского начала в подсознании переводчицы, личностным восприятием окружающей действительности.

В Заключении излагаются основные результаты исследования, формулируются основные выводы и намечаются дальнейшие перспективы исследования характерных черт мужской и женской письменной речи в пространстве художественного текста.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Чепко (Мойсова), О.Б. Проблемы межкультурной коммуникации в таможенном коллективе: гендерный аспект как базис отношений в обществе [Текст] / О.Б. Чепко // Таможенная политика в условиях трансформации Российской экономики: реалии, проблемы, противоречия: Межвузовский сборник научных трудов студентов, слушателей и молодых ученых / РГЭУ (РИНХ).- Ростов-на-Дону, 2003. (0,3 п.л.) 2. Чепко (Мойсова), О.Б. International communication in the modern world and analysis of linguistic situation [Текст] / О.Б. Чепко // Таможня: история, теория, практика. Вып. XI: Материалы конференции «Неделя науки» / Под ред. К.Д. Скрипника.- Ростов-на-Дону.: РИО Ростовского филиала РТА, 2004.

(0,2 п.л.) 3. Мойсова, О.Б. Классификация женской и мужской письменной речи как отражения гендерного аспекта в переводе (на примере переводов А.Сидерского и Е. Горобец произведения Ричарда Баха «Чайка Джонатан Ливингстон») [Текст] / О.Б. Мойсова // Известия АМИ./ Под ред. О.Г.

Болдинова.- РГПУ, Академия молодых исследователей, выпуск № 4, 2006г.

(0,6 п.л.) 4. Мойсова, О.Б. Проблемы коммуникации с позиции гендерного анализа [Текст] / О.Б. Мойсова // Таможня: история, теория, практика. Вып.

XIV: Материалы конференции «Неделя науки» / Под ред. К.Д. Скрипника.Ростов-на-Дону.: РИО Ростовского филиала РТА, 2007. (0,1 п.л.) 5. Мойсова, О.Б. Особенности гендера в лингво-культурологическом аспекте [Текст] / О.Б. Мойсова // Речевая деятельность: субстанциональные и процессуальные аспекты: материалы межрегиональной научной конференции. Краснодар, 15-17 мая 2007 года. Краснодар, КГУКИ, 2007. (0, п.л.) художественного произведения в условиях гендерного подхода [Текст] / О.Б. Мойсова // Научная мысль Кавказа. Северо-Кавказский научный центр высшей школы ЮФУ, № 2, 2008. (0,5 п.л.) 7*. Мойсова, О.Б. Обусловленность импликативного потенциала перевода художественного текста структурно-семантическими особенностями и условиями их реализации в зависимости от речевой индивидуальности интерпретатора [Текст] / О.Б. Мойсова // Научная мысль Кавказа. Северо-Кавказский научный центр высшей школы ЮФУ, № 4, 2008. (0,25 п.л.) 8. Мойсова, О.Б. Влияние личности переводчика на прагматическую адаптацию текста оригинала в условиях гендерного подхода [Текст] / О.Б.

Мойсова // Материалы II Всероссийской научно-практической конференции «Личность – Язык – Культура», Саратов, СГУ, 2009. (0,3 п.л.)