ИЗ ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКИ

На правах рукописи

Земцов Леонид Иосифович

Правовые основы и организация деятельности волостных

судов в пореформенной России: (60-е - 80-е гг. XIX в.)

Специальность 07.00.02

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени д.ист.н.

Липецк - 2004 На правах рукописи Земцов Леонид Иосифович

ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ И ОРГАНИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ВОЛОСТНЫХ СУДОВ В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ

(60-е-80-е гг. XIX в.) Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степе доктора исторических Липецк -

Работа выполнена в Липецком государственном педагогическом университете

Научный консультант:

доктор исторических наук

, профессор Карпачев Михаил Дмитриевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Канищев Валерий Владимирович доктор исторических наук, профессор Третьяков Александр Викторович доктор исторических наук, профессор Фурсов Владимир Николаевич

Ведущая организация:

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится 5 апреля 2004 года на заседании диссертационного совета Д 212.038.12 в Воронежском государственном университете по адресу:

394068, г. Воронеж, Московский проспект, 88, ауд. 211а.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Воронежского государственного университета Автореферат разослан 2004 г.

Ученый секретарь Актуальность темы исследования. Современный этап развития России предполагает обращение к истории разных сторон модернизации, осуществлявшейся во второй половине XIX в. С введением местных законов о самоуправлении, созданием мировой юстиции и суда присяжных, опыт функционирования сельских сходов, старост и волостных старшин, мирового и волостного судов, действовавших во второй половине XIX — начале XX вв., должен занимать серьезное место и в рассмотрении проблем современной общественной жизни. Особенно значимой является история правоотношений - формируя их, государство влияет на темпы и направление процессов развития во многих сферах жизни страны.

В связи с этим серьезный научный интерес представляет анализ соотношения и роли двух правовых систем, существовавших в Российской империи.

Одной — основанной на писаном праве, и другой, опиравшейся на право обычное, которое применял волостной суд. Создание общего правового пространства заключалось в складывании единой судебно-правовой системы на основе закона, при сохранении некоторых подходов и «норм» обычно-правовой. Это движение определяло и модернизацию правовой сферы крестьянского быта.

Выяснение соответствия последнего новым, формирующимся рыночным отношениям на примере деятельности крестьянских общественных институтов, их обычно-правовой базы, перемен в ней и духовных приоритетах крестьянина представляет важную исследовательскую задачу.

Тем самым вопрос о том, как власть на протяжении второй половины XIX - начала XX вв. регулировала взаимоотношения правовых систем представляет немалый интерес для выводов о причинах событий начала XX в. в России. Изучение частных, на первый взгляд, вопросов о деятельности волостного суда, его правовых основах позволяет не только рассмотреть малоизученir/ю историю сословного общественного учреждения, но и оценить изменения в некоторых сторонах жизни крестьянства за исторически ограниченный промежуток времени, приблизиться к пониманию его жизненных интересов и поведения.

. Это определило наше обращение к истории такого важного института народной жизни, как крестьянский волостной суд, и к правительственному регулированию обычно-правовой системы.

Предметом исследования является волостной суд 60-80-х гг. XIX в., его правовые основы, устройство и деятельность как официальной структуры крестьянского самосуда. Мы употребляем термин «самосуд» для обозначения всей совокупности судебно-правовых действий, осуществлявшихся как волостными, так и неформальными судами, на основе крестьянских представлений о правопорядке и справедливости. Самосуд-расправа, как и некоторые другие действия сельских судов, не имеют отношения к сословного суда.

Хронологические рамки. Нижняя грань работы обусловлена созданием волостного суда в соответствии с «Общим Положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» (19 февраля 1861 г.). Верхняя - кардинальным преобразованием самоуправления и судебной части в империи в соответствии с законами 12 июля 1889 г. Особенность этого этапа определяется наиболее свободными условиями существования крестьянской юстиции, при минимальном вмешательстве со стороны представителей власти.

При определении географических рамок мы исходили из того, что обычное право в тех его подходах, которые выделены нами в качестве основных, характерно для всего крестьянского населения Европейской части страны. Ведь обычно-правовые взгляды определяются ментальными характеристиками крестьянства, опирающимися на национальный характер, и, с некоторыми изменениями, действуют независимо от территории. Поэтому возможно анализировать деятельность волостного суда, опираясь на источники по истории великороссийского общинного крестьянства Центральных губерний России1, и экстраполировать выводы на все его население. Большую часть конкретного фактического материала о деятельности волостной юстиции мы привлекаем исходя из имеющихся первичных данных — сведений судов южных уездов Рязанской губернии, Данковского и Раненбургского. Быт, хозяйствование и основополагающие ценности населения этого региона в значительной степени соответствуют характеристикам и жизни крестьянства Центра Европейской части России.

Методология и методика работы основаны на принципах историзма, научного объективизма, приоритете источника, его статистической обработке и осмыслении на основе рассмотрения исторических событий и явлений в развитии и причинно-следственной связи. При этом важное место занимают элементы цивилизационного подхода.

Анализ изученности проблемы, проведенный в первой главе, ставит перед автором цель рассмотреть место и роль крестьянского волостного суда в правовом поле России для выяснения его истории и значения в деле обновления страны. Для реализации указанной цели намечены следующие задачи исследования: изучить попытки государственного законотворчества в сфере обычно-правовой системы применительно к 60-80-м гг. XIX в.; выяснить соотношение деятельности волостных судов, элементов крестьянской и общей юстиции; определить правовые основы и дать количественную характеристику итогов работы крестьянских судов, обосновать вывод о значении волостной юстиции для формирования правовой культуры и новых хозяйственных отношений в великороссийской деревне.

Научная новизна. Работа представляет собой первое в отечественной историографии монографическое исследование функционирования крестьянского волостного суда на основе количественных характеристик его деятельности.

Впервые базой исследования деятельности волостной юстиции является первичный материал — книги записи решений судов. На основе анализа конкретных дел изучено изменение юридической культуры крестьян за ограниченный хронологический отрезок, отмечено значение деятельности волостного суда для модернизационных процессов в правовой сфере общественного быта сельского населения. Осуществлено комплексное исследование темы, находящейся на стыке нескольких научных направлений: юриспруденции (истории права, причем той ее части что именуется «юридической антропометрией»), этнологии (этнологии права или юридической этнологии) и истории (истории крестьянства на основе рассмотрения его быта, а также истории государственного регулирования правоотношений в деревне).

Практическое значение исследования заключается в том, что основные положения и фактические сведения диссертации могут быть применены при написании обобщающих трудов по истории России, в исследованиях по истории крестьянства и отечественного права. Материалы диссертации можно использовать при подготовке учебников для школ и вузов, чтении общих и специальных курсов на исторических и юридических факультетах. Использованная методика может быть употреблена при изучении обычного права, крестьянского самоуправления и деятельности волостных судов в других регионах России.

Апробация. Основные положения диссертации используются автором в ходе чтения курсов по истории России XIX в. и истории русской общественнополитической мысли на историческом факультете Липецкого государственного педагогического университета. Главные выводы исследования трижды докладывались на заседаниях кафедры отечественной истории ЛГГТУ, с докладом «Материалы волостных судов как источник по истории российского крестьянства 60-80-х гг. XIX в.» автор выступил на заседании Центра истории XIX в.

Института российской истории РАН 16 октября 2001 г. и 12 ноября 2003 г. с научным докладом «Итоги деятельности волостной юстиции в 60-х — первой половины 70-х гг. XIX в.» на заседании кафедры истории России Воронежского государственного университета. Кроме того, основные положения диссертации представлены в публикациях автора и книге «Волостной суд России в 60х гг. XIX в.» (Воронеж, 2002).

Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.

Во введении сформулирована научная и общественно-политическая актуальность рассматриваемой темы, определены некоторые термины, носящие многозначный характер. Показана необходимость привлечения массовых источников для раскрытия изменений в правовой сфере крестьянского быта за исторически ограниченный хронологический отрезок. Приведены выводы соб ветской историографии, утверждавшие переходный характер 60-70-х гг. XIX в., когда закономерные процессы определяли направление развития страны.

В первой главе работы «Волостной суд в исторической литературе и источниках» проанализированы историография темы и источниковая база.

Очевидно, что наибольшее количество научных и публицистических работ опубликовано дореволюционными журналистами и учеными2. Литература представлена исследователями двух научных направлений - юристами, внимательно рассматривавшими обычно-правовую основу деятельности волостных судов, и этнографами, изучавшими различные стороны проявления «народного духа»3. Для первых характерны, в большей степени, критическое отношение к крестьянской юстиции и ее правовым основам, требования кодификации крестьянского права и передачи части судебных функций подготовленным юристам (СВ. Пахман, П. Скоробогатый, А.А. Леонтьев, К.Ф. Чепурный и др.).

Среди вторых преобладают сторонники признания важности и положительного значения народных правовых представлений, кардинального отличия их формы и духа от писаного закона, созданного на основе римского права (П.С. и АЛ. Ефименко, П.П. Чубинский и др.).

Сторонники консервативных позиций признавали волостной суд ненужным, поскольку большее значение должен иметь суд культурного человека, не отягощенного каждодневными заботами о куске хлеба и беспристрастного — понятно, что таковым признавался местный помещик. Приверженцы либеральных ценностей утверждали необходимость введения одинакового для всех суда и закона, считали необходимым или совершенно ликвидировать волостной суд, или привлечь к его функционированию местные более культурные силы, или сделать мировой суд апелляционной инстанцией. Все это на практике означало бы уничтожение крестьянского суда, удовлетворявшего интересы местного паселения.

Интерес представляет точка зрения известного общественного деятеля и публициста СМ. Кравчинского, характерная для представителей народнического мировоззрения. Он считал, что крестьяне. «пронесли через столетия и улучшили русский принцип управлять без угнетения, разрешать все общественные споры единодушным голосованием, а не просто большинством голосов», при высокоразвитых чувствах справедливости и умиротворения.

Но такую характеристику российского крестьянства СМ. Кравчинский дал для того, чтобы показать очевидные изменения, которые произошли не только в экономическом положении деревни. Автор обозначил перемены в представлениях и поведении крестьян: «Все идет к своему крушению: православие, нравы, традиционные формы жизни», затронуты «социальные и нравственные идеалы, традиционная мораль и характер мужика». В повседневной жизни, отмечал СМ. Кравчинский, и в общении друг с другом крестьяне - такие же эгоисты, как и все другие люди, каждый пытается получше устроить свои дела. Один только мир не эгоистичен, он «жалеет всех одинаково», руководствуясь одной лишь справедливостью. Воспитанные им крестьяне подчиняют общим интересам свои индивидуалистические, откуда и проистекает широкая терпимость русского человека4.

Существование крестьянского самоуправления и волостного суда оказалось даже не на периферии исторической науки в СССР, а вне ее внимания. В литературе 20-60-х гг. не встретилось исследований, непосредственно посвященных подробной истории самоуправления в целом или его органов, за исключением диссертации А.В. Бондаревского. Только в 70-х гг. появляются работы, в которых изучаются те или иные стороны общественной жизни крестьянства.

Впервые в исторической науке обобщил материалы крестьянских судов (эстонских) A.M. Траат. Он вынужден был начать статью с совершенно точного заявления: «волостные суды... забыты в исторической литературе». По мнению автора, в связи со спецификой обрабатываемых им дел, «нижеприведенное... может послужить лишь некоторым примером, а вовсе не эталоном для изложения аналогичных материалов по другим частям Российской империи»7. Это, действительно, так - своеобразие истории и социальных условий, нормативной базы, определявшей принципы вынесения приговоров, не дает, к сожалению, возможности провести историко-сравнительный анализ. Но диссертация A.M. Траата и цитируемая статья — первые в науке исторические исследования, основывающиеся на обработке решений волостных судов.

Лишь в 90-е гг. началось изучение историками обычаев и правовой культуры населения великорусской деревни, последовательное привлечение материалов волостной юстиции8. Первые работы, в которых исследовалась организация и деятельность волостной юстиции, принадлежат Т.А. Тарабановой. Ее анализ основывается на внимательном прочтении протоколов волостных судов, представленных в «Трудах» Комиссии М.Н. Любощинского. Автором заявлено о «формировании буржуазных элементов в судебно-правовой культуре российского крестьянства» уже в 60-х - самом начале 70-х гг. Этими словами Т.А.

Тарабанова правомерно утверждает возможность формирования новых отношений при опоре на традиционные ценности обычно-правовой системы.

Работами, которые на новых основаниях и расширенной источниковой базе рассматривают значение крестьянского вопроса в государственной деятельности рубежа XIX-XX вв., являются исследования О.Г. Вронского. Им проведен внимательный анализ многих сторон правительственной политики по отношению к крестьянству и состояния самого сельского населения. Показателем серьезного продвижения вперед является то глубокое внимание, которое уделил автор правовой стороне крестьянского быта, существованию и деятельности всех составных элементов обычно-правовой системы.

О.Г. Вронский, однако, всем видам крестьянских судов, опирающихся на обычное право, однозначно приписывает произвол, «обычное бесправие». Автор, как и другие современные исследователи, не выделяет своеобразия в функционировании волостных судов до 1889 г. и после создания «Временных правил...». Для всего обширного хронологического периода - последней трети XIX - начала XX вв. (до событий первой русской революции), автор привлекает свидетельства и из материалов Комиссии М.Н. Любощинского (1872 г.), и Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности (1902- гг.), и Редакционных Комиссий (1902-1904 гг.), и добровольных корреспондентов 90-х гг. Тем самым, нарушается его же утверждение о необходимости «строгой хронологической и территориальной локализации анализируемого явления»10. О.Г. Вронский не обозначил динамику поступательного движения общественной жизни крестьянства на протяжении исторически ограниченного промежутка времени. Вывод об «обычном бесправии» приведен для утверждения неспособности тысячелетнего крестьянского института - мира, принять участие в поступательном развитии страны. Относительно земельных порядков и общинного землепользования, то есть экономической стороны (именно «общины»), с автором можно согласиться.

Но в центре внимания должен быть крестьянский мир в целом, то есть система определенных общественных взаимоотношений, определявших управление и функционирование данного крестьянского общества. Одной из частей этой самоуправлявшейся системы являлся крестьянский волостной суд. Демократическая система формирования и действия сельских и волостных крестьянских органов вызывала у многих исследователей уважение и представление о возможностях учета ими интересов большинства мира. Приведем, хотя бы, широко употреблявшееся в дискуссиях советского времени мнение В.И. Ленина:

«... общину, как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз, мы безусловно будем защищать от всякого поп сягательства бюрократов...». Полностью игнорировать такую точку зрения значит просто отказаться от анализа альтернатив общественного развития и не обратить внимание на истинные причины в объяснении того, что произошло в России начала XX в.

Т.В. Шатковская изучает волостную юстицию в рамках юридической антропометрии на основе широкой источниковой базы. Общий авторский вывод заключается в том, что волостной суд являлся промежуточным и, действительно, содействовал сближению двух правовых культур - народной и официальной. Но, при выделении «основных проявлений» крестьянского суда, автор отметил только демонстрируемую ими «дикую сторону народной культуры с остатками суеверия, предрассудков и грубостью нравов»12. Другого Т.В. Шатковская не обнаружила, что и немудрено, когда основой исследования являются сообщения корреспондентов, выборки из протоколов, осуществленные местными или столичными чиновниками, а не первичные материалы волостной юстиции.

Изучение деятельности волостных судов приобретает значение тогда, когда оно ориентируется не только на функционирование этого элемента крестьянского самоуправления. Важное место должны иметь выводы о психологических основах, менталитете крестьянского населения, соотношении правовой культуры масс и политики власти. Обычно к таким выводам и приходят современные исследователи. Но для этого на первом плане должны находиться источники, позволяющие верно интерпретировать состояние крестьянства, необходима четкая хронологическая привязка материала.

В связи с этим интересны работы М.Д. Карпачева. Он увязывает создание и определение места крестьянского самоуправления и волостной юстиции с необходимостью решения вопросов местного управления в целом13. Недостатки государственной организации во второй половине XIX в. требовали, на определенный период времени, сохранения своеобразного крестьянского самоуправления. По его мнению, на протяжении второй половины XIX в. происходили изменения во внутриобщинной жизни, перед начальством крестьяне стали энергично отстаивать свои права14, что является важным показателем преодоления наследия эпохи крепостного бесправия. Падение значения обычного права автор справедливо относит к рубежу веков, но, замечает М.Д. Карпачев, адекватного его замещения не происходило и при сложившихся условиях происходить не могло. М.Д. Карпачев отмечает отсутствие однотипного разрешения одинаковых судебных случаев и субъективизм обычно-правовых воззрений крестьянства почитает за негатив.

Таким образом, большинство ученых критически оценивает организационные формы, правовые основы и деятельность крестьянской юстиции, не отмечает развития крестьянских правовых представлений, роли обычно-правовой системы в процессе формирования правовой культуры крестьянского населения, изменения народных представлений о взаимосвязи закона и обычая. Для понимания такого движения необходимо выяснить своеобразие отправного периода - 60-80-х гг. XIX в.

Немного исследований иностранных авторов по интересующим нас проблемам15. Обычно они связаны с общей характеристикой великороссийского крестьянства и указанием на то, что его особенности находят проявление как раз в своеобразной правовой культуре и системе ценностей. Р. Пайпс в своей известной работе «Россия при старом режиме» утверждает, что в пореформенных волостных судах «единственным доказательством в большинстве случаев было признание подсудимого». Это, как и иные его мнения16, мало имеющие отношения к действительности, не подтверждены соответствующими источниками.

М. Левин призывает взглянуть на крестьянство «с большей симпатией и пониманием». В его работе правомерно утверждается, что «специалисты по истории России обходят его (обычное право русских крестьян - Л.З.) своим вниманием». Он признает, «вопреки устоявшемуся представлению о консерватизме и неизменности русского мужика», перемены, происходившие в его быту17.

Значительный интерес представляют работы Д. Бербанк. Опубликованная в России статья хронологически не отражает исследуемый нами период. Но высказанные автором теоретические положения делают работу в высшей степени ценной. С точки зрения Д. Бербанк, «правовая культура зарождается лишь на основе длительного взаимодействия с органами правосудия», и волостные суды «одновременно укрепляли и собственное достоинство человека и государственную власть, связывая их в единый, двусторонний процесс общественного развития»18. Д. Бербанк, однако, не анализирует конкретного содержания обычного права и систему ценностей российского крестьянина, слабо привлекает российские источники и оперирует схемами, ссылаясь, большей частью, на научные достижения зарубежных же исследователей.

В работах современных западных ученых почетное место занимает проблема самосуда (самовольной расправы). Надо иметь, однако, в виду, что самосуд, вопреки мнению С. Frierson, вовсе не являлся «русским проявлением феномена самопомощи», как и не был «наиболее зрелищной демонстрацией сельского традиционного правового сознания», в том плане, что несправедливость содеянного (то есть неправовой характер действий с точки зрения обычного права) сознавалась и самими крестьянами19.

Таким образом, судебно-правовая система как часть самоуправления, попытки ее государственного регулирования в 60-80-е гг. XIX в., не представлены в нашей литературе монографическим исследованием, не отражено место волостных судов по отношению к неформальным элементам крестьянской юстиции, мировым судам. Не приняты во внимание возможности волостного суда в формировании правовой культуры населения, отсутствует количественный анализ итогов деятельности крестьянских судов, никак не представлен состав тех дел, которые ими рассматривались. Все названные стороны функционирования обычно-правовой системы нуждаются в подробном анализе ради выяснения процесса модернизации правового поля России.

В § 2 «Источники исследования волостной юстиции» дан анализ материалов, привлеченных к изучению намеченных задач. Поскольку для темы представляют интерес наиболее общие основания законодательного обеспечения деятельности волостной юстиции, нами привлечены главные правовые акты, определявшие ее функционирование. Деятельность государственных органов по реформированию обычно-правовой системы изучена по материалам Российского государственного исторического архива (РГИА). Организация и работа Высочайше учрежденной комиссии по преобразованию волостных судов рассмотрена по сведениям фонда министерства юстиции20. Предварительные итоги трудов Совещания комиссии М.С. Каханова представлены в печатных записках. Совокупность привлеченных материалов дает основания для анализа деятельности государственных структур в их попытках преобразования крестьянских судов.

Очевидна специфика мемуарной литературы как источника для истории крестьянства21. Некоторые работы, подготовленные помещиками-хозяевами для периодических изданий того времени, представляли важные явления общественной жизни пореформенной России. Среди таких произведений - публицистика А.А. Фета и А.Н. Энгельгардта. В очерках названных авторов упоминается деятельность изучаемого нами института; но они значимы и потому, что приводят обобщающие характеристики русского крестьянства.

К числу важнейших источников относится книга Н.М. Астырева22. Автор, один из представителей народнически ориентированной интеллигенции конца 70-х - начала 90-х гг., с мая 1881 три года работал в качестве волостного писаря в Воронежской губернии. Книга содержит нелестные замечания в адрес не только волостных и сельских властей, но и черноземного крестьянства в целом.

В то же время в заключительной части книги, отвечая на вопрос о необходимости волостных судов, автор заметил: «я недостаточно самонадеян, чтобы разбить этот нервный узел народной жизни с плеча»23. Описание Н.М. Астыревым состава волостного суда, дел, которые он рассматривал, дает основание для выводов о поведении и ценностях крестьянина, значении волостной юстиции для самого сельского жителя.

Еще один тип мемуарных источников - немногочисленные воспоминания самих крестьян. При небольшом количестве свидетельств такого рода они обладают одним несомненным достоинством: при большем или меньшем критическом заряде по отношению к однообщинникамгавторы с глубоким почтением относятся к крестьянскому труду и крестьянству, точнее и честнее, чем их господа, настоящие или бывшие, отзываются о трудовом народе.

Однако, наибольший интерес для нашей темы представляют документы о непосредственной деятельности крестьянских волостных судов 60-80-х гг.

Именно на приводимых периодической печатью конкретных примерах выстроилось общественное, большей частью негативное, мнение о волостной юстиции. Действительно, уже с самого начала 60-х гг. органы той или иной общественно-политической направленности начали печатать приговоры крестьянских судов, которые стали заметным фрагментом газетных и журнальных публикаций25.

Внимание к законодательным основам и непосредственной деятельности волостной юстиции отражено в материалах Императорского Русского Географического общества (РГО)26. В фондах архива РГО (АРГО) сохранились данные об организации первого, и что симптоматично, общественного обследования крестьянских судов экспедицией под руководством П.П. Чубинского27. Им, на средства РГО, была осуществлена и первая объемная публикация решений волостных судов, собранных в ходе экспедиции (1869-1870 гг.) в ЮгоЗападный край. Научный уровень публикации не дает оснований для сравнения деятельности волостной юстиции в разных краях России и для достойных выводов исследователем-историком.

Еще один комплекс приговоров волостных судов представлен в «Трудах»

Комиссии М.Н. Любощинского28. В изданных томах приведено около 10 тыс.

протоколов, представляющих собой выборку, подготовленную, по указанию членов Комиссии, местной властью. Отсутствие научной группировки и хронологического ряда судебных дел ограничивает возможности конкретноисторического анализа деятельности волостной юстиции.

При рассмотрении содержательной стороны крестьянского судопроизводства привлекаются материалы судов Данковского и Ранснбургского уездов Рязанской губернии. 160 книг 50 волостных судов за 1861-1878 гг. сохранились в ГАЛО29. Все дела просмотрены, часть изучена по содержанию.

Протокол заседания волостного суда состоит, как правило, из вводной, основной, результативной, заключительной частей и дополнения. Вводная содержит номер дела по порядку, дату рассмотрения, наименование волостного суда, имена инициаторов дела (с обязательным указанием сословной принадлежности, иногда - места подачи жалобы) и его участников. Основная часть включает содержание иска или жалобы потерпевшего, показания свидетелей и занимает наибольшее место в протоколе заседания суда. Результативная часть содержит обоснование мнения суда, а также приговор судейской коллегии. В заключительной - перечисляется состав судей с указанием места проживания, их подписи или, чаще всего, обозначение их неграмотности и рукоприкладство кого-либо из местных грамотеев, заверяющее подписи должностных лиц, или печати. В дополнении к решению (обычно - на полях) приводятся сведения о взятии одной из сторон копии протокола судебного заседания, о выполнении судебного постановления и его дате.

Письменные свидетельства заседаний крестьянских судов есть, скорее всего, единственный массовый источник для рассмотрения вопроса о самобытности русского исторического процесса, связанного со спецификой духовных ценностей крестьянского населения страны. Традиционные заявления о последних обычно опираются на общие представления современников, являющиеся следствием контактов барина или заезжего в деревню экскурсанта с крестьянином. В значительной части случаев эти впечатления слабо отражают реалии крестьянского общественного быта, главнейшие ценности и истинную систему взаимоотношений односельчан. Приводимые мнения авторов о крестьянах часто далеки от подлинного состояния вещей. Протоколы же волостной юстиции с отчетливой полнотой отразили поиск и народное воплощение мирских представлений о «правде» (и истине, и справедливости); в их строках, при переложении на обыденные жизненные ситуации, прямо говорит главный герой отечественной истории - русский крестьянин.

Привлечение полной совокупности решений суда за определенный хронологический отрезок позволяет не только рассмотреть проявления обычного права на примере решений конкретного общественного института, но и выяснить механизмы реального действия крестьянского суда, взаимодействие органов крестьянского самоуправления, некоторые стороны мирской и хозяйственной жизни местного населения. При этом мы имеем в виду - протоколы крестьянских судов представляют собой одну из разновидностей судебноследственных материалов, что требует внимательного учета специфики этого типа источников.

Совокупность всех имеющихся в нашем распоряжении документов дает возможность для всестороннего изучения волостного суда, его правовых основ, устройства и деятельности, рассмотрения в динамике некоторых сторон его функционирования.

Вторая глава «Государственное регулирование правоотношений в деревне (вторая половина XVIII - XIX вв.) посвящена рассмотрению вопроса о законодательной практике государства по отношению к самосуду отдельных категорий сельского населения и утверждению законом обычного права в деятельности волостного суда.

Выделены этапы, представленные в отдельных параграфах, отличающиеся глубиной регулирования законодательством тех или иных сторон жизни населения и охватом разных социальных групп сельских жителей: § 1 - Законодательные акты о крестьянском самосуде (вторая половина XVIII- первая половина XIX вв.); § 2 - Законодательные основы деятельности волостного суда в 60-80-е гг. XIX в.; § 3 - Обычное право в «Положениях» 19 февраля 1861 г.; § 4 -Закон о волостном суде от 12 июля 1889 г.

На протяжении полутораста лет, с середины XVIII до конца XIX в., российское законодательство все более последовательно регулировало деятельность народного самосуда. Движение от издания отдельных законодательных актов для групп казенных поселян, с закреплением в них некоторых приоритетов народной юстиции, к определению четкой судебной структуры относительно целого разряда крестьян, свободных сельских обывателей, заняло около трех четвертей века. Итоговым событием в условиях крепостной России стало юридическое претворение в жизнь политики, жестко определившей все стороны существования государственных крестьян, в том числе и функционирование крестьянской юстиции (реформа П.Д. Киселева).

Несмотря на традицию такого попечительства, многие государственные и общественные деятели оказались под влиянием представлений иного рода, в первую очередь — проповеди о необходимости малоограниченной свободы крестьянства. Такие предложения опирались на убеждения в высоких духовных и нравственных качествах народа, не нуждающегося в дополнительных властных ограничителях. Результатом стало не только 18-статейное законодательство 1861 г. о волостном суде, но и практически полное отсутствие надзора за самоуправлением в целом, которое нуждалось не столько в контроле, сколько в помощи.

Крестьянская волостная юстиция была основана на обычном праве как основе решения гражданских дел и проступков, устном характере и публичности судопроизводства, безапелляционности. Сословность суда определялась подсудностью и судейским корпусом при формировании на основе выборного начала и последовательно проведенном разделении властей.

За прошедшие с 1861 г. без малого три десятка лет выросло новое поколение сельских жителей. При сохранении общих представлений о справедливости, правопорядке и приоритете мира все активнее стали проявляться новые ценности, в основе которых лежали формирующиеся рыночные отношения и представления о значимости человеческой личности. Возвращение жесткого контроля дворянства в лице земских начальников и их дискреционная власть вызывали протест, который до времени таился в глубине народного сознания.

Любое ослабление карательной политики власти или убеждение в том, что она слаба, подкрепленные активной пропагандой в духе народных представлений о справедливости, могли оказать сильнейшее возмущающее влияние на крестьянство.

«Временными правилами...» 12 июля 1889 г. власть стремилась ликвидировать неполноту законодательства 1861 г. и те недостатки волостного суда, которые были наиболее очевидны. Эти недочеты уже давно и активно обсуждались не только в государственных структурах, но и в печати 60-80-х гг. Но учесть при этом очевидные перемены в крестьянском самосознании высшая русская бюрократия не смогла.

В третьей главе «Попытки реформирования волостной юстиции (Комиссии М.Н. Любощинского и M.G Каханова)» рассматриваются наиболее значимые усилия правительства по преобразованию волостного суда. В § «Организация Комиссии М.Н. Любощинского и планы ее деятельности»

рассмотрена предыстория созданного по высочайшему повелению при министерстве юстиции и внутренних дел органа. Деятельность Комиссии (1871- гг.) под председательством М.Н. Любощинского явила собой первый в России опыт предварительного исследования экспедиционным способом подлежащего обсуждению в законодательном порядке вопроса. Возникнуть и получить организационное оформление такая идея могла только в общественной атмосфере, сложившейся на протяжении предшествующих лет царствования Александра II, и все более распространявшегося во всех сферах общества понимания необходимости изучения народной жизни до реформирования ее существенных сторон. Комиссия поставила перед собой задачи, решение которых во многом определялось позицией тех, кто готовил ее работу и обобщал подготовительный материал - А.Ф. Жохова и М.И. Зарудного. В немалой степени вся работа Комиссии зависела от председателя - М.Н. Любощинского (1816-1889 гг.), чья работа в немалой степени связана с волостными судами — их созданием (он член Редакционных Комиссий), попытками реформирования (1871-1874 и 1881-1885 гг.) и подготовкой переустройства (1887-1889 гг.).

В § 2 «Деятельность Комиссии по преобразованию волостных судов»

— внимательно рассмотрены способы работы Комиссии. Разъездной характер исследования мог дать неоценимые данные как для выводов о необходимости перемен в обычно-правовой системе, так и для понимания бюрократией того, насколько народ восприйимает созданное общественное установление. Материалы Государственного архива Тамбовской области, однако, показывают, что большая часть сведений была подготовлена заранее местной властью.

Составители «Трудов» Комиссии утверждали, что в них воспроизведены все протоколы судов за 1871 г., что, по мнению некоторых современных исследователей, дает возможность представить деятельность крестьянских судов в конце первого десятилетия их существования. Если же внимательно изучить публикацию, то становится ясно, что приговоры за указанный год приведены не в полном объеме. Поэтому подсчеты видов проступков и наказаний за них, распространенности тех или иных видов имущественных исков не имеют под собой достаточных оснований даже за 1871 г.

Решающее значение для судьбы волостных судов имела обработка полученных материалов и выводы из них, рассмотренные в § 3 «Итоги работы Комиссии 1871-1874 гг.» Членами Комиссии был подготовлен доклад, представленный министру юстиции. Авторы выделили недостатки волостного суда, главным из которых назвали совместное существование волостных судов и судов обычных. При этом отмечалось, что, по их исследованию, масса приписываемых крестьянским судам безобразий и злоупотреблений принадлежала в действительности не волостным, а сельским судам. В докладе обозначены отрицательные стороны деятельности волостных судов, но всеми членами Комиссии была признана необходимость их сохранения в связи с тем, что они удовлетворяли местное крестьянское население.

К общему мнению о будущем волостной юстиции члены Комиссии не пришли. Большинство считало необходимым привлечь к деятельности волостных судов представителей иных сословий, М.И. Зарудный требовал опереться на сельские суды как первую инстанцию. Разноголосица мнений в Комиссии относительно судьбы крестьянского суда привела к тому, что, в конечном итоге, вопрос оказался на периферии внимания министерства юстиции. Консервация общественных институтов в деревне стала стремлением руководства, не желавшего очередными переменами вносить сумятицу в структуру судебной власти. Возвращение к проблеме существования, значения и деятельности волостных судов произошло уже совсем в иную эпоху.

В § 4 «Проект Совещания комиссии М.С. Каханоеа» изучаются предложения, которые отражали либерально-бюрократические взгляды на всю совокупность местного самоуправления. Совещание предложило закрепить в законе существование сельских «домашних» судов, но при этом ограничить пределы их власти. По мнению Совещания, свой сельский суд мог быть создан в сельском обществе только для крестьян, их гражданских дел и руководствоваться обычаями, причем должен иметь характер третейский. Было признано необходимым сохранить волостной суд как орган общеадминистративной низшей единицы территориального управления для разбора споров и тяжб крестьян.

Предполагаемые меры заключали определенный органический порок, в котором отразилось стремление согласовать мнение сторон, принимавших участие в обсуждении. С одной стороны - создание всесословной волости, а с другой - суд, создаваемый в волости, должен был оставаться крестьянским по составу (за исключением председателя) и подсудности. Авторы проекта предусматривали в будущем не превращение волостного суда во всесословный орган, а его уничтожение. Обсуждение возможных преобразований в Комиссии М.С. Каханова не закончилось, поскольку она была неожиданно распущена, а преобразование 1889 г., в том числе и правила о волостном суде, были подготовлены иными людьми.

Итак, попытки переустройства волостной юстиции и в 70-е, и в 80-е годы оказались безрезультатными. Первая имела в качестве цели некоторых участников сохранение прежнего, что и было достигнуто, а идеи либеральнобюрократического большинства второй не соответствовали консервативным устремлениями власти. Итогом явилось то, что преобразование крестьянской юстиции, состоявшееся в конце 80-х гг., когда оно действительно стало необходимым, оказалось построенным на началах, препятствовавших поступательному развитию существовавшей на протяжении без малого трех десятилетий самостоятельности крестьянского самоуправления и суда.

В главе четвертой «Волостной суд и судебные системы в России» рассматривается взаимоотношения волостных и сельских судов, первых и мировой юстиции. Судебно-правовая система в деревне 60-80-х гг. включала неформальные местные судилища, молчаливо признанные властью, и формальный, определенный законом крестьянский волостной суд. Их отношения рассматриваются в § 1 «Обычные формы сельского суда и волостная юстиция».

Подобного рода правовая структура вполне определенно устраивала крестьян в 60-70-х гг. На сельском уровне разрешалась основная часть казусов, а к волостному суду прибегали вполне определенные деревенские типы в поисках «настоящей правды», и также в качестве апелляционной и кассационной инстанции.

Такой состав обычно-правовой системы устраивал и власть. Совершенно очевидно понимание и государственными мужами, и местными деятелями не только факта наличия сельской неформальной юстиции, но и признание ее значения. В системе взаимоотношений «сельский суд - волостной суд» последний выступал как решающая, вторая инстанция. Действия волостного суда, пусть в начальной форме, утверждали приоритет близкой и понятной для крестьянина официальной судебной власти. Тем самым, через понимание крестьянами «закона» как проявления деятельности волостного суда, внедрялось уважение к праву, освоение возможности решения коллизий крестьянской жизни через иной, по отношению к домашнему суду, общественный институт. Сельский суд воспринимался как первичная примирительная инстанция, а волостной — как носитель «закона». Это был начальный этап в усвоении крестьянами официальной справедливости и, тем самым, модернизации одной из сфер крестьянского быта.

Буквально на глазах отдельные крестьяне все энергичнее отстаивают свои права даже и против мира (крестьянское присловье - на мир и суда нет теряет основание уже в 60-е гг.); поддерживает крестьянина в этом протесте только один институт — волостной суд. Многочисленные факты показывают, что наиболее активные элементы крестьянства могли доказать свое понимание справедливого разрешения дела уже в 60-70-х гг. XIX в. Необходимо было только уяснить, что есть суд, который способен понять «истинную правду».

Для обновления обычно-правовой системы к концу 80-х гг. стало необходимым сократить роль суда по обычаю в его первичной форме. Ведь именно сельские суды часто бывали пристрастны, оказывались «пьяной толпой» и подвержены влиянию разных сил мира и, иногда, далеки от выражения представлений крестьян о правопорядке. Требовалось улучшение деятельности волостного суда с постепенным усилением в нем, более в уголовной сфере, роли закона.

С середины 60-х гг. усиливается внимание к мировому суду, который действовал по закону и был наиболее близок крестьянину территориально. В § 2 «Волостная юстиция, крестьянство и мировой суд» решается вопрос о том, мог ли мировой суд, действовавший в соответствии с писаным правом, сразу, с момента своего возникновения, заменить обычный. По распространенному мнению, существующему до настоящего времени, самым главным недостатком судебной реформы 1864 г. как раз и являлось то, что волостной суд остался вне общей судебной системы. При этом авторы, критики этой стороны судебных преобразований, практически не задавались вопросом, насколько и та, и другая сторона - и крестьяне, и мировые судьи - были подготовлены к взаимодействию на основе фиксированного права.

Значительная часть мировых судей просто не могла понять крестьянина не только тонкости крестьянской хозяйственной жизни, но и просто речь простолюдина. Мировые судьи - представители того «образованного класса», который положительно чужд пониманию обычаев, нравов и потребностей крестьян, тех, чьи взгляды на крестьянство «поражают своею фантастичностью и нелепостью»30.

Доказывая необходимость ликвидации волостной юстиции в пользу мировой, авторы грешили неумеренной идеализацией последней. Рисуемый образ мирового суда далек от реальной ситуации. Только беглый просмотр периодической печати рассматриваемого времени заставляет признать ту истину, что мировой суд обладал не меньшим количеством, скажем так, своеобразных черт, осложнявшихся еще и тем, что это был суд единоличный: мировой судья, при рассмотрении судебных дел, чаще всего оказывался наедине со своей личной, иногда очень растяжимой, моралью.

И волостной, и мировой суды того времени являлись срезом общей и правовой культуры русского крестьянства и общества первых пореформенных десятилетий, и как тот, так и другой равно далеко отстояли от идеального и негативного образов, выполняя необходимые функции среди определенных слоев населения. Поэтому говорить только о достоинствах одного учреждения и негативных сторонах другого — нет необходимости.

Воспитание правовой культуры и уважения к суду вообще достигается долговременным существованием близкого и понятного народу низшего звена судебной системы, отвечающего народным представлениям о справедливости.

По нашему мнению, эту функцию в 60-80-е годы выполнял волостной крестьянский суд. Исполнение такой задачи мировым, дворянским по составу судейского корпуса, судом, привело бы к недоучету обычно-правовых ценностей крестьянства, росту социальной розни в деревне и к очевидным последствиям:

усилению местных крестьянских судилищ и негативного отношения к закону, замедлению складывания единого правового пространства.

Таким образом, ни сельские, ни мировой суды не могли быть теми институтами, которые заменили бы волостной. Последний, несмотря на недостатки, имел достоинства, которые требуют отметить необходимость его сохранения на более длительный промежуток времени. Волостной суд оказывался близок к крестьянам, но в некотором отдалении, приучал крестьян не к пристрастным решениям своего общества, а к закону. Процесс модернизации обычноправовой системы должен был заключаться в формировании, на основе волостного суда и медленной ликвидации сельских судилищ, всесословного местного суда. Требовалось постепенное расширение сферы закона в деятельности волостной юстиции, особенно в уголовной сфере.

Пятая глава «Обычно-правовые основы деятельности волостного суда» рассматривает крестьянские представления о справедливости и правопорядке, отражавшиеся в протоколах волостных судов. Главное в крестьянских подходах, и не только к рассмотрению судебных случаев, но и для всей совокупности оценок, существовавших в обыденной жизни и оказывавших решающее воздействие на закрепление этики взаимоотношений, нашло отражение в § 1 — «Трудовое начало в обычно-правовой системе».

Во многих сферах гражданского быта крестьянства существовали твердые обычаи, подробный анализ которых осуществили юристы второй половины ХГХ в. Понимание обычая как местной неписаной нормы было значимо, прежде всего, для сферы гражданских отраслей права. Но обычного права как системы устно существующих, но фиксированных норм, просто не было. В решениях судей отражались, связанные с традиционалистскими представлениями о справедливости, тип и уровень экономического и социальнопсихологического состояния населения деревни, т. е. в обычно-правовых подходах отражалась реакция крестьян на происходившие в обыденной жизни перемены, возникавшие в условиях обновления страны.

Для великороссийского крестьянства, на всем пространстве его распространения, существовали общие представления о содержании «правдысправедливости», о том, что необходимо соблюдать в обыденной жизни, тем более в суде, при рассмотрении тяжб и проступков. «Одинаковость» — в их принципиальных подходах. И это главное сохранялось, независимо от меняющихся условий во второй половине века.

Важнейшей составляющей обычно-правовой системы являлось трудовое начало. Главным в подходе на его основе был взгляд крестьянина на труд как на единственный, всегда признаваемый и справедливый, источник собственности («право труда»). Крестьянин не понимая права собственности на то, во что не вложен человеческий труд. Трудовое начало, как главное основание, определяло не только право пользования землей и другим имуществом, оно применялось в деревенской юстиции и при вынесении приговоров по целому ряду других вопросов. Обычай принимать решение «глядя по человеку» включал в качестве основного оценку отношения к труду истца, ответчика, обвиняемого и итог этого взаимодействия - трудовой успех. Случаи постановлений в пользу зажиточного домохозяина чаще - проявление положительной оценки «своего брата-богача, который сумел своим трудом нажить деньжонки»31. Уважение к трудовому успеху проявлялось в судейских решениях и являлось высшей крестьянской справедливостью. С этим согласны и современные исследователи32.

Подчеркнутое внимание к трудовому успеху и его положительная оценка деревенским общественным мнением и народной юстицией были мощным побудительным мотивом для ведения трудового крестьянского хозяйства.

Из признания решающей роли труда вытекало и то, что каждый должен иметь право на проявление своей трудовой способности («право на труд»), в связи с этим - на землю и оплату труда, в чем бы он ни проявлялся.

Есть свидетельства и иных подходов. В рассматриваемом нами микрорегионе (южные уезды Рязанской губернии) сохранялся, как и во многих губерниях Центрального Черноземья, своеобразный тип землевладения - четвертное.

Его происхождение (земли мелких служилых людей, однодворцев)33 определяло возможность свободного распоряжения ими (после 1866 г.). Распространенность такого явления, как мобилизация той земли, которая по общим крестьянским представлениям - ничья, Божья, говорит о потенциальных возможностях формирования земельного рынка страны, включающего и крестьянские надельные земли. Оказывается, в миропредставлении крестьян существовало признание и такой возможности. Обоснованность ее определялась тем, что предкам нынешних четвертников земля вручалась от имени государственной власти, это было достаточно давно (срок давности), и ее владельцы сами работали на ней (право труда).

Существенно, однако, то, что большинство владельцев небольших участков четвертной земли не признавали свое землевладение «настоящим правом» и требовали перехода к уравнительному, подушному распределению земли.

Обычно-правовые представления настолько отвечали представлениям большинства, что, после запрета продажи четвертной земли (1893 г.), не зафиксировано каких-либо протестов владельцев.

Таким образом, представления крестьян-четвертников указывают на то, что в российском крестьянстве существовали тенденции противоположного свойства - как коллективистические, общинные, так и индивидуалистические устремления. Первые опирались на обычно-правовые представления, вторые умело использовали закон. Государство в 90-е гг. встало на сторону первых, и не осуществилась возможность завершить процесс преобразования земель четвертной формы в своеобразную крестьянскую собственность.

В § 2 «Субъективизм и коллективизм в обычном праве» рассматриваются иные составляющие обычно-правовых подходов волостной юстиции.

Трудовое начало являлось основой субъективизма крестьянского права, то есть вынесения суждения, во-первых, «глядя по человеку», и, во-вторых, исходя из того, «чтобы никому не было обидно» (используя распространенный способ грех пополам»). При разрешении гражданских дел судьи останавливались на том или ином приговоре исходя из обстоятельств дела, но принимали во внимание личные качества представителей сторон. На первом плане в оценке личности - отношение к труду, и вывод, часто, не в пользу «эксплуатируемого».

Прав Н.Н. Покровский, утверждающий, что таким образом давался «пример действенного функционирования общественного мнения, основанного в первую очередь на трудовой репутации человека...»35.

Особенно последовательно субъективизм в принятии решения проявлялся при рассмотрении проступков. Учет понимания членами судейской коллегии жизненной ситуации и личных качеств каждой из сторон - важная часть крестьянского представления о справедливости. Он же нашел выражение в практике создания суда присяжных, когда последние включали в оценку обсуждаемого события не только юридические доказательства и их полноту, но и складывающиеся представления о личности подсудимого.

При рассмотрении дел, в которых общественные интересы затрагивали личные, общий интерес рассматривался как нечто тождественное интересу индивида. Поэтому обычно-правовая система отдавала приоритет мирскому (общему) перед частным. Мир действовал, в том числе решая спорные вопросы, в интересах всего крестьянского общества. Ведь все приговоры на мирской сходке принимались общим согласием, т. е. с учетом заинтересованности каждого, но в общественных целях.

Таким образом, постоянно повторяющаяся публицистами прошлого и современными исследователями формула требует уточнения - «подавление личности общиной (миром)» имело место только с точки зрения иначе, чем русский крестьянин, ориентированной личности. В мирской жизни, в возможности самовыражения, крестьянин не считал себя придавленным миром. Он признавал решение общим согласием со своим участием и имел возможность жаловаться на него в суд.

При последовательно проведенном принципе коллективизма наиболее справедливым исходом в рассмотрении любых дел была мировая. Она считалась самым удачным выходом из внутрикрестьянских противоречий. Учет интересов другого, даже в случае его неправоты - лучший исход для того, чтобы продолжалось нормальное существование в том тесном коллективе, с которым крестьянин был связан всю жизнь.

Отмеченные принципы обычного права лежали в основе своеобразного типа судебно-правовой системы. Только их применение означало для крестьянина справедливое (с его точки зрения - «по закону») разрешение дела. Крестьянский обычай выражался в возможности к каждому отдельному случаю применять не строгие и постоянные требования права, а видоизменяемые требования жизни. Именно этим объясняется очень незначительное количество дел, итоги которых пытались пересмотреть истцы, ответчики или обвиняемые.

Обсуждение споров, тяжб, проступков, их правовая квалификация отражали развивающиеся ценности крестьянства. По мнению Л.И. Кучумовой, «обычное право, развиваясь, несомненно адаптировалось и к новому положению российской деревни после отмены крепостного права»36. Она считает существенным влияние обычного права на гражданское законодательство.

Важно при этом, что в условиях пореформенной России, при тех переменах, которые начались в крестьянской жизни, названные представления применялись волостным судом, существование которого имело государственную санкцию. Для той среды, в которой он функционировал, и происходящих изменений этот суд был тем институтом, который наиболее чутко мог реагировать на новые ситуации и проявлять в своей деятельности менявшиеся, но преобладавшие представления общинников. Складывавшимся в преобразующейся российской деревне социально-экономическим реалиям и перспективам развития России в конце XIX в. основополагающие принципы обычно-правовой системы не противоречили.

Другое дело, что 60-70-е гг. - начальный этап формирования отношений нового типа. В условиях, когда товарно-денежные отношения все активнее проникали в деревню, уважение к зажиточному крестьянину основывается на оценке его трудовых усилий. Раньше равенство в бедности обеспечивалось природно-климатическими и социальными условиями существования, богатеть было просто опасно. Теперь обогащение трудом утверждалось и общественным мнением, и официальным институтом, роль которого должна была постепенно усиливаться, по мере распространения новых отношений.

Признание общественным мнением значимости трудовых усилий, их поощрение при рассмотрении как имущественных споров, так и проступков, понимание роли трудовой репутации поддерживали атмосферу стремления к самоутверждению в труде, помимо того, что от успеха зависел уровень существования семьи. Поэтому решение проблем модернизации страны могло быть осуществлено при опоре на традиционные, но меняющиеся обычно-правовые ценности, при внимательном учете тех перемен, которые происходили в условиях существования крестьянского населения страны.

В § 3 «Закон и обычай в представлениях крестьян» рассматривается не только соотношение того и другого, но и изменение их взаимодействия на протяжении 60-80-х гг. Преобразование системы права, основанной на обычае, во многом зависело от власти, от фиксации соответствующими законодательными актами перемен в социально-экономическом состоянии и правовом сознании крестьянства. Обычное право в исполнении волостной юстиции было существенно важно для государства - для разрешения многочисленных коллизий крестьянской жизни, поддержания порядка в сельской местности, недопущения социальных катаклизмов в деревне при минимальном количестве представителей власти.

Необходимо было обеспечивать санкцию государством «норм» народного права, заменять обычаи, в первую очередь касающиеся уголовных дел, нормами закона. Но даже такие, частичные действия, должны были осуществляться постепенно, в ходе общественного вызревания носителей традиционных ценностей для восприятия вместо них закона. Думается, что первым шагом на пути внедрения закона, являлся сам факт признания суда в его более отвлеченной форме, т. е. отказ от сельского и обращение крестьянина к волостному суду. Именно последний был для крестьянина носителем «закона», поскольку и отражал государственный интерес, и должен был действовать в интересах трудящегося и «настоящей справедливости».

Заметим еще одно необходимое обстоятельство. В крестьянском обиходе сохранялось значительное количество действий, многие из которых воспринимались, за давностью употребления, как «обычаи», так они описывались и в литературе. Среди них велико число таких, применение которых в практике волостной и, особенно, сельской юстиции («правовые обычаи») дает основание говорить об «обычном бесправии», их полном противоречии закону. Но, на наш взгляд, значительная часть таких действий не выражает крестьянской правды, и они не входят в обычно-правовую систему, ищущую справедливого итога дела.

Носителем такого настоящего права (разрешения дела, демонстрирующего утверждение правопорядка по-крестьянски) являлся формально существующий институт — волостной суд, не только отвлеченный от непосредственных интересов, пристрастий членов данной группы, но который, что было важно для крестьян, являлся, хотя бы частично, государственной санкцией, представителем закона, официальной власти.

Бесправие, неадекватные приговоры - в первую очередь факт деятельности неформальных и пристрастных сельских судилищ. Произвол последних отражение недавнего внеправового положения зависимых от беззакония помещика и чиновника крестьян. Первое поколение освобожденных от всевластия господ и бюрократии, от беспощадной и произвольно назначаемой розги, не могло сделать решительного шага к иному существованию.

К концу рассматриваемого нами периода крестьяне все чаще оставались недовольными сельскими судами в самой разной их форме, они уже стали непригодны для них, и именно поэтому звучат постоянно, фиксируемые в протоколах крестьянских ассизов, просьбы решить дело «по закону». Апелляции к справедливости, точнее формулируемой волостным судом, заставляют нас иметь в виду то, что «обычное бесправие» понималось и многими общинниками именно как бесправие, а не право.

На протяжении всего рассматриваемого времени мировосприятие крестьянина не оставалось неизменным: переосмысливались привычные ценности, вырабатывались новые. Движение к усилению роли закона в деятельности волостного суда обозначалось отказом от некоторых способов решения дел в суде (божба-присяга, примирение по проступкам) или их ограничение («грех пополам»), установление приоритета письменных документов.

Влияние на функционирование обычного права оказывало то, что на арену мирской жизни с конца 70-х гг. XIX в. начало вступать новое поколение крестьян. В конце 70-х — начале 80-х гг. в активную общественную жизнь входили крестьяне, которые уже не знали непосредственной помещичьей власти. В течение 80-х гг. они стали основной частью домохозяев и определяли ситуацию на мирском сходе. И если в это время еще сильны транслированные стереотипы поведения, то на протяжении 90-х гг. их бытование серьезно уменьшается. Отходничество, служба в армии, меняющиеся социальноэкономические условия существенно влияют на крестьянское население, особенно на сельскую молодежь.

Отмеченный современниками факт появления сутяжничества говорит о росте осознания роли закона, пусть даже и в извращенном выражении: «сутяги» практически не могли существовать на миру, их сфера там, где существует суд формальный, который обязан разбирать всякую жалобу.

Требования крестьян «решить дело по закону» в приговорах волостных судов 60-70-х гг. означали отказ от произвола сельских стариков и признание закона в исполнении волостной юстиции. По мнению крестьянина, закон - от власти, от царя, и потому он не может быть несправедлив. Крестьяне с трудом понимали обращенные к ним вопросы об обычаях, существующих в их обществах, и с полной искренностью отвечали на вопросы: «у нас обычаев нет» действия волостных судьей признавались ими осуществлением закона. Правовой нигилизм, традиционно отмечаемый для различных слоев русского общества, в наименьшей степени присущ мировосприятию русского крестьянства. К закону, в том его преломлении, с которым связано народное о нем представление, сельские жители относились адекватно тому уровню правовой культуры, который существовал среди них. Было бы неверно отказать волостному суду в формировании в крестьянстве новых представлений о месте своей личности и значении закона. Постепенно складывается и иное отношение к закону, который наиболее «подготовленные» личности стремились противопоставить обычному праву, часто не совсем верно интерпретируя первый в собственных интересах.

Очевидна, таким образом, динамика представлений великороссийского крестьянства в пределах определенного временного отрезка - ведь за период модернизации сменились поколения. Без учета этого обстоятельства общераспространенные утверждения о состоянии обычно-правовых ценностей крестьян, подтверждаемые фактами всей второй половины XIX и начала XX вв., не являются доказательными.

Основная часть крестьянского населения стремилась к сохранению как «норм» обычного права (т. е. крестьянского понимания правопорядка), так и волостного суда. Именно обычно-правовые представления обосновывали правомерность крестьянских устремлений к ликвидации помещичьей земельной собственности. Уверенность, что царский «закон» на их стороне, что только господа мешают его претворению в жизнь, что вот-вот царская воля найдет претворение в реальной практике жизни, в сочетании с иными факторами сдерживала сельское население от активных форм борьбы.

Устранение правового обычая в пользу закона явилось бы фактором усиления социальной нестабильности. Заметим и иное: только при уважении к народным юридическим обычаям возможно соблюдение уважения к законам.

Или уважение к праву - в рамках и той и другой системы, или игнорирование права - и обычного, и писаного. При современной критике обычного права и волостной юстиции последнее обстоятельство практически не принимается во внимание: именно сосуществование традиционных и современных элементов в судебной практике конца XIX в. являлось важнейшей основой сохранения стабильности в обществе и его эволюционного развития.

Итак, сохранение обычно-правовой системы в качестве основы деятельности крестьянской юстиции в 60-70-х гг. не препятствовало формированию новых отношений. Крестьянские представления о силе «закона» были связаны с ценностями обычного права и содействовали формированию правовой культуры крестьянского населения.

В шестой главе исследования «Деятельность волостных судов (по материалам банковского и Рапенбургского уездов Рязанской губернии)» проведен анализ деятельности официальных крестьянских судов.

В § 1 «Решение дел крестьянской юстицией» рассматриваются практические действия, характеризующие некоторые стороны судопроизводства. К числу наиболее распространенных относилось примирение, что объединяло общностью подхода обе ступени обычно-правовой системы. Примирительное разрешение значительной доли дел (от 8 до 12 %) содействовало снятию противоречий и созданию благоприятного общественного климата. Очень редко встречается божба. Среди рассмотренных нами по содержанию 2497 протоколов божба как итог дела встретилась в 9 случаях. Незначительность факта, демонстрирующая уход явления - очевидна. В 60-70-х гг. все реже употреблялось решение способом «грех пополам», чаще оно применялось в гражданских делах, хотя встречается и в уголовных.

Наиболее распространенные критические высказывания в адрес и сельских, и волостных судов сводились к тому, что большинство дел или решается пьяными судьями, или «под вино» подгоняется необходимый результат. Фактический материал показал, что в деятельности сельской юстиции есть основания для выводов о широком употреблении вина, чаще не в качестве подкупа, а как следствие необходимого (или придуманного) наказания односельчанина.

Употребление вина волостными судьями было связано с несколькими моментами, не имевшими характера подкупа. Отметим главный - широко распространенный «магарыч». Должно заметить, что часто понимание этого термина однозначно соотносится со взяткой вином. На деле это совсем не так. Магарыч, в обыденной жизни крестьян, законное дело, которое выполняло, чаще всего, нотариальную функцию скрепления договора. Кроме того, он - спутник бесплатной работы: народ не привык пользоваться-чем бы то ни было без принесения благодарности, обычно вином и после суда. Конечно же, не обходились крестьянские суды без подкупа судей, но, скорее всего, таких нарушений было не более, чем в других элементах российской судебной системы во все времена ее существования.

Остановимся еще на одном важнейшем для понимания обычно-правовой системы явлении, приписываемом крестьянской юстиции. Это - самосуд. Распространено употребление термина в узком смысле: личная или групповая расправа потерпевших от преступления над реальным или предполагаемым нарушителем, которого, как заметил неизвестный крестьянин - «всякий бьет без суда». В последнем утверждении - крестьянское понимание того, что осуществление такого самосуда - «без суда», здесь нет права, это - действия возбужденной толпы. Включение самосуда в обычно-правовую систему не соответствует реальному содержанию последнего определения.

В § 2 «Организация и общие итоги работы волостных судов» представлены система выборов, случаи отвода судей, защита ими собственного положения как должностных лиц, присутствие волостного старшины в судебном заседании, ставшем, в прямом противоречии с законом, обыденностью и некоторые иные стороны организации волостной юстиции.

Понимание роли и значения права находило отражение в более частом обращении местного населения в волостной суд. Нами подсчитаны по годам протоколы волостных судов Данковского и Раненбургского уездов Рязанской губернии. В 160 книгах 50 судов, сохранившихся в ГАЛО, оказалось за 1861гг. 16806 протоколов. Всего за 227 лет со сведениями по всем волостям Данковского уезда учтены 6534 дела, а среднее годовое число рассмотренных дел составило 28,8. В Раненбургском - 342 учтенных по всем волостям годовых хронологических отрезков, рассмотрено 10272 дело, в среднем - 30,0.

Если мы примем за среднюю величину количество рассмотренных в год дел в волостях Данковского и Раненбургского уездов за весь период (29,5), то при 9578 волостях в 46 губерниях России, получим, при очевидной приблизительности подсчета, 282551 в год. Количество весьма значительное, особенно если принять во внимание осуществление необходимых для многих сотен тысяч крестьян правовых действий и бесплатность волостной юстиции для государства. Поскольку в деле обычно присутствуют истец и ответчик, свидетели, то можно предположить, что в судебных заседаниях ежегодно участвовали миллионы крестьян.

Небольшое число рассматривавшихся в волостных судах дел не должно вызывать недоумения. В данном случае факт намного важнее его количественной характеристики. Приоритетными в выяснении сути правовой системы являются не организационные формы, не количество рассмотренных дел, а перемены в содержательной стороне народного правового менталитета.

В предшествующий длительный период решающей и последней инстанцией в рассмотрении многих спорных вопросов для населения великорусской деревни был мир. Но сразу после отмены крепостного права находились такие единицы, кто не был согласен с вековыми традициями решения соседями или мирской сходкой и обращался с жалобой в волость. Это - жалоба на мир и соседей, попытка утвердить над мнением коллективным, общественным, свой личный интерес, признание его приоритетного значения. Одно это требует от нас определить 60-70-е гт. XIX в. как время, когда в русской деревне медленно, но шли громадной важности перемены и не только в экономической сфере.

Факт обращения в волостной суд недавних крепостных есть показатель глобальных изменений в правосознании крестьян, признании ими роли и значения права, выразителями которого являются хотя и близкие, свои по культуре люди, но не соседи по обществу или селу.

В связи с этим остановимся на динамике количественных характеристик.

Подсчет в среднем за год демонстрирует практически во всех волостях постоянно растущую величину. Очевидно увеличение числа обращений в волостные суды при расчете в среднем за пятилетие. В Данковском уезде за 1861-1865 гг.

рассматривалось в одном волостном суде 6,73 дела; в 1866-1870 гг. — 19,0 и за 1871-1875 гг. - 54,47 (100 % - 282 % - 809 %); в Раненбургском уезде, соответственно: 12,4 - 26,5 - 44,1 (100 % - 213 % - 356 %).

Конечно же, доля участников судебных действий в общей численности деревенского населения невелика. Но обмен мнениями о случившемся, решении суда и совокупности судебных действий должны были занимать значительное место в обыденной жизни крестьян. Приговоры влияли на складывание общественного мнения по отношению к различным деревенским проблемам и, тем самым, на ценности крестьянского населения.

60-80-е гг. - только начало долгого процесса формирования народной юстиции. Если волостной суд с участием Н.М. Астырева рассматривал около 200 дел в год, то в 1905 г. волостные суды Московской губернии рассмотрели 47761 дело, что составило, в среднем, 484 дела на один волостной суд37. Накануне и в начальный период мировой войны Рыбинский суд Моршанского уезда рассмотрел в 1913 г. 311 только гражданских дел38, а за 1914 г. - 370 39.

За исторически ограниченный период времени (около полувека), при разнонаправленности перемен, связанных с осуществлением законов 1889 г., очевидно резкое увеличение количества дел в волостных судах. Это говорит о поступательном процессе формирования правового сознания и его конкретном воплощении. Понимание возможностей волостных судов вело к усилению их роли в жизни крестьянского населения.

В § 3 «Гражданские дела в практике крестьянского суда» для выяснения соотношения среди дел, разбираемых волостными судами, гражданских и проступков нами подсчитаны сведения восьми волостей Данковского и Раненбургского уездов - 2497 протоколов за 1861-1876 гг. (среди которых 1498 гражданских дел ). Такая выборка репрезентативна не только для анализа количества тяжб, споров и проступков, но и для выяснения соотношения различных по содержанию типов дел, числа и качества наказаний.

Если в первое пятилетие (1861-1866 гг.) соотношение гражданских и уголовных дел составляло, соответственно, 39,4 % и 60,6 %, то в последующем (1866-1870 гг.) - 57,7 % и 42,3 %, а в 1871-1875 гг. - 63,7 % и 36,3 %. Уменьшение доли проступков среди всех дел связано с\новыми условиями, изменявшими традиционную систему взаимоотношений. Возрастает значение гражданских дел в том числе имущественных споров, исков о долгах, по поводу невыполнения обязательств и т.п.

Приведем распределение различных видов дел: споры о земле составили 12,7 %; об имуществе с посторонними - 7,3 %; об имуществе внутри семьи, в том числе после ее раздела - 14,0 %; денежные вопросы, касающиеся купли, продажи и обмена - 2,4 %; о займах и долгах, денежных и имущественных (чаще - в денежной форме) - 25,3 %; о возмещении убытков - 5,2 %; в связи с отказом от помолвки - 2,1 %; по поводу нарушения прав собственности (потравы и порубки) - 7,9 %; о невыполнении обязательств - 14,2 %; по иным обстоятельствам -8,9%.

Изменения в содержании рассматриваемых гражданских исков за два пятилетия 1866-1870 гг. и 1871-1875 гг. показывают (по сведениям 4 судов) прирост споров о займах и долгах (26,3 % - 33,7 %), и увеличение дел об имуществе внутри семьи (11,7 % - 14,2 %). С рубежа 60-70-х тт. суд начинает требовать подтверждения факта займа документом - распиской или записью в книге волостного правления, признавать необходимость неустойки, процентов за кредит. Это различные стороны проявления процесса развития новых отношений в деревне. В крестьянский быт входят элементы «закона», укрепляемые решениями волостной юстиции.

Приговоры по гражданским делам показывают, что в 70-80-х гг. в крестьянстве сосуществовали две системы ценностей и, соответственно, два типа поведения, находившиеся в жестком столкновении. Первые ориентировались на мирские традиции крестьянского населения, их основой являлось сохраняющееся общинное уравнительное землепользование. Вторые опирались на новые реалии, проникавшие в деревню - стремление к индивидуализму, обогащению, и имели в качестве основы то, что формируется помимо земельного равенства и труда на земле.

В § 4 «Проступки и наказания» изучены итоги деятельности волостной юстиции в уголовной сфере. В литературе, вплоть до последнего времени, мелкие проступки никак не учитывались. Наши подсчеты по 8 волостным судам показывают, что кражи у лиц иных, помимо крестьянского, сословий составили 8,3 % всех проступков; 17,3 % - кражи у крестьян; 1,9 % - мошенничество, присвоение; 41,0 % - побои, избиения, драки; 3,5 % - самоуправство; 4,9 % хулиганство; 20,6 % - оскорбления словом, клевета, ложный донос, угрозы;

2,5% - неповиновение власти (семейной, сельской, волостной).

Наиболее распространенными являлись проступки против личности словом и действием и обращения в суд для защиты чести и достоинства. Распространенность этих дел (пятая часть всех проступков) показывает, что осознание личного достоинства глубоко проникло в крестьянскую среду. Симптоматично, что острее всего воспринимались оскорбительные выражения, определявшие легкое отношение к чужой собственности. В некоторых случаях жалуются только на намек в воровстве, на подозрение, заявляя о том, что это «оскорбление чести». Абсолютное большинство таких проступков волостным судом наказано. В крестьянстве закрепляется представление о том, что такая нематериальная вещь, как репутация, важна и сама по себе, и в деловых отношениях. Это показатель осознания значимости личности, ее достоинства и репутации, как и возможности это достоинство защитить тем судом, который обязан это сделать. Недаром, по сведениям 4 судов рост числа и доли дел проявляется только в связи с оскорблениями действием и словом (55,5% - 62,9 %).

Различны наказания, вынесенные волостными судами. По подсчетам Т.А.

Тарабановой за 1871 г., из всех крестьян, чьи проступки разбирал волостной суд, были наказаны 80%, из них подвергнуты аресту 11,4%, 14,2% - штрафу, 1,5% - общественным работам, 0,9% - разным другим и 72% - телесным наказаниям.

Крестьяне любое взыскание, наложенное на обвиняемого, считали наказанием. Из числа широко употреблявшихся, хотя и не закрепленных законом 1861 г., было так называемое «бесчестие». Это — денежное возмещение за оскорбление словом или действием, за понесенный моральный или физический ущерб, и в начале рассматриваемого периода не дополнялось наказанием. В общем количестве наказаний возмещение убытков составило 15,5%, «бесчестие» — 17,4 %, общественные работы - 0,5 %, арест — 7,4 %, телесное — 34,5 %.

Доля розги достаточно велика, но существенно ниже по сравнению с подсчетами Т.А. Тарабановой по неполным данным.

По материалам 4 волостей за два пятилетия (1866-1870 гг. и 1871- гг.) увеличивается доля в наказаниях в виде ареста (3,6 до 10,0 %) и штрафа (с 14,0 до 17,2 %) при уменьшении розги (37,6 до 31,9 %). Сокращение применения розги - указание на воспитание правовой культуры. За пятнадцатилетний период существования суд многого добился, выполняя задачу формирования новых качеств крестьянина.

Итак, благодаря деятельности волостного суда происходит утверждение среди крестьянства понимания силы не только мира и деревенского общественного мнения, но и более отдаленного от мирских взаимоотношений института. При опоре на обычно-правовую систему идет формирование юридической культуры крестьянского населения. Крестьяне начинают воспринимать силу закона, носителями которого выступают близкие ему по миропониманию и культуре люди, сознавать свои человеческие и гражданские права и стремятся оградить их. При сохранении в крестьянстве мелкой преступности, низком уровне культуры, сложностях имущественных отношений в условиях пореформенной России именно крестьянский суд являлся той силой, которая закрепляла и сохраняла нормы поведения в обыденных жизненных ситуациях.

В Заключении подводятся итоги исследования. На протяжении второй половины XVIII - XIX вв. правительство последовательно стремилось закрепить законодательными актами некоторые стороны народных представлений о правопорядке. Многочисленные недочеты в деятельности волостного суда, созданного законами 19 февраля 1861 г., резкая его критика в печати обратили внимание власти на необходимость его изучения. Исследование 1871-1874 гг.

не привело к каким-либо результатам - отсутствие преобразований было связано с представлениями о необходимости сохранения всех элементов обычноправовой системы, сложившейся в пореформенной великорусской деревне.

В условиях той свободы, которой пользовался крестьянский суд в 1861гг., при минимальном участии власти в руководстве его деятельностью, крестьянские «нормы» и их фундамент — представление о порядке и справедливости, могли бы стать важным системообразующим фактором своеобразного социально-экономического типа развития при изменении некоторых «пагубных влияний» на жизненные условия крестьянства. Подчинение земскому начальнику крестьянского самоуправления вело к обострению противоречий с выросшим сознанием местного населения и оказывало негативное влияние на всю ситуацию в русской деревне.

В крестьянских правовых представлениях 60-80-х гг. утверждалось значение личного достоинства и репутации, т. е. того, что составляло основу формирования ценностей, базовых для новых социально-экономических отношений. Решения волостных судов опирались на крестьянское понимание правопорядка и справедливости, существовавшие в обиходе «нормы» обычного права. Очевидно отсутствие «правового нигилизма» среди великорусского крестьянства - негативным было отношение не к праву вообще, которое признавалось в форме обычая — ведь он и есть справедливый закон; не к суду вообще, а к их конкретно-государственному формальному воплощению.

Функционирование волостной юстиции как следующей инстанции по отношению к действиям сельского схода говорит не столько об ослаблении значения последнего, сколько о том, что формируется представление о суде как конечной инстанции в рассмотрении споров. Истинным носителем крестьянских представлений о правопорядке являлся волостной суд. Оказываясь на лавке волостного правления в качестве судьи, крестьянин становился представителем власти и считал необходимым придерживаться тех обычаев, которые, будучи применяемыми в деревенском обиходе, были, по его мнению, выражением воли мира и царя, воспитывал тем самым правовую культуру и уважение к «закону». Именно волостной суд в лице судей-крестьян утверждал в деревенских взаимоотношениях с их драками, бранью, мелким воровством, пьянством и т.п. те нормы общежития, в которых отражались крестьянские представления о правде.

Деятельность суда, анализируемая на основе непосредственных ее итогов - протоколов заседаний судов, указывает на существование двух тенденций в крестьянском общественном быту 60-80-х гт. XIX в.

Первая опиралась на ценности традиционного общества, которые составляли содержание обычно-правовой системы. Она заключала в себе потенциальные возможности перспективного роста и могла обеспечить развитие социально-экономических отношений на иных основаниях. Это достигалось четко выраженным уважением к труду и трудовому успеху, являвшимся основой обычного права. Утверждение принципов трудовой этики в обыденной жизни создавало условия, при которых возможно было существование трудового крестьянского хозяйства.

Вторая укрепляла права личности и ее свободу в отношении с миром и его официальными институтами и служила перспективным реалиям с точки зрения развития индивидуалистического капитализма. Эти ценности также находили отражение в деятельности волостного суда, поскольку в его приговоры медленно, но проникали новые основания для разрешения спорных дел, опиравшиеся на писаный закон, уменьшалось применение различных отживавших подходов.

Протоколы волостных судов представляют далекую от благостной картинки систему взаимоотношений в русской деревне. Перспектива развития первой тенденции связывается нами не столько с высокими духовными качествами всех и каждого из представителей народа, сколько с существовавшей системой крестьянских учреждений. В связи с этим общественное (мирское) понимание справедливости, укрепляемое близким к населению крестьянским же судом, подчеркивало громадное значение юстиции в обыденной жизни крестьянства. Деятельность суда закрепляла не только индивидуальные устремления личности, но и те ценности, которые выражали морально-нравственные категории традиционного общества, отражавшие представления громадного большинства сельчан и дававшие основание видным деятелям русской общественно-политической мысли признавать возможность непосредственного перехода к социализму. Исход взаимодействия двух тенденций зависел от позиции власти.

Многочисленны и объяснимы недостатки в деятельности крестьянской волостной юстиции. Они определялись как недостаточностью законодательного и организационного обеспечения, так и тем, что носителями права были неграмотные крестьяне, с очевидными интересами и склонностями, не всегда добропорядочными - нормальные грешные люди своей страны.

Волостной крестьянский суд как часть существовавшего крестьянского самоуправления на протяжении 60-80-х гг. выполнял важную задачу по утверждению и осознанию роли закона, при сохранении некоторых подходов и «норм» обычно-правовой системы. Благодаря его деятельности шло формирование правовой культуры значительной части населения России. Эти процессы определяли постепенное обновление правовой сферы крестьянского быта как части общего правового пространства и создавали условия для соответствия последнего новым, формирующимся рыночным отношениям.

1. Крестьянская поземельная община ЦЧР в конце XIX - начале XX вв. // Елец и его окрестности. Тезисы докладов и сообщений. Елец, 1991. С.51-54.

2. Крестьяне Центрально-Черноземного района на рубеже XIX - XX вв. // Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального Черноземья. Сборник научных докладов. М.; Курск, 1994. С. 112-119.

3. Волостные суды и их решения о крестьянстве Черноземной России // Тезисы научно-краеведческой конференции, посвященной основателю Липецкого областного краеведческого музея Трунову М.П. Липецк, 1995. С. 99-102.

4. Сельские «суды» Тамбовской губернии // Материалы международной научной конференции, посвященной 850-летию г. Ельца. Елец, 1996. С. 29-30.

5. «Миролюбивые соглашения» крестьян Центрального Черноземья (60-70-е гг.

XIX в.) // Проблемы региональной истории. Сб. ст. Вып.1.Липецк,1997.С.131-139.

6. Волостные суды начала 70-х гг. на Тамбовщине // Материалы для изучения селений России. Доклады и сообщения VI Российской научно-практической конференции «Российская деревня: история и современность». Ч. 1. М., 1997. С. 7-9.

7. Разряды и разрядные группы в крестьянском населении Центрального Черноземья в середине XIX в. // Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального Чернозвхмья и Запада России. Липецк, 1998. С. 77-79.

8. Волостные суды Тамбовской губернии в начале 70-х гг. XIX в. // Записки Липецкого областного краеведческого общества. Вып. 2. Липецк, 1999. С. 78-84.

9. Волостные суды Центрального Черноземья в начале 70-х гг. XIX в. // Исторические записки. Науч. труды ист. ф-та Воронежского гос. ун-та. Вып. 5. Воронеж, 2000. С. 65-84.

10. «Русский вестник» 60-х гг. XIX в. о крестьянском суде // Бартеневские чтения.

Тезисы докладов и сообщений. Липецк, 2000. С. 136-140.

11. Комиссия М.Н. Любощинского (К истории обследования волостных судов 1872 г.) // Вехи минувшего. Сб. науч. тр. ист. фак-та Липецкого гос. пед. ун-та.

Вып. 2. Липецк, 2000. С. 52-75.

12. Источник по социальной психологии (крестьянство Центрального Черноземья 60-70-х гг. XIX в.) // Центр - Провинция. Историко-психологические проблемы.

Материалы Всероссийской научной конференции. СПб., 2001. С. 43-47.

13. Волостной и мировой суды в пореформенной России // Межвузовские научнометодические чтения памяти К.Ф. Калайдовича. Вып. 4. Елец, 2001. С. 38-42.

14. Крестьянский мир после реформы (60-70-е гг. XIX в.) // Общественная жизнь Центрального Черноземья России в XVII - начале XX вв. Сб. науч. тр. Воронеж, 2002. С. 134-157.

15. Крестьянин и мир в обычно-правовой системе 60-70-х гг. XIX в. // Я и Мы: история, психология, перспективы. Материалы международной научной конференции. СПб., 2002. С. 190-193.

16. Волостной суд в России 60-х - первой половины 70-х гг. XX в. (по материалам Центрального Черноземья). Воронеж, 2002. - 448 с.

17. Волостной суд и регулирование поземельных отношений в общине (60-70-е гг.

XIX в.) // Землевладение и землепользование в России. XXVIII сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Тезисы докладов и сообщений. М., 2002. С. 67-70.

18. Законодательные основы деятельности крестьянского волостного суда (60-80-е гг. XIX в.) // Бартеневские чтения. Материалы региональной конференции. К 140летию отмены крепостного права в России. Липецк, 2002. С. 86-98.

19. Законодательные акты о крестьянском самосуде (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.) // Исторические записки. Науч. тр. ист. ф-та Воронежского гос. ун-та. Вып. 8. Воронеж, 2002. С. 64-75.

20. Поединок (к проблеме взаимодействия социокультурных ареалов в начале 70-х гг. XIX в. // Исторические персоналии: мотивировка и мотивации поступков. Материалы Всероссийской научной конференции. СПб., 2002. С. 63-67.

21. Русское географическое общество и организация экспедиции в Юго-Западный край // История и развитие идей П.П. Семенова-Тян-Шанского в современной науке и практике школьного образования. Материалы Всероссийской научнопрактической конференции, посвященной 175-летию со дня рождения П.П. Семенова-Тян-Шанского. Т.1. Липецк, 2002. С. 21-25.

22. Крестьянки в волостном суде (по материалам Рязанской губернии 60-70-х гг.

XIX в.) // Социальная история Российской провинции в контексте модернизации аграрного общества в XVIII - XIX вв. Материалы международной конференции.

Тамбов, 2002. С.326-329.

23. Сельские суды и мировая юстиция в России 60-х - 80-х гг. XIX в. // Государство, право, общество: современное состояние и проблемы развития. Ч. 1. Липецк, 2003. С. 47-51.

24. На переломе эпох (дворянство и крестьянство в середине XIX века) // Отмена крепостного права и судьбы русского крестьянства. К 140-летию отмены крепостного права. Липецк, 2003. С. 5-10.

25. Обычно-правовые основы деятельности волостных судов в России (60-е - 70-е гг. XIX в.) // Вестник Воронежского государственного университета. 2004. № 2 (в печати).

ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ И ОРГАНИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ВОЛОСТНЫХ СУДОВ В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ

Бумага офсетная. Усл. печ. л. 2,2.

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Липецкий государственный педагогический университет»

398020, пЛипецк, ул. Ленина,42.