«СТАРООБРЯДЧЕСТВО САМАРСКОЙ ГУБЕРНИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА ...»

На правах рукописи

КАТЬКОВА Валентина Владимировна

СТАРООБРЯДЧЕСТВО САМАРСКОЙ ГУБЕРНИИ

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Оренбург 2010 2

Работа выполнена на кафедре отечественной истории и археологии исторического факультета ГОУ ВПО «Поволжская государственная социально-гуманитарная академия»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Н. П. Мышенцев

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор А. М. Дубовиков доктор философских наук, профессор М. Н. Ефименко

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Тольяттинский государственный университет»

Защита состоится 19 марта 2010 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.180.03 при ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19, ауд. 333.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет».

Текст автореферата размещен на сайте ОГПУ www.ospu.ru 16 февраля 2010 г.

Автореферат разослан 16 февраля 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор Р. Р. Хисамутдинова

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Радикальная трансформация государственного устройства, экономики и культуры России в последние двадцать лет оказала влияние на изменение государственной политики по отношению к религии и религиозным организациям. В связи с этим значимой задачей отечественной исторической науки стало изучение религиозных аспектов общественной жизни, опыта деятельности православной церкви в различных социально-политических условиях, что и обуславливает актуальность исследования истории старообрядчества, его взаимоотношений с государством и Русской Православной Церковью (далее — РПЦ) как на общероссийском, так и на региональном уровнях. Противостояние государству и официальному православию, длительное существование старообрядческих общин в условиях конфессиональной, культурной и бытовой изоляции укрепили связи сообществ староверов и привели к складыванию особой социокультурной общности, которая получила самостоятельное историческое развитие.

В настоящее время научный интерес к истории старообрядчества возрос не только вследствие оживления деятельности старообрядческих общин, но и в связи с возникшей общественной потребностью поиска идеала и моделей социально-культурной адаптации к изменяющимся условиям общественной жизни.

Самарское старообрядчество второй половины XIX — начала XX в. не стало до настоящего времени предметом специального исследования, хотя Самарская губерния входила в число территорий, наиболее плотно заселённых старообрядцами. Здесь сформировалось почти стотысячное старообрядческое население, которое представляло широкий спектр согласий и толков староверия. Поэтому без изучения старообрядчества этого региона трудно создать целостную картину истории раскола.

Объектом диссертационного исследования является старообрядчество как направление православного христианства в России.

Предметом исследования определены старообрядческие общины Самарской губернии: их численность, расселение по территории края, основные направления их религиозной и хозяйственной деятельности во второй половине XIX — начале XX в.

Хронологические рамки исследования охватывают период второй половины XIX — начала XX в. Нижняя граница обусловлена тем, что в это время Самарская губерния получила статус самостоятельного административного образования (1850 г.), а также тем, что реформы 1860—1870-х годов заложили основы новой вероисповедной политики, в том числе в отношении старообрядчества.

Верхняя граница определяется началом ХХ в. (1904 г.), так как в 1905 г. издан Высочайший указ о свободе веротерпимости, в результате чего начинается принципиально новый период — «золотой век» в истории старообрядчества (1905— гг.): староверы получили легальный статус, с разрешения правительства стали открыто созываться Освящённые Соборы старообрядческой церкви (Москва, Рогожское кладбище).

Территориальные рамки исследования ограничены пределами Самарской губернии, в которую вошли 3 уезда Оренбургской губернии (Бугульминский, Бугурусланский и Бузулукский), 2 уезда Саратовской губернии (Новоузенский и Николаевский), Ставропольский уезд Симбирской губернии и расположенные на левом берегу Волги части Самарского и Сызранского уездов, включенные в Самарский уезд. В результате в составе Самарской губернии оказалось 7 уездов и городов (6 уездных и губернский город Самара), а также 2014 поселений разного типа. Границы губернии совпадали с границами Самарской и Ставропольской епархии.

Степень научной разработки проблемы. В историографии старообрядчества можно выделить три этапа, различающихся методологией, подходами к изучению его истории, концептуальными позициями в понимании причин возникновения и сущности староверческого движения: дореволюционный, советский, современный.

Для первого этапа — дореволюционного — характерно преобладание литературы полемического характера.

Первые работы о старообрядчестве появились уже во второй половине XVII века. В них присутствуют попытки осмысления и оценки произошедших в РПЦ перемен, которые, однако, были лишены беспристрастности в выяснении истинных причин раскола. В произведении Епифания Славинецкого «Скрижаль» противники церковной реформы представлены людьми невежественными, «буйными», не понявшими «светлые исправления церковного священноначальника»1. Симеон Полоцкий называл их «волками хищными», выступившими против своих пастырей, «безумными невеждами», «лжеучителями», в то же время вынужден был признать, что раскольники пользовались определённым влиянием в обществе2. Патриарх Иоасаф II с позиций верховной церковной иерархии указывал на опасность массового движения старообрядцев для церкви и государства, а инициаторов раскола (Аввакума и др.) представлял возмутителями простых людей, «порочными людьми, не желавшими трудиться, жить в покорности и послушании»3. Традицию представлять раскольников людьми неучёными продолжил митрополит ростовский Димитрий (Туптало), известный как наиболее просвещенный идеолог официальной церкви.

Он уделял большое внимание спорам и разногласиям внутри раскола4.

Славинецкий Е. Скрижаль. М., 1655. Цит. по: Румянцева В. Р. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М., 1986. С. 13—14.

Полоцкий С. Жезл правления. 2-е изд. М., 1753.

Иоасаф II (патриарх) Всенародное воззвание. Цит. по: Румянцева В. Р. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М., 1986. С. 15.

Туптало Д. Розыск о раскольнической брынской вере, учении их, о делах их и изъявление, яко неправа, учение их душевредно и дела их не богоугодне. М., 1847.

В связи с тем, что в XVIII — первой половине XIX века старообрядчество ушло в социальные низы, для официальных властей оно утратило остроту. Только во второй половине XIX века в условиях частичной либерализации общественно-политических порядков в стране под давлением прогрессивной общественности правительство пошло на отмену некоторых ограничений и запретов в изучении истории раскола и публикации научных трудов по этой проблематике.

Сложилось два направления в изучении истории: церковная историография и светское направление.

Церковная историография включала труды священнослужителей и светских авторов, разделявших позицию официального православия в отношении к старообрядчеству. В их произведениях преобладал прежний обличительный подход в оценке противников реформы патриарха Никона.

В работах митрополита Макария ставилась задача «обличения раскола с учётом современных требований науки»1. Церковный историк М. В. Толстой доказывает необходимость церковной реформы, но осуждает «наглые поступки и действия рьяных изуверов», «безрассудных ревнителей мнимой старины»2.

Продолжает сохраняться апологетический, односторонний подход к оценке старообрядчества, объясняющий массовый протест «ревнителей благочестия» церковнорелигиозными явлениями (Н. И. Субботин, П. С. Смирнов, Н. Ф. Каптерев, Е. Е. Голубинский)3.

С принципиально иной позиции подошёл к оценке сущности раскола преподаватель Казанской духовной академии А. П. Щапов, который занимает промежуточную позицию между церковным и светским направлением в историографии раскола. Он увидел в старообрядчестве широкое народное движение, отражавшее массовое недовольство не только церковными преобразованиями, но и гражданскими реформами царя Алексея Михайловича; «смелый протест» против закрепощения крестьянства, усиления налогового бремени, произвола и беззакония царских воевод и т.п.4 Этот подход стал основой светской интерпретации раскола. Идеи А. П.

Щапова получили дальнейшее развитие в трудах Н. Я. Аристова, В. В. Андреева, И. И. Юзова, А. С. Пругавина и др. Макарий (Булгаков М. П.) История русского раскола, известного под именем старообрядчества. 3-е изд. СПб., 1889. С. 188.

Толстой М. В. Рассказы из истории русской церкви. 5-е изд. М., 1999. С. 594, 599.

Субботин Н. И. История так называемого австрийского, или белокриницкого священства: в 2 вып. 2-е изд., пересмотр. М., 1895—1899; Смирнов П. С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. СПб., 1898; Голубинский Е. Е. К нашей полемике со старообрядцами. 2-е изд., испр. и доп. М., 1905; Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. 2-е изд. Сергиев Посад, 1913.

Щапов А. П. Сочинения: в 3 т. СПб., 1906—1908. Т. 1. 1906.

Андреев В. В. Раскол и его значение в народной русской истории. СПб., 1870; Аристов Н. Я.

Московские смуты в правление царевны Софии Алексеевны. Варшава, 1871; Каблиц И. И. (Юзов И. И.) Русские диссиденты: староверы и духовные христиане. СПб., 1881; Пругавин А. С. Старообрядчество во второй половине XIX века: очерки из новейшей истории раскола. М., 1904.

Выдающийся историк второй половины XIX века Н. И. Костомаров считал движение в защиту «старой веры крупным явлением народного умственного прогресса», «расшевелившего спавший мозг русского человека»1.

Активное революционное движение в самой России позволило сформировать понимание старообрядчества как общественного явления с характерными чертами освободительного движения. Так, К. В. Харлампович указывал, что раскольники отвергали большинство из тех новшеств, которые принесли в гражданскую, общественную жизнь реформы Алексея Михайловича и Петра I: рекрутчину, подушную подать, переписи населения и паспорта, гражданские законы, науку и др. В рамках светской историографической мысли возникает критическое направление, которое ставит перед собой задачу проанализировать методологию и мировоззренческие основания той или иной авторской позиции в оценке старообрядчества. Это было характерно для либерально-демократически настроенных исследователей, стремившихся привлечь внимание читателя к нравственным и общественным добродетелям старообрядцев3.

Крупнейшие историки второй половины XIX века С. М. Соловьёв и В. О.

Ключевский рассматривали раскол с традиционных позиций — как внутрицерковное явление. С. М. Соловьёв возлагал вину за раскол церкви на Аввакума и других «ревнителей благочестия», не понявших необходимости перемен церковной жизни, не сумевших отличить дух священного писания от его буквы, «божьей правды от человеческой ошибки»4. Новым в этом традиционном подходе было признание ошибочных действий не только Аввакума, но и патриарха Никона.

В. О. Ключевский впервые в перечне причин, породивших раскол РПЦ, выделил психологический фактор: самомнение церковных верхов, претендовавших на руководящее положение во Вселенской церкви; косность и робость богословской мысли; латинобоязнь; инерцию религиозного чувства, неспособность отказаться от привычных способов и форм веры5.

Вторая половина XIX — начало XX века стали временем, когда историками было выявлено и опубликовано большое количество документов и материалов по истории старообрядчества6, на основе которых написан целый ряд работ7.

Костомаров Н. И. История раскола у раскольников // Раскол: исторические монографии и исследования. Смоленск, 1994. С. 210—310.

Харлампович К. В. К вопросу о сущности русского раскола старообрядства // Учёные записки Императорского Казанского университета. Казань, 1900.

Харламов И. Н. Идеализаторы раскола // Дело. 1881. № 9. С. 11, 12.

Соловьёв С. М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989. С. 440—441.

Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1957. Т. 3. С. 300—318.

Барсов Е. В. Новые материалы для истории старообрядчества XVII—XVIII веков. М., 1890; Барсков Я. Л. Памятники первых лет русского старообрядчества. СПб., 1912; Дружинин В. Г. Писания русских старообрядцев: перечень списков по печатным описаниям рукописных собраний. СПб., 1912.

Добротворский И. М. Исторические сведения об Иргизских монастырях до обращения их к единоверию // Православный собеседник. 1857. Кн. 2. С. 376—481; Кн. 3. С. 519—590; Его же. ОбСреди них следует особо выделить статьи В. Д. Бонч-Бруевича1. Им проанализирована история и современное состояние старообрядчества, указано на преступления против старообрядцев со стороны православной церкви и несправедливую политику государства, рассмотрен протест низшего духовенства, единоверие представлено как возможность сохранения старообрядцами своей веры и своего капитала, показана общность идеалов раскольников с революционными лозунгами. Методология изучения сущности раскольнического движения, основанная на классовом подходе, позволила В. Д. Бонч-Бруевичу связать этот процесс со становлением новых социально-экономических отношений.

В этот период появляются первые научные работы по истории российского старообрядчества регионального характера, написанные, в частности, на материалах Саратовской и Самарской епархий, печатавшиеся в церковных изданиях.

Журнал «Самарские епархиальные ведомости» (далее — СЕВ) опубликовал несколько статей протоиерея Дмитрия Орлова по истории возникновения, устройства, внутренней жизни и гибели старообрядческих монастырей на р. Иргиз в Саратовском Заволжье2; обширный исторический очерк Д. Дубакина3, в котором использовались новые документальные источники, а старообрядцы характеризовались как невежественные, грубые, суеверные люди, но осуждались и действия саратовского губернатора, который жестоко расправился с иргизскими монахами за отказ принять единоверие. Ряд статей, опубликованных в СЕВ, не имеют большого историко-теоретического значения, но содержат ценную информацию о динамике расращение Иргизских монастырей к единоверию // Православ. собеседник. 1858. № 1. С. 231—426; Его же. О мерах против раскола в Саратовской епархии по обращению Иргизских монастырей к единоверию // Православ. собеседник. 1864. Т. 2, № 8. С. 355—406; Марков С. М. Краткий исторический очерк австрийского раскольнического священства: с начала его существования и до настоящего времени. Калуга, 1885; Дружинин В. Г. Раскол на Дону в XVII веке. СПб., 1889; Бороздин А. К. Протопоп Аввакум: очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII веке. СПб., 1898; Громогласов И. М. Русский раскол и вселенское православие: публ. лекция И. М. Громогласова. Сергиев Посад, 1898; Архангелов С. А. Среди раскольников и сектантов Поволжья: ист.-быт. очерки раскола и сектантства в Нижегор. крае С. А. Архангелова. СПб., 1899; Громогласов И. М. Саморазделяющееся царство: очерк внутреннего саморазложения старообрядческого раскола поповщины. М., 1904. (Из личного архива Ю. Ю. Каргина.) Бонч-Бруевич В. Д. Старообрядчество и самодержавие; Доклад второму очередному съезду российской социал-демократической рабочей партии; К сектантам!; Сектантство и старообрядчество в первой половине XIX века // Избр. произведения: в 3 т. М., 1959. Т. 1. О религии, религиозном сектантстве и церкви.

Орлов Д. (протоиерей). Состояние иргизских мнимо-старообрядческих монастырей при настоятеле Прохоре // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1872. № 1. С. 5—16; Его же. О соборе, бывшем на Иргизе в 1805 г., и его уложение для иргизских монастырей // Самар. епарх. ведомости:

ч. неофиц. 1872. № 6. С. 121—131; Его же. Внутренняя и внешняя жизнь в Иргизских мнимо-старобрядческих монастырях до обращения их в единоверие // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1872.

№ 14. С. 299—314; № 17. С. 371—374; № 19. С. 319—328.

Дубакин Д. Обращение иргизских раскольнических монастырей в единоверие // Самар.

епарх. ведомости: ч. неофиц. 1882. № 5. С. 83—92; № 6. С. 110—121; № 7. С. 190—198; № 10.

С. 217—222; № 11. С. 230—256; № 12. С. 271—280; № 14. С. 317—328; № 15. С. 341—352; № 16.

С. 361—375; № 19. С. 433—442; № 21. С. 467—472.

кола в Самарской епархии, представительстве отдельных его согласий, толков, о старообрядческих проповедниках и начётчиках, о борьбе, которую вели местные духовные и светские власти с расколом1.

В 1888 г. опубликована книга Н. С. Соколова «Раскол в Саратовском крае»2.

Этот труд подводит итоги изучения истории возникновения, жизнедеятельности и гибели иргизских раскольнических монастырей. Рассматривая взаимоотношения светской власти и старообрядчества, автор квалифицирует действия саратовских властей в отношении монастырей как крайне несправедливые, погромные.

На недостаточную веротерпимость общества и РПЦ в отношении старообрядцев указывал также И. Жилкин3. По его мнению, суеверность и «отрешенность от мира» старообрядцев явились результатом того, что они оказались изгоями в своей родной стране в отличие от иноземцев и иноверцев, пользовавшихся религиозными свободами.

Таким образом, во второй половине XIX в. старообрядчество становится предметом активного изучения как церковной историографии, так и светской науки, что позволило накопить определенный комплекс знаний и оценок данного феномена российской действительности.

Второй этап историографии рассматриваемой проблемы — советский — характеризуется тем, что старообрядчество рассматривалось с классовых позиций, а его противостояние с РПЦ определялось как классовая борьба одной религиозной идеи против другой.

Первоначально советские авторы относились к старообрядцам с сочувствием, но с конца 1920-х гг. стали интерпретировать его как реликт средневековья. Поэтому научный интерес к данной теме угасает. В это время появляется лишь несколько специальных исследований, в которых авторы приходят к сходным выводам в оценке сущности, причин, характера и последствий раскола РПЦ, рассматривая их с социально-классовых позиций. Это работы историков М. Н. Покровского, А. А. Савича, Н. М. Никольского, А. Д. Дмитрева, В. Н. Бернадского, опубликованные в 20—30-е гг. XX века4. Так, М. Н. Покровский представил старообрядчество как Архангельский В. Раскол в с. Новые Костычи Самарского уезда // Самар. епарх. ведомости:

ч. неофиц. 1870. № 3. С. 49—59; Предтеченский А. О состоянии раскола в с. Студенец Самарского уезда // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1874. № 5. С. 114—116; Скородумов А. Заметки о расколе в с. Курумоч Ставропольского уезда // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1878. № 12. С. 265— 272; Гребнев М. Стремление неотписных раскольников Самарской епархии отделиться от союза с православной церковью по церковным записям // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1887. № 5.

С. 81—93; № 6. С. 106—118; № 7. С. 130—142; № 8. С. 145—153; № 10. С. 193—203; Его же. Состояние раскола в Самарской епархии за пять лет (с 1888 по 1892 г. включительно) // Самар. епарх.

ведомости: ч. неофиц. 1893. № 21. С. 508—510; № 22. С. 545—557; № 24. С. 616—624.

Соколов Н. С. Раскол в Саратовском крае: опыт исследования по неизданным материалам.

Т. 1. Поповщина до пятидесятых годов настоящего столетия. Саратов, 1888.

Жилкин И. Старообрядцы на Волге. Саратов, 1905.

Покровский М. Н. Очерки истории русской культуры. Ч. 2. М., 1918; Савич А. А. Соловецкая вотчина XV—XVII вв.: опыт изучения хозяйства и социальных отношений на крайнем Севере в массовое движение против «обмирщения» русской церкви и подавления государством религиозной свободы; Н. М. Никольский показал, как протест против ошибочной церковной реформы патриарха Никона перерастает в массовое народное движение, приобретавшее по мере распространения вширь всё более яркую социальнополитическую окраску; В. Н. Бернадский на основе классовой оценки сознания крестьянства и городского посадского населения исследовал современные тенденции развития старообрядческого движения.

В этот период формируется еще одно направление изучения феномена старообрядчества — русская зарубежная историография. Среди работ представителей русского зарубежья необходимо выделить наиболее значительный по глубине исследования труд С. А. Зеньковского1, давшего детальную характеристику старообрядческих согласий и толков. Рассматривая историю раскола РПЦ с позиций приверженца учения «древлеправославной церкви», он критически оценивал необходимость церковной реформы XVII в. Научный интерес вызывают труды известного лидера и исследователя старообрядчества С. П. Мельгунова, А. В. Карташева, В. П.

Рябушинского2. Например, в работе Ф. Е. Мельникова «Краткая истории древлеправославной (старообрядческой) церкви», которая переиздана в 1999 г., представлен обширный материал по истории старообрядчества с XVII в. по 1917 г., детально изучена история старообрядческих центров, в частности Иргизских монастырей.

В советской историографии интерес к религиозной тематике вообще и к старообрядчеству в частности заметно оживился с конца 1960-х годов. Методологические подходы к исследованию истории старообрядчества, оценки его сущности, характерных черт, причин раскола не изменились. Протест широких народных масс против перемен в сфере религиозной жизни, формы и методы выступлений старообрядцев в защиту «истинного православия» продолжали рассматриваться через призму классовой борьбы (А. И. Клибанов, В. Ф. Миловидов)3. К аналогичным оценкам пришли, изучая антицерковные движения XVII—XVIII вв., историки В. Г. Карцев, А. И. Рогов, Н. Г.

Древней Руси. Пермь, 1927; Никольский Н. М. История русской церкви. М., 1930; Дмитрев А. Д.

Церковь и идея самодержавия в России. М., 1930; Его же. Пётр I и церковь. М.; Л., 1931; Бернадский В. Н. Раскол и его классовые корни // Трахтенберг О. У., Бернадский В. Н., Гуковский А. И. Московская Русь. М., 1933. С. 119—134; Дмитрев А. Д. Инквизиция в России. М., 1937.

Зеньковский С. А. Русское старообрядчество. М., 1934.

Мельгунов С. П. Старообрядцы и свобода совести. Исторический очерк. М., 1917. Мельгунов С. П. Религиозно-общественные движения XVII—XVIII веков в России. М., 1922; Карташев А. В.

Мысли старообрядчества // Сб. статей, посвящ. П. Б. Струве. Прага, 1925; Рябушинский В. П. Судьбы русского хозяина // Рус. колокол. 1928. № 3. С. 44—53; Его же. Старообрядчество и русское религиозное чувство; Русский хозяин; Статьи об иконе / сост., вступит. статья и коммент. М. Л. Гринберга (Иерусалим), В. В. Нехотина (Москва). М. ; Иерусалим, 1994 (переизд.); [Первое изд.: Paris, 1930].

Миловидов В. Ф. Распад старообрядчества в Рязанской области. М., 1962; Его же. Старообрядчество в прошлом и настоящем. М., 1969; Его же. Современное старообрядчество. М., 1979; Клибанов А. И. К характеристике новых явлений в русской общественной мысли второй половины XVII — начала XVIII в. // История СССР. 1983. № 6. С. 91—92; Миловидов В. Ф. Старообрядчество и социальный прогресс. М., 1983.

Рындзюнский1. Несколько иное мнение по вопросу о социальном содержании раскола высказал В. С. Шульгин, полагавший, что в проповедях старообрядцев доминировали призывы к смирению и покаянию, что они принципиально отказывались от борьбы с царской властью2.

Необходимо отметить, что среди исследователей этого периода не было единства в вопросах терминологии и классификации старообрядческих согласий и толков. Во многих научных и научно-популярных публикациях термины «раскольники», «староверы», «сектанты» не разграничивались и даже смешивались.

В целом советская историография, несмотря на узость методологической базы и абсолютизацию классового подхода, внесла довольно весомый вклад в изучение истории старообрядчества: введены в научный оборот и использованы новые данные, развивались методы их анализа. Расширялись аспекты исследования староверия: изучение истории раскола и его причин, структуры старообрядчества, отношений с церковной и светской властями, его идеологии.

Третьему этапу — постсоветскому — свойственно повышение интереса к истории и современному положению старообрядчества не только учёных разных направлений, но и политических деятелей. В процесс исследования истории раскола активно включились и сами старообрядцы.

Преодоление идеологического диктата в исторической науке, более свободный доступ к архивным материалам, возрастающая роль церкви в общественной жизни обусловили возможность и необходимость поворота исторической мысли к более объективному изучению истории русского православия, в частности старообрядчества.

Опубликованные в 90-е гг. XX — начале XXI в. научные труды по истории РПЦ и её деятельности пересматривали некоторые традиционные для советской историографии взгляды на церковь, её место и роль в обществе, на систему взаимоотношений церкви с государством и обществом3. В этих публикациях затрагивались и вопросы истории российского старообрядчества, в том числе его общественное значение, взаимоотношения с официальной церковью и органами государственной власти.

Рындзюнский Н. Г. Проблема идейно-политического содержания народных движений в русской демократической публицистике середины XIX века // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России: сб. ст. к 75-летию академика Н. М. Дружинина.

М., 1961. С. 189—204; Карцев В. Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России: спецкурс. Калинин, 1971. Ч. 1, 2; Рогов А. И. Народные массы и религиозные движения в России второй половины XVII в. // Вопр. истории. 1973. № 4. С. 34—75.

Шульгин В. С. «Капитоновщина» и её место в расколе XVII века // История СССР. 1969.

№ 4. С. 130—139.

Римский С. В. Церковная реформа 60—70-х гг. XIX в. // Отечественная история. 1995. № 2.

С. 166—175; Его же. Церковная реформа Александра II // Вопр. истории. 1998. № 4. С. 32—46; Одинцов М. И. Русская православная церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом.

М., 2002; Бабкин М. А. Иерархи Русской православной церкви и свержение монархии в России (весна 1917 г.) // Отечественная история. 2005. № 3. С. 109—124; Его же. Приходское духовенство Российской православной церкви и свержение монархии в 1917 году // Вопр. истории. 2005. № 6. С. 59—71.

В этот период увеличилось число научных работ, непосредственно посвящённых изучению старообрядчества1. Историки обратились к исследованию характерных черт и особенностей старообрядчества, духовно-нравственных основ успешного предпринимательства, социального состава приверженцев «старой веры» и их культуры2.

Внимание историков в 90-х годах XX века привлекли вопросы торгово-предпринимательской и хозяйственной деятельности старообрядцев3. Был исследован комплекс вопросов, отражающих место и роль старообрядцев-предпринимателей в развитии экономики России; факторы и причины, обеспечивавшие успехи их хозяйственной деятельности, вклад в экономическую модернизацию страны; выявлены имена многих, ранее неизвестных крупных представителей старообрядческого предпринимательства. Авторы названных работ единодушны в оценке большого (если не решающего) значения религиозно-нравственного фактора, стимулировавшего инициативу и энергию, предприимчивость и деловую хватку предпринимателей-старообрядцев. Эта оценка представляется справедливой.

В 2004 г. опубликована весьма содержательная статья О. Л. Шахназарова, в которой показана эволюция взглядов старообрядцев, пути и методы накопления предпринимательского капитала, формирования крупнейших собственников в старообрядческой среде4.

Некоторые авторы обратились к исследованиям религиозно-философских, духовных основ старообрядчества. В статье Я. Г. и О. Д. Шемякиных рассмотрен комплекс вопросов, связанных с пониманием старообрядцами окружающего мира, места человека в нём5.

Лобачёв С. В. У истоков церковного раскола // Отечественная история. 2001. № 2. С. 134— 141; Долгатов А. Г. Старообрядцы в Советской России (октябрь 1917—1930-е гг.) // Клио. 2002. № 2.

С. 121—129; Селезнёв Ф. А. Д. В. Сироткин и всероссийские съезды старообрядцев в начале XX в. // Отечественная история. 2005. № 5. С. 78—88.

Стефашов А. Е. Ценностно-смысловые аспекты культуры предпринимательства старообрядческих общин России: автореф. дис. … канд. филос. наук. Тюмень, 2004; Семибратов В. К. Духовная культура старообрядчества в конце XIX — первой трети XX в.: на материалах Вятского края: автореф. дис. … канд. культурол. Киров, 2005.

Керов В. В. Конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства в России в конце XVII — XIX в.: дис. … д-ра ист. наук. М., 2004; Козлова Н. В. Купцы-старообрядцы в городах Европейской России в середине XVIII века (к истории российского предпринимательства) // Отечественная история. 1999. № 4. С. 3—14; Соболевская А. Духовные истоки российского предпринимательства // Вопр. экономики. 1993. № 8. С. 88—99; Расков Д. Е. Старообрядческое предпринимательство в экономике России в конце XVIII — XIX в.: неоинституциональный подход: автореф.

дис. … канд. экон. наук. СПб., 2000.

Шахназаров О. Л. Отношение к собственности у старообрядцев до 1917 г. // Вопр. истории.

2004. № 4. С. 53—68.

Ширшов А. В. Этико-философский анализ старообрядчества: автореф. дис. … канд. филос.

наук. Саранск, 2005; Шемякин Я. Г., Шемякина О. Д. Старообрядчество и процесс формообразования в российской цивилизации // Общественные науки и современность. 2006. № 2. С. 98—108.

За последние годы историками предпринята попытка изучить старообрядчество на материалах отдельных регионов России1. В ряде диссертационных исследований рассмотрен широкий круг вопросов, связанных с историей российского старообрядчества: его появлением и распространением в разных российских областях, динамикой старообрядчества, формами и методами сопротивления старообрядцев гонениям и дискриминации, миссионерской деятельностью РПЦ среди старообрядцев и др.2 Выявлены и использованы в научных трудах ценные документы, расширяющие, а по некоторым позициям и изменяющие наши представления о старообрядчестве.

Для современного периода характерна активизация и собственно старообрядческой историографии. Появляются специальные тематические сборники: «Старообрядчество: история, культура, современность» (с 1996 г.), «Судьба старообрядчества в XX — начале XXI в.: история и современность» (с 2007 г.) и др., в которых представлены работы как светских, так и старообрядческих исследователей, затрагивающих аспекты обрядовой и культовой жизни старообрядческих общин.

Историография самарского старообрядчества нашла отражение в ряде диссертационных исследований3 и публикаций4. А. С. Ряжев, рассматривая историю становления и развития старообрядчества, отметил, что Среднее Поволжье представлено «как Футорянский Л. И. Старообрядчество в Уральском и Оренбургском казачьих войсках в начале XX века // Этноконфессиональный диалог: состояние, противоречия, перспективы развития.

Оренбург, 2002. С. 115—118; Данилко Е. С. Механизмы самосохранения русских и финно-угорских старообрядческих общин Урало-Поволжья: автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2007; Ее же. Старообрядцы на Южном Урале: очерки истории и традиционной культуры. Уфа, 2002; Ефименко М. Н.

Система епархиально-административного контроля христианизации нерусских народов и борьбы со старообрядцами и сектантами в Оренбургской губернии в XVIII—XX вв. // Христианство и ислам на рубеже веков. Оренбург, 1998. С. 194—197; Ее же. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Оренбургской губернии (XVIII—XX вв.) // Влияние христианских традиций на культурную жизнь Оренбургского края: материалы науч.-практ. конф., посвящ. 2000-летию христианства. Оренбург, 1999. С. 42—47; Ее же. Религия. Традиция. Общество: Опыт социально-философского анализа российского регионального развития. Оренбург, 2001.

Камзина А. Д. Старообрядчество как объект миссионерской деятельности Русской православной церкви в Оренбургской епархии: 1859—1917 гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Оренбург, 2004; Апанасенок А. В. Старообрядчество Курской губернии в конце XIX — начале XX в.: автореф.

дис. … канд. ист. наук. Курск, 2004; Ягудина О. В. Старообрядчество Уральского и Оренбургского казачьих войск в период с 1851 по 1917 г.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Оренбург, 2005.

Ряжев А. С. Иргизские старообрядческие общины во второй половине XVIII — первой половине XIX в.: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1995; Радченко О. И. Православные монастыри Самарского края во второй половине XIX — начале XX века: автореф. дис. … канд. ист. наук. Самара, 1997; Обухович С. А. Старообрядчество Самаро-Саратовского Поволжья второй половины XIX — начала XX в.: вклад в экономику и культуру края: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2008.

Обухович С. А. Эпоха свободы старообрядческих общин Самарской губернии (1905— 1917 гг.) // Вестн. Волж. ун-та имени В. Н. Татищева. Сер. История. Тольятти, 2004. Вып. 6. С. 67— 77; Ее же. Самарское старообрядческое купечество в пореформенный период // Изв. Самар. науч.

центра РАН. Самара, 2006. С. 60—66; Смирнов Ю. Н. Религиозные и социально-политические аспекты переселенческого движения на Иргиз в XVIII веке // Роль конфессий в развитии межнациональных отношений: Россия — Балканы — Поволжье: междунар. науч. конф., 11—13 сент. 2008 г.

Самара, 2008. С. 235—242.

территория интенсивных этносоциальных и религиозных контактов». История становления и развития иргизских старообрядческих монастырей в XVIII — первой половине XIX века освещена в диссертационном исследовании О. И. Радченко1. Автор определяет иргизские монастыри как крупные центры старообрядческой культуры, способствовавшие распространению «древлего благочестия» на территории Самарского края.

В работах С. А. Обухович на основе архивных материалов рассмотрены купцыстарообрядцы Самаро-Саратовского Поволжья, их численность, участие в развитии торговли и предпринимательства края, изменения социального характера, произошедшие после известного указа Николая II о веротерпимости.

Ю. Н. Смирнов убедительно показывает тесное переплетение социально-политических и религиозных тенденций и мотивов в переселенческом движении в степное Заволжье. Небольшие статьи и заметки Г. В. Алексушина, посвящённые самарскому купечеству, носят преимущественно информационный характер. Весьма полезную поисковую работу проделала И. Г. Будкина, подготовившая «общий обзор о старообрядцах» и «справочник» о местах их расселения в исследуемый период2.

В 2008 г. переизданы работы одного из выдающихся деятелей поморского староверия Т. С. Тулупова, содержащие проповеди, разъяснения и наставления верующим по духовным вопросам, статьи полемического характера, направленные на доказательство принадлежности поморцев к истинно православной Церкви, в отличие от других согласий староверов, рекомендации по ведению бесед с сектантами. Статьи, духовные стихи, доклады, письма, обращения автора, вошедшие в издание, систематизированы председателем самарской общины древлеправославной церкви поморского брачного согласия П. В. Половинкиным. Последнему принадлежит книга, посвящённая истории становления и развития старообрядчества в Поволжье, культуре, быту и иконописным традициям староверов3.

Радченко О. И. Православные монастыри Самарского края во второй половине XIX — начале XX века: автореф. дис. … канд. ист. наук. Самара, 1997.

Алексушин Г. В. Бизнес и вера // Дело. 1999. 23 марта. С. 30—31; Будкина И. Г. География старообрядчества в Самарской губернии: словарь-справочник. [Электрон. ресурс]. URL:

http://samstar-biblio/ucoz.ru/load/19-1-0-29; Ее же. История старообрядчества Самарской губернии:

часть 1. Старообрядчество на территории губернии до 1861 года [Электрон. ресурс]. URL:

http://samstar-biblio.ucoz.ru/pub/44-1-0-854; Ее же. История старообрядчества Самарской губернии.

Ч. 2. Старообрядчество на территории губернии 1861—1896 гг. [Электрон. ресурс]. URL:

http://samstar-biblio.ucoz.ru/pub/44-1-0-855; Ее же. История старообрядчества Самарской губернии.

Ч. 3. Старообрядчество на территории губернии 1870—1905 гг. [Электрон. ресурс]. URL: http:// samstar-biblio.ucoz.ru/pub/44-1-0-856.

Тулупов Т. С. Об австрийской, или белокриницкой, иерархии: руководство к полемике. М., 1999; Его же. Путь жизни: собр. соч. / сост. П. В. Половинкин. Самара, 2008; [Трофим Сергеевич Тулупов (1879—1938) родился в г. Бузулуке. Переехав в Самару, работал на телеграфе железной дороги начальником отдела. Одновременно с этим являлся одним из руководителей местной федосеевской общины. Участвовал во многих Соборах и публичных собеседованиях со старообрядцами других согласий.] Половинкин П. В., Кожевникова М. В. Старообрядчество Самарского края: история и культура. Самара, 2007.

В трудах М. О. Шахова1 осуществлён подробный и концептуально обновлённый анализ мировоззрения и эволюции староверческой идеологии (поповцев и беспоповцев). Учёным выявлены религиозно-философские основы старообрядческого мировоззрения, их формирование и развитие, влияние на отношение к обществу и государству; показано определяющее значение религиозных убеждений в жизненной практике старообрядцев.

Несмотря на то, что старообрядчество как крупное религиозно-общественное движение, оставившее глубокий след в истории России, достаточно активно изучалось отечественными историками, обобщённого исследования как по его истории, так и по истории старообрядчества Самарской губернии, к сожалению, пока нет.

Это и вызвало интерес к данной проблеме.

Актуальность темы и уровень её научной разработанности обусловили цель исследования — всестороннее изучение старообрядчества Самарской губернии второй половины XIX — начала ХХ в. В соответствии с этой целью поставлены следующие задачи:

- рассмотреть развитие старообрядчества в условиях противостояния Русской православной церкви и государству;

- исследовать цели, задачи, формы и методы миссионерской деятельности Русской православной церкви в отношении самарского старообрядчества и определить их эффективность;

- выявить и проанализировать динамику численности и характер расселения старообрядцев региона;

- уточнить распределение старообрядцев в Самарской губернии по согласиям и толкам;

- охарактеризовать основные формы торгово-предпринимательской и общественной деятельности самарских старообрядцев, определить их вклад в социальноэкономическое развитие края.

Теоретико-методологической базой диссертации послужили основополагающие принципы исторического исследования: научной объективности, историзма, системности и ценностного подхода к анализируемым явлениям и фактам культурной жизни. На практике данные методы позволили рассмотреть формирование и становление старообрядческих общин на территории Самарской губернии в их генезисе и развитии, конкретно-исторической обусловленности и индивидуальных проявлениях. Названные методологические принципы реализовались с помощью следующих методов Шахов М. О. Философские аспекты старообрядчества в русской культуре XVIII века: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1996; Его же. Старообрядческое мировоззрение: религиознофилософские основы и отношение к обществу: автореф. дис. … д-ра филос. наук. М., 2007; Его же.

Старообрядчество, общество, государство. М., 2001; Его же. Религиозное знание, объективное знание о религии и наука. Ч. 1 [Электрон. ресурс]. URL: http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/; Его же. Религиозное знание, объективное знание о религии и наука. Ч. 2. URL: http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/.

исторического исследования: сравнительно-исторического, описательного, проблемнохронологического и статистического. События из жизни старообрядчества раскрываются автором в исторической последовательности и на общероссийском фоне. Совокупность перечисленных методов обеспечила объективное воссоздание картины жизни старообрядчества Самарской губернии в изучаемый период.

Источниковая база исследования. В диссертации использован широкий круг различных материалов: неопубликованные архивные материалы, большинство из которых впервые вводятся в научный оборот, законодательные постановления центральных и местных органов власти, статистические сборники и справочно-информационные издания, периодическая печать, воспоминания самих старообрядцев.

Первую по степени важности группу источников составили неопубликованные материалы двух центральных и двух местных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Государственного управления Самарской области «Центральный Государственный архив Самарской области» (ГУСО ЦГАСО).

Ценные документы извлечены из фонда 1779 Канцелярии временного правительства Министерства исповеданий, находящегося в ГАРФ. В документах отражена статистика о количестве старообрядцев в изучаемый период как в Российской империи, так и в Самарской губернии, а также на территориях, вошедших в состав губернии в 1851 г. Фонд 3-го отделения Собственной его императорского величества канцелярии (Ф. 109) располагает источниками, позволяющими анализировать государственные документы 1850—1879 гг. Информацию о староверах, последователях различных сект и религиозных учений собирала канцелярия временного правительства Министерства исповеданий (Ф. 1779), а также Департамент полиции МВД (Ф. 102). В фонде А. Ф.

Кони (Ф. 564) хранится рукопись, дающая представления о формировании старообрядческой средой своего правового поля, указывающая на факты неправомерного преследования государством старообрядцев.

Из фондов РГИА взяты необходимые сведения о переписке представителей местной светской и церковной власти с Синодом (Ф. 796), Канцелярией обер-прокурора Синода (Ф. 797), с Департаментом общих дел МВД (Ф. 1284). Согласно выявленным документам, старообрядцы на протяжении изучаемого периода подвергались преследованиям, против них возбуждались уголовные дела. В этих же фондах представлены отчёты Самарской епархии о состоянии раскола в епархии, сведения о численности старообрядцев в Самарской губернии в разные годы, взаимоотношениях с господствующей церковью, сведения о количестве старообрядцев, их согласиях и толках, местах проживания, постановления и правительственные циркуляры в отношении старообрядцев (Циркуляры Министерства юстиции и суда по раскольникам и сектантам), переписка обер-прокурора Синода с Сенатом, МВД, с епископом Самарским и Ставропольским о способах и методах борьбы с расколом, рекомендации по его пресечению на территории Самарской епархии, инструктивные материалы и др. На страницах этих же документов сообщается о мероприятиях руководства епархии по возвращению старообрядцев под покровительство православной церкви.

В фонде 1329 «Именные указы и Высочайшие повеления Сенату» найдены распоряжения и указания Сенату о действиях в отношениях старообрядцев. В большинстве своём материал носил секретный и совершенно секретный характер.

Наибольшую ценность представляют материалы, извлеченные из местных архивов Оренбургской и Самарской губернии.

В ГАОО в Ф. 6 (Канцелярия Оренбургского генерал-губернатора), Ф. 10 (Канцелярия Оренбургского гражданского губернатора), Ф. 11 (Оренбургское губернское правление) выявлены переписка губернатора с Сенатом и Синодом по вопросу о состоянии раскола, мерах и способах борьбы с ним, Циркуляры Министерства юстиции и суда по раскольникам и сектантам.

Статистика о движении старообрядцев как на территории Оренбургской губернии, так и за её пределами (до появления на карте Российской империи Самарской губернии в 1850 году), переписка епископа Оренбургского и Уральского с обер-прокурором Синода, с Сенатом, Департаментом МВД, рекомендации по пресечению распространения раскола на территории епархии, инструктивные и другие материалы находятся в Ф. 164 (Оренбургский губернский статистический комитет). Источники, посвящённые мероприятиям епархии, нацеленным на возвращение старообрядцев под покровительство православной церкви, материалы по делам раскольников, факты изъятия у них богослужебных принадлежностей, описи раскольнических молелен, имущества, отчёты и дневники миссионеров, благочинных священников о деятельности сектантов отражены в фондах 172 (Оренбургское духовное правление) и 173 (Оренбургская духовная консистория).

Бесспорную научную значимость представляют материалы, посвященные состоянию раскола в Самарской епархии: статистические сведения, данные о взаимоотношениях старообрядцев с господствующей православной церковью и государством, о принадлежности последователей «древлего благочестия» к старообрядческим согласиям и толкам, места их проживания на территории губернии, документы секретного характера о состоянии раскола и способах борьбы с ним. Переписка епископа Самарского и Ставропольского с обер-прокурором Синода, с Сенатом, Департаментом МВД представлена в Ф. 1 (Самарское губернское правление), Ф. 3 (Канцелярия Самарского губернатора), Ф. 356 (Канцелярия епископа Самарского и Ставропольского). Факты изъятия богослужебных принадлежностей у раскольников, описи раскольнических молелен, имущества, отчёты благочинных священников о деятельности сектантов, отчёты и дневники миссионеров обнаружены в Ф. 8 (Самарский окружной судья), Ф. 32 (Самарская духовная консистория).

Доклады и отчёты епархиального миссионерского совета о составе противосектантской миссии в епархии, её деятельности, материалы об организации «кружков ревнителей православия», факты, подтверждающие открытие церковных школ, и другие документы, посвящённые миссионерской деятельности священников, извлечены из Ф. 208 Самарского епархиального миссионерского совета (1900—1917 гг.). Циркуляры и распоряжения губернатора, приказы и протоколы полицейского управления, приказы по самарскому гарнизону, статистические сведения о народонаселении и раскольниках, о борьбе с нарушениями старообрядцами законодательства найдены в Ф. 465 (Самарское городское полицейское управление). Списки самарских купцов-старообрядцев с указанием их адресов, мест проживания, принадлежности к купеческой гильдии хранятся в Ф. 146 (Самарский купеческий староста).

Вторую обширную группу источников составляют опубликованные сборники документов, законодательных актов центральной государственной и местной власти. Ценность материалов состоит в том, что в них содержатся значимые для понимания исследуемой темы положения, раскрывающие важные аспекты государственной политики в отношении старообрядцев. Это законы, государственные указы с XVII до начала XX века1, постановления и распоряжения ведомства православного исповедания Российской империи, описание документов, хранящихся в архиве Святейшего синода2. Безусловного внимания заслуживают законы и постановления в отношении старообрядчества3, материалы органов Полное собрание законов Российской империи [ПСЗРИ]. Собр. 1. СПб.: Тип. 2, 1830—1851.

Т. 6: 1720—1722; Т. 38: 1822—1833; Свод законов Российской Империи…: в 15 т. СПб., 1857—1876;

Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2. СПб., 1830—1885. Т. 49, отд-ние 1. 1874:

№ 52982—53684. 1876; Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3. СПб., 1885—1916.

Т. 3: 1883: № 1293—1933; Свод законов Российской империи: в 15 т. СПб., 1876.

Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего православного Синода / сост.

комис. для разбора и описания арх. Святейшего правительствующего синода. СПб., 1868—1914. Т. 1:

1542—1721. 1868; Т. 2: 1722 г. Ч. 1. 1879; Т. 2: 1722 г. Ч. 2. 1878; Т. 3: 1723 г. 1878; Т. 4: 1724. 1880;

Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи: в 10 т. СПб., 1869—1911; Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи: в 7 т. (до 1732 г.). СПб., 1879—1890. Т. 2.

№ 450; Т. 5. СПб., 1889; Всеподданнейший отчёт обер-прокурора Св. синода К. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1900 год. СПб., 1903.

Кельсиев В. И. Сборник правительственных сведений о раскольниках / сост. В. Кельсиев.

Лондон, 1860—1862. Вып. 1. 1860; Вып. 2. 1861; Богословский А. М. Сборник законов о расколе: извлеч. из Свода законов статей, относящихся до раскола, разъясн. канон. правилами, указами Святейшего синода, Уставом духов. консисторий, решениями Гос. сов. и Правительствующего сената. М., 1881; Законы о раскольниках и сектантах: с разъяснениями Святейшего синода и Правительствующего сената, циркулярами министра внутренних дел, правилами о метрических книгах и об устройстве миссии и способе действий миссионеров и пастырей церкви, извлечениями из нового Уголовного уложения, высоч. утвержд. 22 марта 1903 г., и предметным алфавитным указателем: издание неофициальное. Изд. 2-е, испр. и доп. по продолж. Св. зак. 1902 г., а также полож. Комитета министров о штунде с относящимися к нему разъяснениями. М., 1903; О раскольниках: свод законов Российской империи. СПб., 1901; Полный сборник законоположений о расколе, разъясненных решениями Правительствующего сената: с прилож. Инструкций. 2-е изд., испр. и доп. Самара, 1904; Полный сборник законоположений о расколе, разъясненных решениями Правительствующего сената: с прилож. инструкций. 2-е изд., испр. и доп. Самара, 1904; Григоровский С. П. Сборник церковных и граместного самоуправления, в заседаниях которых активное участие принимали сами старообрядцы1. В официальных статистических материалах отражена численность старообрядцев в различных уголках страны в исследуемый период2. Особую значимость представляют постановления и распоряжения по Самарской епархии3, описание чёткой организации миссионерской деятельности в стране, биографии отдельных миссионеров, приводимые в качестве примера для осуществления миссионерской деятельности4.

Третья группа источников — центральные периодические издания, на страницах которых велась дискуссия о предназначении старообрядчества, причинах его появления5, методике его исследования как социально-классового движения6, раскрыт философский7 аспект старообрядчества, уделено внимание вопросам экономической жизни старообрядческих общин8. В изданиях местной периодической печати содержится богатый статистический, справочно-информационный материал9, сведения о вкладе купцов-старообрядцев в развитие губернии10.

жданских законов о браке и разводе, узаконение, усыновление и внебрачные дети: с доп. и разъяснениями по циркуляр. и сепарат. указам Святейшего синода и с прил. табл. граф. изобр. степеней родства и свойства. 10-е изд. СПб., 1909; Законопроект о старообрядческих общинах в Государственной думе: полн. стеногр. отчёт о заседаниях 12, 13, 15 и 21 мая. М., 1909.

Журналы заседаний Бугурусланского уездного земского собрания. 1877—1900 гг.; Журналы заседаний Бугульминского уездного земского собрания. 1878—1899 гг.; Журналы заседаний Бугульминской уездной земской управы. 1879—1896 гг.; Журналы заседаний Самарской губернской земской управы. 1880—1897 гг.; Журналы заседаний Бугурусланской уездной земской управы. 1884— 1896 гг.; Журналы заседаний Николаевского уездного земского собрания 1884—1899 гг.; Журналы заседаний Николаевской уездной земской управы. 1889—1894 гг.; Журналы заседаний Бузулукской уездной земской управы. 1891—1889 гг.

Преображенский И. Отечественная церковь по статистическим данным с 1840-41 по 1890- гг. / сост. Ив. Преображенский. СПб., 1897; Распределение населения империи по главным вероисповеданиям / разраб. Центр. стат. ком. Мин-ва вн. дел по данным первой всеобщей переписи 1897 г. авг. 1901. СПб., 1901; Статистические сведения о старообрядцах к 1 января 1912 г. СПб., 1912; Кириллов И. А. Статистика старообрядчества. М., 1913.

Сборник постановлений и распоряжений по Самарской епархии. Т. 2. Самара, 1899.

Правила об устройстве миссий и о способе действий миссионеров и пастырей церкви по отношению к раскольникам и сектантам, утверждённые определением Св. Синода от 25 мая 1888 года и изданных для всеобщего руководства и повсеместного применения по епархиям, где имеются раскольники или сектанты. М., 1888; Краткая биография миссионера Крючкова: памфлет. Б. м., б. г.

Русский вестник. 1856. № 1—4, 6—12; Русская старина. 1870. № 1—12; Гражданин. 1872.

№ 1, 2, 18—34; Слово. 1878—1880. № 1—12; 1881. № 1—4; 1897. № 4, 8, 11; Родина. 1896. № 14, 16—18, 20—26; Былое. 1906. № 1—12; Вопр. истории. 1945. № 1—6; 1950—2008. № 1—12; История СССР. 1957—1992. № 1—6; Отечественная история. 1992. № 2—6; 1993—2008. № 1—6.

Вопр. истории религии и атеизма. 1954—1964. Т. 2—11; Вопр. научного атеизма. 1966. Вып. 1.

Вопр. философии. 1950—2008. № 1—12.

Вопр. экономики. 1950—2008. № 1—12.

Самарские епархиальные ведомости. 1867—1899 гг. № 1—24. В каждом номере журнала «Самарские епархиальные ведомости» были официальные разделы (части): «Правительственные постановления», «Указы Священного Синода», «Из переписки Обер-прокурора Синода и епископа Самарского и Ставропольского»; Календарь Самарской губернии: 1870—1872 гг. Самара, 1872; Адрескалендарь и памятная книжка Самарской губернии на 1874 год. Самара, 1874; Адрес-календарь Самарской губернии: 1875—1904 гг.; Церковный вестник. 1878—1885. № 1—52; 1894. № 1—2, 8—39, 41, 42, 44—52; Церковные ведомости. 1888—1904. № 1—52.

Самарская газета. 1884—1904; Самарские ведомости. 1861—1904.

Четвёртая группа источников — справочные издания, описывающие географию расселения старообрядцев, известных представителей старообрядчества, самарских подвижников «старой веры», купцов-старообрядцев и старообрядцев-начётчиков1.

Справочную литературу отличает полнота описания терминов и понятий, касающихся изучаемой темы2.

Пятая группа источников — литература мемуарного характера, написанная самими старообрядцами3, представителями самарского староверия4. В работах отражена картина мира глазами последователей «древлеправославной веры», рассуждения об Антихристе, его образе и т.д.

Осуществление комплексного анализа источниковой базы позволило достаточно полно изучить обозначенную проблему.

Научная новизна исследования. Автором выявлены тенденции и противоречия в развитии старообрядчества Самарской губернии второй половины XIX — начала ХХ в. Содержащиеся в диссертации материалы являются первой попыткой обобщенного изложения исторических сведений о старообрядцах Самарской губернии в период с начала 60-х годов XIX до начала XX века, пополняя тем самым исторические сведения о социально-религиозной жизни российской провинции. Автор обосновывает положение о том, что исследованный период можно определить как этап настойчивых попыток гласной защиты старообрядцами своих религиозных убеждений и конфессионального равноправия после многовекового «подполья», этап «собирания сил», позволивший им в последующий период — «золотой век» старообрядчества (1905—1917 гг.) обустроить возрождение своей церковной жизни небывало быстрыми темпами.

В научный оборот вводятся новые архивные документы и материалы, ранее неизвестные или малоизвестные широкой научной общественности. Выявлены неизвестИсторико-культурная энциклопедия Самарского края: персоналии: материалы к «Самар.

энцикл.». М.; Самара, 1995; Старообрядчество: лица, события, предметы и символы: опыт энцикл. словаря. М., 1996; География старообрядчества в Самарской губернии: словарь справочник [Электрон. ресурс]. URL: http://samstar-biblio/ucoz.ru/load/19-1-0-29/; http://samstar-biblio/ ucoz.ru/load/19-1-0-30; http://samstar-biblio/ucoz.ru/load/19-1-0-31/; http://samstar-biblio/ucoz.ru/ load/19-1-0-32/; http://samstar-biblio/ucoz.ru/load/19-1-0-33/; http://samstar-biblio/ucoz.ru/load/19-1Деятели староверия в Самарской губернии: слов.-справоч. (П—Р) [Электрон. ресурс]. URL:

http://samstar-biblio.ucoz/publ/13-1-0-26.

Христианство: словарь. М., 1994; Современная религиозная жизнь России: опыт сист. описания. Т. 1. М., 2004; Мухин А. А. Религиозные конфессии и секты: справочник. М., 2005.

Смирнов П. С. О бегстве от антихриста: общая характеристика современной беспоповщины.

СПб., 1903; Захаров И. З. Мысли старообрядца в смутную годину. СПб., 1906; Сказание о патриархе Никоне в лицах. М., 2005.

Парфёнов, Иринарх, старообрядческий архиепископ Московский и всея Руси (бывший епископ Самарский). Автобиографические заметки [Электрон. ресурс]. URL: http://samstar-biblio.ucoz.

ru/publ/63-1-0-521; Пензин И. С. Воспоминания старообрядца [Электрон. ресурс]. URL: http://samstarbiblio.ucoz.ru/publ/; Половинкин П. В. Памяти Т. С. Тулупова [Электрон. ресурс]. URL: http://samstarbiblio.ucoz.ru/publ/63-1-0-1030; Половинкин П. В. Статьи, очерки [Электрон. ресурс]. URL: http:// samstar-biblio.ucoz.ru/publ/63-1-0-1030; Тулупов Т. С. О разделении русской Церкви [Электрон. ресурс]. URL: http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/43-1-0533.

ные до сих пор фамилии купцов-старообрядцев Самарского Поволжья, определены направления их предпринимательства, общественной деятельности.

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что его выводы дают возможность более полно и объективно представить особенности развития старообрядческого движения на территории Самарского края. Материалы исследования могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории русского православия вообще и старообрядчества в частности, а также при создании трудов по истории Самарского края, для разработки лекционных курсов по истории России и родного края.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Во второй половине XIX — начале XX в. ситуация противостояния старообрядчества, с одной стороны, и РПЦ и государства — с другой, являлась главной характеристикой системы их взаимоотношений. Союз государства и РПЦ продолжал следовать прежней цели — снижение социальной активности старообрядчества и ликвидация его как православной конфессии. В то же время социально-экономические и политические трансформации в России в данный период привели к позитивным изменениям в правовом положении старообрядцев — расширению гражданской и религиозной правоспособности последователей старой веры. Это вызвало новый всплеск активности РПЦ против старообрядчества и формирование новых установок официальной церкви по отношению к расколу: если невозможно его преодолеть полностью, то надо сократить его численность и препятствовать всеми способами «уклонению в раскол».

2. Новые стратегические задачи в отношении старообрядчества определили и новые формы борьбы с ним. РПЦ переходит от репрессивно-ограничительных мер к идеологическим способам, превратив миссионерскую деятельность в основное средство преодоления раскола. Но, как по всей России, так и в Самарской губернии, православное миссионерство потерпело неудачу. Самарским старообрядцам не только удалось сохранить свои позиции в конфессиональном пространстве губернии, но и увеличить численность последователей.

3. Самарская губерния не является исторически сложившимся центром расселения старообрядчества, но к концу XIX века она считалась одной из наиболее «зараженных расколом». Расселение старообрядцев по губернии происходило в результате двух основных процессов: естественной колонизации самарских земель русским крестьянством и насильственного переселения старообрядцев из мест наибольшего сосредоточения раскольнического населения. Большинство старообрядцев проживало в Николаевском, Самарском и Бугурусланском уездах. В ходе освоения самарских земель расширялась как география расселения, так и численность старообрядцев (с 32 428 человек в 1862 г. до 81 462 человек в 1897 г.).

4. В Самарской губернии был представлен достаточно широкий спектр согласий и толков старообрядчества: поповцы, признававшие белокриницкую (австрийскую) церковь; беглопоповцы, не признававшие белокриницкую церковь; поморцы (даниловцы); поморцы (федосеевцы); спасовцы (староспасовцы и новоспасовцы); часовенное согласие (разновидность спасова согласия); странники, или бегуны. Наиболее многочисленными были поповцы, присоединившиеся к белокриницкой церкви, беглопоповцы и поморцы (всех направлений).

5. Общественная активность самарских старообрядцев наиболее ярко представлена на уровне купечества. Основными направлениями деятельности купцов-старообрядцев стали: торговля, предпринимательство в сфере промышленного производства, благотворительность, управленческая деятельность. Старообрядческий капитал способствовал развитию на территории Самарской губернии речного пароходства и судостроения, транспортного бизнеса (сообщение Самара — Оренбург), проведению финансовых операций и кредитования (старообрядческие банки).

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации изложены в научных публикациях, обсуждались на международных и всероссийских научно-практических конференциях.

Структура диссертации обусловлена поставленными целями и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект, предмет, хронологические и территориальные рамки, цели и задачи, характеризуется степень изученности проблемы, освещается источниковая база, раскрывается методологическая основа, научная новизна и практическая значимость, приводятся сведения об апробации работы.

Первая глава «Государство, Русская Православная Церковь и старообрядчество: проблемы взаимоотношений во второй половине XIX — начале XX века»

состоит из двух параграфов. Первый параграф «Развитие старообрядчества в условиях противостояния Русской Православной Церкви и государству» посвящён вопросам взаимоотношения государства и церкви со старообрядчеством. Отмечается, что отмена крепостного права Александром II в 1861 году породила у старообрядцев надежду на устранение всякого рода ограничений и стеснений в гражданских правах, обретение долгожданной свободы вероисповедания. В 1858 г. Министерство внутренних дел разослало губернаторам два секретных циркуляра, запрещающих властям вмешиваться в дела старообрядцев, обязывающие их прекратить преследование старообрядческих священников1. Никакого практического применения эти циркуляры не получили. Правительственные постановления: указы Святейшего Синода // Самар. епарх. ведомости:

ч. офиц. 1859. № 1. С. 7.

августа 1864 года Александр II утвердил «Предначертания Особого временного комитета по делам о раскольниках», которые во многом повторяли положения предыдущих законодательных актов относительно ограничений и пропаганды вероучения старообрядцев. В то же время «Предначертания…» провозглашали отказ от преследований старообрядческих священников, если они не меняли во время богослужений священнических одежд и не позволяли себе именоваться епископами. Однако «Предначертания…» сохраняли все основания для продолжения гонений на старообрядческих иерархов и священников.

19 апреля 1874 г. выходят в свет «Высочайше утверждённые Правила о метрической записи браков, рождении и смерти раскольников и детей, рождавшихся в старообрядческих семьях»1, согласно которым от старообрядцев при регистрации брака требовали доказательства принадлежности к расколу от рождения. Но большинство раскольников открыто о своем «раскольничестве» не заявляли, оставаясь верными старым обрядам и книгам.

Перечисленные мероприятия правительства Александра II в отношении старообрядчества можно охарактеризовать как непоследовательные и противоречивые. С одной стороны, правительство пыталось регулировать проблемы, возникшие во взаимоотношениях со старообрядчеством, с другой — исходило из интересов государственной церкви — РПЦ, которая в решении вопросов о старообрядцах преследовала цели обращения их в свою веру и сокращения их численности вплоть до физического преследования.

При Александре III фактическое положение старообрядцев также не изменилось.

Закон от 3 мая 1883 г. «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб»2 уравнивал старообрядцев в ряде гражданских прав с верующими официальной церкви. Однако сохранялся строгий запрет на «публичное оказательство раскола», запрещение изменять внешний вид молитвенных зданий при их ремонте и восстановлении и др.

В борьбе со старообрядческой «ересью» РПЦ направляла все свои усилия на решение двуединой задачи — вернуть под защиту «матери-церкви оторвавшихся от нее, заблудших по невежеству своему прихожан» и предупредить дальнейшее распространение раскола, рост численности и влияния в среде верующих старообрядческой идеологии. В 1869 г., например, вопросы о старообрядческих молельнях обсуждались на собраниях Самарской духовной консистории около тридцати раз, некоторые из них по 2—3 раза. Православно-церковная иерархия чинила старообрядческим общинам всеПCЗРИ. Собр. 2. Т. 49. СПб., 1876. Закон от 19 апреля 1874 года был напечатан в журнале «Современные известия» в 1879 году в № 261.

Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Т. 5. СПб., 1889; Закон от 1883 года впервые был опубликован в газете «Старообрядец» за 1888 г. № 2. С. 2—3, в журнале «Слово» (1897. № 4, 8, 11). Цит по: Мельников Ф. Е.

Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999.

возможные трудности и препоны в богослужебной деятельности. Руководство Самарской епархии не утруждало себя поисками убедительных аргументов для отказа старообрядцам. Достаточными считались утверждения о том, что существование молельной «не соответствует интересам православной церкви», «наносит вред православию» или просто вызывает нездоровый интерес у православных, является для них «соблазном».

«Запечатание» старообрядческих молелен сопровождалось привлечением к суду виновных в этом, конфискацией находившихся в них икон, книг, различных предметов богослужебного назначения.

Правительство, встревоженное потоком старообрядческих жалоб на бесчинства священников РПЦ, было вынуждено запретить незаконное изъятие церковного имущества у старообрядцев и возвратить им все, что было отобрано у них после издания закона 3 мая 1883 г. Однако потребовался указ самого императора, чтобы заставить церковников расстаться с присвоенным имуществом старообрядцев.

Постоянные запреты на строительство молелен вынуждали старообрядцев прибегать к различным уловкам, ухищрениям, чтобы сохранить возможность соборно молиться Богу. В частности, священники белокриницкой церкви, посещавшие селения своего прихода, возили с собой походную церковь — набор всего необходимого для проведения литургии и т.д.

Кроме того, в обозначенный период возрастает число смешанных браков православных со старообрядцами, что РПЦ использовала как повод для возвращения раскольников в лоно истинного православия. В результате таких браков к официальной православной церкви присоединились в Самарской губернии в 1862 году — 95 человек1, в 1880 году — 78 человек2, в 1890 году — 51 человек3. Но, несмотря на активные усилия РПЦ, значительного сокращения численности старообрядцев достигнуто не было. Например, к началу 1890-х годов в Самарской губернии только древлеправославной (старообрядческой) церкви (белокриницкой иерархии) насчитывалось около двадцати приходов, росла численность её приверженцев, укреплялось ее влияние среди старообрядцев других согласий, а также среди православных официальной церкви.

Таким образом, положение противостояния РПЦ и государству продолжало оставаться главной характеристикой системы взаимоотношений между этими социальными институтами. Государство и официальная церковь продолжали наступление на старообрядчество. В то же время под влиянием перемен социально-экономического характера, в обстановке нараставшего общественного движения и оппозиционных наГУСО ЦГАСО. Ф. 3. Оп. 150. Д. 10. Л. 107 об. — 108, 158 об. — 159, 167 об. — 168, 175 об. — 176.

О численности раскольников и последователей официальной православной церкви // Самар.

епарх. ведомости. 1880. № 21. С. 364—365.

ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 2856. Л. 149, 158 об., 205 об.; Ф. 3. Оп. 149. Д. 16. Л. 3; Ф. 32.

Оп. 1. Д. 3246. Л. 1; Ф. 3. Оп. 148. Д. 3. Л. 1; Ф. 3. Оп. 149. Д. 24. Л. 1—2; Оп. 148. Д. 28. Л. 4; Ф. 3.

Оп. 149. Д. 24. Л. 1—2; Оп. 153. Д. 3. Л. 116.

строений правительство предпринимало попытки изменить социальное и правовое положение старообрядцев в России. Однако в силу противоречивости гражданского законодательства его претворение в жизнь являлось несистемным и непоследовательным. Ни государству, ни руководству Русской Православной Церкви не удалось убрать старообрядчество с арены идеологической борьбы, изолировать его от православных.

Во втором параграфе «Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви как средство борьбы со старообрядчеством» рассматриваются организация, формы, методы и результаты миссионерской работы РПЦ в борьбе против старообрядчества. С санкции Синода в целях укрепления проповеднической деятельности миссионеров среди старообрядцев в епархиях стали создаваться миссионерские структуры. В 1866 г. в Самарской епархии создана миссия православной церкви в составе миссионерских станов (1-й стан Николаевский и Бузулукский, 2-й стан Ставропольский, 3-й стан Бугульминский, 4-й стан Бугурусланский, 5-й стан Самарский)1.

Епархиальную миссию возглавил протоиерей Д. Орлов. В ноябре 1869 г. под покровительством императрицы Марии Александровны создано Православное миссионерское общество, поддерживающее работу епархиальных миссий. Для этого вначале на местах созданы советы Православного миссионерского общества. В Самарской губернии по данным за 1871 г. в состав такого совета входили 253 человека, в их числе 173 представителя духовенства, 32 купца, 14 чиновников, представителям остальных восьми названных в списке категорий населения губернии было выделено всего 21 место, в том числе одно место миллионному губернскому крестьянству2.

В 1890-е годы проведено разукрупнение миссионерских станов. В Самарской епархии определено 49 миссионерских станов3. В Самарском уезде насчитывалось 6 станов, в Ставропольском — 5, в Бугульминском — 3, в Бугурусланском — 8, в Бузулукском — 12, в Николаевском — 9, в Новоузенском — 6. Разукрупнение миссионерских станов позволило епархиальным миссионерам посещать большее количество сел в своих округах и добросовестнее выполнять свои обязанности.

В отчётах Самарского епархиального комитета православного миссионерского общества отмечалось ответственное отношение к выполнению своего пастырского долга многих православных миссионеров. Среди них: протоирей Д. А. Орлов, послушник Архиерейского дома Г. В. Сенатов, преподаватель кафедры истории и обличения раскола Самарской духовной семинарии И. Т. Никифоровский, священники П. Щербаков (с. Лобазы Бузулукского уезда), А. Бельской (с. Лукино Бугурусланского уезда), Д. Утехин (с. Ягодное Ставропольского уезда), священники единоверческих храмов Из рекомендаций Священного Синода к миссионерской работе // Самар. епарх. ведомости: ч.

офиц. 1870. № 9. С. 238.

Отчёт Самарского епархиального комитета православного миссионерского общества за год // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1872. № 8. С. 149.

Сборник постановлений и распоряжений по Самарской епархии. Т. 2. Самара, 1899.

П. Кустов (г. Самара) и К. Онуфриев (г. Николаевск) и др. Многие из них совмещали миссионерскую деятельность с выполнением своих основных пастырских обязанностей, хорошо разбирались в Священном Писании, знали сильные и слабые стороны старообрядчества.

Первые массовые собеседования миссионеров со старообрядцами проведены в 1871 г. в Самаре, Николаевске, Новоузенске, а позднее практически во всех селениях, где проживало значительное число старообрядцев, а в 90-е гг. XIX столетия практиковались публичные собеседования1. В 1881 г. Кургаев провел в селах Николаевского уезда 57 собеседований, из них публичных — 31. В итоге присоединились к православной церкви в с. Озинки 8 старообрядцев, в с. Теликовка — 7, в с. Марьевка — 4.

Всего же — 26 человек2. Похожую работу проводил в окрестных сёлах г. Николаевска и миссионер М. Муравьев. 16 сёл и деревень Николаевского и Новоузенского уездов посетил М. Корнеев3.

Важными темами миссионерских бесед были вопросы о православной Церкви, ее сущности, вечности. Особенно настойчиво миссионеры старались внушить верующим, что церковная иерархия ведет свое начало от Иисуса Христа, подчеркивали исключительное значение епископов в этой иерархии. Жаркие споры разгорались о перстосложении. Кроме того, на публичных собеседованиях и в частных беседах миссионеров старообрядцы поднимали вопросы, касающиеся исправления книг, о четырехконечном кресте, о символе веры и др.

Выступления миссионеров во время публичных диспутов со старообрядцами носили, как правило, заведомо обличительный, разоблачающий характер. Неизменные упреки в невежестве, непонимании истин Священного Писания, настойчивое стремление доказать беззаконность всего и вся, чем питались религиозные интересы старообрядцев, — все это отнюдь не способствовало преодолению недоверия старообрядцев к представителям официальной церкви. Старообрядец видел в миссионере, как и в местном священнике, не столько поверенного Бога, сколько агента (чуть ли не шпиона) государства.

Миссионеры и в самом деле были уполномочены собирать сведения о «вожаках раскола», о всякого рода нарушениях законодательства в расколе. По представленным ими сведениям заведено не одно дело «о совращении в раскол», закрыта не одна старообрядческая молельня, построенная без разрешения губернского начальства.

Адрес-календарь и памятная книжка Самарской губернии на 1891 год. Cамара, 1890; Александров Д. Дневник собеседований епархиального миссионера за первую половину 1895 года // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1896. № 17. С. 713—730; № 23. С. 810—815.

ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 2. Д. 364. Л. 4; Распоряжения по епархиальному ведомству Самарской губернии // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1882. № 5. С. 115—119.

Практические советы и рекомендации для миссионерской работы // Самарские епархиальные ведомости: ч. офиц. 1897. № 7. С. 154—155.

Представитель официальной православной церкви располагал текстами наставлений, сборниками цитат и выписок из самых различных источников по всем дискуссионным вопросам. Преимуществом миссионера были знания, полученные в духовных учебных заведениях, в частности по риторике и логике. Конечно, для начётчика старообрядца-спасовца из с. Нижнее Санчелеево слепого старика Коновалова представлялось трудным состязаться в эрудиции и красноречии с протоиереем Д. Александровым, имевшим высшее духовное образование, большой опыт проповеднической деятельности среди верующих и преподавания в учебном заведении.

Тем не менее Коновалов три дня подряд по несколько часов упорно защищал «истины старой веры» и только к концу третьего собеседования, по словам Александрова, «отказался от диспута и стал только задавать вопросы»1.

Защитникам православия оказывали поддержку (и не только моральную) в публичных дискуссиях со старообрядцами православные верующие, которых настойчиво приглашали к участию в собеседованиях их организаторы. Наиболее ревностные приверженцы «истинно православной церкви» непосредственно участвовали в дискуссиях со старообрядческими начетчиками: задавали им вопросы, выступали с критическими замечаниями по поводу их высказываний, дополняли высказывания ведущего собеседование, зачитывали из богослужебных книг и трудов православных богословов доказательства в защиту православного вероучения против искажения его старообрядцами и т.д. В отчёте о четвёртом публичном собеседовании со старообрядцами, проходившем в Самаре в апреле 1872 года, названо более 10 имён добровольных помощников миссионера2. В самарских собеседованиях принимали участие учащиеся 6-го класса духовной семинарии под руководством их наставника протоирея Д. Орлова.

Таким образом, РПЦ считала миссионерскую деятельность великой благотворительностью и подвигом во имя церкви. Однако вопреки чёткому пониманию цели миссионерской деятельности практические её результаты в Самарской губернии были не высоки и оценивались достаточно противоречиво. В отчётах миссионеров отмечены положительные сдвиги в отношениях между православными и старообрядцами. Раскольники «менее стали заявлять себя со стороны пропаганды, самый фанатизм начинает сглаживаться, неприязненные отношения начинают меняться на более миролюбивые и приязненные…»3. Анализ статистических материалов за 1870—1890-е гг. показывает, что численность старообрядцев, присоединившихся к православной церкви, возрастала, хотя и неравномерно (от 90 человек в 1883 г. до Александров Д. Дневник собеседований епархиального миссионера за вторую половину года // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1896. № 17. С. 727.

Отчёт о проведении 4 публичных собеседований со старообрядцами в Самаре в 1872 году // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1871. № 14. С. 495.

О состоянии раскола в Самарской епархии в 1873 году // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц.

1874. № 10. С. 51.

764 в 1894 г.)1. Среднегодовое число «обращенных» в православие в 1890-е гг. примерно в 2,5 раза превысило аналогичные показатели за 1870-е гг. Более того, в число старообрядцев, присоединившихся к православной церкви, включались признавшие единоверие, какая-то часть старообрядцев, отказавшихся от «старой веры»

под влиянием православных родственников2.

Вторая глава «Старообрядчество Самарской губернии» представлена двумя параграфами. Первый параграф «Старообрядческие общины Самарской губернии: численность, структура, динамика развития» посвящён процессу заселения старообрядцами Самарского края. Первые раскольничьи скиты и поселения появились на Жигулёвских горах. На Самарском левобережье Волги приверженцы «старой веры» обосновались не раньше середины XVIII века. В большинстве своём они были беглыми из Симбирской и Саратовской губерний. Старообрядцы основали такие селения, как Мосты, Яблоневый Гай, с. Берёзовка, с. Новые Костычи (современное — Обшаровка) и др.

Большинство из первых старообрядческих поселений принадлежало к поморцам-безбрачникам (так называемым даниловцам).

Раскольники появляются во многих сёлах и Ставропольского уезда. В Бугурусланском уезде, который войдёт в состав Самарской губернии, появились следующие раскольничьи поселения: Мордовское Алешкино в 1809 г., слобода Савружская в 1824 г., слобода Аманацкая в 1839 г. и др. Раскольники селились в основном на землях, где преобладало русское население. В Бузулукском уезде Оренбургской губернии многие сёла и деревни (Васильевка, Благодаровка, Алексеевка и др.) основаны переселенцами из Николаевского и Новоузенского уездов Саратовской губернии, которые также станут впоследствии частью Самарской губернии.

Значительный приток старообрядцев на левобережье Средней Волги в середине и во второй половине XVIII века был связан с ликвидацией крупной старообрядческой зарубежной колонии на реке Ветка. Старообрядцы с Ветки, отозвавшиеся на приглашение Екатерины II, основали большое число селений в Николаевском и Новоузенском уездах Саратовской губернии (сёла Балаково, Криволучье, Каменка, Мечетное), ставшие крупными центрами старообрядчества в регионе. Особенно густо был заселён приверженцами «старой веры» Николаевский уезд (сёла Мосты, Берёзовая Лука, Красный Яр, Ивантеевка, деревни Давыдовка, Беленькое).

По данным Самарской епархиальной консистории, в конце 50-х гг. XIX века всего в Самарской губернии насчитывалось 32 441 старообрядец, в том числе в гоОтчёты Самарского епархиального комитета Православного миссионерского общества за 1870—1890-е гг. // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1870—1899. № 1—24.

ГУСО ЦГАСО. Ф. 3. Оп. 150. Д. 10. Л. 107 об. — 108, 158 об. — 159, 167 об. — 168, 175 об. — 176; О численности раскольников и последователей официальной православной церкви // Самар. епарх. ведомости 1880. № 21. С. 364—367; ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 2856. Л. 149, об., 205 об.

родах — 1533 человека, в Ставрополе — 1209, в Бугуруслане — 414, Бузулуке — 934, Бугульме — 139, Николаевске — 654, Новоузенске — 654 человека1.

За два столетия, прошедших со времени начала массового бегства раскольников, старообрядческое население Самарского края выросло весьма значительно благодаря активной колонизации региона старообрядческими общинами. Этому способствовал переход местного населения в лоно старообрядческой церкви, отсутствие православных храмов, церковных приходов, священников, так что раскол мог распространяться практически беспрепятственно2.

Уже с февраля 1861 г. на имя Самарского губернатора начинают поступать многочисленные прошения крестьян. Желание «отписать в раскол» изъявляли одновременно десятки семей, иногда целые деревни3.

Самарская губерния с момента её образования (1850) официально числилась среди наиболее «заражённых расколом» российских губерний. В 249 сёлах и деревнях Самарской губернии «гнездился раскол». Из них 69 селений епархиальное руководство отнесло к числу «наиболее заражённых расколом», а 20 названы «раскольничьими». Остальные обозначены просто «заражённые расколом»4. Большинство старообрядцев проживало в приволжских уездах Самарской губернии — Николаевском и Самарском, а также в Бугурусланском. Менее плотно был заселён старообрядцами Новоузенский уезд.

Количество старообрядцев в Самарской губернии неуклонно росло — с человек в 1862 г. до 81 462 человек в 1897 г. В целом количество старообрядческого населения в Самарской губернии увеличилось в 2,6 раза5.

В исследуемый период в Самарской губернии был представлен практически весь спектр согласий и толков старообрядчества: поповцы, признававшие белокриницкую (австрийскую) церковь; беглопоповцы, не признававшие белокриницкую церковь; поморцы (даниловцы), признававшие брак как одно из таинств православной церкви; поморцы (федосеевцы) — отрицавшие брак как священное таинство;

ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 1506. Л. 5—6; Д. 1508. Л. 12—13; Д. 1509. Л. 20—22; Д. 1511.

Л. 34—35; Д. 1512. Л. 29; Д. 1513. Л. 17; Д. 1530. Л. 27.

Села, возникшие в этот период: Титовка, Смышляевка, Елховка, Красное Поселение, Бобровка, Нижние и Верхние Печёрские Хутора, хутор Фёдоровка (Самарский уезд); с. Никольское, Большие Кандалы, Новая Бинарадка, Новый Мелекес (Ставропольский уезд), крепость Ольшанская, сёла Богородское, Дмитровское, Русские Боклы, Мордовские Боклы; деревни Борисовка, Игнатовка, Алёшкино и другие (Бугурусланский уезд), сёла Черновка, Ефремовка, деревни Егоровка, Кобановка, Колтубановка, Павлово-Антоновка (Бузулукский уезд). Цит. по: Гребнев М. Стремление неотписных раскольников Самарской епархии отделиться от союза с православной церковью и по церковным записям // Самар. епарх. ведомости: 1887. ч. неофиц. № 7. С. 130; ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп.

2. Д. 138. Л. 6.

Гребнев М. Указ. соч. С. 130; № 5. С. 106; ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 2. Д. 138. Л. 6.

География старообрядчества в Самарской губернии: словарь-справочник [Электронный ресурс]. URL: http://samstar-biblio/ucoz.ru/load/19-1-0-29.

ГУСО ЦГАСО. Ф. 3. Оп. 150. Д. 10. Л. 1 об. — 2, 4—5, 103 об. — 108.

спасовцы, признававшие три священных таинства из семи (брак, крещение и миропомазание). Спасовцы делились на староспасовцев и новоспасовцев; часовенное согласие (разновидность спасова согласия); странники, или бегуны, считавшие, что надо всё время менять место жительства, спасаться от Антихриста.

Самым многочисленным согласием в 1860-е годы оставались беглопоповцы.

Их крупные общины — по 300—400 человек — находились в сёлах Антеевка, Балахоновка, Борки, Васильевка, Грачи, Дураковка, Елатомонка, Красное Поселение, Красный Яр, Староверовка, Сухой отрог и др.1 Довольно значительной является в Самарской губернии численность старообрядцев, признавших священство Белокриницкой иерархии. Они проживали в таких городах, как Николаевск, Самара, Бугуруслан, в сёлах Балаково, Новые Костычи, Александровка Луговая и др.2 Своего рода «опорными пунктами» старообрядцев поморского согласия стали сёла Екатериновка, Натальино, Падовка, Порубежка, Теликовка (Николаевский уезд), Екатериновка и Воскресенка (Самарский уезд), Нижнее Санчелеево и Новая Майна (Ставропольский уезд), Старая Тепловка и Лабазы (Бузулукский уезд), с. Ахмат (Новоузенский уезд)3. В 1850—60-е годы образовались общины старообрядцев часовенного согласия, объединившие бывших беглопоповцев, которые после разгрома иргизских монастырей отказались от услуг беглых священников, заменив их уставщиками4. Крупные общины часовенных сложились в сёлах Журавлихе, Таволожке, Каменке, Камелике, Екатериновке Николаевского уезда, а также в Елховке, Красном Поселении Самарского уезда5.

В Самарской губернии в исследуемый период также находилось несколько селений, в которых проживали так называемые «чистые» поповцы-старообрядцы.

Самая многочисленная община поповцев была в Савружской слободе Бугурусланского уезда — в конце 1880-х годов в ней насчитывалось 890 человек. Старообрядцы-поповцы проживали также в селах Мордовское Алешкино и Тургеневка того же уезда и в селах Балаково и Порубежка Николаевского уезда6. В описываемое время были отмечены в Самарской губернии и представители относительно малочисленного и менее заметного страннического толка. Странники (или бегуны) обосновались в деревне Ахмат и селе Мироновка Новоузенского уезда. По официальным данным в деревне Ахмат явные старообрядцы-странники занимали до 30 домов7.

ГУСО ЦГАСО. Ф. 3. Оп. 140. Д. 56. Л. 9—10; Ф. 3. Оп. 137. Д. 1. Л. 32—34, 40—41, 50—51, 80.

ГУСО ЦГАСО. Ф. 3. Оп. 138. Д. 85. Л. 22, 24, 30, 137.

Будкина И. Г. История старообрядчества Самарской губернии: часть 1. Старообрядчество на территории губернии до 1861 года [Электронный ресурс]. URL: http://samstar-biblio.ucoz.ru/pub/44-1-0-854.

Духовников Г. Краткие сведения о состоянии раскола в Самарской губернии в 60-е гг. XIX века // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1868. № 11. С. 314.

Будкина И. Г. История старообрядчества Самарской губернии: часть 2. Старообрядчество на территории губернии 1861—1896 гг. [Электронный ресурс]. URL: http://samstar-biblio.ucoz.ru/pub/44-1-0-855.

Александров Д. Отчётные сведения по противораскольнической миссии в Самарской епархии за 1886 год // Самар. епарх. ведомости: ч. офиц. 1887. № 5. С. 107.

В приволжских уездах Самарской губернии старообрядческое население являлось смешанным. Так, в с. Елховка Самарского уезда мирно сосуществовали представители четырех согласий и толков: поповцы, присоединившиеся к белокриницкой церкви, беглопоповцы, поморцы и часовенные1.

В 1871 г. образована Самарская белокриницкая епархия. Первым ее епископом стал Амвросий — уроженец села Ивантеевка Самарского уезда Александр Герасимович Гераськов2. Вскоре после появления белокриницкой церкви признали ее священство большинство беглопоповцев во всех уездных городах Самарской губернии, в с. Яблоневый Гай, Новая Майна, Новая Тепловка, Елховка, Мосты, Журавлиха и мн. др. Таким образом, наиболее широко в Самарской губернии представлены три направления старообрядчества: поповцы, присоединившиеся к белокриницкой церкви, беглопоповцы и поморцы.

Во втором параграфе «Общественная деятельность и предпринимательство самарских старообрядцев» рассмотрены религиозно-нравственные основы отношения старообрядцев к труду, их торгово-предпринимательская, общественная и благотворительная деятельность.

Главной сферой предпринимательства самарских старообрядцев в исследуемый период была торговля. В гильдейских купеческих списках самарского старосты за последнюю четверть XIX века содержатся по неполным данным фамилии 59 самарских купцов-старообрядцев (включая 2 единоверцев). Из них к концу XIX века в регистрационных списках купеческого старосты содержатся имена 22 купцов, среди которых братья Л. С. и П. С. Аржановы, В. А. Беспалов, К. Н. Пензин, Н. Л. Малюшкин и др.

В числе тех, кто уже имел или только начинал своё торговое дело, обрёл статус гильдейского купца и сохранил его в начале 1900 г., нами выявлены следующие фамилии:

М. П. Сидоров, А. Е. Сафронов, О. К. Полуэхтов, Н. Н. Зуев, А. А. Сбитнев, Д. П. Белоусов, М. П. Чубаков, И. Ф. Синельников и др.

Старообрядческое купечество в Самаре представлено ведущими согласиями российского старообрядчества. Из 59 старообрядческих купцов 25 принадлежали к древлеправославной (старообрядческой) церкви, 11 купцов в списках купеческого старосты именуются просто старообрядцами, 6 купцов принадлежали к поповцам; 5 — к поморцам (федосеевского согласия) и один (А. Ф. Чубаков) представлял спасовцев. Кроме того, 11 самарских купцов примыкали к единоверческой церкви, в их числе один из самых состоятельных купцов первой гильдии Л. С. Аржанов.

Большинство самарских купцов-старообрядцев занимались розничной торговлей.

Оптовую торговлю вели купцы первой гильдии отец и сыновья Аржановы, Беспаловы, Будкина И. Г. История старообрядчества Самарской губернии: часть 2… Из истории образования белокриницкой церкви в Самарской губернии в середине XIX века // Самар. епарх. ведомости: ч. неофиц. 1860. № 10. С. 19.

купцы второй гильдии Л. И. Малюшкин (проживал в с. Екатериновка Самарского уезда), О. К. Полуэхтов, А. И. Вишняков и некоторые другие. Ассортимент товаров, которыми торговали самарские купцы-старообрядцы, был многообразен: хлеб (зерно) и хлебобулочные изделия, продукция животноводства, бакалейные, москательные, железоскобяные, писчебумажные и другие товары. Привлекательность бакалейных магазинов Саниных объяснялась неизменно высоким качеством товаров, внимательным и предупредительным отношением продавцов к покупателям. В этом проявлялось влияние старообрядческой этики: строго следовать заповедям Господним. И. Л. Санин являлся одним из руководителей общины и очень дорожил доверием единоверцев. Десятилетиями подтверждали свой гильдейский статус купцы-старообрядцы Гудковы, Пензины, О. К. Полуэхтов, В. М. Афанасьев, М. П. Плоткин, П. Ф. Гудков1.

Важнейшее место в самарской торговле второй половины XIX века занимали хлеб (зерно), скот, продукты животноводства, а также лес. Хлебная торговля — «специальность Самары, поглощающая почти всю деятельность её жителей», — писали «Самарские губернские ведомости» в одном из номеров за 1860-й год2.

Крупнейшие самарские хлеботорговцы в исследуемый период — купцы Шихобаловы, Курлины, П. С. Субботин, П. М. Журавлёв, В. М. Сурошников3. Хлебом торговали также самарские купцы-старообрядцы Н. Н. Зуев, Ф. В. Синельников, М. П.

Плоткин, Г. И. Анисимов, братья А. М. и Т. М. Мальцевы из Балаково, С. И. Малюшкин из с. Екатериновка Самарского уезда, М. Е. Ососков из г. Новоузенска и др. В 1890-е годы самарские купцы несколько меняют стратегию хлеботорговли — стремятся овладеть всей цепочкой продвижения хлеба от производителя к потребителю, прежде всего переработкой зерна, перевозками зерна и муки5. Из купцов-старообрядцев переработкой зерна и торговлей мукой занимался И. С. Аржанов. Ему принадлежало несколько мельниц в Самарском и Бузулукском уездах, в том числе мельница в с. Павловке Бузулукского уезда, на которой было занято около 100 рабочих. Мельница приносила Аржановым до полутора миллионов рублей годового дохода.

Одним из важных источников приумножения купеческих капиталов служили операции с землёй. Самарские купцы за сравнительно короткий срок скупили сотни тысяч десятин помещичьих земель, превратившись в крупных землевладельцев. Активно проявили себя на земельном рынке купцы-старообрядцы Шихобаловы, АржаноРеклама и объявления на страницах Самарских епархиальных ведомостей // Самар. епарх.

ведомости. 1899. № 13. С. 35.

Хлебное дело [Электронный ресурс]. URL: http://gaznet.net.ru/gate.html?name; Самарское купечество: вехи истории / под ред. Е. П. Бариновой. Самара, 2006. С. 89.

Казанцева С., Зубова О. Нравственно обязан: традиции благотворительности в Самарской губернии на рубеже XIX—XX веков. Самара, 2005. С. 33—34.

Будкина И. Хлебные короли (Балаковский купеческий род Мальцевых) [Электронный ресурс]. URL: http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/88-1-0-866.

Казарин Н. В., Казарин В. Н. Возрожденные имена. Самара, 2004.

вы, Мальцевы. Из самарских купцов хлебопашеством занимались И. П. Агарёв, В. М.

Жвачкин, И. В. Гурьянов и некоторые др. Предприятия пищевой промышленности давали около 90% продукции, производившейся в губернии в конце XIX века2. Крупные купеческие предприятия Шихобаловых, Аржановых находились в предместьях Самары, Николаевске, Новоузенске, с. Балаково3. Самарские купцы-старообрядцы организовали производство по переработке продукции животноводства: кожевенного сырья, шерсти, льноволокна. Заготовкой животного жира и торговлей им занимались многие самарские купцы: Шихобаловы, С. И. Аржанов и его сыновья. Из сказанного видно, что одним из основных источников доходов самарского староверческого купечества являлось производство продуктов питания и торговля ими.